Текст книги "Букет из преисподней"

Глава 4

Противостояние началось, и «точка отсчета» – оригинал документа лежал перед Аркадовым на столе.

По опыту он знал, что именно сейчас наступает его время, время системы мер, которая строится, а затем годами шлифуется каждым розыскником.

Он прислушался – в коридоре стояла тишина. Хотя в силу своего характера Аркадов не очень «уважал» ее, но сейчас она была до крайности ему нужна. Для уверенности он подошел к двери. Мягко щелкнул замок, дверь закрылась, отделив его от постороннего мира. С этого момента Аркадов мог дать волю своему воображению. Он любил эти мгновения, когда никто и ничто не мешает его фантазии. Это потом, на основе поступающей информации он будет пытаться войти в психологический образ разыскиваемого лица и «сплести сети», а сейчас он может позволить своему мозгу все…

Облокотившись на руки и прикрыв глаза, Аркадов стал прокручивать всевозможные версии случившегося или, как в шутку он их порой называл, «от глобальных до забавных». В данный момент все они на удивление проскальзывали без «зацепок», а это серьезно настораживало: слишком много вариантов – это не вариант.

Да, развязка могла наступить мгновенно, если коллеги выйдут на нужного осужденного. Но в такой исход дела верилось слабо. Неизвестный, выдвинувший серьезные требования, безусловно, предполагал, что его будут искать, причем в первую очередь. Вряд ли он планировал играть в поддавки…

Глядя на пустой лист, Аркадов чертыхнулся. День стремительно клонился к вечеру, а он, кажется, обещал жене привезти продукты. К сожалению, работа слишком часто не позволяла ему быть образцовым семьянином. В первые годы совместной жизни он надеялся, что его «вторая половина» учтет особенность его работы и будет готова идти на известный компромисс. Но в реальности все шло не совсем так, что-то не срасталось в их семейных отношениях…

Звонок внутреннего телефона отвлек его от грустных мыслей. Время идти на доклад. Аркадов знал, что Давлетов никогда не злоупотреблял формальностями. Значит, его «теребят» сверху. В принципе это обоснованно. Никто не знает, где может рвануть, рванет ли в указанные сроки и вообще рванет ли. Ситуация на данный момент критическая…

Весь состав подразделения уже находился в кабинете.

Совещание носило расширенный характер. Руководитель аналитического подразделения доложил о результатах поиска по предыдущим оперативным материалам. Угроз аналогичного характера не зафиксировано даже по совпадению отдельных деталей. Способ изготовления документа и стиль изложения отсутствовали и в его розыскном архиве.

Сам Аркадов прекрасно понимал, что сейчас прежде всего надо думать только о максимальной эффективности мероприятий при возможном рецидиве проявления анонима. Сегодня вечером может многое решиться: выйдет ли аноним на связь после подготовленного обращения или нет.

– Если нет вопросов, все могут быть свободны, – сказал Давлетов с не очень оптимистической интонацией и добавил: – Не забудьте о подготовке рабочих планов на следующий месяц и прочее, прочее, прочее…

Глава 5

Пока все спали, Аркадов бесшумно закрыл дверь квартиры и быстро направился на троллейбусную остановку. Восходящее солнце уже позолотило верхушки зданий и яркими брызгами отражалось в окнах соседних домов.

Его чуткий сон не тревожили звонки домашнего телефона, и он понял, что ночь прошла относительно спокойно. Аноним молчал. Кто знает, может быть, его молчание было вынужденным или заранее продуманным, а может… Впрочем, может быть все что угодно.

Сейчас его беспокоил один из главных вопросов – удастся ли быстро организовать работу специалистов по всестороннему исследованию неоднозначного текста.

С особой теплотой Аркадов предвкушал встречу с этими добровольными помощниками. Благодаря профессиональным знаниям и другим уникальным способностям они порой успешно осуществляли проникновение в глубь исследуемого материала. Это давало им возможность, выделяя характерные стилистические и психологические черты автора, как бы воссоздать его реальный облик.

Работа с этими людьми была самым интересным процессом в ходе розыска. Их выводы являлись одним из главных звеньев в системе мер, которую годами выстраивал Аркадов. Они помогали ему создавать самое главное – гипотетическую картину преступления, ту, которая во многом позволяла наметить правильный вектор дальнейшего поиска.

Как всегда его ожидали непростые дискуссии по поставленным перед специалистами вопросам. По опыту Аркадов знал, что многое зависит от их правильной формулировки и дозированной информации о происшествии. И, наконец, специалист должен знать ровно столько, сколько необходимо для решения поставленной перед ним задачи. Он быстро набросал план работы на день и вновь углубился в изучение конверта и документа.

