Текст книги "Форпост"

«Хоплит» Дорохова, автоматически развернув рубку вправо, успел сделать пять шагов, когда задняя полусфера сканирования начала полниться сигналами, расположенными по краю древнего сооружения.

Их взяли в плотное кольцо и не собирались выпускать. Новые чувства, основанные, как показалось Ивану, на интуиции, стучались в рассудок, требуя немедленных, адекватных обстановке действий, и…

Его сознание внезапно переключилось на иное восприятие реальности. Это произошло мгновенно, без какой-либо предварительной подготовки, он (как показалось) вмиг утратил все человеческое, но то было лишь мимолетное чувство жутковатой новизны, – потаенный смысл полного нейросенсорного контакта, оказывается, не ограничивался приемом данных от сенсоров и мысленной отдачей распоряжений, нет, психологическая составляющая играла едва ли не решающую роль при взаимодействии человека с кибернетической системой.

Миг, когда рассудок уже не мог отделить собственную плоть от керамлита бронеплит «Хоплита», когда сенсоры стали глазами, слухом, еще чем-то, не поддающимся мгновенному осмыслению, он уловил обратную связь – это «Беатрис», производя сотни, если не тысячи мгновенных действий, чутко прислушивалась к ритму биения человеческого сердца, ловила каждую мысль, ассоциируя себя с пилотом в той же степени, в какой он ощутил слияние с машиной.

Иван не мог себе представить, что подобное возможно в принципе. Ни один урок мнемонической подготовки не шел ни в какое сравнение с данностью.

Случилось то, что должно было случиться, – нервная система человека в секунду запредельного осознания грозящей опасности приняла новые возможности, исходящие от кибернетических компонентов, не размениваясь на страхи и фобии.

Жуть накатила и отхлынула, в душе осталась звенящая, напряженная нота кричащей новизны, но и она разлетелась вдребезги с первым ракетным запуском, от которого взвыли тревожные датчики аларм-процессора.

Иван уже не думал – он действовал.

Пятидесятимиллиметровая зенитная установка, расположенная на «загривке» серв-машины, развернулась с ноющим визгом, и тугая очередь разрывных снарядов хлестнула по верхней кромке цоколя, где среди огрызков стен заняли позиции инсекты, вооруженные ручными пусковыми комплексами.

Левая полусфера, дистанция семьсот метров, высота парения – триста, крупнотоннажная цель.

«Хоплит» продолжал движение, следуя за ведущим, зенитная установка, отработав по руинам, вошла в режим одиночного огня, экономя боезапас, внимание Ивана теперь сосредоточилось на корабле инсектов, который поднялся над поверхностью планеты, намереваясь произвести массированный ракетный запуск.

Времени не оставалось даже на то, чтобы предупредить Илью.

Боевая связка… Глубокий смысл данного термина раскрывался именно в такие критические мгновения – серв-машина Лагутина двигалась, полностью игнорируя цели в зоне ответственности ведомого, и Иван каждым нервом почувствовал: Илья доверился ему как самому себе…

Могут ли в такие секунды приходить в голову посторонние мысли?

Как выяснилось – могут.

Там, где смерть обнажает клыки, нет места мелочам. Дорохов не помнил, чтобы когда-либо раньше он воспринимал столько мелких, незначительных деталей, но новые ощущения гармонично вплелись в ноющий звук независимой подвески, на которой крепилась сборка ракетных тубусов.

Заглушки пусковых стволов со звоном отлетели и повисли, раскачиваясь на тонких тросиках…

Шаг в сторону, к одинокому огрызку стены из потрескавшегося желтоватого стеклобетона. По телу вдруг поползли мурашки. Он смещался с таким расчетом, чтобы машина Ильи не попала в зону поражения от ракетного залпа корабля инсектов.

Время застыло. На глянце термостойкого покрытия тубусов – мутный блик.

Левый серводвигатель чуть приподнял пусковую установку и…

Он видел огонь: жадные языки пламени поочередно вырывались из стволов, опережая первый сполох, который должен был появиться в носовой части космического корабля инсектов.

