Текст книги "Разведывательно-диверсионная группа. «Слон»"

1 декабря 1979 г. Фергана. Ночь…
«…Спасибо Партии родной, что пересрала выходной!..»

… – Хе-хе-хе-хе!!! – все «крякала» и «крякала» сирена, надрывая свой «охрипший» голос. – Хе-хе-хе-хе!!!

– Рота, подъем! Выходи строиться! – крикнул во все горло Андрей и посмотрел на часы.

«…2.15… Че это они? Опять, что ли, решили устроить учения? – подумал он. – Так, а на хрена ж им самим это надо? У каждого семьи дома, а они в субботу учения затеяли… Фигня какая-то!.. Совсем уже с катушек посрывались, отцы-командиры!..»

Андрей был прав…

Что-то странное происходило на протяжении всего этого года. Учения шли одни за другими, «наступая друг другу на пятки»… Правда, таких крупных, как «Памир-79», не было уже давно, но полковые учения проходили теперь не реже одного раза в месяц. И все уже привыкли к этому и, в общем-то, были готовы сорваться по тревоге, но… Последние полковые учения с боевыми стрельбами закончились только неделю назад. Все еще только-только «возвращались» к обычному казарменному образу жизни, и очень многие солдаты надеялись именно сегодня, в субботу, получить «увольнительную в город»…

За эти полгода Андрей пообтерся в войсках и приобрел непререкаемый авторитет. И не потому, что уже и те, кто на «Памире-79», были еще «дедушками», успели к декабрю уволиться в запас и уехать домой, – они-то как раз после тех учений очень сильно зауважали нашего сержанта. Дело было совершенно в другом…

Андрей просто служил. Служил в удовольствие и знал свое дело. И все, кто, так или иначе, сталкивался с ним по службе, и солдаты и офицеры, понимали, что этот парень любит свое дело и любит армию… Он был воином по призванию. Настоящим, хоть пока и несостоявшимся, русским офицером – строгим, но справедливым… А «ротный», старлей Фокстротин, на всех совещаниях и прочих офицерских «посиделках» говорил, что у него «усиленная» рота – вместо 5 офицеров по штату, включая и его самого, у него в роте служит 6…

– Строиться перед расположением роты! – скомандовал Андрей. – Замкомандирам взводов доложить о личном составе!

Месяц назад сержант Ошеха принял должность «старшины роты» вместо ушедшего на пенсию пожилого прапорщика, и теперь, до появления в роте офицеров, он был «царь и бог».

– Слышь, Колян… Че это за хрень происходит? – тихо спросил Андрей у своего взводного после доклада.

Сегодня лейтенант Осокин был «ответственным офицером». Они оставили стоять роту в строю, а сами отошли на несколько метров.

– Да я и сам не знаю, Андрюха! – пожал плечами лейтенант. – Учения закончились… В штабе никаких намеков на следующие не было…

– Хрень какая-то! Сейчас, по идее, пора бы уже начать к Новому году готовиться, а они опять что-то затеяли… А наш в курсе, как думаешь?

– Не знаю… Думаю, что нет… Он бы тогда сегодня так спокойно не отчалил отдыхать. Ты же знаешь нашего старлея!..

Да. Характер Фокстротина был известен во всем полку! Он не был служакой-солдафоном, но от всего сердца болел за свою роту, вечно с кем-то ругался, что-то требовал, добиваясь чего-то для своих солдат, и в конце концов это приводило к положительным результатам. Например, его рота самая первая и пока единственная во всем полку «переоделась» в новую, экспериментальную полевую форму. Удобную и практичную, не то что старенькая ХБ…[14]14
  Эту новую форму, созданную специально для среднеазиатских регионов, а потому и не привычного защитного цвета, а песчано-бежевого, тогда еще называли «эксперименталкой». И только через несколько лет ее стали называть «афганкой», потому что переодевали в нее только те воинские части, которые служили в ОКСВА. А в Союзе она так и не была никогда введена и навсегда осталась «эксперименталкой». Просто потом стали делать пятнистые камуфляжи, а вот песочная «афганка»… До сего дня, когда 2 августа на день ВДВ встречаешь немолодых уже мужиков в этих стареньких, застиранных брюках с накладными карманами, понимаешь, что вот он идет, твой «братишка», побывавший там, за Речкой…


[Закрыть]

…Через полчаса на плацу построился весь полк, и то тут, то там к своим подразделениям подбегали офицеры и тоже становились в строй. Обычное явление в армии, ведь не все же жили в холостяцких офицерских общежитиях, и у многих уже были семьи – они жили в офицерском городке, и о тревоге им сообщали «посыльные». Фокстротин был в их числе…

– Что тут? – спросил он у Осокина, вставая во главе своей роты.

