Текст книги "Прозой по жизни"

Новый русский. Среди новых

Начав свой бизнес в далёком от Москвы периферийном городке по месту рождения и постоянной прописки, новый русский Толян Юринов начал понемногу разбираться во внутренней геополитике сегодняшней власти. Ему пусть уже не рядовому провинциальному предпринимателю, впереди не светило ничего. Необходимость в территориях окраин великого государства в последний раз серьёзно рассматривалась Петром Первым. Другие правители рассматривали эти самые окраины исключительно как средство обогащения, при этом каждый последующий явно старался переплюнуть предыдущего. Орудующая по сложившимся историческим законам действующая власть совершенно не собиралась менять правила игры. Более того, складывалось подтверждённое реальными делами мнение, что эти самые окраины спешно зачищаются для дальнейшей передачи космически размножающимся восточным соседям.

Прочно убедившись, что место проживания в нескольких поколениях даже коренных народов не является основанием для любви, а тем более помощи государства, Толян предпринял возможные меры. Нехитрый анализ подсказал, что центром всего происходящего, исходящего, а особенно приходящего в стране является уже даже не сама Москва, а её отдельный район, «Рублёвка». Столичное окружение в 25 млн. жителей и всё остальное население России, скупо распределённое по бескрайней территории, работало именно на этот небольшой, но мощный плацдарм концентрации власти и денег. Конечно, в отдельно взятых случаях концентрация могла поделиться. И вот этот случай нужно было суметь заставить случиться.

При настойчивом мозговом штурме всех возможных родственников кто-то вспомнил, что крёстным отцом Юринова когда-то стал легендарно прославившийся сейчас в стране Пал Палыч. Слава Пал Палыча прокатилась от самых дальних окраин до столицы, обрастая недвижимостью, денежной массой и связями. Давно забытый крестный отец успешно банкротил никому сегодня не нужные бывшие гиганты соц. индустрии, направляемый партией власти к будущему народному счастью. Денежная масса и счастье в лице его народного представителя, на удивление, также получала прописку на Рублёвке. Олигарх, к его чести, не забывал, правда, никогда и ничего, и особенно дорожил добрым мнением о себе на малой родине.

Еженедельное субботнее собрание узкого круга лиц, оно же барбекю, шашлыки или, назвать попроще, пьянка была в самом разгаре. Толян, которого не отторгли, но предупредили о присутствии членов правительства и руководителей финансовой элиты, старался держать независимый вид. Высокий рост, спортивное телосложение и правильные черты лица аккуратно вписывали его в круг сидящих за столом.

– А что там у вас, в глубинке, с финансированием? – раздался вдруг завладевший общим внимание вопрос.

– А какое именно финансирование вы имеете в виду? – не растерялся привыкший отражать неожиданные удары на ринге Толян.

– Ну… скажем, кредиты… – автор завязывающегося диалога посмотрел на него с интересом так, что отмолчаться было невозможно.

– Грабительские! – неожиданно, как учили в спортивном институте, перешёл в наступление Юринов. – Недавно пришлось взять ипотеку! Пятнадцать миллионов под шестнадцать процентов годовых. Кабальный договор на двадцать лет при том, что ничего изменить уже нельзя!

За столом нависла тишина. Казалось бы, обычный, бытовой диалог захватил внимание всех и нарастал предгрозовой угрозой.

– Ну так а что же это за банк там у вас такой грабительский? – продолжился диалог.

– ВТБ! – не стал врать и скрывать ничего личного Толян.

В предгрозовой обстановке надвигающегося тайфуна вдруг неожиданно зависла тишина. И эта тишина будущего эпицентра неминуемого шторма как-то сместилась в другую сторону стола, остановившись прямо напротив мордатого пожилого гостя, опустившего очкастые глаза в тарелку после последней фразы.

Впрочем, после этой нелегко прозвучавшей аббревиатуры у всех присутствующих начали появляться улыбки, и почувствовался общий подъём настроения.

– Так вот кто виноват в развале России! За рубежом берёшь два процента, а своему народу – шестнадцать!

– Грабитель!