Успел…

Иван не предполагал, что его нервная система способна на подобное, предельно детализированное восприятие событий, в пределах миллисекунд. Сейчас для него не играла никакой роли цена нового уровня восприятия данности: он не задумывался о последствиях, лишь датчики «Беатрис» зафиксировали, как всплеск метаболических реакций в организме пилота в буквальном смысле сжег добрый килограмм его веса.

В шею Дорохова впился первый микроинъектор системы поддержания жизни.

Он не чувствовал легкого укола – его рассудок ушел вслед за огненными росчерками ракетного залпа, ударившего в борт черного как смоль корабля.

Нестерпимая вспышка, далекие, похожие на рой точек, обломки органической брони и горячечный бутон взрыва – исполинский цветок, распустившийся в серых небесах.

Минус три секунды.

Отчет таймера.

Жизнь, прожитая в крохотном отрезке данности.

Частицей сознания Иван оценивал события, спрессовавшиеся в несколько секунд, понимая, что былое мировоззрение никогда уже не вернется, он стал другим, но трансформация рассудка еще не окончена, и единственной оценкой происходящего, мерилом любого действия станет не количество полученных повреждений, не число уничтоженных противников, а то, кем он выйдет из боя, сможет ли сохранить свою личность после скачков темпорального потока или его самосознание, нырнув в омут нейросенсорного контакта, навек застрянет тут, в виртуальной реальности оцифрованной Вселенной.

Некогда. Не сейчас.

Ракетные комплексы разломившегося пополам, падающего корабля инсектов все же произвели залп; со стороны картина происходящего внушала ужас: десятки прямых как стрелы инверсионных шлейфов наискось били в землю, вздымая тонны мерзлой земли в двух километрах от цоколя, приблизительно в том месте, где «Аметист» фиксировал множественные цели.

Сейчас там царил натуральный ад, к терзающим чахлый низкорослый лес разрывам добавилась тяжкая судорога падения двух отделившихся друг от друга фрагментов космического корабля, часть активных сигналов на вариаторе целей тут же начала меркнуть, а на частоте связи раздался скупой комментарий Лагутина:

– Иван, отстаешь! Держи дистанцию!

Кровь бешено ломилась в виски.

Уколы микроинъекторов стали чаще, муть в сознании мгновенно рассеялась, взгляд уже цепко фиксировал общую картину боя, радикально изменившуюся за тридцать секунд, прошедших с момента появления «Хоплитов» на открытом пространстве.

Машина Ильи Андреевича шла по перепаханной воронками целине (минутой ранее там располагалось минное поле, подорванное падением многотонных ворот). Оба орудия ведущего «Хоплита» работали, смолкая лишь в момент перезарядки, мимо, оставляя мутные шлейфы, промелькнуло несколько выпущенных по нему ракет, от которых Лагутин уклонился, даже не сбившись с темпа тяжкой поступи.

Иван развернул машину, возвращаясь к намеченному курсу.

Мимо видеодатчиков сыпались пустые кофры, выброшенные механизмом перезарядки зенитного орудия.

Мгновенный взгляд назад.

Кромка цоколя, истерзанная снарядами, в нескольких местах змеилась свежими трещинами, у подножия исполинского сооружения снег покрывала копоть, хлопья сажи кружили в воздухе, со стороны редколесья короткими разрядами бил импульсный лазер, справа чадно горел еще один корабль инсектов, сбитый Лагутиным.

– Внимание, они выдвигаются нам навстречу. Решили контратаковать. Экономь боеприпасы, Иван.

– Где еще три корабля?

– Горизонт сканирования чист. Фиксирую множественные наземные цели, классификация – пехота противника.

Иван не мог визуально сосчитать количество противников. Целевой монитор выдавал цифру в сто пятьдесят четыре единицы только в зоне его ответственности. Волна инсектов накатывалась с фронта и обоих флангов. Основной удар принимал на себя ведущий, но Дорохов помнил приказ: не останавливаться, что бы ни случилось.

