Текст книги "Крестоносец"

Глава 6
Осень 1241 года Окрестности Чудского озера
Кто?

Так эта проклятая собака умела скрыть свое коварство.

Из хроники Жана де Венетта

– А ну-ка, Максюта, поддай парку! – вытянувшись на полке, распорядился Ратников. – Эх, и попаримся всласть… Жаль, Иван с Доброгой в наря– де!

С камней пахнуло жаром… и чем-то таким, вкусным…

– Я малинового кваску плеснула… Ничего?

– Да ничего… Ой!

Михаил с удивлением обернулся, увидев вместо Макса с удовольствием расположившуюся на лавке рыжеволосую красавицу Лиину!

Девчонка сидела в чем мать родила, ехидно скалила зубы и прикрывало лоно веником. Впрочем, недолго…

– А ну-кось, господине… Уж, разомну сейчас твои косточки, кровушку разгоню!

– Ого! – ухмыльнулся Миша. – Ты, оказывается, и русский знаешь?

– Я много чего знаю, – загадочно улыбаясь, девушка взмахнула веником.

– Ну, давай, – сдался Ратников. – Попробуй… сама только не угори… Постой… а Макс, оруженосец мой, где?

– Я его в солодовню послала… за пивом приглядеть – как раз варить зачнут скоро.

– А он, значит, так вот просто взял и убежал? Тоже еще, пивовар хренов.

– Нет, не так просто… покраснел почему-то…

– Понятно, – Миша с удовольствием подставил спину под веник. – Значит, догадался, что тут дальше будет…

– А что тут дальше будет? – невинно опустив глаза, поинтересовалась девчонка.

– А вот там поглядим, – Ратников расхохотался и, обернувшись, легонько ущипнул самозваную банщицу за талию.

В конце концов, он ведь был всего лишь мужчина и никаких высокоморальных обязательств на себя не брал, так что уж дальше все вышло, как вышло… как и должно было выйти.

Нет, не в бане, конечно – больно уж жарковато – в предбаннике, на широкой скамье…

Без ложной стыдливости Лиина обняла комтура и с жаром поцеловала его в губы:

– Ну же… давай…

Она оказалась истинной обольстительницей, эта страстная чудинская девка, и Ратников почти сразу понял, что был полностью прав, догадываясь, от чего это так невзлюбили ее местные крестьянки.

Лиина сама потянула его к себе, раздвинув ноги, повалившись на лавку, обхватил руками спину, выгнулась, закатила глаза… застонала…

– Ох! – наконец выдохнул Миша. – Вот это парок у нас с тобой вышел! Ядреный!

– То ли еще будет, мой господин, – девушка многообещающе улыбнулась…

И Ратников только сейчас понял, как он все же истосковался по женской ласке! Какая же чудная красота создана Господом в женщине, в этих сверкающих черных глазах, в этих бедрах, в изящной ямочке пупка, в большой упругой груди, белой-белой… как снег…

– Ах, чаровница! – застонав, Михаил поочереди накрыл губами соски. – Что же ты со мной делаешь?

– То, что надо, мой господин… Лежи спокойно… Дальше я все сама…

Они провели в предбаннике, наверное, часа два, если того не больше, и странно, что парочку никто не побеспокоил. Впрочем, наверное, об этом побеспокоился Максик? Ага… как же, станется с него…

– Я поставила у дверей одного парня с копьем, – лукаво улыбнулась любезница. – Пусть стоит, караулит.

– И он тебя послушал? – удивился Ратников.

– Послушал, герр комтур. Ведь я передала ему твой приказ! Ты бы ведь его конечно же отдал, если б знал все наперед, да?

– Что – знал? Ах, ладно…

– Я тебе очень благодарна, – неожиданно серьезно произнесла девушка. – Если б не ты, тот желторожий упырь меня б точно сжег! А сейчас весь такой ласковый… как побитая собака… На словах такой святоша, а сам…

Ратников неприятно поморщился… впрочем – чего морщиться-то? Сам же эту вот девку и присоветовал отцу Арнольду. Все лучше, чем костер.

