Текст книги "Секутор"

Глава 6
23 августа 224 г. Ротомагус
Праздник урожая

И покраснели мужи, поощряют друг друга и криком

Дух возбуждают, меж тем беспорядочно мечут оружье.

Публий Овидий Назон. Калидонская охота

– Слава всаднику Памфилию Руфу, устроителю зрелищ!

– Слава, слава Пафмилию!

Собравшийся у цирка народ, из тех, кто победнее, завидев тучную фигуру Памфилия, разорался не на шутку в ожидании милостыни и прочих подачек. Децим Памфилий Руф считался богатым и щедрым патроном, правда при одном условии – клиенты (люди, практически жившие за его счет) должны были угождать любым прихотям всадника. Ходили слухи, что как-то во время обеда он приказал ждущим во дворе клиентам для развлечения гостей затеять меж собой потасовку на манер гладиаторской, а потом оплатил синяки и шишки щедрой порцией бобовой похлебки и настоящим фалернским вином.

– Слава всаднику Дециму Памфилию Руфу, будущему дуумвиру!

Децим Памфилий, высунувшись из шикарных носилок, помахал собравшимся рукой и, оставив портшез у главного входа под присмотром могучих черных рабов, важно прошествовал на арену в сопровождении слуг и тут же прибившихся клиентов.

Денек выдался неплохой, ясный, но не жаркий – с близкого моря заметно тянуло ветерком, приносившим прохладу и неистребимый запах свежевыловленной рыбы. В бледно-голубом небе тут и там проплывали белые облака, что-то тихо шептали друг другу листья каштанов и вязов, в изобилии росших у амфитеатра, в кустах акации и дрока свиристели жаворонки.

Памфилий Руф, тщательно завитый (на самом деле так завивать волосы было модно лишь в таких замшелых и диких провинциях, как Лугдунская Галлия), в зеленовато-желтой шелковой лацерне, небрежно наброшенной поверх двух туник и застегнутой на правом плече красивой серебряной пряжкой, поднялся в главную ложу, приветствовав эдила и куриалов. Эдил, длинный сутулый старик, ради праздника вырядился в белую шерстяную тогу, по старинке, как было принято когда-то в Риме. Нынче-то и там редко встретишь кого-нибудь в тоге, ну разве что по очень большим праздникам.

Встав, эдил показал на Памфилия, еще раз представив собравшемуся в цирке народу устроителя сегодняшних игр. Впрочем, и не нужно было особо его представлять, все и без того знали. Народ постепенно заполнял трибуны: те, что пониже да поближе к почетной ложе, – состоятельные граждане, что повыше, – все прочие. Самый последний ярус, отдельно от мужчин, занимали женщины в ярких полупрозрачных накидках и туниках из тонкой ткани, прошитой серебряной и золотой нитью и почти не скрывавшей все женские прелести, у тех, конечно, кому было что показать.

Едва выйдя на арену с толпой других гладиаторов утренней смены, Рысь прикрыл глаза рукой, защищаясь от стоявшего почти прямо над головой солнца. На трибунах буйствовали краски – разноцветные туники, лацерны, пенулы, блистал желтизной песок под ногами. У каждого из «утренних» гладиаторов вместо меча была палка или хлыст – всех этих парней ланиста выпустил сейчас именно для разогрева. Разделившись на две команды, гладиаторы – все молодежь, вроде Рыси или Тирака, – по команде судьи в черном греческом гиматии выстроились друг против друга и, приветствовав зрителей, бросились в схватку.

Один из молодых воинов, недавно прибывших в школу, вдруг резко вырвался вперед, выбросив вперед палку, и засмотревшийся на зрителей Рысь едва успел отбить ее быстрым ударом хлыста. О, действовать им тоже, оказывается, было искусством, в чем сейчас убедился выскочивший вперед нахал: хлыст Рыси оставил на его левом плече длинную кровавую полосу.

– Так его! – подбодрил друга сражавшийся рядом Тирак.

Волосы иллирийца были тщательно завиты локонами и посыпаны золотой пудрой – ретиарий должен быть красив и нравиться женщинам, хотя что они видят-то со своей верхотуры? К тому же в данный момент вся гладиаторская молодежь не делилась на секуторов, ретиариев, гопломахов и прочих, да и какого-либо защитного снаряжения на них не было – одни набедренные повязки да палки с хлыстами.

