Текст книги "Синий реванш"

Агент прикрытия

– Вот так и живем, – пробурчал Дэн, выглядывая рано утром на балкон. Октябрь на дворе. На улице темно, сыро и холодно. Хочется захлопнуть дверь, нырнуть в постель под одеяло и поваляться еще пару часиков. Нельзя. Быстро сделать зарядку, разогнать кровь по жилам. Затем бежать умываться, бриться, приводить себя в порядок, завтракать и собираться на работу. Окна квартиры Дениса выходили на проспект. Пятый этаж. Золотая середина для девятиэтажки. Хороший вариант, сам подобрал.

Утро, но народ уже спешил на работу, подтягивался к автобусной остановке. По дороге шуршали шинами машины. Яркий свет фар разгонял предутренний сумрак. Уличное освещение-то уже выключили. Экономят, собаки.

Новый мир не уставал поражать Дениса и Славу. Все было не так, все было иначе. Адаптировались прогрессоры быстро, но своими в этом мире не стали. Слишком большие отличия. Денис так и не смог понять, как народ терпит ужасающую коррупцию, развращенность властей, самых мелких чиновничков. Полное наплевательство хозяев жизни на нужды и чаянья простых людей. Любая власть немедленно превращалась в источник дохода. Да, среди аборигенов встречалось немало хороших, порядочных людей, но они не заметны, а мразь плавает сверху.

Натурализация прошла быстро. Наши первопроходцы успели наладить связи, подкупить или взять на крючок нужных людей в полиции и паспортных столах. В финансах прогрессоры не были ограничены: жилье, машины, необходимые для прикрытия фирмы честно покупались.

Руководивший их группой Евгений Савельевич, старый опытный офицер разведки, дал новоприбывшим пару дней на ознакомление с новым для них миром. Обеспечил документами, деньгами, легендами и отпустил в свободное плаванье. Да, как это ни удивительно, но прогрессорам приказали просто жить и врастать в общество.

– Болваны, сами не знают, зачем нас сюда выдернули, – проворчал Антонов по поводу странного решения начальства.

– Не спеши. – Дэн хлопнул приятеля по плечу. – Радуйся, что живем в нормальной стране, а не в Замбистане каком-нибудь.

Старший лейтенант был прав. Жить в Ругии можно. Пусть это не СССР, но и не третий мир. Имея в качестве капитала голову, немного денег и полное отсутствие комплексов, здесь можно делать дело, здесь можно подняться. Именно это от прогрессоров и требовалось на первых порах.

Командование создавало сеть. Боевиков рассылали по городам и весям с одной целью – окапываться и приглядываться. Программа-минимум – выживание, программа-максимум – поиск вокруг себя приличных людей, контингента, с которым можно работать. Низы общества и откровенную мразь тоже забывать не следует, для хорошего разведчика все пригодится. Есть задания, для которых просто нельзя использовать хороших людей. Особенно когда рядом есть одноразовый контингент, который не жалко потерять или пристрелить после выполнения задания.

Панфилова и Антонова отправили в достаточно крупный провинциальный Приреченск. В дороге товарищи еще раз столкнулись с тем, что, несмотря на то, что Мир-01 очень похож на наш, различия на бытовом уровне огромны. Дэна умиляла «забота» местных органов о безопасности своих граждан. Мало того, что на большей части территории страны владение огнестрелом считалось тяжким преступлением. Мало того, что численность полиции, внутренних войск и сопутствующих структур превышала любые разумные пределы, так еще в стране существовал жесткий тотальный контроль за гражданами.

Дениса изумило и позабавило то, что они не только купили билеты на поезд по паспортам, так еще у них при посадке на поезд дважды сверили паспортные данные с вбитыми в билеты. Перепродать билет, минуя кассу РЖД, здесь было невозможно. Однако очень быстро выяснилось, что билетными спекуляциями занимались сами работники РЖД. Сесть на поезд без билета и минуя паспортный контроль тоже можно. Достаточно знать, к кому подойти и сколько заплатить за форс-мажор.

