Текст книги "Среда выживания"

– Считалось, что копий нет, а первичная информация со сканеров «Прометея» утрачена!

– После «случайного» обнаружения лаборатории я провел тщательный обыск некоторых помещений, – пояснил Роман Степанович. – Вот чипы, можете взглянуть на маркировку.

– Где ты их нашел?! – искренне удивился Родион.

– В комнате Русанова. Вместе с его кибстеком. – Малехов снял с запястья браслет нанокомпа, положил его рядом с другими устройствами. – Я могу продолжить?

– Валяй.

– Итак, «Прометей» сканировал кольца обломков, окружающие планету. Система анализа обрабатывала данные, воссоздавала облик и внутреннее наполнение инопланетных объектов, группируя обломки по характерным, совпадающим признакам. Эти сведения бесценны для нас. Картина вырисовывается следующая: на орбитах Пандоры располагались сотни станций. Планета обладала биосферой, к которой армахонты относились очень бережно. Система дорог, поднятая на высоту двадцати-тридцати метров, парящие в небе города, использующие антигравитацию, и сотни других признаков говорят: они старались нанести как можно меньше ущерба природе.

– Мы уклонились от темы!

– Источники энергии идентичны. – Малехов вернулся к схемам и моделям. – Армада хонди, экспедиционный флот эшрангов, станции Н-болг, где всем заправляют ц’осты, и, наконец, города армахонтов получали энергопитание от стандартизированных элементов, которые мы, за неимением лучшего сравнения, условно называем «реакторами». О чем говорит унификация?

– О единой техносфере?

– Смелое предположение. Но я его опровергну. Лишь некоторые подсистемы идентичны. Я бы сказал – заимствованы. Армахонты использовали более сложную, продвинутую технику, чем другие цивилизации. Но отдельные элементы их технологий получили широкое распространение. О чем это говорит?

– По слухам, армахонты правили всей обозримой Вселенной, – произнес Егор. – Я слышал об этом от хонди.

– Верно. Армахонты стояли намного выше в техническом развитии, чем другие известные нам цивилизации. Но они передали лишь некоторые из своих технологий другим космическим расам. Источники энергии, антигравитационные планетарные двигатели, системы стасиса, защищающие экипаж при крушении или аварии на борту, а также стандартизированные навигационные устройства, главным компонентом которых являются Алгиты – колонии разумных кристаллов, – вот список идентичных, повторяющихся бортовых систем. В остальном корабли и станции разнятся по конструктивным материалам, вооружению, защите, автономным устройствам, таким, как планетарная и аэрокосмическая техника.

– Интересно, конечно, но мы постоянно отвлекаемся, – одернул его Родион. – Армахонты исчезли! Они потерпели поражение!

– Да, но из последствий их исчезновения нужно сделать выводы! – резко возразил Роман Степанович. – Лично у меня возникает вопрос: почему эшранги, хонди, ц’осты и другие, еще неизвестные нам расы влачат жалкое существование на обломках битвы?

– Они по большей части находятся в стасисе, – неприязненно заметил Родион. – Им все равно, что творится вокруг!

– Многие, но не все! – Малехов упорно гнул свою линию. – Данные с «Прометея», дополненные опытом и знаниями полувековой истории колонизации Пандоры, говорят нам о неспособности «младших» цивилизаций воссоздать технологии армахонтов! Что мы видим? Любой корабль, получивший критические повреждения, скован полем стасиса, неважно, рухнул он на планету или дрейфует в космосе. Уникальная технология останавливает время, «консервирует» сложный материальный объект. Очевидное назначение системы – спасение жизней членов экипажа. По логике стасис работает до прибытия спасательных групп, то есть генераторы поля оснащены устройствами внешнего управления – его можно отключить!

– Отлично! – буркнул Родион. – Тварям не поздоровится, когда мы разберемся со своими проблемами!

– Почему ты так агрессивно настроен?

