Текст книги "Бухгалтер"

– Пора начинать, Доктор, – произнес Ридван, ежась от утреннего холодка, – мои люди останутся, чтобы не умалить вашу победу, вы не против?

– Не против, – буркнул Доктор, – благодарю за помощь… начинайте! – крикнул сержанту. Тот лихо козырнул, рыкнул команду. Солдаты дружно поднялись. Сначала осторожно, перебегая от камня к камню, двинулись вперед. Потом осмелели, прятаться перестали, только пригибались. В них никто не стрелял, не было заметно даже движения за камнями, где прятались русские. Солдаты осторожно осмотрели нагромождение камней – никого. Разбрелись в стороны, некоторые закинули винтовки за спины, закурили.

– Что там у вас, сержант, докладывайте! – раздраженно произнес Доктор в микрофон. Сам благоразумно остался сзади. Рядом Ридван, расположились его люди.

– Ничего, господин. Обрывки бинтов, какие-то бумажки, обертки от шоколада, много следов и гильз. А людей нет.

– Как нет! – задохнулся Доктор от злости, – как нет!!! А следы?

– За пределами кучи камней следов нет, господин, – докладывает сержант, – только внутри. Они все время перемещались внутри этой кучи, поэтому мы не могли подстрелить ни одного из них, господин.

– Да… да… ты сам куча!!! – подавился воздухом Доктор. Лицо налилось краской, голова трясется, – ты… ты… куча африканского дерьма!.. ты…

Раздался грохот, будто небо раскололось. На месте груды камней, где только что бродили наемники, расползается серо-желтое облако взрыва. Высоко в рассветное небо взлетают камни, земля, куски мяса, и, кувыркаясь, по крутой дуге летят к земле. Все вокруг замирают, еще не осознавая, что произошло. За спиной Ридвана что-то чвакнуло, будто камень упал в сырую глину, раздается крик… Оборачивается. Тошнота подбрасывает желудок к горлу – одному из его людей здоровенный осколок гранита разорвал живот, внутренности разлетелись по земле, красным киселем забрызгало стоящих рядом. Все шарахнулись, кто куда, свистит еще раз, но никого не задело. Ридван поднимает голову. Дрожащая рука смахивает влажную пыль с глаз. Доктор бледен, как мертвец, остекленевшие глаза не мигают, синие губы трясутся. Ридван напрягает слух, чуть слышно раздается дрожащий голос:

– Кто жив, доложите…

– Я жив, – отзывается стонущий голос сержанта, – сколько еще, не знаю, все валяются в крови. Мне оторвало кусок мяса из спины, помогите ради бога кто нибудь, я … я сейчас сдохну!

Доктор застывает, руки безвольно опускаются. Ридван командует:

– Помочь раненым, быстро! Вызвать вертолет!

Через несколько минут дело прояснилось. Сначала Ридван выяснил потери – они ужасны. Целыми и невредимыми остались только его люди, пятеро из шести. Наемники Доктора погибли почти все, всего четверо чудом выжили, но их так посекло осколками камней, что жить им без серьезной медицинской помощи недолго. Сам Доктор выглядел как тряпичная кукла, которую пожевал бегемот и выплюнул. Причину взрыва поняли быстро – всю ночь русские трудились, минировали пластидом камни так, что бы осколки не разлетелись в разные стороны, а наоборот, попали в центр площадки внутри россыпи камней. Для гарантии еще и установили в середине две осколочные мины направленного действия. Они наполнены стальными шариками, при взрыве бьют с силой пистолетной пули на сто метров. В почти замкнутом пространстве каменного капкана это мясорубка.

– А где сами русские? – мрачно спросил Ридван.

– Не знаю, господин, – ответил помощник, – следов не нашли, там все завалено камнями.

