Текст книги "На Темзе всегда клюёт"

На Темзе всегда клюёт
Андрей Мошанов

К 100 летию

Великой Октябрьской

революции

© Андрей Мошанов, 2017

ISBN 978-5-4485-6410-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Консьерж внимательно посмотрел на монитор и нажал кнопку. Тяжелые дубовые двери лондонского клуба распахнулись перед пожилым мужчиной и, как только он прошёл в просторный вестибюль, сразу же закрылись за его спиной.

– Добрый день, мистер Пэрри!

– Добрый день, Алан!

– Как надолго Вы остановитесь сегодня?

– На всю неделю, до пятницы

– Вот ключ от вашей комнаты. Удачного дня, мистер Пэрри!

Майкл Пэрри поднялся в свой номер на третьем этаже. Бросив на кушетку свой дорожный чемоданчик, нетерпеливо скинул с себя одежду и направился прямиком в душ, чтобы смыть с себя железнодорожную пыль. Несколько раз в месяц он проделывал этот двухчасовой путь в вагоне первого класса Virgin Trains, приезжая утренним поездом из своего городка Derby на лондонский вокзал St. Pancras. Затем, запрыгнув в черный кэб на стоянке такси, уже через двадцать минут появлялся в клубe и приступал к делам, не теряя ни одной минуты.

Приближался день официального приёма и обеда, который Майкл организовывал в клубе по просьбе своих русских друзей. Нужно было крепко поразмыслить о том, как на этом по-хорошему заработать. Шанс был действительно уникальный. Неделя предстояла быть интенсивной, необходимо было встретиться и отобедать с несколькими очень важными персонами, которым отводилась ключевая роль свадебных генералов на будущем вечере и ввести их в курс дела. За многие годы проведения подобных светских раутов такие брифинги стали неотъемлемой частью подготовки. Все детали и мельчайшие подробности предстоящих вечеров получали самое тщательное внимание и проработку, импровизации были категорически запрещены, и даже план рассадки гостей имел два-три варианта на случай неожиданного неучастия ключевых фигур.

Он был великим мастером собирать полные залы и умел обеспечить присутствие нужных людей. Хороший режиссер всегда имеет свою массовку и не надеется на случайных прохожих или студентов из ближайшего захолустного городка, где приходится снимать самые важные батальные сцены фильма претендующего на Оскар. В его игре нужны были породистые и фактурные типажи. Для этого необходимо было проводить определённую cелекцию.

Массовку Майкла составляли люди отчаянно стремящиеся попасть в его круг. Они терпеливо стояли в очереди на листе ожидания возбуждённые однажды открывшейся возможностью приобщиться к вожделенным атрибутам английской аристократии, например, сфотографироваться во фраке и котелке в королевской ложе на скачках в Аскотте, или присутствовать на приеме у королевской особы в образе настоящего английского джентльмена, или чего-нибудь такого же сладкого в этом роде, о чём мечталось в детстве, когда мама перед сном читала сказки про принцев и принцесс. И не было более благодарных пассажиров чем те stand-by, которым удалось сесть на этот рейс в последнюю минуту, да ещё и практически даром. Облагодетельствованные клиенты играли свои роли наиболее искренне и естественно, а их лица светились особым респектом к Майклу, когда тот как пантера двигался на своих мягких лапках сквозь толщу черных деревьев, образованную джунглями одноликих людей в одинаковых строгих смокингах.

Клуб Королевских Артиллеристов был одним из тех столичных аристократических закрытых заведений, которые исторически служили для многих английских мужчин своего рода вторым домом. В таких клубах можно было ужинать, обедать, ночевать не хуже чем в любом четырех-пяти звездочном отеле, и потратить при этом втрое меньшую сумму. Для молодых офицеров, переезжавших в Лондон экономия была совсем не маловажным фактором. Многие из них иногда задерживались в клубе на многие месяцы, пока не собирались с силами, чтобы купить или начать снимать подходящую квартиру в городе.

