Текст книги "Партизаны"

Андрей Неклюдов
Партизаны

Дорога

Шоссе давно осталось позади, и автомобили трясло и подбрасывало на бугристой, разъезженной лесовозами грунтовке.

Впереди двигался синий Ниссан с четырьмя человеками, метрах в ста позади него – белый микроавтобус Фольксваген еще с восемью пассажирами.

Антон, худощавый, но круглолицый паренек, студент второго курса биофака, ехал в первой машине. При каждой встряске он терпеливо поправлял съезжающий с коленей рюкзак.

Летучие весенние запахи проникали в приопущенное окошко. Справа чередовались нежно-зеленые, с оранжевым крапом одуванчиков луга, купы кустарников и, в понижениях, широкие, голубые, отороченные тростником озера. Слева монотонно тянулся смешанный лес, отделенный от дороги порослью черемухи и ольховника.

Антон перевел взгляд на своих спутников. Как ни странно, те выглядели абсолютно спокойными. Можно было подумать, что едут они на пикник, а не на рискованное, подлинно опасное дело.

Между порослью и лесом тем временем появилась высокая металлическая сетка, укрепленная на черных, шеренгой стоящих столбах.

– Это и есть наши враги? – кивнул в ту сторону спортивного сложения смуглый черноволосый парень, которого остальные звали Родиком.

– Да, это и есть незаконно огороженная территория, – не поворачивая головы, лишь глянув в зеркальце над передним стеклом, промолвил полный, аккуратно остриженный мужчина, сидящий за рулем; звали его Эдуард.

– И сколько они захапали леса? – деловито осведомился Родик.

– Полторы тысячи гектаров. Это пятнадцать квадратных километров, – всё так же не оборачиваясь, проинформировал Эдуард. – А на территории лесного фонда, согласно статье одиннадцатой Лесного кодекса, что-либо огораживать запрещено. Внутри вольера – два озера, к которым теперь нет доступа, а это уже нарушение Водного кодекса. И всё это без какой-либо экспертизы проекта, на основании лишь договора аренды под охотугодье.

Помолчали.

– Они не знают, что мы приедем? – осторожно спросил Антон.

– Кто? Охрана? Не думаю.

– Да хоть бы и знали, – с пренебрежением бросил Родик. – Нас десять человек. Это же сила!

– Весь смысл операции в ее неожидаемости, – возразил Эдуард. – Очень надеюсь, что они нас не ждут. Хотя это уже второе наше нападение на их вольер.

Антон снова уставился в окно. Там проплывали сваленные вдоль обочины штабеля леса.

– Если это всё незаконно, то почему этим не займутся органы? – возмутился вдруг Родик.

– Мы обращались в местную администрацию, – терпеливо отвечал Эдуард, – направляли запрос природоохранному прокурору. От первых получили отписки. Прокурор ответил, что нарушений не видит. Суд тоже на их стороне.

– Да этот ваш прокурор сам тут будет охотиться! Разве не ясно? Вместе с судьями! – обернувшись, воскликнул долговязый и длиннолицый Лёшка, который даже на переднем сиденье не находил пространства для своих ног и сидел, неуклюже сложившись.

– Не обязательно, – ровным тоном возразил Эдуард. – Просто это единый клан. Круговая порука.

И снова Антон в который раз подивился крепким нервам своих соратников. Сам он неспособен был думать, сколько гектаров территории огорожено и какова реакция властей, а думал лишь о том, как всё пройдет, как он себя проявит и не кончится ли эта их затея чем-нибудь ужасным.

Но не поехать он не мог. Когда он наткнулся в Интернете на сайт экологического движения «Чистый лес», он сразу понял, что эти люди не болтают попусту, а пытаются делать что-то конкретное для сохранения природы. И хотя их методы не были ему близки, он ясно почувствовал, что ему – с ними. Со временем он надеялся доказать им, что лучше воздействовать на губителей природы убеждением, собственным примером (очищая леса от мусора, сажая деревья), чем грубой силой.

– Мы будем ломать только забор или что-то еще? – Антон взглянул через зеркальце на бесстрастное лицо водителя.

– Только забор.