Недоверчиво хмыкнул – может и правда русские покончили с собой, забрав на тот свет врагов, но как-то не верится. Ридван не верил в смерть, если не видел трупов. Но сейчас нет ни сил, ни возможности проверить все, как следует. Посмотрел на Доктора. Тот немного пришел в себя, растерянно сидит на песке, совершенно не обращая никакого внимания на окружающих. Ридван возвел глаза к небу, мысленно благодаря всевышнего за то, что поставил на место наглого неверного. Слышал, что Доктор славянин, не то поляк, не то чех. Долго жил на гнилом Западе, где сумасшедший сифилитик Фрейд сумел всем внушить, что мужества, чести и долга нет, а есть только желудок и половые органы. Вот от них все и идет. Солдат убивает только за деньги, защищает того, кто больше платит. Предательства нет, есть гибкая ценовая политика, а деньги не пахнут. Так или примерно так приучили думать Запад и Доктор, славянин, тоже стал таким.

«Конечно, и нам, сынам Аллаха, не чуждо земное, – думал Ридван, – но мы способны отдать жизнь за истинную веру». Поморщился, как от зубной боли, вспомнив, сколько раз сам использовал фанатиков, рехнувшихся от бесконечного заучивания Корана. Это не люди, а зомби. Они не способны на осмысленное самопожертвование, потому что их мозги промыли, а потом набили таким дерьмом, что любому жить не захочется. Религиозный фанатизм сродни долговременному гипнозу, когда человек действует, не отдавая отчета.

Боевики Ридвана упарились таскать трупы и раненых. Куски тел не собирали, разве только головы, остальное бросали. В неподвижном воздухе висит плотный запах скотобойни. В суете не увидели, как в пяти метрах от места взрыва зашевелилась земля. Словно гигантские ящерицы, трое быстро скрылись в камнях.

Солнце победно забирается все выше и выше. Лучи не просто жгут, они лупят, как огненные бичи и не спрятаться, не скрыться. Трое в коричнево-желтом камуфляже бегут по саванне. Здешние дикари, не носившие ничего тяжелее набедренной повязки, лишились бы чувств, если увидели оружие и снаряжение бегущих. Но эти трое, все здоровые, как буйволы, несутся, будто от инфаркта – легко, переговариваясь на ходу. Один то и дело заглядывает в переносной компьютер, вроде как играет на бегу. Кричит на языке, который многие помнят в Эфиопии как советский:

– Вертушка. СИ-8. Сел!

– Ага! – радостно орет другой, здоровый, как носорог, – это они за мясом прилетели. Вот можешь ты, командир, гадости людям придумывать, что потом вертолетами трупы вывозить приходится, а?

– Да брось, – отмахивается третий, – это они еще солдат привезли, теперь за нами свеженькие будут гнаться. Прибавьте ходу, пока спутника нет!

Еще не утих шум вертолетных моторов, как новая группа преследователей бросилась в погоню за русскими. Пилот сообщил по рации, что видел издалека каких-то людей в саванне. Кажется, вооружены. Воспрянувший духом Доктор, хищно улыбаясь, говорит Ридвану:

– Есть, попались! Теперь не уйдут. Мои лучшие люди, – кивает на построившихся солдат, – из-под земли достанут!

Ридван промолчал.

Как ни старались десантники оторваться, расстояние до преследователей сокращалось. Многодневная усталость сказывалась, а противник свеж и полон сил. Штаб передал, что Ассагай у своих. Теперь надо уходить самим. Как можно быстрей добраться до побережья пролива. Там курсирует десантный корабль с морской пехотой на борту. Это страховка на случай неудачи основной группы. Но операция удалась, хотя и пошла не так, как планировали. Теперь десантный корабль, замаскированный под обычный сухогруз, медленно дрейфовал вдоль берега. Команда делала вид, что занята срочным ремонтом, без которого ну никак не уйти в океан…

Ровная, как стол, саванна постепенно превращается в каменистую равнину, трещины, ямы пересекают вдоль и поперек. На пути встречаются не просто камни, а настоящие валуны, будто великанская гора взорвалась и каменный дождь просыпался на землю. Удальцов, Велетнев и Барабанщиков не столько бегут, сколько прыгают, лазят и скачут по россыпям валунов, словно горные козлы. Движение совсем замедлилось.

– Уже близко, командир, – доложил Барабанщиков, в очередной раз заглянув в компьютер на коротком привале.

– Может пора? – спросил Велетнев, выразительно качнул головой на лежащее рядом оружие.

