Текст книги "Позывной «Омега»"

Андрей Петракеев
Позывной «Омега»

Мне нет пути назад,

Разрушены мосты,

И мой прощальный взгляд

Поймать не сможешь ты,

Когда я вернусь,

Будь рядом со мной.

Я смерти учусь,

Я буду другой!

Я вижу сон, я вижу свет!

Я жгу костёр больших побед!

Я вижу сон, где я герой!

Где всё моё, где ты со мной!

«Имитатор», группа «Технология»

Глава 1

Давненько его не били, ой давно! Вот так, с оттяжкой, профессионально, попадая именно туда, где больнее всего потом. Да-да, что самое интересное, больно не сразу, а лишь пару часов спустя. Несведущему было бы даже смешно, мол, бьют всего ничего, можно терпеть. Почки не отбивают, рёбра не ломают, под дых не бьют. Лицо тоже не трогают. Но это когда бьют. А вот потом, когда экзекуция заканчивается, наказываемого оставляют, и тот пытается расслабиться. Но вместо желаемого расслабления приходит боль. Острая, колющая, пронизывающая всё тело, исходящая именно из тех мест, куда были нанесены удары мучителей.

Вот и сейчас его били «правильно», со знанием дела, методично, не спеша, выбирая именно те самые, «больные», места на теле. Он висел на растяжке между двух стоек подъёмника, на платформе которого стояла «малинка», крохотный двухместный мобиль, что он взялся починить на выходных. Ноги едва касались пола, и он немного раскачивался после каждого удара. То вперёд, то назад, в зависимости от того, с какой стороны был нанесён удар.

Но бить людей, имея опыт «дознавателя», мало. Нужно знать, кого бьёшь. Те, кто сейчас по очереди, методично обрабатывал бока, грудь и спину жертвы, видимо, этого не знали. Они сейчас «учили» какого-то «вшивого механика». Их научили правильно бить, не оставляя следов на теле, обрабатывая жертву перед допросом. Но вот различать, может ли человек перенести эту обработку без особых последствий для себя, видимо, никто не научил. Да и зачем? Им платили лишь за физический труд, а не за умственный, на который, по всей видимости, они были не способны.

– Ну, что, хорош для начала? – спросил один здоровяк с закатанными до локтя рукавами белоснежной рубашки.

– Да уж, наверное, – согласился второй, этот пиджак не снимал. Оба здоровяка, похожие на вставших на задние лапы медведей, вышли из ремонтного бокса на улицу, оставив дверь открытой. Но через несколько минут они вернулись, от обоих пахло табаком.

– Ну, что, опустим на пол, пусть полежит, в себя придёт?

– Да уж, наверное, – тот, которому был задан вопрос, пожал плечами, а потом согласно кивнул. – Пусть оклемается.

Жертву сняли с импровизированного распятия и положили на пол, не забыв, впрочем, пристегнуть его наручниками к гидравлической магистрали подъёмника.

– Неси бутерброды из машины и пакгер с кофе не забудь, – распорядился тот, рукава рубашки которого были засучены. – И салфетки не забудь!

– Да уж, наверное, не забуду! – отозвался второй, судя по богатому лексикону, пребывающий в подчинении.

Громилы расположились на двух найденных здесь же, в мастерской, железных стульях. Они уселись напротив лежащей на полу жертвы и, разлив по пластиковым стаканчикам заваренный в переносном пакгере кофе, запивали им бутерброды с восстановленной ветчиной.

– Вот перекусим, выкурим по сигаретке, отдохнём, а потом поспрашиваем, – огласил план действий на ближайшие полчаса тот, что с закатанными рукавами. – Эх, ещё бы мускатного коньячку в кофе, вот это жизнь была бы!

– Да уж, наверное, – согласно кивая, ответил его напарник.

Прошёл час. Громилы успели выпить весь кофе из пакгера, съели все бутерброды за два присеста, выкурили не менее чем по половине пачки сигарет на брата. Видимо, старшему показалось, что времени прошло достаточно, и он приступил к допросу. Но жертва лишь тупо пялилась на него и выдавала раз за разом один и тот же ответ – «я не понимаю, о чём вы говорите».