– Знаешь, желторожий святоша обещал мне покровительство, – улыбнулась Лиина. – Говорит, у него кто-то есть в Риге… я ведь оттуда. И хотела бы вернуться.

– Ну, вот, – Михаил потянулся к простыне. – Видишь, как тебе повезло. А что из Риги-то выгнали?

– Пришлось бежать… Но это ведь мои дела, правда? – девушка поцеловала Мишу в губы и призналась. – Знаешь, Арнольд просил меня последить за тобой, втереться в доверие… Вот я и втираюсь!

– И довольно успешно, надо сказать! – Ратников хлопнул девчонку по упругим ягодицам.

– Я вовсе не собираюсь шутить! – Лиина почему-то больше на его провокации не поддавалась, может, устала или просто хотела сделать разговор как можно более вдумчивым и серьезным. – Слушай. Ты помог мне, а я помогу тебе… Этот Арнольдик, между нами, такая тварь, что… Но я его использую, уж будь уверен, а вот ты с ним можешь и не ужиться. Он на тебя доносы еще не писал?

– Не знаю. Наверное, успел уже.

– Вот и я думаю, что успел. Слушай, – Лиина понизила голос. – Мало ли что, вдруг тебе придется бежать…

– Бежать?

– Пожалуйста, не перебивай! Так вот… есть у меня верный человек в деревне, что у Желчи-реки. Зовут его Тойво, Тойво-рыбак – запомнил?

Ратников молча кивнул.

– Что случится – найдешь его, покажешь вот это, – сунув руку под груду валявшейся на лавке одежды, Лиина вытащила круглую янтарную бусину с застывшей в ней древней мухой. – Есть один остров, далеко, у северных берегов. Тойво переправит. Оттуда в Ливонию – рукой подать. Рига, Ревель – потом, куда хочешь… Бери бусину! Спрячь и никому не показывай.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Ратников. – А почему ты мне так доверяешь?

– Ты на них не похож! – Лиина усмехнулась и посмотрела Мише прямо в глаза… да так, что у того на миг захолонуло сердце.

– Ты вообще ни на кого не похож, – тихо продолжила девушка. – Словно бы вообще не из нашего мира…

А ведь, действительно – ведьма! Как она догадалась?

– Не спрашивай меня ничего… Поверь, я просто это чувствую.

Ратников ни секунды не сомневался, что эта хитрая, пусть даже в чем-то и весьма наивная девчонка, сможет использовать отца Арнольда в своих целях. Сможет, сможет, и еще как! Достаточно было взглянуть на этого святошу – раньше вечно ходил хмурый, а теперь словно бы даже посветлел лицом, вроде как даже всегдашняя желтизна куда-то делась. Может, Лиина пользовала его травами, лечила пе– чень?

Что же касается тогдашней баньки, то Максик никак об этом не напоминал, разве что лишь иногда ни с того ни с сего ухмылялся, да и то недолго – Михаила все чаще прогонял к Танаеву озеру, вместе с Эгбертом, устроив там нечто вроде временного поста. Костер обоим было строго-настрого приказано не жечь, рыбу не удить, меньше болтать да больше посматривать… Ну, уж об этом можно было бы не сомневаться, особенно – в отношении Максика!

Все подозрительное парни прилежно фиксировали в памяти, а потом подробно докладывали Мише. Пока, правда, зацепиться было особенно не за что, но Ратников все же надеялся, что рано или поздно что-нибудь этакое случится, как-нибудь работорговцы себя проявят. Старший опер Василий Ганзеев говорил, что в «старых» местах – в Усть-Ижоре и на Долгом озере – ничего подозрительного больше не случалось, никакие новые люди там не объявлялись, тишь да гладь, да божья благодать. И это было хорошо! Это позволяло надеяться! Торговцы людьми сменили дислокацию, точнее, что-то заставило их сменить, так сказать, прикормленные места. Что-то или кто-то…

Ну ведь явно сменили, иначе бы…

По крайней мере, хотелось бы верить.