– Да хрен его знает, Валера. Не понятно ничего!..

– Ладно!.. Вон командир уже идет… Скоро все узнаем…

Развод полка был недолгим.

Подполковник выслушал доклады командиров батальонов, отдал какие-то распоряжения, и десантники вернулись в свои казармы.

На плацу осталась 9-я рота Фокстротина…

– Ну что, старший лейтенант? – Командир полка приблизился к строю. – Говоришь, твоя рота усиленная?

– Так точно, товарищ подполковник!

– Что ж… Раз так, то именно тебе и выполнять особенное задание… – Командир отошел на несколько метров и скомандовал: – Офицеры и старшина роты – ко мне!

Подполковник прохаживался вдоль коротенького строя офицеров, а со стороны казалось, что он просто не знает, с чего начать разговор.

… – Значит, так, товарищи офицеры. – Подполковник совершенно не обращал внимания на то, что Андрей был сержантом. – Получен приказ…

Он помолчал немного и продолжил:

– Наше правительство уже давно ведет очень тонкую политику в сопредельных странах Среднеазиатского региона… И пытается поддерживать некоторые правительства дружественных нам государств… Но обстановка в мире накалена до предела, и вы это знаете… Существует негласное противостояние с государствами блока НАТО, с Соединенными Штатами – в частности… Это так, преамбула… А теперь слушайте боевой приказ! – Подполковник остро взглянул на выстроившихся перед ним офицеров. – Ваша рота, Фокстротин, должна максимально быстро погрузиться на транспортные «борты» и отбыть к месту новой дислокации!.. Обеспечить роту продовольствием на две недели, палатками, двойным боекомплектом! Это ваша задача, сержант!

– Так точно, товарищ подполковник! – рявкнул Андрей.

– Рота должна быть укомплектована всем необходимым снаряжением и вооружением! И… Это не учения, товарищи офицеры!.. Никаких холостых патронов или учебных гранат! Рота должна быть готова к ведению боевых действий!

– Разрешите вопрос, товарищ подполковник? – подал голос Фокстротин.

– Слушаю, старлей.

– Место дислокации роты?..

Подполковник как-то странно посмотрел на ротного.

– Задача твоей роты, Фокстрот, обеспечить в последующем высадку и прием батальонов полка… В сложных климатических, но главное, политических условиях… Ты «усиленный»… – Он взглянул на Андрея. – Поэтому и задача ставится именно тебе… Роте надо будет продержаться дней десять, ну, может быть, две недели… На это время – ты будешь принимать все решения самостоятельно… А дальше, возможно, ты и вернешься со своей ротой в Фергану…

Командир полка прошелся вдоль этого короткого строя и за эти несколько шагов превратился из бравого офицера-десантника в обычного мужика, на которого взвалили тяжелейший груз ответственности, не спросивши на то его согласия:

– Хотя… Чувствую я, мужики, что вернемся мы в Фергану очень не скоро… Да и вернемся ли вообще… А на твой вопрос, старлей… – Подполковник остановился напротив Фокстротина и внимательно посмотрел ему в глаза. – Обеспечивать ты будешь прием не только наших батальонов, но и группу специального назначения ГРУ, которая прибудет из Чирчика… Не постреляйте там друг друга… Они, как и ты, будут обеспечивать прибытие всего своего отряда… В общем… Чтобы больше не было вопросов… Дальше сами все поймете… Авиабаза Баграм, Демократическая Республика Афганистан… Еще вопросы есть?

Какие на хрен тут могли быть вопросы?! Все были просто ошарашены этим сообщением! А потому только молча переглядывались…

– Раз вопросов нет, товарищи офицеры, то тогда не будем разводить ненужной канители. Фокстрот! Роту бегом в расположение и готовить к передислокации! Вылет через три часа в 6.00! Все свободны!..

