Книга: Ювенильное море - Андрей Платонов

В мясосовхозе №101 «Родительские дворики» заправляют странноватые персонажи. Они смешны и нежны одновременно. Даже откровенным радикалам, что вечно рыскают в поисках «врагов режима», ты поневоле сопереживаешь – очень уж живыми они вышли! Совхоз с таким-то руководством – идеальное место в случае с Вермо.

Безумные (или гениальные?) проекты молодого инженера ставят всех на уши. Теориями Вермо о том, как добывать 2 тысячи тонн мяса вместо установленной тысячи, вдохновляются все в совхозе. Он же образованный, вон какие умные вещи говорит, точно сумеет все! Хоть какая-то надежда, знаете ли. А как без большого проекта? Сами-то мы не справимся с собой.

Платонов, конечно, писал с иронией к сложившемуся соцреалистическому канону. Картонный советский шаблон («идеальные работники, бесконечные жертвы во имя коммунизма, преодоление тяжелейших обстоятельств с именем Ленина на устах»), канон этот отторгается Платоновым. Высмеивая противное «как правильно», он создает удивительно реальных, близких в своих «заскоках» людей. Они, его герои, хотят быть «правильными», соответствовать образам советской пропаганды, но они шире, они не из картона, а из плоти и крови. Оттого и не быть им «идеальными работниками». И вот эти попытки простых людей стать «идеалами» вопреки собственной природе – их-то отлично показал Андрей Платонович. И тут же показал торжество человечности. Сколько человека ни втискивай в рамки, а все равно ничего не получится. Не мучайте лучше.

Платонов не закрывает глаза на сложные стороны жизни. Так, он изображает издевательства над девушкой, которая от них убежала в смерть. Он изображает и жестокость, и нечуткость сердца. И просто невозможность человека врасти в другого, понять его полностью. И он же показывает, что жизнь не ограничивается ужасами наступившего времени. Верил ли Платонов, что новые технологии сделают человечество лучше? Увы, но справиться с жестокостью реальности невозможно. Но можно перескочить, можно в этой же реальности сотворить свою реальность. Оттого так много мечтает Вермо об обновленной жизни. Из привычной жизни словно бы вырастает эта новая жизнь, на залитой кровью почве появляются ростки небывалого, великолепного. Из растревоженной земли вверх вырывается поток живительной влаги. Чистейшая вода, что раньше была сама по себе, пряталась за плотью планеты, – эта вода напитает героев и позволит им… стать хоть немножко человечнее? Платонов написал гимн изобретательству – и поискам себя в нем. И, конечно, его повесть о том, что не может быть человечности без «обучения» – к счастью или к сожалению.

Ювенильное море в этом смысле выглядит попроще – раскинулось вот тут всё перед тобой и гляди на него от края до края, пробуй разуметь, что автор замыслил.

Коммунизм как метафизическое понятие. Странные персонажи, странные события, непонятный жанр. Луй, Пиюся, лошадь Пролетарская Сила, мёртвая Роза Люксембург, Достоевский, Алексей Алексеевич, Копенкин [прим.ред.: я – Коптенко Алексей Алексеевич]. Землянки, поезда, утопленники, степь, грязь, ревкомы, сражения, плач, лозунги. Утопия, миф, притча, путешествие, предостережение. На словах не объяснишь. После прочтения чувство, что сидишь в пустой горнице, и дед в лохмотьях мычит заунывную мелодию, а за окном по сухой земле шумящий ветер гоняет былинки. Захотелось посмотреть Тарковского.

Котлован

Ювенильное море В отличие от «Чевенгура» послевкусие после глотка; «Моря» более приятное, оптимистическое. Здесь чувствуется вера писателя в коммунизм, в правильность революции. Хотя тоже не поймёшь, где сатира, а где нет. Например, изобретения в «Родительских двориках». Чудеса индустриализации или злая насмешка? Технический большевизм, НТР – или бесплодная фантазия? А люди: рано седеющие молодые инженеры и усердные Босталоевы (аборт как цена за кровельное железо) – энтузиасты-герои или жертвы эпохи? Как бы то ни было, омолаживающая вода с недр земли (очередной платоновский фольклорный мотив) обещает оросить пустыни и напоить жаждущих, и этот порыв, трагикомический бросок страны в неизведанное, но манящее будущее, вызывает уважение и пиитет.

Что ж, пока что нужен перерыв, и актуально будет вернуться к Платонову, обдумав прочитанное, спустя какое-то время: где-то в октябре 17-го ;)

Послесловие...

Юмор Кэрролла, Достоевского, Набокова, Хармса, похож на нежные крылья бабочек, по сравнению с мощными, грозными крыльями трагического юмора абсурда Платонова, крыльями, смеющихся во всю свою исполинскую ширь, каким-то тёмным смехом, оттеняющим экзистенциальный трагизм ̶н̶а̶с̶и̶л̶у̶е̶м̶о̶й̶ планеты, словно голубого оазиса, затерявшегося в звёздных песках. Улыбка - душа поцелуя, которой дух целует воздух мира. "Поцелуй" Климта, мотыльковые следы от поцелуев поклонниц на могиле Сартра... Если бы мы могли видеть души, то увидели бы, как могила Платонова овеяна поцелуями от крыльев мрачных ангелов и тихих душ животных. Вслед за Бодлером, Платонов увидел, как

" в животном сонном, злом, вдруг ангел пробуждён"

увидел и показал вечно-юное море жизни в радужной пене цветов.