Текст книги "Нулёвка"

Глава 8

По прибытии думал на ферму сгонять, забыв, что в армии. Никто не отпустил. Немудрено… Придётся налаживать контакты. В училище у меня была своя сеть осведомителей и информаторов, поставляющих слухи, новости и подписывающих увольнительные в любой день и час. За деньги или другие блага. И здесь наладим… Где наша не пропадала?

Помню, как всё налаживал. Вот времена были! Э-э-э… ну ладно! Если честно, то получилось всё само собой. Дал на лапу одному, за ним потянулись остальные. Слухи разнеслись быстро. Не ожидал… Несколько месяцев, и я стал каким-то пауком, к которому тянулась вереница шептунов. Не понравилось! Мерзкое чувство.

Оказывается, сотник развесил по всем казармам расписание, что, когда и где?! Мы с десятком сегодня должны заниматься физподготовкой с обеда и до заката. И завтра. И послезавтра. Что за фигня? Мне моих старичков по плацу гонять, что ли? Понимаю, ещё работа с луком, мечом. Да-а… Армия! Красить траву скоро будем! Вспомнился фильм «ДМБ» из прошлого! Вот там служба!

– Не беспокойся, Хан. Никто не проверяет, чем заняты солдаты. Всё тип-топ, – махнул рукой Святополк, успокаивая. Суровость законов нивелируется необязательностью их исполнения. Всё как всегда. – Сотник просто зад прикрыл бумажками. Штабисты достали.

– Пойду тогда прогуляюсь по части. Посмотрю, что к чему.

Никто не ответил, увлечённо следя за игрой в покер. Погожий денёк сегодня! Лепота, зажмурился я, выйдя из тёмного помещения на свет. Ноздри раздулись.

– Какао пахнет! Скоро обед… – снова я заговорил сам с собой.

О кузне, штабе, казармах и складе я знал. А вот своя библиотека, зельеварня, свиная ферма, загоны химерологов и закрытый для посещения зал ритуалистики, домики высших офицеров, ну и клуб приятно удивили. Библиотека, жди меня! Но сперва дело! Эх! Грех на душу брать… Но кто, если не я?

– Не раскисай… Только не раскисай, Хан! – Дал я себе пощёчину.

Может, кто забыл про того гада, что избил Мишку? Я нет! Выследил и разузнал: Александр Панкратьев из боярского рода Панкратьевых. Родился нулёвкой, что редкость у родовитых. Сослан родственниками в армию по достижении тринадцати лет, с наказом – не возвращаться, не достигнув достойного уровня силы. Был обвинён в нескольких изнасилованиях и убийствах. Последняя жертва – девушка пятнадцати лет, живущая в посёлке. Сопротивлялась до последнего, за что он сильно попортил ей лицо. Со двора теперь не показывается…

Так как он благородный, а она из смердов, заплатил штраф и всё! Был таков. Убийства не доказаны… Вот с таким человеком мы и имеем дело. Тварь чёрная, не лучше вампиров или пауков.

Смотрели фильм «Ворошиловский стрелок»? Сильное впечатление оставил. Сильное! Молодец дед. Грохнул мажоров за внучку. И я возьму с него пример! Плевать, что мир такой! Я не такой!!!

Первоначально я собирался побить его в отместку, но передумал. Он достоин смерти. И я всё подготовил. Один! Не стоит никого посвящать. Это будет только моя тайна. Никому нельзя доверять! Тем более друзья мысли свои защитить не в состоянии! Какие там тайны?

Дал на лапу каптёрщику, выписавшему увольнительную, за помощь в разборе хлама. В этот же день, как я знал, в Хабаровск собирался вышеописанный индивид. Отдыхать и веселиться. Женщин насиловать, су… «Не получится, дружок! Пора отдавать долги. Сегодня я твой жнец!»

Замерев за углом здания, я ждал. И дождался! Вот он, красавчик. Разоделся как франт, походочка хозяина положения и выражение лица, словно говна нюхнул. С каким удовольствием я зарядил ему в бубен, отправив в нокаут, – вы не представляете! Несомненно, у него были защитные амулеты, только вот и я не дурак. Загодя выпитый эликсир силы демона, кулак, смазанный настойкой щитолома, и кастет из костей гигантской акулы, что имеют неприятные свойства для любого одарённого. Драться честно с этим отребьем я не собирался.