…Именно с этой минуты Андрей, сам того не зная, начинал становиться частью большой истории Советской Армии…

* * *

Декабрь 1979 г. Афганистан. Баграм.
«…Здравствуй, чужая Родина…»

…Монотонный гул их турбовинтового «Вожака»[15]15
  Самый большой в мире, на то время, военно-транспортный самолет «Ан-22». На Западе по натовской квалификации его назвали «Cock», то бишь «Вожак». (От автора.)


[Закрыть] усыплял и немного успокаивал. Этот авиационный монстр, который мог переносить по воздуху в своем огромном чреве до 80 тонн (!) груза, без особого труда «проглотил» роту Фокстротина в сто с небольшим человек да еще и 4 БТРа…

«Ан-22» («Антей» – таково было название этого самолета) был изначально предназначен именно для ВДВ. Повсеместно любимый десантниками, теми, кто успел узнать эти машины, он значительно превосходил по всем параметрам и своего предшественника «Ан-12», который натовцы называли «Cub» (просто «Кубик»), и своего последователя, печально знаменитый реактивный «Ил-76». «Антей», хоть и малоскоростной, с «крейсерской» скоростью всего-то 590 км/час, был настоящим десантным трудягой…

А вот «Ильюшина-76» десантура не любила – именно этот самолет приобрел в Афгане, немного позже, придя на смену «Антею», имя «Черный тюльпан». Именно на них, на «Ил-76ТД», повезли «из-за Речки» первые «цинки»…

И именно о нем Александром Розенбаумом была написана эта скорбная песня…

 
…В Афганистане, в «Черном тюльпане»,
С водкой в стакане мы молча плывем над землей.
Скорбная птица, через границу,
К русским зарницам несет ребятишек домой.
В «Черном тюльпане» те, кто с заданий
Едут на Родину милую, в землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья…
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.
 
 
Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять «бача»[16]16
  Мальчик (фарси).


[Закрыть] подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме…
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют…
 
 
Но надо добраться! Надо собраться!
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют. «Стингер» взлетает,
Если нарваться, то парни второй раз умрут.
 
 
И мы идем совсем не так, как дома,
Где нет войны и все давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.
 
 
И мы идем, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для «тюльпана».
 

…Только все это было потом…

А сейчас…

Сейчас сонная рота старшего лейтенанта Фокстротина, убаюканная монотонным гулом винтов «Антея», досматривала вторую серию своего прерванного сна…

Не спали всего-то несколько человек – офицеры роты, понимавшие, что летят они совсем не на прогулку, да еще Андрей, который не спал совершенно по другой причине…

Письмо…

Только вчера он получил письмо от своей «царицы Тамары»…

Нет! Оно, конечно же, не было самым первым за эти полгода!

Андрей с упрямством осла тратил свое время в «увольнительных» на то, чтобы простаивать в многочасовых очередях на главном междугороднем телефонном узле Ферганы и хотя бы несколько минут поговорить со своей несостоявшейся невестой. Он писал ей письма каждый день, засиживаясь в каптерке далеко за полночь. И Тамара ему отвечала! Только… Почему-то письма ее стали приходить все реже и реже…

Сначала он получал их раз в два-три дня, потом раз в неделю, а последнее, вчерашнее, ждал уже больше месяца… Тамара писала ему все реже, и письма ее становились все короче и короче…

Худенький конвертик с почтовым штампом города Тбилиси, который он получил только вчера, принес в себе один-единственный тетрадный листочек, исписанный каллиграфическим почерком:

«Андрюша, здравствуй!

Как ты там, любимый мой?

Когда ты вернешься?

Знаешь, папа уже перестал на тебя сердиться. И, кажется, понял, что ты тогда поступил правильно. Мы недавно отмечали его день рождения. Собралась вся семья. Братья приехали… Так он даже назвал тебя настоящим джигитом – за столом, при всех… Только… А правильно ли ты тогда поступил? Чего ты добился, Андрюша? Мы ведь все равно не вместе! Может быть, стоило тогда стерпеть?..

Я уже даже и не знаю, что мне думать… Ты так далеко… А мне ведь жить хочется!!! Жить и радоваться жизни! Мне же только восемнадцать!!! С меня все подруги смеются, что я, мол, жду жениха, который придумал повод и сбежал от меня… Мне очень тяжело, Андрюша! Очень!!! Я ведь молодая еще! Ну почему ты не рядом?! Почему ты сделал так, чтобы быть от меня так далеко?!