Перед ним лежало письмо, которое было опущено в один из трех почтовых ящиков, расположенных в здании, а возможно, и на перроне железнодорожного вокзала. Многолетний опыт подсказывал, что вокзалы являются притягательным местом для совершения или подготовки преступлений, в том числе распространения экстремистских анонимных материалов.

Детальная схема вокзала и прилегающей территории с отмеченными маршрутами передвижения пассажиров, а также случайных прохожих, уже была готова к работе. Однако Аркадов понимал, что здесь пока сфера полной неопределенности. Весьма сложно представить, сколько людей и событий впитывало и выбрасывало через себя это небольшое вечно бодрствующее пространство.

Пожалуй, единственной маленькой удачей было то, что известна точная дата отправления письма. Внешне ничего не значащие цифры в перспективе могли стать недостающим звеном в общей картине преступления. Однако перед Аркадовым стояли не менее сложные задачи по сопоставлению графиков движения поездов пригородного и дальнего следования, а также другая кропотливая, порой изнуряющая рутинная работа.

Неожиданно в кабинет заглянул Сафронов:

– Звонил Давлетов и просил нас зайти. От тебя нужна консультация. Выявлены фамилии, которые могут входить в круг требований анонима.

Когда Аркадов зашел в кабинет начальника, тот неожиданно спросил:

– Вам нужна помощь технического подразделения? Или у вас уже есть предварительные результаты о приемах изготовления документа?

– Да, есть, – ответил Аркадов, – изучая особенности документа, можно говорить о применении анонимом обычного канцелярского клея. Вырезанные буквы, из которых составлен текст, имеют пеструю гарнитуру, то есть они взяты из различных печатных изданий.

– Можем определить из каких? – спросил Давлетов.

– Вряд ли, – ответил Аркадов. – Разумеется, материалы мы срочно направим в Центральный исследовательский институт. У них большие возможности. Я изучил исходные данные на конверте – он изготовлен на Пермской государственной фабрике. Визуально «давленки» на бумаге и конверте не выявлено. Набор цифр на внутреннем клапане сохранился и указывает, что конверт из партии, которая фабрикой была направлена именно в наш регион. Есть большая вероятность, что аноним непосредственно связан с местной исправительной системой. Достаточно заметить, что он не только правильно использовал аббревиатуру, но и верно указал номера колоний, расположенных в городе и пригороде.

– Значит, это вполне разносторонний и знающий человек… – подметил Давлетов.

– Абсолютно согласен, – кивнул Аркадов. – Но, с другой стороны, этот разносторонний человек запрашивает совершенно нереальную сумму. Это неслучайно. Отсюда можно предположить, что анониму важнее проблема с заключенным, чем с деньгами.

– Прошу прощения, – возразил Сафронов, – но автор в небольшом послании дважды упомянул о деньгах в начале и конце письма, – так что же для него важнее?

Давлетов улыбнулся:

– Резонно. Что ответите на это, Андрей Петрович?

– На этот признак и я обратил внимание. Тут возможны разные варианты. Надеюсь, специалисты помогут выделить главное. Сейчас остро стоит вопрос о разработке облика анонима. Уверен, что на такую кропотливую работу, как вырезание и наклеивание букв, способна только женщина. При увеличении мне показалось, что обрезные края отдельных букв неоправданно искривлены.

– Что это может значить? – не выдержал Сафронов.

– Возможно, анониму что-то периодически мешало вырезать буквы, – ответил Давлетов, – или я ошибаюсь?

– Нет, – возразил Аркадов, – я придерживаюсь такого же мнения. Скажу больше, постороннее воздействие было как бы цикличным. Что это могло быть – можно только предполагать. Думаю, что на настоящий момент мы вытянули из документа максимум доступной информации. Теперь слово за специалистами.

– Я полагаю, что вам, Аркадов, пора подключать своих сотрудников, – уже более деловым тоном сказал Давлетов и добавил: – Расширим зону поиска. Ориентируем коллег из других ведомств. И никакого соревнования – все работают по своим направлениям. Возникнет необходимость, скоординируем планы – это мои проблемы.

– Я уже провел несколько встреч со специалистами, – добавил Аркадов. – Скажу прямо, настрой боевой. Уж очень необычно подготовлен текст, а это дополняет интригу в работе. Кстати, такое письмо они, да и мы, могли видеть только в кино или прочитать у Холмса в «Пляшущих человечках». Очень надеюсь на филологов и их трактовку некоторых речевых и смысловых оборотов в тексте.

