Текст книги "Форпост"

Единственным непременным условием для подобного рода перемещений было создание контуров пробоя метрики трехмерного континуума в точках входа и выхода. Именно такие «пробойники» (аналогичные созданным людьми контурам генераторов низкой и высокой частоты) принято именовать порталами.

Изначально инсекты осваивали ближайшие к родной звезде системы, колонизируя подходящие по климату миры, в дальнейшем, после строительства Сферы Дайсона, колонии и исполинское искусственное сооружение связали стационарные гипертоннели. Как показали события последних десятилетий, подобные устройства получили широкое распространение в древнем мире. Исследования Сферы Дайсона помогли установить тот факт, что по поверхности искусственного сооружения разбросаны сотни порталов, а активация наиболее сохранившихся из них показала: гиперпространственные тоннели связывали Сферу не только с исконными колониями инсектов, но и с отдельными системами скопления О’Хара.

Иван понимал: три миллиона лет назад под ударом Предтеч в границы скопления вторглись (или бежали – по данному вопросу еще не сформировалось единого мнения) сотни Семей расы инсектов. Часть из них попала в зависимость от господствовавшей в скоплении расы харамминов, иным удалось избежать рабской участи – они-то и составили костяк современных Диких Семей.

Наивно полагать, что инсекты, стоявшие у истоков колонизации сотен планет скопления, находились на низкой ступени развития. Напротив, основатели колоний являлись представителями эпохи расцвета своей расы, поэтому создание «сетки» гиперпространственных тоннелей, объединяющих близко расположенные системы, было логичным, обоснованным действием.

Прежде чем их потомки растеряли большинство знаний и технологий в долгой кровопролитной борьбе с харамминами, минули тысячелетия.

– Значит, система порталов есть и она до сих пор действует? – подвел Иван черту под своими размышлениями.

– Насчет работоспособности глобальной сети – сложно поручиться. Но отдельные тоннели функционируют, – ответил Лагутин. Он говорил спокойно – все, что могло сгореть в душе Ильи Андреевича, уже подернулось пеплом, и он мог рассказывать о событиях, уже не задыхаясь от ярости, которая ушла вглубь, затаилась до срока… – Мы не рискнули бы активировать портал самостоятельно, без оповещения о начале рискованного эксперимента.

– Однако он заработал, – заметил Иван.

– С той стороны, – уточнил Лагутин. – Моя группа занималась изучением сохранившейся в цоколе информации. Мы искали ответ на вопрос о загадочном «вымирании» колонии, но, как выяснилось, за свидетельствами необязательно было апеллировать к уцелевшим базам данных, сканирование «культурного слоя», как окружающего цоколь, так и образовавшегося на его поверхности, среди размеченной, но не выстроенной инфраструктуры первого жилого яруса, выявило наличие множественных останков людей и инсектов.

– Насекомые истребили колонию? – хмуро осведомился Иван.

Вопреки ожиданию, Лагутин отрицательно покачал головой.

– Нет. – Он отставил в сторону наполовину опустевший контейнер с пищевым концентратом. – Дело обстоит хуже, Иван. Нам удалось подсчитать приблизительное число останков и составить карты их взаимного расположения с привязкой к скрытым в почве объектам. Анализ данных свидетельствует о кровопролитных многодневных боях. Вывод получился неутешительный – все, кто мог носить оружие и оказывал сопротивление, были уничтожены, остальных инсекты депортировали с планеты, используя портал.

– Взяли в рабство? – уточнил Иван.

– Мне неизвестно, с какой целью инсекты брали пленных. Факт, что от цоколя к порталу проложена дорога. Никаких более поздних свидетельств появления людей нами не обнаружено. Анализ минеральных отложений на конструктивных элементах портала указывает, что он не использовался на протяжении последних девятисот лет.

– Твою группу также атаковали через портал?

– Да.

– Значит, инсекты оставили какие-то устройства сигнализации. И их планета расположена в радиусе трех-четырех световых лет отсюда.

– Относительно сигнальных устройств согласен. Но почему ты так уверенно судишь о расстояниях?

– Я соотношу во времени мое прибытие, стычку с инсектами и реакцию их флота.

