Книга: Шарманка - Андрей Платонов

В скитающихся музыкантах, как бы далёких от всего земного, по вечерам и звёздным утрам надувающих синий шар своих воздушных мелодий, и правда есть что-то лунное: они вечные спутники трагедий человека, его надежд. Как они оказались на земле? Бог его знает.. Их шарманка - это корзинка воздушного шара, под сине взошедшем месяце мелодии; они уносятся на шарманках к себе на небесную родину. Луна и правда похожа на прекрасный воздушный шар, плывущий по небу: присмотритесь, под ними, белые, лиловые движения летящих куда-то людей: это вовсе не птицы на заре, это лунные люди, путешественники. Вот сейчас они приблизятся к таинственной Земле, в предвкушении красоты и открытий, и... попадут в обыкновенный ад, где им, словно на языческом и мрачном островке в средние века, могут причинить - смерть, сломать их прекрасные крылья, сделав из них... что-то полезное, тёплое, для нужд несчастных и вечно озябших сердцем людей. Сколько дивных курток, одеял неземных, можно сшить из широких, белоснежных крыльев лунных людей! Ну зачем им такие огромные крылья на одно существо? Не гуманно это, товарищи!

Платонов обыгрывает реальный эпизод: в конце 30-го года в Москву прилетел немецкий Дирижабль. Социалистическое начальство, загорелось романтической идеей постройки своего небесного корабля: как древние империи, перед гибелью охватывала страсть к разврату, огромным постройкам, о которых многое мог бы сказать Фрейд, учитывая убыль физической жизни и желанием её компенсировать жизнерадостностью и мощью половой жизни, пусть и в фаллически-вавилонских символах, так и новые империи в безысходные времена, стремятся к развратной жестикуляции прогресса, его вакхическим танцам над бездной Земли... подальше от Земли! А ещё лучше, свалить бы с Земли куда-нибудь подальше...

Так ребёнок, которому причинили насилие, лежит где-то у тёмной стены, и пальчиком играет с какой-то былинкой. Его слёзы высохли, робкая улыбка порхает на его... не губах, нет, на всём лице, но как-то прозрачно, светло, как солнечный зайчик на полу от разбитого окна. Итак, дело за малым: убедить народ, по детски наивный, и, чего уж греха таить, изнасилованный революцией и разочаровавшийся в ней, скинуться на постройку этого небесного корабля... дабы он, болезный, отвлёкся от своих бед, увидел пламенные крылья мечты и грядущего... насилия над миром! Ничего не напоминает? Правильно: роман Замятина - Мы, с его строящимся космическим кораблём, который должен "осчастливить" далёкие звёзды, заразив их - душой человека.

Платонову было поручено написать пьесу для популяризации этой идеи. Ну... нашли кому поручить. Ещё бы доверили медведю охранять мёд. Не знаю, как это у Платонова всегда так получалось: он совершенно искренне приступил к пьесе, но... вышло у него уж совсем что-то неприличное, подрывное. Для кого писал Платонов? Может, для лунных людей? Для нас с вами? Платонов в русской литературе и правда похож на странного странника с шарманкой, что-то поющего о звёздах, страдании и душе. Так ангелы в древности переодевались музыкантами, странниками, и ходили среди людей... Только представьте улыбку крыльев ангела за спиной, которому некий тиран поручил сочинить песню во славу его? Он споёт... такое споёт..

Ну серьёзно, о чём думал Платонов, как обычно, не в бровь, не в глаз, но в сердце, начиная свою пьесу так: ( Грустный вздох юной девушки) -Алёша, мне на свете стало скучно жить..

Это в раю социализма то скучно? Ошалевший партийный критик, открывший пьесу Платонова, протирает очки, и читает дальше:

- Скоро всем станет хорошо! - И мне? - И тебе... - А если у меня сердце отчего-то заболит? - Ну что ж: тогда тебе его вырежут, чтоб оно не мучилось..

