Текст книги "Нечто иное"

Глава восьмая

Прошло шесть месяцев с того момента, как Костя и Настя расстались, едва встретившись на вечеринке, а молодой человек так и не пришел в себя окончательно. Настя снилась ему по ночам. Она не отпускала его. Вся эта мистическая история, что произошла с ним, просто не укладывалась в голове. А самым страшным было то, что поделиться с кем-либо своими переживаниями он не мог. С точки зрения нормального человека все это было полным бредом. Он несколько раз решался пойти к Насте, ведь узнать ее адрес не составляло особого труда, все рассказать. Но скорее всего, Костина правда была бы нелепым оправданием перед ней. Подумать только, прийти и сказать, что в нее вселился звездочет, с которым у Кости был договор, но тот не выполнил его. И что она – Настя, совсем не Настя. Но он, Костя, все равно любит ее, не смотря ни на что. Чушь какая-то. От этих мыслей можно было свихнуться.

Костя не мог найти себе работу, так как у него не было соответствующего образования. Приходилось жить на ничтожное пособие, выдаваемое людям, не принявшим «улитку» и нигде не работающим. Однако Костя не принимал «улитку» из принципа. Он прекрасно помнил то, как в будущем люди будут издеваться над изгоями. Он как-то поймал себя на мысли, что начинает тихо ненавидеть этих улиточников – как он их прозвал. Аэромобиль у Кости, естественно, отобрали, поэтому единственным средством передвижения для него были собственные ноги. Так, на своих двоих, он, потеплее одевшись, бродил бесцельно по городу с утра и до вечера. Вечером он спешил домой, чтобы не видеть ненавистное ему звездное небо. И так бы могло длиться вечно, если бы в один из дней, когда идя, по своему обыкновению, по одной из улиц города, куда глаза глядят, он не заметил, что за ним следят. Сначала Костя подумал, что ему показалось. Женщина лет сорока, в черных очках и нелепом желтом пальто, шла за ним по пятам метрах в двадцати. Он резко остановился. Женщина сразу свернула в арку огромного жилого дома. Костя двинулся дальше. Шагов через тридцать обернулся. Она снова шла за ним. Костя нырнул в проем подземного перехода метро, – как его называли по старинке, женщина последовала за ним. Тут Костя решил остановиться и пойти прямо к ней навстречу, но потом передумал. Он вдруг почувствовал что-то вроде азарта и ускорил шаг. Пройдя турникет, Костя обернулся. Она не отставала. Костя побежал вниз по лестнице. К платформе как раз подходил «Фарад» – магнитопоезд, названный так в честь ученого Фарадея. Костя пробежал два последних элитарных вагона и заскочил в открытые двери, которые сразу захлопнулись за его спиной. Женщина стояла напротив закрытых дверей. Она сняла очки и пристально смотрела на Костю своими почти черными глазами. Вдруг она улыбнулась, и в голове Кости ясно прозвучало: «Не бойся меня». Электропоезд тронулся и Костя, пройдя по полупустому вагону, сел на свободное место. Он не считал остановок. Костя сидел и думал, что он, наверное, сошел с ума. Опять голоса. Неужели все начинается сначала? Но это не звездочет. Уж его-то скрипучий, противный голос Костя узнал бы из тысячи. «Станция Подольская, конечная», – возвестил женский голос диктора. Костя вышел на перрон и посмотрел по сторонам. Надо было возвращаться обратно. Подольска Костя не знал, да и время было около семи вечера, скоро начнет темнеть. А так можно бы побродить по улицам этого города. Костя развернулся. Прямо перед ним стояла та самая женщина в желтом балахоне.

– Что вам надо? – Костя был поражен тем, как она смогла оказаться именно там, где вышел он, тем более следующий фарад еще не подходил, вернее, не подлетал, беззвучно паря, над монорельсом.

– Мне и не нужен поезд, – вдруг произнесла женщина.

– Вы что, читаете мысли?

– И это тоже. Я знала, где ты выйдешь, и добралась сюда на аэротакси.

– Но кто вы?

– Вы Костя? – не ответив на вопрос, спросила женщина.