– Ух, тяжёлый, зараза, – причитал я, закинув его в тележку для навоза. Голова его врезалась в борт. Но разве это волнует кого? Не спеша покатил его в сторону своих владений, отвечая на приветствия кивками. Меня здесь уже знают. Морок, и вместо человека у меня там куча гов… Никто не просёк и не интересовался. Качу я удобрения и что? Фермер я! Фермер!

Вот оно, деревце моё медоносное, погладил я тёплый материал. Вытащить приговорённого было делом минуты. Он так и не очнулся, что к лучшему. Ритуал, что я собирался провести, незаконен и лёгок. Бывает и так! Чернуха всегда даётся легко. Сильная жертва, вместилище силы (в моём случае им послужит гнездо пчёл) и заклятие из арсенала ведьмаков, усиленное жертвоприношением, – оно накроет все двести моих гектаров земли. Если не больше. Мне будет поспокойней. Люди будут защищены. Дети будут защищены! Цена в одну чёрную душонку приемлема.

Поймав себя на том, что откладываю неизбежное, я спроецировал фигуру силы, наполнив её первозданным светом, ввёл получившийся знак в дерево, активировав ритуал, и дрожащими руками перерезал горло родовитому. Грязная работёнка. Первое моё убийство! Всего себя заплескал. Он не кричал…

Задуманное прошло не по-писаному! Как всегда. Блин!!! Нет, начало правильное, гнездо приняло жертву, напитавшись силой, став мощным оберегом от зла, пустив волну света во все стороны, но потом стали проявляться призраки, много призраков. Не хватало только мрачной музыки, как в фильмах ужасов.

Вот один из них подошёл вплотную, обдав холодом, потянулся рукой, но передумал, отдёрнув её, и сказал:

– Спасибо тебе, парень, мы отмщены, – расставил точки полупрозрачный силуэт человека с дырой в груди. А то я уже приготовился драпать…

– Век помнить буду, – всплакнула дева в разорванном платье. Утопленница.

Количество жертв этого маньяка было куда больше, чем я думал. Благословив меня и пообещав присматривать за этими землями, они истаяли лёгкой дымкой. Напряжение, не отпускающее меня весь день, ушло. Всё не зря. Благое дело исполнил. Хоть и запятнан теперь. Чем я лучше его? Убийца.

* * *

– Хан! Вампирюг тащат! Пошли, посмотрим, – взял меня на прицеп Серёга. На проходной было не протолкнуться от народа, все желали зрелищ. Я тоже поддался стадному чувству. Ну не дурак? Надо тренироваться, совершенствоваться, а меня на зрелища потянуло…

Закованного в цепи, сплошь исписанного рунами, вели лишь одного. Предводителя. Весь остальной выводок покрошили на месте, развесив их безголовые трупы по окрестностям, в назидание. Только кто их там увидит? В лесу-то? Белки? Военные – это диагноз.

Обычный мужик, ничего примечательного. Ни зубов с локоть. Ни красных брыкал. На лице улыбка. Вёл его главный маг части и… нет, это не тысячник – Халил Агафонович, а сотник, имени которого я не знаю, но с восемью лычками на руке. Усатый. Мощь!!!

– Парни отмщены.

– Это их не вернёт… Гад же только улыбается! – указал я на очевидное.

– Недолго ему осталось…

Кол выточили загодя. Дикость, ё-моё! Ещё и перцем смазали – ёперный театр!

– Да… наверное… – Не стал я смотреть на показательную казнь на плацу. Хватит с меня крови в этом месяце. – Пошли отсюда? – развернулся я в сторону зельеварен. Друг остался. Пойду, поварю лучше. Составчики новые опробую. Всё ещё от хладнокровного убийства разумного не отойду. Кошмары. Холодный пот поутру. Надо расслабиться. И конфеты не радуют.

