Текст книги "Начало русской истории"

Часть первая
Изначальная Русь

История – это не только набор фактов, как нередко принято считать. Это прежде всего понимание наших предков, их мотивов и побуждений, реальных обстоятельств их жизни. Ранний период нашей истории в IX–X веках, о котором мы знаем меньше всего, задает ученому и читателю очень интересные загадки. Разгадывая их, мы и приходим к пониманию людей Древней Руси, которое хотели обрести. Заодно мы учимся понимать историю – не как твердо установленную истину, не как публицистику, которую каждое десятилетие переписывают заново, но как текущие результаты непрекращающегося научного поиска. Историческая наука, создаваемая трудами многих поколений ученых, опирающихся на достижения мысли предшественников, – интереснейшая вещь сама по себе. Она основана на правилах и аргументах и требует от каждого читателя самостоятельно решать классический вопрос: «Что есть истина?»

Легенды о первых князьях

Начало истории каждого древнего государства легендарно. В том числе начало истории Древней Руси. И подход отечественных историков к этим легендам вполне обычен. Они уверяют, что князь Рюрик, Beщий Олег, Игорь Старый и его вдова княгиня Ольга – исторические, существовавшие на самом деле фигуры. Но используют источники о них так, как будто пересказывают миф. Похожая ситуация существует и в других странах. Например, кому придет в голову, перечитывая «Легенды и мифы Древней Греции» Куна, вспоминать римских авторов начала нашей эры, которые по крупицам собирали и на свой вкус компоновали мифы древних греков? Или авторов эпохи Возрождения, которые придали этим сложенным из крупиц «древнегреческим легендам» внятную литературную форму? Если эта форма настолько хороша, что не хочется вспоминать о клочках гимнов и обрывках текстов о богах и героях, дошедших в 10‑томном «Описании Эллады» Павсания (II век) или толкованиях Анджело Амброджини (XV век), из которых доступное нам повествование было заимствовано, а затем талантливо сложено?!

Наши «легенды и мифы Древней Руси» вошли в историю и литературу в гораздо более четкой форме, отлитой уже в XII веке. То есть не спустя тысячелетие, а всего через 150–200 лет после загадочных событий, связанных с рождением Русского государства. Это всем известная со школьной скамьи «Повесть временных лет» – летопись, лежащая в основе большей части русских летописных сводов. С XII до XV века она составляла начало почти каждой летописной книги, где бы ни продолжали ее писать: в Киеве, Владимире, Суздале, Переяславле-Залесском, Галиче-Волынском или ином городе, кроме Великого Новгорода.

Историки справедливо отвергают рассуждения о том, что раз наши летописи в основной массе сохранились в списках XV–XVI веков, то их рассказы о древних событиях сомнительны. Ученые начали сравнивать летописи между собой еще в XVII веке. И в XIX веке поняли, что «Повесть временных лет», ведущая рассказ с древности до начала XII века, не подвергалась в летописных сводах заметным изменениям. Летописи составлялись, редактировались, компилировались и переписывались много веков, но их начальное ядро в виде «Повести временных лет» сохранялось неизменным.

Создание этого великого памятника нашей истории и литературы вполне определенно датируется началом XII века. Историки надежно установили источники этого крупного летописного свода и спорят лишь о том, составил его монах Нестор или иной обитатель Киево-Печерского монастыря. Поскольку особых изменений в тексте «Повести временных лет» нет, это произведение обычно цитируют не по сводному тексту, а по одному из лучших списков. Такими списками являются рукописи Лаврентьевской летописи 1377 года и Ипатьевской летописи 1420‑х годов[2]2
  Лаврентьевская и Ипатьевская летописи в оригиналах опубликованы в 1‑м и 2‑м томах Полного собрания русских летописей (далее: ПСРЛ; всего число томов перевалило за 40). См.: Лаврентьевская летопись: ПСРЛ. T. 1. СПб., 1846 (переизд.: 1872; 1897; 2‑е изд.: Л., 1926–1928. Вып. 1–3; М., 1997, 2001); Ипатьевская летопись: ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843; 1908; Пг., 1923; М., 1962; 1998, 2001. Текст и перевод «Повести» по Лаврентьевскому списку: Повесть временных лет. Ч. 1–2. Текст и перевод / Пер. Д.С. Лихачёва, Б.А. Романова. М.; Л., 1950 (2‑е изд.: СПб., 1999); Текст и перевод «Повести» по Ипатьевскому списку: Повесть временных лет / Подг. текста, пер. и коммент. О.В. Творогов // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. XI–XII вв. СПб., 1997. Перевод всей Лаврентьевской летописи: Повесть временных лет / Вступ. ст. и пер. А.Г. Кузьмина. М.: Родная страна, 2014. Оригинальные тексты и переводы есть в Интернете.