Решили ждать ещё час, по истечении которого допрос возобновился. Но жертва по-прежнему отказывалась признаваться в содеянном. Мало того, «тупой механик» не корчился от боли, лежал как куль, будто его и не били.

– А ну-ка, неси сюда биты! – распорядился старший. – А то, сдаётся мне, он над нами издевается! У меня такое ощущение, что ему и не больно совсем!

А уже через минуту они с напарником охаживали свою жертву по-простому, алюминиевыми бейсбольными битами. Тот катался по полу, сколько позволяли путы, а потом затих, потеряв сознание.

– Всё! Всё! Хорош! Хорош, я сказал! А то забьём его насмерть! Отвяжи его и проверь, как он. Если совсем плохо, вкати пару кубиков амтелана, а то ласты склеит, а нам трупы не нужны.

– Да уж, наверное, не нужны, – согласно кивнул второй и криво ухмыльнулся, когда приложил портативный медицинский диагност к шее жертвы. – Живой, до утра протянет.

– Ну, тогда поехали отсюда, хочу успеть сегодня ещё в кабаре «Лепесток» заглянуть, на этой неделе мисс Эва там отжигает, а мне как раз контрамарку на весь сезон подфартило приобрести.

Глава 2

Он не помнил, как добрался до дома Лизы Островской, женщина жила неподалёку и подрабатывала тем, что за гроши делала медицинские осмотры и подлечивала тех, у кого не было страховки или не имелось достаточной суммы для похода в городскую клинику. Дома у неё стоял старый медицинский сканер с капсулой пререанимации.

Из последних сил он поднялся на крыльцо, держась одной рукой за перильце, дотянулся до низко установленной кнопки звонка и несколько раз вжал её. Через минуту дверь открыла Лиза, кутаясь в тёплый халат, а увидев его, с окровавленным и распухшим лицом, вскрикнула. Он качнулся, стал заваливаться, ноги отказывались держать.

– Мистер Молчун! Что произошло?! – Лиза склонилась над ним, пытаясь поднять, а он, в который раз едва не теряя сознание, разлепил разбитые губы:

– Помогите, прошу…

– Молчун! – из-за спины Лизы выглянул паренёк лет двенадцати, юркнул под рукой женщины, подхватил Молчуна под локоть, помогая встать.

– Давай отведём его в гостиную, Энди, положим на диван, – распорядилась Лиза. – Осторожнее, возможно, у него что-то сломано!

Молчуна положили на небольшой диванчик в гостиной.

– Возьми ножницы и срезай с него всю одежду, – приказала Лиза пареньку. – Только аккуратно.

– Хорошо, мам. – Энди кивнул, рванул в соседнюю комнату, а через минуту уже споро распускал штаны Молчуна на ленты. Вскоре на пол упала и рубашка, которая годилась теперь лишь на ветошь.

– Так-так, – Лиза вколола обезболивающего Молчуну в плечо. – Присматривай за ним, Энди, как только очнётся, зови меня, мы с тобой его к сканеру отведём.

В себя он пришёл лишь через полчаса. Обвёл мутным взглядом комнату, попытался сосредоточиться на лице Энди.

– Пить…

Паренёк метнулся было за водой, но передумал и спустился в подвал, где у Лизы стоял сканер.

– Мам, он очнулся, пить просит.

– Давай сначала его переведём сюда, а потом ты его напоишь.

Тело болело нещадно, казалось, не осталось ни одного сантиметра, который бы не напоминал о себе. Молчун разлепил веки, попытался сфокусировать взгляд, но пространство впереди так и осталось мутным. Внезапно муть будто отбросило в сторону, а вместо неё появилось лицо женщины.

– Вы можете подняться? Вы меня слышите? Мистер Молчун!

Ах, подняться? Конечно, что может быть проще, чем просто подняться? Встать на ноги, говорите? Пожалуйста! Нет проблем! Оп-па! Осторожнее, что-то штормит и качает не слабо! Куда дальше? Ах, сюда, в реаниматор? Ну, конечно же, мне станет лучше, я разве спорю.

