Текст книги "Время теней"

12

Их силуэты четко вырисовывались на фоне руин. Трое фолнаров, низкорослых и коренастых, вооружены копьями и ножами. Стоят и ждут. Иду к ним, кинув тархан. Солнце в лицо, и я делаю крюк, огибая их. Группа рассыпается. Намерения слишком неприкрыты – взять в кольцо. Правильно, я ведь чужак. Странный чужак, таскающий с собой непонятную штуку. Готов спорить, им неведом парус. Впрочем, как и нуль-гравитация… Мы уже достаточно сблизились. Тот, что справа, попробовал достать меня копьем. Короткое толстое древко, наконечник с загнутым вперед крюком. Я нырнул под него и срубил мужика мечом. Спасибо Говарду Шизу за искусство одного удара… Продолжая разворот, я выбросил вперед левую руку, и второй копьеносец пошатнулся. Из его горла торчала рукоять метательного ножа. Третий, молодой прыщавый дикарь, прыгнул ко мне, вращая зазубренными широколезвийными тесаками, попеременно меняя хват и рыча. На третьем вдохе я снес ему голову.

За моей спиной что-то мычал безногий. Из обрубков хлестала кровь. Я видел это краем глаза, тошнотворное зрелище.

Вот так. Просто.

За секунды.

Честно говоря, ожидал от них большего. Ожидал сложного боя, хоть отдаленно напоминающего тот, что я видел на площади. Разочарован, Мик? Но ты ведь сюда не драться прилетел. Тебе нужен Пункт.

И еда.

Мясо рхо кончилось еще вчера. В смысле, земным вчера. С тех пор я ничего не поймал.

Шагаю к руинам. В правой руке меч, на обратном хвате, в левой – нож. Зверский вид, кровь я, правда, вытер об одежду покойников. Если Мицкевич прав, мы говорим на одном языке. Те ребята, что захотели украсть рюкзак, меня понимали.

Значит, можно заключить соглашение…

Поселок.

Среди развалин первопоселенцев лепятся друг к другу глинобитные хижины фолнаров. Десятки хижин, из которых на меня испуганно смотрят глаза. Женщины, дети. Старики. Некоторые вышли: полуголые, смуглокожие.

Так вот, в чем дело.

Не временная стоянка, а именно поселок. Вы не кочевники. Оседлые. Пасете скот или торгуете, но война – не ваш хлеб.

Герой. Стыдно, Мик. Истребитель скотоводов-Стоп. Здесь же пустыня, сухое обожженное горнило, какие, на хрен, скотоводы? Ты видел траву, что-нибудь кроме аналога земного саксаула и деревьев этих недоделанных, о которые все время спотыкаешься? Да нет, Мик, не все время. Иногда. Одно стелющееся дерево на километр. Не чаще. А может, и реже.

Я остановился. Меня окружила жиденькая толпа. Были среди них и мужчины, но держались они на почтительном расстоянии, не проявляя признаков агрессии.

Меч я убрал в ножны, а нож – в потайной карман на изнанке рукава, застегивающийся липучкой.

– Мик Сардонис, – громко сказал я, коснувшись правой рукой груди.

Из толпы выступил старик в широких холщовых штанах и такой же куртке, расшитой нехитрым орнаментом. Длинные седые волосы перехвачены кожаной полоской. На ногах – нечто, напоминающее мокасины.

– Дауд, – представился он.

– Вождь?

– Старейшина.

Старик говорил практически без акцента.

– Ты представляешь племя?

– Да. Зачем ты убил наших людей?

– Они напали первыми.

– Ты чужак.

– Я из Города. Мирный странник.

Дауд хмыкнул.

– Жаль, – начал я, – что так получилось. Это защита.

– Чего ты хочешь?

Вопрос был прямым, как клинок.

– Я давно в пути. Не ел со вчерашнего дня. И плохо спал. Меня преследовала птица.

– Птица? – заинтересовался старейшина.

– Рхо.

Я сказал это громко, чтобы расслышали все.