Удальцов молча залез на вершину громадного камня размером с автобус. Через несколько секунд раздается голос:

– Пора. Сделаем рывок на полверсты и там встретим.

Место для боя командир выбрал отличное. Камни размером с двухэтажные дома теснятся так, что пройти невозможно. Остался только проход в средине, по руслу пересохшей речки, метров десять шириной. Обойти справа, слева нельзя, только здесь.

– Сюда харчей, патронов и можно неделю сидеть, – заключил Велетнев, – позиция, как у царя Леонида.

Удальцов показал глазами наверх. Михаил лезет выше выбирать позицию. Сам расположился внизу слева, а Василию показал справа. Раскрыл компьютер.

– Миша, у нас минут сорок!

– Понял, пригляжу, – отзывается Велетнев.

– У тебя пластилин остался?

– Есть, лови!

Андрей ловит брошенный Велетневым рюкзак с остатками пластида, вопросительно смотрит на Барабанщикова. Тот достает из своего мины и пульт дистанционного подрыва. Удальцов подхватывает все, бежит вдоль русла…

Солдаты Доктора неслись, как слоны на водопой. Уверенные, что впереди едва двигаются трое загнанных Иванов, даже не смотрели под ноги. Командир группы все же выслал вперед дозор, помня, что было с первыми поисковыми отрядами. Но сейчас все по-другому – у русских кончаются патроны, силы на исходе. Их надо просто гнать, как раненых кабанов, пока не упадут от усталости.

Дозор пропустили по минному полю. Когда трое потных, сопящих болванов пробежали мимо Удальцова, развернулся, палец трижды нажал на спусковой крючок.

Три мертвых тела падают в пыль, по инерции их тащит почти на полметра. Крайний справа валится на расстоянии вытянутой руки от Василия. Припорошенные пылью глаза невидяще глядят на кроссовки. Загреб ногой песка, швыряет в лицо мертвецу. Глаза гаснут. Звуковая волна ударила по ушам, как залп главного калибра линкора. Все невольно приседают, руки укрывают головы. Черные мусульмане Ридвана, как один, брякаются лицом в землю. Доктор презрительно усмехается.

– Зато они живы, – вежливо произносит снизу Ридван.

Улыбка сходит с лица Доктора, голос дрожит, слышен короткий вопрос в микрофон:

– Что там?

«Мины. Пятеро наповал, сколько ранено, пока не вижу. Им оказывают помощь. Выслал саперов», – отвечает голос из трубки. Впереди раздаются автоматные очереди, дважды взрываются гранаты.

– Опять засада? – удивляется Ридван, – эти шайтаны устроили засаду?

– Задача русских – дать уйти вашему пленнику и они ее выполняют.

– Но они погибнут! Зачем вообще вступать в бой, если есть возможность уйти?

– Видимо, им жизнь не дорога, – пожимает плечами Доктор Забрался повыше, на камень, огляделся.

– Место отличное. Все на их стороне. Моих тут две трети ляжет.

Неторопливо спускается, в ладони появляется трубка спутникового телефона. Звучат фразы на английском. Ридван не стал спорить. Вслушался в звуки боя, с удивлением отметил, что стрельба перестает быть беспорядочной.

Велетнев спокойно дождался, когда из-за камней показались саперы, длинные прутья начали протыкать землю. Нашлась одна мина, ее обезвредили. Проползли еще немного, нашли вторую. Наемники смелеют, шагают в полный рост. Один сапер оборачивается, рот раскрывается в крике, рука мельтешит в воздухе – мол, пошли прочь, не все проверили. Наемники останавливаются. Через полминуты, повинуясь неслышной команде, снова идут. «Пора», – подумал Андрей. Палец мягко нажимает кнопку дистанционного подрыва. «Обезвреженные» мины взрываются в руках у саперов, срабатывает третья. Самая мощная, она установлена дальше и саперы не успели найти.