Членом этого клуба мог стать мужчина преимущественно из семьи военных-артиллеристов, однако в последние годы его двери стали открываться и перед гражданскими. Согласно не так давно изменённому уставу клуба, те попадали сюда по рекомендации двух поручителей, постоянных членов клуба не менее чем с десятилетним стажем. Кандидаты платили солидный вступительный взнос, ждали ещё какое-то время, участвовали в череде благотворительных вечеринок и наконец, отдав ещё некоторую сумму на завершающем аукционе в помощь реконструкции и ренновации клуба и, таким образом продемонстрировав свою полную лояльность к заведенным процедурам, продвигались вперёд по этой нескончаемой очереди. В конечном итоге, получив заветное членство, они начинали с лихвой пользоваться теми благами и привилегиями, словно спешили наверстать упущенное.

Артиллеристы были не единственными из военных, которые имели свой лондонский хаб. Такие же клубы имели моряки, гвардейцы, лётчики, а кроме них имелось ещё десятка два аристократических клубов по самым различным интересам образованных лет двести – триста тому назад.

Появление английских клубов, большинство из которых ассоциируются с районами Mayfair и Pall Mall, есть уникальный пример многовекового маркетинга, того как был создан этот особый стиль лондонской жизни, неотьемлемый для каждого аристократа брэнд эксклюзивности, необходимый атрибут каждого успешного бизнесмена.

Достоверно не известно как и когда появился первый английский клуб джентльменов. Лавры первенства приписывают то первым мореплавателям, таким как Уолт Райли, собиравшим в лондонских трактирах большой круг неизменных слушателей их рассказов, то оксфордским студентам, которые вопреки королевскому запрету пить кофе (диковинку того времени) постепенно превратили эту церемонию в особый шик в своей закрытой компании. Кто-то первый сравнил своё тесное братство единомышленников с клюшками для игры в гольф (clubs), которые носили плотной пачкой в узкой длинной сумке. С его лёгкой руки родилось слово clubbing, которое удивительно точно давало характеристику этому явлению объединяться по интересам в эксклюзивные сообщества и которое стало со временем частью английского менталитета и культуры общаться вне рамок государственных учреждений. Казалось, что от соблазна примерить на себя новомодный тренд не смог устоять никто. Лондон накрыла лавина всевозможных объединений называвших себя клубами и организованных по самым разным принципам и поводам, включая откровенный эпатаж, кутёж, дебош, вызов общественным устоям и морали. Аристократы забавлялись грубоватыми розыгрышами, а их первые клубы отличались разной степенью жестокости своих шуток, что некоторое время даже считалось верхом остроумия. Клуб неудачников брал в свои члены только тех, кто хоть однажды был объявлен банкротом. Клуб грубиянов отличался показным хамством, злословием и более жёсткими проказами. Клуб безобразных объединял людей соответствующей внешности, но всё таки готовых пошутить над собой. Клуб непосед развлекался тем, что перевешивал вывески трактиров с одного на другой, чтобы запутать путников.

Так или иначе, пережив такие курьёзы и стряхнув с себя все нелепости, клубное движение по-настоящему охватило английскую аристократию, а также всех, кто страстно желал быть на неё похожими. Аристократы больше не стремились выделиться чем-то абсурдным на фоне малоинтересной городской толпы и предпочитали отгородиться за дверями своих эксклюзивных клубов от напора первых удачливых бизнесменов и безродных, но успешных торговцев. Те, в свою очередь, хотели встать на одну ступеньку с лордами и сэрами. В новых клубах прекрасно уживались и те и другие, и от такого смешения титулованных бездельников и быстро растущей бизнес-элиты какое-то время выигрывали все, но скоро клубное буйство длившееся около века тихо пошло на спад. Число клубов сократилось в разы, а оставшиеся заведения превратились в элитарные монастыри, за чьими стенами в среде себе подобных можно было не бояться показаться тем, кем ты был на самом деле. Эксклюзивность выросла в цене, да так, что стала торговаться лучше любых акций Лондонской биржи.

Именно так всё и обстояло в Клубе Артиллеристов. Одной из основных привилегией его членства была возможность приглашать в свой клуб на любой торжественный обед или ужин до пяти гостей (по размеру самого большого обеденного стола). Этот лимит медленно, но верно увеличивался стараниями каждого следующего председателя, который выносил это предложение на ежегодное собрание членов, обосновывая его необходимостью наполнять резервный фонд клуба. У всех на памяти был свеж тот случай, когда клуб едва не лишился своего здания, того самого пяти-этажного здания в Mayfair подаренного ему в 1824 году его основателем генералом Сэром Рэдингом. Tогда один из его председателей, будучи человеком военным, привыкшим полагаться только на силу своего громового голоса и имевшим слабое представление о финансовом менеджменте, поставил клуб на грань банкротства всего за один год своего руководства.

