Текст книги "Эромагия"

2

– Как это упоительно!

Анита скривилась, будто укусила лимон. Солнце клонилось к горизонту, небо серело. Над широкой лесной дорогой висела пыль. Старая Беринда решительно вышагивала впереди небольшого отряда, за нею шла молодая ведьма, а следом – Шон.

– Расскажите же, что было дальше, сэр мужественный рыцарь.

Анита оглянулась. Метла Аназия увивалась вокруг Шона, как пчела вокруг кадушки с медом. Красный бант так и сверкал, тонкие ярко-желтые прутья трепетали.

– А дальше – ничего, – ответствовал Тремлоу. – Ну то есть дальше я зарубил крылатого змея, гляжу – а принцессы-то и нету. Позже выяснилось, змей ее сам прогнал еще год назад, потому что она…

– Ах, как это романтично!

– Я, повелительница обители Лайл-Магель, вынуждена идти пешком, – донеслось спереди. – Как распоследняя… как какая-нибудь весталка, в то время как…

– Сэр рыцарь, а вот скажите, та принцесса, у нее были светлые волосы или темные?

– Вместо того чтобы передвигаться со всеми удобствами – в ступе или там в паланкине…

– Сколько помню, она была крашеной блондинкой.

– Как это прелестно! И что же, нашли вы себе впоследствии другую даму сердца? А с прекрасной принцессой, что случилось с ней?..

– Ну, она, как выяснилось…

– Между прочим, не только повелительница, но и пожилая уже женщина с радикулитом…

– Что, вышла замуж за сборщика налогов?! Как это, должно быть, скучно… Кстати, дорогая… – писклявый голос стал громче. – Тебе бы не помешало сменить помаду, эта бледновата.

– Хватит! – Анита, схватившись за голову, остановилась. – Вы все – а ну заткнитесь!

Беринда вообще не обратила на нее внимания, а метла пискнула:

– А ты не командуй!

– Ты! – Развернувшись, Анита ухватила ее обеими руками, сжав черенок возле красного банта. – Ты… блондинка! Да я вообще не крашусь!

Аназия ахнула, заизвивалась, трепеща прутьями.

– Дорогая… – вмешался Тремлоу, приобнимая ведьму и осторожно высвобождая черенок из ее пальцев. – Зачем же так… Мы просто беседуем, чтобы скрасить путь…

– Беседуете?! Да она щебечет не переставая с самого утра, как сдуревшая канарейка!

– Сама! – выкрикнула метла, отлетая от Аниты и переворачиваясь прутьями вверх. На мгновение она чуть расплылась, ведьме показалось, что перед ней, уперев руки в боки, стоит высокая худая девица, не просто худая – тощая как палка, без видимого бюста и бедер, с вытянутым лошадиным лицом и копной торчащих во все стороны светлых волос, перетянутых красной лентой с большим бантом над левым ухом. Видение мигнуло и пропало – вновь помело с тонким кривоватым черенком и прутьями, напоминающими всклокоченный куст крыжовника, висело над дорогой.

– Ты – напыщенная брюнетка!!!

– Эй, чего встали? – донеслось спереди.

Пронзив Аназию взглядом, Анита развернулась и пошла дальше. Впереди дорога поворачивала. Солнце исчезло за кронами деревьев, на землю легли тени, стало прохладнее. Беринда вышагивала, иногда потирая поясницу и что-то бормоча. Некоторое время позади было тихо, потом разговор возобновился.

– Так что же произошло с вами? – спросил Шон.

– Я ставила сложный колдовской эксперимент по наделению левитационными качествами антропоморфных биологических объектов, то есть субъектов, – пояснила метла. – А то мы все на помелах да иногда – в ступах… Я считаю, что это несправедливо, несправедливо!

– Вы хотели научиться летать самостоятельно? – догадался Тремлоу.

– Так я о чем и толкую! С этой целью надо было наполнить несколькими сложными колдовскими зельями и настойками хрустальную емкость, а после перемешивать определенное количество времени заменителем спецмешалки, а потом намазать себя…

– Спецмешалки?

– Лопаточка такая из осины, – пояснила Аназия. – Но у меня она потерялась. Поэтому я нашла для нее заменитель, почти аналогичный образцу – деревянную ложку. Но… – сзади прозвучал вздох, и метла замолчала.