Ты хороший человек, Андрюша! Ты, наверное, самый лучший и самый настоящий!!! А я дрянь!.. Сделай и сейчас хоть что-нибудь, повоюй за нас с тобой, но приезжай! Сейчас приезжай!.. Иначе… Я очень хочу быть с тобой, но я больше не могу любить фотографию! Рядом столько живых соблазнов… Приезжай, Андрюша!.. Пожалуйста!!!

Я тебя люблю! И ЖДУ!!!»

…Он все перечитывал и перечитывал это письмо. Комкал его… А потом разворачивал и перечитывал снова. И опять комкал…

– Что, Андрюха? Что случилось?

К нему, в конце концов, подсел комроты, старлей Фокстротин:

– Че ты как не свой? Случилось чего?

– Не знаю, Валера! Не знаю…

Андрей уже давным-давно «был принят в офицерский круг», и между собой они общались накоротке, как хорошие товарищи.

– Так скажи! Че замолк-то?! Или я тебе не «отец-командир»?

– Отец-отец… Просто родной до боли…

Фокстротин посмотрел на Андрея и проговорил строго:

– Ты поделись, сержант… А то уж какой день смурной ходишь… Сначала письма ждал, знаю, а вчера получил и стал вообще темнее тучи… В чем дело, Андрей?

– Докладывают тебе, Валера?

– А ты как думал? Конечно! Это же боевое состояние роты! А оно зависит от очень многих факторов! Вот я и интересуюсь личной жизнью своего командного состава… Так в чем дело, старшина?

Андрей, не говоря ни слова, протянул ротному изрядно помятый тетрадный листок. Старлей прочитал письмо быстро. Да и что там было читать-то, на самом деле!..

– Это от той твоей «царицы Тамары», из-за которой ты погоны не получил?

– Ага…

Старлей замолчал на долгих пять минут… А потом медленно проговорил:

– Знаешь, Андрюха… Ты же ведь мужик-то не глупый… Я думаю, что ты и сам уже все понял… А если тебе надо, чтобы тебе об этом сказали… – Старлей помолчал минутку. – Забудь ее… Она девочка, по всему видать, воспитанная, а потому и не написала тебе прямо, чувствуя за собой какую-то вину… В общем… Возможно, что она права, и тебе надо было тогда сдержаться… Короче! Мы мужики военные и конкретные!.. Она не будет тебя больше ждать, Андрюха… У нее возраст такой… Забудь!

– Да я и сам уже это понял, Валера…

– А раз понял, то «окунись» в службу с головой – оно помогает! На своей шкуре пробовал в свое время… А жизнь, брат… Знаешь… Она всегда со временем показывает, кто прав, а кто не очень…

…Рота Фокстротина высадилась на баграмском аэродроме посадочным способом – сначала приземлился огромный «Антей» с десантниками, а следом за ним «Ан-12», на борту которого было все походное снаряжение для того, чтобы они могли организовать военный городок для батальонов полка. Да только…

Зима в этом году разгулялась не на шутку. Казалось бы, Афганистан – южная страна, а вот, поди ж ты, температура все падала и падала… Русские солдаты привезли с собой в горы Гиндукуша русскую зиму…

Андрею тогда, в те самые первые дни, пришлось не раз показать свой характер и изворотливость, чтобы суметь накормить и обогреть своих замерзших солдат. Работы было – непочатый край!.. И Слон с головой окунулся в свои «старшинские заботы»…

…5 декабря, 5.40 АМ…

Над Баграмом уже насколько минут кружил транспортный «Ан-12». Он то вот-вот, уже казалось, зайдет на посадку и вдруг, в какой-то момент, опять начинает набирать высоту…

– Что тут?

Ротный подошел к Андрею, который, несмотря на пронизывающий до костей морозный ветер, стоял у здания будущей медсанчасти и неотрывно следил за самолетом и «взлеткой» аэродрома.

– Какой-то «левый» «транспортник»… – ответил Андрей. – Уже на четвертый круг заходит, а все не садится. А ведь не мешает же ему никто… Зенитчики уже на рогах. Вон даже две «Шилки»[17]17
  «СЗУ-23-4» «Шилка» – самоходная зенитная установка с 4 спаренными, 23-миллиметровыми скорострельными автоматическими пушками. Скорострельность до 3000 выстрелов в минуту. Эти машины были настолько грозные и эффективные, что повсеместно использовались не только по прямому назначению, но и для поддержки пехоты при атаке укрепленных объектов. Залп из ее четырех пушек всегда приносил одинаковый эффект – противник либо был надолго деморализован, либо уничтожен!..