Рубка его «Хоплита» вновь повернулась влево относительно курса движения, системы оптического увеличения транслировали в рассудок изображение десятков насекомоподобных существ, которые бежали от горящего леса, увязая в снегу; прикрывая вынужденную атаку, из-за обломков рухнувшего корабля бил уже не один, а шесть или семь лазеров, потоки когерентного излучения ложились слишком низко, взрывая сугробы мутными гейзерами испаряющейся влаги, но это продолжалось недолго. Иван ощутил первое попадание одновременно с тем, как десяток бегущих инсектов остановился, изготавливая для стрельбы ручные ракетные комплексы.

– Беат, огонь по обломкам корабля!

Правый оружейный пилон взвизгнул приводами наводки.

Взгляд Дорохова впился в цели. Доли секунды требовались системам наведения подвесных орудий, чтобы ударить в точку, на которой сосредоточивался взгляд пилота. Целинное поле, покрытое сажей от двух чадящих костров, в которые превратились подбитые корабли, рвало оранжево-черными сполохами, рубка мелко вибрировала от отдачи орудий, часть датчиков внезапно отключилась – четыре лазерных луча одновременно впились в броню, но Иван продолжал вести беглый прицельный огонь, понимая, что ракетные попадания будут во сто крат опаснее, чем укусы маломощных ручных лазерных установок.

Первый реактивный снаряд угодил в «Хоплит», пробив глубокую борозду в лобовом скате брони.

Иван непроизвольно откинул голову, словно он только что получил удар в переносицу.

Виртуальная вспышка боли, обозначившая попадание, открыла ему еще одну грань полного нейросенсорного контакта.

Правая ракетная установка машины наконец разрядилась, полыхнув двумя распределенными запусками, целевой монитор тут же показал, как гаснут активные маркеры в районе подбитого корабля инсектов, но Иван воспринимал данные лишь частью сознания. Оглушенный попаданием, он не заметил, как до крови закусил губу, выцеливая очередного инсекта.

Их было много. Слишком много.

Еще три ракеты устремились к «Хоплиту».

Мускулы ног невольно напряглись, и – чудо – серв-машина повторила его рефлекторное движение, резко согнув ступоходы – это «Беатрис» отреагировала на инстинктивную попытку Ивана уклониться от реактивных снарядов, и те действительно с воем пронеслись над самой рубкой.

Зенитное орудие внезапно ожило, разделавшись с инсектами, ведущими лазерный огонь под прикрытием горящих обломков сбитого корабля, «Одиночка» тут же перехватила управление свободным огневым комплексом.

Жить стало веселее.

Иван не чувствовал, как тонет сознание в горячке боя, он лишь доворачивал рубку, пока механизм поворотной платформы не щелкнул фиксаторами ограничителей.

Все. Большинство целей теперь переместилось в заднюю полусферу. Сбоку, на левом фланге, горел лес, целевой монитор не фиксировал активности на фоне пожара, и Дорохов развернул машину, включив реверс двигателей, – теперь «Хоплит», снизив скорость, пятился, продолжая вести непрерывный огонь по поредевшей, завязшей в испаханном воронками снегу цепи инсектов.

Он пропустил еще два попадания, прежде чем зеленый маркер на навигационной карте совместился с сигналом двух серв-машин.

У холма, образовавшегося на месте древнего сооружения, засады не оказалось: видимо, инсекты не полагали, что два человека сумеют прорваться к порталу, да и вообще насекомоподобные существа не могли предугадать истинную цель прорыва. По всем мыслимым критериям оценок, люди должны были скрываться в недрах цоколя, ожидая прибытия помощи, в крайнем случае – прорываться на оперативный простор, чтобы иметь возможность постоянно маневрировать, одновременно контролируя зону низких орбит.

Машина Лагутина остановилась напротив входа в древнюю постройку.