Терпение нашего критика лопается. Он в бешенстве отшвыривает рукопись... Бывают ли у ангелов, павших, забывших, что они - ангелы, свои ангелы-хранители? Иначе у меня не ответа, почему Платонов не попал под жернова репрессий. Что забавно, он искренне недоумевал, пожимая плечиками незримых крыльев за спиной, почему его произведения - отвергаются.

Часть 2.

Пейзаж природы вдалеке смазан радугой слёз. На ветру трепещет, словно бы робко аплодируя,- оглядываясь украдкой, - навстречу вечеру, звёздам, осенняя листва алых флагов. Грустный посёлок на отшибе вселенной, словно свернувшийся в позу замученного ребёнка, шепчет что-то в полумрак. Из солнечной зыби хлебов растущих, как из моря, выходят три странных существа: железный человек, парень с шарманкой за спиной и юная девушка с грустными глазами, как небо в ноябре. Синие крылья музыки колышутся за спиной молодого человека, цепляясь за острые колоски хлебов.

На первый взгляд может показаться, что это известные многим образы ̶р̶о̶б̶о̶т̶а̶ ̶Б̶е̶н̶д̶е̶р̶а̶ ̶и̶з̶ ̶Ф̶у̶т̶у̶р̶а̶м̶ы̶ Дровосека, Элли... идущих к Гудвину. Но это не так, точнее, не совсем так: да, железному человеку нужно сердце; да, возле вечернего прибоя хлебов, слышно собачье, мучительное завывание... только это доведённые до отчаяния местные люди. Так к кому же идут наши странники, ветром революции занесённые сюда? К богу? Он давно уже умер.. На самом деле, перед читателем разыгрывается трагический гротеск второго пришествия, написанный широкими и мрачными мазками Иеронима Босха, то ли смеющегося, то ли плачущего на земле, пишущего прямо по цветам, простёртым трупам людей и животных...

Присмотримся к картине Босха: дымные тучи саранчи, жаб и мух, и "существа в железной броне с шумом крыльев, как от тысячной конницы", кровь человеческая, обратившаяся в опьяняющее вино для тиранов - это семь казней египетских, суд над миром. Но посмотрите на обгоревшее небо. Нервно улыбающаяся кисть Босха выводит новозаветного ангела, летящего посреди неба: это Дирижабль. Он похож не то на гору, вот-вот обрушившуюся в воды морские, не то на давно уже умершего ангела, вспухшего и влекомого по синему течению вечера.

Не пугайся, читатель. От этого звёздного ковчега ангела мёртвого, отделились два голубя... они летят к голубому мысу Земли, они ищут спасения, Мира! Боже! Босх, Платонов! Что выводит плачущая осенними, алыми красками кисть ваша! Этих голубей поймали люди, и желают сожрать! Неужели нам это показалось? Или это красивая, мёртвая женщина, простёртая на земле, дрогнула, от прикосновения к ней плачущего от голода ребёнка? Вот он прижался к отцветшим ягодам её мёртвых сосков... вот карий ветерок её волос заметался по её плечу и груди, скрыв ребёнка, нежно его приобняв... Наваждение!

Постойте! Слышите? Звёзды ожили, шелестят и приближаются к Земле... вот показались тучи птиц на небе вечернем: своими крыльями они заслоняют и ранят звёзды! По земле, в ужасе от человека, человеческого, бежат несчастные курицы, петухи, выпучив глаза и расправив крылья! Кто теперь пропоёт утро и солнце, отречение Петра? Если и был в мире художник, способный запечатлеть этот гротеск апокалиптики Платонова, то это ты - Босх. Не плачь, доверься кисти своей, пиши по цветам, глазам и лицам простёртых по земле женщинам!

Не переживайте за человека в этом апокалипсисе... он выживет. Милые звёзды - умрут, природа в муке погибнет.. а человек - выживет. Этот всё стерпит, всех переживёт, даже бога. Вот так, милый Босх, сотри слёзы с лица, улыбнись, и пиши как человек... стоит перед тучей небесной казней египетских и божьего суда. Ангелы, звёздным вихрем крыльев качнули тенью синюю нежность Земли... Ангелы приближаются, и человек... палит по ним из пушек, ловит с силки, ловит и сладострастно смеётся! Это новая пища для него! Он теперь не умрёт с голода!!

