Текст книги "Бремя воина"

Андрей Ливадный
Бремя Воина
Повесть

Камень стены был холодным и шероховатым.

Ладонь Германа онемела, но он продолжал стоять, опираясь обеими руками о край бойницы. Взгляд молодого воина, прикованный к огромному космическому кораблю, только что совершившему посадку перед замком, выражал глубокую неприязнь.

Поднявшийся с утра холодный ветер смял истекавшее от корабля марево горячего воздуха, и, запутавшись в тяжелом полотнище, несколько раз хлопнул складками родового вымпела, свисающего над воротами замка.

Они никогда не предупреждали о своих визитах.

Герман знал, что должен быть приветлив и сдержан, как подобает настоящему джоргу – воину человеческой расы. Но при виде первого появившегося на ступенях трапа существа, словно тень возникшего из глубин космического корабля, его неприязнь лишь усилилась.

Гуманоид был высок и отлично сложен, его глаза, глубоко посаженные и разнесенные чуть дальше друг от друга, чем это привычно для человека, смотрели пронзительно и вызывающе. Лишенный волос череп был слегка вытянут к затылку, серые, отливающие стальным оттенком складки кожи формировали отталкивающую внешность.

Герман не торопился, продолжая наблюдать. Это был еще не Хозяин, а лишь слуга. Генетически сконструированное существо, выращенное в инкубаторе.

Серокожие бойцы один за другим появлялись на ступенях трапа, спускались по нему, выстраивались в две шеренги. Их холодные презрительные взгляды могли задеть кого угодно, но только не Германа, который был умен в той же мере, что и горд. Однажды пообщавшись с клонами, он раз и навсегда усвоил: они лишены собственной воли, а таящийся в глазах вызов, на самом деле не имеет ничего общего со скудным, ограниченным внутренним миром.

Наконец из мрачных корабельных глубин показался сам Омни.

Герман ненавидел такие дни. Хозяева космоса никогда не предупреждали о своих неожиданных визитах, но за их появлением неизбежно следовали потери среди людей. Порой возникало чувство злого недоумения – почему их, в конце концов, не оставят в покое? Разве мало могущества у этих созданий, чтобы прибегать к услугам жалких, бренных существ?

Ответ крылся где-то за порогом его понимания.

Омни был невысок, его гибкие шеи изогнулись, одна голова смотрела в сторону замка, вторая изучала окрестности, внешний вид представителя «высшей расы» отталкивал, вызывал жгучую неприязнь, но молодой воин умел контролировать эмоции.

Резко отняв руки от холодного камня стены, он повернулся и легкой поступью сбежал по винтовой лестнице.

Герман отлично знал, какую услугу оказывают Омни остаткам человеческой расы, и был готов отдать причитающуюся им плату.

Так было и так будет. Вечно. Вне зависимости от его желаний, ибо этим существам принадлежало все: весь космос, все планеты, все жизни. Они были богами, живущими среди смертных, и этим, по сути, сказано все…

Го-Лоит (так для человеческого слуха звучало имя существа, появившегося из люка космического корабля) сошел по ступенькам, ступив на мягкую ковровую дорожку, которая тянулась от трапа к воротам замка.

Герман ждал, почтительно склонив голову.

– Приветствую тебя, Великий Омни! – вытолкнул он сквозь зубы формулировку приветствия.

Го-Лоит остановился, обе головы пристально взглянули на хозяина замка.

– Сегодня будет большая охота, – спокойно произнес он. – Наши друзья с иных миров, помнят твою расу, человек, и они пожелали увидеть, как мы поддерживаем ваш род. К тому же они прекрасно осведомлены, насколько вы агрессивны…

Герман посмотрел на Омни, и в его глазах отразилось недоумение.

– Я не знаю, что такое «охота», – сознался он.

Го-Лоит сначала нахмурился, затем снисходительно пояснил:

– Одно существо убегает, а другое догоняет его, чтобы убить. Все просто, – с мерзкой ухмылкой добавил он.

Герман сдержанно кивнул, проявляя терпение.