– Да, а с кем все-таки имею…?

Шум голосов людей, вышедших из вновь прибывшего фарада, заглушил Костин вопрос. Женщина указала на лестницу подземного перехода. Молча, они вышли на улицу.

– Скажите мне, Костя, могу ли я называть вас на «ты»? – спросила женщина, уверенно шагая в сторону парка метрах в тридцати, где под замершими липами виднелись занесенные снегом скамейки.

– Да, пожалуйста.

– Вот и хорошо. Нам надо поговорить, Костя. О многом поговорить. Не буду больше испытывать твое терпение. Меня зовут Лия. Я дальняя родственница Насти.

– Насти? – Костя остановился, словно его пришпилили к месту. К горлу подкатил ком, а сердце бешено заколотилось.

– Да, – спокойно ответила Лия. – Пойдем, пойдем. – Она слегка подтолкнула опешившего Костю в спину. Я нашла тебя через Настиных друзей, но сама она ничего об этом не знает.

Через несколько секунд Костя и Лия уселись на скамейку, стряхнув с нее снег.

– Для начала скажи мне, ты слышал что-нибудь, когда зашел в вагон?

– «Не бойся меня». Это был ваш голос, – ответил Костя.

– Так я и думала. Ты – индиго.

– Что такое это индиго?

– Последнее время на Земле рождаются люди с феноменальными способностями, о которых они, впрочем, не все знают. Они рождались и раньше, но мало. Сейчас значительно больше. Чуть ли не каждый второй ребенок. Значит, грядут перемены.

– Какие? А-а, ледниковый период, – предположил Костя.

– Не только. Услышать зов звездочета мог только индиго. Ведь Фиор так тебе представился?

– Вы знаете его?

– О да, – вздохнула Лия, – приходилось встречаться с этим одержимым маньяком и убийцей в прошлом. Поэтому ничего хорошего нас впереди не ждет.

– Но кто вы?

– Я уже сказала.

– Зачем вы меня нашли?

– Тебе небезразлична судьба Насти? – Лия заглянула Косте в глаза.

– Я люблю ее! Но ее, а не то чудовище, которым она является сейчас.

– Она стала такой не по своей воле, Костя. Это месть, которую Фиор вынашивал тысячелетиями. Он ненавидит наш род… но это длинная история. И здесь нет твоей вины, что он впутал тебя в нее, использовав в своих мерзких целях. Ты и Настя – вы жертвы этой мести. И потом, она беременна от тебя, Костя.

– Что? – Костя вскочил со скамейки, но тут же взял себя в руки и сел обратно, обхватив руками голову. – Насте можно помочь? – спросил Костя после нескольких минут молчания.

– Это я и хотела узнать у тебя. Просто отомстить – слишком маленькое дело для Фиора. Он задумал что-то большее.

– У меня? – удивился Костя.

– Именно. Пребывание его жизни в твоем теле не могло не оставить следа. Мы можем узнать его планы путем транспсихоэнергетического сеанса. Так сказать – поскрести по сусекам твоей ауры. Но ты очень слаб для его выполнения. Тебя надо подготовить.

– Я согласен, Лия. Что я должен делать?

Лия встала и зашагала в сторону подземного перехода. Костя некоторое время так и сидел на скамейке, смотря вслед уходящей, странной женщине и пытаясь осмыслить только что услышанное. Лия шла не оборачиваясь.

– Подождите, – крикнул Костя и быстро зашагал, а затем побежал догонять Лию. – Я действительно смогу помочь ей? – спросил Костя, поравнявшись с женщиной.

– У меня пока нет ответов, Костя, но что-то подсказывает мне, что ты сыграешь определенную роль в игре, затеянной Фиором, в судьбе Насти и ваших с нею детей.

– Детей? – удивился Костя.

– Да. Их будет двое.

Лия и Костя спустились в метро. Вскоре они доехали до центра города и вышли на перрон станции «Площадь Революции». Лия молчала, а Костя не осмеливался что-либо спрашивать у нее. На него нахлынули воспоминания о встрече с Настей. Ее красивое лицо, застенчивый взгляд, вкрадчивый голос. Их близость, испытанное невероятное блаженство и… Костю передернуло, скулы сжались так, что их свело судорогой. «Звездочет! – процедил Костя сквозь зубы. – Ненавижу тебя!». Лия села на скамью и закрыла глаза. Костя уселся рядом.

