Текст книги "Море костей. Из воды сухим не выйти"

Осмотрел оптику. Трещина на линзе такая, что не то что стрелять, целиться через нее было невозможно. Открутил и выкинул к черту.

Двинулся вдоль берега, в сторону одинокого маяка.

Рядом с едва видимой тропой, которая поросла достаточным количеством сорняка начинался длинный лодочный сарай. Заканчивался он там, где начинался колышущийся мрак океана, пестревший от прячущегося за горизонт солнца. Я двинулся вдоль стены из досок, скрепленных металлическими скобами. Окон не было, одна дверь, слегка приоткрыта, внутренняя задвижка неестественно торчала наружу, будто кто – то изнутри выбил ее намеренно. Заглянул внутрь. Снасти, рванные и похожие на паутину. Спасательный круг, сдутый и ненужный. На дощатом полу, там, где должна находится и крепится лодка, лежало тело. Точнее то, что осталось от него со временем. Запах гнили ударил в нос и я невольно прикрыл нижнюю часть лица ладонью, лишь бы не вдыхать эту вонь. Запах смерти.

Я обвернул мертвеца, вытянувшего руки в разные стороны, на которых зияли остатки одежды и плоти, словно перед смертью неизвестный попал под комбайнер: так всё выглядело плохо.

Я прошел вглубь сарая, темного и безжизненного. Вода плескалась у ступенек в воду, у самого пристанища лодки, которой там давно не было. Вместо нее плавали доски, разбухшие от долгого пребывания в воде. Ничего здесь нет. Разруха и смерть. Вышел и направился дальше. Образ мертвеца стоял перед глазами.

Глава вторая

Пьянь

– Ты гребанная пустота. Ты призрак, управляющий куском мяса, одетым на кости. Ты уже мертв, понимаешь?

– Понимаю.

– Как ты можешь кого-то боятся?

– Я не боюсь. Мне пугает другое. Я уже свыкся, что я один. Но ночью я в сонном бреду ищу тебя по кровати. Но тебя там уже несколько лет как нет. Один раз видимо кто – то свыше решил подшутить надо мной, потому что мне показалось, что ночью ты меня обнимала.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь, если ты осознаешь, что меня больше нет?

– Я не знаю.

– Не знаешь?

– Да, черт бы тебя побрал, не знаю! Уйди! Уйди нахрен, говорю! Слышишь?

В ответ тишина.

Опять картинка перед глазами: она стоит в ванной и расчесывает длинные волосы, потом будто ощущает, что я смотрю на нее. Оборачивается. Я хочу подойти ближе, но она показывает ладонью, что нельзя. Потом она шлёт мне воздушный поцелуй и закрывает дверь ванной. Я слышу, как льётся вода. Открываю дверь, а её там нет: просто пустая выбеленная комната. Потом я просыпаюсь с мыслью о том, что даже во сне я её теряю.

Брёл вдоль берега и думал о дочери. Самые ужасные мысли забирались в голову и терзали меня. Я пытался вспомнить про случившееся тогда в переулке, но не мог. Будто память стерли. Помню плачущую Софию, сидящую в углу. Потом темнота, будто электричество выключили. Новые сапоги натерли ноги, и я присел на громадный валун передохнуть. Достал сигарету из пачки, чиркнул спичкой и затянулся. Подумал о выпивке. Потом о том, что случилось и к чему я пришёл. Подумал о телефоне, который был скорее всего с противоположной стороны острова. В тот момент, когда я его прятал – не думал о приливе и отливе. Пытался вспомнить, далеко ли он зарыт от берега, но так и не смог. Всё в тумане.

