Текст книги "Битва героев (сборник)"

Ильмар объехал повозку сзади, бросил гневный взгляд на Рэма. Переговорщик медленно поворачивался вслед за атаманом. Когда тот поравнялся с правым бортом, не выдержал:

– Что происходит, атаман Крест?

Мирч чуть наклонил голову к плечу, Ильмар заметил, как напряглись мышцы на крепкой шее монаха. Казалось, стоит Мирчу двинуть рукой, и куртка у него на спине разойдется по швам. Он был готов взорваться в любой момент, напасть, убить, и атаман это ощутил.

– Почему за нами приставили соглядатаев? Почему едем другой дорогой? Почему…

Ильмар поднял руку, останавливая коня. И усмехнулся про себя, увидев, что Коста нервничает.

– Караван Геста свернул к долине, – начал Ильмар. Кивнул в сторону вершины. – За тем холмом город.

Оба монаха взглянули вперед, атаман продолжил:

– Другого шанса у нас не будет. Кислая долина лучшее место для засады…

– Но мы не получили еще известий от нашего человека в окружении Геста! – воскликнул Коста. – Наш отряд из Киева…

Он осекся, подумал и сказал:

– А если Гест свернет в Москву?

Ильмар покачал головой:

– Караван уже движется сюда. Вечером все будет кончено.

Конь атамана фыркнул, тряхнув головой.

– В драку не лезьте. Мои люди все сделают, – произнес Ильмар.

– Как в Москве? – Мирч сощурил глаз и слегка повернулся, бельмом уставившись на Ильмара. – Тогда твои люди еле ноги из Храма унесли. Когда покажешь нам Зиновия Артюха?

Коста положил руку ему на плечо, и Мирч сел как прежде, мышцы на его шее расслабились.

Ильмар покосился на Рэма. Охотник объехал повозку слева и оказался за спиной у монахов. Его карабин лежал на локтевом сгибе, ствол смотрел Мирчу в спину.

Вверх по склону, поскрипывая, катили телеги.

– Когда дело сделаем, – сухо произнес атаман, развернул коня и поскакал к вершине.

* * *

Ежи открыл глаза. Рядом шипела карбидная лампа, озаряя каменные своды над головой. Он лежал на чем-то твердом и вдыхал спертый, застоявшийся воздух. Это пещера? Где он? Секретарь попробовал приподняться на локтях, но тут же плюхнулся обратно, потому что в висках застучало, темя пронзила боль и отдалась в затылке. Он застонал, прикрыв глаза.

– Очнулся малец, – прозвучал рядом голос Скалозуба.

Тень заслонила свет, проникавший сквозь веки.

– Ежи.

Его тронули за плечо.

– Ты ворона успел выпустить? – Голос Баграта был напряженным.

Секретарь попытался разлепить ссохшиеся губы, и в горле запершило.

– Павел, воды.

Голову Ежи приподняли, поднесли люминевую флягу к лицу, и он жадно припал к ней. Напившись, перевел дух. В голове прояснилось.

– Все, как ты велел. Все сделал, Владыка.

Сидевший на корточках рядом Баграт кивнул.

– Лежи пока. Особо головой не верти, тебе камнем в темя садануло.

– Мы уж думали, помер, – добавил Скалозуб, стоящий в ногах у Ежи.

– Где мы? – спросил тот.

– В Черниговских пещерах, – ответил Баграт. – Всё, лежи и молчи. И заснуть постарайся.

Секретарь закрыл глаза. И тут он вспомнил все, что случилось: речь Баграта, Чембу с мутантами и платформу… и призрака с желтыми глазами, спустившегося по световому столбу с неба. Ежи вздрогнул, уставившись в каменный свод. Что же еще важное такое было… Протез!!! Заерзав, он приподнялся на локтях. В темени заломило, боль сместилась к затылку. Летающая тварь, смертельно жалившая монахов, едва протез ему не откромсала!

– Утихомирился бы ты, – бросил Скалозуб, вешая флягу на пояс.

– Протез мой!

Владыка помог Ежи сесть, и тот, убедившись, что хромированный штырь и набалдашник из резины целы, осмотрелся.

Он находился в конце узкой короткой пещеры. Скалозуб едва не касался макушкой низкого свода – прям нора какая-то. Где же повозка, лошади? Впереди на стенах замерцали отблески огня, донеслись шаги, к ним добавилось шипение манисов, совсем близко всхрапнула лошадь. Да это просто ниша каменная, куда его уложили, догадался Ежи.

