Текст книги "22 июня: Никакой «внезапности» не было! Как Сталин пропустил удар"

Слово «командарму-16»

До сей поры я цитировал преимущественно тех военачальников, которые накануне войны командовали бригадами, дивизиями и корпусами. Теперь обращусь к книге «Командарм Лукин», авторами которой стали Виктор Муратов и Юлия Городецкая (Лукина) – по-видимому, дочь легендарного военачальника. Первая глава книги называется «Скорый поезд №1». В ней дочь командарма описывает прощание Лукина с семьей на Киевском вокзале в Москве в «июньский день» 1941 года – по-видимому, 13 июня, так как на следующий день в газетах появилось хорошо известное Сообщение (Заявление) ТАСС. Никогда не любивший подобных проводов Михаил Юрьевич в этот раз «сам попросил семью проводить его» (с. 3). «Генерал Лукин, – вспоминает его дочь, – был необычайно возбужден, даже пытался напевать: «Чтоб со скорою победой возвратился ты домой!». Его молодая супруга – Надежда Мефодиевна – «улыбалась, но на душе было тревожно…» «Ты едешь на войну? – прямо спросила она. Гудок паровоза и лязг буферов будто бы помешали ему расслышать ее слова. Вместо ответа он обнял жену:

– Держись, мамуся! Все будет хорошо.

– Ты не ответил мне.

Михаил Федорович поцеловал дочь:

– Береги маму, дочка…» (там же, с. 4—5).

Сразу подскажу читателю, каким образом командарм Лукин оказался на Киевском вокзале 13 июня 1941 года: его 16-я армия, совсем недавно находившаяся в Забайкалье – для защиты Монголии от Японии, – начиная с 26 мая спешно перебрасывалась на Украину (там же, с. 20). Как видим, его домочадцы прекрасно понимали, куда направлялся муж и отец и почему он воодушевленно распевал про «скорую победу»… Кстати, 24 июня – через каких-то десять дней – он уже без надежды на эту самую скорую победу будет говорить бойцам: «Думаю, что на всех хватит этой проклятой войны. Гитлера, конечно, разобьем, но не так скоро…» (там же, с. 31). Командарм оказался прав: его ждали подвиги, раны, плен и ГУЛАГ…

Почему СССР хотел строить «большой флот» в Германии

Разговор о том, насколько «внезапным» оказалось немецкое нападение для советского Военно-Морского Флота, предлагаю начать издалека – с конца 30-х годов. Руслан Иринархов в своей книге «РКВМФ перед грозным испытанием» рассказывает о некоторых действиях командования флота накануне войны. Так, еще «в 1939 году Комитет обороны при СНК СССР по представлению наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова вынес решение о резком сокращении числа строившихся линкоров и тяжелых крейсеров, а 19 октября 1940 года вышло постановление правительства о запрете на закладку новых кораблей этого класса» (с. 196). Казалось бы, вот они, наконец подтвержденные миролюбивые намерения СССР! Советский Союз отказывается от создания флота «больших морей»! Но не будем торопиться… «Чем было вызвано такое решение?» – спрашивает Р. Иринархов. На этот вопрос ответил сам нарком ВМФ Кузнецов: «Когда Гитлер в сентябре 1939 года напал на Польшу, очевидно, следовало сразу решать, как быть дальше с судостроительной программой. Строительство большого флота мы могли продолжать прежними темпами, только будучи совершенно уверены в том, что война начнется нескоро. Коль скоро такой уверенности не было, а ее и не могло быть, дорогостоящую, отнимавшую массу ресурсов программу следовало немедленно свернуть. Мы не внесли такого предложения. Считаю это своей ошибкой» («Накануне», с. 244).