После паузы:

– Ты лжешь.

Усмехаюсь.

– Почему?

– Тот, кто встречается с птицей, уходит к лунам.

– Пусть твои люди пригонят мой тархан, – я неопределенно махнул рукой. Отсюда корабль был прекрасно виден.

Никто не двинулся. И лишь когда старейшина повел рукой, стайка мальчишек сорвалась с места.

Я вспомнил Академ-Кластер и инструктора по контактам. «Представьте ситуацию: ваш звездолет терпит крушение. Вынужденная посадка на планете, чьи жители отстают от нас в развитии. На тысячелетия. Им неведом космос, они не знают об Империи и более развитых расах. Каменный век. Проблема номер один?» Из аудитории: «Языковая». «Это не проблема, – вздыхает инструктор. – Вы подключены к корабельному мозгу. Еще на орбите он закачает в вас краткие сведения о мире и языковой пакет. Как он действует? Ну, скажите, Сардонис». – «Пакет распаковывается во сне. И обучает вас на подсознательном уровне». – «Верно. Армейская технология, недоступная гражданскому флоту… В общем, их примитивный диалект вам известен. Дальше». Пауза. «У вас нет еды, нет воды, нет перспектив. Никто не спешит вас спасать. Вы идете к аборигенам…». Голос: «И просим». Инструктор: «И они вас убивают. Потому что вы – чужой. Не их племени. Враг». Тишина. «Речь идет об адаптации, социализации в их обществе. Запомните: всегда нужно играть на предрассудках, верованиях, культах. Представьтесь героем, шаманом, злым духом. Богом, наконец. Докажите, что вы бог. Пусть поверят. Уверуют. Все. Других проблем нет».

Все племя сгрудилось вокруг тархана. Их внимание привлекла голова птицы рхо, примотанная проволокой к мачте. Полуоткрытый клюв, выпученные мертвые глаза и невероятная вонь, с которой мне приходилось мириться в последние дни. Ни с чем не спутаешь. Крупнейший хищник Отры. Не считая человека.

Вижу их лица. Они верят. В то, что я герой, полубог, лучший из лучших. Тот, кто не ушел к лунам.

Пришел с них.

Старейшина Дауд, растолкав мальчишек, приблизился ко мне. Почтительно склонился.

– Кто ты?

Я хорошо подумал, прежде чем сказать:

– Сардонис, любимец лун.

Он кивнул.

– Выбрось… это, – попросил я. – Смердит.

Старик медленно, с достоинством, огладил бороду.

– Позволь нам, могучий чужеземец, сохранить ее. Кости черепа этой твари послужат уроком для грядущих поколений.

– Хорошо, – согласился я. – Снимайте.

Грядущие поколения… А будут ли они, если вернутся чартора? Мне не хватает тебя, Ша-йо-Лрла. Не хватает твоих советов, наставник. Я не уверен, что иду туда.

Голову завернули в расшитую стилизованными кинжалами скатерть и осторожно унесли в дальнюю хижину.

– Раздели с нами хлеб, – предложил Дауд. – Раздели с нами воду.