– Мы кого-то ждем? – спросил он.

– Закрытия метро, – бросила Лия.

Костя пожал плечами и стал рассматривать выложенные фресками своды арок проходов на перрон, узорчатый потолок, стоящие в нишах стен бронзовые скульптуры рабочих и крестьян, людей в странной военной форме, держащих в руках примитивное оружие давно минувших дней. Странно, почему он никогда раньше не рассматривал их. Метро было, пожалуй, единственным местом в городе, которого не коснулся технический прогресс. Разве что поезда-фарады стали бесшумными и высокоскоростными, с комфортабельными вагонами для элиты и простыми, но все же удобными – для низших слоев общества. Минимум рекламы на стенах. Странно, но и люди, зайдя сюда, под землю, вели себя более сдержанно и культурно, чем на поверхности. Пусть они спешили, пусть взгляды их были какими-то отсутствующими, но зато здесь не было видно наркоманов и пьяных, бомжей, плюющихся под ноги, курящих и пьющих пиво прыщавых подростков, сбивающихся в кучки, рекламщиков, пытающихся всунуть тебе в руки ненужную вещь или газету. Стоило подняться наверх, и ты попадал в какой-то другой мир – мир невежества и порока. Костя посмотрел по сторонам. Вестибюль был пуст, если не считать поломоечной машины, медленно двигающейся вдоль перрона, с восседающей сверху на ней женщиной. Голос невидимого диктора объявил о том, что необходимо покинуть станцию, которая будет закрыта через десять минут. По направлению к Лие и Косте с другого конца вестибюля шли двое полицейских. Поравнявшись со скамейкой, где Лия и Костя сидели, они попросили покинуть станцию метро, замерев на месте и показывая всем своим видом, что они ждут. Лия открыла глаза и пристально посмотрела на них. Те, как ни в чем не бывало, развернулись и пошли дальше, как будто никого не встречали.

– Пойдем, – бросила Лия, вставая, – теперь можно.

– Куда? – Костя поднялся.

– Пойдем, пойдем. – Лия прошла под аркой и направилась вдоль перрона.

Они прошли перрон до конца и спустились по ступеням к монорельсу, долго шли вдоль слабо освещенного монорельсового полотна, вдыхая специфический, резковатый запах сырого воздуха. Наконец, Лия свернула в какой-то проход в стене. Они прошли по узкому коридору и уперлись в закрытую дверь трансформаторной будки. Лия набрала код и дверь распахнулась. Впереди показался тоннель с тускло светящими из стен лампами. Лия решительно шагнула вперед. Костя последовал за ней, крутя головой по сторонам и оглядываясь назад, на захлопнувшуюся за ними дверь. Сверху капала вода, попадая то на макушку, то за шиворот Косте, отчего его передергивало.

– Это проход к заброшенному тоннелю железной дороги старого метро, – пояснила Лия. – Монорельсовая дорога проложена по прежним тоннелям с использованием новых технологий. Старыми остались только вестибюли станций метрополитена. Но некоторые тоннели законсервировали и забросили. Сейчас они в большинстве размыты и завалены землей. Ты еще не родился, когда старое метро отжило свой строк.

– А что нам там надо?

Впереди опять показалась дверь, которую Лия открыла тем же способом. Костя и Лия вышли в пахнущее сыростью подземелье. Света не было, и Лия вытащила из-под балахона фонарик. Луч света пополз по сырым железобетонным стенам с обрывками кабелей и проводов.

– Мы идем к тем, кто не принял печати и не голосовал за президента. Они ушли из верхнего мира и теперь живут здесь.

– Какой печати? – не понял Костя.

– Поймешь. Кстати, а почему ты не голосовал за этого Армилия Гросса?

– Не знаю, – пожал плечами Костя, – может быть, потому, что в будущем он или его последователь будет допускать такое зверство, которое сейчас никому и не снилось. Я видел это в телескоп звездочета.