– Время к вечеру. – В нишу с фонарем в руке заглянул один из монахов.

Баграт оглянулся, и Скалозуб отступил к стене, пригнув голову.

– Семен умер, Гавеш совсем плох, – произнес монах.

– Как остальные? – Владыка поднялся.

– Еще четверо не ходоки боле. А Трою пришлось руку отрезать: рана загноилась.

Баграт посмотрел на Скалозуба.

– Собираемся. Пока в предместья Минска не доберемся, за перепутье не уйдем, будем ехать только ночью, иначе нас с платформы заметить могут. Да и ночью могут… Но все равно двигаться надо. Едем быстро и с осторожностью, ясно? Все, готовьтесь, выступаем скоро.

– Не успеем к Свири, Владыка, – возразил телохранитель. – Коста с Мирчем раньше нас там будут.

– Знаю. Но теперь мы вдвое быстрее ехать будем.

– Да как же мы… – начал Скалозуб.

– Пусть Захар, – Баграт кивнул на монаха, стоявшего у входа в нишу, – берет всех раненых, лошадей и в Киев возвращается. А мы дальше едем.

– Захар, все ясно? – Телохранитель повернулся к нему.

Монах кивнул, посветил фонарем на Ежи.

– Его забирать?

– Я с вами! – воскликнул секретарь и скривился от боли в затылке.

Баграт задумчиво хмурился.

– Вдруг толмач будет нужен, Владыка? А еще… Мне, я… я узнать хочу, что да как дальше… Постичь… Уразуметь… Не отправляйте меня назад!

– Ладно, с нами едешь.

Ежи вздохнул облегченно. Захар ушел.

– Как бы манисов нам не загнать, Владыка, – сказал телохранитель.

– Придется рискнуть.

Скалозуб кивнул и молча вышел из ниши.

Баграт опустился на корточки возле стены, помассировал виски.

– Владыка, – позвал Ежи.

Тот смотрел перед собой.

– Владыка…

– Что?

– Почему на нас напали… – Ежи замялся, – с платформы с этой? И кто напал?

– Доминанты.

– Они слуги Нечистого?

Баграт сел прямо, вздохнул.

– Да, Ежи, да. – Он прислонился затылком к камню. – Вроде того. Думаю, они не хотят, чтобы люди и мутанты объединились. Силу в нас почуяли.

– Но…

– Помолчи теперь. – Баграт закрыл глаза, вытянул ноги и положил руки на колени. – Мне подумать надо.

Лампа, стоявшая на полу, зашипела громче, раздался слабый хлопок, и свет погас. «Карбид в бачке кончился», – успел подумать Ежи и провалился в сон.

Глава 10

Перевалило далеко за полдень, когда Дюк, высунувшись из люка на крыше трехосного фургона, решил осмотреть каменистую равнину. Рокотали двигатели. Караван полз на восток, огибая длинную трещину, протянувшуюся от Разлома. Впереди ехал конный отряд башмачников, за ним «тевтонец», следом, покачиваясь на ухабах, катил фургон Владыки.

Переговорщик опустил бинокль, потер слезившиеся глаза и обернулся. Небо на юге потемнело. Обоз тонул в пыли. Возничие повязали платки на лица, сгорбились на телегах, закрывая головы руками. Если бы не фары, которые врубил водитель бензовоза, ехавшего в хвосте, Дюк бы его не увидел вовсе.

Подняв бинокль, переговорщик подкрутил окуляры и уставился поверх скал, торчащих по краю трещины. На горизонте возвышались пологие холмы, за ними лежала Кислая долина. На одной из вершин блеснуло так, что Дюк зажмурился, оторвавшись от бинокля. Поморгав, он посмотрел вновь, но тут фургон повернул, съехав вслед за «тевтонцем» в небольшую низину, и скалы вдоль трещины скрыли от взгляда холмы. Переговорщик Ордена уже подтянулся вверх, чтобы забраться на крышу и снова посмотреть на холмы, однако поднявшийся ветер закружил песчаные вихри, бросая колючую взвесь в лицо, на зубах заскрипел песок. Всадники впереди спешивались и уводили лошадей к скалам, остановился «тевтонец». Дюк сплюнул и полез вниз.