Жизнь есть жизнь, простые люди всегда действуют не как правильно, а как лучше и удобнее. А если уж человеку совсем нельзя на поезд, не говоря о самолете, то существует развитая сеть автобусного сообщения. Документов там не требуют, а доехать можно куда угодно.

Приреченск товарищам понравился. Они быстро нашли съемное жилье, заплатили за месяц вперед. Один день, и они уже нормальные граждане. Правда, без местной прописки трудно устроиться на работу, не везде берут, но и это поправимо. Неделя на поиски жилья. Денис купил себе квартиру в старом доме. И не прогадал. Быстро оформил покупку, вселился, подал документы на прописку. Дом хоть и старый, но жить в нем можно. Только мебель прикупить, поставить холодильник, стиральную машинку, телевизор, поменять замки – и вселяешься.

Слава Антонов решил переиграть товарища и купил квартиру в новом доме. Как он потом матерился! Мало того, что отделка была самая копеечная, дерьмовенькая, окна и двери придется менять через год, линолеум такой, что нормальный человек постесняется его в дачном сортире постелить, район на отшибе, не благоустроен, общественный транспорт ходит плохо и редко, так еще возникли проблемы с документами. Нет, все в порядке, все нормально, просто дом еще только сдается в эксплуатацию, собственность на жилплощадь оформляется, прописаться пока в этом доме невозможно. Славе и другим новоселам клятвенно обещали, что к Новому году все будет решено. Застройщик порядочный, держит марку, в дешевые игры с кидаловом не играет, но на душе было неспокойно. Человеку нужна прописка, а не только временная регистрация по месту жительства.

Денис уже собирался выходить из дома, когда в кармане заиграл телефон. Звонил Сашка Комаров, коллега по работе и заодно сосед по микрорайону.

– Дэн, доброе утро. Не разбудил? – Старая шутка, времени только до работы добраться.

– Привет.

– Ты меня не подкинешь?

– Заберу. Где у меня стоянка, знаешь?

– В поле за политехом. Помню. Буду через десять минут.

– Не спеши, пока дойду, пока мотор немного прогрею, – разговаривал Денис на ходу.

Удобная штука сотовый телефон, представить себе невозможно, как без них жили. Со стоянкой Дэну повезло и с микрорайоном тоже. Почти центр, все близко, транспорт ходит. Дворы зеленые, благоустроенные. Разумеется, не так, как в СССР принято, но для местных и это очень хорошо.

Денис успел дойти до стоянки, прогреть мотор. Пусть на машине мощный современный инжектор с компьютером, но не стоит злоупотреблять, не стоит насиловать машину на холодном моторе, ресурс быстро сгорает. Вот и Сашка бежит. Руки в карманах, голову втиснул в плечи, в уголке рта сигарета дымится. На улице холодно, моросит.

– Здорово. – Саня запрыгнул в салон и протянул холодную посиневшую ладонь.

– Привет. Поехали?

– Поехали. Утром планерка, Михалыч опять всех будет всеми путями пендюрить.

– Ну и фиг с ним, – благодушно улыбнулся Денис. Директор любил поорать на подчиненных, но никогда не повышал голос на своего нового заместителя, задницей поганец чувствовал, что не стоит этого делать. На Дениса вообще редко наезжали. Окружающие подсознательно понимали, что под спокойной, чуть ироничной, дружелюбной улыбкой Дениса Владимировича скрывается оскал старого матерого волчары.

– Тебе фиг, – жалостливо протянул Саня, – а у меня заявки не скомплектованы, новый заказ не успел обсчитать, да тут еще вчера Михалыч попросил срочно дать выборку по сталям.

– Не горит, – хмыкнул Дэн, одной рукой вписывая машину в поворот, а второй переключая скорости.

Водил он неплохо. Правда, давненько не приходилось ездить по большому городу, но не будешь же рассказывать людям, что последние два года он если и ездил за рулем, так там, где не каждый день встречную машину увидишь, дороги еще хуже, чем здесь, а о правилах дорожного движения все сразу же забывают.