Лия остановилась и внимательно посмотрела Косте в глаза, осветив его лицо фонариком.

– Ты должен будешь рассказать все, что видел, – тихо сказала Лия.

– Кому?

– Жителям подземного мира. Раньше в катакомбах и сложных лабиринтах под землей бродили в поисках приключений и кладов диггеры. Но они не представляли себе того, что под полом Москвы есть город. Да, Костя. Целый подземный город. Люди верхнего мира не знают его. Были попытки проведения научных экспедиций для исследования тайных лабиринтов, но вскоре наука поставила на этом крест. Человеку интересней смотреть вверх, туда, где звезды, чем себе под ноги.

– Но здесь же невозможно жить! – сырость, грязь и так далее. Люди же – не кроты. Мы не приспособлены. Наверняка многие заболевают и умирают, так? – предположил Костя.

– Скажи мне, Костя, ты когда-нибудь болел?

– Я был в коме.

– Нет, вспомни, ты болел чем-нибудь в своей жизни? Ну хотя бы простудой? – настаивала Лия.

– Пожалуй, нет. Нет, – уверенно сказал Костя. – Странно, я не придавал этому значения.

– У индиго большие возможности и резервы организма, Костя. Сопротивляемость индиго известным науке болезням в 15–20 раз выше, чем у обычных людей. Здесь, под землей, живут только они. Мы принимаем к себе и людей, но они или умирают, или возвращаются обратно. Но наш мир открыт для всех, кто не подписался и не принял печати.

– Но если сюда попадет чужой?

– Это невозможно, Костя. Печать не скроешь. Впрочем, мы пришли. – Лия подошла к стене и посветила фонариком на квадратную крышку люка. – Нам туда.

Глава девятая

Костя был потрясен увиденным. Сначала тоннели, коридоры, лестницы, опять тоннели. Они спускались все ниже и ниже под землю. Лия шла уверенно, что свидетельствовало о том, что она хорошо знает дорогу. Вскоре они вышли в просторный зал, по стенам которого были развешаны странные светильники, дающие тусклый голубоватый свет. В зале находились около двадцати мужчин и женщин, одетых в черную, монашескую одежду. Все они были чем-то заняты: кто-то читал, сидя на полу, кто-то занимался починкой незамысловатых вещей типа топора, кирки или лопаты, кто-то просто сидел в позе лотоса с закрытыми глазами, не шевелясь. Увидев идущую впереди Кости Лию, те, кто не медитировал, вставали и слегка кланялись, после чего снова приступали к своим нехитрым занятиям. Лия склоняла голову в ответ. В зале, выложенном почерневшим влажным кирпичом, было около двадцати проходов, зияющих чернотой. Костя и его проводница свернули в один из них. Лия снова зажгла фонарик. Пройдя метров двадцать, она остановилась перед дверью. Затем они снова шли вниз. Лестницы, коридоры. Временами им встречались молчаливые монахи неопределенного пола, так как лиц их не было видно под надвинутыми до бровей капюшонами. Они молча склоняли голову и сторонились, пропуская Лию и Костю. Очередная дверь – и Костя с Лией оказались на узком балконе. Костя посмотрел вниз и раскрыл рот от удивления. Там, внизу, он четко различил слабо освещенные, странные дома, без окон. Мощеные узенькие улицы и даже черную реку с ответвлениями каналов. Маленькие фигурки людей медленно передвигались по кривым улочкам, надвинув на головы капюшоны, защищавшие их от капающих откуда-то сверху капель. Костя посмотрел наверх, но не увидел потолка в темноте.

– Это один из подземных пещерных городов, находящихся в разломах плиты, – пояснила Лия. – Таких несколько, и все они соединены между собой и с поверхностью тайными проходами. Их открыли для нас первые переселенцы из Беловодской страны, потомки арийцев, живших еще среди атлантов и бореалов.

– Атлантов и бореалов? – удивился Костя.