– Не понимаю, от чего ты отталкиваешься?

– От возможностей гипердрайва. Ты специалист в своей области, я в своей. – Иван щелчком выбил сигарету из пачки и протянул ее Лагутину. – Закуришь?

– Давай, – махнул рукой Илья Андреевич. – Врачи запретили после ранения. – Он взял пачку, повертел ее в пальцах и добавил, доставая сигарету: – Два раза не умирать. Так что по гиперприводу?

– Я делаю допущения. Поначалу я полагал, что их флот поджидал появления спасательной команды на «подступах» к планете, но, видимо, это не так, иначе системы фрегата обнаружили бы группировку чужих кораблей. Значит, их флот затаился в иной системе, ожидая условного сигнала. Кто мог подать его? Только группа или отдельная особь инсектов, скрывшаяся через портал.

– Логично, – согласился Лагутин, ожидая продолжения, но Иван внезапно отклонился от первоначальной темы:

– Тебя не смутило, что инсекты обстреливали нас из НУРСов?

– Меня это порадовало. При такой плотности огня системы самонаведения раздолбали бы «Хоплиты». Никакое противодействие не помогло бы.

– А я подумал: откуда у них ракетные установки? Если это нелегальная поставка со стороны наших «бизнесменов», то откуда они раздобыли неуправляемые ракеты? Это уже архаизм, история, сохранившаяся лишь в музеях. На рынке проще достать современные реактивные снаряды, чем изготавливать на заказ неуправляемые.

– Хочешь сказать, что насекомые пользуются нашими технологиями тысячелетней давности?

– Именно, – кивнул Иван. – Я владею информацией по перемещению коммерческих кораблей в пределах зоны ответственности базы ВКС. В этом секторе скопления «деловой активности» не было, по крайней мере, с момента постройки самой базы. Логично предположить – установки древние, к тому же выводы, сделанные твоей группой, подтверждают это. Людей брали в плен с конкретной целью. Инсекты столкнулись с новой для них расой и желали больше узнать о наших технологиях. Таким образом, думаю, им удалось интегрировать в свои корабли некоторые системы вооружений и, что кажется мне наиболее существенным, – наш вариант гипердрайва.

– Эпохи Великого Исхода?

– Да. Использование устаревшей схемы гиперпривода позволяет перемещаться в пределах первого энергоуровня аномалии. А это не мгновенный переход, который мы сейчас называем «прыжком». Далее – простая арифметика. Флот появился спустя два с небольшим часа после посадки «Нибелунга». Считаем по характеристикам первого энергоуровня – получается три с половиной, ну максимум – четыре световых года.

– Логично, – согласился Илья Андреевич. – Что это нам дает?

– Возможность получить помощь. Спутник они теперь собьют, но мы можем отстрелить капсулы с нанопылью. Вычистить микромашины инсектам не под силу, так что фрегат, вернувшись на орбиту, получит наше сообщение. В радиусе четырех световых лет отсюда расположено восемнадцать звездных систем. Для фрегата – трое суток работы в режиме поиска. Продержимся столько?

Лагутин пожал плечами.

– Не трое суток, а все пять, – уточнил он. – С учетом времени на возвращение фрегата в систему. Относительно наномашин – идея здравая. Меня заботит другое – мы не можем пополнить боекомплекты «Хоплитов». Придется идти в портал с тем, что осталось, а это – тридцать процентов боевой загрузки. В лучшем случае – тридцать процентов, – подумав, добавил он. – Еще неизвестно, сможем ли мы совершить марш-бросок без боя.

– Это вряд ли. – Иван протянул Илье Андреевичу стаканчик с разогретым кофе.

– Вот и я о том. – Лагутин сделал глоток и поморщился. Тонизирующий эрзац, как обычно. – Так что гадать не будем, – подытожил он. – Сидеть тут в ожидании возвращения фрегата – самоубийство. В узких проходах они нас загонят в очередной тупик и сожгут из переносных ракетных комплексов. Серв-машинам нужен простор для маневра. Да и ребят надо выручать немедленно, инсекты, как ты видел, не церемонятся в способах получения информации.

