Книга: Сам овца - Андрей Макаревич

Макаревич говорит о времени, о возрастах, о жизни. А потом — плавно переходит к историям о домовом, лешем и прочих таинственных существах.

Это были жители близкого нам параллельного мира — мира эльфов, троллей и домовых, и, видимо, на этом отрезке жизни мне было дозволено иногда видеть их и слышать их голоса.

И толика веры в сверхъестественное сохранилась на всю жизнь. Запомните на всякий случай:

Я заметил, что гости, как кошки, безошибочно выбирают энергетически правильные места. Если хотите узнать, где у вас в доме хорошо, пустите в него много гостей, дайте им выпить и посмотрите, как они расположатся.

Конечно, не прошла мимо и тема поколений, автор размышляет и том, почему зачастую старики вспоминают прошлое - каким бы оно ни было - с теплом, ругаясь на новые реалии.

Страшно, когда человек, не желая осознавать своей неспособности угнаться за Временем, выносит приговор Времени, а не себе. Хотя винить не стоит ни Время, ни себя.

Рассказы о событиях жизни взрослой перемежаются воспоминаниями из детства. Интересно узнавать (или вспоминать вместе с автором), какие тогда были игрушки, как развлекалась во дворах детвора и что коллекционировали. А тем, кто любит мастерить что-либо, между прочим подсказывают, как можно сделать самокат своими руками!

Но все не заканчивается пересказом событий. То и дело, автор, подхватив нас на крючок какого-то происшествия, продолжает развивать возникшую в тот момент мысль, переходя от жизни к истории эволюции, исследованиям в музыке и фан-культуре. Очень интересно слушать (читать, конечно же) о зарождении рок-н-ролла в СССР и о том, как эту музыку воспринимали, что она значила для людей и какое влияние оказывала, как вдохновляла молодежь.

То, что творилось в зале, описать трудно. Сейчас уже всем известно, как следует тащиться под модную группу, чтобы выглядеть при этом достойно, – все насмотрелись видео и весьма похоже имитируют телодвижения западных рок-н-ролльных фанов, включая «козу», зажигалки и эдакое мотание воздетыми руками во время медленных песен. То, что происходило тогда, шло изнутри у каждого и сливалось в бешеный единый порыв.

Страна, подхваченная ветром свободы и вдохновленная крохами мелодий битлов, сходила с ума по музыке, забывая обо всем материальном.

Я не тоскую по тем временам, но вот этого состояния коллективного просветления мне очень жаль.

Группы и исполнители появлялись в огромных количествах, среди множества музыкантов-самоучек несомненно выделялись таланты, своего рода местные легенды.

Москва была полна виртуозов-одиночек, полупризнанных гениев соцандерграунда, а групп оставалось меньше и меньше.

Автор рассказывает о людях, окружавших его, об их роли в развитии «Машины времени», о том, как группа росла и развивалась, переживая и взлеты, и падения.

Макаревич тонко чувствует звучание слов, не даром книга начинается с размышлений о детском восприятии фраз и песен. О странных новых смыслах, рожденных сознанием, неразобравшимся в истинном сочетании слов.

И очень жаль, что с годами наше ухо теряет способность различать эти волшебные вещи в потоке общепонятных банальностей.

Неплохой итоговой характеристикой становится озвученная в послесловии Юзом Алешковским сокровенная мысль любого читателя:

Для меня лично самая верная примета захватывающе интересной книги – мысль, точней говоря, почти невыносимое чувство неизбежности потери и того, что чем быстрей я книгу эту проглатываю, тем тоскливей будет миг расставания с нею…

«Вагонные споры - последнее дело, И каши из них не сварить. Но поезд идет, в окошке стемнело, И тянет поговорить.»

Что может быть интереснее, чем слушать рассказ умного человека о его насыщенной жизни. Истории из детства примеряешь на себя, – в детстве ведь каждый был. Главы о музыке и репетициях не менее интересны. Опять же, все любят музыку. А тут еще и взгляд на нее с другого угла. Красного угла.

Вторая половина книги читается несколько труднее. Хотя это, наверное, потому что кажется, что истории описывают одну и ту же обстановку, и ничего не меняется. В то время как герои повзрослели и уже не вызывают такого умиления, как в начале книги. Макаревич, понимая это, делает небольшие паузы, разбавляя рассказы анекдотами и смешными замечаниями.

Книга для беззаботных вечеров в компании с позитивными историями одного талантливого музыканта.

Перекресток семи дорог из 10

Рекомендую также прочитать "Гиппопотам" Стивена Фрая.

С этой книгой всё ещё интереснее. Она по своей сути вообще не для меня. Ну, то есть, не для моего поколения. Даже если в поколении наблюдается отчаянный фанат «Машины времени», это всё равно не для него, думаю. Я подарил эту книгу своему отцу. Это его время, его молодость, его переживания, его эпоха, его музыка. Он был искренне рад. И тут вот сманила меня эта обложка по причине постоянного нахождения на виду, в кабинете отца, стала она уже слегка поцарапанной зачитанной. Ей это к лицу, кстати, хм, или к обложке. Она как будто и должна была изначально такой быть.

Я слышал песни «Машины времени» ещё в детстве, потому что слушали родители, однако не могу сказать, что прикипел. Мы и с друзьями у костра не раз пели «Синюю птицу», даже не знаю, как так получалось. Позже к «Машине времени» я пришёл уже в свой переходный возраст, когда мои предпочтения уже ярко выраженно ушли в русские рок и фолк. Не могут не понравится стихи Макаревича. Любой может услышать смысл, а то ещё и не один.

Андрей Вадимович – потрясающий человек (вот странно, никого из артистов никогда не звал по имени отчеству, а его – так вот нужно звать, я уверен, что нужно). Он очень хотел творить, хотел быть услышанным, хотел потрясти и разогнать серую массу. Хотел этого в такое время, когда одно такое желание было опасным. А он боролся. Он пишет и пишет, как группа была на грани развала, как приходили и уходили люди, как забирали в милицию и вызывали на красные ковры. Он пишет, а я думаю – вот ведь пережить пришлось. А потом он говорит: «Не серчайте, что я только хорошее вспоминаю». Серьёзно? У меня бы опустились руки к карандашу и кульману уже от четверти переживаний. Какой всё-таки характер и дух. Другое время. Совершенно иной набор возможностей и опасностей. Не представляю себе. Могу только поклониться, за его самоотверженность и стойкость.

Кроме своих музыкальных приключений Андрей Вадимович две части текста отдаёт основам – дому. Дому детства и дому (не квартире, не путайте), который стал именно домом ему в зрелом возрасте. Это очень нежное повествование, ведущееся со всей любовью, оно и написано на десяток лет позже музыкальной части. Дом – это всё для человека, автор очень хорошо это описывает.

Вот так вот без заключения будет рецензия. Не знаю что сказать. Подводить итог автобиографии не хочу, как и оценивать. Пусть горит костёр, зажжённый его душой. Долгих ему лет.