Текст книги "Хроники Пустоши"

– Я не заметил.

– В тот момент не было, – опять кивнул Ставро. – Или тоже налакались. Значит, ты ставишь грузовик в стороне. Переодеваешься, натягиваешь какое-нибудь рванье, мажешь лицо грязью. Стволы берешь – их прятать даже не нужно, ты за бандюка и так сошел бы. Заходишь внутрь, но не через парадную дверь, а с заднего двора или через окно. Забираешь у первого встречного бутылку, кружку, шатаешься по залу, вроде ты пьяный. Находишь Макоту. Достаешь пистолет и стреляешь ему в затылок. Или в лоб, если хочешь видеть его глаза перед смертью. Всё! – Ставро рубанул воздух ребром ладони. – Дело сделано. А дальше в суете, которая там поднялась бы, ты даже, пожалуй, мог бы еще и скрыться! Хотя я понял из твоего рассказа, что тебе тогда было все равно. Но все же: выскочил бы наружу, ведь там неподалеку твой грузовик, и уехал бы, пока вся эта пьяная сволочь, лишенная главаря, пыталась понять, что к чему.

Туран молчал, глядя перед собой. Веко подрагивало, и немного тряслись руки – он снова был там, в зале Дворца, болела грудь, грохотали выстрелы, кричали бандиты, и вспышки от взрывов гранат слепили его, спрятавшегося за колонной. Еще тогда все могло кончиться! Хозяин катамарана прав: он, Туран, мог пристрелить Макоту без особых усилий, надо было только все обдумать, не кидаться в драку сломя голову, действовать хитро и расчетливо. Та отчаянная атака на Дворец была попросту глупа. А если бы он поступил так, как говорит Ставро, то, пожалуй, и правда смог бы спастись, даже если тогда ему это было не важно. Хотя с тех пор кое-что изменилось: сейчас Туран не был равнодушен к тому, выживет он или нет. Жить хотелось – он повидал мир за пределами фермы и понял, что мир этот, пусть жестокий и безразличный, стоит того, чтобы жить в нем. Туран все равно собирался во что бы то ни стало отомстить Макоте, но теперь он намеревался сделать это так, чтобы самому остаться в живых.

Раньше его питала месть. Теперь – жажда жизни. Он хотел увидеть мир. Остаться в живых – и убивать других Макот. Людей, подобных атаману, множество вокруг…

За окнами потемнело – «Крафт» вошел в низкие облака. Ставро достал губную гармошку и начал тихо наигрывать.

– Почему мы не падаем? – спросил Туран. – Цистерны из люминия, а металл тяжелее воздуха, ведь так? На аппаратах летунов корпус матерчатый, а у тебя все железное – тросы, оболочки, только гондола легче.

Ставро выдул из гармошки веселый переливчатый мотивчик.

– Термоплан, – сказал он. – У меня не дирижабль, а термоплан. Конструкция сложней. Чертежи для меня отыскал Знаток…

Увидев недоумение на лице Турана, великан пояснил:

– Это один торговец с Крыма, у нас с ним встреча на Корабле, потому-то я туда и лечу. Знаток покупает и продает всякие сведения. Я хотел заиметь не обычный дирижабль, а что-то более безопасное и надежное. Лучше всего подходил термоплан. Кочевники из своих трубок по «Крафту» уже не раз палили. И наемные солдаты Омеги пробовали подстрелить. – Ставро, горделиво усмехнувшись, ткнул губной гармошкой в потолок и заключил: – Только царапины на оболочках остались.

– Разве пули их не берут? – удивился Туран.

– С близкого расстояния пробьют, на высоте – нет. Пуля на излете скорость теряет, сам понимаешь. Хотя, если опущусь к земле и вблизи кто в емкость пальнет, дырка будет. Но главное мое преимущество перед небоходами в том, что на «Крафте» часть тепла с двигателей отводится по трубам в емкости. Слышал такое слово – «рекуперация»?

Туран покачал головой.

– Ладно, не важно. Я тоже когда-то многого не знал, пока со Знатоком не сошелся. – Ставро замолчал, глядя в переднее окно.