– Что ты говорил о выпивке? – сказал я в слух самому себе, а в ответ долетел лишь шум океана. Маяк справа обрел очертания, хотя был ещё достаточно далеко. Казалось наверху кто – то стоял. Присмотрелся, но никого не увидел, только потухший прожектор. Со спины – металлическая решетка всё тянулась, вплоть до маяка, потом уходила вглубь острова. Встал, набросил на плечо винтовку и двинулся дальше. Мусор плескался под ногами. По пути я встретил головы, зарытые неизвестно кем в песок. Четверо лиц, синих, как после удушья, торчали из земли, будто капуста на грядке. Редкие волосы, глаза закрыты, кто-то оставил их здесь, чтобы они тут захлебнулись от прибоя. Обошел эту ужасную картину и пошёл дальше в направлении маяка.

Ночь настигла неожиданно. Вместе с ней пришёл и ветер. Брел словно слепой, пытаясь разглядеть что-либо дальше вытянутой руки. Неподалеку шуршала трава, а ветер плескался с волнами и приносил брызги сюда, прямо в лицо. Намок, но не сильно. Шел, смотря под ноги дабы не споткнуться о мусор, принесенный океаном. Остатки ящиков, куски черных плах, какая одежда, напоминающая желе. Несколько грязных полиэтиленовых мешков, а в них неизвестно что. Споткнулся в темноте об один, распахнув его от столкновения случайно ногой. Внутри полуразложившийся труп, уставился на меня, будто возмущенный, что я его потревожил. Отполз загребая песок в сторону, пока мертвец не растаял в непроглядной тьме. Почувствовал что-то под руками. Дерево. Зажег спичку, увидел рядом лежащий кусок лодки, видимо попавшей когда-то в шторм. Оттащил его волоком от берега к камням. Один край конструкции был сух. Наломал с него, сколько смог дров, и разжёг костер. Чувствовал, что зубы стучали. Подтянул к костру влажный кусок обшивки и от него пошёл еле видный пар. Долго грелся. Достал лезвие, найденное на барже и открыл им оставшуюся консерву без этикетки. Опять лососевый паштет. Лучше, чем ничего. Проглотил всё до остатка. Держал руки над костром, подкинул дров, подсохших от тепла танцующего пламени. Задремал ненадолго в жаре огня. Перед тем как уснуть, смотрел вдоль полосы прибоя, смотрел наверх, там, где примерно должна тянуться металлическая решетка. Темно. Видимо пожар ушёл вглубь леса, раз здесь его видно не было. А может я обогнул чертов остров так, что отсюда не было ничего видно.

Согревшись, вновь направился вдоль берега. Курил уже вторую сигарету, вдыхая полной грудью дым, в надежде, что боль уйдет. Уйдет с выкуренным табаком. Увидел до боли знакомое место. От радости аж побежал. Здесь я впервые очнулся, когда попал на Зверофабрику. Место ни капли не изменилось, да меня это и не колышало, здесь, возможно, единственная вещь, которая сможет нас спасти. Нас с дочерью.

Трупы так и лежали в пакетах, не тронутые, забытые всеми. Волны не тронули их, хотя прибой, казалось, доставал до них, окатывал бурлящей пеной. Я искал телефон.

Копался там, где его зарыл. Кажется это то самое место. Или нет? Сейчас я был там, где все это началось. Бесконечные убийства, орда обезумевших врагов. Кому вообще это место нужно? Зачем это всё? Ответа я не знал. Да и кто мне ответит? Голос сумасшедшего в голове? Или стая людоедов на острове?

Старая печь потухла. Горы мешков, лежат пластами, ждут своей участи.

Да хуже им уже не будет, какая к черту учесть.

Раскидал песок, в том месте, которое я едва помнил, но очертания его в мозгу остались – не обнаружил ничего. Сдвинулся на метр в сторону. Снова начал ковыряться в песке, сидя среди мертвецов на берегу. Луна освещала берег достаточно, даже другого источника света и не нужно было. Опять ничего. Я отчаялся. Шорох. Встал, ожидая любого движения. Это просто ветер колышет целлофан. Никого.

– Где ты, черт побери!? Выходи мать твою! – заорал я в темноту берега.

В ответ ничего.