– Они изуродовали планету, разрушили все, до чего только смогли дотянуться! Наши беды – следствие их непонятной войны! Этого мало? Добавь в список «Прометей», вспомни о целом поколении пандорианцев, о наших родителях – они погибли, защищая город, когда орды всякой нечисти начали мигрировать в поисках пропитания с приходом Весны!

– Да, прости. Мне понятно твое ожесточение. Но в истории Пандоры есть примеры мирного сосуществования людей и хонди, ведь так?

– Что было, то прошло! Они теперь в подчинении у эшрангов!

– Согласен, проблем очень много. Но их придется неизбежно решать!

– Не в этой жизни! – отрезал Родион. – И знаешь почему? Все больше устройств стасиса отказывает из-за катастрофы! Корабли смещает потоками воды, разбивает, а существа, – он с трудом удержался, чтобы не сказать «твари», – толком ничего не понимают! Секунду назад был бой, поражение, край пропасти… Они психи, уничтожившие все из ненависти к армахонтам! Добавь сюда климатическую катастрофу, голод, и сам поймешь, как эти уроды станут действовать! Мы враги, по определению! Дадим слабину – умрем или снова будем на побегушках у эшрангов!

– Родион прав! – поддержал друга Егор. – Мы ничего не добьемся путем переговоров. Сначала нужно выжить, а уж потом решим – воевать или сосуществовать! Хотя сразу скажу: нерв постоянно пробуждает во мне агрессию!

– Давайте вернемся к технике.

– Нечего было и уходить от темы! – Родион злился.

– Русанов понимал: нам не восстановить утраченные планетарные машины, не обеспечить увеличившееся население всем необходимым, – продолжил Малехов. – Он рассматривал возможность захвата крупного инопланетного корабля. На примете есть несколько почти не поврежденных объектов. В технологиях армахонтов с ходу не разберешься, но их вполне можно эксплуатировать. Нам необходимо надежное укрытие, источник энергии и пища – вот минимум, дающий шанс пережить климатическую катастрофу. Выбор Русанова остановился на хондийском корабле по нескольким причинам. Во-первых, как показали исследования, система коммуникации хонди нам доступна. Во-вторых, корабли с органической броней хорошо противостоят экстремальным климатическим условиям. И, наконец, в-третьих, их система управления достаточно примитивна. Человек с имплантированным нервом способен отдавать простые и безусловные приказы рабочим особям, которых хонди используют в качестве нейрокомпьютеров.

– Выбор понятен. Хондийский корабль – хорошее укрытие, – согласился Егор. – Но сможем ли мы задать параметры жизнеобеспечения?

– Потребуются дополнительные исследования. Но укрытие и источник пищи мы получим! – ответил Малехов. – Биомасса, которой, как вы говорите, торговали хонди, вполне подойдет для работы наших синтезаторов, энергия, каким бы способом она ни была получена, остается энергией – мы подключимся к бортовой сети корабля, а затем постепенно начнем интегрировать в его структуры нашу технику – регенераторы воздуха, контроллеры состава атмосферы – все оборудование убежища, которое сейчас не работает, мы переместим на борт!

– Звучит неплохо. Дело за малым? Найти подходящий хондийский корабль, отключить стасис, перебить всех тварей на борту, оставив только тех, кто сросся с переборками и терминалами управления?

– Грубо, но верно. Уговаривать вас бесполезно, так?

– Уговаривать? Мы готовы действовать!

– Я не о том. Оставить в живых экипаж, изолировать его…

– Роман Степанович, замолчи! Где изолировать? Как его охранять? Чем кормить? Мы не миссионеры, нам самим бы выжить!

– Ладно, – вздохнул Малехов, – вопрос снят.

– И больше не поднимай его!

– Ну, все! Закрыли тему! – Егор повысил голос. – Родька, ты тоже на рожон постоянно не лезь, ладно?