[Закрыть].

Рассказы «Повести временных лет» о создании Русского государства варягом Рюриком, призванным славянами и финно-уграми «из-за моря» княжить в Новгород в 862 году, его родичем Вещим Олегом и сыном Игорем, занявшими Киев и объединившими племена на водном пути «из варяг в греки», описаны в школьных учебниках как факты несомненные.

Конечно, ученые понимают, что имеют дело с легендами. Эти рассказы никак не подтверждены другими источниками, например, иностранными. Более того, они им противоречат. Имен первых русских князей иностранцы попросту не знали. Сведения «Повести временных лет» о набегах русов[3]3
  «Росами» русских называли с древнейших времен греки; в наших же источниках везде говорилось «русы» и «русь». От греческого прочтения нашего имени, считавшегося торжественным и ученым, со временем появилось название государства. См.: Клосс Б.М. О происхождении названия «Россия». М., 2012.


[Закрыть] на владения Византии подтверждаются греческими источниками лишь в одном случае: когда летописный рассказ о набеге двухсот русских кораблей в 866 году прямо заимствован из греческой Хроники Амартола, переведенной на славянский язык в XI веке и бытовавшей в Древней Руси. При этом византийцы не заметили даже особо ярко описанного в «Повести временных лет» победоносного похода Вещего Олега на Царьград в 907 году.

Несправедливость: грозные походы и пограничные набеги болгар византийские хронисты тех лет фиксируют, а наших русов, посуху ходящих вокруг их столицы на ладьях под парусами, не замечают! Вещий Олег лично прибивает на врата Царьграда свой щит, а греки ни имени его не знают, ни о самом существовании героя не подозревают. Император, согласно «Повести временных лет», платит Олегу огромную дань, а обычно скаредные греки, ворчливо описывая свои непростые отношения с разными варварскими «архонтами» (князьями), об этом убытке не скорбят – его просто не помнят! И даже о заключении ими в 911 году торгового договора с русами, текст которого приведен в «Повести временных лет» и радует нас до сих пор, не подозревают…

Легенда о первых Рюриковичах, лежащая в основе хрестоматийных представлений о победоносном рождении русской государственности, вполне могла бы такие «нестыковки» пережить. Мало ли о чем не пишут иностранцы! Может, греки не хотели упоминать о своем поражении (хотя обычно потери и пережитые страхи описывают). Или не желали умножать славу русских князей, в которых некоторую опасность все-таки видели. Легендарное начало истории каждого государства на то и легендарно, чтобы верить в него с гордостью, отринув сомнения.

И мы бы с вами поверили. Но, к великому сожалению, историки знают, что кроме «Повести временных лет» о тех же героях и событиях по-иному повествует другой русский источник – Начальная летопись, созданная примерно на полвека раньше «Повести временных лет». Начальная летопись писалась в 1073–1074 годах, вероятно, Никоном Великим, монахом, а затем игуменом (1078–1088) того самого Киево-Печерского монастыря, в котором позже трудился летописец Нестор или иной монах, составивший «Повесть временных лет».