Сожаления Кузнецова звучат несколько странно в свете информации, сообщенной Р. Иринарховым: тот ясно пишет, что именно по представлению наркома ВМФ правительство и приняло такое решение еще в 1939 году. Мало того, на следующей странице своих мемуаров Кузнецов фактически подтверждает сказанное Иринарховым: «Строительство крупных кораблей начало свертываться весной 1940 года… В тот период быстро увеличивалось производство всех видов наземного (!) вооружения – пушек, танков и т. д. Металла и мощностей не хватало. В связи с этим и решили временно прекратить постройку линкоров и тяжелых крейсеров. Коренной пересмотр программы произошел в октябре 1940 года, после чего стали строить лишь подводные лодки и малые надводные корабли – эсминцы, тральщики и т. д…Новые линкоры так и остались на стапелях» («Накануне», с. 245). Получается, что до подписания Пакта Молотова – Риббентропа и гитлеровского нападения на Польшу у Советского правительства и командования флота существовала уверенность в том, что уже заложенные линкоры успеют достроить до начала Большой войны (по словам Кузнецова, процесс строительства кораблей подобного класса в СССР занимал в среднем три-пять лет). А вот после подписания Договора о ненападении такая уверенность практически немедленно испарилась! Выходит, трех мирных лет у Страны Советов больше не просматривалось!

По словам Кузнецова, в Германии программа строительства «большого флота», рассчитанная до 1944 года (кстати, до этого срока у Гитлера и в мыслях не было воевать с Англией и Францией), включала «постройку 10 огромных линкоров, 4 авианосцев, 15 броненосцев (так немцы называли тяжелые крейсера. – Прим. авт.), 49 крейсеров, 248 подводных лодок. Но война разразилась раньше (чем рассчитывал Гитлер! – Прим. авт.), в 1939 году, и фашисты практически ничего не успели сделать для усиления своего флота» («Накануне», с. 274). На самом деле, они, разумеется, успели сделать многое, что и показали тяжелые потери британского флота, понесенные уже в начале войны. Да и советскому флоту Кригсмарине спуску не давали. «Практически ничего» – это по советским меркам… Знаменитый немецкий адмирал-подводник Карл Дениц («Десять лет и двадцать дней») называет похожие, но несколько иные цифры: «Была составлена долгосрочная программа строительства… флота, оформленная в так называемом плане «Z». Этот план предусматривал постройку до 1948 года следующих боевых кораблей: 1) 6 линейных кораблей водоизмещением по 50 000 тонн (помимо «Бисмарка» и «Тирпица»); 2) 8 (позже 12) броненосцев (Panzerschiffe) водоизмещением по 20 000 тонн; <…> 4) значительное количество легких крейсеров; 5) 233 подводных лодки. В январе 1939 года Гитлер утвердил этот план и потребовал выполнения его в течение 6 лет» (с. 47). Прошу обратить внимание на дату окончания программы – 1944 год. До создания «большого флота» и Гитлер, и его генералы с адмиралами даже не помышляли об открытом столкновении с флотами Англии и Франции. «22 июля 1939 года, – пишет Дениц, – главнокомандующий от имени Гитлера сообщил собравшемуся на посыльном судне «Грилле» офицерскому составу подводных сил, что войны с Англией не будет, так как это было бы равнозначно «Finis Germaniae» (там же, с. 51). Эта информация о вполне здравом нежелании «бесноватого» ввязываться в новую мировую войну осенью 1939 года (что могло привести – и привело! – к «концу Германии») подтверждается и другими источниками. Уильям Ширер в своей книге «Взлет и падение III рейха» цитирует дневник командующего германским флотом Эриха Редера: «Сегодня началась война против Англии и Франции, война, которой нам не следовало по прежним заверениям фюрера опасатьсядо 1944 года. Фюрер до последней минуты уверял, что ее удастся избежать, даже если для этого придется отложить решение польского вопроса… Что касается флота, совершенно очевидно, что он не оснащен в такой степени, чтобы вести большую войну против Великобритании… Силы подводного флота еще слишком малы, чтобы оказать решающее влияние на ход войны. Более того, надводный флот настолько уступает британскому по численности и мощи, что, даже если собрать его весь, он сможет лишь продемонстрировать, что моряки умеют погибать с честью…» (с. 640).