* * *

Эмоции все же не улеглись.

– Паша, твоя очередь.

Стременков кивнул. Выглядел он неважно, хоть и успел отдохнуть после опасных экспериментов с собственным рассудком. Чтобы снова не подвергать его риску, Малехов собрал личные нанокомпы, сконструировал из них достаточно мощную систему, подключил ее к стационарному источнику питания.

– Мы оперируем информацией двухнедельной давности, – Павел сразу перешел к делу. – Вернулись еще три МаРЗа. – Он запустил видео.

Один из фрагментов карты увеличился, пополнился деталями. Пелену непрекращающегося ливня отсеяли программные фильтры, появилось изображение трех транспортных кораблей. Они двигались над бурлящей водной поверхностью, кружили над определенным ее участком, сопротивляясь ураганным порывам ветра.

– А это что? – Родион указал на два бледных пятна. – Энергоматрицы?

– Да, на глубине трехсот метров, – ответил Малехов. – Два крейсера, с работающими установками стасиса на борту. Один хондийский, второй принадлежит эшрангам.

Скорость воспроизведения увеличилась. От хондийских транспортных кораблей отделились каплевидные модули. Девять спускаемых аппаратов ушли в пучину, сигнатура крейсера эшрангов вдруг стала четче, а вскоре исполин появился над бушующей поверхностью – его подняли из глубин!

Стылое чувство застарелой ненависти всколыхнулось в груди Егора.

Огромный корабль покачивался на волнах, из пробоин в его корпусе низвергалась вода. Один из хондийских транспортов снизился над ним, вниз соскользнули крохотные фигурки. Десант.

Энергоматрица, обозначающая работу установок стасиса, внезапно погасла, в одной из пробоин показались крохотные точки.

Павел остановил воспроизведение, максимально увеличил кадр, позволяя отчетливо рассмотреть силуэты эшрангов.

– Чужие объединяются, – высказал свое мнение Стременков. – Они поднимают корабли. Этот крейсер после отключения стасиса затопили, он слишком сильно поврежден. А вот хондийский корабль цел, анализ его сигнатуры указывает лишь на незначительные повреждения основных двигательных секций. – Изображение отдалилось, детали исчезли, вновь сформировалась карта полушарий Пандоры. – Так происходит повсюду, что неудивительно. Хонди и эшранги – союзники в давней войне против армахонтов. В прошлом их атака превратила планету в безжизненную пустыню. Теперь они довершат начатое, захватят Пандору.

– И мы не в силах это остановить… – подавленно произнес Малехов.

– Льды еще не полностью растаяли. Климатическая катастрофа только набирает силу. Еще посмотрим, кто выживет, а кто сгинет, – мрачно предрек Бестужев. – Ясно одно: действовать надо без промедления. Хондийский крейсер недалеко, всего в сотне километров отсюда.

– Но мы еще не готовы!

– У нас есть сутки. Не больше, – отрезал Егор, мысленно прикинув: ускоренное воспроизведение событий заняло несколько минут, но на самом деле хонди потребовалось три недели, чтобы поднять корабль эшрангов. Значит, они сейчас на финальной стадии работ. Еще пара дней, и хондийский крейсер поднимут на поверхность. Более удачного момента для атаки у нас не будет. – Что с тестом планетарных машин? – спросил он.

– Я установил связь с ними, – ответил Павел. – Удалось наметить маршрут движения через затопленные тоннели. Все три БПМ герметичны и исправны, но сигнал слаб и неустойчив для дистанционного управления. Сегменты антигравитационной платформы на запрос не ответили – их использование пока под вопросом. Также остается неясным, как добраться до планетарных машин.

– Пойду я и Родион.

– Под водой?

– Да через затопленные тоннели и вентиляционные шахты.

– Егор, тебе нельзя рисковать! Ты слишком слаб!