– И что? – спросил рыцарь с участием.

– Но тут пришла подружка, послушница Кримза с кафедры костаногии, мы поговорили немного о парня… о последних достижениях ведьмовской науки, и когда под утро она ушла, я бросилась искать – а заменителя-то и нету. Потерялся. У меня часто так – положишь что-нибудь куда-нибудь, а потом и забудешь, где это «куда-нибудь» находится. Это, понимаете, сэр благородный рыцарь, все от возвышенности моего ума. От его духовной устремленности.

– Да-а… – протянул Шон неопределенно. – Продолжайте.

– Ну вот, а другого заменителя изначального образца спецмешалки не нашлось. Я тогда использовала имитатор заменителя синтетический, идентичный натуральному. Метла у меня то есть в углу стояла, я из нее прут подлиннее выдернула и стала им мешать. Правда, пока мы с Кримзой болтали о муж… разговаривали о науке, прошло двена… некоторое количество времени, и смесь успела немного застыть. Ну и что, я ее все равно размешала как следует, даже прутик сломала. Стою с этим обломком в руках, а к нему прилипла смесь, которую я размешивала. А я как раз снова о… науке задумалась, после разговора с Кримзой, всякие, знаете, интересные мысли в голову лезли… научные… В общем, задумалась я и машинально этот прутик лизнула… и тут же бабах!!! – и я уже метла. Летаю вот…

– То есть опыт удался, – заключил Шон.

– Ну да… в некотором роде.

– Отдых, – сказала Беринда, и Анита, невольно заслушавшаяся рассказом незадачливой лаборантки, огляделась.

– Да ведь Адиген за лесом, – удивилась она. – Еще много часов идти.

– Идти, не идти… – брюзгливо протянула Беринда. – Устала я, и ужинать пора.

– А у меня режим! – пискнула метла. – Я за фигурой слежу…

– Тебе, чтоб фигуру поправить, нужно постоянно переедать, – отрезала Анита.

– Сама ты! – начала метла, но смолкла, когда старуха показала ей кулак.

– Надо отдохнуть. – Беринда махнула рукой. – Вон как раз постоялый двор.

И вправду – на краю дороги среди деревьев виднелся большой дом с освещенными окошками на первом этаже, покосившаяся изгородь и сарай.

– Там и переночуем, – заключила повелительница Лайл-Магеля. – А на рассвете – в Адиген. И вот когда я доберусь до мелких мерзавцев… Когда я до них доберусь, я с ними сделаю… Я тогда их… Даже живот от злости подвело!

3

У ворот компания остановилась. Ворота были массивные, на вид крепкие, но хозяева за их состоянием, похоже, не следили. Одна створка оказалась распахнута настежь, другая – едва приоткрыта. Темно-синяя краска на почерневших от времени досках облупилась. Скобы для засова были вырваны, и когда Шон толкнул створку, не смазанные петли проскрипели что-то брюзгливое и презрительное. В нескольких местах на стене и воротах виднелись вертикальные борозды, процарапанные острыми когтями, – по пять в ряд.

Шон покачал головой, а Беринда заявила:

– Края здесь всегда были тихие, мирные. Опасаться нечего.

И первой направилась ко входу в дом. Здание, как и ограда, выглядело массивным и прочным, но несколько запущенным. Водосток у дальнего угла крыши покосился, дождевая вода оставила на стене потеки ржавого цвета. Одно из окон второго этажа было заколочено плохо подогнанными досками. Зато из дома шел запах жареного мяса, а окошки нижнего яруса призывно светились теплым желтым светом. Старая ведьма провела ладонью по растрепавшимся седым волосам и решительно постучала.

– Иду-иду, – донесся из-за двери дребезжащий тоненький голосок. – Никак гости пожаловали! Иду-иду, гостенечки дорогие, уже даже бегу…

Дверь, скрипнув, открылась, и в ярко освещенном проеме возникла низкая сутулая фигура, укутанная в невообразимое количество одежды. Стемнело, и толком разглядеть хозяйку постоялого двора не было возможности – лишь лохматый силуэт. Некоторое время она осматривала пришельцев, затем с поклонами отступила, бормоча: «Проходите, проходите, милости просим», не сводя при этом глаз со старой ведьмы. Возможно, она признала Беринду за старшую среди гостей. Аните показалось, что контуры темного силуэта слегка вздрогнули и будто поплыли, меняя очертания…