Небольшое утешение…

– А по мне дак – сжечь их сторожки нафиг! – потряс кулаком Родик. – Получите по полной, господа!

– Сторожки и бытовки – это уже другая статья, уголовная, – компетентно разъяснил Эдуард. – А так мы лишь сносим незаконный забор. Осуществляем свое право доступа в лес.

– Мы их домики жечь не будем, мы их просто спалим! – с веселым лицом опять повернулся к сидящим сзади Лёшка.

– Что-то кабанчиков не видно, – проговорил он через минуту. – Они же недавно их запустили – кабанчиков и коз.

– И что, много запустили? – поинтересовался Родик, обращаясь не к Лёшке, а, скорее, к Эдуарду.

– Точно не скажу, – отвечал тот, следя за дорогой. – Вместе с пятнистыми оленями – несколько сот голов.

– Половину, наверное, уже перебили, – предположил Лёшка, и снова, как показалось Антону, это прозвучало с неуместным задором.

Последовало долгое молчание. Вторая машина, похоже, сильно отстала.

Антон тоскливо глядел на беспрерывно тянущийся забор.

– И когда всё начнется? – вырвался у него тревожащий его вопрос. – Я имею в виду нашу партизанскую акцию, – прибавил он.

– Как стемнеет.

У перекрестка дорог Эдуард остановил машину. Ограда образовывала здесь прямой угол и уходила вдоль левого отвилка. Вправо дорога поднималась в горку, поросшую березняком и ольховником. Водитель достал из бардачка мобильник.

– Игнат, ну что? Куда нам сворачивать? – спросил он в трубку. – Здесь угол вольера. Ладно. Ждем. Сказано подождать, – передал он пассажирам.

Выбрались наружу. Грузный Эдуард, морщась, прижимал к пояснице ладонь. Родик энергично двигал руками, разминая затекшие плечи, затем бросил на землю куртку и улегся среди пестрящей цветами травы. Потянулся и устремил взгляд в небо с видом совершенно праздного, довольного жизнью человека.

Стрекотали кузнечики, и облака плыли совсем уже летние, пухлые. Был первый по-настоящему теплый день, выходной. День, в который так хорошо поехать куда-нибудь отдохнуть – в парк, на залив, а то и просто погулять по городу…

Подошла вторая машина. Из нее сначала стали вываливаться рюкзаки, спальные мешки, туго сжатые «компрессорами», а уж потом показались люди.

– Вы что, разгружаетесь? – подошел к ним несколько озадаченный Эдуард.

– Да нам не вылезти из-за вещей. На коленях держим. Это вы как короли, – отозвалась сухопарая остроносенькая девушка, загорелая, с короткой, но дерзко взбитой прической.

– Женя, где будем вставать? – спросил у нее вылезший следом парень. – Там же, где и в прошлый раз, у озера?

Женя извлекла из сумочки сложенную карту и, опустившись на колени, развернула ее на траве:

– Думаю, нам лучше заехать за этот холм. Мы там были с Игнатом. Дальше, за холмами, речка и мостки через нее. Перед мостиками крутой спуск, по которому не съехать – там обычно оставляют транспорт. А нам как раз и надо затеряться среди отдыхающих.

– Но оттуда нам топать до забора, наверное, с час, – возразил кто-то.

– И хорошо. Меньше вероятности, что нас найдут. В прошлый раз они вызвали полицию, и нас быстро обнаружили, – напомнила Женя. – А сейчас они наверняка подготовились к нашей атаке, так что надо быть осторожными вдвойне. Игнат, а ты как думаешь? – окликнула она невысокого, плотного парня, который в это время энергично вышагивал туда-сюда по дороге, разговаривая с кем-то по телефону. Женя подошла к нему с картой:

– Едем туда, куда задумывали? Это еще километра четыре.

– Да, – коротко и твердо ответил тот.

Игнат, с которым Антон познакомился еще в городе, был лидером движения и руководителем данной операции.

– Я бы встал поближе, – высказался Родик. – Что они нам сделают? Инструменты спрячем. Даже если найдут – не наше это и всё. Докажите!

Но командирское слово было сказано, и все снова полезли в машины, заталкиваясь сами и заталкивая рюкзаки.