Майкл никогда не был военным, но однажды, удачно оказавшись в нужное время в нужном месте, стал членом этого заведения… гениально, изящно и совершенно бесплатно.

Глава 2

Молодцеватый Александр, которому свалилась на голову папино многомиллионное наследство и его компания «Союзспецконтракт», как застоявшийся конь бил нетерпеливо копытом, стараясь изо всех сил продемонстрировать своим партнёрам и cовету директоров новый операционный уровень бизнеса связанный с его приходом в руководство. В последние годы папа сильно сдал и управлял компанией по-стариковски, по-доброму и очень неагрессивно. Он как будто ждал того дня, когда сын достаточно покрутится среди нужных людей, повзрослеет и получит свой МБА в London School of Business, чтобы можно было переложить на него груз, который становился всё более непосильным. Он втайне радовался своей прозорливости, когда в своё время, пользуясь своими обширными связями, смог протолкнуть сына в первую появившуюся в Москве Академию Управления и обеспечить ему хороший старт и полезные знакомства в среде таких же счастливчиков собиравшихся стать управленцами той самой неуправляемой страны.

Александр собирался дать всем чётко понять, что будет воплощать всё задуманное и не потерпит возражений ни от каких миноритарных акционеров. Хотелось начать с чего-то очень особенного, например, с Лондона, использовать давние папины знакомства и сразить всех наповал своей близостью с королевской особой, ну в худшем случае с каким-нибудь лордом или, на худой конец, с маркизом. Взлететь и посмотреть на всех сверху или, как любила шутить Алёна, жена Александра, послать всем серьёзный сигнал с высоты птичьего помёта.

В молодости она успешно занималась волейболом и даже приглашалась в сборную команду страны, а её полупохабные шуточки ещё долгое время выдавали пролетарское происхождение, указывая на бурно проведенные детство и юность в спортивных лагерях и тренировочных центрах. Прекрасно сложеная фигура и длинные ноги долгое время давали ей фору, особенно, когда она не спешила открыть свой рот, многозначительно молчала и не торопилась высказывать своё мнение там, где её об этом никто не просил. Она быстро поняла, что устный русский язык не входит в число её козырных активов, и, очень серьёзно поработав над собой, скорректировала своё поведение на людях. В один из таких моментов отец Александра размяк и принял выбор сына.

Bопрос привлечения в компанию английских инвесторов представлялся практически решённым. Многочисленные знакомства, унаследованные от отца, проработавшего многие годы в торгпредстве в Лондоне, казались железобетонной основой для любого финансового роста и обрекали самого ленивого на успех. В России далеко не у всех были такие возможности, а в секторе горнодобычи их вообще не было ни у кого.

Александр помнил с какой лёгкостью (как казалось тогда всем) его отец в конце 80-х нырнул в капиталистическую неизвестность и вынырнул одним из первых пост-советских миллионеров. Столичные газеты, которые ещё долго не могли расстаться с совковыми клише, с удовольствием перемывали ему косточки, смакуя на своих страницах подробности уплаченных им ввозных пошлин и налога на прибыль, итоговая сумма которой легко вычислялась в уме любого человека знакомого с азами математики. Александр часто спрашивал себя позже и не находил ответа: зачем отец заплатил с первой прибыли даже партийные взносы? Тогда всем было уже понятно, что страна катилось под откос и можно этого было не делать, но его отец всегда выполнял все правила и взятые обязательства. В этом была его слабость, как считали многие, а скорее всего этом была его сила.

Это было странное время, когда коммерческий успех был всего лишь вопросом старых снабженческих или партийных связей и подразумевал наличие у предпринимателя только одной инициативы – согласовать всё наверху. Принятый с подачи партии в 1988 году закон о кооперации фактически дал официальный старт капитализму в СССР. Купить за границей уже можно было практически всё, но привезти и обеспечить реализацию этого товара по новой, договорной цене и на бюджетные средства (!) требовало серьезных договорённостей с системой. В то время Александр учился в девятом классе и знал из школьной программы, что в нашей стране никакого рынка нет и, скорее всего, никогда не будет. Примерно то же самое говорил ему отец, рассказывая о том, что на Западе тоже нет свободного рынка, а есть только связи. И совсем не важно какая у тебя должность, важно лишь только то, к кому в кабинет ты можешь зайти! В общем, ничего нового!

