Текст книги "Красный реванш"

– Опять?! Знаешь, Сеня, я тебя прекрасно понимаю, но для России на этот век революций многовато. Оставь на следующее столетие. – Шумилов саркастически усмехнулся и украдкой оглянулся по сторонам. Охрана внимательно изучала окрестности, Семенов сидел в машине. Никто не мог услышать разговор.

– Подожди, ты меня не понял. Нам надо решить кадровый вопрос. Все эти Шмулевичи, Осиновские, Яшины и Пешкоходовы никуда не исчезнут. Нам надо подумать, как нормальных молодых ребят к делу приобщать, чтоб они и ума, опыта успели набраться, и от старых аппаратчиков коррупции бы не нахватались. Тут надо серьезно подумать, а то нас с тобой надолго не хватит, а страну передавать некому.

– Понятно, есть у меня в аппарате хорошие ребята, молодые, талантливые, порядочные. Но мало. Больше старые дубовые кадры.

– Ты подумай, не торопись, а потом между делом обмозгуй: как кадровый вопрос решить. Как нам смену подготовить. Я тебя очень прошу. Иначе все, что мы сделали, окажется бесполезным. Мы уйдем, и нас сменит очередной кукурузный гений или ставропольский язвенник. Все будет зря.

– Кадры решают все, – задумчиво проговорил Шумилов. – А ведь прав был Виссарионович. Прав на все сто. КПСС мы благополучно развалили, и хрен с ней. Комсомол еще при Мише превратился в бордель, армия свои задачи решает, но подготовку управленцев я генералам не поручу под страхом смерти. Выходит, нам свою партию создавать надо.

– Так оно и выходит. Как в романах, рыцарский орден. Новую элиту растить, рыцарей без страха и упрека. И лучше всего прямо со школы.

8
Писатель. 1991 г

В окна преподавательской кафедры экономики светило яркое весеннее солнышко. На дворе март. Еще подмораживало, но настроение было весенним, радостным и беззаботным. Павел Николаевич отложил в сторону черновик будущей лекции и почесал нос. Сегодня определенно хороший день. Лекции прошли, Катерина Никитична удалилась сразу после обеда (у нее какие-то проблемы с домашними), а у Леночки занятия с третьекурсниками. На плитке закипал чайник. Пора делать перерыв, пить свежезаваренный чай с остатками вишневого варенья. Выйти перекурить, поговорить с коллегами, а затем вернуться в преподавательскую и заняться настоящей работой. Тем более что в среднем ящике стола дожидается своей очереди папка, переданная сегодня Строговым. Разумеется, Володя не передавал ничего секретного, для этого есть другие люди, но при вдумчивом анализе и совершенно незначительные факты проливают свет на определенные события.

После той известной посиделки на кухне, друзья не отступились от принятого решения. Идея переворота витала в воздухе, манила своей авантюрностью, позволяла чувствовать себя причастными к закулисным рычагам истории. И четверо друзей, засучив рукава, приступили к работе. Конечно же, в действительности все выглядело не так, как пишут в шпионских романах. Никаких явочных квартир, паролей, складов с оружием – все было проще и серьезнее. Переворот – это не ночные гонки на машинах, перестрелки с врагами и соблазнение прекрасных носительниц информации, это муторная, тяжелая повседневная работа. И в случае провала все закончится без киношной героики. Строгов популярно объяснил, что обычно человек до самого ареста не догадывается, что его «разрабатывают», да и при современных методах допроса раскалываются все, даже киношные герои.