Почти полведра картечи буквально изрешетили идущих впереди. Последние спаслись, потому что картечь застряла в телах первых. Но и им не повезло – бесшумные пули разрывают тела оставшихся в живых. Только трое, показывая чудеса ловкости и акробатики, спасаются за камнями. Новая атака начинается скоро. Бандиты открывают ураганный огонь, самые смелые под прикрытием продвигаются вперед. Патронов остается все меньше. В мощную оптику хорошо видно перекошенные страшным напряжением потные лица наемников, так близко, что кажется, рукой бы дотянулся. Стреляют короткими очередями, целясь в верхний срез бронежилета. Пули рвут глотки, кровь летит фонтанами вперемежку с мясом и хрящами. Но наемники тоже не зря деньги получают – капралы организуют мощный сосредоточенный огонь, пули ложатся густо, не давая прицельно отстреливаться. Жаркий пот пополам с кровью от мелких порезов осколками камней заливает глаза.

– Ранен, спускаюсь, – доложил Велетнев.

– Давай. Василий, помоги! – бросает в микрофон Удальцов.

Барабанщиков откатывается в сторону. Сверху сползает Велетнев. Уже успел перетянуть руку жгутом, кровь остановилась. Василий быстро режет рукав, обеззараживающий раствор заливает рану. В ладони появляется баллончик, палец жмет кнопку. С громким шипением вырывается желтая пена, вроде как для бритья. Накрывает пораженное место, на глазах опадает, застывает эластичным пластырем. Рана изолирована. Так же обрабатывает выходное отверстие.

– Все. Как вторая кожа и никаких бинтов, – довольно произносит Василий.

– Да, здорово придумано, – ворчит Велетнев, – только лучше со своей, целой.

Удальцов снял ставший бесполезным оптический прицел – наемники подобрались слишком близко. Хладнокровно, без нервозной спешки, но быстро расстреливает солдат противника. Спасала от верной смерти только хорошая броня – не всегда можно пустить пулю в открытое место.

Ридвану надоело ждать, когда наемники уничтожат или схватят русских. Он чувствовал, что наступил тот критический момент, когда решительный штурм решит исход боя. Его черные мусульмане вступили в бой. Сначала залп из подствольных гранатометов, затем бросок на позицию русских. Десяток осколочных гранат разом взрываются, ущелье наполняется грохотом, визжат осколки, дым укрывает позицию русских. Не дожидаясь, пока развеется, наемники и черные мусульмане Ридвана разом поднимаются в атаку. Пули навстречу не свистят – русские не стреляют. Наступающие сразу приободрились, перестают пригибаться, бросаются вперед. Проклятые гяуры только этого и ждали – бесшумная стальная смерть вырывается на волю из трех стволов, начинается дьявольская пляска свинца на людях. Снова кровь мусульман льется на горячую землю, камни блестят красным. Наемников в который раз спасает броня; их швыряет по земле, словно картонные коробки. Русские добивают жестоко: по ногам хлещут пули со смещенным центром тяжести. Вопли искалеченных услыхали все эфиопские боги.

– Прекратить атаку, всем отойти, – нервно командует Доктор. Взгляд скользит по Ридвану, очумевшего от потери своих людей. Говорит, не обращаясь ни к кому:

– Я вызову вертолет с пом…, с подкреплением. Трубка спутниковой связи поднимается ко рту.

Ислам Басаев зябко ежится на холодном, пронизывающем ветру. Впервые заступил на боевой пост по охране тропы через перевал от неверных. Худые плечи тянет к земле РПГ, заплечная сумка с четырьмя гранатами. Исламу всегда казалось, что автомат недостаточно мощное оружие для воинов Аллаха. Товарищи по службе, старательно пряча улыбки, торжественно вручили ему гранатомет и сумку с гранатами. Ислам никогда не снимал и не выпускал из рук гранатомет. Даже во время молитвы аккуратно складывал рядом и, усердно молясь, косил глазом на оружие. Считал, что себя надо меньше жалеть, всегда помнить об Аллахе и быть настороже. Всевышний заметит верного и наградит. Имя придумал себе сам, когда принял веру. Ислам – говорит само за себя, ничего объяснять не надо, а вот фамилию взял в честь героя из далекой Чечни, который в одиночку борется с холодной Россией.