– А значит будем действовать знакомыми и проверенными методами – решил он и попросил секретаршу набрать ему Майкла Пэрри на его лондонский номер.

Глава 3

Полковник Даррэл Смит, председатель королевского клуба артиллеристов, закрыл на ключ дверь своего офиса и, пройдя по длинному коридору на третьем этаже, повернул за угол к лифту и спустился в главный обеденный зал.

С того дня, когда он решил переместить сюда свой кабинет, он дал чёткие указания консьержам селить всех забронировавших себе номер исключительно на первые два этажа. Особенно это касалось шумных молодых офицеров прибывающих на свои юбилейные вечера, наградные ужины и новогодние балы. Ещё лет десять назад он с удовольствием разделил бы их восторг и наверняка согласился быть почётным гостем на их вечеринках и занять центральное место за главным столом вместе с их командиром и другими важными чинами. С недавнего времени он стал смертельно уставать от этой суеты, от их детской возбужденности от приезда в Лондон и возможности сфотографироваться в первый раз не в какой-нибудь ливийской пустыне или иракских песках на фоне пыльного танка, а на фоне бархатных драпировок, старинных картин клуба, мягко подсвеченных золотыми канделябрами, в смокингах и в окружении дам в прекрасных вечерних нарядах и дорогих украшениях.

Он не стал присоединяться ни к кому из присутствующих в обеденном зале и, кивнув каждому из них по отдельности, быстро по-походному проглотил свой ланч, встал и прошёл насквозь через сервировочную комнату. Официанты работали слаженно, новый распорядитель ресторана хорошо держал под контролем весь процесс обслуживания столиков.

– Кажется, порядок, – подумал Даррэл и решил сделать небольшой крюк, заглянув в гладильную, расположенную на самом нижнем цокольном этаже. Здесь тоже было всё в норме, горничные сосредоточенно доглаживали выстиранные простыни и наволочки и уже готовились обходить освободившиеся номера, чтобы заменить в них постельное бельё и пополнить туалетные принадлежности.

– Какой всё-таки молодец наш распорядитель – подумал Даррэл – мысленно поблагодарив бога за то, что смог так быстро найти замену старому, который начал с недавнего времени допускать серьёзные промахи.

Время около полудня было самым горячим. Прибывая в Лондон утренними поездами, заезжающие старались быстрее получить ключи от комнат, распаковать свои чемоданы, развесить свои рубашки, смокинги и вечерние платья и увести своих жён на традиционный promenade по магазинам на Регент или Оксфорд-стрит словно в награду за нелёгкую женскую долю быть супругой военного офицера.

Необходимо было убедиться, что все те, кто ночевал в клубе, успели освободить свои комнаты до 11:00. Также было необходимо мягко выдворить из обеденного зала до 15:00 всех тех, кто любил растягивать свой ланч на неопределенное время и проконтролировать, чтобы вовремя началась сервировка столов для главного события вечера. На самом деле это была задача управляющего, но Даррэл, воспитанный в лучших военных традициях, любил держать все службы в постоянном тонусе своими неожиданными появлениями и сам обходить посты. Была бы его воля, он с удовольствием включал бы время от времени сигнал тревоги, чтобы насладиться зрелищем всеобщего построения, однако это уже было не в его силах и приходилось полагаться только на эффект личного присутствия. Всеобщая политкорректность как зимний вирус гриппа смертельно инфицировала трудовых мигрантов из Евросоюза и даже нелегальная рабочая сила восточной Европы или Африки периодически делала ссылки на трудовой кодекс в редкие моменты противостояния с работодателем. Даже в его клубе. Англия мягчала на глазах.

Утренний обход владений закончился на положительной ноте. Клуб работал как часы. Даррэл удовлетворённо проследовал к себе в кабинет.