Арсений Бугров и Владимир Строгов начали тихо, аккуратно, методично выискивать готовых к сотрудничеству офицеров в армии и КГБ. Сергей Анютин зондировал почву в обкоме и в республиканском партийном аппарате, благо, по долгу службы часто бывал в Минске и имел контакты в Госстрое и республиканском комитете. А на долю Шумилова выпала аналитическая работа. Проще говоря, он читал газеты, журналы, смотрел телевизор. По крупицам выискивал любую информацию о реальном положении дел в стране и собирал досье на ведущих партийных функционеров и государственных деятелей. Много информации предоставляли ребята из городского отделения КГБ, помогали Анютин и Бугров, но основная работа по поиску жемчужных зерен в навозных кучах лежала на плечах Паши Шумилова. А результат стоил того. К примеру, Шумилов, только проанализировав несколько сотен газетных публикаций, пришел к выводу, что в настоящее время Политбюро практически утратило какое-либо влияние на положение дел. Вся внутренняя и внешняя политика сконцентрировалась в руках четы Горбунковых. В результате умелых перетасовок в правительстве и Центральном комитете старые группы утратили свое влияние, а новые люди были или преданы президенту, или еще не наработали необходимые контакты и деловые связи, без которых просто невозможно не только проводить свою собственную политику, но и получать корректную и своевременную информацию. Информационные каналы властных структур были или перепутаны, или оборваны, или замкнуты напрямую на Горбункова.

Разумеется, маниакальный интерес Павла Николаевича к политике не остался незамеченным. И чтобы как-то объяснить окружающим свое увлечение политикой, Шумилов взялся за написание книги о Перестройке. О чем он по большому секрету рассказал Катерине Никитичне, вместе с ним вдалбливавшей в головы студентов экономические предметы. Через два дня об этом знал весь институт. И никого уже больше не удивляли ворохи газет, громоздящиеся в преподавательской, и регулярные многочасовые посещения Шумиловым библиотеки. Павел даже настучал на машинке полсотни страниц для своей будущей книги, к сожалению, в ближайшее время этим дело и ограничится. А жаль – можно было бы поправить бюджет за счет гонорара.

Библиотека в Политехе была хорошей, ректор не зря стремился вывести институт на республиканский уровень. Леночка даже помогала профессору, притаскивая вырезки из прессы. Некоторые статейки оказались кстати. Впрочем, молоденькая аспирантка давно неровно дышала в сторону Павла Николаевича. И только железное правило не охотиться на рабочем месте сдерживало Шумилова от естественного желания завести служебный роман.

За окном была весна. Воробьи весело скакали по веткам столетнего вяза, росшего под окнами института. Павел Николаевич налил себе чай, бросил в стакан засохший ломтик лимона и с наслаждением вытянул ноги, сидя на старом, видавшем виды стуле у обеденного столика, стыдливо притулившегося за шкафом с методической литературой. Жизнь хороша, и жить хорошо. Вот только цены растут не по дням, а по часам, а почасовая ставка и не думает подниматься. И в магазинах днем с огнем ничего не сыщешь, а в коммерческих палатках могут отовариваться только сами коммерсанты и челноки. Самому, что ли, смотаться в Польшу за товаром? Говорят, можно хорошо заработать. И недалеко, граница всего в полудне пути. Ладно, сначала работа, а бизнес потом. Ну, в крайнем случае, в июле будет отпуск, там и решим.

Ну что ж, пора приступать к работе. Что там у нас в гэбэшной папке? Ого! Шумилов задержал дыхание от неожиданности. Молодцы ребята! Да это же досье на Межрегиональную депутатскую группу! Бурбулис, горьковский атомный сиделец, Травкин, Пальма, этот самый усатый, трудно запоминаемый, Эллочка Людоедка, Собакевич и прочие интересные господа-демократы. А дальше у нас идет аналитическая записка об их жизнедеятельности. Интересно. Очень интересно. Головастые ребята работают в ГБ, умеют копать.

Оказывается, не могла МДГ образоваться просто так, не могла, и все тут. Значит, по телевизору мы видим оживший фантом, призрак. И в газетах сенсационные статейки призраки тискают. Без предварительной подготовки не могли депутаты на первом же съезде собраться, выпить пивка или водки в кулуарах и организовать межрегиональную группу. Слишком интересный у нее состав. Ощущается длительная, кропотливая подготовительная работа, и тот, кто провернул это дело, не торопится себя афишировать: «Мол, вот он я! Такой умный, прогрессивный, и вообще я за народ!». Значит, не хочет, значит, нет ему нужды в лавровых венках и прочих атрибутах народного признания. Запомним.