– Тебе везет, начальник тебя уважает и любит, наследство получил, квартира новая, машину купил. Как ты так умудряешься?

– Обыкновенно. Наследство так себе, и не ждал, что дядюшка расщедрится. Из Перми мне уехать пришлось. Квартира в старом доме. Машина, – на губах Дениса играла пренебрежительная усмешка, – бюджетник. Так себе, обычная машина, – лукавил Денис, в Приреченске «Опель Астра» считалась машиной очень даже приличной, дороже и лучше популярных «Шевроле», «Хендаев», «Дэу» и «ВАЗов». Он и выбрал себе авто, чтоб движок помощнее, скорость выше, надежнее, прочнее, на грунтовке не рассыпалась. О деньгах Денис не думал, хотя в последнее время бюджет начинает напоминать о себе. Подъемные кончились, остается жить только на зарплату, ну и приработки желательно не упускать.

– Все равно тебе везет. Живешь один, все есть, ни о чем не думаешь.

– Это все временное, – отшутился Денис.

Нытье Сашки его забавляло. Хороший он человек, не дурак, порядочен, детей любит, вот только по жизни слабоват. Слишком Саша мягкий, окружающие это чувствуют и без зазрения совести лезут ему на шею. В армию ему надо было в свое время идти, в нормальную боевую часть, чтоб характер закалить, жизни понюхать, научиться отвечать за себя и товарищей. Армия, что ни говори, учит. Сам Денис сразу после срочной поступил в военное училище и ни разу не жалел о своем выборе. Повидал, конечно, всякого, и с призывниками мучился, делал из них людей, хотя в некоторых случаях проще было пристрелить. И в Родезии, на самых южных форпостах побывал, но ни разу о своем выборе не жалел.

Рабочий день начался как обычно, директор на планерке выдал всем хороший заряд бодрости противоестественным способом. Денис спокойно просидел все совещание, не проронив ни слова. Только под конец Сергей Михайлович спросил его о результатах переговоров с тверичами.

– Удачно, – кивнул Денис. – Они согласны на оптовую скидку, могут работать по нашим чертежам и техническим условиям, но требуют предоплату.

– Сколько?

– Пятьдесят процентов.

– Козлы, – раздраженно бросил Михалыч и сразу же переадресовал вопрос бухгалтеру: – Катерина Витальевна, посмотрите, что там осталось с заказа «Стройметалла».

Полноценный доклад Денис сделал после совещания один на один в кабинете директора. Не стоило при всех озвучивать некоторые нюансы и проценты предполагаемого контракта. С работой он справился, так что на брюзжание Михалыча по поводу скаредности некоторых в штатском и бедности самого Михалыча, который вынужден кормить целую ораву бездельников, молодой заместитель спокойно положил с прибором. Прекрасно знал цену этих стенаний.

Человеком Сергей Михайлович был умным, излишней наивностью не страдал, и бездельники у него не держались. Бизнес эпохи дикого капитализма вообще чужд сентиментальности и не страдает чрезмерным гуманизмом. Трудовое законодательство тоже традиционно не соблюдается, особенно в части нормирования рабочего времени и оплаты за переработку.

Ближе к обеду Денису позвонил Слава Антонов.

– Здорово, кореш! – незаметно для себя Славка пристрастился к приблатненной манере разговора.

– И тебе того же, и тебя туда же, – отшутился Дэн.

Товарищи старались не звонить друг другу на сотовые без особой необходимости. Прекрасно знали, что все разговоры записываются и записи хранятся минимум сутки. Куда безопаснее было пользоваться стационарными телефонами или, зная примерное расписание коллеги, ловить его на улице.

– Помнишь, мы давненько пиво не пили?

– Не помню. Когда и где?

– Если свободен, давай сегодня вечером. Знаешь кафешку на Дружбе народов, рядом с мебельным салоном?

– «Сухарики»? Давай там.