Лагерь

На площадке перед спуском к реке стоял всего один автомобиль. Пристроились рядом с ним; нагрузившись рюкзаками, сумками, спальниками, двинулись цепью вниз.

На другой стороне речки за высокими кустами ольхи сыскалась ровная травянистая площадка.

– Вот, тут даже кострище есть! – обрадовалась Женя, остановившись у отдельно растущей высокой кряжистой березы со следами старых зарубок. – Не придется траву жечь.

– Ставим палатки, часа два отдыхаем, едим, и будем готовиться, – распорядился Игнат. – Как начнет смеркаться – выдвигаемся.

Антон взялся разжечь костер. Когда огонь запылал, над ним повесили сразу два больших котелка – для каши и для чая.

– Кабанчика зажарим, – пошучивал длинный Лёшка, жердью возвышаясь над присевшим у огня студентом.

– Захотел! Кабанчики для вип-персон, – напомнил ему Эдуард.

Кроме Жени, в группе была еще одна девушка – Дина, крепко сбитая, коренастая и хмурая. Она приехала с таким же коренастым, но менее хмурым дружком Сашей, и сейчас они вдвоем сосредоточенно ставили палатку в стороне от всех.

– Дина у нас ниндзя, – хохотнул шутник Лёшка, когда суровая девушка подошла к костру.

Одетая в буро-зеленый камуфляжный костюм, высокие мужские ботинки, Дина действительно походила на вояку.

– Меча только не хватает, – заметил Родик.

– Будет и меч, – пробурчала «ниндзя».

На примятую траву выложили из рюкзаков чашки, миски, колбасу, помидоры, батон, печенье. Расселись тесно вокруг. Чай черпали каждый своей чашкой прямо из котелка. Антон оказался без посуды, и ему дали крышку от термоса.

Водитель микроавтобуса, щуплый и неприметный, сидел, ссутулившись, на бревнышке за березой. Его всё же приметили:

– Ты что там спрятался? Иди поешь, Слава.

– Я ничего не взял, – стыдливо отвечал тот.

– Ну и что?! Ты нас вёз!

Между тем один из парней, направляясь к ручью ополоснуть помидоры, наткнулся на кучу пустых бутылок и смятых пластиковых контейнеров.

– Вот, полюбуйтесь! – обратил он внимание остальных. – Даже здесь! В такой дали! Мы боремся против захвата озер и лесов, против заборов, а всё же там, за заборами, земля так не захламлялась бы.

– Стае везде мусор найдет! – хмыкнул Лёшка.

– Будем уезжать – заберём, – взялась собирать мусор в пакет Женя. – На Ладоге мы в прошлое лето по десять мешков собирали.

– Народ еще надо воспитывать, – вырвалась у Эдуарда казенная фраза.

– Или штрафовать.

– Не все же бросают, – негромко возразил Антон.

– Бросает быдло, – зло сказала Дина, – а их большинство.

– И жлобьё, – прибавил кто-то.

– Это одно и то же.

– Не скажи!

– А вот мы Лёню спросим, будущего профессора философии.

– Вам определение быдла и жлобья? – с готовностью заговорил бледный веснушчатый парень в криво заправленной, вылезшей из брюк рубашке. – Быдло, если быть точным, это самая бессознательная, равнодушная и покорная часть населения. И таких, к сожалению, большинство.

– А жлобы тогда кто же?

– Жлобы в моём понимании – это подвид быдла. Если типичное быдло всегда готово подчиняться, то жлоб желает выглядеть крутым, желает подчинять и унижать, особенно людей более тонкого склада. Жлоб агрессивен, хотя силу он уважает и охотно ей подчиняется, тем более властям. – Увлеченный своей речью, Леонид даже привстал на колени. – Есть еще гопота – полуобразованная, обычно пэтэушная, молодежь, агрессивная, тупая, ведущая стадный образ жизни. Бить, разрушать, грабить и гадить – вот их главные устремления.

– А «нашисты», «молодогвардейцы» – этих куда? – спросил кто-то.

– По моему представлению, это всё же часть гопоты, хотя и частично образованная, студенты. У этих тоже потребность бить и крушить, но якобы по идейным соображениям и обязательно под чьим-то хитрым руководством.