Я вновь вернулся к поискам, изредка отвлекаясь, что бы осмотреться. Пальцами нащупал прямоугольный предмет в пакете. Повезло, ведь еще бы чуть чуть, и я бы сдался. Почти выбился из сил.

Открыл пакет, достал телефон, включил. Маленький экранчик засветился в ладони. Я выбрал номер того, кто может нас вытащить отсюда. Почему я говорю «нас»? Вдруг я уже один, а дочь мертва?

Ты бы почувствовал, если бы ее не стало. Ведь так?

Нажал вызов, но тот сразу сорвался. На дисплее, в верхнем углу экрана ни одного деления. Нет сети, мерцает надпись на дисплее.

– А ты думал, приедут спасатели и вытащат твою старую задницу отсюда? – хихикнул голос в голове.

– Думал, что может хоть здесь повезет, – ударил я телефоном по песку в агонии.

– Смотри, что я тебе нашел, – пропел голос.

– Что?

– Прямо смотри. Вон там.

Я встал и огляделся. Почти у воды лежала бутылка.

– Какой улов, – торжественно объявил голос иного меня.

– Заткнись.

– Ну же. Сейчас самое время. Станет легче, дружище. Сам же знаешь.

Я подошел. Бутылка виски, не початая. Этикетка размокла, но осталась. Поднял, смахнул песок. Ополоснул в воде, на всякий.

– Ну давай, мужик.

– Я хочу.

– Тогда смелее!

– Хочу, потому, что может ты умолкнешь. Хотя б на время.

– Тогда открывай, – ликовал голос.

Я открыл бутылку, отбросил крышку. Пригубил. Огненный вихрь пронесся от языка к желудку. Крепкий, зараза.

Я сел, держа бутылку. Вода почти докатывалась до ног. Луна гипнотизировала. Я сделал еще пару глотков. Уже не жгло, а шло хорошо.

– Наконец – то ты заткнулся, – промолвил я пустому берегу, если не считать трупов запакованных в мешки, словно какой-то продукт переработки.

– Я тут. Я никуда не уходил, – отозвался голос.

– Ты этого хочешь? – вскочил я и присосался у бутылке. – Этого?

– Ага.

– Ну, на! Получай!

Полбутылки ушло за полминуты. Я сел, слегка шатаясь. Снял ботинки и окунул в накатывающие волны грязные ноги. Соль защипала там, где были натоптыши и мозоли, там, где была рана. Я сделал еще пару глотков. Потом еще и еще.

На небе ни звезды. Может, это другая галактика, что отсюда их просто не видно?

Допив бутылку, попытался встать, но ноги подкашивались – алкоголь давал своё. Хоть голос заткнулся, и то ладно. Вторая попытка!

Я поднимаюсь, кидаю пустую емкость в море и падаю мордой в песок.

Пытаюсь подняться, но сил нет. Голова кружится, словно я потерял связь с реальным миром.

– Лорен?

Передо мной сидит жена. Улыбается.

– Прости, – убираю я со своего лица песчинки, все еще лежа на берегу.

– Все хорошо, – слышу я ее голос. – Поспи, милый.

– Хорошо, – отвечаю я, но язык заплетается и речь больше похоже на невнятное мычание.

Смотрю на нее и закрываю глаза. Чувствую, что проваливаюсь в сон, хотя сознание вертится и крутится как волчок.

Мне кажется, что что – то произошло. Будто меня подменили.

* * * *

Очнулся с первыми лучами восходящего солнца. Голова раскалывается, в висках пульсирует. Встал, ища обувь. Один ботинок торчит из песка, другой валяется на боку неподалеку, будто уставший путник.

Поднялся. Ноги ватные. Обулся и взял в руки телефон. Нет связи. Привстал, попробовал нажать вызов в надежде, что еще не все потеряно.

– У них здесь глушилки, – раздалось со спины. Незнакомый голос.