От многоразовых взяток и подкупов официальных лиц части я отказался. Путь, который мне пришлось пройти в прошлом училище, стал мне претить! Давать взятки? Поощрять крысятничество? Ну его нафиг! Выход подсказал библиотекарь. И какой! Заявление, оформленное по всем правилам, и вуаля: разрешение на проживание и тренировки вне части – в кармане. Греет его лучше батончика с нугой. Вот так!

Говорила мне мама – учись на юриста! Нет – стал моряком. Десять месяцев в море, один на суше. Ни жены, ни детей. Только попугая завёл и бороду отрастил. Эх…

Сегодня большой день. Официальная приёмка дома! Переезжаю туда жить. Свобода, хоть и относительная.

– На бумаге он выглядел меньше, – подумалось мне вслух. – С квартирой не сравнить.

– Усадьба, а не дом, – зацокал мой управляющий в восхищении – Аркадий Иванович. Дворня, включая двух новых охранников, почтительно молчала, раскрыв рты.

Прямоугольная коробка в три этажа из кругляка. Восемьдесят метров на двадцать! И, правда, хоромы. Лифт, как у местных. Вместо окон бойницы и запах свежесрубленного леса. Запах моего нового дома. Иванович, лучше меня знающий план этажей, уже распределил всех по комнатам. Ещё и место осталось! А ведь на ферме сейчас проживает девяносто три человека (из них тридцать семь – это дети).

– Ваши покои, господин! – Почтительно открыл он дверь на третьем этаже. Большая, просторная гостиная, кабинет и спальня. Вся мебель изготовлена плотниками. Добротно, но без изысков. Мне нравится! Французское трюмо – выпендрёж!

– Хорошо! Док для кораблика, я смотрю, тоже стоит, – кивнул я на вид из окна, где виднеется мой дирижаблик, наречённый «Победой».

– Три дня как…

– В остальном как? Конец августа уже. Давненько меня не было, – уселся я в кресло.

– Пчёлы прижились. Мёду дают много, – стал он перечислять гордо все достижения. – Дети принялись цеплять к ним ниточки и гулять по посёлку. Хвастаясь! Как не искусали только? Отшлёпали детишек, больше не помышляют о таком, – подумав, добавил ещё одну подробность: – Гладить поселковым ребятишкам за сладкое давали. Предприниматели, – негодовал он.

– Интересно, – посмеялся я, представив эту картину. Ну-у… негодники!

– В теплицах большой урожай уродился. Как снимем, придётся в несколько ходок на корабле доставлять, – пригладил он куцую бородку. – Девки наши сошлись с местными. Скоро свадьбы гулять будем. Многие хотят у вас работать. Платите хорошо. Не наказываете на пустом месте, – вопросительно глянул он.

– Прежде посмотрю на них. Если без гнили – возьмём. Землицы много, всех пристроим. – М-м… а София?

– Не праздна, боюсь… Ваш друг – Михаил – постарался.

– Так вот почему он мне на глаза старается не попадаться! Руку просил?

– Просил. Она ответила, что разрешение ваше требуется, как батюшки, что принял в свою семью. Такие у них обычаи.

– Семья… – Задумался я. – Значит дам! Ещё что?

– Остальное вы и так знаете. Стадо коров в пятьдесят голов. Отара овец в триста штук. Кроликов не пересчитывали, как и кур. Много. Картошка уродилась на славу.

– Любо. Молодцы. Можешь идти, я с документами поработаю, – кивнул я на стопку бумаг на столе. Договоры со старостой Черняево, школами, Хабаровском и работниками. С частью – на поставку молока и сыра. Всё надо прочесть и завизировать. Секретарь! Нужен секретарь, зарылся я в бумагу. – Завтра в поход. Разведка. Не до того будет. Маршрут сложный.

– Вы поберегите себя там, господин. Как нам без вас? – Поклонился он, затворив за собой дверь.

– Поберегу, – прозвучал голос в тишине комнаты.

* * *

– А, попались!!! – Резко распахнул я дверь в сарай, вспугнув как пичуг Михаила и Софию, целующихся на фоне сена. Покраснели, как помидорки! Так мило! Словно им лет по пятнадцать и их застукали мамка с папкой…

– Прости, батюшка, – стала виниться первая красавица на моём хуторе.