Броня «Хоплита» казалась пегой от множества лазерных ожогов.

Иван отставал, его машина двигалась, слегка приволакивая поврежденный ракетным попаданием ступоход.

Илья Андреевич бегло осмотрел повреждения, сверился с данными телеметрии и произнес:

– С крещением тебя, Иван. Контролируй подступы, я занят наномашинами.

Глава 4

Неопознанная планета. Район портала…

Чужие небеса.

Влажный воздух, разлом в сводчатом потолке, через который виден фрагмент опалесцирующей небесной лазури. Пласты тумана, плавающие в сумеречном помещении на уровне коленных сочленений ступоходов двух серв-машин.

Все системы работают на полную мощность, однако «Аметист» фиксирует лишь размытые пятна тепловых аномалий.

Анализ воздуха. Отчет системы: к дыханию пригоден. Рекомендовано применение фильтров бактериологической защиты.

Напряжение, вероятно, достигло своего пика.

Тишина действовала на нервы, отсутствие активных сигналов казалось западней, ловушкой.

– Что думаешь, Илья Андреевич? – хрипло спросил Иван, не обратив внимания на то, что, вопреки обыкновению, обратился к пожилому археологу на «ты».

– Повременим с выводами, – отозвался Лагутин. Его сердце билось неровно, учащенно. Он ожидал немедленного боестолкновения. По эту сторону гиперпространственного тоннеля по определению ожидался бой. Силовой прорыв, и вот на тебе – тишина.

Треснувший купол над головой, пласты плавающего в помещении тумана, стены, покрытые каплями конденсата, – влажно, тепло и тихо…

– Контур портала не запитан энергией, – произнес Иван, продолжая тщательное сканирование. – Мы внутри какой-то огромной постройки.

Оба «Хоплита» сошли с приподнятой площадки, обрамленной блоками древних устройств, и остановились.

– Похоже, что нам крупно повезло, лейтенант. – Голос Ильи Андреевича по-прежнему звучал напряженно. – Передаю данные моделирования.

Внутри центрального голографического монитора, расположенного напротив пилот-ложемента, возник контур объемной модели сложной пирамидальной постройки с усеченной вершиной.

– Город инсектов? – Иван внимательно смотрел на тонкие, образующие модель линии, стараясь припомнить все, что когда-либо слышал об особенностях архитектурных творений расы насекомоподобных существ.

Да, по показаниям сканеров получалось, что портал расположен внутри огромного города-муравейника, но почему он пуст?

Лишенный энергии контур портала также не увязывался с логикой гиперпространственных переходов. Хотя почему? Энергия необходима, чтобы попасть в образованный горизонталью тоннель, отторжение же материального объекта из области гиперсферы происходит вне зависимости от энергооснащенности устройства.

Вот почему все порталы инсектов содержат в своей структуре только контур генератора высокой частоты… – промелькнула в рассудке Ивана вполне обоснованная догадка. – Приемник лишь обозначает место, где оканчивается горизонталь, и предоставляет безопасную площадку для выхода объекта в пространство с традиционной физикой.

Однако это не объясняло ни царящего вокруг запустения, ни отсутствия элементарной охраны важного объекта.

Его сомнения нарушил голос Лагутина:

– Иван, я тут произвел анализ данных. Сенсоры в момент обратного перехода фиксировали разветвление горизонтали. Обрати внимание на габариты портала. Думаю, наши знания в области древних технологий внепространственной транспортировки весьма поверхностны.

– К чему вы клоните, Илья Андреевич?

– Показания сканеров свидетельствуют о наличии промежуточной станции. Некий сортировочный узел. Мне думается, здесь наличествует смесь технологий логриан и инсектов. Ты должен знать, они пытались осуществить совместный проект по созданию глобальных транспортных инфраструктур, основанных на энергетике гиперсферы. Часть технологий, очевидно, была реализована в местной сети к моменту ее создания. Они сумели разветвить линию напряженности для автоматической сортировки масс.