Оказавшись внутри, гости наконец рассмотрели встретившую их старушку как следует. Одета хозяйка была весьма причудливо. Нижнюю часть странной женщины драпировали просторные разноцветные юбки, обтрепанные подолы которых живописно торчали друг из-под друга, мягкими складками опускаясь на пол – будто были чересчур велики хозяйке. Кофта тоже выглядела великоватой, из закатанных рукавов торчали только кончики пальцев. Рукава тряслись и вздрагивали, когда хозяйка прикладывала крошечные ручки к груди, скрытой под многочисленными ожерельями. Ожерелья были странные – Анита с удивлением разглядела нанизанные на бечеву кусочки яркой ткани, лоскуты пестрых шкурок, монетки, потускневшие от времени пуговицы и пряжки, а также несколько клыков, подозрительно похожих на человеческие. Голову почти скрывали платки и шали, скрученные в некое подобие тюрбана, – свисающие концы затеняли сморщенное смуглое личико.

Анита подумала, что наряд лесной жительницы похож на одеяние Беринды, да и сама она… ну да, неужто и впрямь хозяйка напоминает великую чародейку? Молодая ведьма оглянулась на владычицу Лайл-Магеля, чтобы убедиться – нет, юбки Беринды были нормального покроя и вполне по фигуре, ожерелье на шее состояло вовсе не из диковинного мусора, а из медных медальончиков с гравированными рунами, голова же и вовсе была не покрыта. Странно, что ей вообще пришла мысль о сходстве верховной ведьмы и лесной замухрышки – очень странно, тем более что когда Анита глядела на Беринду, эта мысль не возникала, а когда на незнакомую старуху – сходство казалось очевидным. Вот дела…

– Приветствую, хозяйка! – объявила тем временем ведьма. – Тебе нынче выпала великая честь принимать повелительницу Лайл-Магеля на своем постоялом дворе… Это ведь постоялый двор, верно?..

Тут Беринда, разглядев как следует хозяйку, осеклась. Рука колдуньи снова непроизвольно поднялась, чтобы пригладить седые волосы, растрепавшиеся в пути. Аните же показалось: повелительница хочет убедиться, что никакого тюрбана на ней нет. Другая рука потянулась пощупать ожерелье, пробежала по медяшкам, опустилась и одернула юбки… Кажется, пожилой ведьме тоже стало несколько не по себе.

– Да, госпожа моя, – смиренно отозвалась старушонка, – это постоялый двор. Места у нас дикие… Проезжие нечасто появляются, но я всем рада услужить, всех приму, накормлю, на постой определю. Совсем стемнело за окошком, а у меня яркие лампы, горячая похлебка, а уж какие перины мягкие!

– Ну так вот, – решительно произнесла Беринда, – поскольку принимать верховную ведьму – великая честь, ты не возьмешь с нас ни гроша. За ужин. И за две комнаты. Зато потом станешь всем рассказывать, что сама Беринда Величайшая провела у тебя ночь.

Обернувшись к Аназии, которая нерешительно покачивалась в пяди от пола за спинами спутников, ведьма рявкнула:

– А ты пошла в угол! Метла!

Непонятно почему, но лаборантка вдруг послушно шмыгнула, куда приказали, и замерла там. Должно быть, с перепугу и от неожиданности. Вообще Беринда могла кого угодно вогнать в трепет, даже Шон, случалось, робел, когда старая ведьма принималась командовать – вот как нынче утром. Ведь ни в какой Адиген не собирался, ни за какими гномами гнаться и не думал, а вот поди ж ты…

Хозяйка проследила взглядом за полетом Аназии и затарахтела:

– Ах, госпожа моя, какая вы великая магиня и искусная колдовщица! Ах, какая агромадная мне выпала удача, ах какое счастье. Будь по-вашему, будь по-вашему, возьму с вас ровно столько, что изволите пожаловать из собственной своей щедрости! У такой грандиозной колдовщицы да знатной чародеицы и щедрость, должно быть, под стать великому таланту!

Беринда нахмурилась. Анита с любопытством переводила взгляд с одной старухи на другую – интересно, как повелительница Лайл-Магеля ответит на этот вызов? Ведьма полезла в карманы, лицо ее приняло озадаченное выражение, когда она вытащила на свет пару медяков.