– Чтоб ты жил на зарплату трудового народа!

– Завтра же заседание правительства! – понеслись в сторону мордача полушуточные обвинения. С намёком.

Не выдержавший давления Андрей Леонидович, оказавшийся председателем совета директоров банка ВТБ, достал трубку.

– Кто там у нас по этому сраному региону? Запишите фамилию! Юринов! Анатолий! Всё переделать! Два процента! Немедленно! Через час доложить!

Народ за столом повеселел ещё больше.

– Да на кой тебе банк, тебе в правительство надо с такой оперативностью!

– А давайте, пацаны, сделаем его министром Финансов!

– Не, директором Центробанка!

– А мне, уважаемый, звоночек на заём 500 млн. долларов. Очень нужно!

Шуткам и веселью на эту тему не было конца до глубокой ночи. Конец наступил утром, когда всегда неунывающий хозяин дома Пал Палыч с оптимизмом посоветовал вернуться, залечь с добычей в регионе и не высовываться. Там ты хоть и никто, но и не нужен никому. Здесь же, с учётом вчерашней засветки, сегодня поживёшь, а завтра сотрут в порошок. Такая уж у нас местная политика. Рублёвка. Круче, чем Кремль. А я всем объясню, что одуревший от неожиданного счастья провинциал уехал поднимать Дальний Восток под минимальные проценты.

Тот рублёвский сход Толян вспоминает до сих пор, ежемесячно сдавая в течении уже почти двенадцати лет в банк двухпроцентные платежи. По отношению же к окраинному региону за это время не изменилось ничего. Банковские проценты для остального народа не снизились. Любви государства не прибавилось. Денег на развитие тоже. Наверное, не удалось пристыженному Андрею Леонидовичу с так было лихо начавшейся по пьянке программой кредитования Российской глубинки засесть в правительстве. А может, удалось, но случились вдруг дела поважнее. Погосударственнее.

Новый русский. Нанопчёлы – мегадоходы

Новый русский Толян Юринов уже несколько лет постепенно удалялся от дел. К пятидесяти годам уже серьёзно давала знать усталость от бесконечных стрессов, разборок, переключения рычагов влияния, смен авторитетов и дележей прибыли. Он стал добрей, мудрей и рассудительней… Застолбив и застроив себе загородную резиденцию в 300-х километрах от краевого центра, на берегу горной реки, Толян проводил там больше времени, чем в городе. Его стали больше занимать другие, непонятные ему раньше ценности. Кроме удовольствия от таёжной охоты и рыбалки, например, умиротворение приносила небольшая, ульев на двадцать, пасека. Он мог бесконечно смотреть на своеобразно организованную, чётко последовательную монархично-иерархично устроенную жизнь пчёл. Как же всё схоже у этих крылато-полосатых тварей с нашей жизнью в мегаполисах! Как похожи они на человека и насколько оснащённей! Одно только суровое ядовитое жало дорогого стоит.

Но были и местные недостатки, которые спортивно воспитанный Толян был намерен решить. Его пчёлам явно не доставало селекционной работы, достойного бойцов рациона и более жесткой дисциплины. Прирост боевой массы и размера от 5-ти до 10-ти сантиметров теоретически решался. Ещё чуть-чуть, каких-нибудь пару лет, и окрепшее, подросшее и закалённое новое поколение Юриновских крылатых бойцов уже сможет конкретно отбивать готовый мёд с чужих рынков, соседних пасек и поселений. Работы хватало. Перестройка и новое государственное мышление Толяна даже в глухой таёжной деревне не стояли на месте. Одни только глупые деревенские пчёлы пока ещё не видели великолепных перспектив их будущей жизни.

Глава 2
Проза жизни

Чемпион

Всех нас выводит в жизнь из детства какой-то толчок. Всегда нас кто-то куда-то толкает. Мама, делая с тобою уроки и водя тебя по кружкам и секциям. Отец, научивший делать удочки и ловить карасей в любой луже. Дед, давший в руки рубанок и стамеску, обучивший внуков столярничать и видеть, как из занозистых досок получить тумбочку, шкаф или комод. И проносится это с нами по жизни, и не забудешь никогда того, кто дал тебе в руки первый раз молоток или отвёртку.