– Лёша наш состоял в «Молодой гвардии», – заметила с лёгким укором Женя.

– Всего месяц, – пожал Лёшка плечами. – Они меня быстро раскусили – засекли, что я не ору их лозунги. Отбиваться пришлось.

– Значит, ты месяц был гопником, – скривил губы Родик.

– Может, мы все гопники? – парировал Лёшка. – Мы агрессивные. Одна Дина чего стоит. И мы разрушаем. Заборы, например.

– Дурак! Нашел, с кем сравнивать, – огрызнулась Дина.

– Мы разрушаем, чтобы сохранить – природу, животных! – горячо возразила Женя. – Мы отстаиваем право людей на доступ в леса и на берега водоемов!

Лёшка захлопал в ладоши, довольный, что вызвал такой всплеск праведного гнева. Какое-то время пили чай молча.

– Неужели нельзя с ними по-хорошему договориться? – пользуясь паузой, промолвил Антон. – С теми, кто этот забор поставил.

– Спустись на землю, Антоша! – мягко осадил его Игнат. – Ну как ты себе это представляешь? Люди откажутся от бизнеса, от своих немалых барышей? Сами снимут пятнадцать километров забора? Мы с Женей пытались говорить с ними по-хорошему – на общественных слушаньях. И что, ты думаешь, они нам сказали? Главный охотовед области заявил, что они еще мало загородили, что сейчас они готовят два аналогичных полигона в других районах. А если это противоречит закону, то они добьются изменения закона. А ты: «договориться».

– Я не понимаю, – немного смущенно взглянул на старшего Антон. – Ведь у них же есть друзья, родственники. Неужели никто из них не скажет им: «Что же вы делаете»?

– Идеалист! – бросил Динин приятель Сашка, жуя кусок батона и одновременно разбалтывая в кружке сахар.

– Антон, это такая категория людей, пойми. Их родственники точно такие же. Это и есть жлобы. Жлобы, дорвавшиеся до кормушки.

– А как же местные жители? Почему они не протестуют?

– Местных жителей тут полтора человека, да и тем всё побоку, – вклинился в разговор Родик, – они и трезвыми вряд ли бывают.

Родик не сидел, а прогуливался по поляне, порой подходил к «столу» и, нагнувшись, отламывал кусок лепешки или колбасы.

– Не скажи, – не согласилась с ним Женя. – Когда проводили общественные слушанья, про которые Игнат сейчас сказал… проводили, между прочим, когда забор уже стоял… местные все были против. Все до одного. Тогда им популярно объяснили, что им грозит, если они попытаются сломать ограду.

Опять все замолчали. Эдуард шумно вздохнул и поднялся, морщась и потирая поясницу.

– Костер с горки виден будет, – кивнул он на луг, постепенно переходящий в широкий холм с группой берез на гривке. Говорил он, ни к кому конкретно не обращаясь, но было понятно, что реплика адресована Игнату.

– У нас есть газовые горелки, – отозвался тот. – Ночью можно пользоваться ими – тому, кто останется в лагере.

– У меня идея! – оживился Лёшка. – Бутылки, которые Женя собрала, разбросаем вокруг палаток. Если менты приедут, мы разыграем из себя гопников: «Мы тут гасимся! Ты чё-ё?!»

– Неплохая мысль, – серьезно воспринял Игнат. – Надо было купить бутылку водки и всем сделать по глотку, чтобы от нас пахло сивухой.

– И включить русский рэп. Чтобы орал на всю округу! – добавил презрительно Лёня.

– Ну что, насытились? – спросил Эдуард у всей компании. – Если присутствующие не против, я проведу небольшой ликбез. Думаю, немного теории не помешает. Готовы слушать и внимать?

Подготовка

Сидя на широком низком чурбаке, одетый не по-походному, как остальные, а цивильно, Эдуард повел речь, и видно было, что выступать перед аудиторией для него – дело привычное.

– В советское время, – начал он, – которое я застал, в отличие от многих здесь, был наработан большой опыт по организации и деятельности добровольных дружин. И немало в этом наследии содержится полезного, что могло бы пригодиться и нам.

– Красные повязки, например, с надписью «ДНД», – ввернул Лешка.