– То есть это грузовой портал?

– Правильно. Масса серв-машин привела к тому, что мы были автоматически перенаправлены в точку приема грузов. Для «пассажиров», видимо, существуют иные точки входа-выхода.

– В таком случае нам действительно повезло. Возможно, современные поколения инсектов не имеют точного плана древней инфраструктуры?

– Не факт. У них общественное сознание и наследственная память. Нельзя применять к насекомоподобным наши понятия. Это в человеческой колонии могут быть утрачены какие-то схемы, чертежи, базы данных, они же хранят весь опыт, все знания прошлых поколений в общественном сознании муравейника.

– Не согласен, Илья Андреевич. Если это так, цивилизации инсектов не деградировали бы вообще.

– Не будем спорить, Иван. Тема интересная, но сейчас не время. Нужно использовать дарованное преимущество и уходить, пока они не определили точку нашего выхода из сетки тоннелей.

Иван не стал возражать. В его сознании еще стыли отголоски боя, разум полнился иными, гораздо более сильными впечатлениями, полученными в результате нейросенсорного контакта с кибернетической системой «Хоплита», что казалось ему более ценным и значимым, чем рассуждения об особенностях технического наследия древних цивилизаций.

Они пришли сюда не как исследователи. Разум Дорохова уже прочно ассоциировал образ инсектов с термином «враг». Не время и не место для научных изысканий. Хотя наблюдения Ильи Андреевича несли конкретный практический смысл. Отсюда нужно уходить, хотя бы затем, чтобы не привлекать внимания противника к данному порталу, «зарезервировать» его как безопасный путь к возвращению.

– Беат, определи степень прочности конструкций.

– Доступные для сканирования участки перекрытий выдержат вес серв-машин. Я веду постоянный мониторинг.

– Илья Андреевич, как мы будем выбираться? Впереди настоящий лабиринт. Большинство проходов слишком узко для серв-машин. Не проще ли выбраться наружу через пробоину в своде? У нас есть прыжковые двигатели, – напомнил Дорохов.

– Нет, Иван, попробуем обойтись без лишнего шума. Есть пара тоннелей, по которым без труда пройдут «Хоплиты». Принимай данные.

Дорохов взглянул на постоянно пополняющуюся новыми деталями виртуальную модель. Теперь уже было очевидно, что они находятся у вершины конической постройки, созданной из того же органического материала, что и космические корабли инсектов.

– Выпускаю МАРЗы,[15]15
  МАРЗ – малый разведывательный зонд.


[Закрыть] – предупредил Лагутин.

Серия хлопков возвестила о старте зондов.

Каплеобразные аппараты выстрелило из тубусов ракетной установки, затем они включили собственные двигатели и начали трансляцию данных, поднявшись на километровую высоту.

* * *

Как выяснилось, «Хоплиты» покинули портал на дневной стороне планеты, и автоматика разведзондов сразу же начала передавать яркую, контрастную картинку: в данный момент зонды находились над темной громадой конической постройки, но через несколько секунд, когда начала поступать суммирующая информация с разных ракурсов и высот, стало ясно – постройка не одна, и на общем фоне темной массы легко различимы отдельные архитектурные элементы в виде уступчатых террас, возвышающихся по бокам пиков, причудливых асимметричных арок, которые казались сначала вылепленными из податливого материала, а затем затвердевшими… Впрочем, такое впечатление производил весь комплекс сооружений, стены которого не были сложены из отдельных деталей или блоков – они выглядели как черный монолит, покрытый причудливыми потеками неизвестного материала.

– Что думаешь, Иван? – спросил Илья Андреевич, когда автоматика зондов выдала максимальное увеличение и на фоне черных как смоль стен стали видны многочисленные входы и пологие, змеящиеся по периметру пандусы, соединяющие между собой отдельные кольцевые террасы.

Дорохов ответил не сразу.

Присмотревшись к различным ракурсам съемки, он понял, что видит пять симметрично расположенных городов, между которыми простирались огромные черные площадки, выполненные в виде идеальных кругов. Их соединяли между собой широкие прямые дороги.