Захлопнув люк, он спустился по короткой лесенке в салон, где под потолком тускло светила лампа в решетчатом плафоне. По сторонам от двери в передней части салона сидели два жреца со штуцерами – охраняли вход в отсек Владыки. Задняя дверь вела в комнату охраны, там ехали еще семеро. Справа под стеной на застеленной одеялом лежанке сидел Босх, в углу над изголовьем был приварен железный столик, на котором стояла радиостанция.

На немой вопрос Дюка начальник стражи покачал головой и сказал:

– Не понимаю. – Он кинул наушники с микрофоном на лежанку. – Почему брат Рут не отвечает?

– Ветер сильный, – произнес переговорщик, вытирая морщинистое лицо влажным полотенцем, которое снял с крюка на стене. – Песок так и крутит. Может, грядущее изменение погоды помехи создает?

Босх снова покачал головой.

– Или отъехал далеко. – Дюк повесил полотенце обратно и сел на табурет напротив лежанки.

– Нет. – Начальник стражи снова взял наушники, расправил скрученный провод. – Мы на равнине, Рут на равнине. И у него, и у нас станции до Белгорода бьют. Другая причина, значит…

И он, надев наушники, поднес к лицу микрофон, вдавил кнопку на панели под верньером и монотонно забубнил, вызывая отделившийся отряд по радио.

Дюк посидел рядом, поглаживая бороду, потом поднялся и приблизился к двери, ведущей в отсек Владыки, сдвинув засов, приоткрыл.

На кровати под одеялом лежал раненый. Молодой монашек с румяным лицом, сидящий рядом, машинально привстал, когда переговорщик вошел в отсек.

– Как Владыка, Тимофей? – Слегка надавив ему на плечо, Дюк усадил безбородого монашка обратно.

– Жар сильный. – Тимофей нагнулся, смочил марлю в тазу под ногами, отжал. – Уже и не бредит. Хрипит только.

Расправив компресс, монашек положил его на забинтованное лицо Владыки и разгладил складку на одеяле.

– Делай все, чему тебя лекарь в Канториуме учил. Если надобно что-то, только скажи.

Тимофей потер скулу, усыпанную веснушками, вздохнул, глядя на раненого.

– Кабы я знал… У Владыки пол-лица стесало. – Он снова потер скулу и робко добавил: – Назад бы, в Москву, мастер Дюк.

– Смолкни! – рявкнул переговорщик. – И лечи. А коли помрет Владыка… – Дюк, хрустнув костяшками пальцев, поднес к носу монашка кулак: – Я…

Дверь в отсек приоткрылась, внутрь заглянул жрец-охранник.

– Дюк Абен, там Копыто от башмачников приехал. На разговор просит.

– А Босх?

– Уже на улице. Велел и вас кликнуть. – Охранник исчез за дверью.

– Воду в тазу смени, – буркнул Дюк.

Нагнулся, проверил засов на люке в полу. Неспроста Копыто приехал, не к добру это. Переговорщик взглянул на умирающего Владыку, коснулся распятья и вышел из отсека.

* * *

Оглобля шагал первым, положив винтовку на плечо. Две колеи, оставленные шинами «тевтонца» на глинистой земле, тянулись к подножию холма впереди. За башмачником шел Гест, по сторонам от него Петр и Стод. Вик плелся позади, прихрамывая. Он сильно натер ногу. Владыка изредка оборачивался, бросая тревожные взгляды на послушника, но останавливать спутников не спешил. Вик понимал: сначала надо догнать отряд Рута, который мог упилить достаточно далеко, а потом уже думать об отдыхе и лечении. Вон Владыка за грудь держится, видно, мутант сильно его помял, – терпит, только кашель иногда сдержать не может.

Идти было трудно. Комья глины прилипали к ботинкам, да еще ветер поднялся – пыль и песок, принесенные с Пустоши, кололи глаза, забивались в нос и глотку, не спасал даже платок.

Пару раз спутники пересекли свежий след гусеничного трактора. Разлом остался далеко справа. Судя по колее «тевтонца» и отпечаткам подков на глине, отделившийся от каравана отряд ехал какое-то время вдоль Разлома, потом стал забирать севернее и перевалил за холм.

Оглобля неожиданно остановился. Ветер донес рокот двигателя. Башмачник перехватил винтовку и, оскальзываясь, стал взбираться по крутому склону. Гест жестом отправил следом Петра, сам оперся на плечо Стода и обернулся. Вик подошел к ним, вопросительно глядя на Преподобного.