Как только выпадает пара свободных часов, я хватаю собранную, всегда наготове сумку с нехитрым водяным снаряжением, и бегу в бассейн. В кармане квартальный абонемент, вахтёры и тренеры знают меня в лицо и успевают поздороваться с пролетающим мимо неуемным пловцом. На воде, в ванне бассейна, я стараюсь не пропустить драгоценных минут водяной жизни, и в зависимости от состояния и здоровья, самостоятельно ставлю себе тренировки. Вот и сейчас, обтянувшись плавательным полиамидным костюмом, нарезаю второй километр по методике моего кумира – Натальи Молчановой. Смотреть со стороны, как я плаваю, интересно. Пожилой мужичок медленно, но технично и размеренно проплывает сто метров пятидесятиметрового бассейна вольным стилем, дыша через раз или два. Затем переворот, толчок и нырок на длину бассейна. Классические отработанные толчковые движения брассом, скольжение почти по дну с неторопливой помощью пресса, корпуса и бёдер, выныривание на противоположной стороне. Поворот – и снова отдых по ходу на поверхности медленно, на протяжку, гребя кролем или брассом, приводя лёгкие в порядок после нырка. После ста метров такого отдыха – снова нырок. Пятьдесят метров под водой без снаряжения – далеко не двухсотметровый рекорд мира, но для жильцов нашего болотца это тоже что-то. При этом только кажется, что пловец ничего не видит и не замечает. За период многолетних тренировок спортсмен видит и ориентируется в воде не хуже футболиста или, что ближе, лыжника. Вот и сегодня, казалось бы, нет ничего в нашем бассейне нового. Кто-то плавает хорошо, кто хуже. Кто усиленно тренируется, кто болтается на дорожках, мешая плавающим. Малышня вовсю резвится под присмотром на мелководье по углам. Всё как всегда.

Дух захватило в раздевалке, когда я увидел незамеченного при входе соседа по шкафчику. Пацанчик лет десяти-двенадцати, сопя, одевался рядом со мной. Ничего необычного, кроме одного – не было у этого мальчика одной руки совсем. По плечо. Оглянувшись, понял, что наш бассейн посетила реабилитационная группа детей-инвалидов. Дети, кто без ножки или ручки, кто скрюченный остеопорозом, одевались после такого увлекательнейшего события даже весело, помогая друг другу. Мой же сосед, усердно пыхтя в стороне от всех, одной рукой натягивал трусы и носок за носком. Не заметить такое, и тем более оставить без внимания было невозможно. Но жалость и сюсюканье здесь не в помощь, скорее, оскорбят и лишний раз озлобят пацана. И, ненавязчиво помогая мальчишке развернуть скрученную на спине майку, я совершенно нейтрально спросил:

– Вот ваша группа пришла в бассейн на тренировку. Молодцы! А Алексея Капуру ты знаешь? Не знаком с ним?

– Нет, – насупился пацан. – Кто это? Зачем мне его знать?

С Лёшей Капурой мы познакомились в середине 60-х прошлого века. Нас, одногодков и первоклассников, родители сдали в один бассейн для обучения плаванию, убийства свободного времени и достижения спортивных результатов в последнюю очередь. Нужно сказать, в те социалистические времена в каждой подворотне была спортивная секция или какой-либо кружок по интересам. И вся местная разномастная мелкотня с первого класса бегала из секции в секцию, из кружка в кружок, ища своё назначение по жизни. Но наш бассейн был один на район! Самый старый в краевом центре, где на то время их было всего три. Не нужно объяснять, что выбор и отбор ребят для занятий туда был самый суровый. Тем более что в нем, предназначенном для целей Тихоокеанского флота, времени для занятий малышни не очень-то много и отводилось. И просто так туда попасть было трудно, а вот удержаться на плаву… Понятно, что бассейн не кастрюля с макаронами, всех не засунешь.