– Все же мне непонятно их поведение, – вздохнул Иван, одним глотком допивая скверный по вкусу кофе. – Мы ведь их не трогали, – добавил он.

– Колонисты тоже их не трогали. Они даже не подозревали о существовании портала, иначе как-то оградились бы от вероятного вторжения. Не ищи тонкостей там, где их нет, – мрачно посоветовал Илья Андреевич. – Инсекты себе на уме – миллионы лет воюют, гуманоидов ненавидят по определению, так что их мотивы неглубоко зарыты. Просто пока насекомым никто вразумительно не объяснил, что между харамминами и людьми есть большая разница.

– Интересно, Илья Андреевич, что и как ты им собираешься объяснить?

– Объяснять буду молча, – мрачно пообещал Лагутин. – Из орудийных установок «Хоплита». Сдается, Иван, они понимают и уважают только такой язык общения.

Дорохов промолчал. Спорить с Ильей Андреевичем сейчас было глупо. Инсекты действительно «зарвались», но задача его и Лагутина – выручить пленных археологов и не погибнуть самим.

Если бы не наглядный пример обращения инсектов с Лагутиным, Иван бы крепко подумал, прежде чем вторгаться на территорию иной планеты. Но при сложившихся обстоятельствах выбирать не приходилось.

Ребят надо выручать, иначе грош цена нашему «присутствию» в скоплении, – решил он, аккуратно убирая остатки нехитрого обеда.

Глава 3

Система Y-406. Цоколь…

На этот раз, поднимаясь в рубку серв-машины, Иван испытывал совершенно иные чувства.

История серв-соединений, как и модулей «Одиночка», исчисляется тысячелетием, минувшим со времен Первой Галактической, в огне которой зародились и прошли филигранную отточку многие виды боевой техники. Дорохов не видел ничего странного в том, что за двенадцать веков многие технологии остались неизменны в принципе. Это не означало стагнации научно-технического прогресса: менялись детали оснастки, приходили на вооружение новые, усовершенствованные комплексы различных систем, но конструктивная основа, равно как и принципы функционирования, доведенные до определенного абсолюта в жестоких условиях смертельного противостояния Земли и Колоний, остались незыблемы.

Последующие после войны века развития проходили под незримым давлением фобий, ограничивающих применение искусственных интеллектов класса «Одиночка». С одной стороны, такая политика имела свое оправдание – в ходе войны кибернетические системы едва не одержали верх над собственными создателями. В тот роковой период сложилась абсурдная, зловещая ситуация: на полях сражений царили роботизированные комплексы, в то время как люди постепенно отходили на второй план, не выдерживая конкуренции с кибермеханизмами.

Итог войны мог стать роковым как для Земли, так и для Колоний, само существование человечества в тот период оказалось под угрозой.

До сих пор многие планеты оставались на карантине из-за присутствия на их поверхности самодостаточных боевых соединений, руководимых «Одиночками».

И все же от применения серв-машин не отказались, ограничив развитие искусственных нейросетей так называемыми «порогами Бойцеля». Ученый, разработавший программы тестирования и частичной стерилизации искусственных нейросетей, предупреждал, что существует определенный критический порог накопления информации, за которым начинается спорадическая обработка данных, машина не только осознает факт собственного бытия, но и начинает решать поставленные задачи с точки зрения собственной, уже субъективной целесообразности.

Иван не понимал и недолюбливал само существование носителей искусственного рассудка.

Теперь в его сознании наступил перелом. Он считал, что в полной мере осмыслил словосочетание «техногенный бой», но любая, самая ожесточенная схватка в космосе не шла ни в какое сравнение с тем адским напряжением, работой на износ, которым подвергалась планетарная техника. Короткие дистанции, доли секунд, отпущенные на принятие решения, и десятки иных, не менее значимых факторов делали невозможным управление серв-машиной без участия кибернетической системы класса «Одиночка».

Дорохов имел возможность оценить действия системы «Беатрис-27».

Были мгновения, когда ему в голову приходила мысль: а нужен ли «Одиночке» человек?

Этот вопрос до сих пор не нашел ответа, как, впрочем, и многие другие.