Бог, что замолчал? Ты удивлён этой экзистенциальной всеядностью человека? Нечем и некем больше его наказать? Не хочешь сам сойти на землю? или боишься, что и тебя - распнут, сожрут? Босх, какая неземная до жути картина! Багрово-бледная рябь крыльев на земле, робко содрогающихся... по воде и небу пены крыльев, идёт человек, и добивает ангелов! Стоп! Хватит!! Босх, Платонов, остановитесь! Этого не может быть! Открываю глаза: сквозь радугу дрожащую слёз - вспышка мира, вечернего моря хлебов. Три странника идут в печальный городок. Если смотреть издалека, пока они ещё не приблизились к нам, то тёмный силуэт железного человека напомнит любителям Платонова. мрачный образ говорящего медведя-молотобойца, из "Котлована". Рядом с ним идёт девочка - Настенька, живая, воскресшая! Наваждение!! Нет, это обычная девочка, безымянная, и у неё болит сердце за человечество и природу.

Улыбнись, родная, смотри: если положить монетку в рот железному человеку, он заговорит презабавные вещи.. Почему ты не улыбаешься? Что? Это напоминает тебе картинки из мифов древней Греции, когда мёртвому человеку в рот клали монетку для Харона, переправляющего души через Стикс? Поставим на паузу рецензию: на самом деле, очень тонкий символизм Платонова. Железного человека зовут Кузьма, что отсылает нас к бунтарю медведю-кузнецу из Котлована, и к Космосу. Жестокий шарманщик - вовсе не Сталин, нет, что-то бесчеловечное в самых законах природы, мышления человека, готово вращать эту "шарманку", играя тёмную мелодию инквизиций, концлагерей, капитализма и социализма, и даже марионеточного бунта "свободной" души: времена меняются, а свободолюбивые революционеры, как были в общей массе несчастными и не очень умными винтиками в шарманке под чей-то властной рукой, так и остались ими. В этом смысле важны последние слова девочки о Сталине в её груди: эти слова вовсе не о слепой приверженности любви к социализму и вождю, но мрачная и тайная символика Платонова: стальное, железное сердце.. раненое сердце, до которого проникла железная рука, сжав его. Эти слова юной девушки в театре должны произноситься с трагической тональностью некой безуминки отчаяния, улыбки сквозь слёзы.. Внимательный читатель подметит, как эти слова тонко рифмуются со словами девочки о больном и изъятом сердце в начале пьесы. Хорошо, что внимательных читателей было мало во времена Платонова, иначе - гулаг. Отжимаем паузу...

В небе кружатся странные люди... похожие на Валькирий, летающих над полем битвы и выбирающих тех, к кому приблизиться, обняв смертью. Слышите странную сирену в прибое синевы дня? Или это послышалось? Нет, это не птицы, а люди: очаровательная девушка с приятной раскосинкой в глазах и коготком револьвера за поясом: Серена,и её престарелый отец, профессор, с диковинным, стервятничьем именем: Валькирия Стервенсон. Они иностранцы.. а может, и люди с далёкой звезды.

Значит, это апокалипсис? Посмотрите, вон там вдалеке стоит крест на высоком холме. На нём распят человек.. Под крестом - шумит море людское; карие волны голов, бледная пена запрокинутых лиц... Боже, боже, для чего ты меня оставил?! - слышится вздох с высоты. Ужасное зрелище, даже для атеиста, правда? Приберегите слёзы. Вот раздаётся колокольный звон, и люди с шумом и смехом расходятся кто-куда. На кресте - странное шевеление. Никого нет, как в пустыне. Лишь крест и небо пустое, без птиц: воздух и тот словно умер: ах, не каждый ангел долетит до середины страданий людских и добра! Или как там у Гоголя? Или это из книги Бытия? Быт и я...