Но пока ничего не случалось, а время шло. Уже позолотились деревья, и прохладный осенний ветер срывал с ветвей листву и серебряные паутинки, а высоко в небе потянулись в теплые южные края крикливые птичьи стаи. Хорошо еще, осень выдалась сухая, солнечная, теплая. Хоть по утрам частенько были заморозки, покрывая изморозью траву, но днем солнышко пригревало вполне по-летнему, жарило, пекло плечи.

Чем дальше, тем больше Максик ходил смурной, засыпал в последнее время молча, не заходил на обычную «беседу», да и срывался – покрикивал зло на Эгберта. Маялся парень, чего уж… Да Миша и сам маялся…

И как-то не выдержал, поднялся ночью… ходил, мерял нервными шагами горницу… А потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и позвал Макса.

– А? – недопонял спросонья тот. – Чего еще?

– Вставай, говорю! Разговор есть.

– Что еще за разговор?

– Интересный…

Недовольно сопевший парнишка уселся на лавку и хмуро уставился на Ратникова. Тот ухмыльнулся:

– Квасу хочешь?

– Квасу? – Максик непонимающе поморгал.

– Ну, как знаешь, было бы предложено… А я выпью!

Пододвинув крынку, Михаил плеснул квас в тяжелый серебряный кубок и медленно, с явным наслаждением, выпил. А потом, словно бы невзначай, сказал:

– Надо бы нам бучу поднять, Макс!

– Какую еще бучу? Зачем?

– Да проснешься ты наконец, чудо?! – разозлился Ратников. – Мы, большевики, не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача!

– Дядя Миша, – жалобно протянул подросток. – Ну, пожалуйста, говорите понятно.

– А что тут такого непонятного? – Михаил глухо хохотнул и снова наплескал в кубок квасу. – Будешь? Короче, объясняю популярно. Здесь, в бурге – или где-то рядом – явно есть человек, который нам нужен. Это – во-первых. Во-вторых, Танаево озеро и те исчезнувшие девчонки. Куда именно они исчезли, думаю, нам с тобой объяснять не надо. Туда, куда бы и нам неплохо. Однако мы здесь можем сидеть и ждать до морковкина заговенья! Когда эти чертовы работорговцы еще явятся? Я не знаю. Может, завтра, а может – зимой… или даже летом. Значит, надо не ждать, а – что?

– Что?

– Нужного нам человечка выцепить! А для этого – заставить шебуршиться, действовать! Вот тут-то вы мне с Эгбертом и нужны… Слушай…

Парни прибежали к вечеру. Возбужденные, они громко кричали и размахивали руками:

– Русские! Русские!

– Где русские? Как?

– Там, там, в лесу… у Танаева!

В общем, переполошили весь гарнизон, пока герр комтур самолично не учинил строгий допрос, здесь же, во дворе. И уже через пару минут выяснилось, что Эгберт и Максимус – глупые паникеры, и что видели они не русский военный отряд, а каких-то непонятных людей с молодыми девушками… скорее всего – купцов.

– Да что купцам-то на Танаевом озере делать? – махал руками Макс. – Это ж в стороне от дороги.

– Да-да, – округлив глаза, поддакивал Эгберт. – Я думаю, это не купцы, а соглядатаи русских.

– Ага, соглядатаи… с девками! Ладно, прямо с утра пошлю туда «копье»… даже два. Ночью все равно ничего не увидишь…

Устроенный переполох быстро сошел на нет, закончился… А поутру, как и обещал комтур, два «копья» – «чудины» и «эсты», «русские» находились в карауле – в полном боевом вооружении подались к Танаеву озеру… где и рыскали до обеда, после чего возвратились в бург не солоно хлебавши.