Ага! Увлекшийся нападением Тирак вдруг резко отскочил назад, скривился от боли – кто-то достал его хорошим ударом в бок. Иллириец мог бы упасть, если бы не Рысь, ухвативший его за руку. Поблагодарив товарища взглядом, Тирак отдышался и вновь бросился в бой. А вот Рысь пропустил-таки тычок в грудь – да такой силы, что едва не лопнула кожа. Ах ты ж…

– Ну, ты, что ждешь, кусок дерьма? – смеялись на ближних трибунах.

Рысь неожиданно обиделся: ах, вы так? Посмотрим еще, кто из нас кусок дерьма! А ну…

Превозмогая боль, юноша извернулся, откатился в сторону, царапая о песок кожу… Несколько хороших ударов пронеслось мимо! Вот так-то! Теперь побыстрее пролезть, протиснуться между ногами беспорядочно топчущихся соперников – гладиаторов утренней смены еще нельзя было считать собственно гладиаторами. В основном тут и были недавно прибывшие в школу парни, ну и такие, как Рысь с Тираком, выпущенные, чтобы привыкали к арене.

Оказавшись позади всех, Рысь быстро вскочил, вырвал палку у зазевавшегося вражины, туповатого галльского парня, и хорошенько врезал тому промеж лопаток.

– Так его, так! – одобрительно закричали зрители.

Рысь на секунду вскинул глаза и увидел в почетной, украшенной разноцветными ленточками ложе тучную фигуру устроителя игр. Тот улыбнулся и, видимо, узнав юношу, помахал рукой. Ага… В этот момент судья подал знак к перестановке, и теперь борьба пошла по-иному: наиболее подготовленные новички, в том числе Тирак и Рысь, получили по длинному шесту, а их соперники – человек восемь – хлысты с металлическими кошками на концах. При хорошем ударе такой хлыст мог запросто вырвать изрядный кусок кожи… Вот, вырвал уже! Скользнул по спине иллирийца, хорошо, тот успел-таки извернуться…

– Давай, давай, кудрявый! – засвистели на нижнем ярусе. – Не спи!

Ах вы ж… Рысь, успешно отбиваясь шестом от наседавших вражин, – вот где пригодились уроки Плавта и Энея! – краем глаза заметил, что у его приятеля дела идут куда хуже. Поняв, что с Рысью им справиться трудновато, нападавшие весь свой пыл направили на Тирака, и тому пришлось несладко. Вертясь, как рыба на сковородке, иллириец отмахивался сразу от шестерых, окровавленные бичи свистели в воздухе, на трибунах уже вовсю заключали пари. Видя это, в ложе довольно улыбался ланиста.

Да, гладиаторский бой – каждый сам за себя, на арене нет и не может быть друзей. Сумел вызвать у кучи врагов страх? Хорошо! Соперники набросились на соседа? Еще лучше! Так и должен думать всякий, кто хочет выжить. Только вот Рысь так сейчас не думал. Может быть, вспомнил свой род, где все были за одного, а один – за всех, может быть, просто жаль стало Тирака, а скорее, даже не жаль, а неловко как-то вдруг почувствовал себя Рысь, словно бы вот сейчас предавалась их дружба.

– Давай, бей кучерявого! – к радости ланисты, вопили трибуны.

Рысь, удерживая на расстоянии двух оставшихся врагов, неожиданно схватил шест за конец, разбежался и, уткнувшись другим концом в песок, перелетел через головы парней, окруживших уже выдыхающегося Тирака. Обернулся, подмигнул:

– Ничего, продержимся!

Прыжок Рыси вызвал в стане врагов некоторое недоумение, зрители же довольно рукоплескали – такого они еще не видели, по крайней мере здесь, в Ротомагусе, провинциальном городке Лугдунской, «Косматой» Галлии, где большая часть населения до сих пор носила браки – и с трудом понимала латынь.

А они все стояли плечом к плечу, Ант Юний-Рысь и воспрянувший духом Тирак. Их шесты со свистом рассекали воздух над головами, не давая соперникам никакой возможности подойти ближе. Да те, похоже, и не собирались больше этого делать, лишь лениво помахивали своими хлыстами. Тупиковая ситуация разрешилась вмешательством судьи, по приказу которого глашатаи громко объявили обеденный перерыв.

Знать и богатые нувориши вроде Памфилия Руфа, поднявшись со своих мест, покидали амфитеатр на время обеда. Те же, кто был победнее, обедали прямо здесь, в цирке. Вездесущие мальчишки-торговцы, бегая по рядам, громко предлагали лепешки, разбавленное вино и печеную рыбу.