[Закрыть] зашевелились…

Две грозные зенитные «самоходки» подняли в небо стволы своих пушек и теперь водили ими из стороны в сторону, сопровождая самолет.

– А номер борта засек?

– «Полста девятый» (59), – ответил Андрей.

– Ясно, – проговорил ротный и как-то немного расслабился. – Это наши соседи пожаловали из Чирчика, о которых комполка предупреждал. Спецура ГРУ…

– А че ж не садится?

– Да хрен его знает, старшина… Сядут – спросим…

«Транспортник» сделал последний круг и пошел наконец-то на посадку…

А еще через пятнадцать минут, когда из открывшейся задней аппарели на бетонку аэродрома стали выгружаться странные вооруженные люди, одетые в форму афганской армии, от них отделился бравый «афганский» офицер и подошел к Фокстроту и Слону.

Если бы наши герои не знали, что этот вояка принадлежит к ведомству грозного и таинственного «Аквариума», то они наверняка подумали бы, что перед ними представитель афганских вооруженных сил. Смуглый, с жестким смоляным «ежиком» волос, он был абсолютно «местным».

– Заместитель командира отряда, капитан Сархатов… – представился он и протянул свою жесткую, как доска, ладонь для рукопожатия. – Анвар…

– Комроты отдельного парашютного полка, старший лейтенант Фокстротин, – ответил старлей. – Валерий…

– Старшина роты, сержант Ошеха… Андрей…

– Ну, вот и познакомились! – улыбнулся капитан. – Будем взаимодействовать! Особенно с тобой, Андрюха… Нам надо обустраиваться и встречать отряд, а времени почти нет…

– Разберемся… – ответил Андрей.

Суета, образовавшаяся вокруг «транспортника», потом выбор места для «спецов», организация палаточного городка, на которую Андрей подключил целый взвод своих десантников… Все это заняло целый день – обустроиться на совершенно новом, незнакомом и не приспособленном для этого месте, да еще и умудриться создать минимум удобств в виде тепла среди зимы и пятнадцатиградусного мороза – это еще уметь надо!.. В таком деле все, именно все (!), выполняют приказы своего старшины, невзирая на звания! Это его «бенефис»… И от того, насколько он «на своем месте», обогреты ли, накормлены ли будут его бойцы, зависит, в конечном итоге, сумеют ли они выполнить свою боевую задачу… «Старшина», а «в переводе» на гражданский язык «завхоз» – это именно тот маленький винтик, от которого зависит, будет ли работать вся эта огромная машина или сломается в первые же минуты…

В общем… Только тогда, когда бледное зимнее солнце завалилось за отроги гор, когда была проведена вечерняя поверка и уставшие бойцы с радостью выполнили команду «Отбой, рота!», только тогда капитан Сархатов в сопровождении двух лейтенантов и прапорщика появился в расположении роты Фокстротина.

– Гостей принимаете?

– Добрым людям всегда рады! – ответил ротный.

– А закусить найдете?

– Ну… Ужин старшина всегда организует… А «закусить»… Так это не вопрос! Закусон-то мы организуем, а вот чем его запивать?..

– Обижаешь, дорогой! У нас на Родине ходить с пустыми руками в гости неприлично!

Капитан белозубо улыбнулся и обернулся к такому же смуглому прапорщику, который уже держал в вытянутых руках четыре алюминиевые фляжки:

– Этот «старый» прапорщик знает свое старшинское дело…

– Ну, раз так… – улыбнулся Валерий. – Андрюха! Старшина!

– Я! – отозвался Андрей и подошел к офицерам.

– Пожевать на десять человек организуешь по-быстрому?

– Сделаем!..

– Давай, старшина, гостей будем встречать…

Андрей «рванул» к их походной кухне и…

Через десять минут офицеры и старшины уже сидели за накрытым столом…

– Слушай, десантура! – Сархатов посмотрел на Андрея. – А тебе сколько еще служить осталось?

– Не знаю, товарищ капитан, – ответил Андрей.

И этот ответ ввел в натуральный ступор всех их сегодняшних гостей.