Так, дальше у нас идет программа: отказ о правящей роли КПСС, частная собственность, демократия, закон о земле, все это по отдельности очень хорошо. Нужные законы предлагают ребята, полная реформа Союза. Дальше идет новый союзный договор, а это уже опасно. «При существующих центробежных тенденциях и нарастании межнациональной напряженности любая попытка пересмотра союзного договора или изменения территориального устройства СССР приведет к неизбежному распаду Советского Союза. В настоящее время наблюдается дефицит центральной вертикали власти и формирующийся разрыв между центром и республиками. При сохранении существующей тенденции разрыв будет нарастать и приведет к массовым акциям гражданского неповиновения, попытках местных органов управления добиться большей или меньшей независимости от центра, возможны вспышки межнациональных конфликтов и вооруженных мятежей».

Проблемное дело, в общем. И так скоро будет референдум о сохранении СССР, шумиха стоит страшная. Непонятно, чем это голосование закончится.

А если взглянуть поглубже, то большинство предложений МДГ направлено именно на развал Союза. У нас ведь КПСС не просто партия, а, считай, нормальная структура управления – выдерни ее, и все хозяйственные связи развалятся. К многопартийности нам лет двадцать переходить, не меньше. Молодцы ребята, точно вычленили основную идею. Так что получается: в Верховном Совете пятая колонна образовалась, и никто ни сном, ни духом. Забавно! Впрочем, Шумилов и Строгов уже в самом начале работы поняли, что имеют дело с хорошо спланированной операцией по мирному разгрому Союза. Причем к этому имеют отношение как заграничные советники, так и свои доморощенные «прорабы перестройки» и высокопоставленные партийные бонзы и кагэбэшные генералы. Оставалось разобраться, кого использовали втемную, а кто имел счета в Швейцарии и гонорары от «Рэнд Корпорэйшн». Большие сомнения вызывал президент. Никто не мог сказать: сам он докатился до жизни такой или имеет свой интерес?

Шумилов только в начале шестого закончил читать документы. За это время его почти не тревожили. Сессия осталась позади, а вместе с ней поток студентов, желающих пересдать экзамен или договориться со строгим профессором. Пару раз заглядывала секретарь кафедры Аллочка со своими необычайно важными делами, как то: список предприятий, с которыми заключен договор на прохождение преддипломной практики, график дежурства по кафедре и подобная повседневная волокита. А больше никто не мешал, те, кто мог, разбежались по домам, а остальные были заняты своими делами. Закончив чтение, Павел Николаевич аккуратно убрал листки светокопий обратно в папку и задумался. Оставлять такое в рабочем столе нельзя. Кэгэбисты явно нарушили свои правила по обеспечению безопасности, передав Шумилову документы из разряда «перед прочтением сжечь». Если досье на Межрегиональную депутатскую группу и рабочие документы Совета народных депутатов еще могли оказаться на столе обычного преподавателя экономики, пишущего книгу, то аналитическая записка никаким образом не должна была попасть на глаза посторонним. Слишком явно определялось ее происхождение из конторы с видом на Колыму. Делать нечего, и Павел, справедливо решив, что надо из двух зол выбирать меньшее, сложил стопку бумаги пополам и запихнул в свою кожаную папку. Ничего страшного, если нельзя оставить на работе, дочитаем дома. Остальные бумаги из гэбэшной папки нашли свое место в среднем ящике стола среди подобных документов и прочих подборок для будущей книги. Книги, которая вряд ли будет когда-нибудь написана.

– Папа, тебя к телефону.

– Иду, иду. Кто там? – Павел Николаевич нехотя поднялся с дивана и отложил в сторону томик Мориса Дрюона.

– Дядя Сергей. – Наташина вихрастая головка появилась в дверном проеме, и, убедившись в том, что папа поднялся с дивана, дочка исчезла. Из комнаты девчонок доносилось хихиканье. Опять собрались подружки. Якобы делать уроки. Но какие там занятия, на уме одни наряды и мальчишки. Марья Теодезиевна, кумушка предпенсионного возраста с четвертого этажа, рассказывала Марине, что у ее знакомых дочку изнасиловали прямо на улице. Блин! Поубивал бы уродов! Петя Дорош с кафедры гидравлики послезавтра привезет из Минска пару газовых баллончиков. Павел Николаевич специально заказал баллончики для своих девчонок. Так-то спокойнее будет.