Текст Начальной летописи наилучшим образом отразился в летописных сводах Великого Новгорода – в Новгородской Первой[4]4
  ПСРА. Т. 3. СПб., 1841; Новгородская летопись по Синодальному харатейному списку. СПб., 1888; Новгородская Первая летопись старшего и младшего извода / Подг. А.Н. Насонов; под ред. М.Н. Тихомирова. М.; Л., 1950. Переизд. с предисл. Б.М. Клосса: ПСРА. Т. 3. М., 2000; Новгородская Первая летопись. Берлинский список / Предисл. А.В. Майорова. СПб., 2010.


[Закрыть] и последующих летописях. Древнейший ее список датируется 1330‑ми годами и является самым старым из списков русских летописей (он на полвека старше Лаврентьевской летописи)[5]5
  Факсимильные издания: Новгородская летопись по Синодальному харатейному списку. СПб., 1875; Новгородская харатейная летопись / Под ред. М.Н. Тихомирова. М., 1964.


[Закрыть]. Печаль состоит в том, что легенда о первых русских князьях, переданная Начальной летописью, постоянно противоречит легенде, рассказанной в «Повести временных лет». Например, победоносный поход Олега на Царырад (с хождением на ладьях посуху, прибиванием щита и взятием дани на команды русских кораблей) датирован в Начальной летописи не 907‑м, а 922 годом и описан без упоминания о князе Игоре. В обоих источниках подвиги совершает Вещий Олег, но в «Повести временных лет» число русских ладей умножено по сравнению с Начальной летописью со 100 до 2 тысяч, а воинов – с 4 тысяч до 80 тысяч. И таких противоречий в основе нашей легенды множество.

Разумеется, у историков, давно обнаруживших столь разные версии легенды о первых русских князьях, возникало желание списать противоречия на старинное противостояние столичного града Киева и исконно вольнолюбивого Господина Великого Новгорода. Действительно, в новгородском летописании Начальная летопись имеет различные местные добавления, подчеркивающие значение родного города с самых древних времен. Но из естественного желания спасти более стройную и красивую версию легенды, изложенную в «Повести временных лет», ничего не вышло. Потому что было доказано: составитель «Повести» переделывал и дополнял именно Начальную летопись, написанную именно в его монастыре… Более того, творец «Повести временных лет» намеренно удревнял и приукрашивал события истории первых князей Рюриковичей, попутно объясняя читателю, как и зачем он это делает.

В итоге мы имеем два рассказа о первых русских правителях, не соответствующие сведениям соседей и почти во всем противоречащие друг другу. Учитывая легендарность обоих рассказов, в популярной историографии принято излагать события ранней русской истории только в красивой и стройной версии «Повести временных лет». В ней и кораблей у русов больше, и воинство внушительнее, и подвиги первых Рюриковичей – самые ранние.

В Начальной летописи вообще нет даты призвания из-за моря Рюрика. Дату эту придумал путем умозаключений составитель «Повести временных лет». Вот и будем считать «рождением русской государственности» указанный в «Повести» 862 год. Правда, согласно тем же летописям, в Киеве во главе объединения славянских племен правили в то время князья Аскольд и Дир. Именно они, согласно «Повести», возглавили страшный, но в итоге (из-за бури) неудачный поход русов на Царьград в 866 году. Но ведь в летописях даты начала правления этих более «главных» (киевских, а не новгородских) князей нет – так что оставим в учебниках истории 862 год.

Это не слишком справедливо. Греческие и латинские источники сообщают нам о сокрушительном походе русов на Царырад еще в 860 году. То была действительно великая – и первая хорошо описанная в источниках – победа русского оружия. Чтобы атаковать крупнейший город того времени на 360 кораблях, осаждать его и безжалостно разграбить окрестности столицы сильнейшей империи, наших воинов кто-то должен был объединить. Ни морским разбойникам-варягам, ни отдельным славянским племенам мероприятие такого масштаба было не под силу. Сравните: в летописях в 866 году Аскольд и Дир ворвались в гавань Царьграда на двухстах кораблях. В 922 году Вещий Олег, коварно убивший Аскольда и Дира, а затем много лет объединявший славянские племена вокруг Киева, взял с греков дань, по Начальной летописи, на команды ста кораблей (на каждом по 40 мужей). То есть количество атакующих русских кораблей по мере прихода к власти Рюриковичей сокращается: вначале их было 360 (по иноземным источникам) или 200 (по греческой хронике и нашим летописям), а Рюриковичи в первый поход собрали лишь 100.