– А так бывает?..

– В нашей армии всяко бывает… – улыбнулся загадочно Фокстротин.

Только «гости» восприняли это по-своему:

– Ага! Попартизанить решили! Проверить нашу квалификацию! – улыбнулся капитан. – Ну ладно…

Он внимательно посмотрел на Андрея и начал говорить:

– Тебе уже и не двадцать, сержант, – ты года на два-три постарше будешь… Значит… Что?.. Учился в каком-то вузе с военной кафедрой. Призвался после «двадцати»… Институт не закончил, иначе был бы лейтенантом-«полуторагодичником»… Сержант, старшина роты… Года полтора, значит, уже за плечами, а то и «дембель» на носу… Иди ко мне в отряд, Андрюха, не пожалеешь! А диплом ты свой получишь – нам такие «кадры» нужны!

Андрей только посмотрел на Фокстротина, который улыбнулся «шире собственного рта»:

– Ты, капитан, конечно, разведка! Но… Не угадал ты ни хрена! – Он поднял свой стакан со спиртом. – Давай-ка выпьем лучше. За наши крепкие и проверенные тылы!

Отдышавшись от принятого вовнутрь «шила», Сархатов уставился на ротного:

– Такого быть не может, старлей! Я же не первый день в армии!

– Может!.. Андрюха служит уже пятый год…

– Не понял! Он же носит погоны «срочника»!

– Бывает… Случается… – Валерий посмотрел на молчавшего Андрея. – Если бы не его максимализм… Он бы уже пять месяцев лейтенантские погоны носил… А так… Пока у меня старшиной… У меня же, капитан, в полку самая «усиленная» рота! Потому сегодня ты спиртягу тянешь с нами, а не с кем другим…

– Вот даже как?!! – Удивление разведчика было совершенно искренним, как и его спутников. – Так ему сам бог велел к нам идти!

Сархатов хлопнул Андрея по плечу:

– Уходи на «дембель» и иди к нам, старшина. Погоны ты свои получишь – гарантирую! Чего не умеешь – научишься… Ну?!! Ты как?

– Мне еще дослужить надо… – дипломатично уклонился от ответа Андрей. – Вот как на дембель уйду, тогда и поговорим… Может быть…

То, о чем говорил этот капитан, было заманчиво… Ах как!!!

Для человека, который не пытался строить свою генеральскую карьеру, а именно для него, «для воина», которому важны не звания и регалии, а именно служба!.. Причастность к чему-то такому, чего никто из обычных обывателей даже и не мечтает испытать… Причастность к самым сокровенным, а не показным или видимым любому гражданскому тайнам армейской службы…

Служить во вновь созданном «отряде специального назначения ГРУ»…

Для тех, кто избирал себе профессией армию, – это было равнозначно примерно тому, как если бы молодой, «свежеиспеченный» агроном сразу же попал на работу в Министерство сельского хозяйства, или такой же, как и «агроном», двадцатилетний «экономист», получивший свое распределение, – в Министерство экономики… Понятно, надеюсь…

– Ну-ну… В общем… У нас все знают, что капитан Сархатов свое слово всегда держит! Я тебя с Хабибом познакомлю – он мужик что надо, одобрит мое предложение. Уверен!

– А кто такой Хабиб? – спросил Фокстротин.

– Командир наш… Майор… А дальше, мужики, уж извините – «секретка»…

– Слушай, Анвар… А вы все в вашем отряде… – И он замялся немного, пытаясь подыскать правильные слова.

– Азиаты, ты хотел сказать? – опередил его капитан.

– Ну, да… В общем…

– Все, Валера… И все мусульмане… Нас так и называют – «мусульманский батальон», или, проще, «мусбат». – И продолжил, заметив «повисший на языке» у ротного вопрос: – Так было надо… И форма наша афганская – тоже «так надо»! И не спрашивай больше ничего, старлей! Не хочу обижать тебя сказками…

– Лады, кэп… Тогда будем просто пить «шило» за встречу!..

…Дальнейшие события завертелись с такой скоростью, что ни десантникам 9-й роты Фокстротина, ни спецназовцам Сархатова уже было не до «посиделок».