– Вот правило, которое подтверждено большой практикой, – не обратил ни малейшего внимания на шутку Эдуард. – Правило такое: у вас должно быть численное превосходство. Вопрос: какое? Если нарушителей двое, какая, по-вашему, должна быть численность группы?

Женя, уподобясь школьнице, вытянула вверх руку.

– Пять человек, – отчеканила она.

– Молодец. Четыре-пять человек. То есть, перевес должен быть не менее чем вдвое. Если их пятеро, то вас соответственно не меньше десяти. Только тогда вы можете проводить задержание и другую работу с нарушителями. Был, например, эпизод, когда дружинники решили отобрать у браконьеров сеть. Их было трое. А потом из кустов вышли еще двое и присоединились к первым. Получился паритет сил. В такой ситуации остается только ретироваться, сохранив по возможности лицо.

– Каким образом? – заинтересованно спросил Лёня.

– Мол, ладно, мужики, мы вас на первый раз предупреждаем. Типа того.

– Но сейчас ситуация обратная, – выступил Динин приятель Сашка. – Сейчас МЫ нарушители, и НАС будут пытаться задержать.

– Правило всё равно остается: у вас должно быть преимущество по числу людей. Вас десять человек. Я не думаю, что охранников будет больше пяти.

Пока Эдуард читал свою лекцию, а остальные внимали, сидя на травке, лидер группы тренировался. Быстрым движением он взваливал на спину большущую черную сумку с бензорезом, пробегал с ней несколько шагов по поляне, быстро сбрасывал на землю. Повторив это упражнение раз пять, он оставил в покое бензорез и вооружился новенькой саперной лопаткой. Наступая на воображаемого противника, он резкими взмахами рубил этой лопаткой воздух. Лицо его прямо-таки светилось отвагой. Также и Родик не сидел, а, расправив плечи, прохаживался по поляне, своим уверенным видом как бы показывая, что ему эти теории ни к чему. Подойдя в какой-то момент к делающему свои выпады Игнату, он внезапно схватил того за рукав, одновременно заведя ногу ему сзади, и ловко повалил на траву, прижав руку с портативной лопатой к земле.

– Где ты обучался? – уважительно спросил Игнат, вставая.

– Три года занятий борьбой, пока в Лесгафта учился, – отвечал тот не без гордости.

– Отлично! Нам такие люди нужны.

Антон откровенно позавидовал Родику. Как бы он хотел быть таким же физически крепким, ловким и уверенным в себе. С такими мышцами и знанием приемов можно, конечно, не волноваться по поводу предстоящей операции.

– Мне все-таки неясно, что мы делаем при появлении охраны. Убегаем? – вернул общее внимание к инструктажу Лёня.

– Если их существенно меньше, чем вас, зачем вам убегать? – спокойно отвечал Эдуард. – Кто-то один вступит с ними в переговоры (я думаю, Игнат или Женя): мол, забор незаконный, наши действия согласованы с комитетом по природопользованию. А остальные, не взирая ни на что, продолжают пилить. Если же дело перейдет к схватке, вы их одолеете.

«Одолеем ли? – усомнился про себя Антон. – Их может быть и больше пяти, и они могут быть вооружены…»

Сашка привстал со своего места:

– Если действия согласованы, то почему пилим ночью, спросят они.

– Потому что целый день до этого крушили забор в другом месте, – сострил Лёшка. – Сутками молотим, понимаешь!

– Это наше дело, когда нам этим заниматься, – вскинула острый носик Женя.

– А если менты?

– Ну, если полиция, то всё: или убегать или сдаваться. Никакого сопротивления. Но и с полицейскими надо пытаться говорить, – настаивал Эдуард. – Ведь закон на нашей стороне.

– Кстати! – воскликнул, продолжая размахивать лопаткой, Игнат. – Телефоны помощи задержанным у всех есть? Забейте в мобильники – у кого нет. – Бросив лопатку, он продиктовал номер, считав его со своего телефона.

– А теперь вот что, друзья, – провозгласил старший группы. – Обращаюсь к тем, кто с нами впервые. Надо быть готовым ко всяким вариантам. Вполне реально, что нас попытаются избить. Или арестовать, как в прошлый раз. Поэтому: кто не чувствует в себе уверенности, для кого это психически тяжело, советую остаться в лагере. Антон?