13

Мегасеть – возможно, самое странное порождение человеческой расы. Подключение в любой точке Федерации (и кое-где за пределами), улучшенный коннект в гипере. Никаких задержек по времени, система, игнорирующая скорость света и накладываемые ей ограничения. Надмирная матрица. Ведь большая часть ее узлов расположена в так называемом подпространстве, параллельном брате-близнеце гипера. Путешествовать там невозможно по ряду причин. Во-первых, визуализация образов сводит с ума как пилотов-людей, так и чужих, следовательно, навигация в наде невозможна. Во-вторых, там отсутствует время. Или пилот не воспринимает течение этого времени. Или воспринимает, но не запоминает. Пилот входит в пункте А и выходит в пункте Б. Абсолютным психом, трясущимся неврастеником. Ничего не объясняет и не понимает. А пункт Б совсем не у Проциона, как рассчитывали испытатели, а где-то в Магеллановых Облаках. К примеру. Сколько пилотов погибло в горнилах звезд, сколько их дрейфует в недрах далеких туманностей, и лишь единицы были обнаружены и доставлены на Землю… Речь о другом. Запущенные в над киберзонды, не запрограммированные на выход, нашли друг друга и образовали некое подобие локальной сети. Маятниковый зонд, запущенный спустя десять лет, подключился к ней. Он вернулся в обычное пространство через год и скинул полученную информацию на спутник Про-циона-4. Юркнул обратно. А группа ученых во главе с Кристофером Нуном занялась анализом. Похоже, заданно неспособные к развитию киберы, малые ИскИны второго уровня, не обладающие образным мышлением, присущим человеку, прекрасно ориентировались в надмирье и продолжали исправно функционировать. И Кристофер Нун предложил проект Мегасети. Пробить в надмирье стабильные порталы (у населенных планет и пересадочных станций), зафиксировать в них автономные гейты, поддерживающие связь между планетарными сетями и Мегасетью. Внедрить в над сервера и ремонтные модули, маятниковые энергетические подстанции… Впрочем, довольно скоро узлы научились черпать энергию из окружающей среды. Перед Мегасетью возникли иные проблемы. Перегруженность. Требовалась постоянная экспансия. Расширение. Задачу решили нанотехнологическим путем. Запустили завод, непрестанно производящий все новые и новые сервера. Здесь, в традиционном континууме, аналогичный завод производил (и производит) гейты-врата. Финиш. Империя получает связь, а, значит, и контроль. С этого момента уже не Космофлот обеспечивает порядок.

Порядок – это когда вовремя приходит почта.

Еще одна приятная особенность Мегасети, к которой все уже успели привыкнуть. Приятная и необъяснимая. В нее можно врубиться прямо из гипера. Коннект в гипере даже лучше. Поэтому на длинных прыжках экипажи большинства человеческих звездолетов погружаются в вирт. Предварительно запрограммировав прерывание. На серьезных кораблях люди подключаются посменно.

Миша сказал, что ему надо поспать.

Развлекайся, Мик. Я выведу нас.

Хорошо.

Подрубаюсь к дестонскому гейту и через него ныряю в поисковик. Стандартный молочно-белый куб, комната, посреди которой зависает твой аватар. Своего я переделал. Отредактировал косметически, чтобы не смахивал на прототип (как было изначально), инсталлировал приобретенный в Паране пиратский софт, из тех, что не позволяют точно отследить пользователя… Застраховался.

Итак, куб.

Простенькое голографическое меню. Выбор языка общения, ключевые слова, образы, звуки.

Говорю адрес.

Меню распадается, аватара всасывает в трубу. Но я не разделяю себя и условное воплощение. Я воспринимаю себя/его равнозначно. Степень присутствия максимальная. Ощущаю падение, свист рассекаемого воздуха…

Стенки делаются прозрачными.

Вижу звезды.

Вспышка.

– Добро пожаловать на околоземную станцию ТС824.

Ощущаю себя стоящим на твердом полу. Вокруг – антураж и суета классического пересадочного терминала. Таких тысячи.

Нет, извините.

Таких больше нет. Я ведь на околоземном терминале. Воссозданном творцами сайта.

Территория Терры.

Живая, кровоточащая ностальгия. Самый посещаемый ресурс в Мегасети. Не самый безопасный вирт. Особенно для меня.

Никак не решался его посетить.

И вот…

Я иду по буферной зоне. На первом уровне восприятия это терминал, и ничего кроме. На втором, кликнув по иконке «высветить» ты замечаешь то, чего не замечал раньше. Ссылки, баннеры, рекламу, линейки новостей, объявления. Портреты, мои и моей команды, перечеркнутые крест-накрест кровавыми шрамами. Приглашение в игру «Убей Сардониса». Последние сводки, сбрасываемые агентами головачей… В общем, чего-то подобного я и ожидал.

А вот вывеска «Конференции «Возрождение» меня заинтересовала. Протянув руку, я разорвал призрачную пленку ссылки и вошел.