Рокот двигателя то стихал, то становился громче, будто машину гоняли на холостых, прогревая мотор.

Когда Оглобля удалился на приличное расстояние, Гест хрипло сказал:

– Ветер усиливается. Если так дальше будет, искать укрытие следует.

– А как же караван? – спросил Вик.

Преподобный посмотрел на юг, где небо налилось свинцом. Ветвистым росчерком сверкнула молния. Еще одна.

– Они по равнине едут, – ответил Стод. – Гроза их раньше догонит.

– Значит, встанут, – заключил Гест и повернулся к холму.

Петр помахал им с вершины, чтобы поднимались. Оглобли рядом уже не было.

Когда они забрались наверх, взгляду открылась каменистая равнина с гигантским озером посередине. Поверхность воды в нем была испещрена рябью и солнечными бликами.

Вик зажмурился, поморгал, прогоняя яркие точки перед глазами, и приложил ладонь козырьком ко лбу. Далеко впереди в блеклом мареве виднелись пологие возвышенности, а справа едва угадывалась темная полоса Разлома. С южной стороны заполненного водой кратера, вдоль края, стояли длинные приземистые бараки, между ними высились мачты ветряков, от которых разбегались провода. Часть тянулась к крышам бараков, часть – к насосной станции возле нефтяного бассейна, окруженного земляным валом. До него от бараков было шагов двести. Кратер с бассейном соединял узкий канал, наполовину заполненный водой. Видимо, нефтяники контролировали ее ток с помощью шлюзов, поднимая и опуская заслонки, делившие канал на равные отрезки. По периметру поселка торчали наблюдательные вышки.

Напротив бараков застыла сцепка – два трактора на гусеничном ходу друг за другом и три поржавевших, в потеках мазута, цистерны. Возле сцепки суетились монахи, которыми руководил жрец Рут. Ближе к подножию холма стоял, ревя мотором, «тевтонец», из-под задних колес летели комья глины. Чуть в стороне от него спешились башмачники, несколько человек выталкивали из грязи застрявшие мотоциклы.

Оглобля уже спустился к подножию и направился к лошадям.

Вик удивился: поселок не обнесен стеной, не видно въездных ворот, никак не защищен… А потом сообразил. Попасть в него можно с четырех направлений. Первое – это по воде. Берег глинистый, на него не влезть, пока подгребешь на лодке, тебя расстреляют наблюдатели с вышек. Второе – объехать кратер по кругу. Но и тут незадача: справа на подъезде сплошная глина, быстро не проскочишь. Холм – отряд Рута преодолел и застрял у подножия, также увязнув в глине. Оставалось только одно нормальное место подъезда с северной стороны между склоном и насосной станцией, где виднелась накатанная дорога, выбегавшая на каменистую равнину.

– А где нефтяники? – тихо спросил Вик, чтобы внизу невзначай не услышали.

Гест вытер лицо платком, кашлянул.

– Неясно, – ответил Петр. – Может, и здесь мутанты побывали, хотя… не похоже на то. Жилища с виду не тронуты. Должно быть, старатели к мосту подались, на выручку, когда сообщение по радио получили. У них же в каждом поселке радиосвязь. И следы трактора были совсем свежие. Помните?

Гест кивнул.

– Но мутантов слишком много было, все нефтяники погибнуть могли.

– Не могли, – упорствовал Вик. – Топливные поселок бы так не бросили, наверняка кто-то остался.

– Если и остался, то вреда нам не принесет. Затаится, переждет, – сказал Гест. – Да и мы не воевать сюда пришли.

– Глотните, Владыка. – Стод откупорил флягу и протянул Гесту. – Мне бы раны ваши посмотреть…

– Потом. – Тот отпил, вернул флягу. – Послушник ногу повредил, глянь его сначала.

Вик сел, принялся расшнуровывать башмак, Стод полез в котомку.

– Рут поторопился, – вновь заговорил Петр. – К кратеру надо было кружным путем идти, тем, что нефтяники пользуются.

– Жрец мог опасаться мутантов, – предположил Гест. – Или патруля топливных.

Петр качнул головой:

– Однако в поселок полез. Земля тут никчемная, вода близко, ноги так и вязнут в глине. Нет, Владыка, торопился он. Да и следов мутантов мы не встречали.

Концом посоха жрец счистил комья грязи с ботинка.