Мальчишка прошелся по площадке туда-сюда, подтянул тяжелый гранатомет на плече повыше. Снизу, с лагеря прилетел дымок. С запахом вареной баранины. Голод злобно сдавил желудок. Тот протяжно и уныло квакнул – пусто, чего хватаешь! «Ничего, до смены недолго, вытерплю», – решает Ислам. Слух улавливает приближающийся грохот, будто товарный поезд мчится по железным рельсам, пустые вагоны гремят на стыках. Из-за скалы медленно выползает толстый тупорылый вертолет, вправду похожий на вагон. Два винта, один в голове, второй в хвосте, бешено секут разреженный горный воздух, тяжелая машина трудно карабкается через перевал. «Американский вертолет!» – мелькает мысль. Он видел раньше такие вертолеты у американцев и их союзников. Опознавательных знаков мальчишка не видит, да ему и не нужно, ведь вертолет сделан американцами. Значит – враги! Еще несколько долгих секунд заворожено смотрит на грязно-зеленое чудовище. Гранатомет срывается со спины, стальная труба с широким раструбом на конце ложится на плечо. Предохранительный колпачок с взрывателя летит на землю, щелкает взводимый курок, прицельная планка становится вертикально. Юный воин Аллах готов уничтожить мерзкого врага! Из груди рвется горячее дыхание, пальцы дрожат от волнения. Прицел замирает в центре зеленой туши…

Пилот видит маленькую фигурку с каким-то странным предметом на плече, очень похожим на ПЗРК. В панике дергает рукоять управления, чтобы уйти от ракеты, но неповоротливый транспортник не может так маневрировать, как вертолет огневой поддержки. Машина только начинает заваливаться на левый бок, … Палец мальчика жмет спуск. Раздается громкий хлопок, пронзительное шипение режет слух. Противотанковая граната врезается в брюхо транспортника. Взрыв разрывает днище, машина чуть сгибается, словно человек, получивший удар солнечное сплетение. Вертолет выдержал бы, все-таки это крепкая боевая машина, но пилот слишком сильно вывернул и дал обороты. Надрывно орущие двигатели ломают корпус пополам. В пропасть сыпятся люди, оружие, какое-то барахло, обломки корпуса, два мотора с бешено вращающимися винтами.

«Аллах Акбар, Аллах Акбар!» – истошно визжит Ислам, не веря глазам.

…поисковая группа добралась к месту катастрофы только через месяц. Человеческие останки растащили дикие звери, все остальное унесли дикари. Сохранилось только несколько больших железяк.

…Доктор без сил опускается на землю. Ослабевшие пальцы разжимаются, телефон падает в пыль. В нем пищит, слышится треск, связь обрывается.

Налитые кровью глаза Ридвана поднимаются к небу, хриплый голос кричат в микрофон, срываясь на визг, замирает … издалека нарастает грохот моторов МИ-8.

– Пора идти, командир, пока не очухались, – говорит Велетнев, глаза озабоченно шарят в небе, – а то они еще людей привезут и тогда нам хана.

– Ты прав, Миша. Я останусь, идите без меня.

– Это что за дела? … – задохнулся от возмущения Велетнев, – да какого тут…

Барабанщиков удивленно смотрит на Удальцова.

– Не гуди, Михаил. И ты не смотри так, – сказал он, с трудом поворачивается на бок, – не могу я идти. Осколок что-то задел в спине, ноги не шевелятся.

Велетнев бросается к командиру, переворачивает – чуть выше поясницы расплывается темное пятно.

– Ну, увидел? И не болтай чепухи, я в медицине разбираюсь, – спокойно произносит Удальцов.

– Не буду, – опускает голову Михаил.

– Вот и хорошо. А теперь уходите быстро-быстро….

Велетнев мгновение, будто не веря в случившееся, сидит неподвижно, осторожно обнимает командира. Удальцов крепко жмет руку Барабанщикову:

– Бывай, лейтенант, счастливо тебе. Вперед!