«Крафт» поднялся над облаками, Соленое озеро с Кораблем исчезли из виду, сияющая белизна внизу резала глаз. Термоплан закачался, медленно разворачиваясь. В боковом окне сверкнуло заходящее солнце.

– Ветер меняется, – с досадой сказал Ставро. Отщелкнув стопор на штурвале, он толкнул рукоять с черным набалдашником.

Двигатель чихнул, и мерный рокот винта проник в рубку.

– Когда прилетим на Корабль, я хочу найти Макоту, – сказал Туран.

Великан поднялся из кресла.

– Сначала поможешь мне, а после решим, что делать. Тебе надо сменить повязку. Потом отдыхай.

Под стеной стоял ящик вроде того, из которого Туран доставал снедь. Ставро вынул оттуда котомку, развязал узел и вытряхнул на кресло содержимое: пару рулонов бинта, склянки с мутной жидкостью и мешочек из светлой кожи. Точь-в-точь как у Таки.

– Что это? – Туран осторожно поднял мешочек, оглядел и понюхал. – Я такой видел у нашего проводника.

– Угу. – Ставро взял бинт и одну склянку. Плеснул мутную жидкость на бинт – запахло цветами – и сказал: – Снимай компресс с колена.

Отложив мешочек, Туран стал разматывать повязку.

– Проводник местным был, кочевником? – уточнил великан.

– Да.

Избавившись от компресса, Туран осторожно распрямил ногу. В колене кольнуло, он поморщился. Ставро оглядел посиневшую кожу и стал накладывать повязку.

– Терпи. Когда бинт высохнет, ткань стянется, повязка станет туже. Ночью постарайся вставать поменьше. Завтра будет легче.

Закончив бинтовать, он принялся складывать вещи обратно в котомку. Когда взялся за мешочек, Туран спросил:

– Зачем эта штука?

Хозяин термоплана подбросил мешочек на ладони.

– Людоеды называют его кохар. Внутри загустевшее масло, которое выпаривают из водорослей Соленого озера, собранных в сезон дождей. Запаха нет, человек не чувствует ничего. Но всякая местная живность – медузы, крабы, катраны – каким-то образом чует масло в мешочке. – Сунув кохар в котомку, Ставро затянул узел. – Как его добывают кочевники – секрет. В Арсенале они меняют кохар на стволы. Правда, прокторы, тамошняя охрана, запрещают продавать людоедам что-то более серьезное, чем пороховые самострелы, никакого многозарядного или нарезного оружия. Я много раз сам пробовал приготовить кохар, выпаривал на костре, через перегонный куб пытался, давил на прессе – не выходит. А ведь тот, кто разгадает формулу и научится масло получать, станет одним из самых богатых людей в пустыне, а то и на Пустоши. – Ставро бросил котомку в ящик. – Если носить мешочек с собой, то пустынные твари тебя не тронут. Он как бы говорит им: я свой. Понятно?

– Понятно, – сказал Туран.

– Теперь иди спать. Вид у тебя помятый, а завтра ты мне понадобишься.

* * *

Улегшись на кровать, Туран сунул руки под голову и стал думать, что будет делать после того, как отработает долг на Корабле. Останется там? Нужны деньги, по-любому нужны. Оружие, еда… Либо надо грабить, чтобы добыть все это, либо покупать. А грабить он не хотел. Разве что таких, как Макота, но чтобы справиться с ними, как раз и нужно оружие…

Он провел ладонью по лицу, потер лоб и уставился в потолок.

Без монет никак. Может, со Ставро поговорить, вдруг ему еще помощь какая понадобится? Хотя пока непонятно, для чего сын фермера нужен великану в этом Арсенале, да и сам он еще не уверен, что доверяет этому человеку. Хозяин «Крафта» ничем его не насторожил, но Туран разучился с ходу верить людям. Ставро тоже вряд ли доверяет бродяге, которого подобрал в пустыне. На Корабле надо присмотреться к нему, и Ставро к Турану присмотрится – тогда и решат оба что-то для себя. Знать бы только, кто таков этот Знаток и что владельцу термоплана от него нужно. И кем, в конце концов, Ставро был раньше? Странные немного у него повадки…

Туран не заметил, как заснул. Ему казалось, что он продолжает размышлять, термоплан летит, Ставро в рубке крутит штурвал…

В комнату вошел Знаток: в плаще, высокий, худой, лицо скрывает капюшон. Встав над кроватью, он заговорил свистящим шепотом. Туран безуспешно попытался сесть, сказать хоть что-то. Наконец Знаток раздраженно прошипел: «Хозяин неба!» – нагнулся и сбросил капюшон, открыв лысый гладкий череп, волчий нос, вертикальные зрачки с желтыми радужками.