– Наши друзья с Рогрика будут наблюдать за происходящим, – ухмылка Го-Лоита стала шире.

– Да, – склонив голову, произнес Герман, зная: что бы ни затеял Омни – значит, тому быть. Сопротивляться, выказывая неповиновение, бесполезно. В конце концов, пришельцы слишком добры к людям, чтобы он по каким-то личным предубеждениям позволить себе сломать сложившиеся взаимоотношения между расой Омни и их приемышами, – осиротевшими, лишенными возможности продолжить свой род существами, которых в Галактике принято называть людьми.

– Да, – уже более твердо повторил он, желая поставить точку, скорее для себя, чем для Го-Лоита. – Кто будет исполнять роли?

Шеи Омни сплелись в знаке пренебрежительного отрицания.

– Не роли, человек, – прошипел он. – Наши друзья с Рогрика – квазианцы, а они не признают игр. Бой смертельных врагов – что может быть приятнее для них, а?

Герман понял, что вопрос, прозвучавший в интонациях Омни, адресован ему, и ответил:

– Ничего.

Конечно, он знал квазианцев, против которых ему приходилось сражаться с оружием в руках! Омни были хитры. Они победили этих агрессивных тварей руками десятка различных галактических рас, в том числе и людей, особо отличившихся в недавно закончившейся войне. Можно сказать больше – именно человеческие формирования разгромили квазианцев. И те, вполне справедливо, ненавидели людей.

Но что задумал Го-Лоит? – с тревогой подумал Герман.

Ответ не заставил себя долго ждать.

– Ты ведь знаешь, кто уничтожил Землю? – спросил Омни, неторопливо шагая по мягкой дорожке к воротам замка.

Знал ли Герман? Да, несомненно, хотя знание, как он подозревал, было передано первым человеческим клонам самими Омни. Землю и несколько близлежащих к Солнечной системе колоний, которые успело основать человечество за время своей недолгой экспансии, погубили фокарсиане.

– Двойная звезда Фокар-Сиан была взорвана, и наши враги сгорели в пламени солнц! – твердо ответил Герман. – Мои предки уничтожили их всех, до единого!

– Правильно, – подтвердил Го-Лоит. – Но ведь фокарсиане успели нанести удар, превративший Землю в радиоактивную пустыню, не так ли?

– Так, – сквозь зубы вытолкнул Герман. Он никогда не бывал на родине человечества, но все же тоска и ненависть кипели в нем с раннего детства, внушенные рассказами отца и немногими материальными свидетельствами былых событий, – они хранились в замке, как святыни…

– А ты живешь, воин, – назидательно напомнил ему Омни, прервав тяжелые мысли молодого человека.

– По милости Великих… – склонил голову Герман.

– Мне нравится твоя покладистость, человек… – Омни усмехнулся, чуть приподняв губу, обнажив ряд мощных плоских зубов, явно предназначенных для пережевывания растительной пищи. – Хоть ты и принадлежишь к дикому, воинственному и безрассудному народу, но, видимо, наш генетический отбор пошел тебе на пользу… Так знай: мы возродили прах одного из фокарсиан, их воина, Ашанга. Ты ведь ненавидишь их? Будешь сражаться яростно и умело? Или позволишь врагу выжить?

Омни умел нанести удар, и сейчас наслаждался произведенным эффектом.

Кровь отлила от лица Германа, он смертельно побледнел, затем вскинул голову и спросил:

– Плата будет обычной?

– Даже больше, – Омни пребывал в прекрасном расположении духа. – Мы привезли четверых младенцев, твоей расы.

– Четверых?! – Герман не смог скрыть удивления. – Но только трое из нас расстались с жизнью в этом году… Я имею в виду тех, кто погиб, исполняя Долг Чести, – тут же поправил себя он и вопросительно посмотрел на Омни.

– Ты станешь четвертым, Герман, – не скрывая своего удовольствия от этой сцены, сообщил ему Го-Лоит. – Вероятнее всего, ты умрешь, – пояснил он, – но твоя смерть будет вознаграждена. Я позаботился об этом заранее. Ты доволен?