– Алло, слушаю.

– Привет, Паша! Как дела? Чем занят? – в трубке звучал жизнерадостный голос Сереги Анютина.

– Нормально. Книжку читаю. Про французских королей, – недовольно буркнул Шумилов. Что за дурацкая привычка у Сергея спрашивать: «Как дела?». И так ясен ответ.

– Ну, извини, если прервал. Тут такое дело. Сегодня у нас среда?

– Ясно дело, среда. А вчера был вторник. Давай выкладывай, – Павел сразу понял, что Сергей просто так не будет интересоваться днем недели. Ясно что-то намечается.

– Сегодня ночью генерал возвращается из Москвы. Он мне звонил, намекал на пару бутылочек молдавского коньяка. Значит так, завтра собираемся у меня, – добавил он тоном, не терпящим возражений. Переговоры и планирование работы над переворотом друзья частенько проводили, прикрываясь дегустацией напитков различной крепости. Павел при упоминании коньяка в контексте с прилетом Бугрова моментально внутренне собрался и безразличным голосом спросил:

– Во сколько собираемся?

– Давай часиков в семь. Успеешь? И, если хочешь, бери с собой Марину. Арсений тоже будет с семьей.

– Ладно, если согласится, придем вместе. – Он прекрасно знал, что Марина согласится. Они с Леной Бугровой были подругами – не разлей вода. – Только смотри, без порнухи, как прошлый раз.

– Ладно – в трубке прозвучал довольный хохот Сергея Анисимова. Во время последней посиделки у Анисимовых Сергей умудрился поставить в видик вместо голливудского боевика кассету с жесткой порнографией. Ну и досталось им от жен! Бедняга Анисимов получил больше всех, и, кажется, уже после ухода гостей Катя ему добавила. Чтоб дома порнографию не держал.

Вечеринка у Анисимовых прошла весело. Шумиловы пришли с дочерьми, с Бугровыми был их младший Саша. В этом году Саша, как и Наталья Шумилова, заканчивал школу, но, в отличие от старшего брата, решил поступать не в военное училище, а в сугубо гражданский строительный институт. Анисимовы встретили гостей радушно, как всегда. Катя с подругами сразу же убежала на кухню, делиться секретами приготовления вареников с вишней. В этом блюде Катерина была непревзойденным мастером, причем она прошлым летом, по совету Марины, заморозила несколько килограммов свежей вишни в морозилке и сейчас спешила похвастаться свежими ягодами «прямо как с куста». Юное поколение было встречено серьезным молодым человеком Петром Сергеевичем, уже учившимся на втором курсе Политеха.

Когда закончились все ахи и вздохи, все чинно сидели за столом в предвкушении вареников с вишней под молдавский коньячок (не обманул генерал – привез, как и обещал), раздался звонок, и на пороге появился высокий широкоплечий человек в китайском пуховике и ондатровой шапке. Арсений представил гостя как своего хорошего друга, буквально на пару дней приехавшего в Гродно по делам службы. Гость назвался Иваном, сначала отказывался проходить, говоря, что он буквально на секундочку, срочно перемолвиться парой слов с Арсением Степановичем, но, в конце концов, дал себя уговорить «поддержать компанию».

Впрочем, Иван оказался очень общительным жизнерадостным человеком и интересным собеседником и быстро нашел общий язык с честной компанией. Лену Бугрову он поразил тем, что со знанием дела рассказал, как готовить настоящую пиццу «а-ля наполетана». Лена даже побежала за тетрадкой, записывать рецепт. Во время перекура в коридоре Иван успел рассказать пару пикантных анекдотов:

– Поручик, вы носки меняете?

– Нет, мадам, разве что на водку.