Обширный амфитеатр, заполненный лишь на треть, ряды старомодных деревянных скамей и освещенный искусственным солнцем пятачок внизу. Солнце освещает лишь центр, остальная площадь амфитеатра довольствуется неоновым мерцанием скамей. Ярко-голубым мерцанием. За спиной – обычная тьма.

– …к вопросу о параллельных, точнее, альтернативных мирах вернемся позже, – докладчик, одноглазый циклоп, покрытый шерстью, транслировался нарочито плоским, двумерным экраном. Фокус заключался в том, что экран как бы разворачивался к зрителю, где бы тот ни находился. – Нас волнует иное. Возможно ли, располагая имеющимися в Мегасети и локальных гаванях данными и нанотехнологиями, восстановить Землю, Луну и орбитальные объекты, утраченные в ходе недавней войны. Если да, то нам придется объединить усилия, ибо имеющаяся виртуальная модель неточна, изобилует белыми пятнами и…

– Постойте, – перебили его. – Вы представляете, какие ресурсы понадобятся для вашего проекта? И ведь мы получим громадный неуправляемый нанокластер, способный развиваться…

– Глупости. Если бы они развивались, мы сейчас имели бы дело с разумной самодостаточной Мегасетью, которая отторгла бы нас, словно микробов. Это термиты, ограниченный коллективный интеллект. Они никогда не поднимутся до уровня самосознания. Вы наслушались городских легенд.

Мысленно я навел курсор на докладчика.

Человек. Профессор Урн Сокх, кафедра виртуального моделирования. Ряд монографий в области терраформирования… Что мне с этого? Ничего. Я солдат, а не ученый.

– Профессор, – очередной вопрос из зала. – Вы ведете какие-либо переговоры? В смысле – с официальными властями Федерации. Успех или неуспех проекта зависит в конечном итоге от Рэнггора.

– Разумеется, вы правы. Проект одобрен, но Совет Федерации не может запустить его в ближайшие годы. Сами понимаете, кризисная стадия еще не миновала.

Амфитеатр зашумел.

– Тогда о чем разговор?

– Мы никогда не ступим на Землю…

– А зачем вообще ее восстанавливать?

Последняя фраза уперлась в тишину.

Следящим программам потребовалось десять секунд. Затем провокатору устроили дисконнект.

– Земля – краеугольный камень имперской философии, – неожиданно сказал Сокх. – Я говорю «имперской», потому что, в сущности, идеология Федерации ничем не отличается от старорежимной. Есть (точнее – была) метрополия, имеющая статус Мекки. Прародина. Прародина человечества, расы, создавшей все четыре Империи и главенствовавшей в них. Рэнгтор набирает силу, но он никогда не сможет стать таким могущественным, как Терра. Корни наши – там. Где сейчас пустота.

Я вздрогнул.

– Рэнгтор не может восстановить границы в полном объеме. И вряд ли это удастся когда-либо… если не осуществить мой проект.

По амфитеатру прокатился гул одобрения.

– А как же люди? – воскликнул некто. – Их вы тоже восстановите? Тех, кто погиб?

Профессор обвел взглядом аудиторию. Рядом со мной поднялась седая женщина в комбинезоне теха. Слова принадлежали ей.

– Тех, кого убил Сардонис.

По нервам пробежал ток.

– Я не разделяю общего мнения по поводу Сардониса, – возразил профессор. И я почувствовал, что проникаюсь к нему симпатией. – Он выполнял свой долг, как всякий военный. Перед тобой агрессор, его надо уничтожить. И он атаковал.

Женщина демонстративно растаяла, прервав связь.

Профессор вздохнул.

– Еще вопросы?

Чуть ниже поднялся водяной. Самый настоящий, зыбкая колеблющаяся фигура, залитая голубоватой жидкостью.

– О вашей работе «Теория и практика коллективного построения сетевых конструктов». Концептуально для вас, не так ли?

Циклоп улыбнулся. Забавная графика.