Ох уж эти староверы… Если принял в семью, дал кров и хлеб насущный, значит, старший в семье. Батюшка! И никак иначе! А я ведь на десять лет моложе и на голову ниже!

– Благословляю вас, дети мои. Именем солнца и луны, – стал я дурачиться, подражая монаху, которого видел намедни. Он вещал проповеди на ступенях храма, просвещая обездоленных, калек и незрячих, что попрошайничали на ступенях святого места. Вот только стоило ему заикнуться, что он договорился с гильдией кожевенников и их всех берут на работу, где будут поить, кормить и обеспечат крышей над головой, как толпа вмиг переменилась. Свершилось чудо! Отбросив костыли и прозрев, попрошайки, якобы калечные, наваляли ему так, что он еле дополз своими силами до больницы! Времена разные, а нравы одни.

– Спасибо, – с очень серьёзным видом восприняла София благословление. Я закатил глаза.

Помявшись и переглянувшись с будущим мужем, она продолжила:

– Господин мой, мы месяц не спали, думали, как отблагодарить вас за спасение. И вот! – Протянула она черный вязаный венец – на голову, для поддержания волос. По центру был изображён серебряный единорожек с глазками-пуговками.

Миша пытался не засмеяться, изображая кашель.

– Мы заговаривали его, пели и водили хороводы, пытаясь напитать его своим счастьем, – вновь засмущалась она. – Как нас учили матери, а их – их матери.

Я не Миша. И к таким вещам отношусь очень даже серьёзно. До сих пор помню историю старухи Папендук, из тупика гончаров, что в Староместе. Её внучка, солнышко пятилетнее, извернулась из объятий бабушки и выбежала под ноги дочки богатейшего на тот момент человека города, сбив свою ровесницу с ног. Та заплакала… По приказу родителей солнышко зарубили на месте! Последнее, что осталось у старушки в жизни. Последнее… Чума унесла остальное ещё раньше. Я стоял в сторонке и смотрел. Мне было девять.

И тогда она прокляла… Так прокляла, что эту историю запретили печатать в газетах, вычеркнув из истории города. Ни капли силы не было использовано! Одни слова старой, беззубой старухи:

– Пусть же вас настигнет кара небесная, в стократ ужаснее настигшей меня, – сказала она, прежде чем умереть от остановки сердца.

Кто воспримет такое серьёзно? Вот и они пропустили мимо ушей. А зря! На следующий день из особняка семьи не вышел никто. Стражники, зашедшие внутрь, выбежали оттуда белые как мел. Будто сама смерть гналась за ними. Дом, в котором стены, пол и потолок были залиты кровью, сожгли. Тел не было… Никто не найден и по сей день. Такая она – сила женской молитвы, которую не стоит недооценивать! Сила любви.

– Спасибо вам, – с благодарностью принял я повязку, надев её на голову. Волосы, что я отрастил до плеч, расправились сами собой.

Миша вновь закашлялся.

Глава 9

Отступление 5

– Наш пострел везде поспел… В медные пояса метит? – заметил тысячник.

– Похоже… – протянул его помощник, пригубив коньячку. – Прав пояс купеческий даёт немало: можно купить землицу у родов не в аренду, а в собственность или обратиться напрямую к наместнику императора в регионе. И масса других, крайне полезных поблажек. Не благородный, но близко. Когда там четвёртый ранг? А поясок – вот он!

– Не думал никогда о таком. Торговать? Не-е… С мечом сподручней, – погладил тысячник рукоять с любовью.

– Напомнить тебе времена, когда мы кашей питались без масла? Это сейчас о-го-го!

– Не надо. Я помню, – обратил взор в окно глава гарнизона, что и сам когда-то окончил училище и голодал в интернате.

* * *

– Лови ГАДА!!! Держи, держи – загоняй, – визжали полуголые девчонки. Зажали они меня в угол!

Ух! Что происходит? Сейчас всё объясню!

– Не уйдёшь! – чуть не схватила меня самая быстроногая. На китаяночку похожа.