Завершая беседу, Давлетов дал указание срочно подготовить ориентировку:

– Не забудьте про райаппараты. Все. За работу.

Глава 6

Шли дни… Аноним больше не проявлял себя, и розыскная работа для Аркадова входила в обычное русло: исследования, анализы получаемых материалов и построение на основе их предполагаемого облика анонима. По-прежнему созданная совместно с УВД группа работала по выявлению связей «Дмитриев» и получения на них характеризующих данных. Изучая списки, Аркадов отмечал их многочисленность, но даже если бы их было меньше, связать их с анонимом пока не мог. Единственным устойчивым признаком автора являлись всего две орфографические ошибки. Но это могла быть чистая случайность на фоне психологического стресса.

В приоткрытую дверь заглянул Сергей Айвазов:

– Петрович, как насчет «чайковского»?

Аркадов запер сейф. Подошел к шкафу и выбрал «счастливый» бокал, которым всегда пользовался с самого начала розыска. Пройдя по коридору, он зашел в кабинет Сафронова, который тот по-братски делил с Айвазовым.

Сергей протянул коробочку с пакетиками чая:

– Выбирай для бодрости.

– Давай черный. – Аркадов с удовольствием наблюдал, как расходились коричневые облачка заварки и медленно окрашивали воду в бокале. В этот момент всегда приходили хорошие идеи, но на этот раз Аркадова отвлек вошедший Сафронов. Вид у него был взъерошенный.

– Что-то случилось? – спросил Аркадов.

– Только что получил задание от следаков опросить одного весьма скользкого свидетеля, проходящего у них по уголовному делу. Хочется получить объективную информацию, но, по секрету, боюсь подвести.

– Не волнуйся, – усмехнулся Аркадов, – поручения следователей – это всегда почетно и ответственно. Но могу помочь одним советом, точнее, одним секретным прибором, о котором мало кто знает.

Аркадов выждал эффектную паузу и продолжил:

– Еще ветераны рассказывали мне, как они с помощью оного устройства «кололи» чересчур упорных. Насколько я знаю, этот прибор хранится в запасниках ФИНО. Представьте ситуацию. Беседа заходит в тупик, и следователь предупреждает допрашиваемого, что сейчас он с помощью некоего секретного прибора узнает всю правду. Медленно из тумбочки достает его и ставит на стол. После того как на вопрос звучит сомнительный ответ, оперработник начинает с различной интенсивностью крутить расположенную сбоку ручку. Раздается необычный звук и странные щелчки – допрашиваемый в шоке, остальное, как говорится, дело техники.

– Так это же бухгалтерский арифмометр! – догадался Сафронов – и дружный хохот повис в воздухе.

Аркадов поблагодарил за чай и вернулся в свой кабинет, размышляя о том, что после этого у Сафронова должно все получиться…

Ранее запланированная встреча с главным редактором газеты, в которую поступило анонимное письмо, прошла в доверительном тоне. Естественно, реальных результатов для поиска она дать не могла, но встреча с интересным человеком всегда была желанным подарком для Аркадова. Содержание газеты было разнообразным, но популярность она приобрела благодаря правдивому отражению работы местной милиции. Тема не самая благодарная, но каждый выбирает свою нишу. Несомненно, что именно эта правоохранительная направленность побудила неизвестного направить письмо о готовящемся теракте в это издание.

Когда распрощались, день уже клонился к закату. Как обычно, это время было посвящено Аркадовым просмотру последних полученных материалов, а наиболее значимые следовало отразить в деле розыска. Особое внимание он уделял заполнению дневника повседневной работы. Его ведение не только дисциплинировало, но, фиксируя внешне незначительные детали, наглядно отражало все поле розыскной деятельности. Аркадов хорошо понимал, что при неблагоприятном стечении обстоятельств личность анонима может быть не установлена. Да, это был бы большой минус в его работе. Но благодаря детальному отражению в дневнике всех своих действий, он твердо знал: в бездействии его обвинить не смогут.

Вот и сейчас из головы не выходил словесный оборот анонима: «…о сборе запрашиваемой суммы…» Ряд специалистов на рабочих встречах обращали на него внимание, но расшифровке он не поддавался даже у тех, кто много лет сотрудничал с Аркадовым. Интуитивно он чувствовал, что в его основе лежит какая-то узкая специализация автора письма. В случае удачного истолкования скрытого смысла результат мог послужить мощным толчком по расшифровке еще какого-либо оборота речи. Их соединение, как правило, помогало Аркадову выстраивать логическую цепочку, выводящую на тот или иной индивидуальный признак анонима.