Я повернулся. Лысый, дохлый мужик лет сорока. Помятый и в чем мать родила. Правда причиндалы его прикрывала какая – то повязка. Татуировки по телу, едва видные, словно делали только наброски и бросили это гиблое дело. На шее ошейник смертника.

– Иди, куда шел, – я хрустнул кулаками грозно глянув на него. Не знаю, получилось ли.

– Ладно, папаня. Телефон давай и может я уйду.

– Размечтался.

– Я его выменяю на хавку, а там глядишь и с тобой поделюсь, – отозвался лысый.

– Лучше уйди, и так башка болит, без тебя.

– Никуда я не пойду, мужик, – в его руках сверкнуло лезвие. Что – то типо самодельной заточки.

Он бросился в мою строну. Налетел, пытаясь сбить с ног. Я перекинул его через себя, схватив за летящую на меня руку с заточкой. Лезвие при этом перекочевало в мою руку, а враг грохнулся на спину, сделав благодаря мне, виртуозный кувырок. Я в секунду оказался на нем, будто оседлал лошадь. Заточку направил ему в горло и сделал выпад. Но не тут то было. Лысый успел остановить ее, правда для этого ему пришлось подставить ладонь. Лезвие впилось психу в руку и пронзило ее насквозь. Брызнула кровь. Но он оттянул время своей кончины. Держал заточку ладонью и рукой, при этом я давил на нее сверху со всей силы. Кровь полилась ему в глаза, в рот. Его же кровь. Каждая вена на его шее, лысине, лице – напряглись так, что казалось они сейчас лопнут все разом.

– Сука! – открыл он рот, сопротивляясь.

Я закинул одну свою руку и ударил ладонью по второй, словно забивал гвоздь. Лезвие сдвинулось вниз и почти коснулось кожи на шее врага. Я занес руку вновь, что бы добить лысого, в этот раз окончательно и бесповоротно, вспоров ему глотку.

Лысый умудрился ударить ногой мне по затылку, а даже боюсь представить, как ему пришлось изловчиться, что бы это осуществить. Я растерялся только на секунду, но он уже успел выскользнуть из под меня. При этом он дернул свою руку, распоров ее сбоку, иначе, так быстро он бы никак не смог бы ее вытащить.

Кровь осталась у меня на руках, кровь врага. Лысый уже мчался прочь, вдоль берега, сверкая задницей и придерживая раненную руку другой рукой.

Я хотел рвануть за ним следом, но передумал. Сил и так не было, да еще и голова с похмелья была тяжелой. Я смотрел вслед удаляющейся фигуре.

– Он еще вернется, – заявил странный голос в голове. – На этом острове никто просто так ничего не оставляет.

– Не переживай, я буду ждать, – ответил я самому себе. Поднялся и направился умыться к воде, потому что этот психопат запачкал меня и мою одежду кровью.

Этот псих сказал, что здесь глушилки. Может они специально глушат сигнал?

Нужно было выдвигаться. Дорога, кажется, предстоит не близкая. Но я нутром чувствовал, что дочь жива. Не мог себе это объяснить почему, но я точно знал.

Закурил сигарету, передыхая после стычки. Вскинул рюкзак на плечо, следом закинул винтовку с парой патронов. Хорошо, что рюкзак я оставил не на виду, хотя бы здесь моя пьяная голова что – то сделало верно.

Потом направился к насосной станции. Небольшое сооружение, заброшенное и ненужное. Обвернул его и разглядел вдоль берега вновь плавающие тела, колыхающиеся на волнах. Такое чувство, что все погибшие хотели вплавь смыться отсюда. Чуть дальше тянулась пристань, по краям висели спасательные круги. Пыльные и сдутые. Прошел, оглядывая окрестности. Маленькие домики для отдыха. Сложенные зонты и лежаки. Все грязное, заброшенное. Несколько тел в одно из домиков. Сухие, словно из брезента. Двинулся дальше. Детская площадка расположилась после домов. Качели, горки, доски для качания и всеразличные перекладины. Стая ворон на одной перекладине. Заметив меня, они встрепенулись и улетели в неизвестном направлении. Больше никого. Киоск сладкой ваты. Пустой прилавок, перевернутая касса и оборудование. Перелез внутрь ларька и пошарил за прилавком. Раздобыл бутылку воды. Утолил жажду, оставив немного в емкости на потом. Сразу почувствовал, что голова прошла.