– Да, – склонил голову молодой джорг.

На этот раз жест повиновения был искренним.

Он наизусть знал каждый пункт давнего договора, где значилось, что только определенное количество людей может существовать во Вселенной, а младенцы доставляются на Джорг лишь по факту смерти одного из членов общины. На этом фоне жест Го-Лоита выглядел, как щедрость со стороны Омни.

Герман получил достаточный стимул, и пусть возрожденный Ашанг не рассчитывает на победу, каким бы искусным бойцом он не оказался.

* * *

– Здравствуй, отец!

Герман затворил за собой дверь, повернулся, по привычке обежал взглядом помещение. Его облик разительно изменился. Взгляд потеплел, черты лица разгладились, утратили напряжение.

Генетическим донором Германа являлся Джордан. Он с детства помнил его таким – старым, будто росшее под стенами замка наполовину засохшее дерево. У отца не хватало руки и глаза, но его ум всегда оставался ясным. Герман знал: Джордан тяжело переживает полученные увечья, но ничем не мог ему помочь. Законы Омни запрещали людям применять кибернетические протезы, развивать медицинские технологии, так что рубцы, шрамы и увечья для любого воина являлись знаками пожизненными.

Джордан был очень стар. Он являлся генетическим донором для двух десятков воинов. Герман был самым молодым из них.

– Привет, Герман… – негромко произнес старик. – Я видел, как совершил посадку корабль Омни. Что за пакость они затеяли?

– Не пакость, отец, – ответил Герман, по привычке присаживаясь на край широкой кровати. – На этот раз – не пакость… – он коротко изложил суть своего разговора с Го-Лоитом.

Старик сухо откашлялся. В последнее время его здорово мучила боль в груди.

– Что ж… – согласился он. – Еще один человек – это много. – Взгляд Джордана внезапно утратил блеск, потемнел, став мутным. Некоторое время он о чем-то тяжело размышлял, а затем добавил: – Последнее, что я успел сделать, – это заслужить право на твое рождение. Ты дорог мне, и должен понять: Омни расчетливы, но не щедры, – его взгляд вновь стал колючим и жестким. – Го-Лоит запомнил тебя во время битв с квазианцами. Ты, по его мнению, слишком умен и смел, чтобы жить. Поэтому он привез младенцев и клонировал Ашанга. Омни полагает, что ненависть к фокарсианину помутит твой разум, приведет к гибели. Когда начало схватки?

– Завтра утром.

Джордан посмотрел в окно, больше похожее на узкую, застекленную бойницу, и вдруг тихо, по-отечески произнес:

– Постарайся не оправдать его надежд, Герман.

* * *

Утро нового дня пришло под аккомпанемент тонкого, печального посвиста древесных червей.

Герман не знал, насколько должен быть чужд человеческому сознанию этот звук. Он никогда не слышал щебета птиц.

В комнате, где он жил, спартанская обстановка, традиционная для всех помещений небольшого города-крепости, нарушалась присутствием нескольких артефактов, свято хранимых из поколения в поколение.

Ими были обугленные страницы книги, несколько уже ни на что не годных кибернетических устройств, и еще – опаленный по краям стереоснимок хрупкого, светловолосого существа.

Герман не знал, кем был этот человек.

Его имя оставалось загадкой, а черты лица, тонкие, изящные, казались совершенно нереальными в обрамлении длинных светлых волос.

Реликвии Герману передал Джордан, во время войны с квазианцами, когда человеческая община редела с каждым днем. Однажды молодой воин попробовал расспросить его о снимке, но старик лишь посмотрел на него с неизбывной тоской во взгляде и ответил:

– Есть знания, несовместимые с нашим укладом жизни. Эта ноша станет лишь тяжелее, если разделить ее поровну, на всех.

Снимок обладал необъяснимой силой воздействия.