Туран все еще не мог пошевелиться. А мутант протянул когтистые лапы и ухватил его за горло. Туран выгнулся, разевая рот. Захрипел, дергаясь, открыл глаза и увидел над собой плетеный потолок.

Знаток исчез. А вот дышать и правда было трудно. И не понять – вечер или утро? Темно, но не так, как ночью… Сколько он спал? И почему воздух такой спертый?

Поднявшись с кровати, Туран вышел в коридор. Колено совсем не болело, повязка туго стянула его, но Ставро об этом предупреждал. Наверное, можно размотать уже.

Через окно в коридоре он увидел восходящее солнце. Облака внизу расцвели розовым.

Когда снаружи донеслось громкое шипение, Туран невольно присел. Снизу в окно били струи пара – наверное, Ставро сбрасывал давление в емкостях. Термоплан начал снижаться и вскоре нырнул в огненно-рыжее море облаков.

Дышать стало легче. Внизу плыли светло-серые холмы, залитые прохладным светом восходящего солнца, по ним далеко слева скользила тень термоплана. Мелькнула гладкая, как зеркало, заводь, в которой отражались облака, за ней потянулась скалистая гряда. Летящий совсем низко «Крафт» едва не цеплял ее брюхом. Вскоре скалы закончились, и впереди блеснули воды Соленого озера.

Вдоль берега бежал высокий волосатый человек. Нет, мутант. «Пятнистый! – обрадовался Туран. – Точно, он!» Мутант остановился, задрал голову, разглядывая «Крафт». Ударил себя кулаком в грудь – и, опустившись на четвереньки, поскакал дальше длинными прыжками.

Макота понял, что ему надо успокоиться, иначе он лопнет от злости. Такие потери – деньги, машины, люди, бойцовый мутант, шакаленок…

Он едва не перекусил мундштук трубки, вспомнив о фермерском сынке. Сунул ее в карман, позабыв выбить пепел, и прошелся по отсеку «Панча». Снаружи доносились приглушенные броней голоса бандитов, лязг инструментов и ругань механика Захара. Только что пришлось разбираться с делегацией местных, которым он заплатил за сломанную аппарель, и гарпунщиков, получивших от него десять монет за помощь с катраном, напавшим на бандитов.

Вытащив из-под кровати ящик с оружием, Макота нацепил перевязь с двумя пистолетами и обрезом в чехле. На пояс повесил тесак, на запястье – ремешок со стилетом, взял еще маленький четырехзарядный пистолет из угольно-черного металла. Снял с крючка кожаную куртку, надел, провел ладонями по полам и нащупал что-то во внутреннем кармане.

Оказалось, там лежит плоская серебристая фляга. Открутив крышку, он глотнул из горлышка и поперхнулся. Ну правильно, остатки того пойла! Откуда все-таки мальчишка взял флягу? Ах да, он сам сказал тогда: подарили летуны за то, что помог. Помог разобраться с его, Макоты, людьми, а теперь еще и смылся, урод! А атаман хотел повеселиться, наблюдая, как бойцовые мутанты разрывают шакаленка на куски… Он снова приложился к фляге. Забористая штука, небоходы знают толк в выпивке.

Верхнюю – торговую – палубу охраняют прокторы, но Корабль все равно место опасное, надо быть начеку. Тем более атаман не бывал здесь ни разу, хотя и знал, как попасть к Графу – тот все четко описал, а Макота хорошо запомнил. Атаман преодолел долгий путь от Дворца до Соленого озера, сегодняшний день мог стать поворотным в его жизни. Если он сделает все как надо, юг Пустоши ждут большие потрясения!

Он спрятал черный пистолетик, надел шляпу и сапоги. Встав перед зеркалом, оглядел себя – хорош! Высунувшись из грузовика, крикнул:

– Дерюга, Крюк!