Алексея Капуру в бассейн засунул отец. В то время он был или начальник тыла, или инженерной службы флота, прямо отвечающей за это, супер по тем временам сложное, инженерное сооружение. Меня с братом записала через спорткомитет мама, работающая в то время в РОНО. Объединяли нас всех даты рождения, неуёмное детство и всеобщая демократия тех времён. Но было и существенное различие. У Лёши не было руки. Левой руки по локоть. Нужно сказать, я не помню, чтобы это когда-нибудь помешало нашим занятиям, шалостям, играм или ещё каким-то отношениям. Отличие было только в некоторой жёсткости Алексея к тренировкам и готовности всегда постоять за себя. Паренёк, нужно сказать, рос с характером. Что ковало тогда этот самый характер – физический ли недостаток, семья ли, окружение, сказать трудно. Помню, что его отец частенько приходил на тренировки и что-то обсуждал с тренерами. А все мы, зелёная молодежь, росли в то время как трава. Ходили в турпоходы, на демонстрации в спортколонне, хулиганили и шалили, как и все наши одногодки. Особой мотивации по достижениям тогда не было, но через десять лет, на момент окончания средней школы, проявились результаты. Я бился за первый разряд, но не сумел подтвердиться, мой брат защитил первый разряд на нескольких зональных соревнованиях, получив удостоверение и значок. Алексей Капура закончил десятилетку кандидатом в Мастера спорта в нескольких стилях и дистанциях. По окончанию школы наши пути не разошлись. Несмотря на то, что я учился в Политехническом, а он в Физкультурном, все пять лет учёбы наша лихая Краснофлотская компания пловцов дружно устраивала защиты местных институтов по этому непростому виду спорта. Это вам не лыжи, где нашего Дальневосточного снега и сугробов – 36 % площади России. А вот бассейнов на всём Дальнем востоке – как в одном захолустном районе Москвы. Каждый пловец был наперечет. На региональных соревнованиях мы зачастую защищали честь нескольких институтов, зарегистрировавшись по официально выданным студенческим билетам. За талоны, за зачёты, а больше – ради дружбы с детства. Любимые дистанции Капуры были, что называется, «лошадиные». Двести и четыреста метров баттерфляй или кроль, обязательный комплекс. На такие дистанции заявляются только крепкие накачанные амбалы. И очень смешно было смотреть, как на тумбочке они играют бицепсами, гордо и пренебрежительно смотря на однорукого паренька, а после финиша уже долго не смотрят ни на кого. Да и как можно заранее представить рвущегося вперёд стремительным дельфином спортсмена с одной рукой? А после поражения горько осознать, что не те мышцы в плавании работают, что в бодибилдинге, а те же, что и у рыбы. Корпусные, от головы до пальцев ног, ритмично-волнообразные, слаженно-плавные. Отработанные, отработанные, отработанные. В общем, по всем тамошним категориям, характеру и упорству, вместе с новой дисциплиной по тем временам – скоростному подводному плаванью – наш Лёша легко стал мастером спорта, известным тренером и твёрдо ушёл в паралимпийское движение. По окончании институтов наши пути разошлись. Я стал инженером при заводе в небольшом городке, Алексей Анатольевич – чемпионом мира по плаванию. Безусловно, мы встречаемся, пересекаемся, обнимаемся и радуемся нечастым встречам. Но как бы судьба ни гоняла меня по работам, бизнесу и должностям, и чего бы я ни достиг и ещё сумею сделать, я точно знаю, кем я не стану. Чемпионом мира и олимпийских игр по плаванию. И не буду я никогда обозначен, как мой друг детства, в энциклопедиях и Википедиях. Обычный я был ребёнок. Две руки, две ноги.

Да вот разве расскажешь сразу всю эту непростую пятидесятилетнюю историю маленькому, но наверняка уже много, – видно по глазам! – пережившему и наплакавшемуся пареньку?

– Зачем тебе знать Алексея Капуру?! Вся ваша группа должна его знать! Обязательно! Он мой друг с детства.