Предложение попить пивка означало вызов на связь. Слава что-то нашел, хочет обсудить дело с товарищем. Но это не чрезвычайно и не опасно, для таких случаев предусмотрены другие кодовые слова или варианты оповещения.

В конце дня Денис вовремя уехал в офис торговой сети забирать отчеты и счета-фактуры. Обстановка на работе сегодня была нервная, Михалыч явно собирался заставить сотрудников пахать до позднего вечера и стахановскими темпами завершить все накопившиеся за последнее время дела. Разумеется, Денис не собирался изображать из себя героя трудового фронта, не на себя работаем и даже не на государство.

Хорошо и то, что он уехал с Промкомзоны до четырех часов. Успел проскочить в город до вечерней пробки. Не пришлось портить нервы, тратить время и жечь сцепление, ползя по забитым машинами дорогам. Дела он завершил, часов в пять позвонил Михалычу и с чувством полного удовлетворения отогнал машину на стоянку. По дороге домой Денис заскочил в магазин, набрал полный пакет продуктов. Есть дома было нечего, и тратить время на готовку не хотелось. Взял пельменей, мороженых котлет и пару коробок каши быстрого приготовления.

Еще один недостаток местной цивилизации – качество продуктов просто отвратное. Денис помнил, какой он испытал шок, попробовав приличной на вид колбасы, причем не самой дешевой. Нет, после того раза он зарекся покупать местную колбасу, да и на многие другие продукты смотрел с подозрением. Лучше не есть и не выяснять, из чего это сделано, так оно спокойнее. Старшему лейтенанту Африканской бригады приходилось перебиваться подножным кормом. Дело не для избалованных, брезгливых индивидов, многое из того, что бойцы с удовольствием уплетали за обе щеки, у большинства сограждан вызывает рвотный рефлекс, но ведь это все было натуральное, чистейшие природные белки, жиры и углеводы. Микроэлементы с витаминами. Это все росло, бегало и ползало, причем иногда прямо по тарелке. Но это все было натуральное, а не из сои, пальмового масла, красителей, ароматизаторов, белковых заменителей и прочей неудобоваримой химии.

Вячеслав Антонов, в этом мире по новому паспорту Вячеслав Савельев, пришел в кафе раньше Дениса, занял столик в углу, заказал легкий ужин и потягивал светлое пиво. Сержант никогда не отказывался от возможности совместить полезное с приятным. Народу в заведении было немного. Тем более кафе считалось приличным, откровенную рвань сюда не пускали, охрана следила, чтоб посетители не буянили и до чертиков не напивались.

– Здорово! Пьешь! А я еще трезв! – Тяжелая рука Дэна опустилась на плечо Гадюки.

– И тебе привет, – кивнул товарищ и, повернувшись к бару, махнул рукой официантке. – Девушка!

Денис успел поужинать, поэтому заказал только пиво, фисташек, сырную тарелку и кофе. Переусердствование с алкоголем не входило в его планы на этот вечер.

– И как ты пиво с кофе пить можешь? – поморщился Слава.

– Не одновременно же. Давай рассказывай: что с квартирой?

– Решается. Кидалова не будет. После ноябрьских праздников будут оформлять.

– Ясно. Как сам собираешься праздновать?

– Какое ноября? Четвертое или седьмое?

– Я лично оба праздника отмечу. День Ругии – звучит. Народное примирение – звучит еще круче!

– Есть с кем?

– Пока нет. А у тебя?

– Аналогично.

Незатейливый треп двух приятелей. Обычный разговор. И только когда девушка принесла поднос с заказом, Слава перешел к главному.

– Ты не поверишь, но я тебя видел.

– Меня или…?

– Двойника, – кивнул Антонов, – ошибки нет. Похож как две капли воды, только выглядит немного моложе, загара нет, полнее.

– Может, просто совпадение?

– Нет. Мы сейчас с «Политроном» работаем, я у них был, бумаги там подписывал, объемы работ, фигня всякая, ну ты понимаешь.

– Хороший заказчик. Люди серьезные, требуют сроки и качество, но платят честно, не затягивают.