Услышал, как кто – то разговаривает вблизи. Глянул вдоль берега. Никого, кроме дрейфующих мертвецов на поверхности воды. Около моего местоположения засохшая изгородь тянулась параллельно высокому забору, большая часть которого скрывала вода. Перебрался через изгородь, присел. Какой-то мужик растягивал рыбацкую сеть. На голове у него была бандана, сам крепкий, в черной байкерской куртехе. Чуть дальше, у туалетных кабинок и стеллажа для аренды досок доя серфинга, стоял худющий парнишка, лет двадцати отроду. Смолил самокрутку.

– Ну че там, скоро?

– Почти всё. Поможешь поставить? – указал байкер на сеть. Худой парень кивнул и они вместе взявшись, понесли рыболовную сеть к воде.

Контактировать я с ними не стал, метнулся вдоль туалетов, а затем в глубь острова, где расстилался лес. Шум волн остался далеко позади. Как и те двое неизвестных.

Шел по лесу так, словно он был моей стихией: не боялся, двигался уверенно, по едва видимой тропе, на которой следы толи размыл дождь, толи здесь действительно давно никто не проходил. Вдалеке, на севере, завыл волк. Пробрало до костей, но только он смолк и меня отпустило. Лихорадка сразу прошла.

Пройдя около мили вышел снова к берегу. Время шло к вечеру. Нашел на берегу кусок целлофана, поставил две разбухших плахи параллельно друг другу, предварительно выудив их из воды. Сделал некое подобие навеса, потому что казалось, что сейчас начнется дождь. Небеса все чернели и где – то там, где была полуразрушенная постройка на островке, мельтешила кардиограмма молнии.

Положил рюкзак под голову. Винтовку на грудь. Закрыл глаза на мгновение и задремал.

* * * *

Проснулся от вспышки в сумерках. Открыл глаза и увидел летящий лайнер. Он выплыл из темноты небес будто сказочный ящер. Летел прямо на остров, одна турбина полыхала и озаряла всю округу. Самолёт был огромен, и он падал. Я встал с песка, отряхнулся, вылез из под навеса.

Самолет пронесся у меня над головой, турбина отлетела и снесла ограждение где – то наверху, а потом скрылась из виду. Шасси перед этим скользнули по камням, и вся эта громадина улетела со снопом искр вглубь острова, в лес. Гул стоял такой, будто взрывались по округе тысячи бомб. Словно началась третья мировая и я вдруг очутился в эпицентре войны. Первая мысль, которая пришла в голову: там есть еда, теплая одежда. Если там обычные люди – есть и средства связи. Найду телефон, заберусь повыше, на маяк, например, и выберусь отсюда.

– Ты все еще веришь в то, что дело в телефоне? Если так, то ты полный дурак, – пропел голос в голове.

Только останется найти дочь, не слушал я голос. Волнение за неё было, но я помню, что она теперь не ребёнок, хлебнула горя со мной, и крепко стоит на ногах. Заматерела, умеет стрелять, сможет сбежать, спрятаться, если нужно. Она отражение меня. Мое лицо на воде.

– Иди за самолетом, – голос вновь проснулся и звучал отчетливо, будто говоривший стоял рядом. – Весь остров скоро сбежится поживиться к этому самолету.

– Ясен хрен.

– Ты возьмёшь нам выпить, если найдешь на борту алкоголь?

– Да. – Обманул я его.

– Молодец. А если выжившие пассажиры попросят помощи, что ты сделаешь?