– На равнину, на север надо было ехать. – Он махнул, не глядя, влево. – А брат Рут напрямик повел, срезать решил. Посадил «тевтонца» на брюхо. Тут только тракторы либо человек пройдут. Вот они сцепку и размыкают…

Выстрелив в небо густую струю черного дыма из выхлопной трубы, рыкнул дизелем первый трактор, дернулся и пополз к застрявшей машине. Монахи во главе с Рутом зашагали следом.

Вик осторожно стянул башмак. Пятку пекло. Опустившись на колени, Стод осмотрел ранку, помазал лечебным воском и начал забинтовывать стопу.

– Опасаюсь я, Преподобный, что боевые отряды топливных сейчас озвереют. Наверняка короли указ по радио передали: стрелять всех, кто в поселки к ним сунется, – произнес Петр.

Над вершиной низко пролетел ворон, каркнул. Он был непривычного окраса, какой-то рябой. Взмахнув крыльями, закружил над поселком нефтяников.

– Почтовый ворон, откуда здесь? – удивился Петр.

Вместе с Владыкой они следили за птицей, которая вдруг сложила крылья и камнем полетела вниз.

– Странным способом Дюк послание Руту шлет, – сказал Гест, когда ворон, замахав крыльями у самой земли, опустился на плечо жреца.

– Может, радиосвязь не работает? – предположил Петр. – Перед грозой такое случалось.

– Может, и так. – Гест кивнул и повернулся к нему. – А что до боевых отрядов топливных, как бы в Москве они войну не начали. Могут ведь решить, что наш караван на их поселок у переправы напал.

– Могут, – согласился Петр. – Многие видели, по какой дороге мы город покинули. Но миссия важней.

– Да. – Глаза Геста сузились, он ощупал складки халата на груди. – Цену ты знаешь…

Владыка покосился через плечо на Вика.

Закончив бинтовать, Стод стал убирать склянки в котомку.

– Стойбище должно быть уничтожено! – жестко произнес Гест.

Стойбище? Вик нахмурился, натягивая башмак. Размышляя, уставился на равнину и тут же забыл о словах Владыки. С севера к кратеру приближались три сендера, над одним на проволочной антенне трепыхался черно-желтый вымпел Южного братства. Следовавшие друг за другом машины разъехались в стороны, выстроились обратным клином и на высокой скорости стали сходиться, беря поселок старателей в клещи. Монахи и башмачники не слышали их за ревом тракторного дизеля и рокотом «тевтонца». Последнего уже подцепили тросами к подъехавшему трактору. Рут забрался на броню и отдавал водителю указания, размахивая руками. Башмачники собрались возле мотоциклов. С лошадьми остался лишь Панк, но его окружающее мало интересовало, он о чем-то разговаривал с Оглоблей.

– Смотрите! – воскликнул Вик, вытянув руку.

Оглобля резко повернулся к холму, похоже, услышал возглас. Спустя мгновение башмачник оттолкнул Панка, запрыгнул в седло и пустил коня вверх по склону. Преодолев половину, остановился, глянул на север, после чего спешно стащил из-за спины винтовку и дважды выстрелил в воздух.

Первым среагировал Рут. Спрыгнув в кузов «тевтонца», он перебрался к турели и, взгромоздившись в кресло стрелка, развернул пулемет.

Сендеры карателей из Южного братства ворвались в поселок с трех сторон. Один перемахнул с разгона узкий канал, промчался вдоль бараков, поливая свинцом замерших от неожиданности башмачников. Пулемет смолк, когда машина скрылась за сцепкой. Но в ответ начал стрелять жрец – он изрешетил цистерны трассирующими пулями.

В следующий миг полыхнуло так, что Вик чуть не ослеп. Холм вздрогнул. «Тевтонец» внизу развернуло на месте. От грохота зазвенело в ушах. Ударная волна выбила из седла Оглоблю, Петр с Гестом повалились на землю. Бросив котомку, Стод накрыл своим телом Владыку. Вик увидел, как со второго сендера, въехавшего на земляной вал бассейна возле насосной станции, расстреливают кинувшихся врассыпную башмачников и монахов.

Густое облако едкого дыма начало заволакивать поселок.

Внизу ржали и метались лошади. Панку удалось поймать одну, и он, вскочив в седло, ринулся к вершине. Оглобля сел на склоне, тряхнул головой и потянулся за винтовкой.