– И работает у них в службе безопасности некий Панфилов Денис Владимирович, 1977 года рождения.

– Интересно. – Дэн шевельнул бровью, ничем больше не выказывая своего удивления. После истории с Георгом Гогиашвили руководство старалось не направлять прогрессоров туда, где они могли встретиться со своими двойниками. Даже если без эксцессов, такие совпадения слишком опасны. Прогрессор может столкнуться с людьми, знакомыми с его двойником, возникнут вопросы, появится нехороший интерес.

– Мне говорили, что местный Панфилов так и живет в Саратове.

– Выходит, не живет, уехал. Что будем делать?

– Давай не будем паниковать, – улыбнулся Дэн, поднимая кружку пива. – Ты можешь аккуратно выяснить биографию Панфилова? Только без риска, только то, что наверху лежит.

– Зеленому будем докладывать? – Так звучал позывной Евгения Савельевича.

– Пока рано. Не стоит паниковать, пока ничего не выяснили.

– Смотри, – Слава покачал головой. – Приреченск город большой, да не Москва, люди встречаются, пересекаются, может, придется по работе в «Политрон» заехать. Смотри.

– Ладно, замяли. Ты лучше скажи: что говорят о Ермакове?

– Директор «Водоканала»? Порядочный человек, люди его уважают, отзываются хорошо, одеяло на себя не тянет, справедлив, фирма у него на плаву, зарплату платит.

– Мне то же самое говорили. Ты можешь на него выйти?

– Я – нет, – невесело усмехнулся Слава, – куда мне. Я же простой мастер, кондиционеры устанавливаю, короба. Это ты замдиректора.

– Маленькая фирма. Несущие конструкции, крепеж, рамные элементы, железки всякие делаем. Нет, не мой уровень. У «Водоканала» свои поставщики, да и в случае чего меня дальше снабжения или ПТО не пустят.

Через неделю, как раз накануне 4 ноября, товарищи встретились в том же самом кафе. На этот раз зал был полон. Последний рабочий день завершился, впереди праздники, народ потянулся по злачным заведениям. Друзьям как раз достался последний свободный столик.

– Выяснил я, почему твой крестник из Саратова уехал, – начал Слава, когда им принесли заказ и официантка удалилась.

– Криминал?

– Нет, все интереснее, в твоем незабываемом стиле. Такой же перекати-поле. После армии скучно стало, вот и решил место жительства сменить. В Москву подался, года два помыкался на съемных квартирах. Не понравилось, город не понравился.

– Да меня тоже от этого муравейника тошнит, – кивнул Денис.

– Ты-то в армии остался, офицер, а у местных армия – это такой беспредел и бордель, что тебе там не место. Твой двойник в Москве денег подзаработал, контактами обзавелся, опыта набрался и уехал в провинцию. Здесь он и нашел свое место.

– Серьезно?

– Ну, пока здесь живет, вроде уезжать не собирается. Работа у него хорошая, квартира есть, сильных врагов не наблюдается. А вот связи в структурах хорошие.

– Женат? Дети?

– Как и ты. Если дети и есть, то ты о них не знаешь. – Разговор шел открыто и предельно откровенно. Явно хамоватые шуточки Гадюки были к месту. Друзья понимали друг друга с полуслова, и такие дружеские подколки ими воспринимались как надо. Без глупых обид.

– Давай так, – чуточку помолчав, решил Дэн, – я держусь от него подальше. Информируем начальство. А ты на рожон не лезь, но держи его в поле зрения. Ты снайпер, умеешь держать дистанцию. Чтоб ты его видел через прицел, а он о тебе бы и не догадывался.

– Работаем, командир. – Гадюка оперся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и залпом осушил полкружки пива. Работа кончилась, начался заслуженный отдых.