– Если уж говорить о щедрости, то равных мне и впрямь не сыскать, – объявила Беринда. – Я отдам тебе, хозяйка, всю монету, что у меня есть. Можно ли быть щедрей?

Закутанная старушонка хихикнула, принимая медь – должно быть, оценила по достоинству, как ловко выкрутилась собеседница. Упрятав деньги в складки бесформенного одеяния, она снова принялась тараторить:

– Вот и хорошо, вот и славно, гостенечки дорогие, вот и славненько! Садитесь за столик, отдохните с дороги. Любой, любой столик выбирайте, нынче нет у меня иных постояльцев, свободны все столы. Садитесь, располагайтесь, я сейчас похлебки подам. А пока кушаете, я комнатки приготовлю. Очень уютные комнатки, такие славные. А перины у меня мягкие! Не глядите, что соломкой набиты, уж такие мягкие да приятные, уж такие славные… Уж как уляжетесь, так сон самый сладкий придет!

Бормоча, старушка удалилась, обтрепанные подолы юбок вились и колыхались, подметая истертые половицы. Путешественники огляделись – большой зал, отделенный перегородкой от кухни, был ярко освещен масляными лампами. Облюбовав стол, все расселись и притихли. За перегородкой хлюпал кипяток и гремела посуда, оттуда шли пряные запахи.

– Странная эта хозяйка, а? – нарушила молчание Анита.

– Э… оригинальная, – согласился Шон. – Но стряпня пахнет вкусно.

Богатырь шумно вздохнул, принюхиваясь к ароматам, доносящимся из кухни. Он всегда был не прочь поесть.

Владелица постоялого двора не заставила себя долго ждать и вскоре возникла на пороге кухни с большим котлом в крошечных ручонках. Несмотря на субтильную внешность, старушонка бойко семенила, почти не сгибаясь под весом внушительной посудины. Из-под крышки валил пар.

Ни слова не говоря, хозяйка водрузила котел на стол и скрылась. Шон приподнял крышку и втянул горячий пар.

– А хозяйка – повариха что надо. Ни перцу не пожалела, ни пряностей, – заметил проголодавшийся Тремлоу.

– Не пожалела, милые, не пожалела, гостенечки дорогие, – затарахтела старушка, вновь появляясь на пороге с подносом, полным посуды. – Отведайте, покушайте. Нынче похлебочка с мясцом, нынче свеженькая у нас!

Гости разобрали миски с ложками и принялись за еду. Аназия помалкивала в своем углу. Анита решила, что, возможно, несмотря на разговоры о режиме и фигуре, в облике метлы лаборантка все же не нуждается в плотской пище. Зато она с лихвой возмещала этот недостаток пищей духовной – то бишь всю дорогу трещала без умолку. За этими мыслями Анита проглотила первые несколько ложек, не разбирая вкуса, только потом прислушалась к собственным ощущениям. Пожалуй, детям такого давать нельзя, решила ведьма-воспитательница. Слишком перченое и пряное.

Анита едва съела половину миски, как ощутила сонливость. Устала с дороги. Шон, одолевший за это время уже две порции, тоже зевнул.

– Хорошо, – заявил он. – Теперь бы поспать…

– Да, – согласилась Беринда. – Теперь спим, а с рассветом – в путь. Явимся в Адиген, уж там-то они не отвертятся, за все получат у меня… Гномам запрещено портал для гостей закрывать, так что они, голубчики, волей-неволей будут вынуждены ответ держать! Эй, хозяйка, нынче гномы этой дорогой не проходили?

– Нет, почтеннейшая колдовская начальница, не появлялись. Да этой дорогой теперь мало кто пользуется, в обход леса тракт имеется, в богатые деревни заходит, так купцы больше им ездят. Чтоб в деревнях торговать, значит. Если кто о нашей лесной дорожке не знает, тот точно по большому тракту двинется.

– Ага, – заключила Беринда, широко зевая, – значит, мы вполне можем всю ночь отдыхать. Я мелких паразитов опередила, пока на метле…

Тут верховная ведьма вновь зевнула.