Что радовало и настораживало одновременно – это полное отсутствие признаков современной деятельности тех существ, которые возвели величественный комплекс из пяти циклопических построек.

– Города инсектов. Они покинуты… – Иван понимал, что перечисляет очевидные факты, но все же монументальность построек, созданных расой инсектов, внушала определенное чувство уважения к существам, способным создавать подобные архитектурные ансамбли. – Судя по количеству природного мусора, здесь уже давно никто не живет, – продолжил он комментировать новые подробности изображений. – Джунгли, на мой взгляд, имеют ярко выраженный характер растительности, свойственный молодым мирам, где жизнь не так давно покинула лоно океанов. Очень жарко и влажно, что полностью соответствует метаболизму инсектов.

– Справедливо. И все же это очень древние поселения. Обрати внимание, материал построек во многих местах потрескался. Учитывая прочность полимера, можно утверждать, что городу, а значит, и порталу более миллиона лет. Поэтому выбираться отсюда придется осторожно, думаю, твоя мысль относительно прыжковых двигателей становится актуальной. Нет гарантии, что перекрытия выдержат вес серв-машин.

Пока они обсуждали полученную информацию, разведзонды отработали свой ресурс и теперь снижались, падая в болотистые джунгли.

* * *

Начинало вечереть, когда они, расширив трещину в своде куполообразного здания, выбрались из древней постройки с помощью реактивно-прыжковых ускорителей серв-машин.

Пять симметрично расположенных городов были плотно окружены непроходимыми заболоченными джунглями.

Сканеры молчали, не выявляя чужого присутствия в радиусе прямой видимости.

На всякий случай они еще раз отстрелили группу разведывательных зондов, которые существенно расширили зону сканирования, но противника обнаружить не удалось – ни в воздухе, ни на земле не наблюдалось присутствия инсектов либо их техники, зато далеко на западе зонды сумели зафиксировать группу приземистых построек, выполненных из армированного стеклобетона.

На фоне загадочных строений просматривались многочисленные термальные всплески, ясно указывающие на работу источников энергии.

– Похоже на человеческое поселение… – произнес Иван.

– Или роботизированный комплекс, – дополнил его наблюдение Илья Андреевич. – Вот что я предлагаю: углубляемся в джунгли, ищем подходящее место для стоянки и пережидаем некоторое время.

– Смысл?

– Во-первых, твоей машине необходим небольшой ремонт активатора, – напомнил Лагутин. – Во-вторых, нам с тобой не помешает отдых. На одних стимуляторах долго не протянем. Ну и, в-третьих, нужно затаиться, хотя бы затем, чтобы понять: ищут нас или нет?

– Согласен.

* * *

Спустя два часа, когда начало заметно темнеть, они отыскали сухую возвышенность.

Два «Хоплита», задействовав фантом-генераторы, установили маскирующее поле, автономные ремонтные механизмы, имевшиеся в комплекте каждой серв-машины, начали осмотр и устранение мелких неисправностей, полученных во время прорыва к порталу.

Дорохов и Лагутин устроились на короткий отдых, Илья Андреевич даже набрал немного хвороста для костра.

Пока он занимался очагом, Иван принес неприкосновенный запас, достал пищевые концентраты и два метаболических импланта, введение которых гарантировало организму искусственный иммунитет к местной микрожизни. Кровь человека, проходя через имплант, постоянно подвергалась сложному анализу, после чего очищалась; одновременно с этим встроенный чип моделировал структуру антител, действенных против обнаруженных вирусов и микроскопических жизненных форм, передавая информацию иммунной системе.

…Через четверть часа окончательно стемнело.

Из джунглей доносились крики неизвестных животных, лица людей и контуры серв-машин освещали мятущиеся языки пламени, но даже тренированный взгляд ночного хищника не смог бы обнаружить место временной стоянки. Свет, запахи и звуки искажались устройствами фантом-генераторов, принимая характер, свойственный окружающим явлениям дикой природы.