Через три дня в город прибыл еще один прогрессор, Алексей Ковалько. Он и возглавил приреченскую ячейку сети. Задача перед тремя товарищами стояла простая – организовать официальный легальный бизнес, зарабатывать капиталы и влияние, собирать материалы, искать людей, заводить связи, контакты, быть готовыми в любой момент выйти из тени и… А вот дальнейшее не указывалось. Евгений Савельевич только намекнул, что не стоит расслабляться, скоро наше время придет.

– Скорее бы, – буркнул в ответ Гадюка.

На этом встреча с начальством завершилась. Отныне связь с центром осуществлялась только Ковалько и по каналам Ковалько. К слову сказать, руководитель группы оказался старшим лейтенантом КГБ, Первое Главное Управление, белая кость, политическая разведка.

Распутье

Глаза боятся, а руки делают – незаметно для себя Павел Шумилов поглотил и переработал накопленный материал по Миру-01. Самое главное – он сумел осмыслить информацию, сделать кое-какие выводы. Сложившаяся ситуация не радовала, но могло быть и хуже. У соседей системный кризис, цивилизационный кризис, демографический кризис, затяжной политический кризис, обстановка, казалось бы, хуже некуда. Однако не все потеряно. Здоровые силы у них еще остались. Правда, они разрознены, дезорганизованы, зачастую конфликтуют между собой, вместо того чтоб одним фронтом, плечом к плечу решать общие проблемы.

Помочь им можно, но работать надо спокойно, без шапкозакидательства и очень осторожно. Любая утечка чревата. Факт вмешательства во внутренние дела иной, более развитой, цивилизации есть страшнейший, разрушительный фактор. Если соседям станет известно о нашем существовании, последствия непредсказуемы в принципе.

Все это вместе с более мелкими своими соображениями по проблеме Павел Николаевич и доложил на совещании руководства. Доклад Шумилова был воспринят спокойно, именно этих выводов от него и ожидали. Куда более серьезные прения вызвало обсуждение знаменитого вопроса: «Что делать?» Страсти разгорелись шекспировские.

Анютин и Шнитке однозначно выступали за социалистическую революцию в Ругской Федерации. Владимир Строгов, Трубачев и курировавший проект со стороны Минфина Сергей Костачев предлагали не торопиться с силовым решением, работать мягко, непрямыми методами. Строгов вообще считал, что лучше всего будет продвинуть наверх своих собственных людей и уже через них реформировать страну.

В свою очередь Иван Соколов напомнил, что наиболее амбициозные планы могут в буквальном смысле не пройти сквозь игольное ушко порталов. Действующий пермский и строящийся ныне второй портал в курортной зоне к северо-западу от Питера ограничены по пропускной способности. Техника не пройдет однозначно. Если для революции необходимо тяжелое оружие, то его придется добывать на месте. Да и переброска стрелковки в пересчете на энергию и оборудование обойдется дороговато.

– Нет, уничтожить президента и премьера – это элементарно, – заметил Трубачев. – Самый действенный метод – это перехват кортежей спецназом. Крови, конечно, будет море, штурм дворца Амина покажется детскими играми. Нам придется перебить большую часть охраны, сопровождающих, достанется случайным и непричастным, наши понесут потери. Во время боя спецназу придется разнести все и вся к чертям собачьим.

– Точечный удар? Противотанковая ракета по машине с мишенью? – Эрвин Шнитке недоуменно приподнял правую бровь. – Или у нас уже разучились работать чисто?

– Вы же специалист, знаете, что для одного укола надо провернуть колоссальный объем работы. Без разведки, точной информации из охраны целей мы не сможем выяснить, куда и когда стрелять.

– Надо задать вопрос узким специалистам. Может, они найдут решение.

– Опять время, развитая разведсеть, большие затраты на подготовку акции, соответственно риск утечки.

– А переброска «Вымпела», организация местной базы, усиление, удар по кортежу будут стоить дешевле?

– Именно, – поддержал Трубачева Строгов, – меньший необходимый объем информации, а переброску можно осуществить в любом месте.

– Товарищ Соколов?