Попутно он успел поспорить с Сергеем и Арсением о шансах минского «Динамо» на следующем чемпионате, а на Павла Иван произвел впечатление, процитировав наизусть Киплинга:

 
Серые глаза – рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
 
 
Черные глаза – жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
 
 
Синие глаза – луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
 
 
Карие глаза – песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.
 
 
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
 
 
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю – в том нет вины —
Все четыре этих цвета [1]1
  Перевод К. Симонова.


[Закрыть].
 

Шумилов сам любил Киплинга, считал его лучшим поэтом Британии. Кроме того, выяснилось, что гость умеет петь под гитару, но, ввиду отсутствия инструмента, на сегодня концерт отменяется. Правда, не обошлось без маленькой накладки. Услышав, что у Ивана фамилия Жилин, Павел Шумилов чуть не подавился пирогом с грибами. В отличие от большинства присутствующих, он хорошо знал книги Стругацких. На его взгляд, брать себе псевдоним литературного героя было очень неосторожно, но с другой стороны, может, у него на самом деле такая фамилия?! Возможно, что это имя было выбрано только для сегодняшней встречи. Во всяком случае, кроме Шумилова, никто и не обратил внимания на это имя, или обратил, но промолчал.

Когда компания под шум, смех и тосты «За дам!» уговорила коньяк, Бугров громогласно потребовал добавки, а после непродолжительного спора сам же и вспомнил, что всего в квартале есть коммерческий магазинчик, где круглые сутки можно раздобыть искомую жидкость, и сам вызвался сбегать. При этом он пнул под столом Шумилова. Естественно, Павел и Иван с энтузиазмом вызвались проводить генерала, дабы враги народа не похитили бы его вместе с драгоценной ношей. Настоящие друзья не бросают своих в беде. Женщины поспешили возмутиться тем, что остаются одни, но Сергей, быстро врубившись в ситуацию, принял огонь на себя и вызвался развлекать дам, пока мужики бегают в магазин: «Только недолго, пять минут. Не больше».

Быстро одевшись, троица, весело балагуря, вывалилась в темный подъезд. На улице лицо Ивана моментально стало серьезным.

– Молодцы, ребята. Надеюсь, семьи ни о чем не догадываются?

– Обижаешь, никто ни сном ни духом… – быстро ответил Бугров и, повернувшись к Павлу, добавил. – Иван работает в ГРУ, это армейская разведка, фирма – круче Володиной. Я к нему месяц приглядывался, пока не решил, что он наш.

– Положим, я уже месяц знал, что у тебя что-то на уме, и даже подозревал нечто подобное. Но дело не в этом.

– Вы, ребята, молодцы. Хорошее дело затеяли, – продолжил Иван тихим голосом, – но шансов у вас маловато. Загвоздка в том, что слишком серьезные силы задействованы во всей этой свистопляске.

– Но насколько я понял, ты с нами? – спросил Арсений.

– Нет, не с вами и не против вас. Я вышел из игры. И не спрашивай, не надо. Со временем сам поймешь, если жив останешься. Времени у меня мало, слушайте. Перестройка началась не сама по себе. Правительство, я имею в виду не клоунов в телевизоре, а настоящее правительство, решило полностью сломать систему. Я не буду перечислять все причины, это долго. Постарайтесь уловить саму суть. Еще в 70-е годы в Союзе и в Штатах сформировалась внутренняя оппозиция. Реальные здравомыслящие люди, которым надоело затянувшееся противостояние двух блоков. Застойная «холодная война». Эти люди между собой договорились. Разведка и спецслужбы всегда имеют контакты с противной стороной. Цели декларировались благородные: разоружение, разрядка, сотрудничество на международной арене, демократизация, свободы и права человека, как в Союзе, так и в Штатах, совместный контроль над планетой. Разумеется, все это должно было привести к росту уровня жизни в обеих державах и концентрации реальной власти в руках авторов идеи и инициаторов Перестройки.

– Я понимаю, нам это необходимо, но им-то зачем? Они же и так богаты?!