– Возражения не принимаются. Я буду готов. Скажем, через восемь часов. Нужно выспаться. Родион, проверь состав штурмовых групп, проинструктируй людей. Кто покажется тебе негодным, отстраняй сразу. Вопросы?

Малехов лишь покачал головой.

Родион молча кивнул.

– Я подготовлю МаРЗы. – Павел встал. – Буду наблюдать за вами, снабжать информацией.

– В таком случае – решено. Через восемь часов начинаем! – Егор с усилием встал. – Не смотрите на меня так! Высплюсь, буду в норме! Да, вот еще что. Метелину передайте: пусть подготовит препарат, нейтрализующий нерв. Мне нужно оставаться человеком, пока не доберемся до крейсера.

С Бестужевым явно происходило что-то неладное. Он вдруг заспешил, не оборачиваясь пошел к выходу.

В коридоре он чуть не столкнулся с Настей.

– Егор, – она хотела подойти, но он грубо ее оттолкнул и ринулся дальше.

* * *

Колониальное убежище. Два часа спустя…

– Егор, не спишь? – Бутов вошел в отсек, осмотрелся. – Что происходит? Почему не отдыхаешь?

– Все нормально – Бестужев перевернул карандашный набросок изображением вниз.

– Врешь – Родион уселся напротив. – Настю зачем обидел? Скажешь, не нарочно? Она к тебе со всей душой, а ты?

– Так лучше для нее! И закроем тему!

– По совести поступил?! – возмутился Бутов. – Странные у тебя понятия!

– Нормальные! – резко ответил Егор.

Боль глодала изнутри. Он не ощущал себя человеком. Чуждое восприятие прорывалось даже в мелочах, о сильных чувствах и говорить нечего.

Родион хмурился, молчал. Их дружба явно дала трещину, а ведь казалась незыблемой!

– Не лезь ко мне, – тихо, но твердо произнес Егор.

– Это все из-за хондийского нерва, да? Ну, признайся? Я помогу! Мы все поможем!

– Ты меня не понимаешь. Поверь, я не хочу ссориться. Просто оставь меня в покое!

– Ладно. Я тут кое-что узнал. Поговорил с Метелиным и Малеховым. Думаю, тебе нужно знать…

– Давай, только коротко, – хмуро кивнул Егор.

– Еще пятерых добровольцев решено подготовить к имплантации. Я в их числе, – неожиданно сообщил Родион.

– Не смей! – Бестужев сидел сгорбленный, напряженный, карандаш в его пальцах вдруг хрустнул, переломился. – Не смей! Ты должен остаться человеком!

– А ты кто?! Вздор несешь!

– Родька, пойми, даже если я полностью обуздаю нерв, прежним уже не стану никогда!

– Покажешь рисунок?

– Нет!

Бутов потянулся к листу пластбумаги. Егор успел перехватить его за запястье, сжал, но проиграл в секундной борьбе. Родион взглянул на изображение, вздрогнул.

Малехова и Русанова он узнал мгновенно. Одно лицо плавно перетекало в другое. У двуликого существа Егор прорисовал лишь черты, тело он изобразил схематично в виде смутного контура неясных очертаний.

Фоном служил плохо освещенный тоннель. За спиной двуликого существа виднелась нестройная толпа людей, бредущих следом. В их глазах пылала надежда. Среди серых лиц он заметил себя, затем Настю – ее черты застыли, окаменели, лоб девушки вытянулся, на щеках косыми штрихами проступали дыхательные щели, словно у хонди!

– Отпусти. Больно.

– Сам нарвался. – Бестужев с трудом разжал пальцы.

– Егор, извини меня.

Слова ничего не значили. В сравнении с рисунком они прозвучали, как блеклая дежурная фраза.

– Настолько плохо?

– Нет. Нормально. Сказал же – справляюсь!

– А это? – Родька, не отрываясь, смотрел на жуткий набросок.