Он опять лежал, а сверху надвинулась полупрозрачная крышка-колпак капсулы пререаниматора. Он всё подспудно понимал, но состояние тела, когда вот только что всё болело, а через пару мгновений ничего не болит, и ты как ангел паришь над полом, хочется смеяться, балагурить… А потом вновь боль стегает бичом, и хочется свернуться калачиком, сжаться, спрятаться.

В следующий раз, когда он вновь пришёл в себя, то открывать глаза сразу не стал. Прислушался к организму. Бока болели, плечи болели, челюсть справа болела. Ещё болело за ухом, за правым. Он открыл глаза, а через мгновенье над ним склонился Энди.

– Мистер Молчун, вы как?

Но он лишь выдохнул облегчённо и моргнул пару раз.

– Хотите пить?

Он вновь моргнул.

Несколько глотков живительной влаги и мягкие объятия небытия вновь нежно потащили в сон.

Он проснулся, когда солнце уже поднялось над терриконами мусора близкой свалки. Окна убогого домишки Лизы выходили аккурат на живописнейший пейзаж – покосившийся решётчатый забор, за которым начиналась свалка. Стиснув зубы, он поднялся, подошёл к окну, откинул занавеску. Оперевшись о подоконник, Молчун несколько минут смотрел на горы разнообразного мусора.

Это для городских людей здесь располагалась свалка и никакого посёлка официально не существовало. А на самом деле на большой проплешине, с трёх сторон окружённой огромными кучами мусора, жили люди. На разном удалении друг от друга стояло сорок с небольшим щитовых домиков.

Конечно же, это был посёлок, жившие в нём люди, да и те, кто знал о нём в городе, называли его Мусорным. Здесь жили те, кто не смог устроить свою жизнь там, в городе. Нет-нет, люди, живущие в Мусорном, не были отбросами общества. Большинство из них в своё время имело вес в большом мире, просто силой обстоятельств они были выброшены на обочину жизни.

Так, например, негласным мэром Мусорного был бывший начальник участка полиции. Выйдя на пенсию, он решил, что неплохо будет теперь и немного нарушить закон, поиграть на подпольном тотализаторе. Ведь он всю жизнь служил обществу, лишая себя мелких радостей. Ну и сыграл. Так, пятнадцать лет назад в Мусорном появился мистер Фостер, а спустя год его стали называть не иначе как «господин мэр».

Были в поселке и адвокат, и ветеринар, и дантист. Был и свой врач, доктор Лиза, у которой в доме и находился сейчас Молчун. Сам Молчун поселился в посёлке четыре года назад. Но прожив в пустующем на тот момент одном домике, перебрался прямо на свалку, обосновавшись в чудом уцелевшей секции межконтинентального дисколета. Он оборудовал там некое подобие мастерской, установив подъёмник и диагност. Уму непостижимо, чего только не свозят на огромную свалку с близлежащих городов.

Здесь никто никого не спрашивал о прежней жизни. Кто хотел, тот сам делился своими горестями. Рано или поздно жители посёлка узнавали если не всё, то хоть что-то из жизни соседей, но о Молчуне пока никто ничего не знал. Сам он не спешил делиться, а насильно в душу никто не лез. Он всегда по большей части молчал, слушая собеседника, за что и получил своё прозвище.

Люди, жившие в Мусорном, никого не интересовали. Они не платили налоги, нигде не числились. Полиция появлялась здесь редко, да и то, всё общение с блюстителями ограничивалось лишь разговором с мистером Фостером. Чрезвычайных случаев в посёлке не случалось уже несколько лет, а потому появление двух чужаков из большого мира вызвало неподдельный интерес со стороны общества.

В дверь комнаты постучали, а затем она приоткрылась, и в щель просунулась голова Энди.

– Мистер Молчун, – позвал парнишка. – Вы не спите?

– Заходи, Энди, – сипло отозвался Молчун.

Парень вошёл, притворил за собой дверь, но остался стоять.

– Как дела, Энди? Как мать?

– Всё в порядке, мистер Молчун. А как вы?

– Завтра будет лучше, чем вчера, – Молчун отошёл от окна, прошаркал через комнату и опустился на кровать. – Сегодня я ещё немного не в форме.

– Там это, мистер Фостер пришёл, хочет поговорить с вами. Мама ушла к старикам Гритерсам… вот.