Отметим, что грандиозный план германского морского строительства был принят после советского: тот, по словам Кузнецова, был «представлен в правительство в начале 1938 года» («Накануне», с. 238). Советский адмирал не приводит конкретных данных ни о планируемом количестве крупных надводных кораблей, ни о сроках окончания советской программы, зато упоминает, что, скажем, подводных лодок всех категорий планировалось построить 378 – и это вдобавок к уже имевшимся. По словам Кузнецова, «к 1941 году» (то есть еще в 1940 году) в составе советского Военно-Морского Флота имелись 218 субмарин («Накануне», с. 279). Напомню, что немецкая шестилетняя программа «замахнулась» аж на 233 подлодки. На 1 сентября 1939 года весь подводный флот Германии насчитывал 56 единиц, а в «феврале 1941 года в строю осталось всего… 22 подводные лодки» (с. 56 книги Деница). «Это означало, – пишет германский историк Иоахим Хофман в своей книге «Stalin’s War of Extermination.1941—1945», – что Советские Вооруженные Силы обладали бо€льшим флотом подлодок, чем любая другая страна мира, имея в четыре раза больше субмарин, чем у ведущей морской державы – Великобритании» (здесь и далее перевод с английского мой, с. 33). Вдобавок же к этому и так впечатляющему подводному арсеналу (больше, чем у Германии, Англии и Франции, вместе взятых!) планировали построить еще несколько сотен субмарин. Теперь, думаю, понятно выражение Кузнецова по поводу предвоенных усилий немцев – «практически ничего» («Чего тут пить?!»)… Почему я заостряю на этом внимание? А вот почему: «Подводная лодка, – пишет в своих мемуарах гитлеровский адмирал-подводник, – менее всего пригодна для обороны: она очень уязвима в надводном положении (особенно от артиллерийского огня) и вдобавок относительно тихоходна… Но в то же время подводная лодка представляет собой ярко выраженное тактическое наступательное средство» («Десять лет и двадцать дней», с. 18). Иными словами, подлодка начала 40-х – эдакий аналог крейсерского танка БТ на суше или пикирующего бомбардировщика Ju-87 в воздухе. С сильным противником им связываться не с руки, но против уязвимых целей они подходили как нельзя лучше. Такое вот у СССР было «наступательное» миролюбие…

Но вот началась Вторая мировая война, и немцам пришлось принимать трудное решение. Выполнение только что начатого «плана Z» было прекращено. «В сентябре 1939 года, – пишет главный германский подводник, – главнокомандующий ВМС издал приказ, касавшийся кораблестроения. В соответствии с этим приказом программа строительства кораблей мирного времени отменялась. Новая программа при тех же сжатых сроках предусматривала постройку следующих кораблей:

1. Строительство новых подводных лодок различных типов согласно требованиям командующего подводными силами.

2. Продолжение строительства линейных кораблей «Бисмарк» и «Тирпиц», крейсеров «Принц Ойген» и «Зейдлиц», а также авианосца «Цеппелин» (крейсер «Зейдлиц» и авианосец «Граф Цеппелин» так и не вступили в строй. – Прим. авт.).

3. Строительство новых эскадренных миноносцев, больших и малых катерных тральщиков, а также торпедных катеров» («Десять лет и двадцать дней», с. 129).

Итак, немцы поступили вполне логично и законсервировали строительство крупных надводных кораблей (за исключением уже почти достроенных и спущенных на воду). Вместо этого они сконцентрировали усилия на резком увеличении подводного флота, строительстве малых надводных кораблей и производстве наземных вооружений. То есть сделали ровным счетом то же, что и пока не вступивший в Большую войну Советский Союз. Правда, в действиях Сталина и Гитлера имелись и важные отличия…