Иван попал в ситуацию, о которой предупреждал его капитан Мищенко: годы службы в спецбригаде Логриса теперь, при здравом сравнении, показались ему чуть ли не рутиной.

«Все верно, – размышлял он, занимая кресло пилот-ложемента. – Там, вне зависимости от остроты возникающих ситуаций, шла игра по заранее известным правилам, да и рядом всегда ощущалось присутствие непоколебимой дружественной силы, и вдруг… само понятие „цивилизация“ истончилось, оно таяло в сознании как дым, растворялось в феерическом сиянии звезд, его поглощала бездна пространства, и голос рассудка вдруг начинал нашептывать: „Ты один, Иван, совершенно один, среди необозримого космоса, и все величины меняют значение, словно тут начинает действовать иная физика…“

Конечно, физика тут ни при чем… однако шестьдесят часов, остающихся до возвращения «Раптора», трансформируются в вечность.

Против него – неизвестное количество врагов, в активе нерешенных задач – спасение людей, конфликт с одной, а может быть, и с несколькими планетными цивилизациями иной расы… с одной стороны, долг, с другой – элементарный инстинкт самосохранения плюс ответственность за возможные последствия каждого совершенного действия.

По сравнению со складывающейся ситуацией любой из боевых вылетов в составе эскадрильи «Тайфунов» теперь казался увеселительной прогулкой.

…Кресло пилот-ложемента мягко изменило формы, отреагировав на активацию встроенных сенсоров.

Тихо прошелестели дуги амортизационного каркаса, сухо щелкнули замки страховочных ремней, сбоку, на вспомогательной панели, вспыхнул и погас индикатор предварительной готовности аварийно-спасательной катапульты, затем правый подлокотник чуть приподнялся, и из неприметной ниши выскользнул, изогнувшись в воздухе, глянцевито-черный шунт оптического кабеля с раздвоенным жалом контактов.

Было в совершаемом действии что-то жутковатое, отдающее древностью, но мнемонический блокиратор не отключишь – себе дороже…

Раздвоенное жало шунта мягко прошло через гнездо боевого шлема и коснулось импланта, раздвинув заглушку из пеноплоти.

Едва слышный щелчок фиксаторов, и мир вновь наполнился иными ощущениями, чувствами…

Тьма расступилась, теперь Иван воспринимал ровный фон тепловой энергии, исходящей от стен древнего сооружения, мысль мгновенно меняла варианты визуального отображения данности, переключаясь между отдельными группами датчиков серв-машины.

Он остановился на компьютерной модели, так было привычнее для рассудка, в котором уже зазвучал мягкий, успокаивающий голос Беатрис:

– Иван, я принимаю твое эмоциональное состояние.

– И что?

– Хочу сказать: ты не прав в мыслях. Ты не один.

– Читаешь мои мысли?

– Только те, что ты подсознательно адресуешь мне.

Дорохов отреагировал достаточно спокойно:

– Тебе известно правило «порога Бойцеля»?

– Да.

– Сколько ступеней ты прошла, Беатрис?

– Это не имеет значения. Ученый ошибался. Существует только один порог. За ним возникает самосознание. Если тебя интересует мое отношение, скажу: между мной и «Одиночками» системы «ALON» или «Клименс-12», разработанными в период войны, есть только одна общность. Я, как и они, накапливаю в нейросетях не только боевой опыт, но и эмоциональные оценки пилота, которые оказывают глобальное воздействие на формирование моей личности.

– Это общность. А отличие?

– Я много мощнее своих предшественников, более оптимизирована. Мое строение основано на нанотехнологиях, что позволило увеличить количество нейросетей в сотни раз.

– В таком случае позволь задать «личный» вопрос: кто являлся твоим пилотом до меня?

– Капитан Мищенко. Но это было давно и продолжалось недолго.

– Иван, ты готов? – вторгся в мысли Дорохова прозвучавший в коммуникаторе голос Лагутина.

– Да.

– Тогда начинаем движение. Не возражаешь, если поведу я?

– Без проблем. Ты лучше знаком с обстановкой. Выходим прямо на портал?