Но мы отвлеклись и чуть не упустили самое главное: человек на кресте тоже улыбается. Он уже освободил левую руку от бутафорского гвоздя... правую... он слезает, потягивается. Боже, неужели это - Великий Инквизитор Достоевского? Но что с ним стало? Почему так измождено его лицо? Эта нервическая улыбка.. Люди принесли к его ногам свою свободу, в обмен на сытость и покой... Неужели устал? Устал придумывать для них новые развлечения?

Вот он надевает пиджак чиновника, садится за столик, берёт трубу, с которыми ангелы в конце времён сойдёт судить людей, осматривает её с глупой улыбкой, и говорит в неё, в природу, мир: товарищи! Христос, ты хотел в пустыне накормить двумя рыбами и хлебами - тысячи людей... воду превращал в вино... А это ли нужно людям, Христос? За это сытое счастье тебя и распяли. Ты их сам искусил на это. Искусил зверя в человеке раньше, чем Зверь искушал тебя в пустыне. И где теперь ты? Тебя и в новом раю продадут и распнут за это сытое счастье познания, за яблочко какое-нибудь.

Смена декораций в Аду: помните художественную красоту тайной вечери, свадьбы в Кане Галилейской, где вода превратилась в вино? Мрачный гений Платонова объединил эти два великих образа. Избежит ли его душа репрессий за это на небесах, или ей муки зачлись досрочно, ещё на земле? Тут тень мысли, науки, чаяний религий - прозрачно легшая на будущее, на природу и города. Голод человека вы говорите? Как заглушить его? У Платонова, люди со звёзд, или из Европы, не важно, достигли чудес цивилизации, роскоши счастья... но голод души - забыли, и нечем было насладиться счастьем, коснуться его: всё стало скучным и бессмысленным в мире...

И вот эти люди со звёзд ( в постановке пьесы просто необходимо обыграть эту двойственность: не совсем ясно, кто эти странные отец с дочкой), прилетели в таинственную Россию, за "душой". А души в России всегда было много, как и дури, а вот человека и ума - мало, не на каждого хватало. В постановке пьесы хорошо бы привлечь людей в белых халатах учёных, изготовляющих для Тайной вечери и Каны Галилейской - новую еду, дабы прокормит голодающих. Еду делают почти из ничего: из земли, дерева, кузнечиков... из всякой дряни, на пользу человеку. О, эта Тайная вечеря войдёт в историю! Здесь Христа не предадут... не успеют: он просто отравится, или сойдёт с ума. Жуткий апокриф легенды о Христе, не правда ли?

Платонов создал одну из самых ярких экзистенциальных сцен в театре: пьяные от отчаяния люди, и те, кто стал "богами", убив природу, утолив ею голод души, пожрав её, кружатся в безумном вальсе, кружатся с людьми со звёзд.. Девушка со звезды влюбилась в юношу с шарманкой, в того, у кого на ладони, синей веточкой растёт мелодия... это так неземно и нежно! Может, он и есть - душа России, Земли? Похитить бы его, забрать к себе на звезду, и никому не отдавать, а там пусть летят к чёрту все эти смыслы жизни, голода души...

- Папа, давай купим Алёшу?

Вальс кружится... люди, забыв о голоде и страдании, кружатся почти в набоковском изобретении Вальса: это не люди, а марионетки, выполняющие жесты разных чувств, печали, и даже негодования... В какой-то миг, всех начинает тошнить, не то от того, что они съели, не то от того, что они сделали с природой, с собой. В постановке на сцене, хорошо было бы увидеть этот вальс абсурда, глазами бредящей девочки: каждая пара вальса, одета в наряды разных времён насилия над человечностью, человеком: времена инквизиции, французской революции, русской, репрессий и даже концлагерей: танцуют в тюремных робах... В этом театре абсурда, предвосхитившем Сартра, тошнит даже робота! Ну в какой ещё стране, кроме России, вы найдёте робота...не блюющего даже, нет, но боящегося стать человеком, испытывающего экзистенциальный страх перед его безумием и мукой, его неопределённостью существования, перед человеком, добровольно готового стать винтиком бездушным, хуже робота?