– Почему «Антон»? – вспыхнул студент. – Почему ты у других не спрашиваешь? Вон Родик тоже в первый раз.

– Ну, Родик… Родик серьезно подготовлен, владеет приемами рукопашного боя.

– Зачем я тогда ехал? Чтобы сидеть в лагере?

– Смотри: обратного пути не будет. Одного я никого не отпущу. Только всей группой. Я за каждого в ответе. Лёня, а ты как?

– Я все-таки не новенький. Я, конечно, не владею приемами рукопашного боя и не в такой боевой форме, как Родик, но я считаю, что за свои идеи надо бороться, а не только декламировать их.

– Похвально. Значит, так, друзья. У кого есть с собой газовый баллончик? – решив, что с теориями покончено, перешел к конкретной подготовке Игнат. – У кого нет, получайте у Жени. С баллончиками аккуратно: не распылите их у себя в кармане.

Женя распахнула лежащую под деревом сумку, наполненную всяческими спецсредствами.

– Дальше! – командным голосом продолжал Игнат. – Скажите: кто готов поджигать и бросать петарды в случае появления собак? Кто не растеряется в такой ситуации и сможет, убегая, бросать их да еще распылять газ?

Антон попытался представить себе, как он, убегая, поджигает и бросает петарды и одновременно распыляет газ. Сможет ли он так?

– Чего тут сложного, не пойму, – дернул плечом Родик.

– Не все, наверное, учились в Лесгафта, – подковырнул его Лёня.

– Петарды оснащены запалом, – продолжал главный, – черкаешь о коробок и бросаешь. Но коробок может ночью отсыреть и поэтому лучше пользоваться зажигалкой. Тут пять зажигалок, – кивнул он на раскрытую сумку, – разбирайте, кто готов.

Первой подошла и молча взяла баллончик и зажигалку с петардами Дина. Всё это она решительно и как будто сердито рассовала по карманам своей милитаристской куртки.

– Почему Дина такая… суровая? – тихо спросил Антон у Лёшки.

– Дина? А кто ее знает? Характер такой. Она у нас недавно. А еще кто-то говорил, что у нее отца арестовали за участие в митингах и не выпускают. А она, значит, продолжает дела отцов…

– Давайте сейчас решим: если кого-то схватят, остальные как? – старался прояснить все моменты Леня. – Никого не бросаем?

– Ни в коем разе! – отрезал Игнат. – Отбиваем, если возможно, – решительно взмахнул он лопаткой. – Если же схватят менты – все возвращаются и присоединяются к задержанному.

– И ведете переговоры, – напомнил Эдуард.

– Вряд ли они примут нашу сторону, – покачал головой Стае. – Они силовики. А охота – это как раз любимое хобби силовиков. Возможно, они сами на этом полигоне собираются развлекаться.

– Думаю, тут будут развлекаться фигуры покрупнее – олигархи, чиновники первого ранга, – не согласился Эдуард. – Вип-охота, одним словом.

– Разве это охота?! – возмутился Антон. – Это просто расстрел!

– Какая все-таки у современного человека происходит во всем подмена, – философски изрек Лёня. – Отсутствие истинной мускулинности подменяется ее видимостью: убил зверя, у которого тут в загоне нет шансов уйти, и сфотографировался с его трупом, чтобы всем друзьям показывать и в Интернете выставить. Герой!

– Не отвлекаемся! – призвал внимание Игнат. – Значит, запомнили: никого не бросаем, отступать стараемся всей группой, чтобы никого не потерять. Но на всякий случай у всех должны быть компасы. У кого нет – у меня три запасных, могу дать. Дальше! Карты. У нас всего две карты, надо, чтобы все их посмотрели. Женя, покажи. Каждый должен понимать, где мы находимся, в каком месте будем работать, в каком направлении отступать. Если кто отбился от группы, знай: лагерь к северо-востоку от загона.

– А если кто-то всё же заблудится? – не унимался Леня.

– Никаких сигналов. Сидеть и ждать рассвета. Связываться по мобильному.