Третий сендер, проехав по дороге между насосной станцией и наблюдательной вышкой, свернул к холму. Стоявшие за водителем люди палили из ружей в скачущего к вершине Панка. Лошадь под ним споткнулась, клюнула мордой, башмачник вылетел из седла. Сендер, не сбавляя скорости, переехал его. Раздался вопль. Вику показалось, что он слышал, как хрустнули сломанные ребра.

Оглобля, опустившись на одно колено, целился в приближающийся сендер.

Вскочил Петр, вытащив меч, крутанул в руках «штерн», свернув кольцо на конце, взвел боевую пружину. И тут башмачник открыл огонь. Он убил водителя и попал в переднее колесо. Разогнавшаяся машина вильнула, в кузове мелькнули перекошенные лица карателей. Подпрыгнув на ухабе, сендер встал на бок и перевернулся. Бросив разряженную винтовку, Оглобля выхватил нож и прыгнул к машине. Петр по приказу Геста побежал к нему.

Владыка обнажил спрятанный в посохе меч. Стод дернул Вика за рукав, заслоняя собой Геста.

– Рядом стой, послушник!

Вик медленно вытащил меч; перед глазами застыла картина, как сендер давит колесами Панка, в ушах еще звучал вопль.

– Рядом, сказал! – рявкнул Стод и притянул Вика.

Внизу гремели пулеметные очереди. «Тевтонец» скрылся в дыму, из которого, словно светлячки, вылетали трассирующие пули, впивались в черную гладь нефтяного бассейна, со звоном врезались в агрегаты насосной станции, пробивали броню сендера, застывшего на земляном валу.

А потом вспыхнул нефтяной бассейн. Пламя слизало машину Южного братства с земляного вала, огонь с ревом промчался по каналу, взметнулся вдоль берега кратера и отступил под натиском поднятой ветром волны.

– Идем вниз! – приказал Гест.

Вик вздрогнул, слова громом отозвались в ушах.

Когда они спустились к перевернутому сендеру, все было кончено. За машиной распластались два тела нефтяников, у одного шея была неестественно вывернута, другой лежал на спине, ладонью прикрывая рану на животе. Рядом, опустив меч, стоял Петр, в двух шагах от него – Оглобля, перед которым, безвольно свесив голову на грудь, сидел каратель. Сначала Вик решил, что тот жив, но когда каратель кулем завалился набок, он увидел торчащую под лопаткой кривую рукоять. Оглобля ощерился, словно панцирный волк при виде добычи, поставил ногу на мертвеца и выдернул нож. Грудь и плечи башмачника часто вздымались, он обвел всех тяжелым взглядом.

Внизу взревел мотор. За дымом было не разобрать, что за машина выруливает из поселка. Спустя пару мгновений на дорогу выехал «тевтонец», за пулеметом сидел жрец Рут. Вик разглядел в кузове еще нескольких монахов, а потом дым от пожара, сносимый ветром, скрыл машину из вида.

– Странный жрец, снова укатил, – произнес Оглобля, вытирая нож о рукав. Помедлив, добавил: – Да и вы – не пустынники.

Стод шагнул к нему, занося клинок. Петр придвинулся сбоку. Башмачник отпрыгнул.

– Остановитесь! – пророкотал Гест.

Оглобля подобрался, обвел всех оценивающим взглядом. Губы его растянулись в ухмылке, обнажив крепкие зубы.

– Кто вы такие?

– Пред тобой Владыка Ордена, – произнес Петр.

Оглобля рассмеялся:

– Владыка – оборванец? А может, он? – Башмачник указал ножом на Вика. – Он – Владыка?

И вновь захохотал.

Петр шагнул вперед. Сверкнул клинок, раздался шлепок – и Оглобля распластался на склоне.

– Стой, Петр! – Гест властно поднял руку.

Жрец замер, занеся меч.

– Башмачник боем был возбужден. Я прощаю его. И помни: он спас мне жизнь.

Петр отступил, пряча меч в ножны.

Оглобля вскочил, ошалело озираясь, и тут же скривился, схватившись за посиневшую кисть, мгновение назад сжимавшую нож. Он попятился, как побитая собака, потом развернулся и, пригибаясь, побежал вниз.

– Стод, Петр, – заговорил Гест, когда башмачник скрылся в дыму, – осмотрите все машины в поселке, кроме тракторов. Если исправной не найдете, изловите лошадей.

Жрецы кивнули и быстро зашагали по склону.

Владыка закашлялся и тяжело сел, вытянув ноги, потер ушибленную грудь. Вик опустился рядом с Владыкой, стащил тюрбан.