Глава 4

Сразу после того, как его жена уходила на ночную смену, Олег уже четвёртый день выпивал с вечера по бутылке красного вина и вставал наутро с необычным чувством того, что всё вокруг как бы слегка покачивалось. Чуть-чуть чесались глаза, почему-то изнутри, где-то там глубоко за веками, хотя вино было из нормального супермаркета «Седьмой Континент».

Он никогда не терял голову, когда иногда приходилось с кем-нибудь выпивать, но на этот раз тяжело встретил перспективу быть уволенным новым хозяином компании, который начал с традиционных сокращений, слияний и перекомпоновки отделов. Прошел слух, что он собирается разогнать всех компьюторщиков, логистов, бухгалтерию и передать всё на аутсорсинг. Xотя это было ожидаемо. Синдром нового начальника. Так всегда поступали те, кто долго ждал своего звёздного часа, скрипя зубами на вторых ролях, и выпускал свой первый пар на безответных исполнителях низшего уровня. Крепкий утренний кофе возвращал равновесие, но от него уже к полудню появлялась изжога… и что было хуже ещё не известно.

Мать Олега была учительницей со стажем и всегда испытывала cложности с воспитанием собственного сына. Она заходила к ним пару раз в неделю и около неё в радиусе трёх метров сразу начинался педагогический процесс, от которого всегда хотелось делать всё наоборот. Она умела вместить в одну фразу сразу несколько утверждений. Как правило, это было: вскрыть ошибку, указать на её причину, предупредить о возможных последствиях и наметить план устранения недостатков. Оценка не ставилась, но подразумевалась.

– Олег, посмотри на мои туфли.

– Вижу.

– Я их покупала шесть лет назад и всё ещё ношу. А знаешь почему? Потому, что я не шаркаю ногами об асфальт как ты. А теперь ответь мне, почему у тебя пиджак всегда мятый?

– Мама, потому что он летний. Я его в Турции купил.

– Нет, дорогой мой! Потому, что ты постоянно вешаешь его на спинку стула, а не на плечики. Я тебя с детства не могу приучить вешать одежду на плечики!

– Мама, пожалуйста, только не сегодня….

– А когда? У тебя всю жизнь всё завтра!

Он очень хотел что-то возразить, но не смог. Cейчас хотелось чего-то менее затратного и энергоёмкого, например, просто стать инвалидом по слуху или ни с того, ни с сего, начать пылесосить пол, но чесались глаза. Хорошо, что жена всю эту неделю работала в ночную смену, спала как убитая почти весь день и не вникала в суть происходящего.

Алкоголь проникал в мозг, тело и душу в очень специфическом порядке, сначала давая простор защитным реакциям, потом агрессии, а затем неизбежно пробуждая чувство вины. Особенно стыдно было перед своей женой Ириной, которая работала медсестрой в окружной больнице. Та была крепкой и стройной девицей, которая приехала однажды из маленького городка поступать в медицинский институт и поступила. Проучившись два года, жонглируя учёбой и подработками, мотаясь вперёд и назад ухаживать за стареющими родителями, она ушла со второго курса так и не сдав анатомию, камень преткновения для многих. Хотя, по правде говоря, всё началось с английского языка. Молодой преподаватель, имевший на неё какие-то свои виды, начал загонять её в угол и прессовать незачетами. Перед последней возможностью сдать анатомию серьёзно заболела мать, заниматься стало совсем некогда. На очередной попытке проскочить английский язык ей достался текст про диабет и слово diabetes, которое она машинально прочитала как «доебайтис», стало той каплей переполнившей чашу. Да и сама чашка выпала из рук и разбилась в дребезги. Собирать стало просто нечего.

– Ирина Петровна, взгляните на меня на секундочку – спросил тот преподаватель, обращаясь к ней по имени-отчеству, так как это было принято во всех медицинских учреждениях и институтах. – А вы уверены, что это слово не произносится как «диабитис»?

Она посмотрела на него уставшими глазами, помолчала и ответила:

– Уверена на все 100%….именно доебайтис! – и, молча взяв со стола свою зачетку, прямиком пошла в деканат писать заявление и забирать свои документы из института. Олег встретил её гораздо позже, когда она к тому времени отучилась на медсестру, а сам он после института и армии уже работал с компьютерами.

Терять работу было никак нельзя. Прожить вдвоём на одну зарплату жены в Москве было просто невозможно.