Особые надежды он возлагал на специалиста «Суслова», с которым сотрудничал непродолжительное время. Выход на контакт с ним был обусловлен необходимостью решения другого направления служебной деятельности. Речь шла о розыске лиц, использовавших телефонную связь для анонимного, зачастую ложного сообщения об угрозе совершения террористического акта. Но уже первые встречи и результаты его исследований по ряду письменных материалов показали широчайший кругозор «Суслова», глубокое логическое мышление и необычайную интуицию.

Предъявив удостоверение, Аркадов направился к выходу. Неожиданно уже за спиной он услышал настойчивый звонок телефона.

– Вас вызывают, – сказал прапорщик.

Звонил Давлетов. Извиняясь, он попросил срочно зайти к нему.

Войдя в кабинет, Аркадов сразу заметил какой-то интригующий взгляд начальника.

– Присаживайтесь, – сказал он, протягивая документ. – Только что из района пришла очень интересная информация, касающаяся ваших материалов. Проанализируйте и завтра доложите план проверки указанного лица на причастность к «Взрывнику». Я не тороплю, но время, как вы понимаете, работает не на нас.

Вернувшись к себе, Аркадов потушил общий свет и, включив настольную лампу, углубился в чтение документа.

В поле зрения сотрудников райаппарата попала некая Ольга Кучеренко, проживавшая в поселке недалеко от города. Она доводилась двоюродной сестрой одному из осужденных по имени «Дмитрий». По названию населенного пункта Аркадов сразу понял, что он связан с городом не только автотрассой, но и железнодорожным транспортом. Материально хорошо обеспеченная Кучеренко поддерживала отношения с состоятельными и влиятельными людьми. Она довольно часто выезжала в другие регионы, в том числе к своим знакомым на Северный Кавказ. Из оперативных материалов также следовало, что в свое время она была отчислена из института за жестокое избиение соперницы. По данным ее окружения, Ольга, хотя и была неуравновешенной, а порой и агрессивной, однако обладала развитым умом и достаточно широким кругозором. Увлекалась шитьем одежды по собственным выкройкам. Это косвенно могло свидетельствовать о ее способности к кропотливой и тонкой работе. Особенно с ножницами…

«Серьезная заявка», – подумал Аркадов.

Глава 7

Утро выдалось неспокойное. Аркадов направил запрос коллегам в город, где некогда обучалась Ольга. Первая задача – найти, возможно, сохранившиеся в институте образцы ее письменных материалов: заявлений, контрольных работ. Вторая – не менее важная, получить достоверные сведения о личности подозреваемой. А если уж очень повезет, информацию о каких-либо неоднозначных событиях, связанных с поведением Ольги в период обучения.

Вскоре работа сдвинулась с «мертвой точки».

Поступили данные о родственниках Кучеренко, проживающих в городе. Изучив список, Аркадов запросил санкцию на проведение с ними неофициальных встреч. Затем по внутренней связи пригласил Сафронова.

– Меня уже предупредили о подключении к проверочным мероприятиям, – тут же появившись в дверях, сказал тот.

– Всем известно, что у тебя самый крутой опыт по беседам с людьми, – улыбнулся Аркадов и жестом попросил его присесть.

– Да, арифмометром я еще не пользовался, – в тон ему ответил Сафронов.

– Верю. Но перейдем к делу. Вот список родственников Ольги и круг вопросов, которые необходимо выяснить. Установи с ними доверительные отношения и очень аккуратно поработай.

– А легенда? – настойчиво спросил Сафронов. – Без нее, сам понимаешь, провал обеспечен.

– Знаю, знаю… Подумай, поработай. Используй что-нибудь из удачного опыта. К сожалению, у меня сейчас нет времени для фантазий. Предстоит непростая встреча с ближайшей родственницей Кучеренко.

– Понятно, – вдохнул Сафронов. – Ну ни пуха тебе, ни… валидола.

Надежда Васильевна, красивая и, судя по кончикам губ, властная женщина, встретила Аркадова в своем рабочем кабинете.

– К сожалению, я очень ограничена во времени, – предупредила она. – Но чашечкой кофе могу вас угостить.

– Не откажусь, – улыбнулся Аркадов. – Однако надеюсь, что тема нашего разговора может вас заинтересовать. Речь пойдет о вашей дочери – Ольге.

Чашка задрожала в руке Надежды Васильевны. Ее глаза увлажнились. Она тяжело опустилась в кресло.