Антон представил себе, как он сидит один в какой-нибудь сырой яме и ждет рассвета, и ему стало тоскливо.

– …Так. И насчет одежды. Ничего не должно быть яркого. Черное, серое, темно-зеленое. Обувь должна надежно сидеть, не сваливаться. Проверьте.

На самом Игнате была пятнистая курточка, похожая на Динину, с множеством карманов и кармашков, такие же штаны и крепкие ботинки. Он несколько раз проверил себя, ощупывая карманы:

– Так: тут баллончик, тут петарды, тут зажигалка. Нож, – хлопнул он по висящему на поясе ножу, – фонарик, мазь от комаров…

Для проверки своей боеготовности он быстро выхватывает одно, другое – баллончик, зажигалку. На поясе в петле у него – черная резиновая дубинка. Он выдергивает ее из петли и наносит условные удары, так что дубинка изгибается от резких взмахов.

– Лучше попрыгать, – с едва заметной иронией посоветовал Лёня. – Ничто не должно выпасть, и не должно звенеть. Так казаки себя проверяли, у Толстого описано.

Игнат, не уловив насмешки, подпрыгнул старательно несколько раз. Ничего не выпало.

– Балаклавы! – вспомнил он. – Балаклавы есть на всех, разбирайте! Но только не терять. И сам он тотчас напялил до подбородка черную шапочку-маску с прорезями для глаз.

– Страшо-о-он! – протянул Лёшка. – Настоящий камикадзе.

– Не уверен, что это хорошая идея, – скептически покачал головой Эдуард. – Зачем они? Только внимание привлекать. Любой проезжающий увидит вас в таком наряде и сразу же позвонит в полицию.

Женя тоже взяла шапочку:

– Знаешь, в прошлый раз они видели ниши лица, – повернулась она к Эдуарду. – И на суде видели меня, Игната, Лёшу. Без масок они нас сразу опознают.

– Если они будут с полицией, вас все равно заставят маски снять.

– Если догонят, – уточнил Лёшка.

– Распределяем инструмент. Кто несет диски? – Игнат потряс в руках плоский, но явно увесистый рюкзачок с запасными абразивными дисками для бензореза. – Это должен быть человек дисциплинированный, чтобы всегда был под рукой. Только диск кончается – он выхватывает из рюкзака новый и подает мне.

– Я могу понести, – вызвался Антон. Он был серьезен и бледен.

– Хорошо. Бензин. Кто-то также должен быть рядом со мной с бензином. Лёша, ты?

– Нет, я буду курочить забор.

– Родик?

Родик в эти минуты, обнажив свой бронзовый рельефный торс, стоял у края луга, поглощая последние в этот день лучи солнца.

– Я? – ткнул он пальцем себе в грудь. – Нет уж, оруженосцем быть я не намерен. Я возьму ломик. Буду крушить всё, как Терминатор! – и он, подойдя и взяв лом, грозно потряс его в своей мускулистой руке.

– Александр, может, ты будешь с бензином? Отлично, забирай. Рюкзак с запчастями, ключами и прочим… Где он, не вижу! А, Дина уже взяла. Молодец. Так, ломики. У нас три ломика. Один у Родика, другой у Лёши, третий… Ты, Стае? Бери. Теперь важное! Ты, Алексей, ты, Родион, и ты, Стае – ребята вы крепкие – кроме работы с ломиками вы составите группу прикрытия.

– Кого прикрывать?

– Меня. Это если охранники станут мешать мне резать. И Женю, чтобы не разбили фотокамеру. Они это любят. Еще – вода. Одному мне надо минимум два литра: я много выпиваю, когда работаю.

– Воду я взяла, литров пять. И перекусить, – доложила Женя, явно довольная своей предусмотрительностью.

– Отлично! Итак, инструменты не терять! Каждый отвечает за то, что он несет и с чем работает. Ну что, готовы? – Игнат оглядел сгрудившихся вокруг него «партизан». – Ну, тогда – вперед на амбразуры!

Солнце к этому времени село, желтое, в одуванчиках поле потускнело, от ручья, из темной гущи ольхи и черемухи потянуло сырым земляным холодком. Такой же холодок Антон ощущал у себя где-то в позвоночнике.