– Зови его сюда, Энди, – попросил Молчун. – Нельзя заставлять мэра ждать.

Через минуту в комнату вошёл Фостер, полноватый старик с абсолютно лысой головой. Он прищурился, глядя на Молчуна, пожевал полными губами, присел на подставленный пареньком стул напротив кровати.

– Бейсбольные биты, если не ошибаюсь? – скорее констатируя, нежели спрашивая, произнёс Фостер. – Мне Лиза сказала, что с тобой приключилась беда.

– Они, господин мэр, – Молчун усмехнулся, а потом обратился к Энди, который замер у двери. – Энди, не в службу, а в дружбу, приготовь нам с господином мэром чаю.

– Хорошо, – парень кивнул и, прикрыв за собой дверь, ушёл.

– Двое, здоровые, обученные. Взяли меня на выходе из мастерской, ткнули шокером в брюхо. Били профессионально, спрашивали про какую-то Каталину.

– Кто такая? – бывший полицейский придвинулся ближе. Сегодня Молчун произнёс слов больше, чем за всё своё пребывание в Мусорном.

– Не имею ни малейшего понятия, – Молчун пожал плечами.

– Что, спрашивали просто Каталину и всё?

– Уловил только, что это очень ценный сотрудник братьев Ланолли. Я, естественно, говорил им, что не знаю никакой Каталины и никогда в жизни её не видел. Но, – Молчун развёл руками, – они мне не поверили. Они взяли биты и решили, что после массажа я вспомню. Но я действительно не знаю, о чём меня так вежливо расспрашивали.

– Вчера кто-то избил Рамонеса, того, что живёт, как и ты, на краю свалки. А сегодня утром со свалки вернулся Бен Гризли. И, скажу я тебе, смотреть на него было больнее, чем на тебя. Оба говорят про таинственную Каталину, обоих массажировали, как ты говоришь, два здоровенных лба. Кто-то потерялся на нашей свалке, Молчун. И этого потерявшегося ищут.

В этот момент вошёл Энди, катя перед собой самодельный сервировочный столик на колёсиках.

– Лучше бы тебе перебраться в посёлок, здесь всё же спокойнее, – мэр Мусорного принял от Энди чашку, кинул пару кусочков сахара.

– Я подумаю, мистер Фостер, – Молчун пил не сладкий чай.

– Подумай. Хотя бы на время, пока эти бандиты не успокоятся или не найдут свою пропажу.

– А если эта Каталина спряталась у кого-то в посёлке?

– Мы выдадим её, – не раздумывая, сказал Фостер. – И сразу поясню тебе почему. В посёлке нет никого, кто поселился здесь по собственной воле. Мы могли бы жить в городах той жизнью, к которой привыкли, но общество просто вышвырнуло нас, когда кто-то оступился или дал слабину. Да чего я тебе рассказываю, сам всё понимаешь.

– А если человеку требуется помощь?

– Пусть ищет её в городе. Если кто-то хочет здесь поселиться, все только будут рады. А проблемы пусть решают в другом месте. Дела городских людей нас не волнуют, так же, как и наши проблемы не тревожат никого из городских.

Фостер и Молчун выпили чаю, а потом мэр откланялся. Вскоре после его ухода вернулась Лиза. Она осмотрела Молчуна, сделала пару инъекций.

– Я сегодня была у мистера Рамонеса. Его избили двое неизвестных, когда он работал в своей плавильне. Но он смог дойти до дома, а наутро слёг. То же самое произошло и с Беном Гризли.

– Эти люди что-то ищут здесь, Лиза. Но в посёлок они не сунутся, – успокоил женщину Молчун. – Мне уже лучше, я, наверное, пойду к себе.

– Вы можете остаться здесь, я понаблюдаю за вами ещё пару дней… Мистер Фостер сказал, что на свалке сейчас неспокойно.

– Спасибо, Лиза, но я уже в порядке.

Глава 3

До своего жилища он добрался к полудню. Прошёл по мастерской, мимо подъёмника, на котором стояла «Малинка», поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Заперев за собой дверь, Молчун первым делом вскрыл в дальнем углу огромной комнаты, заменяющей ему и спальню, и кухню, и гостиную, пол и достал на свет небольшой кофр, размером с дорожный чемодан.