– Думаю, вы разъясните…

Утратив интерес, я вернулся на терминал.

Культ Терры. Он набирает обороты и утраченное становится фетишем, ему поклоняются, его боготворят. А чего ты хотел? Исчезает объект, сохраняется память. А машинная память – это надолго.

УБЕЙ САРДОНИСА!

Чтобы не видеть плакатов, я кликнул по иконке «отмена». И аватар перестал видеть невидимое.

По коридорам сновали туристы. Плотный поток, река туристов. Конечно, я воспринимал далеко не всех. Лишь малую часть. Буферная зона была мультиканальной. Это как перекресток, где сходятся десятки и сотни параллельных вселенных.

Паломничество.

Люди, чужие, те, кто некогда жил на Земле, и те, кто слышал только легенды о ней. Ученые, исследователи, студенты-историки, обычные бездельники – все стекались сюда.

Самый посещаемый ресурс Мегасети.

Иду в пассажирский сектор на внешнем ободе. Покупаю билет. Все условно: чип-коды, медицинский тест-контроль, проверки на оружие, нелегальные импланты, симбиоты…

Как в старые добрые времена.

Занимаю ячейку в орбитальном шаттле. Вокруг меня формируется кокон индивидуальной защиты. В его оболочке прорезается окно. Виртуальное окно в сон разума. Окно в космос.

Я смотрю в черноту, продырявленную иглами звезд. На далекое Солнце-могилу, что навеки приютило моих друзей. На вдвигающийся в квадрат блин, раскрашенный белым, коричневым, голубым, зеленым… Геометрически правильным узором идеального мегаполиса. Город размером с планету. Всему есть место в глобальном плане: морям, рекам, горам, лесам, ветру и звездам. Ландшафты и расы вписываются в структуру. Промышленность и военные комплексы вынесены за рамки. Мир-музей, мир-эдем. Для элиты.

Как и триллионы людей, я здесь не был. И видел Землю лишь в подключении. Я вырос на Друме, планете Стратегического Пояса. Оборонка. Мое детство – серое индустриальное небо, жесткая дисциплина, полицейский режим и сложная иерархия допусков; точные науки и рукопашный бой, засекреченные заводы, родители, которые никогда не говорят о работе… Два варианта будущего. Завод, где производят неведомо что или рубка имперского линкора.

Или-или.

Моя юность – Академ-Кластер Гриира…

Моя старость – которой не будет.

В соседнем коконе свернулся сухощавый данлок. Чужие не любят притворяться – в большинстве случаев их аватары соответствуют прототипам. И если в Сети ты встречаешь данлока, будь уверен на девяносто девять процентов, что это данлок. Гуманоидное существо, худое и очень высокое, с непропорционально маленькой головой (дополнительный мозг, более объемный, содержится у него в грудной полости), чем-то смахивает на насекомое. Дышит кожей, поэтому легких нет. Переменный метаболизм… Раса, гораздо лучше нашей приспособленная к космосу. Уступившая человеческой экспансии. Утратившая изначальную идею, раздавленная культурно и физически. Вымирающая.

Может, мне показалось, но он улыбался.

А, наткнувшись на мой взгляд, включил поляризацию.

Хочешь взглянуть на мир, на который тебя не пускали. Мир, сломавший хребет твоим предкам. Уничтоженный другими.

Мертвый-живой мир.

14

Я прожил в племени три дня.

Они называли себя фолнарами-го и, насколько я понял, жили охотой и тем, что строили колодцы. Го были плохими воинами, в этом я успел убедиться. Но их уважали. Здесь, объяснил мне Дауд, символичное место. На юге горы, на севере Астерехон, Город Утренних Туманов. А мы – посреди. Вон та башня с плоской крышей, огражденной каменным парапетом, видишь ее? Такие часто находятся в заброшенных поселках землян. Эта – самая высокая в пустыне. В начале весны, когда воды в колодцах прибавляется (а порой идет дождь), племена со всей Отры стягиваются сюда, ставят шатры, приносят дары богам, и начинается ежегодный турнир. Там запрещено убивать, удары лишь обозначаются, а судит поединщиков Сход Старейшин. Победитель получает приз – красивейшую девушку пустыни (ее выбирают за день до начала турнира), шатер и карака, ленивую парнокопытную тварь, далекого потомка верблюда. Чемпион волен делать, что ему вздумается. Присоединиться к одному из племен, основать свое, отправиться с женой на все четыре стороны. Принять участие в турнире на следующий год – вот чего он не может.