Составитель «Повести временных лет» этот намек на более успешных объединителей Руси до Вещего Олега понял. Взяв описание похода Олега на Царьград из Начальной летописи, он перенес его с 922 в 907 год, добавил в текст имя Игоря Рюриковича, оставленного Олегом княжить в Киеве, а цифру 100 исправил, написав несусветное число в 2000 кораблей (то есть просто умножил число ладей Аскольда и Дира на 10). И историки это приняли, молчаливо согласившись, что имена и даты начала правления первых русских князей все равно в точности неизвестны, а явление Рюрика на севере Руси в 862 году удобно для упоминания в учебниках. Не говоря уже о том, что Романовы, правившие во время написания фундаментальной истории России H.М. Карамзиным и С.М. Соловьёвым, полагали себя наследниками Рюриковичей по родству с ними через царицу Анастасию Романовну Захарьину-Юрьеву…

Нам с вами необходимо учитывать оба легендарных рассказа летописей. Иначе невозможно рассказать всю правду о князьях-разбойниках и основательнице Русского государства святой равноапостольной княгине Ольге. Ведь именно с момента смерти ее непутевого мужа Игоря Рюриковича и начала ее княжения все русские летописи вдруг забывают о вариативности легенд и точно согласуются между собой. Древнейшее русское историческое сказание, на котором они основаны, просто открывало княгиней историю Руси. Ее как историческую, а вовсе не легендарную личность прекрасно видели иностранные современники. И какие! Император ромеев Константин Багрянородный лично описал ее прием в своем дворце в Константинополе, а хронист первого германского императора Оттона I знал ее как королеву.

Легенды о первых князьях важно проанализировать, чтобы понять ход мысли древних русских книжников, от которых пошла наша оригинальная (а не переводная) литература. Это необходимо и для практического понимания событий. Иначе, если верить «Повести временных лет», княгине Ольге придется рожать единственного сына Святослава через 39 лет после выхода замуж за Игоря, выждав момент, когда ей исполнилось 50, а мужу 60 лет… В раннем Средневековье это возраст не просто глубокой старости, а дряхлости. Возраст не рожать детей, а нянчить правнуков! Не восстановив реальную хронологию событий и не зная изначальной ситуации на Руси, трудно понять, что Ольга сделала для нашего государства. Почему древние рассказчики – суровые воины и монахи – ценили эту женщину (сами себе удивляясь) выше правителей-мужчин?! И почему именно с нее вели повествование об истории Руси?

Вы видите теперь, что мы вынуждены отделить легенды от реальности. И во второй главе этой книги начнем рассказ с того, что представляла собой Русь весенним днем 945 года, когда молодая княгиня, нянчившая четырехлетнего сына Святослава, внезапно и страшно вынуждена была взять на себя заботы о судьбе Русского государства, еще не вполне родившегося, но уже поставленного на край гибели. Это был бы вполне закономерный шаг: все начинают рассказ о княгине Ольге со страшной мести племени древлян за смерть ее мужа Игоря. И мы об этом расскажем. Но сначала совершим шаг необычный, а в популярной книге – уникальный. Мы познакомимся с основой основ понимания всех древнерусских письменных источников: с наукой текстологией и ее специальной частью – летописеведением.

Наука эта сложна и трудоемка. Путь к пониманию только первых двух летописей занял у специалистов без малого сто лет. Но нам важно понять лишь ее основы и, главное, выводы профессиональных текстологов-летописеведов, которые, в отличие от наших летописей, как раз прекрасно согласуются. И рисуют картину, которая заметно отличается от школьного курса истории Древней Руси. Только не пытайтесь рассказывать реальную историю экзаменаторам! Что следует рассказывать, я вам сейчас кратко изложу.