Кофемашина пискнула и, заурчав, слила в чашку коричневую жидкость. Молчун посмотрел, но забирать чашку не спешил. Через несколько секунд машина вновь заурчала и добавила сверху чашки горку взбитых сливок. Молчун потянулся, быстро схватил чашку. Как раз вовремя, машина буркнула и плюнула сжатым воздухом, прочищая форсунки и трубки, и не убери Молчун чашку вовремя, кофе пришлось бы заваривать повторно.

Посмаковав кофе, Молчун отставил в сторону пустую чашку и принялся разматывать шлейф кабель-контакта в силовой оплётке с наконечником-шунтом на одном конце и сложным разъёмом на другом.

Рядом с открытым кофром лежал небольшой терминал, к которому Молчун подключил шлейф, закрепив разъём фиксатором. За ухом, с правой стороны, там, где до сих пор болело, Молчун провёл пальцем, придавив слегка. Заглушка из пеноплоти оказалась в ладони. Прикрыв глаза, он аккуратно вставил шунт в разъём за ухом, который скрывала заглушка, и, придерживая его одной рукой, второй выстучал на клавиатуре терминала команду. Так он просидел за столом, откинувшись на спинку стула, с полчаса, поглядывая на экран терминала из-под полуприкрытых век. Как только на экране переморгнули несколько окон, Молчун не спеша вынул шунт-наконечник, отключил терминал и стал собирать всё в кофр.

Он едва опустил настил, под которым прятал кофр, когда в дверь постучали.

– Мистер Молчун, это я, Энди Островский! – тут же послышался голос из-за двери. – Откройте, пожалуйста!

Молчун открыл дверь, впуская паренька. Тот прошёл вперёд, поставил пластиковую коробку на стол.

– Тут мама передала вам, вот, – Энди открыл крышку. – Куриные крылышки в луковом соусе и картошка.

– Спасибо, Энди, – поблагодарил Молчун. – Поешь со мной?

– Не, – парень мотнул головой и хлопнул себя по животу, – я дома уже наелся.

– Передай матери мою благодарность.

– Да, мистер Молчун, – Энди замялся.

– Ты хотел что-то сказать?

– Понимаете, мистер Молчун, оно как-то так само получилось… В общем, когда вы разговаривали с мистером Фостером, я нечаянно подслушал…

– Ближе к делу, Энди, – поторопил парня Молчун.

– В общем, вы говорили про какую-то Каталину, – Энди замолчал, поджав губы.

– Ты что-то знаешь, парень?

– Ну, я… я кое-что нашёл.

– Что ты нашёл, Энди?

– Это половинка андроида, – скороговоркой выпалил подросток. – Она приехала на мобиле, а потом…

Молчун усадил Энди за стол, разложил по тарелкам крылышки и велел успокоиться. Пока ели, паренёк не спеша рассказал Молчуну странную историю, случившуюся с ним три дня назад.

Энди, у которого в посёлке ровесников не было, всегда играл один. Он мечтал стать драйвером космолёта, оборудовал себе некое подобие рубки управления космическим кораблём на краю свалки, недалеко от дома, и, забывая обо всём, играл.

Вот и в тот день он представлял, как штурмует очередную чёрную дыру, сам себе отдавая приказы и тут же их выполняя. Запищал коммуникатор, мать звала его домой. Энди выбрался из своего воображаемого корабля и увидел в небольшом проходе между завалами мобиль серого цвета. Длинная лакированная машина с плавными обводами явно казалась инородным телом среди куч мусора. И ему стало интересно, что здесь может делать такая дорогая машина, а что она дорогая – он не сомневался ни минуты. Паренёк осторожно пробрался поближе и стал наблюдать. Водительская дверь мобиля была распахнута, а у открытого багажного отделения стояла женщина, которая пыталась что-то вытащить наружу.

Вскоре Энди увидел, что женщина вытащила из багажника. Это была половина человеческого тела. Он ужаснулся, желудок спазматически дёрнулся, но так и остался в сжатом состоянии. Женщина волокла прочь от машины всего лишь половину эндоостова андроида с кусками пеноплоти.