– …И теперь еще мы по лесу дорогу срежем. И если они свой ход затопили, то, может, как и мы, поверху к Главному Порталу движутся… Если… Ох, как спать хочется… Если мы завтра поспешим, то, возможно, перехватим их с Сердцем Мира в Адигене… Ох, что-то совсем я… Веди в комнаты, хозяйка…

Анита почувствовала, что глаза закрываются сами собой – разморило после долгой дороги и сытного ужина. Ведьма с трудом поднялась и поплелась следом за Шоном с Бериндой. Крошечная хозяйка семенила впереди с тусклой лампой. Гуськом поднялись по лестнице на второй этаж. Пока шли, Анита засыпала на ходу, и едва ей указали кровать с толстым тюфяком, тут же повалилась на него. Она даже не услыхала, как рядом улегся Шон, как хозяйка повела зевающую Беринду в соседнюю комнату…

Снилась всякая ерунда. Снилась странная старушонка – будто бы она вдруг зовет Аниту в какую-то темную комнату… потом принимается раздеваться, и с каждой снятой юбкой становится выше ростом и моложе. Потом хозяйка постоялого двора стягивает тюрбан, и по плечам рассыпаются черные волосы, тут ведьма понимает, что это уже вовсе не старуха, а молодая женщина… очень похожая на нее, Аниту! Потом злодейка, мерзко хихикая, удаляется, а ведьма не может сделать и шага, как это бывает в кошмарном сне. Она понимает, что хозяйка пошла соблазнять ничего не подозревающего Шона, сейчас войдет в комнату, где спит рыцарь, нырнет в его постель, прижмется… Анита прямо-таки ощущает, как мерзавка целует рыцаря… И при этом что-то шепчет, шепчет… И вот уже Анита сама чувствует, что касается губами губ Шона, и теперь это уже она сама шепчет:

– Произнеси заклинание против сонного зелья, произнеси заклинание против сонного зелья…

Нет, это не Анита шепчет, это ей в ухо твердит визгливый голосок:

– Произнеси заклинание против сонного зелья! – но губы Шона по-прежнему касаются ее губ…

– Я не помню заклинания, – сонно бормочет Анита, уже успокоившись, потому что рядом с рыцарем не мерзкая старуха, а она сама. – Отстань, я спать хочу…

– Тогда повторяй за мной! – не отстает голосок и в самом деле принимается читать заклинание.

Анита повторяет, чтобы обладатель визгливого голоса отстал… А после сонливость прошла, и ведьма рывком села в кровати. Шон рядом заворочался и тоже проснулся:

– Что? Мне показалось… Что случилось?

– А, проснулись наконец! – завизжала Аназия. Это ее желтые прутья-волосы, оказывается, щекотали Аниту во сне. – Дрыхнете! Спите! А там! А там!

– Что? – Голос у Шона уже был совершенно трезвый.

– Беринду украли! Вас зельем опоили, сонным зельем! Я сперва не поняла, потому что в похлебку специально перца положили, и травы разные положили душистые, и эту заморскую приправу, я тоже ее люблю, только кладу не так много…

– Быстро говори, кто украл. – Шон метнулся к двери, прислушался, обернулся к Аназии. – Сколько их? Куда потащили?

Метла от волнения завертелась волчком.

– Да не знаю кто! Темные такие, страшные! В окно влезли! Они, должно быть, все время туда лазят, когда в угловой комнате кто-то ночует, там даже водосток сломан! Они полезли, я сперва не поняла, а потом они выносят мешок, а морды у них такие жуткие, такие темные, а из мешка – храп! Уж я-то знаю, как Беринда храпит, ни с чем не спутаешь! А хозяйка скачет вокруг них: «Оставьте мне одежу! Оставьте! И бусы на память! Бусы на память!»

– Так, понятно, – кивнул Шон. – Будем выручать Беринду. Куда ее потащили? И где мой меч?

Тут Аназия вдруг разревелась. Странно было видеть, как капли брызжут между прутьев, стянутых бантом.

– Я не знаю… Испугалась я… вы все меня не любите, вы меня в угол… Я обиделась, а потом испугалась… А у них такие морды…

– Ладно… – сказал Шон. – Попробуем найти… А вы пока…

– Я с тобой! – заявила Анита. – Одного не отпущу.

– И я! – подхватила Аназия. – И я! Ни за что здесь одна не останусь!