Быстро темнело. Ветер, как иногда бывает перед грозой, стихал, накапливая силу. Сверкнула молния, над равниной прокатились раскаты грома.

– Вставай. – Гест хлопнул Вика по плечу. – Осмотрим сендер и грозу под ним переждем.

Первые капли дождя упали на землю, снова поднялся ветер, закружил клубы дыма над поселком и понес их в Пустошь, разрывая на лоскуты, спеша позабавиться с новой игрушкой, пока не погас пожар.

* * *

Холмы вокруг Кислой долины скрыла серая пелена, низкие тучи плыли на север. Расчерчивая небо, ветвились и сверкали молнии. Крупные капли молотили по мостовой. Но, несмотря на непогоду, на площади возле каменного изваяния было многолюдно. Ильмар, закутавшись в брезентовый плащ, стоял на парапете под статуей, наблюдая, как разгружают телеги. Отряд Прохора уже занял здание, полукругом окаймлявшее площадь с южной стороны, туда же укатили и киевские. Хэнк рассаживал своих людей в доме справа, его порученец Стеня – слева от площади.

Семеро бойцов возились по колено в воде за парапетом – сколачивали мостки, чтобы при случае в бассейне под статуей можно быстро перебегать с одной стороны на другую во время боя. Нормальных досок в округе раздобыть не удалось, поэтому Ильмар приказал разобрать телегу.

Атаман покосился на оплавленную черную фигуру, пытаясь представить, кто же стоит на постаменте, как раньше выглядел. Приметил в бесформенной массе ребристую рукоять меча и гарду и решил, что древний скульптор сваял либо охотника, либо воина, а под ногами у него, должно быть, лежит пес – уж слишком один фрагмент внизу походил на лапу собаки.

Небо слегка посветлело. Ветер разорвал тучи и сквозь пелену, скрывавшую от взгляда холмы, пробились багровые отблески заката. Дождь прекратился, в воздухе летала невесомая взвесь, высоко над площадью, переливаясь красками, аркой перекинулась радуга. Добрый знак, отметил атаман.

Подъехал промокший насквозь Прохор.

– Где Хэнк? – спросил Ильмар.

– Он почти закончил.

– Ты хорошо все проверил, как он людей расставил, указал, куда им стрелять?

– Да. – Прохор снял фуражку, стряхнул воду. – Он сейчас подъедет, обсудить кое-чего хочет.

– Разобъяснишь всем, чтоб приближенных Геста не перемочили.

– Это как? Кто в свалке разберет, кого стрелять, кого – нет?

– А вот так. Есть человек в караване особый. Его охранять скорей будут. И хорошо охранять. Уяснил, Прохор? —

Атаман развязал на шее тесьму от плаща. – А что у Стени?

– Там хуже…

– Что еще? – Ильмар скинул плащ.

Прохор посмотрел на дом слева от площади, надел фуражку. В бассейне под статуей стучали молотки, звенела пила.

– Чего тянешь, говори.

– В доме том перекрытий нет, и на крышу не влезешь, стены будто потекли, гладкие…

– Так че ты мне раньше не доложил? – разозлился Ильмар. – Коня мне!

– Коня атаману! – крикнул Прохор.

Подъехал Хэнк, с ним еще двое: один смуглый, худощавый, сильно горбился в седле, другой грузный, с квадратным подбородком и свернутым набок носом. Бригадир сразу начал:

– Тут такое дело. – Он кивнул на всадников за собой: – У Юла с Метисом мысль появилась. Они предлагают…

– Мысль? – забираясь в седло, перебил Ильмар. – У вас мыслилки об одном сейчас должны думать, как людей слева от площади рассадить, чтоб дело не завалить.

– Так это… – Хэнк растерянно посмотрел на Прохора.

– Атаман, – вмешался тот. – Выслушай.

Ильмар смерил его сердитым взглядом, бросил Хэнку:

– Излагай.

– Метис, – Хэнк указал на смуглого всадника, – когда еще в банде у Макоты был… ну… фермеров они на берегу Донной Пустыни жгли…

– Короче! – рявкнул атаман.

– Смесь взрывную он умеет делать.

– И? – Атаман вытянул нагайку из-за голенища.

– А Юл запалы смастерит… «Тевтонцы» ж с броней, им граната что? Ну колесо ежели взрывом оторвет. Но люди-то, люди внутри выживут, стрелять по нам станут. А смесь, когда бутыль разобьется о броню, растечется по щелям и всех пожжет внутри.