– Я не думал об этом. Там могут быть военные. Или вообще не быть никого. У тебя есть какие-то предложения?

– Конечно.

– Поделись.

– Убей их. Всех до одного.

* * * *

София видела вспышку. Такую яркую, будто небеса разверзлись, и сам Зевс спустился с небес, метая во все стороны молнии. Но это был самолёт. Он секунду побыл в небе, так низко, над кронами деревьев, а потом внезапно спикировал вниз, на другом конце острова. София находилась в городе. Она сидела на кресле из которого торчали пружины, а обивка потеряла свой прежний вид. Девочка точила нож, рядом лежал ещё один, изогнутый как бумеранг. На кофейном прозрачном столике лежал пустой револьвер с открытым барабаном в котором зиял лишь один патрон. Комната была полупуста. В углу комод, чернеющий квадрат экрана телевизора, плита с отсутствующими конфорками. Стена в комнате осыпалась, из-за неё виднелся край ванны. Девочка мечтала о ванной, но воды в городе не было, как и света, как и нормальной еды. В городе были только мертвецы. Точнее прах, что от них остался. София была здесь, искала хоть крошки, чтобы поесть, когда орда огнеметчиков прошла через город. Они оставляли везде после себя пепел, обуглившиеся деревья. Все тлело после их ухода. И запах!

Никогда бы София не подумала, что ее будет воротить об одной мысли об этом. Об этом запахе горелого человеческого мяса.

Незнакомцы в костюмах защиты прошли через город и скрылись в долине, где когда-то они ночевали с отцом, когда их настиг Драгович со своей шайкой.

София положила второй нож, убрала точильный камень в рюкзак, найденный у хирурга и выглянула в окно. В этот момент и сверкнуло, когда лайнер появился среди черного неба, минуя тучи, будто выскочивший из портала сказочный дракон.

София сунула револьвер за пазуху. Один патрон, подумала она. Значит один труп.

С каких пор она такой стала? С тех пор когда попав сюда ее жизнь превратилась в ад?

И разве у нее есть сейчас что-то от той, беззаботной жизни школьницы? Если только рюкзак, похожий на ранец, пронеслось в голове.

Отец пойдет к самолету, если он жив. Я бы сделала так же. Потому что там может быть то, что поможет нам выбраться. И, возможно, еда.

Девочка убрала один нож в нагрудный карман, изогнутый закрепила с помощью изоленты на основании ноги. Она много чего смогла раздобыть в этом доме. Много чего, кроме еды. София накинула рюкзак на плечо, перешагнула растрепанное тело с металлическим ошейником ниже подбородка с кровоподтеками, и направилась к лестнице. Руку держала на рукояти револьвера, прежде чем пропасть в темноте комнаты.

* * * *

Двое неизвестных появились в переулке. Они преследовали девочку и мужчину в куртке из синтепона, которая то и дело маячила впереди, проскальзывала под решеткой и вновь удалялась.

Один из догоняющих остановился отдышаться.

– Ты чего блин, побежали! – потянул его за руку гладко выбритый блондин на голову выше его ростом.

– Почему нельзя просто нажать кнопку и выключить всё к херам, что бы мы тут кросс с тобой не сдавали? – стряхнул он пот со лба, откинув в сторону тыльной стороной ладони прядь волос.

– Сам знаешь, мы только выполняем приказы. Ну, ты стой тут, если хочешь, а я пошёл. – второй парень был поменьше, загорелый, волосы собраны в конский хвост. Он достал гладкоствольный пистолет, оборудованный технологией пуль-дротиков. Кратковременный усыпляющий эффект для подопытных. Чем больше попаданий в тело, тем дольше человек будет находиться без сознания.