– Нет там никаких русских, – глухо грозился кто-то из бранденбуржцев. – И девок нет. Ноги только зря истоптали. Ну, Эгберт, гадина мелкая, это тебе так даром не пройдет!

Эгберта, конечно, избили, но не сильно – так, пару раз пнули слегка по ребрам, да расквасили нос. Максика, конечно, тронуть побоялись – все ж оруженосец комтура, а так бы досталось на орехи и ему, вне всяких сомнений.

А сразу после обеда, Ратников наконец-то смог выслушать Максима… относительно вчерашнего вечера.

– Значит, так… – парень откашлялся. – Вечером отсутствовали пятеро… Нет, многие, конечно, выходили – но шли к озеру, и возвращались уже через полчаса. А вот те пятеро…

– Короче, – Михаил усмехнулся. – Кажется, понимаю, о ком ты говоришь… Ну, ну, давай, интересно послушать!

– Итак, начнем, пожалуй, с отца Арнольда, – важно произнес Макс и тут же огляделся вокруг и понизил голос почти до шепота. – Знаете, дядь Миша, мне почему-то кажется, что это именно он!

– Когда кажется – креститься надо, знаешь такую пословицу? Так что отец Арнольд?

– Вот… у меня все записано, – Максик вытащил записную книжку и посмотрел на часы – и часы, и записная книжка, и даже фонарь – все это богатство оказалось в «УАЗике» и было немедленно прибрано Ратниковым, едва только машину водворили в амбар. Часы, правда, оказались со сломанным браслетом, но ходили вполне исправно – и это сейчас очень даже пригодилось.

– Отец Арнольд ушел – якобы в деревню, читать вечернюю мессу – в 17.45. – а вернулся в бург – ночью. Месса обычно заканчивается часам к девяти.

– Мог и в деревне задержаться. Дальше!

– Один бранденбуржец, Фридрих… ну, тот самый Фриц… тоже явился ближе к ночи… Так же в числе подозрительных эст Эйнар, Иван Судак и брат Герман, каштелян… Все они отсутствовали больше четырех часов – вполне достаточно, чтобы добраться до Танаева и обратно.

– Ну, брат каштелян наверняка по хозяйственным делам шастал, он, кстати, и предупреждал, что пойдет в деревню… А всех остальных надобно будет проверить… Этак осторожненько поговорить, выспросить… Справишься?

– Смогу, – подумав, убежденно кивнул Максим.

И доложил уже вечером.

Легче всего оказалось разговорить Ивана Судака – тот и не скрывал, что проверял поставленные переметы… Один, и специально подменился, остальные из его «копья» были в карауле.

А вот с остальными дело пошло куда труднее.

Эст Эйнар вообще не стал разговаривать, он вообще многословностью не отличался. Точно так же себя повел и обычно брехливый Фриц – все отшучивался, да и невозможно было спросить прямо – где был, да что делал?

– Ты ведь сам предупреждал, дядя Миша, чтоб осторожно…

– Предупреждал… – Ратников вдруг улыбнулся. – Да это сейчас и не очень важно, что там ты выспросил.

– То есть как это – не важно? – захлопал ресницами Макс. – А зачем же я тогда… зачем мы…

– А затем! Кто-то все же ходил к Танаеву… или не ходил… Мы выясним это наверняка через неделю!

– Через неделю?

– Да-да, именно так, друг мой!

На этот раз на Танаево озеро было послано трое свободных от смены кнехтов из «чудинского» копья – якобы для охраны засыпавших дорожные ямы крестьян. И с ними – Эгберт и Макс. Которые снова увидели «русских», едва отошли с дороги…

Прибежали, размахивая руками… молодец Эгберт – настоящий артист, Максим от него ничего подобного и не ждал:

– Эй! Эй! Русские!

– Да где? – кнехты схватились за копья.

– Там, там!!! У озера… Эгберта чуть не ранили!

– Да много их там?!