– Да, да, цивилизаций великанов, давно исчезнувших с лица земли. Беловодские посланцы пытались приспособиться к жизни наверху и нести людям свет учения о Логосе. Но люди не приняли их. Многие вернулись обратно за невидимые стены Беловодья. Но некоторые остались, чтобы нести свет учения тайно. Жаль, что это возможно было сделать только здесь, под полом Москвы. Но как раз Москва, являясь столицей, и есть оплот невежества, безбожия и зла, которые стекаются сюда отовсюду. Арийцы организовали тайную ведическую ложу, разослав своих миссионеров по всем городам страны. Это организация со строгой иерархией, где вновь пришедший ничего не знает об ученике, ученик об учителе, учитель о посвященном.

– А как же сёла, деревни? – спросил внимательно слушающий Костя.

– В этом нет необходимости. Россия – избранная страна. Именно в России больше всего тех, кто не принял печать. И все они в большинстве своем живут в селах и деревнях. Люди там не успели развратиться и оскудеть духовно. И потом, когда придет время, им не будет необходимости принимать печать. Они могут добывать себе пропитание своим трудом и жить без нее. Это будет трудно, но все же.

– А что это за печать такая, про которую вы все время говорите?

– Там, – Лия указала пальцем вверх, – их называют «улитками». Ладно, пойдем, я представлю тебя посвященным.

– Меня? Но как же…

– Так надо. Ты исключение из правил, – без сомнений в голосе произнесла Лия.

Снова вниз, проходы, ступени, наконец, улицы странного города с низенькими домиками. К одному из них и свернула Лия.

За круглым, низким столом сидело два человека в черных монашеских одеждах. Они были стары, лысы, лица их были испещрены морщинами и имели странный оттенок: у одного красноватый, у другого коричневый, глаза их старчески слезились, но взгляды были проницательными и строгими. Они были явно крупнее обычных людей в плечах и, по всей видимости, выше ростом, несмотря на старость. Костя в нерешительности остановился в дверном проеме. Лия потянула его за локоть, предлагая войти.

– Здравствуйте, – произнес Костя.

«Ваше имя – Константин?» – раздалось у Кости в голове. Из-за стола встал один из сидевших. Действительно, ростом он был около двух с половиной метров, только очень, очень стар.

– Да, – ответил Костя. – Только можно вас попросить говорить обычным языком. Я не могу привыкнуть к этим телепатическим фокусам.

– Это не фокусы, – приглушенным, со странным акцентом голосом произнес старик, – и тебе придется научиться общаться, не открывая рта. Я вижу, ты – как теперь это называют – человек-индиго.

– Да, – подтвердила Лия. – И ему есть, что рассказать вам. – Она склонила голову.

Человек повел рукой, указывая на стул, где только что сидел сам. Костя робко сел на его место.

– Костя, расскажи этим людям про то, что ты видел в телескоп звездочета, – попросила Лия. – И то, что он рассказывал тебе о будущем.

– Хорошо, – Костя сел поудобней.

… – а потом, – закончил Костя, – я очнулся в палате.

– Теперь про Настю, – попросила Лия.

– Хорошо.

Двое странных людей слушали очень внимательно, кивая головами и иногда прося повторить что-то. Особенно их заинтересовал рассказ о том, как звездочет использовал тело Кости, чтобы вселиться в его возлюбленную. Его попросили пересказать все еще раз, заставляя вспомнить слово в слово диалог со звездочетом на даче, после чего Костя чуть не убил Настю своими собственными руками. Костя повторил. В доме воцарилась тишина.

– Пророчества Высших Сфер сбываются, – прервал тишину один из стариков.

– То, что рассказал Костя, лишнее тому подтверждение, – сказал второй. – Надо поработать с памятью его биополя. Лия, подготовь его. Мы должны узнать, что в очередной раз задумал Фиор.

Лия склонила голову и отошла к двери, подозвав Костю взмахом руки.

– Кто они? – спросил Костя, идя рядом с Лией.

– Они посвященные. Немногие из тех, кто остался и не ушел в Беловодье. Они последние из атлантов. Теперь ты – единственный, кто знает их в лицо. Для остальных они – такие же жители подземного мира. Здесь есть школы, где учителя проповедуют учение о Высших Сферах ученикам, получая знания от посвященных. Но никто из них не видит друг друга. Обучение идет телепатически. Вы – индиго – обладаете силой третьего глаза, который атрофировался у представителей пятой расы – людей. Вы – будущее этого мира, этой планеты. Так говорят Высшие Сферы.