Современный белорусский историк С. Захаревич в своей книге «Босфорский поход Сталина» приводит весьма интересный факт: оказывается, «в 1939-м СССР хотел купить у Германии не один тяжелый крейсер, а целую эскадру – 1—2 линкора и 3 тяжелых крейсера» (с. 188). Это косвенно подтверждает и тогдашний военно-морской нарком Кузнецов на странице 244 своих мемуаров: «В конце 1939 года в Германии был куплен крейсер «Лютцов» (тяжелый крейсер водоизмещением 14 500 тонн, переименован в «Петропавловск», затем – «Таллин»; так и не был достроен; в ходе войны использовался в качестве плавучей батареи, после войны пущен на слом. – Прим. авт.). Согласно И. Буничу, в 1940 году советский военный атташе вел в Берлине переговоры о покупке тяжелого крейсера «Зейдлиц» («Фатальная ошибка Сталина», с. 409). Уильям Ширер делится еще более интригующей информацией: оказывается, помимо крейсера «Лютцов», Советский Союз должен был получить еще и проектную документацию на самый современный тип линкора – знаменитый «Бисмарк». А кроме этого еще и «тяжелые морские орудия и другое оборудование, а также примерно 30 самолетов новейших марок, в том числе истребители «Мессершмитт-109» и «Мессершмитт-110» и пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-88»… дизельные двигатели, корабли, станки и образцы немецкой артиллерии, танков, взрывчатых веществ, оснащение для ведения химической войны и т. д.» («Взлет и падение III рейха», с. 685).

«Что за чертовщина!» – вполне резонно заметит читатель, только что узнавший из книги Р. Иринархова, что в том же 1939 году правительство СССР «заморозило» программу создания своих собственных линейных кораблей и крейсеров. Что это могло бы значить?.. С. Захаревич на основании приведенной им информации делает следующий неожиданный вывод: «таким образом, в 1939-м Германия для Сталина еще не являлась противником даже в ближайшей перспективе», а «…его главным противником предстояло стать объединенному флоту Антанты» («Босфорский поход Сталина», с. 188).

Осмелюсь оспорить это утверждение: «Становилось уже очевидным, – пишет о кануне начала «Большой войны» адмирал Кузнецов, – что опасность войны в Европе нарастает и что фашистская Германия – наш наиболее вероятный противник. Мне кажется, не случайно именно в это время вышли на экраны сразу получившие большое признание фильмы: «Александр Невский» – о героической борьбе русских людей против тевтонских рыцарей и «Профессор Мамлок» – о звериной сути гитлеровского фашизма» («Накануне», с. 209). Адмирал абсолютно прав: случайно в сталинском СССР делали разве что детишек и «товары народного потребления». Если бы Иосиф Виссарионович действительно решил, что Гитлер теперь «друг навек», то не отдал бы 19 августа 1939 года – еще до подписания московских договоров с Риббентропом и начала Второй мировой – распоряжение о многократном (более чем в два с половиной раза за неполных два года) увеличении сухопутных сил Советского Союза. Хочу сделать одно смелое предположение: если бы С. Захаревичу попались на глаза оба, казалось бы, взаимоисключающих друг друга факта, касавшиеся строительства линкоров и тяжелых крейсеров, то он скорее всего сделал бы несколько иной вывод.