У него, так же как и у тебя, нет от рождения руки, но он стал рекордсменом мира, чемпионом Европы и серебряным призером нескольких Паралимпийских игр. Наш с тобой земляк. Хабаровчанин. Видел, как я плаваю? Так мне и близко не стоять рядом с ним. Обязательно найди и посмотри про него в Интернете. И пошире открывай глаза в бассейне на тренировках. Вдруг встретитесь!

Не думаю, что малышу нужно было знать сейчас больше. Перегрузки страшны примерами и навязчивостью. Я же, придя домой, оглушенный внезапными воспоминаниями, сентиментальностью, жалостью к себе и к незнакомому маленькому несчастному другу, открыл заначенную бутылку шотландского вискаря и выпил. За будущую судьбу нового поколения. За тот толчок, который я, возможно, по предопределению свыше, дал сегодня парню. И пусть он не станет, наверное, чемпионом мира, но мастером спорта может стать легко.

https://ru.rn.wikipedia.org/wiki/Капура_Алексей_Анатольевич

Алексей Анатольевич Капура (род. 21 апреля 1958 года в Хабаровске) – российский пловец-паралимпиец. Многократный серебряный призёр летних Паралимпийских игр, чемпион Европы, рекордсмен мира. Заслуженный мастер спорта России по плаванию среди спортсменов с поражением опорно-двигательного аппарата, заслуженный тренер России.

Секретный приказ ВМФ

Посвящается начальнику 179 СРЗ, капитану 1-го ранга Алексею Алексеевичу Хомутову, научившему меня работать с бумагой по назначению.

Бумага убивает мир. Вернее сказать, не бумага, а бесконечные циркуляры, приказы, законы и инструкции. Бумажные проекции правил, определяющие нас как общество. Сегодня они уже в скоростном Интернете, но плодятся и размножаются так быстро и споро, что уже вся империя Била Гейтса не успевает подбрасывать терабайты за терабайтами в бюрократическую топку для их содержания. Думаю, вопрос Третьей Мировой или просто боевой операции сегодня невозможен, так как зависнет в бесконечных согласованиях и проволочках, аукционах, тендерах и бесконечных согласованиях сверху донизу. Хотя с одним из армейских приказов у меня связаны самые лучшие в жизни воспоминания.

В начале восьмидесятых годов я работал на одном из военных судоремонтных заводов нашей Родины. Должность начальника энергоремонтного цеха обязывала обеспечить приходящие с боевого дежурства корабли всеми видами энергии. А это, кроме электроэнергии, вода питьевая, пар на отопление, сжатый воздух, ну и приём канализации, соответственно. И – льяльных вод… лучше бы Вам не знать, что это такое. В конце месяца командир каждой боевой единицы подписывал мне соответствующий акт, который направлялся в штаб округа на оплату. Понятно, что счётчиков и современных приборов учёта в те времена ещё не придумали, и большинство вопросов решалось личными связями с капитанами судов. Связи были. Чего стоил один только легендарный командир, – кажется, Покровский, – лично подписывающий мне после каждой вздрючки на плацу акт на внеочередной отсос пяти кубов говна лично от него и его экипажа. Родина платила за всё. Главное было выстроить эти связи немедленно после швартовки и подключения судна к нашему миру. Основное время постановки – октябрь месяц, когда буквально за несколько дней до ледостава к нашему плавпричалу швартовались более десятка боевых кораблей, пришедших с дежурства со всех морей и океанов мира. При этом среди баз приписки были Лиепая и Крондштадт, Вилючинск и Севастополь, Североморск, Керчь и Николаев. Тусовка была ещё та. Как на Тортуге в весёлые корсарские времена.

Но флот есть флот. И как бы круто ни представлял собой отдельно взятый корабль с направленными во все стороны пушками где-нибудь в Индийском океане автономную часть территории СССР, при постановке на СРЗ все объединялись в дивизион группы ремонтирующихся кораблей. Для этого служил двухпалубный плав-штаб с небольшим штатом обеспечения группы во главе с целым командиром дивизиона. Штат был небольшой, но сплочённый, крепкий, знающий свои цели и задачи. Одной из главных задач штата было единение отдельно взятых со всех концов страны экипажей, обмен опытом и подъём боевого духа. Штат был. Задачи были. С механизмом подъёма боевого духа были проблемы.