– Будущее? А как же те, кто не является индиго? Обычные люди?

– Они обречены, Костя. Лишь малая горстка людей, в чьих сердцах будет теплиться вера, смогут спастись.

– Спастись от чего, Лия?

– Мой дом, – Лия указала на маленький домик, сложенный из осколков камня, скрепленных каким-то раствором. – Заходи, все узнаешь и поймешь.

Женщина сбросила капюшон и зажгла свечу. Убранство дома было более чем скромным. Каменная кровать, перекошенный стол, скамейка. Стеллажи в стене, заставленные книгами. Лия прошла к темному углублению в стене, рядом с кроватью, и вытащила оттуда черный наряд, такой же, как те, в которые были одеты все жители этого подземного мира.

– Переоденься, – она положила одежду на кровать, – это теплая одежда.

Костя только сейчас понял, что его бьет мелкий озноб.

– А вы? – спросил Костя.

– Нет необходимости. Мне нужно будет уйти наверх. Я вернусь через сутки, а ты пока почитай вот это. – Она сняла с полки маленькую брошюрку и передала Косте.

– Что это?

– Прочти и поймешь.

– Лия… – Костя положил брошюру на стол. – А что вы здесь едите?

– Пришедшим пищу доставляют курьеры сверху: хлеб, вода и фрукты. В процессе обучения потребность в пище притупляется. Этому обучают специально. А потом, когда человек проходит все стадии обучения, он выполняет обряд ухода в «тори». Правда, это удается лишь малой части находящихся здесь учеников. Этот ритуал способны выполнить сейчас некоторые просветленные в Индии и Тибете. Там это называют «сомати» или «соматхи». Это высшая стадия просветления. Достигнув ее, человек перестает быть человеком в обычном понимании этого слова. Он становится чем-то большим. Тогда пища и вода не нужны. Необходима только постоянно поддерживающаяся температура окружающей среды. Примерно четыре градуса тепла. Как ты понимаешь, здесь это вполне выполнимое условие.

– А зачем нужно это «тори»?

– Чтобы пережить катастрофу человечества. – Лия поправила сбившийся балахон и волосы. – Мне пора. Хлеб в ящике стола, вода в кувшине, туалет у реки. – Она быстро вышла из дома.

Костя вздохнул и подошел к кровати. Через несколько минут он уже был одет в просторную черную одежду. В ней действительно было тепло. Костя взял со стола брошюрку и пролистал страницы. Никакого названия и предисловия не было. Сев на кровать, Костя открыл ее на первой попавшейся странице и углубился в чтение.

«…и выберут люди единое правительство – это будет преддверие воцарения антихриста. Потом начнутся гонения на христиан; когда будут вглубь России уходить эшелоны из городов, надо спешить попасть в число первых, так как многие из тех, кто останутся, погибнут. Наступает царство лжи и зла. Придет время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога, и погибнет куда больше душ, чем во время открытого богоборчества. С одной стороны будут воздвигать кресты и золотить купола, а с другой – настанет царство лжи и зла. Уже наступают времена, когда развращение и упадок нравов молодых достигнет последних пределов. Почти не останется нерастленных. Они будут считать, что все им дозволено для удовлетворения прихотей и похотей, ибо будут видеть свою безнаказанность. Станут собираться в компании, банды, будут воровать, развратничать».

Костя перевернул несколько листов.

«Преподобный Лаврентий Черниговский.