Ранним утром 7 декабря в Баграме высадился 1-й батальон полка десантников – около десятка огромных «транспортников» устроили в афганском небе самую настоящую «карусель». Самолет садился на бетонную полосу, подруливал к месту разгрузки, и, пока высаживались десантники и выгружалась техника, его уже дозаправляли. Через пятнадцать минут он уже снова был в воздухе, а его место на аэродроме занимал другой. Через полчаса уже весь батальон находился на аэродроме и начал обустраиваться на новом месте. Суета была неимоверная! Кто-то кричал, кто-то откровенно матерился, пытаясь выбить для своего подразделения какие-то привилегии…

«Вожаки» и «Кубики» десантников улетели обратно, освободив место в небе над Баграмом своим таким же собратьям, которые привезли в своих объемных чревах спецназовцев из Чирчика и Ташкента – в Афган в полном составе прибывал отряд капитана Сархатова… И небесная «карусель» повторилась… А когда улетели и эти небесные трудяги, выяснилось, что «гэрэушники» со всей своей техникой устроились не в старых казармах, а в самом торце взлетной полосы, в полукилометре от батальона десантников, в легких походных палатках УСБ…

«…А ведь хреново мужикам-то! – думал тогда Андрей. – Мороз уже почти до двадцати градусов опустился!.. В такую палатку по несколько „буржуек“ ставить надо, да и то… Не прогреют ведь!.. А уголь?..»

Пообтершись неделю на этом аэродроме, Андрей уже знал, где что лежит, в каком количестве и у кого это «что-то» можно попросить, у кого потребовать, а кому и банально дать в морду, чтобы получить нужное… И он добровольно взвалил на себя обязанность обеспечивать и свой батальон, и около полутысячи спецназовцев тем, что сейчас было важнее всего, – теплом! То есть углем…

…16 декабря…

… – Ну, что тут, Андрюха?

Старлей Фокстротин, который вот уже почти две недели спал урывками, от раза к разу, проснулся в 5.00, оттого что над аэродромом опять начиналась какая-то возня.

До подъема роте оставалось спать еще час, и уставшие десантники вовсю использовали эту возможность. А вот командиру не спалось. Он вышел из помещения казармы и обнаружил, что в своей бессоннице он не одинок. Сержант Ошеха, его незаменимый старшина, тоже не спал. Андрей стоял у открытой двери и наблюдал, как в ночном небе загорались прожектора огромных транспортных самолетов.

– Не знаю, Валера… – пожал плечами Андрей. – Похоже, что сегодня опять кого-то принимаем, только вот… Вся эта канитель началась минут пять назад, а посыльного из батальона до сих пор еще нет…

Посыльный был… Именно в эту секунду он выскочил из-за угла здания и, заметив Фокстротина, подбежал к нему:

– Товарищ старший лейтенант! Разрешите доложить!

– Давай быстрее! Что там?

– Майор Егоров приказал доложить, что прибывает второй батальон и оперативная группа с комполка…

– Ясно! – Теперь действительно все встало на свои места. – Свободен!

Старлей одернул бушлат и проговорил:

– Поднимай роту, старшина! Посадка первых «транспортников» на аэродром начнется, скорее всего, минут через пять… Так что давай, бегом!

– В темпе вальса! – сказал Андрей.

«…А ведь повоевать придется… Жопой чую!.. Целый батальон „гэрэушных“ спецназовцев, да и наших уже второй прилетел… И комполка с ними! Значит, прилетит, не сегодня, так завтра, и третий батальон… А тут, ко всем радостям, еще и „кагэбэшные“ спецназовцы прилетели! Целых две группы – „Зенит“ и „Гром“! А это еще почти рота! Целая рота самых засекреченных „спецов“, которые обычно и действуют-то „боевыми тройками“!.. И что тогда получается, Андрюха? Тогда говно получается, Андрюха! Переворот какой-то готовится, не иначе!.. А это уже война…»

– Поднимай роту, «младшой»! – сказал Андрей дежурному по роте. – Тревога! Построение с оружием перед казармой через пять минут!..