– Так вижу мир. Сам ведь знаешь, я никогда не рисовал чего-то вымышленного.

– Среди землян есть психологи.

– Родька, прошу, заткнись! Чем они способны помочь?! Я смотрю на Малехова, а его лицо искажается! Это не сбой в сознании, поверь!

– Метелин обещал удалить нерв, когда все закончится!

Бестужев усмехнулся, аккуратно положил обломки карандаша поверх рисунка.

– Ничего он не сделает. Техникой хонди надо управлять.

– Почему меня ты нарисовал без искажений?

– Так вижу, – упрямо повторил Егор. – Ты не пойдешь на имплантацию. Кто-то из нас должен остаться человеком! Пообещай – если все зайдет слишком далеко…

– Не говори ерунду! – резко осадил его Бутов.

– Там, – Бестужев указал на схемы чужих кораблей, – я окажусь лицом к лицу с хонди. Не перебивай! Да, убивал их раньше, но теперь все изменилось! Я уже ни в чем не уверен, понимаешь?! – Егор не выдержал, встал. Ходьба по отсеку немного успокаивала его, но со стороны выглядела так, словно Бестужев метался в клетке, – Бутову мгновенно вспомнились пленные хондийские бойцы, они вели себя точно так же!

– Ты Настю оттолкнул из-за этого? – он коснулся изображения.

– Да! – Бестужев резко замер. В каждом его движении читалась неестественная для человека работа мышц. – Родька, прошу, уходи. Я правда никого не хочу видеть! Мне нужно отдохнуть!

Бутов остался. Он сидел, упрямо глядя на рисунок, не понимая, что ноша Егора не становится легче, если ее разделить на двоих.

– И часто ты видишь Русанова? – спросил он.

– Один раз. На совещании. Лицо Малехова исказилось, но никто не заметил. Наверное, ты прав, это вот тут! – Егор зло постучал костяшками пальцев по своей голове.

– Я вот тоже постоянно вспоминаю Андрея Игоревича. Словно он с нами. Ведет по намеченному пути. Ты серьезно насчет нерва? Думаешь, тебе придется и дальше жить с ним?!

– Родька, прошу, не тупи! – Егор очень быстро терял самообладание. – Взгляни на землян! На что они годятся? Видел лицо Щедрина, когда я предложил ему нырнуть в затопленный тоннель? Помнишь, что он ответил?

– Начал мямлить что-то про гидрокостюм. Словно бредил от страха. Да, я понимаю тебя, Егор! Они будут выдвигать теории, что-то конструировать, терять время, спорить, пока не сдохнут от голода! А надо действовать!

– Они другие! – мрачно подытожил Бестужев. – Вот ответь, есть толк от имплантированных тебе знаний?

– Пока – нет, – признался Родька. – Каша в голове.

– Вот и у меня – каша, – вздохнул Егор. – Зато Пашка держится нормально, но заметил, какой он стал молчаливый, осторожный?

– Пройдет.

– Не думаю. Каждый из нас на своем месте. Щедрин не может нырнуть под воду, вряд ли способен всадить пулю в чужого. Зато мы можем! А дадим энергию, и все изменится!

– Ты к чему? – не понял Родион.

– От землян будет польза. И немалая. Нужно лишь создать им условия. Я много думал. Мы с тобой – как два последних патрона в обойме. Пашка сейчас не в счет. Каждый хорош на своем месте, – повторил он.

Егор сильно изменился. Не повзрослел, а скорее постарел за последние дни.

Родион внимательно слушал друга, понимал правоту его слов, а в глубине души ныло, скреблось чувство жалости, приходило секундное омерзение, затем жег стыд – он уже не мог воспринимать Егора таким, как раньше. Он видел в нем повадки хонди, временами ощущал острые запахи, невольно выделял и подчеркивал каждое угловатое движение. Его пальцы сжимались в кулак, немели.