Проснувшись, Герман встал, и, прежде чем подойти к приготовленному накануне снаряжению, на секунду задержался у своеобразного алтаря, взглянув на тонкие черты лица, словно мысленно просил:

«Будь сегодня со мной… Пусть этот взгляд не станет нашей последней встречей…»

Посмотрел и отвернулся, словно захлопнул дверь.

Приближался час, назначенный Омни. Мысль о ненавистном насекомоподобном существе наполняла разум мутной тревогой.

Ашанги являлись боевыми особями расы фокарсиан, существами, генетически ориентированными исключительно на войну. Ашанга можно ненавидеть, но нельзя недооценивать или презирать как противника. Любой фокарсианский боец равен человеку по ловкости, сообразительности и умению сражаться. Техникой они тоже управляли не хуже, чем любой из человеческих воинов. Наверное, поэтому столкновение двух абсолютно чуждых друг другу рас и привело к их полному взаимоистреблению.

Если бы не мудрые Омни, которые, обладая технологией клонирования, не погнушались собрать некоторые уцелевшие в космосе останки, то раса людей навсегда бы канула в Лету, оставив в память о себе лишь несколько обугленных планет.

Разумеется, Омни вырастили первых человеческих клонов не без собственных, далеко идущих замыслов. Империя серокожих существ раскинулась в огромном объеме пространства, она насчитывала десятки тысяч звездных систем, но далеко не все молодые расы, прошедшие самостоятельным путем развития, мирились с их безраздельным господством.

Люди потребовались серокожим хозяевам космоса для ведения локальных войн. Омни никогда никого не убивали своими руками. Они правили милосердно и мудро, формируя события, но, не участвуя в них.

Закон, выработанный ими для колонии людей, гласил:

«Население Джорга ограничено численностью в триста человек. Доставка младенцев возможна в том случае, если кто-то из людей погибает в бою или умирает от старости, предварительно исполнив Долг Чести. Генетическим прототипом для клонов может служить лишь воин, проявивший доблесть на службе империи».

Понятие «Долг Чести» было внедрено в умы людей самими Омни. Оно подразумевало безропотное служение серокожим властителям космоса в признательность за возрождение человеческой расы.

…Герман, занятый сборами, сейчас не задумывался над этим. Он вырос на Джорге, – дикой, полной опасностей планете, куда Омни переселили первых человеческих клонов. Он привык служить серокожим существам, хотя и недолюбливал их. Он с детства слышал о Долге Чести, был по-настоящему предан этому понятию, и страстно желал лишь одного: победить Ашанга и заслужить неслыханную награду – еще одну человеческую жизнь!

…Бросив мимолетный взгляд на стереоснимок, Герман прошел в противоположный край комнаты, где в специальной нише хранился еще один из немногочисленных, но свято чтимых артефактов.

Это был боевой скафандр с полустертой, уже плохо читаемой маркировкой на металлопластиковом ободе забрала гермошлема:

«Земля. Мегаполис «Европа». Завод космотехнических изделий…» – далее следовал инвентарный номер.

Все, что относилось к разряду военной и космической техники, находилось под запретом, наложенным Омни. Оборудование и технику, необходимые для ведения боевых действий обычно доставляли на орбиты Джорга, куда воинов-людей поднимали челночные корабли серокожих существ.

Этот боевой скафандр являлся единственным исключением из правила. Он был старым, лишенным вооружения, а символы для Омни не имели никакого значения и воспринимались ими буквально: похожий на знамя родовой вымпел – вышитая тряпка, старый скафандр с полустертой надписью по ободу забрала – безопасный хлам, которому давно пора в утиль…

Никто из Омни не понимал, что надпись на ободе гермошлема, особенно первое, полустертое, уже едва читаемое слово «Земля», было сильнее, чем любое оружие.

Оно являлось памятью, символом, катализатором неосознанной тоски, которую рано или поздно испытывал любой воин Джорга.

Люди, рожденные в инкубаторах Омни, не забыли о Земле.

* * *

…Условия поединка, или, как это назвал Омни, охоты, были просты и сводились к следующему: два существа, человек и фокарсианин, начинали свой путь в ближайших зарослях, неподалеку друг от друга.