Ждать пришлось недолго. Горячий воздух завибрировал от накатывающего волнами рева. Андрей на руках подтягивается до расщелины, непослушное тело втягивается в камень. Вертолеты на минуту зависают, из распахнутых пастей люков прыгают солдаты. Лопасти бешено вращаются, поднимаются тучи песка и пыли, люди низко пригибаются, словно кланяются свирепому механическому богу. Люки одновременно захлопываются, машины поднимаются. Вертолеты медленно расходятся в стороны и, будто крадучись, приближаются к позициям русских. Бортовые пулеметы непрерывно поливают огнем укрытие. Визг, скрежет и треск лопающихся камней заполняют пространство. Люди Ридвана сунулись было вперед, используя прикрытие с воздуха, но шальные пули летят во все стороны так густо, что двое сразу падают замертво, остальные бросаются на землю. Вертолеты переносят огонь. Андрей выкатывается из укрытия. В глаза бросается исполинское зеленое брюхо, вертолет висит в полусотне метров как раз против солнца. Машина прекрасно смотрится в красных лучах заходящего солнца. Не мешкая, капитан вскидывает автомат. Гулко бухает выстрел подствольного гранатомета. Взрыв раскалывает кабину, сверкают на солнце осколки стекла, двигатель захлебывается, машина колом идет в землю. Гремит взрыв, черный дым поднимается столбом. Пилот второго вертолета только скосил глаз на догорающего собрата, двигатель ревет на максимальных оборотах и через минуту вторая машина исчезает за горизонтом.

«Последний парад наступает…» – шепчет Андрей. Быстро перебегая с места на место, под прикрытием плотного огня, бандиты приближаются. Автомат ответно грохочет, короткие злые очереди выплевываются одна за другой. Глушитель давно сгорел от частой стрельбы и теперь длинные языки пламени точно указывают, где лежит последний русский. Автомат дергается последний раз, выбрасывая огонь. Щелкает затвор. «Все», – понял Андрей. Поворачивается, пальцы сжимаются на горловине рюкзака. Быстро перебирает многочисленные карманы, кармашки. Последняя мина быстро прячется на груди. Пальцы правой руки ложатся на скобу взрывателя, ладонь левой упирается в землю. Спина обессилено прислоняется к стене. Наемники несколько минут выжидают, опасаются подвоха. Звучит отрывистая команда. Один поднимается, перебегая и прячась за камнями, приближается к русскому. Лицо белое от страха, пальцы сжимают автомат изо всей силы. Что-то кричит на местном наречии, голос дрожит. «Ага, сейчас подниму, – мысленно отвечает Андрей, – дождешься…» Сидит неподвижно, веки опущены, взгляд скользит по земле. Солдаты осторожно подходят. Андрей видит, что боятся, настороженно озираются по сторонам. Капрал что-то говорит в микрофон. Звучит ответ, командир выкрикивает команду забрать гяура, найти остальных.

«Пора!» – решает Андрей. Пальцы, сжимавшие скобу взрывателя, резко разжимаются…

Капрал не успел понять, что происходит. Спокойно сидящий русский вдруг исчезает, разлетается тысячью осколков. Они рвут людей на куски, пробивая насквозь. Один впивается в него, брюшина лопается, сине-красные кишки валятся на песок. Капрал падает, руки судорожно суют внутренности обратно вместе с песком и камешками в отчаянной надежде; в больнице вымоют, сложат как надо, зашьют…

Черная ночь падает, словно камень с обрыва. Где-то далеко горит саванна, дым закрывает звезды и луну. Велетнев и Барабанщиков молча шагают на восток. Идут чутьем, голода не чувствуется, усталости и жажды исчезли. Михаил выходит на связь, получает координаты встречи. Компьютер летит в пропасть – информация не должна попасть врагу. Рассвет застает на спуске с гребня холма. Впереди расстилается плоская, поросшая травой и редкими акациями, равнина, по которой легко идти, но трудно прятаться. Барабанщиков отпивает глоток противной теплой воды, протягивает флягу Велетневу. Тот отрицательно мотает головой. Василий со вздохом спрашивает:

– Бежим?

– Ты прав, – соглашается Михаил и они бегут экономным шагом, рассчитанным на длительное время.