Дерутся здесь чаще, сказал Дауд, постоянно дерутся. Не поделили что – и сюда, пусть меч рассудит. А мы, фолнары-го, хранители башни. Убираем мусор, ремонтируем, если надо…

Весна нескоро.

Дауд сидит в своей хижине, скрестив ноги. На рыжей, с черными пятнами шкуре карака. Сквозь дыру в потолке сочится дневной свет (вход занавешен шкурой). Плоский валун, окруженный ароматными свечами, на нем – голова птицы рхо.

– Я скоро уйду.

Старейшина слушает. Молча ждет продолжения.

– Мой путь лежит через Горы Изобилия и высыхающее море, в некое место под названием Пункт.

Дауд кивнул.

– Многие хотели попасть туда.

Пауза.

Старейшина раскурил длинную лакированную трубку, по хижине заструился приторно-сладкий запах.

– Горы… В горах есть все, что нужно человеку, там растут трава и деревья, текут реки, лежит снег. Но горцы злы и охраняют свои владения. Ты хочешь жить в горах?

Странный старик.

– Мне дальше.

– Дальше… Место, которое ты зовешь Пунктом, говорит со смертными от имени богов. Чаще всего голосом Азды, Хозяина Ночных Ветров. У слабых оно высасывает души. Между горами и Пунктом простирается море Сашмаатар, чьи берега – твердая соль и смрад водорослей. Те, кто живет там, охотятся на рыбу, а здесь никто не знает об этом. Южные Земли скудны и сухи, море для местных племен – легенда.

Он затянулся. Выдохнул.

– Чего ты хочешь, Сардонис?

– Поговорить с богами.

– Выдержишь?

– Надеюсь.

Он закрыл глаза.

– Послушай, Дауд. Я не умею охотиться. Если можешь – научи, и я буду твоим должником.

Вечерело. Мимо хижины промчалась стайка детей.

– Не люблю должников, герой, – хмыкнул старик. – Ты выбрал непростую дорогу. Луны помогут.

Он поднялся и вышел из хижины.

Я последовал за ним.

Снаружи громоздились останки земного селения. Развороченная мостовая, лабиринты ломаных стен, колонны административного здания…

Отросток турнирной башни.

Сейчас она казалась то ли дверью в небо, то ли стартующей ракетой из забытых эпох. Чуть поодаль – приземистая кубическая мазанка, из крыши валит дым, над округой разносится лязг и грохот, в проеме – багровые отсветы пламени.

Горн.

Кузница.

Не такие уж вы и дикие, ребята… Вдруг меня осенило.

– Дауд, а те племена, что кочуют по Южным Землям, где они берут оружие? Куют?

Старейшина хмыкнул.

– Ты с лун свалился, герой?

Сказал и осекся. Действительно – свалился.

– Покупают у нас. Или у горцев. Ремесленники на кочевье неважные, только воевать и умеют.

Наши взгляды непроизвольно задержались на тархане. Корабль был пришвартован к колышку рядом с хижиной, что мне выделили. Потеснив вдову одного из погибших…

– Где ты достал эту штуку? – спросил Дауд.

Долго объяснять.

– В Городе.

– В Астерехоне?

Я кивнул.

– Они продали тебе?

– Взял сам.

– Сам?

– Да. Сделал из ненужных вещей.

Помолчали.

– И все-таки, – начал я. – Не могу понять. Твое племя – хранители. Вас уважают. Не трогают. Почему те воины напали на меня?

Дауд присел на корточки. Провел пальцем по щербатой мостовой.