Вот сейчас голосуем, да еще не за одного во всем мире. А если будут голосовать за одного – это уже он самый, и голосовать нельзя. Будет время, когда будут ходить подписывать за одного царя на земле. И будут строго переписывать людей. Когда недействующие и закрытые храмы будут восстанавливать, оборудовать не только снаружи, но и внутри. Купола будут золотить, – как храмов, так и колоколен. Все храмы будут в величайшем благолепии, как никогда, а ходить в те храмы нельзя будет. Тогда и наступит время антихриста. Будет он обучен разным хитростям, и будет давать знамения ложные. Его будет видеть и слышать весь мир одновременно. Кто будет видеть и слышать его богохульную речь, его обещания всех земных благ, тот прельстится и пойдет ему навстречу с поклонением. И увидят его не в церкви, а в каждом доме. В углу, где должны стоять святые иконы, будут стоять обольстительные прилады для прельщения людей. Многие скажут: «Нам нужно смотреть и слушать новости». Вот в новостях-то и явится антихрист. Он своих людей будет «штамповать» печатями. А кто откажется принять ее, будет подвергнут гонениям. Ничего нельзя будет ни купить, ни продать».

«Преподобный Нил Мироточивый.

…Итак, когда он будет налагать печать свою на людей, сердца их будут делаться как бы мертвыми. И будет он делать это якобы для того, чтобы спасать людей от бедствия, ибо имеющим печать будет продаваться хлеб. Многие будут умирать на дорогах. Люди сделаются как хищные птицы, набрасывающиеся на падаль – будут пожирать тела мертвых. Но какие люди будут делать это? Те, которые запечатлены печатью антихриста; христиане, хотя им не будет ни выдаваться, ни продаваться хлеб за неимением ими на себе печати, не станут есть трупы; запечатленные же, несмотря на доступность им хлеба, станут пожирать мертвецов».

Костя отложил брошюрку в сторону и задумался. Странно было читать эти строки. То, что он видел в телескоп и что творится уже сейчас – все это было, оказывается, известно и раньше. Почему же люди ничего не знают об этом? И тут Костя сделал простой и совершенно очевидный вывод: прогресс науки и так называемая свобода во всем, достаток и комфорт отчуждают людей от веры. В современном мире Бог – это деньги. Костя снова открыл книгу.

«Преподобный Амвросий Оптинский.

Наступит время, когда верные чада церкви будут скрываться в пещерах, и только молитвы Божией Матери возымеют власть спасать людей от преследования и смут».

«Святитель Игнатий Брянчанинов.

Антихрист выступит поначалу с готовностью своего покровительства христианам и остальным людям. Большинство христиан, руководствующиеся не духовным разумом Церкви, а плотской мудростью, не увидят этого обмана и признают антихриста Христом, вторично пришедшим на землю. Противники же его сочтутся возмутителями, врагами общественного блага и порядка, подвергнутся прикрытому и открытому преследованию, пыткам и казням».

Костя оторвался от чтения. «Так вот кто такие изгои! – подумал он. – И вот кто такой президент всемирного правительства». Костя поднес брошюрку к глазам.

«Святитель Иоанн Шанхайский.

Антихрист предоставит возможность жизни Церкви, будет разрешать ей богослужения, обещать постройку прекрасных храмов при условии признания его верховным существом и поклонения ему. В то же время будет массовое отпадение от веры, причем изменят ей и многие епископы, и в оправдание будут указывать на блестящее положение церкви. Искание компромисса будет характерным настроением людей. Прямота исповедания исчезнет. Люди будут изощренно оправдывать свое падение, и ласковое зло будет поддерживать такое общее настроение, и в людях будет навык отступления от правды и сладость компромисса и греха.

«Преподобный Ефрем Сирин.

…Много молитв и слез нужно нам, возлюбленные, чтобы кто-либо из нас оказался твердым в искушениях. Ибо такой способ употребит мучитель, что все должны будут носить на себе печать зверя, и в таком только случае можно им будет покупать себе снеди и все потребное; и поставит надзирателей исполнять его повеления. В этом есть злокозненность зверя, ибо начинает он с чрева, чтобы человек, когда приведен будет в крайность недостатком пищи, вынужден был принять печать его не на каком-либо члене тела, но на правой руке, а так же на челе. Не приходите в боязнь. Ибо если кто не будет запечатлен печатию зверя, то не пленится и мечтательными его знамениями. Притом и Господь не отступает от таковых, но просвещает и привлекает их к себе».