Рюрик и Рюриковичи

Общеизвестная легенда о рождении Древней Руси звучит так. В 862 году варяг Рюрик был призван новгородцами и их союзниками из-за моря и постепенно утвердил свою власть на севере Руси. В 882 году его воевода Вещий Олег с дружиной пришел из Новгорода в Киев. Он обманом убил киевских князей Аскольда и Дира и занял их престол. За 33 года своего правления Олег объединил значительную часть восточных славян под властью князя в Киеве и его наместников в других городах. С объединенным войском он совершил поход на Царьград, взял с империи ромеев дань и заключил выгодный торговый договор.

Племена платили киевскому князю дань, получая взамен защиту, возможность обогатиться за счет военной добычи и выгодной заморской торговли. Миссия мудрого военного вождя этим исчерпывалась. Для строительства Древнерусской державы требовался государственный деятель. Им-то и стала княгиня Ольга, которую поздние летописцы считают праправнучкой легендарного новгородского правителя Гостомысла. Не от стремления к власти сделалась Ольга устроительницей государства, а вследствие слабости мужа своего Игоря.

С младенчества князь Игорь Рюрикович воспитывался его старшим родичем Вещим Олегом. В 903 году, как только Игорь стал взрослым, Олег женил его на псковитянке Ольге и стал посылать вместо себя собирать с племен дань. Когда в 907 году Олег ходил с большим войском на Царьград, Игорь оставался править за него в Киеве. Но как только вещего князя не стало, гордые древляне взбунтовались, отказавшись платить дань тому, кто всю жизнь «ходил по Олеге», был лишь тенью великого вождя. В 914 году Игорь воевал с древлянами, вновь покорил их и обложил данью больше прежней. И затем больше четверти века ничего значительного не совершил, только помирился с появившимися в Степи кочевниками-печенегами.

В 941 году Игорь решил отличиться: повел на Царьград 10 тысяч ладей. Не дойдя до места, воины Игоря бросились грабить берега. Тут они были разбиты византийскими воеводами, а в море их ладьи сжег огнеметными машинами греческий флот. Вернувшись из бесславного похода, Игорь вновь стал собирать воинство, усердно приглашая варягов и печенегов. В 944 году все они двинулись морем и сушей на Византию. Только добрались до Дуная – встретили послов от императора с дарами. Игорь стал советоваться с воинами, но каков князь – такова и дружина. «Зачем биться и еще, чего доброго, помирать, – сказали участники совета, – коли можно без боя взять золото, серебро и шелка!» Взяли дань и пошли восвояси.

Греки поняли, что Игоря бояться нечего. Они подтвердили старый Олегов договор о мире и торговле 911 года, но с обидными для купцов Русской земли ограничениями. В особенности византийцы не хотели, чтобы русские закреплялись на южных землях. В Константинополе и даже в устье Днепра им по договору зимовать не разрешалось. А князь Игорь обещал не трогать греческие владения в Крыму и даже оберегать их от дунайских болгар.

Не особо храбрый, князь Игорь был еще и ленив. Он сидел себе в Киеве, в то время как его воеводы и воины подчиненных племен промышляли на свой страх и риск. Одни вместе с воеводой Свенельдом три года осаждали Пересечен, главный город славянского племени уличей, и покорили это племя. Другие целыми ватагами уходили в Византию и воевали под императорскими знаменами в Италии. Третьи по Волге выходили в Каспийское море, промышляя по берегам его до самого Азербайджана: где торговали, а где и воевали. «Народ этот мужественный, – писал арабский историк о росах, взявших в 943 году богатый город Бердаа, – телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства».

Остававшаяся с князем в Киеве дружина в конце концов возмутилась: воины княжьих наместников на славу оделись и вооружились, а те, кто служит самому Игорю, чуть не голыми ходят![6]6
  Буквально: «Отроки Свенельда изоделись оружием и портами, а мы наги. Пойди, княже, с нами за данью, да и ты добудешь, и мы».