Под высоким железным потолком гуляло эхо. Караван стоял в грузовом трюме, который атаман арендовал целиком, чтобы никто не мешал. Бандиты чинили машины, командовал Захар – потный краснолицый толстяк, водитель «Панча» и механик клана. За ним ходил Дерюжка, состоявший у Захара в помощниках, и громко повторял его приказы.

Упавшую в озеро мотоциклетку подняли из воды и закатили в трюм, где разобрали двигатель. С мотофургона, на котором вернулся Крючок, сняли передние колеса. На кабину было страшно смотреть: лобовуха разбита, смятый капот напоминает жеваный лист бумаги. Из-под переднего бампера торчали босые ноги в закатанных штанах и доносились удары молотка по днищу. Второй мотофургон вроде бы остался цел, но там возникли нелады с мотором – как въехали в трюм, так он и заглох намертво. Захар велел никому под капот не лезть, сказал, сам посмотрит, в чем там дело.

Получалось, что у Макоты на ходу остался только «Панч» – хорошая машина у сгоревшего фермера, следил Бориска за своей техникой – да еще мотоциклетка и манис. Надо решать вопрос с транспортом, и как можно быстрее.

Увидев, как один бандит, откинув крышку капота на мотофургоне, копается в двигателе, Захар заорал на него, за ногу вытянул обратно и сам полез разбираться с мотором.

К «Панчу» подошел Крючок. Макота, стоя на подножке, сверху вниз смотрел на него. Лопоухий доходяга упустил шакаленка, позволил тому убить Бочку с Кромвелем и раздолбал самоход, а сам жив остался, даже не ранен, тварь! Атаман с удовольствием пристрелил бы Крючка, а еще лучше – продал на Арену вместе с мутантом. Но нельзя: теперь, когда и Морз, и Бочка, и Кромвель сдохли, Крючок – самый опытный боец в отряде, не считая Малика, но того контузило во время боя с кочевниками. Пока что лопоухий нужен, а вот когда они вернутся во Дворец… Распять его перед входом на скрещенных балках, как монахи из Храмов распинают мутантов, – самое то!

Устав ждать, Макота повторил:

– Дерюга, слышь?

Молодой заглядывал под капот мотофургона и пытался дать совет копавшемуся там Захару, а механик отпихивал его локтем. Услышав голос атамана, Дерюжка вскинул голову.

– Ко мне! – рявкнул Макота.

Когда Дерюжка бросил гаечный ключ на пол и побежал к «Панчу», Макота опять перевел взгляд на Крючка. Атаман был чу́ток, замечал всякие мелочи. Вот и сейчас отметил: Крючок стал другим. Лицо уже не такое вялое, отрешенное, взгляд более острый. И что-то еще изменилось в нем, чего Макота пока не мог понять и оттого беспокоился.

– Со мной пойдете, зверюгу на Арену продадим, – сказал он, когда Дерюжка встал рядом с лопоухим. – Потом наверх, к Графу.

– А чего его так кличут? – спросил молодой бандит.

– Заткнись! Эх, хотел я Кромвеля с собой взять! У него кровь холодная была, как у ящура, а ты…

– Я тоже пригожусь, хозяин!

Макота спрыгнул на железный пол.

– Крюк, помнишь, что я говорил? Какое оружие взять, как действовать будем?

Лопоухий кивнул.

– Ему все обсказал?

– Обсказал, – равнодушно ответил Крючок.

– Дерюга, уяснил, что к чему? Точно уяснил? У-у, морда глупая! – Атаман несильно ткнул парня кулаком в челюсть. – Стволы возьмите, ножи. Граф опасен, как панцирник бешеный, хоть с виду и не такой. Хитрый, сволочь, а эти, что его охраняют, – убивцы-живодеры. Потому осторожно там, глядеть в оба, делать все так, как обговорено. Есть вопросы?

Бандиты молчали.

– Ну, не робейте! – подбодрил Макота. – Спрашивайте. Чтоб неясностей никаких.

– Хозяин, мы надолго тут? – выпалил Дерюжка.