– Не все уважают. Одиночки, псы, изгнанные из племен, скитаются повсюду, им нет пристанища. Порой объединяются в банды. Грабят, уводят женщин. Ничего святого.

– Они участвуют в турнирах?

Дауд выразительно посмотрел на меня.

– Ясно, – присаживаюсь рядом. – Прости мое невежество.

Вот за кого меня приняли. За волка, изгоя, человека вне закона. Нарушителя кодексов и обычаев.

Вспоминаю тех, кого повстречал несколько ночей назад. Кого оставил связанными в пустыне.

– Ладно, – старейшина встал. – Идем.

Он взялся за мое обучение. Мы выслеживали радужных ящериц, чье мясо коптят в очагах-коптильнях, а из шкур шьют крепкие, переливающиеся всеми цветами спектра куртки; на слепых подземных грызунов-хрумов, что роют бесконечные галереи под пересохшим солончаком на западе; на белых змей, прячущихся под камнями; на неповоротливых бескрылых тамушей… Ставили силки, ловушки с приманками, били тонким заостренным прутом, метали ножи… К следующему вечеру я уже мог прокормить себя сам. Некоторые звери были ядовиты или опасны, иные выбирались на поверхность при свете лун. Одни были глупы, другие – хитры. Питались корнями и листьями, насекомыми, червями. Имели свои повадки.

По пути к горам мне встретятся оазисы, сказал Дауд. Три. Не по прямой, нужно сперва сделать крюк на восток, затем на запад и юго-запад. Около десятка колодцев.

Я достал флягу Мицкевича. Протянул старейшине. Тот задумчиво повертел в руках, скрутил колпачок и приложился губами к горлышку.

– До дна, – сказал я.

Кадык на шее Дауда задвигался в ритме глотков.

Он выпил. Завинтил колпачок.

– Открой, – попросил я.

Нужно было видеть его лицо. Опустевшая фляга вновь полна. Магия.

– Дар богов.

Эти слова старейшина прошептал. И сложил пальцы на левой руке в ритуальный знак.

…По моему заказу кузнец выковал десять наконечников для стрел, насадил каждый на древко. Стрелы оперил. Мастер-кожевник сшил колчан, украсив его серебряным шитьем.

Я понял, что пора двигаться дальше. Сказал об этом Дауду.

– Твое право, герой. Твой путь.

Он предложил мне трубку, я, как всегда, отказался.

– Когда?

– Завтра, – сказал я. – Поднимается ветер. Крепчает.

– Азда на твоей стороне. Он в союзе с лунами Шуо и Савей, но тебе это известно лучше, чем мне.

– Спасибо, – я встал. – Разбуди меня, когда взойдет Науру.

– Не сомневайся.

Отра имела целый хоровод лун. Около дюжины. Большую часть их имен я уже запомнил: фиолетовый Трон, желтая парочка Наис и Наон, голубой Шуо, зеленый Савей, пятнистый, весь в кратерах, Науру, Замаран, покровитель воров… С каждым из них была связана какая-то легенда.

Я проснулся, услышав шум голосов. В дверном проеме – отсветы пламени. Быстро одевшись и взяв меч, вышел из хижины.

Кольцо. Меня окружало плотное кольцо людей. В неверном свете факелов я узнал далеко не всех, но, похоже, тут собралось все селение.

Передо мной вырос здоровяк со шрамом.

– Сардонис.

Его дружки держались поодаль.

– Здравствуй, вор. Чего ты хочешь?

Он оскалился. И отступил, потянувшись рукой к поясу.

– Стойте, – рядом со мной встал Дауд. – Это вызов, я правильно понял?

Вор нехотя кивнул.

– Назови свое имя.

– Тенле.

– Какой клан?

– Я изгнан, Старейшина. Это помешает?

– Нет. Но поединок должен состояться по правилам. Ты, бросивший вызов, принесешь жертву богам. Заплатишь го, как положено. И я назначу время на башне.

– Хорошо, – Тенле поднял указательный палец. – После его смерти я получу волшебную флягу.