– Я так и знала… Непутевая, взбалмошная девчонка…

С этого момента, как и предполагал Аркадов, время ушло на второй план. Женщина будто ждала этой беседы, а он умел слушать.

– Мы все делали для своей дочери, – начала свой рассказ Надежда Васильевна. – Особое внимание уделяли ее воспитанию, учебе. Но что-то не клеилось. У Ольги с детства был тяжелый характер и не очень хорошие наклонности. Увы, ей всегда хотелось пойти на конфликт, создать какую-нибудь скандальную ситуацию… Мы поехали на курорт. Она была еще совсем ребенок. Отдыхали на пляже. Она потихоньку спряталась в лодке. Мы с мужем обыскали весь берег… Поднялась паника. Вызвали спасателей… В общем, позор!.. Или драка в институте… Мы так надеялись, что из нее вырастет хороший специалист. Но все напрасно… А сейчас, что она натворила?

Аркадов ожидал такой вопрос. Теперь наступал самый сложный момент. Учитывая подавленное состояние Нины Васильевны, он постарался в предельно мягкой форме изложить суть проблемы с анонимным письмом об угрозе теракта.

– Буду откровенным. Пока это только подозрение, – уточнил Ардов. – Но если оно подтвердится, то…

– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Нина Васильевна словно очнулась. – К сожалению, вынуждена признать, что Ольга могла пойти на подобный необдуманный поступок. И ради чего? Ради какого-то родственника-уголовника! Что нам теперь делать с отцом? Как дальше жить?..

– Успокойтесь, – сказал Аркадов. – Есть только один вариант. Если ваша дочь действительно является автором письма и чистосердечно признается, я думаю, что все ограничится лишь предупреждением. Но чтобы реально помочь дочери, вам придется с ней серьезно и откровенно поговорить. Объяснить последствия. Главное, Нина Васильевна, ничего не надо выдумывать. Мы заинтересованы только в истинном положении вещей.

– Чего только не сделаешь ради дочери, – вздохнула Нина Васильевна. – Но у нее такой характер… Впрочем, постараюсь. Она очень любит ездить на природу, пикники, охоту и охотников… Надеюсь, под настроение мне удастся узнать что, как и зачем. Впрочем, ее реакция, к сожалению, непредсказуема.

Прощаясь, Аркадов еще раз повторил, что главное тут истина и добавил:

– А кофе у вас вкусный.

Глава 8

– Чем порадуете, коллеги? – начал совещание Давлетов.

Доложив о ходе розыска, Аркадов узнал, что и другие родственники не очень лестно отзывались об Ольге. Они особо подчеркивали, что из-за непомерной алчности молодая женщина могла легко пойти на конфликт с законом.

Что это – везение или стечение обстоятельств? На эти вопросы ему весьма скоро придется отвечать перед руководством. Опыт подсказывал, что окончательное слово в этом деле должны сказать его специалисты. Они с завидным упорством продолжали работать над неоднозначным текстом. Недаром психолог Васильев повторно запросил подробности происшествия и дополнительное время для работы.

– Все свободны, кроме Аркадова, – закончил совещание Давлетов.

– Ну что ты думаешь по этому поводу? – спросил он, когда они остались одни.

– Заманчиво, даже очень, – ответил Аркадов. – К сожалению, у нас пока нет ни одного криминалистического доказательства. Даже вероятных заключений.

– В принципе согласен, пока мы имеем только белое пятно. – Давлетов развел руками. – Надеюсь, вы разберетесь. А с мамой не было желания договориться? – хитровато улыбнулся Давлетов. – А тогда, как говорится, и гора с плеч.

Аркадов уклонился от каверзного вопроса. Он ответил:

– Честно говоря, по-человечески мне очень жаль эту женщину. Ведь обласканная дочь за много лет принесла ей столько неприятностей. Тем не менее, даже не вникнув до конца в суть проблемы, она была готова идти на все, чтобы оградить свое чадо от опасности. Вот она сила материнского инстинкта.

Последняя фраза, как «золотая монетка», упала в копилку памяти. Эта привычка выработалась у Аркадова за время сыскной работы. Он знал, что со временем сознательно или подсознательно вернется к этим отложенным «монеткам».

– Понимаю, – кивнул Давлетов. – Кстати, по автороведческому исследованию. Пришли письменные материалы с места учебы Кучеренко. Все упакуйте, а потом срочно отправляйтесь в аэропорт. Я договорился со столицей и с командиром корабля. По прибытии ребята из НИИ заберут у него материалы. Так будет значительно быстрее. В общем, на все про все у тебя два часа…