Поясню: по размерам отвлекаемых ресурсов (металл, высококвалифицированные конструкторы, инженеры и рабочие, электроэнергия, подготовка и экипировка команды, «расходные материалы») один-единственный тяжелый крейсер – это приблизительный эквивалент нового оборонного завода, тепловой электростанции или нескольких полностью оснащенных танковых дивизий. Значение для СССР подобных кораблей в ходе войны с Германией было весьма относительным. Это, собственно, показал и весь ход Великой Отечественной: ни один из тяжелых кораблей Красного ВМФ, на которые были потрачены огромные деньги, ни разу не использовался по «прямому назначению» – для борьбы с крупными надводными кораблями противника или нарушения его стратегических морских коммуникаций. В лучшем случае советские крейсера поддерживали своим (не всегда метким) огнем морские десанты. Также они перевозили войска и грузы в осажденные Одессу и Севастополь, а позже осуществляли их эвакуацию. Фактически всю войну они добросовестно (и часто героически) выполняли задачи по поддержке действий сухопутных армий. Никаких самостоятельных задач советский флот «больших морей» не получал и не решал. Линкоры РКВМФ вообще все время стояли на приколе и использовались в качестве плавучих батарей в ходе обороны военно-морских баз – Севастополя и Ленинграда. Там – у причальных стенок – их порой и топили немецкие пикировщики. Действительно же линкоры и тяжелые крейсера на западных морских театрах могли понадобиться Сталину лишь в тот момент, когда речь зашла бы об «освобождении» эксплуатируемого капиталистами рабочего люда Великобритании. На этот случай в советских «шарашках» и самолет удивительный проектировали – стратегический пикирующий бомбардировщик. К слову, такой же странный самолет (и для тех же целей – топить английские линкоры с крейсерами на их базах в Соединенном Королевстве) делали и в Германии. Правда, в отличие от советского, германский проект «бомбардировщика А» практически довели до ума – и получился Не-177 «Грейф» (см. с.120—127 книги Дэвида Дональда «Боевые самолеты Люфтваффе»). Этот же самолет, к слову, предназначался и в качестве носителя германской атомной бомбы (там же).

В общем, тут я с С. Захаревичем полностью согласен: Иосиф Виссарионович прекрасно понимал, «кто в море хозяин». Судя по всему, вождь всех народов имел неплохое представление о Крымской войне XIX века: соответствующее исследование о коварстве англичан – «Крымская война» – написал и опубликовал в 1941—1943 годах неоднократно обласканный вождем советский историк академик Е. Тарле. Эту книгу, кстати, я рекомендую всем любителям российской истории: в ней пытливый читатель сможет найти множество параллелей с современностью. Там и «происки Запада», и «кольцо врагов», и воровство со мздоимством, возведенные в ранг государственной политики, и запуганные соседи, и желчный самодержец, безуспешно борющийся с им же выстроенной косной системой, при которой «наверх» выбираются исключительно тихие ворюги и громкие ничтожества. Хорошо помнил о Крымской войне и, по его собственному признанию, даже готовился в 30-х годах к повторению «крымского» сценария адмирал Кузнецов. Иного рационального объяснения, кроме планировавшейся в течение долгого времени войны с Антантой, нельзя найти и факту превращения Севастополя в неприступную морскую крепость. От кого его собирались защищать с помощью сверхтяжелых орудий – от немцев?.. Но у них в ту пору – когда проектировались и строились мощнейшие форты – и флота практически не было! А если бы таковой и имелся, ему было бы тяжело попасть в Черное море. Он, кстати, там и во время Великой Отечественной отсутствовал… Австрийский историк Эрнст Топиш написал по поводу советского кораблестроения следующее: «Только недавно стало известно, что в качестве составной части военной экспансии Сталин в 1935—1936 годах одобрил программу строительства военного флота, которая была призвана превратить Советский Союз в самую могущественную морскую державу к 1947 году. Этот план был совершенно очевидно направлен против Англии и США, являвшихся оплотом мирового капитализма и служивших главным препятствием на пути Москвы к мировому господству. В качестве операционной базы для этой чудовищной армады понадобилось бы атлантическое побережье Европы. Для достижения Атлантики Германия сначала должна была быть использована как таран против западных держав, а затем отброшена в сторону. Однако германский Вермахт нарушил этот план и не позволил добиться полного успеха в его воплощении» («Stalin’s War of Extermination. 1941—1945», с. 13). В общем, товарищ Сталин действительно не делал особых различий между «освобождением» английских и германских рабочих: они все были одинаково дороги его большому и доброму сердцу. С течением времени он разобрался бы со всеми извергами-эксплуататорами. Но не сразу со всеми – на это бы силенок не хватило даже у могучих РККА и РКВМФ, а по очереди. В этом, собственно, и нужно искать ключ к так называемой советской политике «борьбы за мир», столь усердно претворявшейся в жизнь «самым миролюбивым государством планеты» накануне Второй мировой. Политику эту, к слову, проводили столь хитро, что Большая война началась гораздо раньше, чем рассчитывали все первоначально вступившие в нее государства. И началась без участия СССР, руководство которого тем не менее сознательно подтолкнуло маньяка Гитлера к нападению на Польшу: это я продемонстрирую во второй части данной работы.