К одиннадцати по местному, когда солнце невыносимо жжет, отыскали просторную нору под старой акацией, аккуратно замаскировали вход и заснули. Сил не осталось совсем. Василию снится странный сон: старый дом, река… Хочет войти в прохладную воду, но кто-то не дает, тащит по песку от воды, приговаривая – нельзя, не иди, опасно… опасно… Смысл слов наконец доходит до сознания, словно хлещет по нервам; вскакивает. Вокруг чужие. Велетнев лежит, отвернувшись, руки и ноги опутаны веревками. Ухмыляющиеся рожи взбесили. Не соображая, Василий прыгает прямо на улыбающиеся хари. Навстречу летит приклад автомата – уворачивается, кулак врезается в испуганные глаза, раздается хруст костей … мир вертится с бешеной скоростью, руки содрогаются от ударов, слышны крики, короткие стоны, брызги падают на лицо … Все оборвалось, когда неведомая сила свела судорогой мышцы, сознание почернело …

Приходил в себя медленно, мучительно. Тело ноет, болит, как будто побывал футбольным мячом, который полтора часа пинали двадцать человек. Напряг и распустил мышцы по всему телу – отозвалось волной боли и он понял, что именно так, похоже, и было. Ощутил, что лежит в теплой пыли, связан. Что-то приблизилось, начало старательно пилить веревки. Сильно дергает, Василий катится по неровной земле, ощутимо стукаясь о камни. Боль не чувствовалась, только удары, но благодаря такому «массажу» кровь разогнало по жилам, жар охватил тело, вернулась чувствительность. Осторожно открыл глаз, еще не заплывший от фингала … На фоне заката смутно различил огромный, в половину горизонта, холм. Холм колышется, двигается вправо влево. Взгляд с трудом фокусируется, Василий с удивлением обнаруживает, что это не холм, а необъятная задница. Громадное седалище украшает большой блестящий пистолет в открытой кобуре. Заходящее солнце светит ярко, на ствольной накладке видно выгравированного медведя.

«Это ж „Гризли“ … сорок пятого … самый большой … как игрушечный на такой жопе»! – вяло изумился Василий. Легкое дуновение приносит запах дыма и чего-то еще настораживающего. Медленно поворачивает голову – на костре наливается красным железо. Из необъятной задницы растут столбообразные ручищи, пальцы что-то перебирают. Тихо звенит металл. Сознание окончательно прояснилось. Василий все понял. Сейчас его считают полумертвым, но через минуту привяжут и начнут каленым железом выяснять, кто такой и откуда. Сосредоточился на «Гризли». Бесшумно и быстро, как Ванька-встанька, поднялся, пальцы сжимают рукоять пистолета. Железо с хряском проламывает затылок палача. Достает вторую обойму. Попытался было удержать падающую тушу, но куда там с буйволом управиться! «Во бычара, – пронеслось в голове, – хорошо, что я первым ударил!» Земля вздрагивает от удара тяжелого тела, Василий оглядывается. Невдалеке стоят палатки, горит костер, движутся тени. «Мишка! Куда делся Мишка?» Упал, сморщился от боли. Пробует ползти – получается только на карачках, словно гордый леопард. Плюнул, просто побежал, не оглядываясь. За палатками торчит грубо сколоченный крест, на нем висит Велетнев. Руки и ноги привязаны. «Гвоздей нет, а то бы прибили, гады!» – зло ощерился Василий. Михаил не подает признаков жизни. Веревки заметно растянуты под немалым весом.

Размышлять, строить планы некогда, да и желания нет. Барабанщиков ведет ствол по сидящим полукругом бандитам, палец жмет на курок. Проклятый «Гризли» бахает, как танковое орудие, ощутимо отдает в руку. Людей у костра швыряет, будто конь копытом бьет. У каждого появляется дыра в груди с пивную кружку. Меняет обойму, тремя пулями сбивает веревки. Велетнев только начинает валиться, как Василий подхватывает на плечо, бежит прочь. Он не чувствует Мишкин вес, не слышит воплей за спиной – бежит изо всех сил, перепрыгивал через кочки, ямы, только когда пули запели, шарахнулся в сторону и так, петляя, мчится, не чуя ног и земли. Вламывается в заросли, как обезумевший лось, бежит дальше, не глядя, ломая лбом сучья. Вылетел на полянку, что-то рыжее и полосатое шарахается в сторону и запоздало рычит вслед, сбиваясь с рыка на визг – плевать на тигра, пусть ужинает теми, кто бежит сзади! Бег замедляется, когда начинает меркнуть белый свет. Василий медленно, стараясь не ударить о землю, опускает Мишку. Вертит головой, но вокруг все равно черно! «Ночь, зараза…» – успевает понять, отключается.