В тот год как обычно перед зимним ледоставом шла лихорадочная постановка судов. Командиром дивизиона за день подписывались сотни различных документов на жизнеобеспечение, постановку на учет личного состава, довольствия, сдаче боезапаса, медобслуживания и много, очень много других бумаг. И вот среди горы этих других бумаг продвинутый зам незаметно подложил и подписал у командира лично им придуманный, один из самых лучших приказов, виденных мной в жизни. Приказ утверждал «График поставки и распития спирта в группе ремонтирующихся кораблей на 198.. г.», и прописывал очередность командирам боевых кораблей в течении ремонтного периода каждую пятницу являться в кают-компанию штаба дивизиона для неформального обмена опытом с обязательным наличием трёх литров спирта питьевого качества. Количества кораблей как раз хватало для исполнения графика до следующей навигации. Поставив печать, пройдоха под роспись ознакомил с приказом и графиком капитанов.

В дивизионе началась новая, невиданная до этого жизнь. С традиционным скрытным индивидуальным распитием под одеялами в каютах, шхерах и кубриках было покончено. Наглаженный и подготовленный офицерский состав, прихватив с камбузов что-нибудь вкусненькое, собирался теперь официально для ставших теперь регулярными встреч. Командира дивизиона, самого большого любителя выпить, закусить, поболтать и пообщаться, искусственно держали в неведении. Происходящее ему объяснялось добровольными пожертвованиями, его огромным авторитетом и личными орг-способностями. Будучи на особом месте в обеспечении жизни на кораблях, я получал приглашения на все без исключения вечеринки. А так как по должности на заводе я был не последним человеком, а уровень значимости тогда определялся наличием и количеством спирта в сейфе начальника, то заходившие регулярно командиры по делам, а заодно и поправить здоровье, с удовольствием информировали меня о происходящем. Только теперь я понимаю, как мне помог этот курьёзный случай. Никто и нигде сегодня уже не услышит рассказов, шуток, морских экспромтов и перепалок собиравшихся по воле шутливого случая боевых капитанов со всех портов бескрайнего СССР. Поверьте, молодым офицерам, обогнувшим неоднократно земной шар, держа руку на спусковом крючке, было что рассказать.

История закончилась неожиданно. В очередную пятницу один особенно ретивый командир зашёл пораньше с канистрочкой в руках в сопровождении матросов, увешанных закусками, прямо в кабинет командира дивизиона и бодрым голосом доложил: «Товарищ капитан второго ранга! Согласно Вашему приказу и утверждённому Вами графику капитан судна такого-то с запасом спирта и провианта прибыл для проведения планового мероприятия! Разрешите сервировать стол?!» В кабинете находился то ли представитель политотдела, то ли Особого отдела флота. Как всякий командир, так наш начальник дивизиона неожиданно узнал о существовании своего приказа последним.

Расследование было суровым. Впрочем, нужно сказать, что все особисты, собирающие объяснения и безуспешно разыскивающие сразу ставшим мистическим приказ, улыбались постоянно и смотрели в глаза допрашиваемых с добротой и пониманием. Виновные и доказательства происшедшего найдены не были. Историю превратили в шутку. Однако сегодня, за прошествием более чем тридцати лет я, как непосредственный участник тех легендарных событий, заявляю: никакое предписание, устав, циркуляр или распоряжение не способно было скрепить военную дружбу и боевой коллектив так, как в тот год скрепил этот одиозный приказ офицерский состав на нашем СРЗ. И я очень надеюсь, что бывшие уже, наверное, капитаны, стоявшие у нас в ремонте в тот год, прочтя этот рассказ нальют и выпьют как минимум два раза. В первый, вспоминая чудесные, оставшиеся в памяти на всю жизнь флотские посиделки. И во второй, клеймя беспощадным позором бессмысленные бумаги, циркуляры, предписания и указы, вспоминать которые сегодня бессмысленно, невозможно да и просто противно. Кроме одного. Секретного, так и не найденного в оригинале приказа, о котором я вам рассказал.