Нарвал я понимаешь веников – берёзка и можжевельник – и пошёл в баню. Всегда мечтал попариться! Столько слышал об этом, но сам никогда не был. Говорят, там заново рождаешься! Словно крылья отрастают. Ни в интернате, ни в училище это не практиковалось. Как это? Дать грязи выйти самой – с потом, а не бултыхаться в ванне! Не положено! А хотелось… Мечты сбываются! Да, сбываются…

В прошлой жизни же здоровье не позволяло… На даче лишь грядки копал, бабушке помогая, да дрова рубил. А сорняки! Бог, прокляни того, кто придумал садоводческие товарищества!!!

Нашёл, понимаешь, на территории части сруб, иду такой весёлый, отмахиваюсь от комаров, не обращая внимания на надписи. Была же! Была большая буква «Ж»!!! Как я проморгал?! Что за тупой дикарь? Говорили ведь воспитатели в детстве – смотри по сторонам, Хан. Не зевай. Вечно я на экскурсиях забредал не туда, что не удивительно. Память о прошлом проснулась, и всё стало по-другому. Везде свой длинный нос совал, поначалу.

Захожу я, значит, в предбанник, разделся догола и кваску хватанул.

– Хорошо пошло, – стёр я тыльной стороной ладони усы. После хватанув ещё раз.

– Ещё лучше! – Совсем я спятил, выхлебав полтора литра.

Нет бы обратить внимание на обилие женских тряпок, кружева. Нет! Попёрся в парилочку – голяком! Отпираю дверь, а там: ведьмачки наши, шлёпают друг дружку по попкам, играются – лани длинноногие. И хихикают! М-м-м… А на загорелом теле выделяются беленькие треугольники (в трусиках загорали, подметил я). Глаз не отвести! Черноокая как повернётся посмотреть сквозь пар, кто это зашёл? И тут:

– А-А-А… а-а-а… – Визги! Крики! Вопли!

Я одежду хвать и на выход. Пятки мои так и сверкали! Вот и бегаю теперь голышом перед солдатами на плацу, а девки за мной! И когда только одеться успели? У них же сто одёжек?

– Так, мужики! – Удалось мне скрыться от разгневанных фурий. – Всё к походу готово? – запыхаясь, спросил я

– Да, собрались. – Кивнул на вещмешки Святополк. – Хоть сейчас выступай.

– Отлично. Я передумал. Идём немедля!!! – Подскочил я к окну, отодвинув занавеску и посматривая на улицу глазком.

– Гостомысла ещё нет. В чепок за сигаретами побежал, – уточнил он информацию.

– Догонит, – отрезал я.

Тут заскакивает потеряшка и выдаёт:

– Там девушки такие, – изобразил он гитару руками. Очень крутую гитару! Электрическую! – Ищут нашу казарму. В платьях цветастых в обтяжку! Прямо на сырое тело надели, всё просвечивает! – закончил он в восхищении, облизываясь. И жамкая в воздухе руками, будто шары сжимал.

– Вперёд! – Повёл я отряд на разведку, ежесекундно оглядываясь. – Ко мне на ферму заскочим по дороге. Еды захватим – и в путь!

Если бы солдаты прислушались к бормотанию своего командира, то услышали:

– Больше никогда не пойду в баню. Заново родился. Как же… Никогда, – сплюнул я на дорогу.

* * *

– Может, мимо пройдём? – со страхом в голосе спросил меня мой заместитель, пока я сверялся с картой. Когда они уже свои заячьи сердца в кулак возьмут? Так и будут всего пугаться, что ли?

Всё лето маршруты разведывали, а этого места нет. Нет! Как так? Тёмный зев пещеры с краю знакомой сопки. Тьма там аж клубилась, бурлила. И страх. Да-а-а… страх, что волнами расходился от этого места. Всё живое вокруг словно вымерло. Ни мышки-полёвки, ни воробья с синичкой. Трава вокруг пожухла… Нечистым духом пахнет! Как же стрёмно! Я тоже не железный!

– Нас, конечно, послали жечь термитники пауков, но и от других обязанностей не освобождали. Главная из них – защита граждан по ту сторону реки. От страхов настоящих и мнимых. Угроз – прямых и косвенных! Не забывайте об этом! – пришлось прикрикнуть.

Свернув карту, я постоял, покусывая губу, и продолжил. Чего тянуть-то?