– Кажется, двое!

– Ха! Двое? А ну, пойдем, посмотрим.

– И еще – с десяток молодых дев.

– Ах, там еще и девы? Тогда бежим!

Никого, конечно, не поймали, мало того, даже не увидели. Бедолага Эгберт снова получил по шее…

К обеду вернулись в бург, доложили… А после полудня герр комтур с верным оруженосцем, прихватив с собой «русское копье», отправился объезжать дальние селения, как того и требовали дела службы.

По дороге разделились на части – одна, под командованием Ивана Судака – отправилась вдоль берега к югу, вторая – ею командовал Доброга – на север, по дальним деревням, ну а уж все ближние селенья взял на себя лично герр комтур с оруженосцем и Эгбертом. Ну, те места считались пока относительно безопасными…

Едва кнехты скрылись из виду, Ратников резко поворотил коня на лесную дорогу, пришпорил, обернулся:

– Устанете – скажете!

И поскакал. А Максик с Эгбертом бежали за ним пешком. Не то чтобы им не полагалось сейчас коней – могли бы и взять – просто всадники парни были те еще – запросто могли свалиться на всем скаку да сломать себе шеи! Так что пусть уж лучше пешком, тем более от поворота до Танаева озера всего ничего – километров семь-восемь.

Расположились таким образом, чтобы можно было рассмотреть две тропы – и ведущую к озеру с побережья, и ту, что шла от дороги.

– А если враги не появятся до темноты? – осмелился поинтересоваться Эгберт. – Что тогда? Может, приготовить факелы? Тут много смолистых сосен.

– Нет, – Ратников покачал головой. – Уж как-нибудь обойдемся и так…

Солнышко светило совсем по-летнему, было очень тепло, даже жарко, и Михаил незаметно уснул, а когда проснулся – был уже вечер.

Остальные караульщики, слава Богу, не спали. Эгберт что-то негромко рассказывал Максику, а тот внимательно слушал, время от времени задавая вопросы.

– Об жизни своей говорит, – повернув голову, пояснил подросток – ага, заметил все ж таки, что начальство проснулось!

– О Любеке рассказывает…

– А в Уставе любекских стекольщиков записано так, – чуть прикрыв глаза, продолжал Эгберт, а Максик тихонечко переводил, впрочем, Ратников и без него понимал кое-что. – Всякий желающий самостоятельно заняться стекольным делом должен пользоваться славой человека, который, по своему поведению и искусству, достоин этого звания. И должен дважды заявить о своих притязаниях на это звание… и быть бюргером.

– Так ты заявлял?

– А ты слушай дальше, Максимус. Ведь в Уставе любекских стекольщиков также сказано, что каждый желающий стать мастером должен обладать свободным имуществом в десять любекских марок, доказать свое искусство и дать обед. А также, желающие стать самостоятельными мастерами должны внести двадцать четыре шиллинга панцирного взноса и еще восемь шиллингов на покупку свеч… Видишь – сколько всего? А я ведь даже еще не подмастерье, хотя давно должен был. Мастеру Фердингу выгоднее держать меня в учениках.

– И ни фига не платить, – невесело усмехнулся Макс.

– Да, так. Именно.

– А что такое панцирный взнос, Эгберт?

– Это, видишь ли, те деньги, что идут на…

– Тсс!!! – прислушавшись, глухо прошептал Ратников. – Тихо вы оба! Похоже, идет кто-то!

Все трое насторожились… и действительно, услыхали чьи-то торопливые шаги на той тропе, что вела с побережья, со стороны бурга. Шаги становились все ближе, трещали кусты, слышались даже приглушенные ругательства – тот, кто явился сюда, вовсе не затруднял себя и подобием конспирации, видать, не рассчитывал встретить здесь особенно любопытных…

Между тем уже сильно стемнело, и ночка на– двигалась черная, пусть даже и ясная, звездная, да вот только месяц висел на небе тоненьким, едва заметным серпом.