Гладиаторов утренней смены развели по камерам цирка. Принесли виноградные выжимки и кашу из заправленного льняным маслом проса. Посреди камеры на полу появилась деревянная бадья с водой…

– Вы неплохо показали себя. – Подошедший ланиста Луций Климентий Бовис одобрительно похлопал по плечу Рысь. – Прыжок с шестом – это был хороший трюк. Что ж, пока отдыхайте… Я прикажу принести вам мяса и вина. – Он направился к выходу и, лязгнув дверью, обернулся на пороге камеры. – Думаю выпустить вас и после обеда, в парные бои!

– Друг против друга? – сглотнув слюну, тихо осведомился Тирак.

– Нет, – ланиста покачал головой и расхохотался. – Ты будешь сражаться с Савусом, кимвром, а ты, Рысь, – с Автебиусом.

Рысь довольно вскинул глаза. Вот это дело! Проучить наконец зарвавшегося забияку-галла, встретившись с ним в открытом бою!

Бовис осклабился:

– Смотрю, тебе по душе этот будущий бой, Ант?

Рысь лишь молча кивнул.

Ланиста вышел, и не успели друзья отхлебнуть принесенного слугой вина, как вошел Плавт.

– Не советую вам пить перед боем, – с усмешкой заметил он. – Возможно, придется еще и выдержать групповую схватку.

– Как? – хлопнул глазами Тирак. – Ведь это же не по правилам!

Римлянин хохотнул:

– Так и выставлять вас, «утренних», в парный бой – тоже не по правилам, однако Бовис все же решил поступить по-своему. Сказать честно, вы просто будете тянуть время. Толстяк Памфилий заказал в Лугдуне пару могучих бойцов – сражаться с нашими, их-то все и ждут.

– А если они не приедут? – осторожно поинтересовался Рысь. – Мы так и будем сражаться целый день, с утра и до вечера?

– Возможно, – сухо кивнул Плавт. – Вы ведь гладиаторы, парни. Впрочем, – он неожиданно улыбнулся, – могу вас утешить: заказанные бойцы обязательно явятся, иначе ланиста из лугдунской школы заплатит нашему крупную неустойку.

– Да, – проводив глазами ушедшего римлянина, прошептал Тирак. – Хорошо бы они прибыли вовремя.

Вовремя лугдунцы, конечно, не прибыли, и хитрый ланиста принялся всячески тянуть время. Сразу же после обеденного перерыва на арене появилась шикарная колесница, запряженная четверкой белых коней. Колесницей самолично правил устроитель игр Децим Памфилий Руф, поверх парадных туник которого на этот раз была накинута роскошная, шитая золотом мантия, бордовая, под цвет колесницы. И мантию, и колесницу, и лошадей Памфилию предоставил напрокат ланиста. А где именно Бовис все это взял, оставалось только догадываться, поскольку ни колесницы, ни коней Рысь что-то в гладиаторской школе не видел. Правда, может быть, ланиста хранил все это у себя дома? После того как устроитель игр, красный от важности и осознания своего торжества, сделав несколько кругов, вновь поднялся в ложу, судья дал знак к началу нового боя, на этот раз – парного. Одновременно в разных концах арены сражались четыре пары, в том числе и Тирак – кимвр и Автебиус – Рысь. Все, как и обещал ланиста.

На этот раз приветственные крики звучали куда стройнее и громче, нежели утром, что и понятно – начинались серьезные игры. Рысь стоял в тяжелом закрытом шлеме с маленьким гребнем, с выгнутым как у легионеров, щитом, в сияющих на солнце доспехах, прикрывавших в основном правую руку с предплечьем и часть груди; живот и спина оставались обнаженными, чтобы соперникам было удобней нанести кровавые раны. Сквозь маленькие дырочки забрала юноша видел соперника – ретиария Автебиуса, хитрого, жилистого, в короткой тунике, с острым трезубцем и сетью. Рядом с ним в таком же наряде стоял и Тирак. Его завитые локоны были тщательно посыпаны золотой пудрой, так что шевелюра иллирийца сверкала не хуже, чем доспехи секуторов. Все пары разошлись по своим углам, и Рысь краем глаза заметил, как, поглядывая на Тирака, недобро усмехается кимвр.