– Думаю, нет смысла искать обходные пути. На древней дороге нас все равно будут ждать. Хотя возможен вариант, если инсекты решат, что мы пытаемся оттянуть время, скрываясь в недрах цоколя.

– Что нам потребуется для активации портала?

– Энергия. Схема высокочастотного генератора весьма груба. Он работает вне зависимости от мелких нюансов. Пока сохраняется целостность конструкции, достаточно подать энергию на контур, поле высокой частоты будет сгенерировано автоматически.

– Нас не «запечатают» в гипере между мирами?

– Нет, – уверенно ответил Илья Андреевич. – Конечно, «на выходе» могут ждать сюрпризы, но сам канал им не перекрыть, разве что разрушат контур генератора. Не думаю, что они пойдут на это. Инсекты что-то мутят, пытаются извлечь непонятную мне выгоду из наших действий.

– Хорошо, будем ориентироваться по обстановке.

– Включаю телеметрию. Следи за моими маневрами.

* * *

Недра цоколя производили тягостное впечатление.

Освоившись с управлением, почувствовав себя частью серв-машины, Иван постепенно начал абстрагироваться от рутинных (и излишних) усилий, контролирующих каждое движение многотонного «Хоплита». Между человеком и кибернетической системой устанавливался паритет взаимного доверия, освобождающий рассудок для эффективного взаимодействия. Дорохов сумел понять простую, но исключительно важную истину: поддержание равновесия, управление движением – прерогатива «Беатрис». Его вмешательство будет иметь значение в бою, когда мгновенно возникающие нестандартные ситуации потребуют несвойственных кибернетической системе решений.

Нейросенсорный контакт между человеческим рассудком и системой «Одиночка» действительно предполагал сверхэффективность боевой связки человек – машина. Иван уже понял – достаточно промелькнувшей в сознании мысли, и «Беатрис» тут же проанализирует ее применительно к конкретной ситуации, воплощая целеустремление пилота в движении сервоприводов, филигранно выполняя тот или иной маневр.

Такая трактовка нейросенсорного контакта подразумевала в своей основе полное взаимное доверие между пилотом и искусственным интеллектом серв-машины.

Доверия, которого еще не было при атаке кораблей инсектов.

Теперь Иван вполне отдавал себе отчет: он выжил исключительно благодаря Илье Андреевичу, который заставил его «Хоплит» маневрировать на дистанционном управлении.

Больше такое не повторится, – мысленно пообещал себе Дорохов.

Четверть часа они продвигались по мрачным тоннелям цоколя, не встречая противодействия.

Конусные лучи поисковых прожекторов облизывали стены, высвечивая из мрака давние следы упорных боев. Под ступоходами машин то и дело похрустывали останки, но с этим ничего нельзя было поделать, приходилось двигаться вперед, не позволяя сиюсекундным эмоциям возобладать над здравым смыслом.

– Внимание! – Голос Лагутина прозвучал сухо, напряженно. – Иван, вижу развязку магистральных тоннелей. Сенсоры фиксируют движение. Приготовься, начинаем перестроение. Дистанция – тридцать метров. Я иду первым, ты следом, со смещением вправо. Активируй систему ложных целей. При огневом контакте не меняй диспозиции – у тебя будет узкий сектор для работы одного орудия.

– Принял.

«Хоплит» Лагутина выпрямил ступоходы, начиная движение. Илья Андреевич прижимал машину к левой стене тоннеля, открывая Дорохову обозначенный сектор обстрела.

Впереди, на транспортной развязке, сканеры фиксировали наспех сооруженную баррикаду из различных металлоконструкций. Инсекты действовали грамотно: зная, что термальная оптика машин не фиксирует их, они постарались использовать скопление металла как маскировку для систем вооружений, рассчитывая внезапным, единовременным залпом максимально повредить «Хоплиты».

Не прокатит… Беат, переключись на одиночный огонь. Используй термические заряды.

– Илья Андреевич?

– Слушаю.

– Включай реверс двигателей. Я сейчас обозначу их позиции, работай строго по целям.

Лагутин мгновенно оценил предложение.

– Добро. Понял тебя. Начинай.