Омни желал насладиться схваткой. Он сообщил Герману, что в пяти километрах от замка, на одной из полян, находится настоящий человеческий аэрокосмический истребитель. Аналогичная машина фокарсиан так же располагалась в лесу.

– Если вы не убьете другу друга сразу, то, добравшись до кораблей, сможете продолжить бой – сначала в атмосфере, а затем и в околопланетном пространстве, – Го-Лоит считал себя тонким психологом, и на этот раз действительно не ошибся.

Германа, несмотря на внешнее спокойствие, внезапно охватила дрожь.

Омни что-то пояснял похожим на жаб квазианцам, указывая на огромные голографические экраны, куда будет вестись прямая трансляция с видеодатчиков, закрепленных на скафандре человека и боевой броне Ашанга, но Герман уже не прислушивался к словам Го-Лоита, – его рассудком полностью завладел единственный образ:

Истребитель.

Настоящая человеческая машина!

Омни забавлялся. Он не поскупился на декорации к предстоящему кровавому действию.

Герман сомневался, что владыки космоса стали бы копировать человеческие технологии, – значит, они отыскали истребитель, чудом сохранившийся после войны людей и фокарсиан!..

Голова закружилась, мысли на секунду спутались, будто непослушные волосы на ветру.

Герман не хотел забавлять Омни, он планировал покончить с Ашангом в ближайших зарослях, но хитрость Го-Лоита удалась, серокожий точно предугадал реакцию молодого воина.

– Маленькая деталь, – прошипел он, обращаясь к человеку. – Я установил замок на кабине пилота. Тебе придется открыть его особым ключом.

– Что за ключ? – Герман все еще находился в замешательстве.

– Кровь, – довольный собой Го-Лоит, подмигнув разинувшим рты квазианцам. – Замок среагирует только на кровь Ашанга.

– Если я убью его, какой смысл в истребителе?

– Никакого, – согласился Омни. – А ты не убивай его совсем. Чтобы открыть замок, тебе нужна лишь капля крови Ашанга!

Герман понял намек.

– Его рубка откроется аналогичным путем? – хмурясь, спросил он.

– Да, – подтвердил его догадку Омни. – Теперь вы можете приступать!

* * *

В сотне метров от замка начинался влажный, труднопроходимый лес, верхний ярус которого трепал ледяной ветер, а внизу, меж могучих стволов, царило затишье, – здесь конденсировался туман, сумрак подлеска пересекали протянувшиеся от дерева к дереву плети ползучих растений-паразитов. В стылой тиши раздавались шорохи и вскрики.

Герман знал этот лес, но не любил его. Болотистая почва постоянно находилась в движении, что-то бурлило в ее недрах, зыбко покачивались упругие пронизанные корнями пласты мха, и там, где вчера пролегала звериная тропа, сегодня вполне могла оказаться топь.

Он сразу ушел вслед за ветром, не полагаясь на мнение, что у Ашангов слаборазвитый нюх.

Это еще следовало проверить. Он лично никогда не сталкивался с представителями расы разумных насекомых.

Двигаясь между сумеречной колоннадой стволов, Герман машинально уклонялся от соприкосновений с ядовитыми вьюнами, одновременно пытаясь представить, как в такой ситуации будет действовать его враг?

Он знал, как повел бы себя квазианец или иное существо, с которым уже приходилось сталкиваться в бою, но термин «Ашанг» являлся для него лишь звуком, сочетанием букв, символом прошлой ненависти и невосполнимой утраты.

Насколько его противник хорош, как следопыт? Как он мыслит? Какие органы чувств использует?

Неизвестно.

Оказывается, емкое понятие «враг» заключало в себе лишь ненависть, и только.

Герман не мог позволить себе слепо ринуться в бой, опираясь лишь на эмоции.

Омни был хитер и жесток. Он расставил ловушку, положил в нее приманку, которую не смог игнорировать Герман.

Он хотел увидеть машину своих предков, коснуться ее, поднять в небо, хотя бы на миг ощутить себя по-настоящему свободным!