– Я после совещания задержался, поговорил с Романом Степановичем, – Бутов с трудом вырвался из-под пресса эмоций. – Они с Пашкой взломали кибстек Русанова.

– И?

– Андрей Игоревич планировал захватить не один, а десятки, сотни кораблей! Сколько сможем.

– Зачем?

– Ресурсы. Энергия. Технологии. А главное – системы стасиса. Он придумал, как использовать их для защиты колонии! Я в технических подробностях не разбираюсь, но видел бы ты Малехова! Он с головой погрузился в заметки. Дважды назвал Русанова злым гением.

– Типа обидел?

– Нет, он восхищался и боялся. Дерзость Русанова его пугает. Я мало понял. Речь в заметках о каком-то периметре и репликантах.

Незнакомые слова оставили Егора равнодушным. Постоянная внутренняя борьба то утихала, то разгоралась с новой силой, и желания вникать в новости не было. Бессмысленно. Любой перспективный план разбивался о сегодняшнее положение дел.

– Метелин уже начал растить хондийские нервы для имплантаций. Сейчас изучает список добровольцев, – Родион вновь коснулся болезненной темы.

– Их много?

– Человек пятнадцать.

– Когда операции?

– Говорит, на днях.

– Значит, через пару недель я буду не один? Пока вживит, пока люди адаптируются… – Егор размышлял вслух. – Времени мало. Они не успеют. Не справятся. Земляне слабее нас. Во всех смыслах.

– Метелин так и сказал. А Роман Степанович уперся. Он вообще сильно изменился. Решительнее стал, что ли? Сам на себя не похож, с тех пор как прочитал заметки Русанова.

– В каком смысле «уперся»?

– Настаивает на имплантации.

– Только людей погубит.

– Он рассчитывает на тебя.

Егор вопросительно вскинул бровь.

– Генетический материал для нервов Метелин взял от боевых и рабочих особей. Теперь понял?

– Нет.

– Твой нерв взят от разумного хонди. Ну, соображай!

– Иерархия? – догадался Егор. – Добровольцы мне подчинятся?

– Таков план.

– За Малеховым надо присматривать. Не кажется тебе, что он немного тронулся умом? Вживить человеку нерв боевой или рабочей особи – это нормально?

– А почему нет?!

– А если они так и останутся… зомби?

Родион пожал плечами.

– Ты думал о последствиях, когда согласился на операцию?

– Я не знал, какие будут последствия! А теперь Метелин с Малеховым все отлично понимают!

– Егор, у нас по любому нет бойцов! Ты да я? Пашка сейчас не в счет, сам сказал. Есть еще Юрген, он вызвался управлять третьей БПМ. Говорят, неплохой водитель. Работал испытателем, на полигонах Эриды.

Лед между ними постепенно таял. Егор немного успокоился, его рисунок так и остался лежать среди чертежей хондийских кораблей.

Бутов нет-нет да поглядывал на жуткое изображение, словно хотел примирить свой рассудок с изменившимся мировосприятием друга.

Настю жалко. Любит она Егора. Давно любит. Но и Егорку можно понять. Что с нами станет завтра – неизвестно. Она же из младших. К ним особое отношение. Он ее оттолкнул, потому что не уверен в себе. Если так ее лицо на рисунке… изменил, значит, не контролирует себя, вполне может сорваться в любой момент.

Бестужев тем временем углубился в изучение чертежей. Смены его настроения, ход мыслей стали резкими, непредсказуемыми, он не стремился поделиться ими, как бывало раньше, полностью замкнулся, сам вел борьбу.

– Пашка на совещании сказал: эшранги теперь попытаются колонизировать Пандору. – Егор поднял взгляд. – Ты тоже так думаешь?

– Угу, – кивнул Родион. – Другого выхода у них нет. Не зря же они поднимают хондийские корабли. Переждут всемирный потоп и начнут экспансию. Хонди у них теперь как расхожий материал. Только непонятно, почему они подчиняются птицам?