Да, странные роботы в России, с достоевщинкой: они думают... о самоубийстве! Здесь всё трагедия и фарс. Как там сказано в книге Апокалипсиса? - "Люди будут искать смерти, и не найдут её.." Всё сбылось... в пространстве пьесы: люди живут, как в кошмарном гротеске ( читатель не раз улыбнётся.. со слезой), живут во сне, разговаривают во сне, и даже умерев - разговаривают по привычке. Железная, бесчеловечная рука механически вращает шарманку... смерть отменяется! Живите, мучайтесь, существуйте в смерть и жизнь - разом! Вы же этого хотели, просто боялись вращать эту шарманку, ведь так? Скучно вам в жизни... не верите в любовь, смысл жизни? День ото дня живёте под уклон, всё механичнее и механичнее? Постойте, мы из вашей скуки сделаем музыку! Как там у Христа? Кто душу положит за други своя, то спасёт душу? А если душу не чувствуешь? Может, продать её к чертям этим людям со звёзд? Всё равно её нет прока на земле... Ах, русский человек ещё не то впарит людям со звёзд! А может, любовь, это и есть душа? Вот только она в одиночестве... умирает.

Помните ту девочку-подростка, что шла с железным человеком и Алёшей по полю? Это новые волхвы.. Христос должен был родиться среди зверей и скота в хлеву. Оскотинившихся людей - видим; но где же Христос? Или должна просто родиться любовь, среди этого скотства жизни? А зачем? Алёше не нужна любовь, душа... такие могут изобрести железного человека, чудо цивилизации, даже бога... но вот полюбить они не могут. А стоит ли всё счастье человечества слезинки влюблённой девушки? Может, в ней то и сокрыто всё чудо и оправдание цивилизации, без которой оно пожрёт себя? Да, в слезинке ребёнка и влюблённого юного сердца - уязвимое место бога и всякого рая цивилизации.

Знаете, есть очень страшный оттенок насилия: когда человек, добровольно, ради идеи, человечества, бога, готов продать себя, полюбить другого насильно... и ради чего? Выстрадает человек чудо, красоту... и принесёт их людям, с улыбкой робкой, измученной: всё! теперь страдания кончились! Живите, не страдая! Я страдал за вас и выстрадал вот это!! А как жить без страданий? Любить как, без страданий? Разве бывают звёзды без тьмы? Только если себя любить... пока природа, звёзды, человек - разделены, не слиты в общем чувстве - всё бессмысленно и тщетно, и бог, и человек, и жизнь!

Посмотрите: крест на высокой скале: стихия людская волнуется бледным прибоем, то затопляя крест, превращая его в мачту и рею тонущего корабля, то отступает...корабль в пустыне дня. Вот человек с неба протягивает в ладонях сияние, похожего на ребёнка... - Живите, вы свободны, вы прекрасны! Люди берут, и... разрывают её на части, сотнями рук, жадных глаз!

Девочка, милая, с медовым именем среди этого бессмысленного и безымянного улья людского, почему ты плачешь? Откуда у тебя в руке пистолет? Ты ведь сама любовь. правда? Боже, что с тобой сделали люди! Если бог умер и человечность у людях умерла, неужели тебе одной дано право вершить суд над миром? Но что это, посмотри! Набоковский пейзаж сочится алым светом сквозь поры звёзд, приглашая на казнь все века, всех людей... Декорации мира стыдливо рушатся... Потолок и стены, прозрачно вспыхивают синевой... яркая мелодия красоты мира вливается в распятый дом, замерший в воздухе, разметав по сторонам бледные ладони стен, с вбитым в них Стальными гвоздями. Мир умер... любовь, как ласковая мелодия души, свободная, чистая, отлетела к звёздам... идёт по колкому жнивью первых скошенных звёзд.