– Подпустим ближе, – взволнованно прошептал Михаил. – В конец концов, нам бы его только увидеть, опознать…

– А если это незнакомец!

– Тогда будем хватать – я ж говорил уже…

– Смотрите, сворачивает!

Уже у самой воды возникла невысокая, в накинутом на плечи плаще с капюшоном, фигура. Остановилась у старой березы… послышался треск ветки… Ага – вот как они оставляют друг другу знак. Предупреждают, блин…

Так… подобраться чуть ближе…

– Поползли, парни!

Еще… еще… и – совсем немного… лишь бы раньше времени не ушел, обернулся…

«Апчхи!!!» – громко чихнул Эгберт.

Фигура в плаще дернулась, обернулась…

Ратников тут же включил фонарь… выхвативший из темноты искаженное страхом лицо…

Лицо брата Германа, каштеляна!

– Вот уж никогда б не подумал, – покачал головой Макс.

А брат Герман… брат Герман вдруг расхохотался – весело, зло… Что-то прокричал, поднял вверх руку… И исчез.

Исчез совсем, как и не было!

– Ясненько, – подбежав, Ратников пошарил лучом фонаря у березы и, нагнувшись, поднял желтовато-коричневые осколки…

Ясненько!

Глава 7
Осень 1241 года. Окрестности Чудского озера
В Плесков!

И, как волки вечернею порою подстерегают овец, так и они… каждодневно строят козни.

Церковные фогты, из грамоты 1122 г.

Каштелян, исчезнув, так и не появился, что вызвало откровенную радость отца Арнольда, неофициально обвинившего пропавшего «брата» в пособничестве русским, о чем и был составлен самый серьезный доклад, отправленный с нарочным в Псков. И теперь ждали комиссию – представителей капитула.

Дежурство у Танаева озера Ратников не отменял, отправляя туда то парней, то одного Максика, то кого еще, благо теперь и вполне понятный повод имелся. Дни становились короче, по утрам подмораживало, хорошо, хоть дожди шли редко, и лес кругом стоял сухой, красно-желтый, красивый.

Несмотря на все произошедшее с отцом каштеляном, Михаил с Максом сразу же после происшествия почувствовали нешуточную надежду – еще бы, ведь все их догадки полностью подтвердились: и в самом деле, с Танаева озера можно было уйти. Как ушел отец Герман…

По всем прикидкам, каштелян, несомненно, должен был бы вернуться – только вот, когда? Да, в каморке исчезнувшего был проведен обыск… увы, никаких браслетов Ратников там не нашел.

Красавицу Лиину отец Арнольд перед ожидаемым приездом комиссии сплавил с попутным обозом в Псков, от греха подальше, отчего тосковал и еще больше исходил желчью, изводя паству придирками. Все – даже задиры бранденбуржцы – притихли, ждали.

Члены капитула явились на трех баркасах, два из которых принадлежали псковским купцам – попутчикам орденцев – шедшим за товаром на север, к Нарове. Спустив паруса, суда осторожно подошли к причалу на веслах, спустили сходни.

Герр комтур и отец Арнольд лично встречали высоких гостей – брата Дитмара, тощего сутулого и худого, с лысым, обтянутым сухой коричневой кожей, черепом, и его помощников, двух орденских монахов. Кроме них, было еще два «копья» хорошо вооруженных кнехтов, по мнению Ратникова – предосторожность совершенно лишняя, в бурге хватало и своих воинов, а по пути, на озере, вряд ли бы кто осмелился напасть на обоз – пиратов не имелось. Да и у союзных рыцарям псковских купцов было достаточно охраны.

Дородные, с окладистыми бородами, торговцы, сойдя на берег, с любопытством рассматривали укрепления, переглядывались, пересмеивались, перешептывались, да и вообще, такое впечатление, были себе на уме.