– Она тащила её к вашей мастерской, мистер Молчун, – закончил свой рассказ Энди. – Я даже могу показать, куда она её спрятала, ну, эту половину андроида.

Молчун покивал.

– Ты поел?

– Да.

– Ну, тогда пошли, покажешь, куда эта женщина спрятала половину андроида.

Находку Молчун принёс в мастерскую, сдвинул в сторону на одном из верстаков инструмент, уложил на металлизированный пластик и пару минут смотрел. Энди от нетерпения пританцовывал на месте.

– Вы почините его? – спросил паренёк.

– А нужно? – вопросом на вопрос ответил Молчун.

– Ну, интересно же узнать, что это за андроид.

– Энди, порой от многих знаний много горя. Это не тот случай, когда нужно что-то знать. Ту женщину наверняка ищут, а вместе с ней ищут и этого андроида.

– Это те, которые вас избили?

– Скорее всего, – согласно кивнул Молчун. Он осмотрел торс робота, перевернул, исследовал затылочную часть металлического черепа с остатками пеноплоти на лице, андроид когда-то имел облик женщины.

– Что там? – не унимался Энди.

– С виду ничего особенного, как будто бы обычный андроид, модель технической поддержки. Возможно, у женщины не было средств на его утилизацию, и она решила сама отвезти его на свалку. Я, конечно, проверю его работоспособность, но не сегодня. Тебе пора возвращаться домой, Энди.

Молчуну пришлось проводить Энди до ржавого, местами поваленного сетчатого забора. Он ещё постоял несколько минут, наблюдая за тем, как парень бежит к своему дому, а потом вернулся в мастерскую.

Закрыв ворота мастерской, Молчун отнёс торс андроида наверх. Его не интересовало состояние приводов и сервоузлов, даже младенцу было понятно, что для ремонта требуются дорогостоящие запчасти, в частности поворотная платформа и блок приводов с ногами.

Пришлось доставать из потайного места кофр во второй раз. Едва терминал загрузился, Молчун соединил его шлейфом с разъёмом на черепной коробке андроида. Терминал пискнул, выдал запрос на разрешение приёма сторонней информации, Молчун, не глядя, ткнул пальцем в клавиатуру.

Пока шло сканирование файловой системы андроида, механик вскрыл формованный грудной кожух на торсе андроида, затем снял две пластины из бронепластика, защищающие ядро системы управления и блоки оперативной и долгосрочной памяти. Вопреки ожиданию, между кубом ядра системы и блоком долгосрочной памяти не оказалось выдвижной панели управления и диагностики, лишь сложный разъём для подключения шлейфа. Модуль переориентации так же отсутствовал, а его место занимал лишний блок памяти.

Сканирование заняло чуть больше часа, но результатов не дало. Терминал раз за разом, по мере исследования разделов памяти, выдавал лишь один результат – память не заполнена.

Молчун снял лицевые формованные пластины, заменяющие андроиду основу лица, отложил в сторону. На лобовой части металлического черепа имелась технологическая ниша, закрытая пластиной. Молчун выкрутил потайные винты, вскрыл пластину. В углублении находилась подвижная панель-скоба, нажав на которую он извлёк на свет планку долгосрочной памяти, на которую обычно записывались точки восстановления системы. Андроид представлял собой бытовую модель, хоть и усовершенствованную в плане усиления блоков памяти. А «бытовики» всегда оснащались вспомогательным разделом с автономным вводом данных.

Планка не была повреждена, а значит, если тот, кто почистил память роботу, забыл про неё, оставалась надежда на восстановление если не всего массива, то хотя бы какой-то части.

Несколько минут Молчун сидел, тупо глядя на планку памяти. Он никак не мог понять, нужно ли ему знание того, чей это андроид, и почему его привезла сюда какая-то женщина на дорогом мобиле. Почему именно сюда? До ближайшего города было двести километров, свалка простиралась на несколько десятков километров в сторону пустошей. Почему бы не спрятать эту железяку где-нибудь ещё? Зачем тащиться сюда? И ведь те двое громил заявились на свалку неспроста, искали какую-то Каталину. Уж не та ли это дама, что андроида привезла? И почему лишь половина робота? Вроде бы на повреждение не похоже, ходовая часть просто снята. Демонтирована, говоря языком техников.