Рыцарь только рукой махнул. В коридоре было темно, дверь комнаты, в которой ночевала Беринда, оказалась открыта, и на полу перед ней лежал прямоугольник серебристого лунного света. Осторожно спустились в зал. Почти все лампы давно погасли, только в двух едва теплился красноватый огонек. Шон объявил:

– Сейчас выйдем за ворота, оглядимся. Ты, Аназия, взлетай повыше и смотри, не видать ли в округе движения.

Спасательная экспедиция покинула здание. Во дворе было тихо и пусто. Шон кивнул Аназии, и метла-блондинка взмыла ввысь. Рыцарь собирался оглядеть двор в поисках следов, но этого не потребовалось – Аназия тут же возвратилась и затарахтела, вертясь и раскачиваясь в полуметре от земли:

– Я видела! Я видела! Там, в лесу! Огонь между деревьев! Ой, бедненькая матушка Беринда! Что они с ней сделают? Ой, что…

– Погоди, не тараторь, – остановил ее Шон. – В какой стороне? Где за деревьями огонь? Далеко?

При этом он оглядывался в поисках оружия. Не найдя ничего лучшего, подхватил с земли палку, которая вполне могла сойти за дубинку.

– Недалеко, – ответила Аназия. – Я покажу, я запомнила.

Анита попыталась сообразить, чем бы ей запастись для схватки, но как назло никакие подходящие к случаю заклинания в голову не приходили. Тогда она тоже вооружилась палкой.

– Тоже мне ведьма, – процедила Аназия. – Ты должна колдовать, твое оружие – магия! Эх, если бы в этом обличье я могла наводить чары… Уж я бы тогда…

– Ты сама – оружие, – огрызнулась Анита. – Лучше показывай дорогу.

Обижать лаборантку ей сейчас не хотелось, все-таки, как ни крути, метла спасла их от страшной опасности… но про себя молодая ведьма подумала, что будь Аназия в человеческом обличье толстухой – от нее оказалось бы больше проку в виде летающей дубинки.

Аназия заняла место в авангарде. Идти пришлось недолго – вскоре между темных стволов замаячил костер. Донесся гомон; пламя поминутно заслоняли движущиеся фигуры – на поляне что-то происходило. Аназия отплыла в тыл, а Шон подкрался поближе к огню и выглянул из-за толстого ствола.

– Вот проклятие, – прошептал он. – Это ж гоблины… Их бить несподручно, я об такого хороший меч сломал как-то – по голове ему попал.

Анита выглянула с другой стороны дерева. На поляне вокруг костра брели сутулые кряжистые фигуры. Ростом существа сильно уступали Шону, но были плечистыми и крепкими, с мускулистыми длинными руками. В трепещущем пламени зеленоватые морды гоблинов казались особенно уродливыми. Самый рослый расположился у костра – он постукивал в маленький круглый барабанчик, задавая такт движению остальных, и приговаривал:

– Шире шаг! Равнение! Равнение держать! Кто съест колдуна, станет умней! Хей-хей!

– Хей-хей! – отозвались гоблины.

– Кто съест колдуна, станет сильней! Хей-хей!

– Хей-хей!..

Тут один из танцоров подпрыгнул не в такт и вывалился из строя.

– Эй, ты! – рявкнул вожак. – Чего скачешь?

– На колючку наступил, – виновато промямлил гоблин, поспешно занимая место в строю. – А долго нам еще крутиться? Вдруг путники проснутся?

– Три круга осталось! Никто не проснется, им до полудня спать! То есть в полдень они проснутся, но не в кровати, а в моем животе!

– И в моем! – радостно отозвались танцоры. – И в моем! И в моем!

Вожак довольно осклабился.

– Шире шаг! Кто съест колдуна, станет жирней!

– Эй, Куч-Пуч, – окликнул барабанщика тот гоблин, который споткнулся, – так у нас же не колдун, а колдунья. Это как?

Главный гоблин даже перестал колотить в барабанчик, до того поразил его вопрос. Морда его перекосилась от тяжких раздумий. Наконец он изрек:

– Ты прав, Гыр-Дыр! Все неправильно, нужно было не посолонь, а против солнца скакать! Кру-у-гом! Марш! Кто съест колдуниху, станет бойчей! Хей-хей!..

Барабанчик в корявых лапах снова затарахтел. Гоблины торопливо развернулись и поскакали в обратную сторону:

– Хей-хей!.. Хей-хей!..

– Матушка в мешке, – пропищала Аназия, – и, кажется, цела. Вон как храпит!