…20 декабря…

Обстановка накалялась с каждым днем. Андрей это чувствовал особенно, так как ему постоянно приходилось выезжать за территорию авиабазы в поисках топлива для «буржуек». За эти двадцать дней довольно доброжелательные афганцы, поставлявшие уголь на аэродром, стали какими-то озлобленными, похожими на голодных волков. Да они и смотрели на русских «шурави» точно так же, как волки, исподлобья, и цедили сквозь зубы каждое слово. Запасы угля с прибытием в Баграм 2-го батальона резко пошли на убыль, и теперь именно Андрею приходилось заниматься их пополнением. Нет, с ним, конечно же, выезжал в город и майор, полковой «зампотыл», но… Один раз этот майор попробовал выехать сам и вернулся ни с чем – местные «торговцы теплом» и по-английски-то общались не особенно охотно, а уж по-русски!.. Вот и стал сержант Ошеха, умеющий довольно бегло говорить на языке Шекспира и «впитавший с молоком матери» опыт торговаться, а какой же настоящий одессит (?) не имеет такой опыт, годами делая покупки на Привозе, просто незаменимым человеком…

Только вот…

Температура по ночам стала все чаще опускаться за циферку «20»… Бетонные стены казарм промерзали чуть ли не насквозь, и в «бесконечно длинных» расположениях рот, там, где спали десантники-мальчишки – а последнюю неделю они это делали не раздеваясь, всего лишь сбросив бушлат, – установили еще по три печки-«буржуйки». В дополнение к тем трем, которые стояли там с самого начала. И все равно было жутко холодно! В иные ночи они не рисковали снимать даже бушлаты – при дыхании пар изо рта стоял столбом…

Теперь Андрей через день выезжал с этим майором в город, чтобы закупить очередные два грузовика угля, и уже начинал проклинать ту минуту, когда взвалил на себя этот груз. Это повторялось от раза к разу. Майор всем своим видом, прохаживаясь за спиной Андрея, словно большой барин, заложив обе руки за спину, давал понять афганцам, «кто здесь платит деньги». Мол, я настолько «большой человек», что за меня мои подчиненные даже договариваются, а я только деньги даю! А могу и не дать!..

Андрею на самом деле было противно смотреть на это ничтожество в офицерских погонах, но… Он продолжал ездить с ним в Баграм и торговаться на шумном базаре за каждую копейку, зная, что если он этого не сделает сейчас, то ровно через сутки десантные батальоны начнут замерзать…

Правда, с позавчерашнего дня стало немного полегче, все же – весь «мусульманский батальон», погрузившись на свою технику, отчалил в Кабул. За ними отвалили и «зенитовцы»…

Все эти передвижения рождали в голове нашего сержанта не просто подозрения, а уже уверенность в том, что заваривается крутая каша, и она, эта «каша», вот-вот должна закипеть:

«…Сархатов с нами почти две недели просидел в Баграме, а тут взяли да и уехали всем скопом… Батальон „афганской гвардии“!.. И „Зенит“ с собой прихватили!.. А до этого целых две недели тренировались на старых развалинах!.. Как их захватывать, тренировались!.. Что же это они захватывать-то такое будут?! Вот бы посмотреть! Хотя бы издалека!..»

Андрюхе, имеющему внутри настоящую «офицерскую косточку», и в самом деле было интересно увидеть, что и как будут делать эти, засекреченные по самые корни волос, вояки – он хотел учиться, а чем не учеба увидеть в деле настоящих профессионалов! У таких учиться сам бог велел!..

Он и повелел, в конце концов, услышав, видимо, мысли сержанта…

…Фокстротин в тот день появился в роте перед самым обедом.

В каком-то странно возбужденном состоянии, он приказал дежурному по роте срочно разыскать ротного старшину и всех взводных офицеров, а сам стал с нетерпением ждать их появления, курсируя по казарме, как голодная акула…

– Значит, так, мужики! – произнес старлей, когда они, наконец-то, собрались. – Время – 12.10… Сейчас бегом к своим взводам, и рота должна быть в расположении через десять минут! Старшина!

– Я! – отозвался Андрей.

– Бегом в хозблок! Твоя задача – обеспечить роту горячим обедом на марше и запастись продуктами на неделю!

– Мы снимаемся, Валера? – задал вопрос лейтенант Осокин.

– В 13.00 рота должна выйти на марш… С нами в колонне пойдут спецназовцы «Грома»…

– Куда идем-то, ротный? – подал голос еще один лейтенант.

Фокстротин молчал минуты три, а потом выдавил из себя:

– На Кабул идем, мужики… Место дислокации – непосредственная близость к президентскому дворцу Тадж-Бек… Его охрану уже «усилили» нашим «мусульманским батальоном», а теперь в эту охрану включили и нашу роту… Так что…