Текст книги "«Аврора» в Цусимском бою. Из донесений и рапортов."

А. Г. Щегольков
«Аврора» в Цусимском бою
Из донесений и рапортов

© Филиал ЦВММ на крейсере «Аврора», 2020

© Центральный военно-морской музей, 2020

© ИПК «Гангут», 2020

Предисловие

История взаимоотношений Японии и России насчитывает не одно столетие. Отношения между двумя странами не всегда были безоблачными. Однако Россия, несмотря на это, никогда не вынашивала планов захвата исконно японских территорий, стараясь с пониманием относиться к проблемам своего дальневосточного соседа.

В 1898 году Россия получила от Китая в аренду Ляодунский полуостров с портами Порт-Артур и Дальний. Порт-Артур стал главной базой Российского флота на Дальнем Востоке, и сюда из Кронштадта был перебазирован отряд боевых кораблей Балтийского флота. Понятно, что такое положение вещей не могло устроить Японию, считавшую этот район зоной своих национальных интересов. Дальнейшая эскалация напряженности привела к тяжелой и кровопролитной войне между двумя соседними странами.

Это война во многом определила судьбу не только Японии, но и России. Так или иначе, но русско-японская война глубоко запала в душу и историческую память русских людей. События той войны нашли свое отражение в многочисленных памятниках, в художественной и публицистической литературе, в поэтическом, песенном и театральном творчестве, в живописи, графике и скульптуре, в фотографии и кинематографии, в экспозициях музеев и выставок, в наградах и названиях кораблей отечественного флота.

Центральными событиями русско-японской войны (1904–1905 гг.) стали оборона Порт-Артура и Цусимское сражение, поставившее жирную точку в стремлении России добиться господствующего положения в Тихоокеанском регионе.

14 и 15 мая в Корейском проливе у островов Цусима и в южной части Японского моря Соединенным флотом Японии была разгромлена русская 2-я эскадра Тихого океана. Обстоятельства Цусимского сражения, причины, приведшие к небывалому поражению, явились предметом работы специальной комиссии, состоявшей из заслуженных и опытных моряков. На основании скрупулезного изучения документов, письменных и устных показаний участников подготовки эскадры, похода и сражения, от высших руководителей флота и морского ведомства, командующего эскадрой, командиров кораблей и до нижних чинов, было подготовлено «Заключение Следственной комиссии о Цусимском бое». Сначала оно было секретным и было опубликовано в журнале «Морской сборник» лишь в 1917 году, после Февральской революции. Затем грандиозные события мировых войн в некоторой степени заслонили трагедию 14–15 мая 1905 года. Тем не менее интерес к русско-японской войне и Цусимскому сражению не утихает и спустя почти 115 лет.

После Цусимского разгрома критика Морского министерства в печати достигла небывалых размеров. Многие возвращающиеся из плена офицеры рассказывали о сражении, давали материал для публицистов. Бывший контр-адмирал Н. И. Небогатов (командующий 3-м броненосным отрядом 2-й эскадры Тихого океана) дал несколько интервью, в которых говорил, что надеется разоблачить виновников разгрома из высшего руководства флота. В связи с этим Морской министр адмирал А. А. Бирилев и ряд высокопоставленных адмиралов давали устные указания находящимся на службе офицерам не выступать в открытой печати с «безответственными высказываниями» и без санкции начальства. Пытаясь таким образом ограничить утечку информации и в то же время обобщить опыт войны на море, руководство морского ведомства начинает сбор и издание закрытых сборников документов. В 1907 году ученым отделом Главного Морского штаба напечатаны выпуски 2-й и 3-й книг. В выпуске 2-м были донесения, отчеты, рапорты и показания о бое командиров, офицеров и матросов со следующих кораблей: «Бородино», «Ослябя», «Адмирал Нахимов», «Олег», «Аврора», «Светлана», «Жемчуг», «Алмаз», «Урал», «Бравый», «Блестящий», «Бодрый», «Иртыш», «Русь», а также контр-адмирала О. А. Энквиста и др. Выпуск 3-й содержал рапорты З. П. Рожественского (командующий 2-й эскадрой Тихого океана) Морскому министру, донесение адмирала Того (командующий Соединенным флотом Японии) и материалы личного состава кораблей: «Орел», «Сисой Великий», «Адмирал Ушаков», «Император Николай I», «Аврора», «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Изумруд», «Урал», «Буйный» и «Грозный». Оба выпуска имели гриф «Не подлежит оглашению до 1922 г.».