– Ну, тогда в бой! – решил Шон.

Он ринулся на поляну, заорав так оглушительно, что Анита даже присела. Рыцарь сшиб дубинкой сразу двоих гоблинов – те отлетели на предводителя с барабанчиком и свалили его в костер. Главгоблин взвыл почти так же громогласно, как и Шон, а тот, не переставая вопить, уже отвешивал мощные удары растерянным врагам. От каждого взмаха кто-нибудь летел наземь. Оглушенные и ошарашенные гоблины забегали по поляне. Тут Анита заметила, что рядом с мешком никого нет, и бросилась к костру. По дороге она треснула по голове оглушенного Шоном людоеда, пытающегося подняться после удара дубинки. Но сил у Аниты было поменьше, к тому же палка сломалась о макушку злодея, на что тот ответил: «Ух!» и стал задумчиво чесаться. Анита присела над храпящим мешком и принялась вытряхивать из него Беринду. Показалась голова… плечи… Тут прямо над ведьмой возник гоблин и заявил:

– Хей-хей!

Между колен злодея протиснулась тонкая палка и резко поднялась с такой силой, что людоед подпрыгнул. Раздалось металлическое звяканье – бом-бом-бом… Потом он завыл, захрипел, засипел, застонал и покатился по смятой траве. Бомканье еще доносилось, но тише. Палка, нанесшая сокрушительный удар, перевернулась. Перед Анитой возникла растрепанная золотистая шевелюра со сбившимся бантом.

– Чего уставилась? Заклинание читай, буди величайшую!

Ведьма протараторила формулу. Беринда зашевелилась, открывая заспанные глаза. Раздался вой, Анита пригнулась, над ней пролетел гоблин и врезался в дерево в нескольких шагах от чародеек.

– А? – сказала Беринда, оглядываясь.

– Нас всех усыпили зельем. Вас украли гоблины, мы догнали…

– Что? Ага! – Величайшая завозилась, выбираясь из мешка. – Ха! Сейчас я им…

Над головой пронесся еще один гоблин. Анита оглянулась – как там дела у Шона? Рыцарь лишился дубинки и теперь молотил людоедов кулаками. Если гоблины и выиграли от этой перемены, то немного. Тремлоу уже не орал, теперь не было нужды, вопили и завывали сами гоблины. Их предводитель выбрался из костра и принялся командовать:

– Справа заходи! За шею, за шею его! Да куда ж ты… А ну, разом…

При этом гоблин размахивал лапами, и с его тлеющей одежды летели оранжевые искры, окружая сутулую фигуру сияющим ореолом. То ли подчиненные не слышали команд, то ли у них плохо получалось – Шон пока держался. Беринда, выбравшись наконец из мешка, энергично засучила рукава и взмахнула руками. Сперва полузатоптанный костер – красные угли, обгорелые ветки, серый пепел – взмыл в небо и нахлобучился на голову вожаку похитителей. Тот взвыл, выронил барабанчик и помчался не разбирая дороги между деревьев. Оранжевые искорки вились за ним, словно хвост за кометой. Палки и ветви из костра, разгораясь в движении, закружились над поляной огненной метелью, молотя ошарашенных гоблинов. Шон успел рухнуть ничком, чтобы не пострадать вместе с разбойниками. Аназия, растерявшись, заметалась среди веток, углей и мельтешащих корявых гоблинских лап. Анита успела разглядеть, что предводителя злодеев колотит его же собственный барабанчик: музыкальный инструмент носился вокруг гоблина, ударяя куда попало. Пуч-Куч завопил:

– Кто сбежит от колдунов, будет целей! – и первым бросился наутек.

Завывая и визжа, людоеды кинулись врассыпную.

– Кто сбежит побыстрей, тот умней!

– Тот бодрей!

– Энергичней!

– Практичней!

– Живей!

– Хей-хей!!! – донеслось со всех сторон.

Полянка вмиг опустела. Все, что раньше летало, посыпалось наземь, и в воздухе осталась лишь метла-блондинка, совершенно ошалевшая.

– Шонтрайль, в погоню! – Беринда пришла в воинственное настроение и рвалась в бой. – Догоним хотя бы парочку! Я еще не успела вколотить в этих уродов почтение к ведьмам из Лайл-Магеля! За мной!