– Павел, то, что мы видим на экране: всеобщее благоденствие, свобода, высокий уровень жизни, сто сортов колбасы, – неторопливо объяснял Иван, – это только обертка, красивый фантик. Или, точнее говоря, сыр в мышеловке. На самом деле все это есть далеко не у всех американцев и европейцев, и точно отсутствует у всех прочих мексиканцев и негров. Под этой оберткой жесткая клановая политика, коррупция, безработица, преступность, наркомания. И не смейтесь. Вы еще не видели наркоманов. Поверьте, омерзительное зрелище. В свободном мире их миллионы, это полностью опустившиеся, неизлечимые люди. Добавьте платное образование, платную медицину, жесткие тиски кредитов. Человек, потерявший работу, быстро становится парией. Он не может платить по кредитам и лишается страховки. Вы в Союзе и не представляете, что имеете, насколько вы богаты.

– А вы не из Союза? – прищурившись, спросил Павел. Все сказанное Иваном шло вразрез с его представлениями о жизни. Слишком много он читал о западном уровне жизни и каждый день видел пустые полки в магазинах.

– Я много работал за бугром. Знаю не понаслышке. Свобода на родине – это хорошо, но если ты не член клана, то нет шансов быть избранным даже в Сенат. Можно стать миллионером, но чаще бывает трудно найти деньги на учебу. Там не представляют себе, что такое «прописка», но зато во многих районах вечером лучше не выходить на улицу.

Шумилов отложил свой скептицизм в сторону и внимательно слушал. Оказывается, советская пропаганда не врала! Может, она немного перегибала, но в целом общая картина показывалась правильно. Вспомнились рассказы друзей, уже побывавших на Западе. На самом деле: красивая витрина и не слишком приятная действительность за фасадом. Бугров тихо улыбался, искоса поглядывая на ошарашенное лицо Паши, он уже все это знал и принял решение идти до конца.

– Так вот, в начале 80-х пауки договорились. Был принят план провести в обеих странах реформы, привести к власти своих людей, подорвать позиции патриотических сил, провести либерализацию экономики, сократить военные расходы. А затем единой силой взять под свой контроль весь мир. Такой долговременный план. Разумеется, в вещественном виде он вряд ли существует. Разговор разведок происходит намеками и с помощью косвенных действий. Диалог шел достаточно долго, и о нем знает достаточно много человек. Сейчас уже не важно, были обе стороны искренни или нет. Обычно каждый стремится к своим целям. Но как бы то ни было, наши начали первыми. Умер Брежнев. Андропову помогли умереть. На роль лидера выдвинулся Горбунков. В Политбюро его утвердили генсеком с перевесом в один голос. Причем два его противника не успели на заседание, им помогли задержаться. Наш народный президент очень умный человек. Лидер, умеет вести людей за собой, прекрасный политик, циничен, хороший актер. Может честно врать прямо в глаза. Многие попались на его обаяние. Если надо, он так заболтает собеседника, что тот забудет, что хотел сказать. Это идеальный человек для принятой им миссии.

– Выходит, скоро начнется перестройка в Штатах? Я правильно понял?

– Нет, не начнется, – жестко отрезал Иван Жилин – наших элементарно надули. Точнее говоря, скоро надуют. Перестроечники забыли элементарную вещь: разговаривать на равных можно, только пока за тобой стоит сила. А Союзу скоро конец. Янки люди рациональные, они все загребут под себя. Уже сейчас процесс пошел необратимо. Еще полгода-год, и начнутся события. А затем из страны потекут деньги, миллионы и миллиарды полновесных валютных рублей. Из нас выкачают все и бросят подыхать.

– Не понимаю, у нас же ничего нет, кроме ракет? – удивленно спросил Шумилов. – Откуда в стране деньги?

– А еще экономист, – усмехнулся Жилин. – А золото, алмазы, нефть, лес? А научные разработки, тонны очищенного урана? Все это стоит триллионы. Мы – богатейшая страна мира. Павел, твои студенты учатся бесплатно, ты получил квартиру бесплатно, лечат тебя тоже бесплатно. Квартплата, социальное обеспечение обходятся в сущие копейки. А еще говоришь, что у нас ничего нет, да средний американец и не мечтает о таком!