– Какое надолго?! – тут же взбеленился атаман. – Знаешь, чё начнется, после того как мы с Графом… Короче, пока мы к нему ходим, Захар машины починить должон. На корме лифты, подъемники такие. Ты сразу на месте машину… агрегат этот, за которым идем, проверишь. На подъемнике спускаем его вниз, сюды везем, в «Панч», – и ходу с Корабля. Ну чё пялишься, тупая твоя душонка?

– Сразу назад… А я Корабль хотел поглядеть, – протянул молодой и отпрянул, когда Макота занес кулак. – Ты ж сказал, можно спрашивать!

– А это чё, вопрос был?! Поглядеть ему! Я тебе погляжу – зубы собирать будешь! Еще вопросы? Нет? Тады быстро к телеге, впрягайте ящура, выводите наружу.

Дерюжка поспешил к повозке с клеткой, Крючок пошел за ним. Макота направился было к фургону, где копался Захар, чтобы дать механику указания, но хлопнул себя по лбу и полез обратно в грузовик. Заперев дверь, отвернул ковер с пола, вытащил из-за подкладки ключ и отпер замок спрятанного в полу сейфа. Достал три увесистых мешочка, покачал на ладони и пристегнул к особому ремешку под курткой. Как там дело обернется – неизвестно, а деньги с собой иметь надо. Он закрыл сейф, вернул на место ковер. Пора идти. Граф, бывший оружейник, укравший у одного из Цехов крупную сумму и сбежавший из Харькова от расправы, ждать не любил.

* * *

«Крафт» медленно плыл над Кораблем. Палуба казалась бесконечной – огромная плоскость тусклого металла, поля ржавчины, навесы, палатки, контейнеры, поставленные друг на друга с помощью кормовой кран-балки. У правого борта горой высилась надстройка – сплошь выступы, скругленные балконы и лесенки. Туран только глаза таращил – как люди до Погибели строили такие махины? И зачем? Ставро рассказал, что корабельный Арсенал – крупнейший после харьковского рынок оружия. Кто первым обосновался на Корабле, теперь неизвестно. Ходили всякие странные легенды – что кочевники-людоеды на самом деле потомки тех, кто плавал по морю на гигантской посудине еще до Погибели; что большинство из них во время катастрофы сошли с ума, а остальные едва сумели пережить стихийные потрясения, которые и стали причиной появления Донной пустыни. Великан с большим сомнением высказался по этому поводу: если было море, то Корабль во время Погибели непременно бы в нем потонул, и вряд ли кто-то спасся. Это ж как тут все трясло или горело, что вода испарилась или пролилась в недра земли, – никто бы выжить не смог. Гейзеры в скалах вон до сих пор огнем иногда плюют. А что творилось во время Погибели… представить невозможно.

Слушая его вполуха, Туран разглядывал людей внизу, надеясь заметить атамана Макоту.

– Поможешь швартоваться, – сказал Ставро. – Видишь фермы? Не туда смотришь.

Туран повернулся – великан указывал на высокое сооружение справа. В центре помятой крыши зияла дыра, из нее торчали две решетчатые фермы с поперечной балкой.

– Надстройку эту Башней все зовут. Я так мыслю, когда-то там капитан сидел и судном своим управлял. А теперь она ничья, что внутри было, давно порастаскали для всяких нужд. Вон как обшивка раскурочена. И людей нет.

– Почему нет?

– Тут склад был оружейный у самого богатого местного торговца. Ну и рванула в один прекрасный день бомба на том складе, а потом и патроны с остальной взрывчаткой. Переборки вдрызг, вон в стенах трещины и проломы какие. Теперь в Башне никто не живет и не торгует.

– Но она тогда обвалиться может, и «Крафту» конец.

– Ничего «Крафту» не станется. Фермы, к которым швартоваться будем, сквозь палубы в трюм уходят, я проверял. Так, ладно, я буду ловить перекладину, а ты, когда крюк зацепится, тяни вот этот рычаг на себя. – Ставро коснулся черного набалдашника. – А как двигатель затихнет, сразу ко мне, поможешь подтянуть «Крафт» к фермам.