Костя закрыл брошюрку. Дальше читать смысла не было. Все было понятно. Печать – это «улитки», надзиратели – это центр отслеживания. Странно. Вроде бы должно было стать страшно от всего прочитанного, но Костя напротив почувствовал облегчение и даже радость от того, что прочел все это. Теперь все стало на свои места. Спать Косте не хотелось. Действительно, все стало ясно, но что-то беспокоило его. Костя никак не мог ухватиться за мысль: что же именно? Он потер виски и тут в его голове созрел вопрос: если индиго могут пережить весь этот кошмар, уйдя в «тори», то как быть тем, кто не может этого сделать? Терпеть издевательства и гонения, голод и холод? Это показалось Косте несправедливым. Он еще долго размышлял над этим и незаметно для себя уснул. Прошло около пяти часов.

Костя открыл глаза. Поначалу он не понял, где находится и, приподнявшись на локте, стал осматриваться по сторонам. За столом сидела Лия. Брошюра лежала перед ней.

– Лия, это вы? – глупо спросил Костя.

– Конечно, я, – спокойно ответила женщина. – Сходи к реке, умойся и будем завтракать.

Костя поднялся с кровати и молча вышел из дома. Вскоре Лия и Костя сидели за столом. Костя ел принесенный Лией хлеб, запивая его водой. На столе стояла ваза с яблоками и грушами. Лия ничего не ела, только смотрела на Костю и улыбалась. Наконец Костя откинулся от стола.

– Ты читал? – спросила Лия.

– Да.

– Что понял?

– В мир идет зло. Человечество присягнет «одному» и подпишет себе смертный приговор.

– Правильный вывод, Костя. Раса людей была наказана за своих предшественников – атлантов и арийцев. Атланты, обладая третьим глазом и имея возможность общаться с Высшими Сферами, и таким образом познавать Логоса, не стали делать этого. Они стали считать богами себя и убедили в этом своих рабов – арийцев на территории Атлантиды. За это они были вынуждены уйти в небытие. Слышал про потоп?

– Что-то краем уха, – Костя пожал плечами.

– А пятую, послепотопную, расу людей Бог практически лишил возможности пользоваться третьим глазом для познания мироздания. Ввел принцип «частичной изоляции». Когда, после потопа, человечество умножилось, у него еще сохранялось видение третьим глазом. На Земле, от Сахалина до Атлантики, в Америке и Африке расцвела ведическая цивилизация. Люди знали Бога, считая себя Его созданиями и детьми. Они ассоциировали Его с солнцем, дающим жизнь всему живому. Но вскоре сакральные знания были утеряны. Волхвы, друиды, ведуны и ведьмы, чтившие единого Бога и несущие Его слово людям, были уничтожены или изгнаны. Им на смену пришли колдуны и маги, обожествлявшие стихии и поклоняющиеся духам. Они стали жрецами различных культов. Появилось многобожие. Третий глаз у людей закрылся. Начали выделяться отдельные нации и народы, чтившие каждая свой пантеон богов. Начались войны и миграции людей. Все перемешалось, в том числе перестал существовать и единый когда-то язык. Люди перестали понимать друг друга. На Земле воцарился хаос. Тогда истинный Бог напомнил о себе. У людей появились религии. В мир стали приходить пророки и, в конце концов, сам Бог в облике человека когда-то пришел к людям. Казалось бы, вот он, причастись к нему. Но большинство людей слепо до сих пор. Трудно верить во что-то или кого-то, не видя это своими глазами. Но Творец всемилостив. Он знал, что придет срок, когда восстанет тот, в чью власть была отдана Земля. Это планетарный дух, которого люди называют Люцифером. Он жаждет власти над людскими душами. И люди, не имея веры, не зная Бога, пойдут за ним. Он хочет быть равным с Богом. Но он может только разрушать, или переделывать сделанное не им, а Бог… Ты понимаешь, что на земле не зря стали рождаться люди, обладающие третьим глазом – люди с аурой цвета индиго? Это шанс выжить, пережить неизбежное. Индиго не нужна вера. Они и так на прямой связи с Всевышним, образно говоря. Значит, принцип «частичной изоляции» с человечества снят.