Михаил не обращал на них никакого внимания, полностью поглощенный представителями капитула. Брат Дитмар оказался въедливым, дотошным, и сразу же, едва помолившись, пожелал лично осмотреть комнату пропавшего каштеляна, каковая возможность и была предоставлена сразу же. Не обнаружив ничего любопытного – ну, конечно, Ратников там уже раза три все обыскал и бесполезно! – крестоносец, не выказав никаких эмоций, деловито скрылся в отведенных ему покоях – в небольшом гостевом домике, недавно пристроенном к южной стене – куда и велел привести ему некоторых братьев, «для существенной и важной беседы». Помощники орденского брата – монахи – рыскали по всему двору бурга: что-то расспрашивали, вынюхивали, примечали. Даже отец Арнольд, косясь на них, что-то злобно шептал и нехорошо щурился… доносчик чертов! Мог бы ведь и не выносить сор из избы – замяли б дело… Так нет же, решил себя показать! Ну, получай теперь.

– Что-то они с нами не разговаривают, – столкнувшись со священником во дворе, сухо заметил Михаил. – Не доверяют?

– Брат Дитмар известен своим особым подходом к расследованиям, – скривился отец Арнольд. – Не думал, что он в Плескау, иначе б…

Ближе к вечеру глава высокой комиссии все же наконец соизволил побеседовать и с непосредственными руководителями бурга. Долго не рассусоливал, мыслию по древу не елозил, вопросы задавал въедливые и по существу дела: почему именно на дальнем лесном озере был выставлен пост? Чем это было вызвано, что там такое раньше происходило? Кто чаще всего был караульным? Говорят, молодой послушник Эгберт из Любека? И еще ваш оруженосец, брат Майкл? А можно поинтересоваться – почему именно эти двое? Так-так… теперь – о несчастном отце каштеляне. Когда вы узнали о его исчезновении? Кто доложил? Ах, оруженосец… Кстати, вы его пришлите для разговора… Ах, на посту… и где же? Опять на том озере? Гм…

Выйдя из гостевого дома на двор, Ратников вытер рукавом пот. Не понравилась ему только что проведенная беседа, и вопросы брата Дитмара не понравились.

В таком вот несколько нервном состоянии Михаил и поднялся себе, долго не мог уснуть, ходил, меряя шагами пол, а утром, когда наконец задремал, был разбужен громким и настойчивым стуком.

– Кто там?

Поднявшись, Ратников отодвинул засов… с большим удивлением увидел перед собой брата Дитмара и четырех дюжих кнехтов с мечами и короткими копьями, за которыми маячила довольная рожа отца Арнольда. Этот-то хоть чему радуется?

– Герр Майкл! – слегка поклонившись, официальным тоном произнес капитульер. – К сожалению, интересы проводимого мною расследования требуют временно отстранить вас от должности комтура вплоть до окончания дела.

– Вот как? – Ратников дернулся было к мечу, но отец Дитмар с усмешкой покачал головой – мол, не стоит.

И в самом деле, пожалуй, не стоит – четверо на одного, плюс ко всему надо подумать и о Максе, который сейчас как раз на озере… и скоро бы должен вернуться…

– Прошу ваш меч! – капитульер требовательно протянул руку. – Здесь нет никакого урона для вашей чести, герр Майкл – расследование есть расследование.

– Меня в чем-то подозревают? – передавая клинок, быстро спросил Михаил. – На каком основании?

– Вы узнаете все сегодня, – передав меч кнехту, отец Дитмар вежливо поклонился. – И, уверяю вас, очень скоро. Пока же прошу вас оставаться в башне. Я мог бы выставить пост, но… наверное, будет вполне достаточно вашего слова. Даете?

– Что ж, – Ратников развел руками.

– Есть какие-нибудь просьбы?

– Да… пусть принесут квасу… и каши.

Капитульер улыбнулся и, еще раз поклонившись, вышел… За ним загрохотали тяжелыми башмаками кнехты.

Квас.