Он поставил штурвал на стопор и расчехлил лебедочный механизм, смонтированный под передним окном. Взявшись за изогнутую ручку, начал стравливать трос с катушки. Термоплан пролетел над лежащей на боку большой цистерной, подпертой балкой, дальше потянулись ряды контейнеров. По палубе ходили вооруженные люди, некоторые останавливались, глядели вверх, но ясно было, что местным вид летящего над головой «Крафта» привычен.

Термоплан приближался к Башне.

– Как я узнаю, что мы зацепились? – спросил Туран.

– Крюк лязгнет о балку, услышишь. Машину разворачивать начнет.

– А если промахнемся?

– Тогда сожжем лишнее топливо, придется делать еще один заход. Идем против ветра, надо с первого раза попасть. – Ставро напряженно смотрел вперед.

Туран подвигал плечами, размял кисти.

– Приготовились!

Он взялся за рычаг.

Рокотал пропеллер, «Крафт» медленно плыл над Башней. Внизу лязгнуло.

– Глуши!

Термоплан дернулся, Турана бросило к окну, и он, не успев дернуть рычаг, свалился на пол возле лебедки.

– Разъешь меня некроз! – взревел Ставро, ударившись о стену.

Со штурвала сорвало стопор. Пол накренился, великан отпустил рукоять лебедочного механизма, и катушка начала вращаться, разматывая трос.

– Глуши!

Туран на четвереньках подполз к стойке со штурвалом и лбом толкнул рычаг. Двигатель рокотнул и вырубился.

– Ко мне! – Великан ухватил изогнутую ручку. С другой стороны катушки торчала такая же.

На виске Ставро запульсировала жилка, он с натугой вращал ручку. Внизу заскрипел трос, раздался скрежет, потом что-то зазвенело.

Туран подскочил к лебедке, поймал гнутую железную трубку с резиновым набалдашником, торчавшую из торца катушки, и навалился, помогая Ставро смотать трос.

В окне снова показалась большая цистерна, высыпавшие оттуда люди следили за маневрами термоплана. Некоторые кричали, размахивали руками. До Турана наконец дошло: когда крюк зацепился за поперечную балку, «Крафт» развернуло, а двигатель продолжал работать, винт толкал аппарат вперед. Штурвальный стопор сорвало, рули освободились, термоплан начал описывать круг, наматывая трос на решетчатые фермы, торчащие из крыши Башни.

Ставро законтрил шестерню со своей стороны – катушка встала мертво – и приник к окну.

Фермы заскрипели, дзенькнул трос. Гондола стукнулась о поперченную балку, и стенка под передним окном вмялась. Гулко бухнула о ферму газовая емкость, послышался скрежет металла о металл.

Ставро шагнул на середину рубки, ударил кулаком в низкий потолок – откинулся люк. Ухватившись за железный обруч, великан подтянулся и полез на крышу.

– За мной давай! – донеслось сверху.

Туран тоже выбрался на крышу, сел, свесив ноги в люк, задрал голову. Правая емкость будто прилипла к ферме, колыхались на ветру лохмотья порванных тросов, которые раньше оплетали покатые люминиевые бока. О том, что еще могло сломаться, Турану не хотелось и думать. Чего доброго, хозяин заставит отрабатывать ущерб…

Великан стоял на краю гондолы, полусогнувшись, разглядывал что-то внизу. Сел, ухватился за косые перекладины фермы и начал спускаться по ним.

Держась за натянутые тросы, Туран перебрался к ферме. Ставро сидел на поперечной балке и, уперев ноги в стенку рубки, пытался оттолкнуть термоплан. Конечно же ничего у него не получалось – «Крафт» был слишком тяжел. Прикинув, какой у него может быть вес, Туран решил, что обмотавший фермы трос надо рубить, только тогда машина отцепится. Но чтобы пришвартоваться опять, придется подвешивать новый крюк и ставить катушку…

– Мертво, – сказал Ставро. – Разорви меня мутафаг! Провались подо мной Арена! Туран Джай, я… – Он замолчал и выпрямился, держась за ферму, со злостью саданул ногой по швартовому крюку. – Ладно, это я, дурень, сам виноват. Раньше один причаливал. Зато теперь никакая буря «Крафт» отсюда не сорвет. – Ставро перелез с фермы на крышу и шагнул к люку. – Спускаемся. Скоро встреча со Знатоком.