– Вещи лишние здесь оставьте. Пойдем налегке. Оружие приготовить. Богдан! Ты остаёшься. Если не вернёмся к закату – возвращайся. Доложись.

– И помяни! – Вылез шутник. Василий. Как всегда.

– Факелы, – заикнулся Путята.

– Точно! Забыл, что вы в темноте не видите, – повинился я, дав указание. – Маловато опыта, маловато…

Шаги гулко отдавались от стен, создавая своеобразное эхо. Казалось, в тёмных углах, до которых не доставал свет живого огня, шептались тени! Мороз по коже. Шли все издёрганные! Уровень пола постепенно снижался, уводя нас всё дальше в недра земли. Если так дело пойдёт, то чудь белоглазую встретим! Или гремлинов, не к ночи будут помянуты. Сердце отбивало ритм барабаном!

Мелькнула искорка. Ещё одна. Ещё… Светлячки! Сотни! Тысячи светлячков. В воздухе, на стенах и потолке. Везде вокруг! Факелы стали не нужны. Живые огоньки стали водить хороводы вокруг нас, лезя прямо в глаза. Щекотать. Что за насекомые безмозглые? – отплёвывался я.

– Запах?! Запах чувствуете?! – страшным шепотом спросил Гостомысл. – Тухлятиной тянет…

– Тленом пахнет!

– Клопами! – разбушевались мужики, перебивая друг друга.

– А ну цыц!!! – заткнул я их. – Для каждого запах свой. Я чую кровь.

– Что же это? – поинтересовался Святополк, дрожа всем телом.

– Погань!

За этим откровением последовало молчание. Никто не знал, что это или кто.

– Полуразумное существо, что живёт в глубинах Земли-матушки! Славится тем, что испускает запахи любых видов! Каждый чует своё. Могут как отпугивать, так и привлекать жертв. Сейчас оно пытается нас отогнать, – заметил я. – Всеядно. Внешне – бесформенная туша в виде желе розового цвета. Класс опасности – четвёртый!

– Такое опасное? Выше только короли личей да драконы костяные! Вампиры!

– Оно разносит болезни. Чума, холера и что пострашней… Выбирается на поверхность раз в пятьдесят лет, откладывать яйца. Потомство своё. Если вылупятся – считай каюк! Дети как раз и дышат смесью этих штаммов. В прямом смысле дышат смертью. Питательный бульончик такой, – усмехнулся я криво. – Нужно добраться до кладки и выжечь всё! И пепла чтоб не осталось!

– А мы не заразимся? Близко же подойти придётся, – заглядывают они мне в глаза. Боятся. А кто бы нет? Только дураки ничего не боятся!

Я смолчал. Что говорить-то? Да, такое возможно! Дух и так упал, но угрозу всё равно надо устранить, иначе погибнут тысячи! Как определить ценность жизни? Могу ли я послать их на смерть? Я не знал ответы на эти вопросы. Делал то, что подсказывало сердце. И тут оно пропустило удар!

Проморгали. Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! Иллитиды, сука!!! Мастера разума. Хиленькие телом, но головастые. С арбуз тыковки! Их удар был страшен… Вся моя команда полегла как подкошенная, истекая на полу кровью: из глаз, носа, ушей. Думаю, и выжили-то только благодаря зельям, что выпили загодя. Спускаться в неизведанные глубины, полагаясь лишь на свои возможности, – тупость! Я, может, и наивен, но совсем не дурак! Всем выдал по порции.

Погань пришла не размножаться, она под управлением этих тварей, понял я. Излюбленная их тактика – подобраться к поселению, заразив всех падучей болезнью, и повязать тёпленьких. Защищаться-то некому. Все слегли! Какие же они!..

Меня не достали. Куда им? Теорию я подтянул и, считай, уже на седьмой ранге, когда как нападающие – а это по ощущениям двойка особей – пятёрочки. Оставив парней – сейчас нужно разобраться с основной проблемой, – я стал спускаться ещё ниже. Там, где ощущаются открывшиеся твари. Отростки на голове уродов позволяют им атаковать на расстоянии одного-двух километров… Как никогда пожелал себе хобот! Людям это недоступно. Мы можем лишь читать мысли и бить по разуму, наложив при этом руки. Память менять, лечить психозы. Но метр расстояния – непреодолимая преграда!