Очнулся, показалось, спустя мгновение – знакомый голос громко произносит:

– Вставай, солдат, пора.

Василий смотрит на лицо Велетнева. Глаз не видно – черные провалы на круглом лице.

– Ты как?

– Да ерунда! – пренебрежительно буркнул Велетнев. У Василия отлегло, сразу повеселел.

– Чего ж висел?

– Укол сделали. Мол, сейчас все расскажешь, даже спрашивать не будем. Я и начал… посылать, всех по очереди. Меня тогда на крест, но тут время молитвы подошло – святое дело! Потом ужинать собрались. В общем, пока туда-сюда, ты влез и всю обедню им испортил.

Барабанщиков усаживается удобней, ладонью проводит по мокрому лбу:

– Надо идти?

– Ты сам это знаешь.

Василий задумался: да, надо уходить и пока ночь, оторваться как можно дальше. В темноте искать – только ноги ломать, да и мало бандитов, чтобы обшарить всю саванну, но с утра начнут искать двух безоружных и раненых русских. Такие далеко не уйдут.

– Миш, мне кажется …

– Само собой, – удивился Велетнев, – а ты что думал? Дай-ка лучше курточку.

Сильные руки рвут куртку на полосы, обматывают босые ноги, десантники бегут обратно.

Доктор бешено орал и ругался, мешая английские, эфиопские ругательства и русский мат. Сколько убито и покалечено людей, потерян вертолет! Такой кровью взяли двух русских, да и то почти случайно и вот толстожопый местный урод – кстати, человек Ридвана – их упускает! Стоило только на минуту отвернуться, как русский очнулся и проломил ему глупую башку, потом забрал пистолет, убил семерых и ушел со вторым пленником. Есть от чего взбеситься! Ридван молчал. Потеря пленников и своих последних людей окончательно сломили его. Он один. Осатаневший от неудачи Доктор запросто может пристрелить. И никто ничего не узнает. В грозном и неустрашимом Ридване проснулся маленький мальчик из глухой деревушки, душа забилась в страхе. Доктор немного выпустил пар, уже спокойнее приказал готовиться к утру. Поиск начинать с рассвета и не прекращать, пока не найдут!

Солдаты легли подремать – до рассвета еще минут сорок. Одному приспичило. Встал, полусонно хлопая глазами … и окаменел без чувств, не в силах даже пискнуть – из багровой тьмы выходит страшный, голый до пояса, человек. Весь покрыт буграми чудовищно больших мускулов, глаз нет, вместо них черные провалы с красными точками. Черно-красное безглазое лицо поворачивается. Человек бесшумно приближается, страшные горячие лапы тянутся к лицу … Спящие ничего не видели. Второе полуголое чудище вышло с другой стороны. В руках толстая суковатая дубина, мышцы вздуты, как шары, по всему телу. Дубина поднялась, опустилась и так несколько раз. Кровь и мозги плещутся на сухую землю.

Велетнев небрежно ворочал трупы, присматриваясь к обуви:

– Мелочь одна, да и грязные … Вот вроде ничего, а ну … – сорвал ботинки, примерил, – жмут, заразы. Тьфу!

– Ты их вместе с носками снял?

– Да нет … ну, вот … – что-то вытряхнул и опять надел, крякнул – в самый раз!

Василий поворачивается к палаткам. Велетнев предостерегающе говорит:

– Не ходи, времени нет.

– Давай прикончим всех гадов!

– Времени нет, – повторил Михаил, – там так легко не получится. Здесь у костра дураки спали, умные в сторонке легли. В темноте нарвемся на пулю.

Василий сожалеюще вздохнул. Накинул чью-то куртку. Ткань трещит в плечах. С ворчанием снимает, отрывает рукава и снова надевает – другое дело!