– Практически это возможно. Мы можем за неделю смонтировать установку, проблема в электроэнергии и встречающих, – профессор закашлялся, – нам ведь в первый раз повезло. Портал открылся в лесу, а не посреди улицы.

– Подождите минуточку, – Костачев приподнялся со стула. – Вы говорите, что портал открывается в любом месте?

– Не в любом, а там, где мы установим оборудование, – пояснил ученый.

– Тогда откуда такие сметы на строительство ленинградского портала? Вы купили целую усадьбу с реликтовым лесом.

– Дважды купили, – хохотнул Шнитке. – Один раз в нашем мире, и второй раз у соседей. Это были мои требования. Безопасность должна быть. Мы купили старый дом, оформили землю, прокладываем дороги, ремонтируем здания. Ограда, охрана территории, подкуп должностных лиц у соседей – все это стоит денег. Да мы еще монтируем «Прометея». – Речь шла о компактной быстровозводимой термоядерной установке.

– А можно было дешевле?

– Дешевле только в провинции. Экономия в пять раз, – заметил Строгов. – Но тогда нам будет сложно объяснить местным появление множества новых людей, да еще с идеально выправленными документами. Нам нужен портал рядом со столицей. Мы и так по настоянию вашего министерства строим дорогу не в Подмосковье, а на Карельском перешейке. Второй вариант дешевле, хотя тоже дорого.

– Тихий ужас. – Костачев покачал головой.

– Господа-товарищи, не отвлекаемся, – Павел Николаевич не зря вспомнил любимое выражение Арсения Бугрова. Подействовало. Почти всем присутствующим приходилось в свое время работать с Верховным.

– Что скажет молодежь? – Владимир Строгов повернулся к сидевшему между Шнитке и Костачевым коренастому круглолицему крепышу. – Ваше слово, Игорь Леонидович.

– Слово? А зачем? – улыбнулся товарищ Минаев, присутствовавший на совещании в качестве представителя Института региональных исследований.

– Хорошее начало, – хохотнул Анютин.

– Мы говорим о революции, но забываем, что устроить переворот несложно. – Игорь Минаев выдержал паузу. – Куда сложнее удержать власть и провести реформы, ради которых революция и затевалась. Причем, а это правило с крайне редкими исключениями, революционеры не годятся для решения основной задачи. Это люди с горячим сердцем, высокими идеалами и особенной совестью, они нетерпимы к компромиссу. Строительство государства требует совсем других качеств.

– Павел Николаевич? – Шнитке повернулся к Шумилову.

– Я это говорил, – буркнул Павел Николаевич, – нужна структура, на которую можно опереться и которая возьмет на себя самую грязную, неблагодарную часть работы: восстанавливать, искать финансы, чистить авгиевы конюшни, налаживать жизнь, договариваться со всеми значительными силами.

– Вячеслав Иванович, мы можем найти такую структуру?

– У меня полное досье на все существующие у соседей политические силы. – Трубачев раскрыл папку. – Но ни одна не тянет на реальную оппозицию.

– А если правительственная партия?

– Это пародия на КПСС восьмидесятых годов, жизни в ней нет, безболезненно рассыплется сразу после смены правительства.

– О местной компартии говорить не буду, официальный социал-демократический проект. – Лицо Строгова исказила язвительная гримаса. – Демократическая и либеральная оппозиция – это уникальный паноптикум, кунсткамера. Правые националисты разрознены, до сих пор не определились с вопросом: что им нужно, кроме того, как выгнать всех чурок и установить «русскую власть». Что сие за власть такая, они сами не знают, только подозревают, что это нечто хорошее и правильное. Экономические и внутриполитические требования этой братии весьма смутные и противоречивые.

– У меня вопрос к товарищу Минаеву, – пробасил Эрвин Шнитке. – Почему вы, будучи талантливым, перспективным ученым, надеждой Института региональных исследований, являясь воспитанником Ордена Будущего, ни слова не сказали о язычниках?

– Лучше не надо.

– Либо хорошо, либо ничего, – поддержал единоверца Шумилов.

– Павел Николаевич?