Махнув белым платком, судья подал знак к схватке. Рысь быстро принял оборонительную позу, как учили, выставив вперед щит и левую, закрытой тяжелой металлической пластиной, ногу. Горячий, раскалившийся на солнце песок ощутимо жег голые пятки – все гладиаторы сражались босыми. Автебиус с нахальной усмешкой угрожающе закрутил над головою сеть, замедлил шаг, полностью концентрируясь на схватке… Какое смрадное дыхание у врага! Прям как у того тигра… Ушлый галл вдруг сделал длинный выпад трезубцем и едва не поразил соперника в живот. Подняв тучу пыли, Рысь резко бросился на колено, и удар пришелся в защищенное доспехом плечо. Раздался железный лязг. Автебиус отпрыгнул в сторону, закружил, стараясь занять такую позицию, чтобы солнце светило анту в глаза. Но и Рысь был уже не лыком шит – уроки Плавта и прочих не пропали даром. Живо проскользнув рядом с трибунами, он вызвал недовольный гул: считалось, что тяжеловооруженный гладиатор не должен прыгать и уклоняться, как ретиарий. Больше не прыгая, – а и незачем было: теперь-то против солнца оказался галл, – Юний удачно отмахнулся коротким мечом от налетевшей сети, кажется даже порвал ее. Публика – о, этот гул! – тут же освистала неловкого ретиария, и тот, закусив губу, снова закружил, помахивая длинным трезубцем. Резко завоняло потом, толпа загудела, подбадривая обоих бойцов. Рысь, как секутор, не мог достать соперника своим коротким мечом и, таким образом, вынужден был подлаживаться под все его действия. А хитрый Автебиус явно провоцировал соперника на спешку – скакал козлом, – вот откуда пот, вонища, – размахивал сетью, вызывая своими ужимками смех и благоволение зрителей. Впрочем, этот надоедливый гул постепенно уходил, словно бы улетал куда-то высоко в небо, и зрителей будто бы уже не было на трибунах, во всяком случае Рысь не слышал их воплей – во всем мире остались теперь лишь только двое – он и враг. Юнию приходилось несладно под тяжелым шлемом, хорошо хоть подшлемник впитывал пот, а иначе б…

Ретиарий опять наскочил, сверкнул в лучах солнца трезубец. Блеснул клинок – Юний ловко парировал атаку мечом. Затем еще раз… Лязг железа, топот ног и хриплое дыхание врага звучали музыкой боя. Галл нападал снова и снова, но Рысь отбивал все атаки. Однако, улучив момент, Автебиус, ловко извернувшись, вдруг неуловимым движением накинул сетку на шлем Рыси и, запутывая ее, забегал вокруг. Рысь почувтвовал, как тяжело стало двигаться, достал сеть мечом! Так… Трезубец! Не забывать про трезубец, хитрый галл зечем-то спрятал его за спиной… Да, мечом врага не достать, но ведь есть еще и щит – а им можно хорошо приложить! Рысь так и сделал – изо всех сил ударил щитом противника в бок. Автебиус пошатнулся, завыл, отскочил прочь, выпуская трезубец, на который ант тут же наступил ногой, медленно, но верно освобождаясь от сети. И тут разъяренный Автебиус сделал еще одну ошибку – поспешил, быстро наклоняясь к трезубцу. Якобы возившийся с сетью Рысь только того и ждал! Удерживая трезубец левой ногой, он ударил галла в живот тяжелой пластиной поножей. Зрители одобрительно загудели, впрочем, Рысь их не слышал, полностью поглощенный боем. Какие там зрители? Только двое… Только лязг железа, только дыхание врага и его загнанный взгляд, и кровь, и пот, и пыль, взлетающая с арены…

Автебиус не оправился от удара, согнувшись, повалился на землю и отполз в сторону. Разрубая остатки сети, Рысь подошел к нему и, наступив ногою на грудь, поднял меч. Ну, вот оно… Он горделиво посмотрел на зрителей, потом перевел взгляд на судью, а уж тот, четко угадывая симпатии публики, сжал руку в кулак – жизнь! Рысь усмехнулся, наблюдая за поверженным врагом. Пусть так, пусть жизнь… Зато какое наслаждение! Вот он, враг, жалкий, потный и грязный, в драной тунике, с окровавленным лицом. Тьфу!

Что-то весело кричал ланиста, устроитель игр Памфилий Руф размахивал обеими руками, рукоплескала толпа. Рысь улыбался под тяжелым шлемом. Вдруг зрители засвистели. Юноша повернул голову и увидел, как ретиарий Тирак, совершив гигантский прыжок, свалился едва ли не на голову секутору-кимвру, тут же упав на песок, пополз, извиваясь, словно змея, на потеху публике, потом, чудом проскользнув под разящим мечом соперника, ловко набросил на того сеть и с помощью трезубца завалил навзничь…

Судья снова показал кулак.

Жизнь… Что-то сегодня всем побежденным даровали жизнь, наверное ради праздника…

И вновь долгожданный отдых – холодная вода, лепешки, каша. А заглянувший в камеру в сопровождении Плавта Арист Фракиец принес только что закончившим бой гладиаторам целую корзину снеди:

– Ешьте! Видел, как вы сражались.