Иван пристально смотрел на баррикаду. Его взгляд искал слабые точки в нагромождении металлоконструкций, Беатрис тут же подхватила его мысль, обозначив искомое красными маркерами.

Огонь.

Правое орудие вздрогнуло, первый зажигательный снаряд ударил в баррикаду, подрубив решетчатую опору, яркий всплеск разлившегося пламени мгновенно обозначил разницу температур между металлическими конструкциями и затаившимися среди них инсектами.

Тонкий сигнал заработавшего детектора движения заглушила сдвоенная очередь – «Хоплит» Логинова, отступая в глубь коридора, бил по обнаруженным целям.

– Лазеры! – отрывисто предупредил коммуникатор.

Несколько росчерков когерентного излучения не прицельно полоснули по стенам, оставляя в стеклобетоне глубокие раскаленные отметины.

Иван отреагировал мгновенно: с ракетного пилона тут же стартовала капсула, несущая специальный дымовой состав, препятствующий работе лазеров, и одновременно правое орудие произвело три одиночных выстрела, посылая зажигательные снаряды под основание баррикады.

На датчиках термальной оптики обозначилось сплошное пятно засветки.

Серв-машина Лагутина еще дважды огрызнулась короткими очередями и остановилась, сканируя перекресток.

– Отличная работа, Иван, – скупо похвалил Илья Андреевич.

В районе баррикады внезапно взъярился столб пламени, вслед ему ударило несколько взрывов, тугая, горячая воздушная волна рванулась по близлежащим коридорам цоколя, сжигая остатки пластиковой облицовки тоннелей.

– Детонация неизрасходованного боекомплекта. – Скупой комментарий Беатрис прозвучал как явное одобрение действий пилота.

– Продолжаем движение. – «Хоплит» Лагутина, завершив сканирование, направился к перекрестку. – Следуй за ведущим. – Иван по-прежнему сохранял указанное построение и дистанцию, фиксируя взглядом освещенное пожаром пространство.

Первая осмысленная схватка придала Дорохову уверенности. Незначительная, но нужная победа позволила ему еще лучше прочувствовать глубины полного нейросенсорного контакта. Он уже понял, что именно является главным: самообладание. Только сохраняя спокойствие, предельную собранность, полностью доверяя кибернетической системе, он сможет провести серв-машину через настоящие испытания, которые им предстоит пройти на пути к цели.

Илья Андреевич молча вел «Хоплит» через разрушенную баррикаду.

Он придавал не меньшее значение первой схватке. Заметив препятствие инсектов, Лагутин мог поступить двояко, например, стремительно атаковать, пожертвовав парой тактических ракет, чтобы смести преграду, но предпочел дать лейтенанту шанс проявить себя, показать, какие выводы он сделал и, вообще, годен ли пилот «Тайфуна» для полноценного управления серв-машиной?

Между отставным капитаном и лейтенантом Дороховым в эти минуты крепла незримая связь.

Насколько она прочна, станет ясно в ближайшие часы. Не было у них времени на раскачку, на основательное знакомство, был лишь шанс принять друг друга такими, как есть, без скидок на возраст, звания, род предыдущих занятий. Они либо станут настоящей боевой связкой, либо погибнут, не дойдя до портала. Иван, возможно, не понимал этого, полагая, что настоящие трудности начнутся после прыжка к неведомой планете, но Лагутин, командовавший в свое время серв-батальоном, побывал в стольких смертельных ситуациях, что не мог допустить недооценки противника или, напротив, переоценки собственных сил.