– Не понимаю я этого. – Иван исподлобья посмотрел на Илью Андреевича. – Вот вы старше меня, опытнее, так, может, объясните, почему нас постоянно пытаются использовать?

– В смысле? – Лагутин грел у костра озябшие руки, наблюдая, как лейтенант подбрасывает в пламя сырой хворост: на взгляд Ильи Андреевича, было что-то мистическое в древнем, как само человечество, ритуале, когда робкий поначалу огонь, шипя и плюясь дымом, начинает охватывать тонкие веточки, постепенно набирая силу гудящего пламени.

– Взять, к примеру, Воргейз.[16]16
  Планета Воргейз – потерянная колония периода Великого Исхода. Была оккупирована харамминами, проводившими тут эксперименты над людьми перед началом вторжения в систему Элио. Вторично открыта разведывательно-картографическим крейсером «Орфей». В настоящее время – безлюдный мир, хранящий немые свидетельства трагических событий.


[Закрыть] Там хараммины использовали людей в качестве подопытного материала, отрабатывая эффективные приемы борьбы с нами. Инсекты на Деметре брали людей в рабство. Теперь этот мир. Неужели мы так беспомощны?

– Ты неверно смотришь на проблему, Иван. Во-первых, ты мыслишь узко, оперируя несколькими примерами из тысяч, что предлагает новейшая история. Во-вторых, ты не апеллируешь к истории как таковой в глобальном смысле, а просто выдираешь конкретные события из ее контекста. Поверь, мы тоже «хороши» в плане эксплуатации иных рас. Но отвечу на твой вопрос: нам нет нужды массово порабощать кого-либо. Дело в том, что пути научно-технического прогресса известных цивилизаций несравнимы с человеческим. Мы уже почти два тысячелетия специализируемся на производстве различного рода машин. Если хочешь, могу сказать, что в рамках нашей цивилизации давно существует еще одна цивилизация.

– Кибермеханизмы? – Иван подсел поближе к разгоревшемуся костру.

– Именно так. Они трудятся для нас, в буквальном смысле «не покладая рук», и в то же время находятся под тотальным контролем, – мы создали их, ограничив жесткими рамками в вопросах саморазвития.

– Это я понимаю.

– Теперь давай посмотрим на древние цивилизации. Ближе всего к нам стоят хараммины, и не из-за гуманоидного строения тел, а в силу схожести путей развития. За одним радикальным исключением – раса харамминов только начинала активное освоение скопления О’Хара, когда сюда вынужденно бежали, спасаясь от нашествия Предтеч, две расы – логриан и инсектов. От логриан хараммины заимствовали массу передовых для своего времени технологий, а в лице инсектов они на первых порах получили покорных исполнительных рабов.

– Каким образом? – удивился Дорохов. Зная повадки инсектов, было трудно предположить, что они, находясь на пике развития своей цивилизации, безропотно пошли в рабство к голубокожим хозяевам скопления.

– Дело в эволюционном механизме искусственного регресса. Я тебе упоминал об этой особенности сообщества инсектов. Сейчас уже не секрет, что на первых порах многие Семьи насекомоподобных существ, не желавшие полномасштабной войны с харамминами, жертвовали частью своих популяций в обмен на право осваивать не заселенные в ту пору системы скопления в зоне средней звездной плотности.

– Они отдавали в рабство своих сородичей?

– Да. И с точки зрения инсектов, такой шаг не имел ничего общего с «дурным поступком». Мы совершаем ошибку за ошибкой, пытаясь применить свои моральные ценности к иным цивилизациям. То, что для нас может показаться крайней степенью жестокости, цинизма, для них – всего лишь порядок вещей. Взять, к примеру, постройку Сферы Дайсона. У инсектов практически нет машин в нашем понимании данного термина. Зато, используя механизм искусственного регресса, Главы Семей в любой момент могут получить миллионные армии рабочих. Это иная жизнь. Иная биология, иная семантика и, следовательно, мораль. Они построили Сферу, пожертвовав развитием миллиардов особей на протяжении нескольких поколений. Теперь рассуди сам, как станут они относиться к представителям иной расы? Например, к людям, когда видят, что могут и (по их мнению) должны использовать нас в собственных интересах? Кто-то из них задумывается, что совершает преступление, насилие над личностью?