– Разрозненные группы. Отсутствие вменяемых и авторитетных лидеров. Популярность сектантских идей. Псевдоязыческие течения. Разобраться в этом месиве можно, но лучше оставить специалистам.

– Так все плохо? Я, если честно, не уделял внимания этому вопросу, – удивился Трубачев.

– Очередной пример действия негативного отбора. Начисто ампутированные механизмы самоочищения.

Кое в чем Шумилов кривил душой. У соседей не так все было плохо, как он говорил. Да, пена на поверхности кипела, на телеэкраны и в газеты лез всякий околоязыческий мусор. Немало было псеводоязычников, адептов высосанных из пальца учений и дивных, фантастических религиозных конструкций. Не добавляли авторитета вечные склоки между волхвами и лидерами общин, наивные попытки обмануть кастовые законы, обрядиться в не свойственные тебе регалии.

Внизу, под слоем мусора, спокойно существовали, строили свою жизнь нормальные языческие общины. Немало было стихийных диких язычников, не входивших в общины, пришедших к русской вере сердцем, а не только разумом. Все это было. Перспективы у язычества в Ругии неплохие, оно так и будет второй по популярности конфессией среди русских, если не считать наиболее распространенные у современников атеизм и агностицизм.

Хуже то, что сейчас у соседей язычество надежно дискредитировано. Постарались, вовремя почуяли, чем это пахнет, и помогли движению скатиться на самое дно. Специалисты Вячеслава Трубачева отмечали явные следы сторонней помощи наименее адекватным лидерам языческих течений. Возможный вариант. В этом нет ничего странного. Жесткая политика госбезопасности. Дискредитация любых потенциально опасных идей.

Одна только община Нибелунгов с их «всеясветской грамотой», древним, чисто русским однобожием и «истинно арийской гиперборейской Арктической Русью» чего стоит! Именно по таким «гиперборейцам с Полярного круга» о язычестве и судят. А еще есть адепты древнего – обязательно древнего – ведического «Православия», авторы дивных, типа религиозных компиляций на вольную тему и тому подобные уникумы.

Но существовали и нормальные, настоящие общины. Идея ведь не в конце XX века родилась. Возрождение русской веры никуда не делось. Но погоды настоящие язычники не делали. Павел Шумилов считал, что не стоит и пытаться привлечь этих людей к нашей работе. Не надо, так будет лучше, в первую очередь для самих язычников. Орден у соседей не создать, а испортить людей можно. Им сейчас надо не в политику лезть, а жить своей жизнью, общины сплачивать, детей растить, постепенно строить, создавать и возрождать свое. Нет, не надо их делать заложниками наших игр. Сам будучи убежденным язычником, Шумилов не хотел подставлять под удар своих единоверцев. Вот Нибелунгеров всяких использовать можно, этих не жалко.

– Раз Павел Николаевич говорит, что не надо, значит, не будем? – подвел итог Владимир Строгов. – А что у нас остается?

– Ничего, – резанул ладонью перед собой Игорь Минаев, – в «ноль первом» у нас нет организованной структуры, массового движения, на которое можно опереться. Люди, способные взять в свои руки бразды правления после переворота, революции, есть, но они действуют в одиночку или в составе немногочисленных групп.

– Разыграть православную карту? – не сдавался генерал Шнитке.

– Среди рядовых батюшек есть настоящие люди, на них мы будем опираться, а вот саму структуру придется реформировать на фиг. Настоящей Церковью они были только в советское время. Ныне же иерархи Церкви успешно борются за право стать Министерством Правды.

– Не бойтесь. После победы наших церковники первыми прибегут присягать на верность и подтверждать привилегии. Со времен Батыева нашествия ничего не изменилось, – добавил Павел Шумилов.

– Перефразируя Ленина, можно сказать: «Нет такой партии», – подвел итог Строгов.

– Да, Владимир Петрович, вы правы. Если мы и решим действовать активно, то в результате придем к необходимости вводить в «ноль первый» целый экспедиционный корпус наших специалистов.