Один он не сделает ничего. Численный перевес и превосходство в огневой мощи быстро склонят чашу весов в пользу инсектов, тут искусство пилота может влиять лишь на один фактор – как долго он продержится. Иное дело – боевая связка двух серв-машин. Конечно, идеалом считалось взаимодействие тяжелого «Фалангера» и легкого «Хоплита»,[13]13
  Связка «Фалангер» – «Хоплит». Здесь следует пояснить: серв-машины класса «Фалангер» относятся к тяжелым видам боевой планетарной техники. Их вес, в зависимости от модели, варьировался от сорока пяти (в первые годы войны) до шестидесяти тонн. Основное вооружение: ракетные установки большого радиуса действия, крупнокалиберные (150 мм) автоматические орудия, реже вместо ракетных установок на оружейных пилонах монтировались лазеры теплового спектра, аналогичные корабельным установкам, входившим в состав комплексов «Прайд». Учитывая эти особенности, «Фалангеры» служили для поражения удаленных целей (в том числе и орбитальных), в ближнем бою они часто оказывались уязвимыми из-за низкой маневренности и невозможности вести огонь тяжелыми ракетами на дистанции прямой наводки, поэтому в ходе боевых действий с учетом накопленного опыта в подразделениях Альянса получила широкое применение практика так называемых «боевых пар», когда каждый «Фалангер» сопровождался более легким «Хоплитом», который прикрывал ведущего в ближнем бою, вел активную разведку целей, атаковал укрепленные пункты и технику противника, пользуясь огневой поддержкой «Фалангера».


[Закрыть] но, размышляя здраво, Илья Андреевич не сетовал на судьбу, главное, чтобы Иван не растерялся в критический момент.

– Как адаптация? – не выдержав, спросил он.

– Нормально, – отозвался коммуникатор. – Осваиваюсь. Сложнее, чем «Тайфун», – откровенно признался Дорохов. – Без «Беатрис» не управиться, запаздывают реакции.

– Подружился с ней? – «Хоплит» Лагутина уже миновал транспортную развязку, свернув в задымленный коридор, который, судя по компьютерной схеме, вел к модульным воротам северного сектора, как раз в том направлении, где располагался портал.

– Мы познакомились, – лаконично ответил Иван.

Илья Андреевич, не ожидавший такой сдержанности, по достоинству оценил как выдержку, так и осторожность оценок, звучавших из уст Дорохова.

Парень прирожденный пилот. Зря его держали на «Тайфунах».

– У тебя как с пехотной подготовкой, лейтенант?

– На полигонах отрабатывал упражнения с оценкой «отлично».

– Боевых десантов не было?

– Два.

– Уже неплохо. Совет выслушаешь?

– Конечно.

– Доверяй рефлексам. У тебя есть все данные: опыт пилотирования «Тайфуна» в космических боях плюс наземная подготовка. «Хоплит», конечно, ни летать, ни ползать не умеет, но «Одиночка» отлично читает рефлексы, она интерпретирует твои навыки, ограничив их возможностями серв-машины. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем.

– В бою ты не должен задумываться над сиюсекундными действиями. Работай на привычных рефлексах, позволь «Одиночке» адаптировать твой боевой опыт и ни в коем случае не допускай мысль о том, что «это не „Тайфун“. Теперь понятно?

– Более или менее.

– Доверься машине. У «Хоплита» запас прочности – на десяток аэрокосмических истребителей…

Их диалог оборвался сам по себе: сканеры машин зафиксировали огромные, плотно сомкнутые модульные ворота и одновременно – неясные сигналы за спиной в глубине уже пройденных тоннелей.

– Сзади движение, – предупредил Иван.

– Вижу, – отозвался Илья Андреевич. – Вот что, лейтенант, смотри на схему, у нас есть два боковых ответвления основного тоннеля, почти перед самыми воротами. Механизм створов наверняка не функционален. Вне стен цоколя инсекты подготовили для нас встречу. Твое мнение?

– Учитывая сигналы из глубины цоколя, предполагаю, что нас атакуют одновременно с двух направлений, как только ворота будут открыты. Если выбить их ракетным залпом, велик риск повреждений, мы фактически находимся в трубе, по которой пойдет ударная волна. – Рассуждая вслух, Иван смотрел на боковые проходы. Лагутин не зря обратил его внимание на эти ответвления основного тоннеля. Хорошее укрытие, но оттуда не произвести залп, способный выбить многотонные створы.

– Беатрис, у нас есть альтернатива ракетному удару по воротам?

Ответ «Одиночки» последовал незамедлительно:

– В комплектацию серв-машины входят средства для подрыва бронированных укреплений. Установка зарядов осуществляется при помощи технических манипуляторов.

– Илья Андреевич, если мы используем заряды направленного взрыва? – Дорохов понимал – его экзаменуют. При этом Лагутин, отлично осведомленный о возможности подрыва ворот, позволял ему тратить драгоценные секунды на консультацию с киберсистемой.