Ильмар задумался, почесал подбородок.

– Дельно придумано. А что для смеси нужно?

Хэнк вопросительно оглянулся на Метиса.

– Керосин, селитра и кислота, – выпалил тот.

– А для запалов?

Юл шмыгнул перебитым носом, неспешно потянул повод, развернув коня к Ильмару.

– Дело нехитрое. Проволока нужна, трубки с прорезями – гильзы подойдут, пружины и патроны. Лучше от пистоля. Та´к вот.

– Всё? – Атаман приподнялся в седле, глядя, как за парапетом вокруг статуи заканчивают сколачивать мостки.

– Всё, – кивнул Юл.

– Прохор, – атаман начал выщелкивать пистолетные патроны из петелек на ремне, – отправишь их к лекарю. Пусть им керосина даст и кислоты, и эту…

– Селитру, – подсказал Метис.

– Да, её самую. А ты, – Ильмар протянул руку Юлу, – держи.

И высыпал в подставленную ладонь горстку патронов.

– Быстро запалы смастеришь?

Юл только усмехнулся.

– У-у, рожа. Думаешь, я забыл, что вы учудили у Октагона? Ладно, всяко бывает. Сядете за парапет с людьми Прохора. Сработает ваша взрывная смесь, прощу былое и награду выдам… – Атаман развернул коня, встал на стременах и крикнул: – Обоз убирайте! Убирайте с площади к некрозовой плесени!! И чтоб следов никаких не осталось. Живей! Прохор…

– Да, хозяин?

– Че стал? Скачи к лекарю. Калеб из разведки вернется, сразу ко мне.

Ильмар ударил коня плеткой и кинул через плечо:

– Хэнк, за мной.

Они пересекли площадь и подъехали к дому, когда из него вышел Стеня.

Увидев разозленного атамана, порученец попятился.

– Стой! – рыкнул Ильмар.

Стеня замер, не дыша.

– Стой на месте, пока я не вернусь.

Атаман пригнулся и въехал сквозь пролом внутрь дома. В простенках и под окнами сидели люди. Ильмар проехал вдоль них, глядя на площадь, залитую багряными лучами заходящего солнца. Цели хорошо будет видно, только у стрелка преимущества нет. С возвышенности по каравану надо бить, а то людей за парапетом ненароком покрошат. Атаман поднял голову.

– Дела, – протянул подъехавший Хэнк.

Потолок, казалось, цел, а вот межэтажных перекрытий не было. И мусора на потрескавшемся цементном полу, обломков плит, заваленных лестничных пролетов, осколков кирпича – тоже нет.

– Эт куда ж все подевалось? – Бригадир наморщил широкий лоб, глядя на гладкие стены.

– Сейчас оно не важно, – произнес Ильмар, направив коня к пролому в стене. – У тебя кто-нибудь плотничать умеет?

– Найдется, – разворачиваясь следом, сказал Хэнк.

– Тогда разберите несколько обозных телег, сколотите лестницы. Чтоб до третьего этажа доставали. Тогда площадь у стрелков как на ладони будет. И еще… – Понизив голос, атаман добавил: – Смени порученца, Хэнк. Никакой он у тебя, не поспевает.

Ильмар выехал наружу. Стеня стоял на прежнем месте. Поравнявшись с ним, атаман нагнулся, сграбастал порученца за шкирку, оторвав от земли, процедил в лицо:

– Если подведешь, в некрозное пятно тебя брошу.

И отпустил.

Стеня мешком упал на мостовую. Ильмар выпрямился и увидел, как на площадь галопом влетел Калеб и с ним еще двое.

Атаман свистнул и поскакал навстречу разведчикам.

Петр остановил мотоцикл на вершине холма, напротив каменной глыбы, вросшей в землю рядом с обочиной. Стод, сидевший за водителем, спрыгнул на дорогу.

– Мотор выключи, – велел Гест, выбираясь из коляски.

Следом вылез Вик.

Двигатель чихнул и замолчал, погасла фара. Петр остался на сиденье, облокотился на руль.

На севере, куда ушла гроза, мигали зарницы, над Кислой долиной небо было ясным, светили звезды, с востока взошла луна, залив склоны холмов тусклым светом.

– Прикажешь в город съездить, Преподобный, или… – начал Петр.