[Закрыть] Пришлось князю в 945 году самому вести дружину за данью к древлянам. На обратном пути Игорю показалось, что добычи мало. Отпустил он дружину домой, а сам с малым числом воинов вернулся, «желая большего имения». «Да этот жадный волк всех нас задерет!» – решили древляне. Во главе с князем Малом они взялись за оружие и перебили грабителей, а самого Игоря предали лютой казни.

Киев и объединенная вокруг него Русь остались без власти. Только вдова Игоря Ольга сидела в своем каменном загородном дворце под Киевом, окруженная слугами, с малолетним сыном Святославом. Дальнейший текст летописи ясно говорит нам, насколько мал был в то время будущий великий воин. В следующем, 946 году он начал сражение с древлянами, бросив легкое метательное копье-сулицу в сторону врага. «И когда сошлись оба войска для схватки, – рассказывает нам «Повесть временных лет», – Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок[7]7
  Древнерусские выражения даны в книге в научных переводах. В оригинале: «бе бо детеск».


[Закрыть]. И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем»[8]8
  В оригинале: «Князь уже почал; потягнем, дружина, и мы по князе».


[Закрыть].

Свенельд – удачливый воевода князя Игоря, воины которого, к возмущению княжеской дружины, в успешных походах на соседей «изоделись оружием и портами». Асмуд – «дядька», то есть воспитатель маленького Святослава. По традиции мальчика отдавали с женской половины дома на воспитание дядьке и торжественно сажали на коня в пять лет. К двенадцати годам мальчик считался полноценным воином – это мы хорошо знаем по жизни последующих князей, которые в этом возрасте уже командовали в боевых походах и даже женились.

Сомнительно, чтобы Святослав, будущий «пардус» – леопард – полей сражений, настолько отставал в развитии, чтобы не суметь бросить копье, если ему в 946 году было больше пяти лет и если его воинское обучение шло уже какое-то время. Ведь сулица – самое легкое оружие из арсенала того времени. Ее с самого начала учебы давали в руки мальчишке.

Скорее можно предположить, что мать поспешила отдать ребенка в руки дядьки, чтобы показать, что он уже входит в пору мужества, что именно он – законный наследник власти своего отца. Ведь древляне, сразу после смерти Игоря поспешившие прислать к вдове Игоря послов с приглашением выйти замуж за их князя Мала, в Святославе наследника русского княжения не видели. Согласно «Повести временных лет», «сказали древляне: “Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим”».

Очевидно, что в 945 году, за год до неудачного броска сулицы, со Святославом нечего было считаться: он еще не сел на коня, не был препоясан воинским поясом и, оставаясь на женской половине дома, не мог считаться наследником власти отца. Его можно было «взять» в придачу к Ольге как несмышленого ребенка. Несложно высчитать, что забеременеть единственным сыном княгиня должна была – если она не преувеличила возраст Святослава, отдавая его дядьке – в 940 году. То есть когда шел 37‑й год после ее свадьбы с Игорем в 903 году…

Учитывая мотивированную женской природой традицию выдавать девушек замуж после тринадцати лет, подсчитаем возраст княгини к моменту начала беременности: 50 лет. Возраст, даже сегодня почтенный и крайне опасный для родов. А в те времена, как уже говорилось выше, это был возраст глубокой старости как для мужчин, так и для женщин. Рассуждения о том, что Ольгу могли выдать замуж номинально, по каким-то политическим соображениям, совсем маленькой девочкой, ситуацию не спасают. Даже если бы ей исполнился год и на свадьбе ее несли в пеленках, к 940 году ей было бы уже 38: беременеть и рожать в Средние века поздновато… Особенно от престарелого мужа. Согласно «Повести временных лет», в 882 году, когда Вещий Олег явился в Киев, он «показал Игоря: “А это сын Рюрика”». Пусть даже Игорю исполнился тогда всего один или два года (не будем увеличивать его возраст) – тогда в 940 году он заставил Ольгу забеременеть, будучи сам 60‑летним.