Отыскав более или менее твердый участок почвы, образованный сплетением узловатых корней деревьев, молодой воин затаился в подлеске, на границе топи.

Он понимал, что Ашанг, которому Омни наверняка сообщил о «ключе», станет его искать. «Пусть насекомое сделает первый ход»… – решил про себя Герман, позволив осторожности и здравому смыслу возобладать над эмоциями.

Минут через пять на противоположной стороне продолговатой заболоченной прогалины шевельнулись ветви кустарника, затем несколько раз дернулась и внезапно обвисла обрубленной плетью ядовитая лиана.

Ашанг не знал особенностей местной природы, и Герман получил преимущество, которым собирался воспользоваться в полной мере.

Фигура фокарсианина появилась по другую сторону топи вслед за дрожанием ветвей и судорожным рывком обрубленной лианы.

Противник был приблизительно одного роста с Германом. Он был с ног до головы закован в природную броню из хитина. Ороговевшие покровы имели тускло-коричневый оттенок, голова Ашанга казалась вытянутой, похожей на сильно заостренное к затылочной части яйцо, глаза, разнесенные далеко в стороны, имели фасетчатую структуру.

В первый момент, глядя на врага, Герман испытал двоякое чувство. С одной стороны, он ощутил любопытство, замешанное на брезгливости, с другой – в нем всколыхнулась острая ненависть, но молодой воин не ринулся на Ашанга, демонстрируя выдержку.

Насекомоподобное существо внимательно осмотрелось и, заметив следы недавно прошедшего тем же путем человека, осторожно двинулось вперед, постоянно озираясь.

Ашангу было намного легче передвигаться по болоту, чем Герману. Он весил раза в два меньше, чем человек, и зыбкий ковер коварного мха держал его прочнее, но насекомое не подозревало, что Герман нарочно оставил небрежные следы, ведущие к топи.

Все произошло мгновенно. Ашанг оступился, коварная почва, образованная сплетениями корней, вдруг выскользнула у него из-под ног, мгновенно превратившись из опоры в бездонную, липкую, жадно чавкнувшую, пузырящуюся трясину.

Фокарсианин издал резкий шипяще-щебечущий звук, отчаянно рванулся, но топь уже схватила его, обняв по самую грудь.

Зловонные пузыри вскипели, распространяя смрад болотного газа.

Несколько секунд Ашанг отчаянно и мужественно боролся, раскинув руки, пытаясь ухватиться трехпалыми кистями хоть за что-нибудь, но рывки лишь затягивали его глубже.

Герман, оценив ситуацию, спокойно вышел из своего укрытия.

Его враг замер, прекратил барахтаться, а он, выхватив нож, подошел к ближайшему молодому деревцу и одним ударом подрубил его у самого корня.

Двигаясь с максимальной осторожностью, Герман направился к краю топи.

Ашанг уже погрузился в зловонную жижу по плечи, и теперь над пузырящейся поверхностью торчала лишь его отчаянно запрокинутая голова да руки, раскинутые в стороны. Трехпалые кисти сжимали клочья вырванного мха.

Вблизи он выглядел еще более отталкивающе, чем издали. Его пульсирующие дыхательные отверстия больше походили на жабры. Рот насекомого был похож на короткий, раздвоенный клюв. Ороговевшие жвала беззвучно шевелились. Из-за отсутствия зрачков было непонятно, куда направлен взгляд насекомого.

Они молчали, хотя Герман не сомневался, что разум Ашанга снабжен насильственно загруженным в него знанием универсального галактического языка.

Не отводя взгляда от противника, молодой воин сделал шаг вперед, и вдруг рука фокарсианина метнулась к нему, располосовав воздух острыми, как бритва, хитиновыми когтями.

Он лишь отклонил лицо, которое было уязвимо из-за открытого забрала гермошлема. Бросив подрубленное дерево, Герман одной рукой перехватил запястье Ашанга, сделал недвусмысленный жест, предупреждая, – еще движение, и ты будешь мертв.

Фокарсианин окаменел.