Блондин прибавил шагу, прилично отстав от напарника. Но мог по слуху разобрать, как тот палил вперёд, обойма на пистолете автоматически уезжала в коробку, укрепленную на запястье, на место ей приходила новая, полная пуль – дротиков. Блондин поспешил вглубь переулка за напарником, минуя мусорные баки и деревянные ящики, прополз под лазом в металлическом ограждении и вынул из-за пояса пистолет, имеющий аналогичную конструкцию, как и у его напарника. Кроме одного, правда. Здесь имелся лазерный прицел – с ним ему легче было попасть в мишень навскидку.

Когда блондин нагнал своего напарника, тот уже сидел на корточках, расстегивая сумку, вытаскивая оборудование. Рядом лежал бородатый мужчина с ножом в животе. Рукоять резака блестела в свете луны.

– Вот и лишний геморрой, дружище.

– Я вижу. Только не надо говорить, что его создал я, – блондин вновь откинул волосы, что бы они не лезли в глаза.

– Просто запланировано всё было не так. Отклонившись от сценария приходиться расхлебывать последствия. – Загорелый парнишка достал предмет, очень похожий на степлер, металлический, полностью литой, с отверстием под руку. Блондин в это время выдернул нож из живота мужчины, распростертого на асфальте. Кровь засочилась из резанной раны, будто из-под протекающего крана. Загорелый покопошился в сумке, достал черный баллон и распылил гель из емкости на резаную рану лежащего человека. Кровь перестала вытекать, запеклась. Он убрал сухие куски с тела рукой и поднёс к коже лежащего металлический предмет, из которого, после нажатия на срезанную рукоять, появилась полоска пламени. Кожный покров сросся в том месте, где загорелый парнишка проводил металлическим предметом. Рана на теле мужчины будто испарилась. Встал и убрал всё в сумку, а блондин в это время поставил в плечо мужчине без сознания укол крошечным шприцом.

– Всё готово, шеф, – сказал блондин в гарнитуру. Напарник смотрел ему в глаза, будто ожидая, что тот передаст дальнейшие указания. Но блондин только кивнул, и они удалились, растворившись в ночи, не проронив больше ни слова. Спустя какое-то время в переулке возникли трое теней. Люди, худые и сутулые. Будто крысы, ищущие чем бы поживиться.

– О, знакомые лица, – улыбнулся беззубый, когда почти наступил на тело в переулке.

– Ага, – оскалился второй, – может и девчонка тут?

– О, Сторм будет рад даже если мы одного притащим.

* * * *

Пока я поднимался на холм, усыпанный валунами, на глаза попадались куски обшивки, стекла, чуть выше, на боку, лежали: всевозможные обломки; вырванное от крушения шасси. Резина на нем расплавилась, едкий дым кружил по округе. Выжженные черные линии избороздили всю округу, составив узор в виде дымящейся паутины.

Забрался там, где падающий лайнер протаранил решетку, и та искорёженная вкопалась от удара в землю почти полностью. Длинная траншея в конце которой валялись обгорелые остатки стальной птицы. Чуть дальше хвост самолета лежал на спуске в лес, опрокинутый на поваленные деревья, которые словно занозы торчали из остатков того, что осталось от корпуса. Иллюминаторы лопнули, словно по каждому из них стреляли из ружья. Нос с остатками крыльев, напоминавших теперь дугу, рухнул дальше, так же прихватив с собой пару десятков деревьев, сорвав с них кроны и оставив лишь голые поваленные скелеты. Кругом стоял словно туман. Непроглядный пар кружил по округе. По правую руку, в примятых кустах, лежали турбины, лопасти которых еще не перестали вращаться, хотя их вырвало с корнем от удара о землю.