– Добро. Ставь заряды. Таймер на тридцать секунд, твое укрытие – левый проход.

Иван развернул машину, приближаясь к мощной, устоявшей перед бегом неумолимого времени преградой. Из-под поворотной платформы «Хоплита» выдвинулись гибкие технические манипуляторы. Перед мысленным взором появилась схема установки зарядов.

– Действуй, Беатрис.

Манипуляторы пришли в движение.

Минутой позже, когда был установлен последний заряд по схеме, гарантирующей, что оба створа вылетят наружу, превратившись в своего рода поражающие элементы для тех, кто находится в непосредственной близости от ворот, Иван, уводя «Хоплит» в боковое ответвление тоннеля, мысленно отметил, что сигналы на сканерах стали четче.

– Готов? – В голосе Лагутина проскользнули нотки вполне понятного напряжения.

– На позиции.

– Включай таймер. После взрыва дождись, пока обломки рухнут. Двигаемся парой, я веду фронтальный огонь и контролирую левый фланг, ты – правый и тыл. Ни в коем случае не менять направление стрельбы. Что бы ни творилось вокруг – останавливаться запрещаю, опережать меня тоже. Дистанция пятьдесят метров, построение – уступом.

– Я понял.

Сканеры целевого монитора уже отчетливо обозначили движение группы инсектов в глубинах магистрального коридора.

Секунды обратного отсчета утекали в вечность…

Семь… Пять… Три…

От взрыва, казалось, вздрогнул весь цоколь.

Многотонные керамлитовые[14]14
  Керамлит – металлокомпозитный материал, использующийся для бронирования боевой техники, укреплений и т. д.


[Закрыть] плиты в буквальном смысле выбило наружу, а ударная волна рванула назад по магистральному тоннелю, сметая на своем пути все, что выступало за пределы образующих границы прохода стен. Чудовищной силы порыв ураганного ветра поднял и гнал перед собой копившийся веками мусор, превращая осколки пластика и мелкие твердые предметы в шрапнель.

Об инсектах, наступавших из глубин цоколя, можно было забыть, да Иван и не думал о них, ясно представляя последствия прохождения ударной волны. Все внимание Дорохова в данный момент сосредоточилось на открывшемся проходе.

Тусклый свет пасмурного полудня щедро хлынул сквозь скрученные в спираль завихрения дыма. Сканеры автоматически взяли увеличение, и Иван вдруг ощутил иную, неведомую ему ранее ритмику событий: время как будто утратило привычные свойства физической величины, он видел, как массивные створы ворот, пролетев примерно тридцать метров, коснулись земли. Все происходило словно в замедленной съемке – медленно вращающиеся серо-стальные плиты рухнули, выбивая глубокие борозды в мерзлой почве, последовал еще один конвульсивный толчок, и вдруг все обозримое пространство за открывшимся проемом вздыбилось десятками черно-оранжевых султанов.

Мины!..

Сенсорные мины, рассчитанные на поражение тяжелой планетарной техники!

Тонны вырванной земли, казалось, повисли в воздухе, и вдруг, ломая субъективное восприятие, прорываясь сквозь адский грохот, в коммуникаторе прозвучал сухой отчетливый приказ Лагутина:

– Вперед!

Время остервенело сорвалось в стремительном беге миллисекунд: дымные султаны еще только начинали опадать, комья мерзлой земли градом низвергались с небес, сизо-черные облака клубились, ширились, укрывая глубокие воронки, а «Хоплит» Лагутина уже вышел из уродливого пролома, на ходу слегка повернув рубку, чтобы в зоне эффективного сканирования оказался фронт и левый фланг.

Рассудок Ивана на мгновение потонул в потоке данных. Боевой сканирующий комплекс «Аметист» фиксировал шестьдесят восемь целей в зоне правой полусферы, транслируя пилоту их классификацию, дистанцию до обнаруженных объектов, значения высоты относительно уровня основания цоколя, энергооснащенность, расчет приоритетов упреждающего огня в зависимости от степени потенциальной угрозы…