И каша. О, хитрый Ратников знал, чего просил. Точно знал, и кого пришлют – а больше и некого было б…

И все же нервничал, прислушивался… ага! Вот раздались шаги… ближе… робкий стук…

– Я принес вам квас и кашу, герр комтур.

Эгберт! Повезло хоть с этим!

С поклоном поставив миску и кувшин на стол, юноша поклонился.

– Вот что, парень, – плотно прикрыв за ним дверь, Ратников вытащил из-под матраса бусину. – Сейчас пойдешь к Танаеву озеру…

– Сейчас? – Эгберт вскинул глаза. – Так мы вроде после обеда договорились меняться.

– Сейчас, – настойчиво повторил Михаил. – И постарайся выйти из бурга незаметно. Передашь Максу вот это, – он протянул послушнику бусину. – Сюда возвращаться не будете… В деревне, за мысом, у пристани спросите рыбака Тойво. Покажете ему бусину, он переправит вас на остров – там и будете меня ждать. Все понял?

– Да, но… – Эгберт поморгал. – А кто же будет здесь, в бурге?

– Ты сам видишь, что здесь творится, – невесело усмехнулся Михаил. – Так что безопаснее будет там. Да! Вот еще, если я… если меня долго не будет – ждите! Ни в коем случае не показывайтесь на этом берегу… да… ммм поздней весны.

– До поздней весны?

– Ты все правильно понял. Расскажешь Максу все, как есть… И вот еще… – Вырвав из блокнота (того самого, найденного в бардачке «УАЗа» вместе с фонариком) листок, Миша быстро написал записку, протянул. – Иди!

Эгберт ушел, недоуменно оглядываясь, однако Ратников знал – этот парень выполнит все.

Брат Дитмар не заставил себя долго ждать, исполняя свое обещание, явился уже ближе к обеду – сидя за столом, Михаил как раз допивал квас.

– Сидите, сидите… герр Майкл, – капитульер недобро прищурился, и по его знаку два кнехта уселись по обеим сторонам Ратникова.

– Прошу зайти и вас, отец Арнольд, – брат Дитмар обернулся. – И вас, братья…

Все вошедшие, не спрашивая разрешения, расселись на лавках, у стены выстроились в ряд кнехты.

– Давайте его сюда! – выглянув в дверь, капитульер махнул рукой.

Послышались быстрые шаги, и в горницу, пригнувшись на пороге, вошел небольшого роста купец в длинном, подбитом заячьим мехом, кафтане. Верткий, жилистый, с чуть тронутой рыжиной бородой… одноглазый…

Ратников на миг опустил глаза – не может быть! Впрочем, почему же не может?

– Скажи нам, уважаемый, кто этот человек? – кивая на комтура, вежливо обратился к вошедшему брат Дитмар.

– Этот? – одноглазый прищурился. – Это некий Мисаил, новгородец, бояр Онциферовичей верный пес!

– Так-так… – ухмыльнулся капитульер. – Все слышали, господа? А вы, герр Майкл, что на это скажете?

– Скажу, что он лжет, – Ратников равнодушно пожал плечами. – Я его не знаю.

– Не знаешь? – неожиданно взвизгнул одноглазый. – Ты – не знаешь? Ты… Кривого Ярила забыл, да?

Кривой Ярил… служка рода Мишиничей… а заодно и работорговец… из тех…

Откуда он здесь взялся? Ха… откуда. Потому и взялся, что…

– Что такое происходит, брат Дитмар? – встав на ноги, Ратников гневно повысил голос. – Я знать не знаю этого гнусного проходимца! Да и знать не хочу!

– Его многие из новгородцев помнят, – гнусно ухмыльнулся Кривой Ярил. – Во Пскове есть люди… Я их уже называл.

– Мы их спросим, – жестко кивнул брат Дитмар. – Обязательно спросим, так что… – он резко повернулся к Ратникову. – Уж придется вам, герр Майкл, проехаться с нами в Плескау!