Я обошёл искорёженное шасси, пласты обшивки, обломки непонятной формы. Кабина впереди горела и вместе с ней близстоящие деревья. Земля в том месте, где находилась хвостовая часть, теперь напоминала раскаленный ров, словно там поработал ковшом трактор из ада оставив после себя горящую борозду, в которой кипела лава. Ни крика, ни зова о помощи, ни тел людей на земле. Я заглянул в разбитый иллюминатор и в нос ударил только запах горелой пластмассы. Присмотрелся: несколько пассажирских мест пустовали, на остальных, неестественно изогнувшись, сидели мертвецы. Я насчитал восемь трупов. Одна женщина от удара свернулась напополам, так, что ее ноги лежали на спинке сиденья, а скрюченная голова на полу. Один неизвестный тлел в проходе между покосившимися пассажирскими сидениями. Чуть дальше мужчина уткнулся лицом в спинку впереди стоящего кресла так, что оно будто поглотило его, оставив болтаться лишь синие ноги под неестественным углом. Над всем этим раскачивались как маятники кислородные маски. Гора чемоданов, хаотично разбросанных по салону, жуткая картина. И дым, заполонивший всё внутри, плавал словно облако, взад-вперед.

– Есть кто живой?

Тишина в ответ. Где-то искрила проводка. Я повторил вопрос чуть громче, но ответа, как и в первый раз не последовало. Я обошёл хвост вокруг, оказавшись у места надлома, где конструкция не выдержала и рассыпалась на части. Края обшивки напоминали зазубренные лезвия. Я, старясь не вдыхать едкий дым, забрался по обломкам внутрь цилиндра, перешагнул аккуратно распластавшийся труп в проходе, и добрался до конца хвоста. Все мертвы, проверил каждого. Пора найти что-то полезное для себя и сваливать нахрен с места аварии. В мгновение я припомнил голос из сна. Он говорил мне странные вещи от которых пробирало до дрожи. И единственный способ вернуться к суровой реальности – выслушать его, чья речь просачивалась в реальный мир словно из сна. Только так я мог заткнуть это отверстие, из которого звучал голос чревовещателя.

* * * *

– Я хочу помочь тебе, Коннор. Ты в беде, понимаешь? Тебе нужно только послушать меня. Не думай, просто слушай звук моего голоса. Включай радио в своей голове. Слушай радиоголос. Делай, то что он говорит, солдат. Твоя голова – это радио. Мой голос – единственная радиопередача. Ты же знаешь, что произошло, солдат?

Ты сам того не осознавая перешел на сторону дьявола. Посмотри, как твои руки дрожат от гнева, переполняющего твое тело с ног до кончиков пальцев. Ты, словно какое – то бурлящее жерло вулкана, который временно впадал в спячку. Который ждал своего часа. Часа, что бы из жерла хлынула смертельная жижа. На твоих казанках засохла кровь, образовав обширные бордовые наросты. Кулаки всегда были наготове, застывшие в ожидании вновь начать покрываться сгустками крови. И этот момент пришел. В последнее время он наступал так часто, как бы давая понять, что это, видимо, не кончится никогда.

Как гласила надпись в охотничьем домике, когда ты проснулся в ошейнике. «Ты здесь навсегда».

Проклятая дыра, поглотившая столько жизней. Черная, как лужа мазуты, а внутри души тех, кто оказался между адом и неизвестностью. Здесь не искупают грехи, здесь только становятся покойниками. И тебе уже заказан билет. Тебя здесь ждут, Коннор. Я здесь. Здесь и они. Они твоя семья.

Голос, звучащий в голове, будто из глубокого колодца, смолк.

Я знал и понимал, что единственное, что давало сил и лечило душу – моя дочь. Она же не давала мне четкое восприятие реальности, которое иногда как бы плыло, размывалось. Главное, не потерять нить происходящего и не угодить в бездну безумия. Ведь так?

Если я не схожу с ума, так кто этот диктор у меня в голове?

Кем я стану, когда это все закончится? Таким же отморозком, падалью, мечущей в поисках пропитания? Скорее всего я уже в аду, а вокруг лишь дешевые декорации. Думаю, скоро я присоединюсь к тем, кого убил, как сказал голос. Без вариантов. Из земли вырастит лес из рук, костлявые пальцы мертвецов потянуться к моим ногам, чтобы утащить меня вниз навечно. Мертвые ведь всегда тянутся к живым, не правда ли?