Жадное болото уже полностью завладело им. Теперь на поверхности его удерживал человек, сжавший мертвой хваткой запястье трехпалой руки.

Герман резко взмахнул ножом. Прошло несколько секунд, и на запястье Ашанга выступила кровь. Она была бледно-розового цвета.

Насекомое по-прежнему не шевелилось.

Молодой воин коснулся указательным пальцем пятнышка розовой крови, затем зубами стянул перчатку и, не отпуская врага, прокусил свой собственный палец. Алая капля выступила там, где остался вдавленный отпечаток зубов, солоноватый вкус наполнил рот Германа.

– Слушай внимательно… – хрипло сказал он. – Я убью тебя, но не здесь. Вот ключ к твоему кораблю, – он резко мазанул прокушенным пальцем по хитину на лбу Ашанга. – До встречи на орбите… – С этими словами он отпустил конечность фокарсианина и ударом ноги отправил к нему срубленное деревце.

Тот рефлекторно ухватился за тонкий ствол. Вес насекомого был невелик, а разлапистая крона молодого деревца прочно лежала в сплетении корней.

Выберется.

Герман развернулся и зашагал прочь, в том направлении, где, по словам Омни, находился космический истребитель его предков.

* * *

Он торопился.

Казалось, впервые в жизни Герману изменило хладнокровие. Ожидание встречи с техногенным реликтом, пережившим гибель человечества, томило, гнало его по зыбким мшистым топям, заставляя волноваться, будто ребенка…

И вот, наконец, это свершилось!

В первый момент, когда на обширной поляне, образованной случайным выступом скальных пород, он увидел контур боевой машины предков, его сердце на мгновение замерло, а потом несколько раз бухнуло в груди, гулко и неровно…

Космический корабль не был подделкой. Его броня даже издали казалась неоднородной: местами она утратила отражающий глянец, на одном из коротких скошенных крыльев виднелась приличная выщерблина, несколько ожогов от попаданий лазерных лучей тянулись по бортам глубокими шрамами…

Преодолев замешательство, Герман заставил сделать себя шаг вперед, навстречу внезапно материализовавшейся мечте…

Человеческая машина отличалась от всех известных ему аналогов, созданных иными расами, настолько резко, что от ее вида озноб продирал по коже.

Никогда он не испытывал столь сильного потрясения, разве что обугленный по краям стереоснимок загадочного светловолосого существа пробуждал схожие эмоции, – глухие, едва осознанные, жгучие.

Его сознание едва не сорвалось в губительный штопор. Он вовремя одернул себя, чувствуя, что теряет контроль над рассудком.

Подойдя к овальному люку, Герман увидел характерную для техники Омни блестящую пластину сканирующего устройства. Достав перчатку боевого скафандра, которую снял, чтобы влага не смыла след розовой крови Ашанга, он коснулся «ключом» пластины сканера, и люк, зашипев пневматикой, послушно сдвинулся в сторону.

Внутри космический корабль оказался тесноватым.

Сев в кресло пилота, Герман ощутил, как вздрогнуло противоперегрузочное устройство, тонко взвизгнули невидимые глазу приводы, подлокотники, усеянные сенсорными кнопками, сдвинулись чуть ближе друг к другу, и слух молодого воина внезапно потряс родившийся из ниоткуда мягкий голос:

– Активация бортовых агрегатов успешна. Идет процесс герметизации. Все системы в стадии тестирования.

Опять тонко взвизгнули приводы, выдвигая астронавигационные рули. Пальцы Германа машинально охватили пористую поверхность двух изгибающихся рукояток, под материалом которых отчетливо ощущались бугорки сенсорных гашеток.

– Пожалуйста, проверьте цепи управления.

Герман осторожно увеличил давление на выступ, расположенный под указательным пальцем правой руки, и голос кибернетической системы тут же сообщил:

– Правый маршевый двигатель. Увеличение тяги. Тест пройден.

Средний палец.

Что-то пришло в движение справа от пилота. Этот агрегат не был виден глазу, и его механизмы располагались в обшивке истребителя.