Старая ведьма устремилась в чащу. Растрепанные седые волосы ее развевались, несколько головешек понеслись за ней… Шон побежал следом, и Аните ничего не оставалось, как кинуться в ту же сторону. Аназия, вихляя и с трудом удерживая горизонтальное положение, поплелась сзади – если, конечно, можно сказать «поплелась» о летящей метле.

Анита пробиралась по темному лесу, спотыкаясь о корневища и увертываясь от еловых веток, норовящих хлестнуть по лицу. Изредка впереди мелькали рыжие сполохи – следы погони. Ведьма уже поняла, что безнадежно отстала от Беринды с Шоном, но обратную дорогу в лесу отыскать было бы так же трудно, как и настигнуть спутников, поэтому она упрямо шагала за мелькающими вдали отблесками. Метла хныкала, но продолжала двигаться следом, поминутно тычась в спину ведьмы, когда та останавливалась.

Когда Анита уже почти отчаялась выбрести из мрачных зарослей хоть куда-нибудь, впереди послышались возгласы и звуки ударов. Красноватые сполохи замелькали среди стволов – похоже, погоня настигла гоблинов, и снова началась драка. Ведьма поднажала. Аназия, выпорхнув из-за ее спины, устремилась к свету, вереща:

– Величайшая, я здесь! Я бегу! Я лечу!

Молодая ведьма все явственней слышала визг гоблинов и выкрикиваемые Бериндой заклинания. За деревьями сновали головешки и носились темные силуэты. Вдруг раздался ужасающий грохот, земля вздрогнула под ногами, огоньки скрылись в поднявшемся облаке пыли…

Когда ведьма выскочила на залитую лунным светом полянку, пыль все еще кружилась. В ней ничего не было видно, кроме Аназии, мечущейся по опустевшей поляне.

– Что? Что здесь случилось?

– Земля разверзлась и поглотила всех, вот что! – прохныкала метла. – Вон, гляди! Сперва земля раскрылась, все посыпались в преисподнюю! Как горох посыпались! А потом она закрылась.

Пыль начала оседать, и взору открылась странная картина – почва впереди была разворочена, поляна превратилась в большущую яму, косо перекрытую плитой, в поверхности которой с трудом просматривались длинные впадины и грубо очерченные прямоугольные выпуклости. Похоже на каменную кладку…

– И вовсе не в преисподнюю, – глухо прозвучал из-под каменной плиты голос Беринды, – а в старые гномьи галереи! Эти гаденыши… Они ж повсюду, куда ни сунься, своих ходов нарыли!

Анита с опаской приблизилась к яме и присела над краем.

– Матушка Беринда? Шон? Вы живы? Вы целы?

– Мы живы, – донесся голос Шона. – И, в общем, целы. Мы на гоблинов упали.

– А почему яма закрылась?

– Потому что сперва под ними обрушился свод, потом мы упали, а потом завалилась стена галереи… – разъяснил Шон. – Стена сложена из камня, зачем-то галереи им разделить захотелось…

– А выбраться можете?

– Ну что ж… Сейчас попробуем.

Аните показалось, что наклонная плоскость, перегородившая яму, слегка вздрогнула, потом Шон прокомментировал:

– Не поднять.

Внизу снова что-то зашевелилось, покатились какие-то камни, невидимые под рухнувшей плитой.

– И не думай, – велела Беринда. – Все нам на голову обрушишь. И так повезло, что вторая стена устояла. Вот что, девицы! Вы идите в Адиген по тракту, а мы по гномьим галереям двинем.

– А не заблудимся? – уточнил Тремлоу.

– Не впервой! – отрезала ведьма. – Ну то есть если выход на поверхность где-то сыщется, мы выберемся и тоже найдем адигенский тракт… Но все их кротовьи ходы ведут к порталу, это уж точно! Так что, ежели выхода не найдем, проберемся под землей, отнимем у них Сердце Мира и в Адигене через портал поднимемся наружу. В Адигене и встретимся!

– А может, мы как-нибудь… вас оттуда… – неуверенно начала Анита.

– Нет, – отрезала Беринда. – Мы уходим немедля, того и гляди оставшиеся стены рушиться начнут. На мерзавцев гномов полагаться нельзя. Вот сейчас все стоит, а через минуту – бац! И все лежит. Идем, Шонтрайль, идем!