– Выходит… – тут в голове щелкнуло, реле замкнуло, и наконец-то перед внутренним взглядом из отдельных кусочков сложилась яркая контрастная картина происходящего. Все встало на свои места. Именно разговор с разведчиком дал необходимый толчок, и мозг сложил 2+2, выдал комплексную схему процесса. Шумилов не зря последние месяцы все свое время тратил на сбор информации, он живо представил могучий организм огромной страны. Сильной, и в то же время смертельно больной. Перед ним, как перед хирургом, предстали нарушенные нервные связи, забитые тромбозом кровяные артерии, сжатые в спазме перекачанные мышцы, орды инфекционных вирусов, жрущих здоровые клетки, и сбитые с толку, дезориентированные лейкоциты и антитела. А под черепом виднелась темная раковая опухоль, опутавшая весь организм своими метастазами. Было ясно: пациент скорее мертв, чем жив. Оставалась надежда только на срочное хирургическое вмешательство. Но переживет ли пациент операцию?

Несмотря на согревающий тело коньяк, на душе стало зябко и противно. Хотелось волком выть. Ну почему у меня в родне нет ни евреев, ни немцев? Завтра же на самолет, и куда угодно: в Европу, в Америку, в Израиль. Куда угодно! Лишь бы уехать, пока не началось! Подальше от этой страны!

– О, магазин работает! Пойдем, проверим, есть ли там то, за чем мы пришли, – уверенный голос Ивана вернул Шумилова к реальности. В магазине, точнее говоря, жестяной палатке, действительно обнаружился искомый напиток, вдобавок Бугров прикупил банку деликатесных консервированных ананасов. Цены были заоблачные, но что делать?! Не возвращаться же назад с пустыми руками. Пока молоденькая сонная продавщица в телогрейке и вязаной шапочке отсчитывала сдачу, Арсений успел отпустить пошлую шутку в стиле поручика Ржевского. Продавщица не обратила на заигрывание никакого внимания, видимо, такое ей было не в новость. Уходя из магазина, Арсений на минуту повернулся к прилавку и, широко улыбнувшись, спросил: есть ли презервативы с шипами? И пообещал через пару часиков зайти проверить товар на качество. Так что если девица кого и запомнила, так только слегка поддатого жизнерадостного пошляка в офицерской шинели.

– Ладно, Иван, я не спрашиваю, откуда ты это знаешь. – Арсений вернулся к разговору, как только они отошли от магазина и миновали спешащую по своим делам парочку. – Давай выкладывай дальше. Ты говорил, что можешь помочь.

– Ладно, ребята. Сам я работать с вами не могу. По понятным причинам, – добавил он, горько усмехнувшись, – но кое-чем помогу.

– Арсений, завтра утром я тебе передам наработки моей бывшей группы. Состав «теневого кабинета», аналитические, идеологические и информационные группы, ключевые фигуры в правительстве и органах, потенциально опасные агенты влияния и лица, используемые «втемную». Есть информация о западных советниках и проходивших с ними консультациях, мы раскрутили даже некоторые схемы финансирования и обеспечения идеологически-диверсионных акций. Информация далеко не полная, но сами разберетесь.

– А почему ваша фирма сама их не разрабатывает?

– Мой шеф тоже так думал и написал докладную руководству. Через два дня он «разбился» на машине, а нашу группу выслали в Союз, – спокойно ответил Жилин.

– Кто еще владеет этим списком? – Павел уже внутренне перешел ту незаметную грань, до которой еще можно безболезненно отступить. На место растерянности и детской инфантильной злобы на этот мир пришла холодная расчетливая ярость.

– Больше никто. Второй экземпляр я храню в надежном месте и не в этой стране.

Всю обратную дорогу они молчали. Каждый думал о своем. Только перед самым подъездом Иван внезапно остановился:

– А знаете, ребята, есть несколько нормальных мужиков в верхах. Я дам вам пару имен. Постарайтесь с ними переговорить, только осторожно. Я уже устал читать некрологи.