– Вы говорите будто их адвокат.

– Вот этого не надо, Иван. – Илья Андреевич усмехнулся. – Я всего лишь отвечаю на заданный тобой вопрос, пытаясь не кривить душой и не искажать исторические тенденции. К тому же адвокат не стреляет в своих подзащитных. Мне не больше твоего нравится сложившаяся ситуация, но есть ли из нее выход, кроме силового противодействия, размежевания в рамках строго обусловленных территориальных границ?

– То есть перспектива наших отношений с инсектами лежит в плоскости военной дипломатии? Взаимного сдерживания, когда каждая из сторон обладает достаточными силами и толикой здравого смысла, чтобы понять – у войны не будет победителей?

– На первых этапах такое положение дел неизбежно. Мы вторглись в область, где миллионы лет царили самобытные цивилизации инсектов. Те семьи, что находились под пятой харамминов, постоянно соприкасались с иной цивилизацией, достаточно конструктивны в общении. Они уже вошли в состав Конфедерации, но население окраинных планет скопления – всего лишь ветвь цивилизации инсектов, а истинная, не искаженная сторонними влияниями суть расы насекомоподобных существ выражена в морали Диких Семей.

– Значит, война между нами неизбежна?

– А разве мы сейчас не находимся в состоянии войны? – задал встречный вопрос Лагутин. – Мы пришли сюда отнюдь не с миром.

– Да, – согласился Иван. – Пока они держат в рабстве людей, прогресса в отношениях не будет. Зря, наверное, я вообще начал этот разговор.

– Нет, не зря. Ты задаешь верные вопросы. Инсекты инертны, консервативны, их психологию трудно понять, она чужда нам, и пройдет не один год, прежде чем, набив шишек, мы начнем искать точки взаимных интересов, искать компромиссы, пытаться по-настоящему понять друг друга. Пока что я не вижу иного выхода, кроме силового размежевания, – повторил Лагутин уже высказанную в начале разговора мысль. – Парадокс, но инсекты, как и некоторые люди, становятся конструктивны, восприимчивы к диалогу, только когда видят перед собой силу. Дикость, конечно, но на сегодняшний день – это факт. В данном смысле я глубоко уважаю капитана Мищенко, который правильно трактует главное назначение базы ВКС.

– Форпост?

– Именно Форпост, с большой буквы, Иван. Мы здесь не ради захвата территорий. Исключительную важность имеет само присутствие людей в регионе. День ото дня сталкиваясь с нами, инсекты начнут кое-что понимать. Например, такую простую, но важную для нас истину, на которой возникнет будущее взаимопонимание: мы не вторгаемся на их территории без причины, но если над людьми с их стороны совершается насилие, это не останется безнаказанным. Нельзя держать людей в клетках, резервациях, нельзя грабить торговцев, рискнувших появиться в границах их систем. Они должны понять: мы – единая цивилизация, способная отстаивать права своих граждан в любом месте, невзирая ни на какие трудности. Из понимания этого возникнет уважение – сначала нашей силы, сплоченности, затем это откроет замкнувшиеся в себе анклавы инсектов для более масштабного обмена ценностями, постепенного взаимопроникновения культур, выработки неких принципов общения, понятных для обеих сторон. Долгий и трудный процесс, согласен. Но он, как мне кажется, неизбежен.

– На станции я слышал иные мнения.

– Да, я примерно представляю, что говорят о Мищенко. Мол, разбрасывается жизнями подчиненных, пытается малыми силами решать глобальные проблемы, не требует подкреплений, передислокаций флотов, верно?