Римлянин же лишь отрицательно качнул головой:

– Не торопитесь нажираться, парни. Лугдунцев пока нет.

Рысь прислушался. Судя по хохоту зрителей, их сейчас развлекали специальные гладиаторы-шуты – пенгиарии, изображавшие какую-то жутко смешную сценку.

Вошел ланиста, окинул отдыхающих гладиаторов пристальным взглядом:

– Выйдете на групповой бой.

Да-а… Похоже, эти лугдунцы так и не явятся!

– Бой праздничный – до первой крови, – усмехнувшись, пояснил ланиста.

Многие гладиаторы заулыбались. Рысь заметил, как переглянулись Автебиус и кимвр. Видно, что-то затевали… Об этом и предупреждала та девчонка, Фелицата.

Ланиста хлопнул в ладоши:

– Ну, отдохнули? Пора на арену.

Публика встретила их рукоплесканиями и радостным воем. А когда из ворот под ложей показался Тирак, все верхние женские ярусы зашлись яростным визгом.

– Кажется, тебе везет, парень! – обернулся к нему Рысь. – Скоро ты сможешь выбирать из них кого хочешь.

Иллириец улыбнулся и помахал трибунам.

– Бой группа на группу. – Поднявшись в ложу, судья поклонился зрителям. – Командир группы «синих» – знаменитый Арист Фракиец! Приветствуйте!

Фракиец вышел на арену. Сильный, мускулистый, уверенный в себе, в сиянии доспехов, с синей ленточкой на руке… такой же, как и у кимвра Савуса.

– «Зелеными» командует… – судья намеренно сделал паузу, – Марцелл Тевтонский Пес!

Толпа зашлась в экстазе: кричали и улюлюкали мужчины, на верхних ярусах истошно визжали женщины.

Марцелл Тевтонский Пес, в тяжелых доспехах мирмиллона, в украшенном зелеными перьями шлеме с высоким гребнем и решетчатым забралом, важно прошествовал на середину арены и поднял вверх руку:

– Аве!

– Аве!!! – ответом ему был тысячеголосый гул зрителей.

Слуги быстро привязывали к доспехам и шлемам гладиаторов яркие ленты, зеленые и синие. Рысь скосил глаза – «зеленая».

– В честь праздника урожая бейтесь до первой крови! – напутствовал бойцов устроитель игр. Судья взмахнул платком…

Две группы бойцов, выстроившись в шеренги друг против друга, ведомые именитыми предводителями, рванулись в бой. Причем по знаку судьи сначала должны были сражаться люди малоизвестные, а уж затем, напоследок, два предводителя – Арист Фракиец и Марцелл Тевтонский Пес. И снова топот ног, и пыль, поднятая с арены, и рев трибун, и – веселье! Да, да, все бойцы сражались только весело, непринужденно, с радостью даже, ведь сказано было, объявлено с высокой трибуны – бой до первой крови, а значит, никто не погибнет, ну разве случайно… Кто оказался его соперником, Рысь не знал – шлем был с забралом, однако бился тот хватко, вызывая невольное уважение. Сверкнувший в лучах солнца меч яростно обрушился на Юния – тот подставил щит, и в свою очередь тоже нанес удар – такой же яростный, стремительный, звонкий… Попал в шлем… И тут же увидел, как прямо в его голову летит край щита, тяжелый, окованный сияющей медью, – попадет таким по шлему, мало не покажется… Рысь быстро пригнулся, пропустив край вражеского щита над головою, и, выставив вперед правую ногу, ткнул острием меча на миг приоткрывшего бок соперника, ощутив запах едкого пота, разивший из подмышки врага. Есть! Гладиаторские доспехи специально не защищали тело бойца полностью. Есть! Зацепил, и алые капли крови упали на желтый песок арены… Что ж, битва до первой крови…

Опустив меч, Юний, как и было предусмотрено правилами, сделал шаг назад, и, повернув голову, заметил одобрительный жест судьи… и что-то черное – быструю свистящую тень… Ах, гад! Побежденный метнул в него щит! Хорошо, Рысь все ж таки был охотником с детства – успел, среагировал, пригнулся…

А судья ничего не заметил, как и зрители, прикованные к поединку сильнейших – Фракийца и Тевтонского Пса…

А потом все сняли шлемы, и Рысь узнал подлеца – Савус… Что ж, следовало ожидать…

Фракиец и Тевтонский Пес – жаль, Рысь не видел их боя, был занят своим – довольно улыбаясь, раскланивались со зрителями – и у того и у другого были свои поклонники. Теперь они появились и у Тирака с Рысью.