Егор пожал плечами.

– Тоже ничего не понимаю. Почему бы им не отремонтировать корабли? Помнишь Ошра? Он всеми силами стремился покинуть планету!

– Ну, они, конечно, попробуют, да без толку. Информация со сканеров «Прометея» и личные записи Русанова многое прояснили.

– Например? Он утаивал важные сведения? Не поделился ими с другими колонистами?

– Русанов знал об армахонтах и твердо верил, что они – не миф.

– Откуда он взял сведения?

– От Алгитов.

– Разумные кристаллы? – Егор прекрасно понял, о чем идет речь. Последнее задание эшранга по имени Ошр как раз было связано с колонией разумных кристаллов. Трое ребят должны были отыскать их в недрах подледных пещер и тоннелей. Так получилось, что в ходе опасной вылазки они приняли сигнал аварийного маяка, отыскали аварийно-спасательный сегмент «Прометея», на борту которого криогенный модуль все еще поддерживал жизнь Русанова. Собственно, с тех событий началась новая история развития человеческого поселения.

Мысли промелькнули единым воспоминанием.

– Алгиты – навигационная система, верно?

– Угу. Но из них можно выжать и другую информацию. На кораблях «младших рас» нет установки мобильного гиперпривода. А стационарное устройство этой звездной системы разрушено.

– Понятно. – Егор быстро сообразил, какими последствиями чревата возникшая ситуация. Ремонт кораблей ничего не даст. Допустим, эшранги вырвутся с Пандоры, и что? Куда они полетят? Других пригодных для жизни планет в этой звездной системе они не найдут. Орбитальные станции разрушены. Единственный шанс – обживаться тут. Зная эшрангов, нетрудно догадаться – они не станут налаживать добрососедские отношения, а попытаются уничтожить или подчинить людей.

Выбора у нас нет. Выжить сейчас – только одна из задач. И Русанов это понимал. Он не допускал иллюзий.

Что мы отдадим ради выживания? Сколько принесем жертв? В кого превратимся?

Он хмурился, молчал, и Родион не выдержал, нарушил воцарившуюся в отсеке тишину:

– Роман Степанович, кажется, не такой уж и плохой мужик. Поскулил, конечно, читая записи, но потом приободрился. Сказал, что идея с репликантами – наш шанс.

– А кто они такие?

– Искусственные люди.

– Клоны?

– Нет. Что-то другое. Я так понял, их выращивают в камерах биореконструкции. Создают генетическую матрицу и с нее делают копии. На выходе получаются взрослые люди.

– Подожди. А личность? Знания? Жизненный опыт?

– Инсталлируются.

– Биороботы, значит?

– Ну, я в таких тонкостях не разбираюсь. А Роман Степанович в подробности не вдавался. В общих чертах объяснил. Сказал: репликанты помогут нам выжить. Остаться людьми. Егор, нам не все равно? Сервы, репликанты или еще какие-то технологии? Вот увидишь – добудем источник энергии, и все наладится! Я лично заставлю Метелина удалить из тебя хондийский нерв, вырезать их поганые железы! У вас с Настей еще детишки родятся! Жить начнем, наконец!

Егор сумрачно кивнул.

«Поганые» железы едва не прыснули в лицо Родиону порцией токсина. Сердце замерло, дыхание остановилось – схватка с нервом продолжалась пару секунд, не больше, но Егор едва удержал сознание.

– Ты чего?!

– Сейчас пройдет… – Бестужев пошатнулся, сглотнул. – Тебе пора. Уходи.

– Да что я сказал такого?!

– Просто уходи!

– Ладно, не психуй. Ушел.

– Встретимся через шесть часов, как договаривались! – крикнул Егор вслед Бутову. – Я буду в норме, обещаю!

– Поживем – увидим! – голос удалялся. Похоже, Родион так ничего и не понял, обиделся.