Молчун снял одну планку памяти из общего массива, поставил на её место резервную, что вытащил из черепа андроида. На экране терминала тут же выскочило окошко-запрос – «Активировать последнюю точку восстановления?» Он ткнул текстоглиф на клавиатуре, давая положительный ответ.

По окончании загрузки данных восстановления появилось другое сообщение – «Некорректный отклик устройства».

– Ну, конечно же, некорректный! – Молчун пробежал пальцами по клавиатуре терминала. – Как же он корректным будет, если у него половины тела нет, соответственно сервоприводы и иже с ними не откликаются, по причине банального отсутствия. Хм!

Но ожидания Молчуна не оправдались, загрузка данных с резервной планки лишь оживили андроида, но и только. Сервомеханизм откликался на команды, шевелил руками и вертел головой. На экране терминала заморгало ещё одно сообщение: «Для полной загрузки файлов восстановления системы требуется полная комплектация механизма».

– Понятно, – протянул Молчун и отключил терминал, а затем разъединил подключение. Он с досадой толкнул торс андроида и принялся убирать терминал в кофр. Потерять столько времени только ради того, чтобы узнать очевидное. Ну, конечно же, у андроида нет ног, демонтирован весь нижний ходовой узел. Но кто же знал, что всё устроено так хитро? Да и зачем вообще так устроено? Идиотизм. С резервной планки памяти грузятся лишь файлы восстановления. Обычно запускается сразу восстановительный процесс, а здесь… В общем, полная чушь.

Утром Молчун занялся «Малинкой», крохотным двухместным мобилем на электрической тяге, что стоял на подъёмнике. В принципе мобиль был уже готов, рычаги подвески он поменял накануне того дня, как на него напали двое городских, оставалось лишь протестировать электроприводы и настроить ходовые режимы.

Мобиль на ремонт пригнал Че Ровега, торговец из посёлка. За товаром Че ездил в ближайший город и торговал разными мелочами прямо в своём доме. В качестве платы торговец принимал всяческие реле и планки памяти от выброшенной техники, проверяя их тут же на пригодность. Затем он сплавлял в городе набранные им запчасти, закупал на вырученные деньги товары, и всё начиналось сначала.

Че пришёл на следующий день. Опробовав мобиль, прокатившись вперёд-назад, он укатил в посёлок. А через день приехал с платой – несколькими коробками продуктов.

– Слушай, Молчун, тут ко мне приходил Раймус Фролов, ну, ты его знаешь, чудаковатый такой, тележку за собой возит. Так вот, он менял у меня клеммы с ферлитовым покрытием на сигареты и предлагал купить у него ноги от андроида. Нашёл, говорит, вполне приличные ноги, но ему они ни к чему. Я бы взял, конечно, в городе можно всё продать. Да только ведь не дай бог начнут спрашивать, откуда у меня такое. А оно мне нужно? Известно же, что андроидов никто никогда не выбрасывает, для этого существуют службы утилизации.

– Ты к чему всё это рассказываешь, Че? – Молчун внимательно смотрел на суетливого торговца.

– Ну, я подумал, вдруг ты пристроил бы их куда, – Че пожал плечами. – Ну, там, столик кофейный сделаешь, на ногах, будет ходить, кофе подносить. А Раймусу заплатил бы какой мелочью, которую он смог бы выменять у меня на сигареты.

– Ну, ты и выдумщик! Но своей выгоды не упустишь, да, Че?

– Ну, – торговец пошевелил пальцами, – вроде того.

– Ладно, пусть везёт сюда эти ноги, – как бы нехотя согласился Молчун, но внутри уже всё клекотало. – В таком случае в счёт остатка оплаты за ремонт привезёшь мне набор инструментов, сейчас запишу тебе, каких.

Че Ровега приехал через два дня и отдал Молчуну небольшую пластиковую коробку – обещанный инструмент.

– Если не секрет, Молчун, – обратился Че к механику. – Зачем тебе такой тонкий инструмент?