Это не тупые животные! Закрылись так, что я всё проморгал.

– Парни! Простите… – На грани слышимости сказал я, идя мстить. – Только выживите, только… только…

Единственно, что хорошо, слабаки без своих рабов, что носят их, готовят, убирают и защищают. Их и ребёнок скрутит! Что я и продемонстрировал, пробив им грудины насквозь. Руки по локоть в крови – это не только такое выражение. Бледные поганки, посмевшие тронуть моих людей!!! Обычно эти без десятка охранников за пределы поселений не выходят. Молодые, видимо, совсем без голов! Из золотой молодёжи, что ли? Думали невольников набрать, поднявшись в иерархии своей порочной?

– Не преуспели, – позлорадствовал я над трупами врагов. Погань же, потеряв поводок, скрылась со скоростью света. Откладывать яйца она не собиралась… – Головы я прихватил. Хорошо смотреться будут рядом с жабьей!

* * *

– Мир тебе, Василий! Прах к праху, – кинул я ком земли на могилку. – Не земноводное, так иллити свели в могилу. По глупости умер.

– Мир, – плакали все мои бойцы, не скрывая слёз и держась за головы, разрывающиеся от адской боли. Терпели, как могли.

Три дня прошло с того… Мужики только-только вставать стали, перестав ходить под себя, как Василий отошёл.

– Пусть он переродится в лучшем мире, – зашептал я. – Слишком сильны были повреждения. Сделал всё, что мог. Я маг, а не волшебник! У остальных тоже не сахар… Головные боли, тошнота и головокружение сами не пройдут. Об уровне страховки солдат я говорил? Придётся всё самим!

Соберу трав. Сварю снадобья. А что не найду, то куплю. Ребят не оставлю! Все пойдут на поправку. Я не я буду!

Отмеченные на карте термитники мы сожгли ранее – составом алхимического напалма, что готовили зельевары части на протяжении года, с прошлого нашествия. Сложная штука. И правду говорят – гори всё синим пламенем! Так и было. Синюшный огонь поглощал многоэтажки пауков за пару минут. Визгу было… Паутины набрал опять же! Везде нужно искать хорошие стороны! Иначе с нашей жизнью будешь ходить с постным лицом вечно.

Пора и честь знать. Дело сделано. Середина сентября как-никак! Пока вернёмся – октябрь наступит. Передвигаться мы можем лишь по-черепашьи. Ничего… Отлежимся! Тем более праздник скоро. Мой день рождения! Двадцать седьмое октября. Улыбки и смех лечат лучше всяких снадобий. Доказано! Ну-у-у… кем-то доказано… вроде…

* * *

Наше возвращение было омрачено. Обнялся с Мишкой. С Серёгой. Отчитался сотнику и, оплатив мужикам курс зелий, занялся фермой. Нужно отдохнуть! Лучший отдых – смена деятельности. Или эта моральная усталость меня доконает! Прокручивал в голове, что произошло, и не находил ошибок. Всё по-писаному. Засады в девяноста процентах случаев бывают удачны. А это была именно она.

Урожай собран, доставлю в Хабаровск первым делом. Расторгуюсь. Дирижаблик мой опять же застоялся! Всё! Медный пояс ждёт… Зима на дворе практически. Выходов в лес до весны не планируется. Буду тренироваться, торговать и наслаждаться жизнью. И думать, много думать. Тяжело терять соратников…

Ах да, забыл! Меня же девочки поймали! Хорошо, некоторое время после смерти Василия прошло, а то бы нагрубил. А так – стоял спокойно, пока они меня раздевали, прижав к стене. Пять девчуль на меня одного! Мила и говорит:

– Ты нас голыми видел, охальник! И по попе меня шлёпнул! Сейчас сам познаешь, каково это! – Стягивала она мои штаны, пока китаянка освобождала от футболки. Вот стою я перед ними в одних труселях, а они жмутся. Не решаются дальше зайти. Решил помочь. Стянул трусы. Ох, и взвизгнули они, убегая, повторяя своё – охальник! Настроение мне подняли. Спасибо.