Так вот: когда Сталин одной рукой прекращал программу строительства флота «больших морей» в СССР, а другой – заказывал те же линкоры и крейсеры в Германии, то он поступал совершенно логично. С одной стороны, советская военная промышленность могла сосредоточить усилия на создании гораздо более полезного в войне с германцем подводного флота (и так, к слову, немалого) и стремительном наращивании сухопутного потенциала. Все это, напомню, открыто признал и адмирал Кузнецов. Шутка ли – за каких-то два года оснастить тридцать механизированных корпусов, десятки новых стрелковых дивизий, сотни артиллерийских и авиационных полков! С другой же стороны, окажись Гитлер сотоварищи чуть более глупыми, и тогда немецкой промышленности пришлось бы тратить дефицитные ресурсы на строительство линкоров и крейсеров для своего «злейшего друга». Которые, кстати, так или иначе попали бы в руки Сталина в целости и сохранности после предстоявшего вскоре «освобождения» Германии.

В одной из своих книг Виктор Суворов попытался раскрыть загадку огромной интенсивности поставок советского сырья и продовольствия Германии в мае – июне 1941 года. Казалось бы, зачем, зная как минимум с начала апреля о набирающем обороты немецком развертывании на Востоке, Сталин гнал сверхплановые эшелоны с зерном и нефтью своему будущему противнику? Да еще и в ситуации, когда сами немцы откровенно «тянули резину» с ответными поставками… Резун-Суворов пришел к вполне, с моей точки зрения, логичному выводу: таким образом руководство СССР сознательно «загружало» германские железные дороги, ограничивая тем самым и так скромные возможности Вермахта (на тот момент в Германии было меньше паравозов, чем во время Первой мировой войны) по перевозке войск в наиболее важный момент. Но, сказав «А», Владимир Богданович не произнес «Б». Дело в том, что все эти горы сырья, передаваемые Германии, Сталин вполне мог считать «своими»: после внезапного советского удара все эти богатства вновь оказались бы в его руках – вместе с достроенными и недостроенными военными и гражданскими кораблями…

Допускаю также, что самый выдающийся партийный деятель всех времен и народов вполне мог планировать активное участие «освобожденных» гитлеровских моряков и их флота в ударе по другому общему вековому врагу – спрятавшейся на своих островах спесивой Великобритании. В конце концов заставил же Иосиф Виссарионович служить себе ненавидевших его прибалтов, западных украинцев, поляков, румын и болгар! Все они – пусть и без всякого восторга – шли под немецкие пули в 1944—1945 годах в составе либо советских, либо «национальных» соединений и армий. А «благородным» англичанам и «честным» американцам пришлось засунуть свои гордость и принципиальность подальше и согласиться на советизацию Польши (ради защиты которой, напомню, Англия с Францией и вступили в войну) и других восточноевропейских стран, а также выдать на съедение Сталину десятки тысяч казаков-белогвардейцев и членов их семей…

Почему Гитлер все же продал Сталину тяжелый крейсер «Лютцов»? Скорее всего осенью 1939 года «бесноватый» действительно переоценил крепость советско-германской дружбы «против Англии», да и ресурсов, как мы знаем, у немецких судостроителей на все не хватало. Не стоит забывать и о других не очень логичных поступках фюрера: например, когда уже в ходе подготовки к войне с СССР – осенью 1940 года – будущему противнику передавались образцы самых современных танков и самолетов. Мое личное мнение: так проявлялись столь свойственные Гитлеру чрезвычайная самоуверенность, авантюризм и одно весьма пагубное пристрастие – постоянно бросать вызов судьбе. Но вернемся к разговору о том, насколько внезапным оказалось фашистское вторжение для руководства рабоче-крестьянского ВМФ…