– Ходовую для мобилей и приводы чинить ума много не нужно, Че. Хочу расширить поле своей деятельности. Да, и если по-честному, у меня просто износился старый набор. А плохим инструментом много не починишь. И вот ещё что, поторопи Раймуса, если хочет получить свои сигареты, пусть везёт ноги.

Те или не те ноги, Молчун лишь догадывался. Но что-то подсказывало, что Раймус нашёл вторую половину андроида. Зачем женщине потребовалось прятать на свалке андроида, да ещё разобранного, Молчун так и не понял. А на следующий день к мастерской пришёл Раймус Фролов, сухощавый старик, который дни проводил в поиске чего-то ценного, переворачивая горы мусора.

Покашливая, Раймус свалил с тележки ходовой узел от андроида, а если по-простому, то тазобедренный сустав с ногами.

– Вот, кхе-кхе-кхе, ноги, механик. В оплату возьму что-нибудь ценное, что можно будет выменять на сигареты у Ровеги.

– Дам пять сотен клемм с ферлитовым покрытием, вроде бы они в ходу?

– Кхе-кхе-кхе… – Раймус закашлялся, да так, что Молчуну пришлось легонько постучать того по спине. Старик покраснел, прочистил горло. – Гм, пять сотен… Кхе… Кхе-кхе… Приемлемо.

Молчун, стоя в воротах мастерской, наблюдал, как торопится Раймус. Пять сотен клемм с драгоценным ферлитовым покрытием были для старика целым состоянием. Теперь он сможет выменять на них столько сигарет, что курить не перекурить.

Закрыв ворота, Молчун принялся за сборку двух частей андроида. Торс андроида, зажатый в лапе манипулятора, был подвешен над подвижной тележкой с электродомкратом. Грубая техника, по большей части собранная с бору по сосёнке, явно не гармонировала с такой операцией, как сборка ходовой андроида. Но другого оборудования у Молчуна не было.

Подведя под торс тележку с ногами, он приподнял их домкратом, подруливая джойстиком движения. Наконец шлицы двух планшайб совпали, и Молчун, помогая себе универсальным ключом, стал скручивать зажимы.

По кругу планшайб, на поворотной платформе, ему пришлось пустить двадцать четыре винта, приблизительно подходящие по размеру и конусу потая. Молчун не надеялся на сверхнадёжность крепления, для него сейчас было важнее собрать робота и, наконец, восстановить хоть какие-то данные, узнать хоть что-то.

– Зацепило, – бормотал себе под нос Молчун, дотягивая вручную винты на ходовой платформе. – Ой, зацепило. Ой, как хочется всё знать! Видимо, по голове всё же стукнули сильно.

Наконец, соединив обе части, Молчун принялся подключать контактные узлы. Тот, кто разобрал андроида, отнёсся к машине крайне аккуратно, все шлейфы и магистрали были аккуратно подвязаны пластиковыми скрутками или залиты мягким наполнителем, который защищал от влаги и пыли.

На сборку ушло два дня. Много времени отнимало соединение мелких приводов или магистральных отводов и подач. Плюс ко всему, Молчуну не хватало эластина – мягкой изолирующей и армирующей ленты.

В один из дней в мастерскую пришёл Энди. Паренёк так и стрелял глазами по сторонам в надежде увидеть того самого андроида. Молчун включил кофемашину, наложил в пластиковую корзинку галет.

– Какие новости в посёлке? – спросил он мальчишку, поставив перед ним чашку курящего паром кофе и пододвинув галеты.

– Ночью умер старый Рамонес, – сообщил Энди, жуя галеты. – А утром ещё и Бен Гризли умер.

– Как умер?! – Молчун пододвинул себе стул и присел рядом с Энди.

– Мама ходила к Рамонесам, костантировать…

– Констатировать, – поправил паренька механик.

– Ну, да, – тот кивнул, – констатировать смерть. Сказала, что он помер от побоев. И Бен Гризли тоже. Она меня к вам послала, посмотреть, всё ли в порядке, и просила вас прийти к ней на обследование.

– Я приду, – кивая сам себе, ответил Молчун. – Сегодня же, вечером.

Допив кофе, Энди ушёл. Молчун спустился вниз, в мастерскую, прошёл в угол, где стоял манипулятор, сдёрнул с висящего в его лапах андроида кусок полибрезента.