– Электромагнитное орудие правого борта. Активация успешна. Тест пройден. Идет загрузка боекомплекта.

В этот миг Герман понял: Ашангу не жить. Управление космическим кораблем предков казалось настолько простым, интуитивно-понятным, что разобраться в нем смог бы и ребенок…

Сердце медленно успокаивалось, возвращаясь в привычный, размеренный ритм ударов, но разум уже терзала иная мысль, – первый миг упоения прошел, и он вдруг подумал: что будет дальше? Неужели корабль предков будет разрушен, или хуже того – его отберут у меня после окончания боя?

Мысль уже не отпускала. Он общался с бортовым компьютером, тестировал системы, а сам напряженно думал: как выжить и спасти корабль?

Он не собирался следовать плану Омни. Из мыслей исчез постулат о беспрекословном повиновении хозяевам космоса, разум Германа на пике эмоционального напряжения вдруг обрел пугающую независимость, он почувствовал себя свободным… но только на миг.

Яркая зарница подсветила хмурые небеса Джорга.

Корабль Ашанга стартовал.

* * *

Схватка на орбите оказалась настолько короткой, что разочаровала Го-Лоита.

Два корабля, поднявшиеся в космос, быстро обнаружили друг друга и, совершив несколько суборбитальных маневров, ринулись навстречу – лоб в лоб, словно ими управлял не разум мыслящих существ, а исключительно их ненависть.

Один из техников, отслеживающий телеметрию данных, вдруг вскинул голову и произнес:

– Машина Ашанга ведет направленную передачу в сторону человеческого корабля.

Омни с любопытством посмотрел на изображение истребителя фокарсиан, похожего на отрубленную кисть руки с тремя растопыренными пальцами.

– И, что же он передает?

Техник развел руками в беспомощном жесте:

– Использует лазерная связь. Перехват невозможен.

Омни пожевал губами.

– Что ж… Дождемся, чем ответит ему Герман.

Именно в этот момент человеческий корабль, стремительно сближающийся с машиной фокарсианина, как будто взорвался – это заработали все бортовые орудийные комплексы.

Ашанг все еще передавал какие-то данные, по непонятной причине даже не пытаясь открыть огонь, и его поражение стало очевидным. Камеры показали, как во все стороны полетели куски брони, машина фокарсианина потеряла управление, вошла в атмосферу, но Герман не успокоился на достигнутом. Он развернул истребитель, ринулся вслед, пылающим болидом настиг корабль Ашанга, вбил в него еще один залп, следуя по самоубийственной траектории!

Человеческий истребитель проскользнул сквозь бурое облако разлетающихся во все стороны обломков и, получив серьезные повреждения, внезапно сорвался в штопор.

Даже кровожадные квазианцы притихли от проявления такой безрассудной, выходящей за всякие рамки ненависти.

Человеческий корабль и машина Ашанга рухнули неподалеку друг от друга, пробив в густых, грязно-зеленых зарослях две дымящиеся прорехи, разметав по сторонам тонны болотистой почвы.

Несколько минут спустя над местом падения появился летательный аппарат Омни. Серый обтекаемый корабль, похожий на бумеранг, медленно проплыл над дымящимися прогалинами, сделал несколько плавных, расширяющихся кругов над лесом и улетел прочь. Видимо, Омни, заметив черные окна мутной, пузырящейся болотной жижи, образовавшиеся в местах падения истребителей, справедливо рассудил, что беспокоиться не о чем, развлечение окончено, ведь жадная трясина ни за что не отпустит попавшую к ней добычу.

* * *

Герман не помнил, сколько времени провел без сознания.

Головокружительный штопор, лес, сливающийся в грязно-зеленые полосы, сокрушительный удар о кроны и хруст – не то веток, не то не выдержавших встряски костей – все это слилось в страшный калейдоскоп нескольких мгновений, потом он ощутил мягкий, обнимающий толчок, и все заволокла черная муть, – сознание пилота, не выдержав перегрузок, погасло.

Очнувшись, он увидел тусклый красный свет, озаряющий рубку управления.