Схема размещения запаса угля (показано штриховкой) сверх нормального (1902 т), принятого в порту Габон 15 ноября 1904 года

В 1907 году также были опубликованы «Отчет по делу о сдаче 15 мая 1905 г. неприятелю судов отряда бывшего адмирала Небогатова» и «Отчет о вооружении вспомогательных крейсеров и их крейсерских операциях в русско-японскую войну 19041905 гг.». В 1912 году в типографии Морского министерства был напечатан хронологический перечень событий, составленный лейтенантом Новиковым. На основании сохранившихся вахтенных журналов, телеграмм, донесений, показаний, воспоминаний и писем описывалась история эскадры со 2 октября 1904 года по 17 мая 1905 года с указанием архивных источников. Там же был приведен перечень сохранившихся вахтенных и флагманских журналов и списки офицеров эскадры. Перечень был разослан участникам похода и сражения с просьбой написать в историческую часть МГШ о неточностях, ошибках и предоставить дополнительные сведения.

В том же 1912 году историческая комиссия закончила выпуск 1-й собранных документов. В нем содержался общий указатель документов и донесения офицеров штаба.

«Аврора» после Цусимского сражения. Фото сделано с борта крейсера «Олег» 15 мая 1905 года

Все эти документы содержат богатый, но противоречивый материал для исследователя. Сама официальная история увидела свет лишь в 1917 году. Однако к этому времени интерес к событиям русско-японской войны снизился, шла Первая мировая война, шел 1917 год …

Параллельно с работой Исторической комиссии, опережая ее, выходили военно-теоретические исследования. Периодические издания продолжали печатать воспоминания, письма и статьи участников событий и специалистов военно-морского дела. Выходили и книги участников. Родственники и друзья погибших моряков также публиковали письма, полученные во время снаряжения и похода эскадры.

Особое место среди книг о Цусиме занимают работы капитана 2 ранга В. И. Семенова. До войны он был лично знаком с С. О. Макаровым и З. П. Рожественским, вскоре после начала войны прибыл в Порт-Артур, участвовал в бою 28 июля 1904 года в Желтом море в должности старшего офицера крейсера «Диана». После интернирования корабля в Сайгоне прибыл на эскадру Рожественского в Либаву и был зачислен состоять при штабе командующего. На флагманском броненосце «Князь Суворов» совершил поход до Цусимы, был ранен, вместе со штабом перешел на миноносец «Буйный», затем на «Бедовый» и с ним попал в плен. Семенов вел дневник и, обладая литературными способностями, издал в 1906 году книгу «Бой при Цусиме», в 1907 году – «Расплату». В 1909 году вышла «Цена крови». Его книги выдержали несколько изданий в России, и особенно были известны за рубежом, переиздавались во многих странах на разных языках. Автор до самой смерти Рожественского поддерживал дружеские отношения с адмиралом, выступал оппонентом его критикам. В советское время он был забыт до самой Перестройки. Лишь в январе 1991 года «Морской сборник» начал публиковать журнальный вариант книг Семенова, а в 1994-м издательство «Гангут» в Петербурге выпустило второе издание.

В 1932 году в историографии Цусимского сражения наступила эпоха А. С. Новикова-Прибоя. Первое издание его книги «Цусима» в двух частях вышло в издательстве «Федерация» в 1932–1935 гг., одновременно книга публиковалась в отрывках и частями в периодических изданиях. С тех пор это произведение переиздавалось много раз огромными тиражами. Это произведение, написанное ярким, образным языком, содержит богатейший фактический материал. Совершив поход на «Орле» от Кронштадта до Цусимы, пережив сражение, баталер Новиков начал сбор материалов в лагере военнопленных Кумамото. Ему помогало человек пятнадцать грамотных матросов, опрашивавших своих товарищей, собиравших записи, дневники. К сожалению, эти материалы погибли во время столкновения солдат с матросами, а сам Новиков после этого попал в японскую тюрьму. После освобождения он энергично принялся восстанавливать записи и привез их в Россию.

В 1939 году военный отдел Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина выпустил библиографический указатель литературы о русско-японской войне, содержащей 1218 наименований изданий и публикаций. Во время Великой Отечественной войны Цусимская библиография пополнилась книгами Магдалинского «На морском распутье» и П. Д. Быкова «Русско-японская война 1904–1905 гг. Действия флота».

В 1954 году в связи с 50-летием начала русско-японской войны был торжественно отмечен юбилей боя «Варяга» и «Корейца». Оставшиеся в живых участники награждены медалями «За отвагу». Вслед за этим в следующем году не остался незамеченным юбилей Цусимы. Во многих периодических изданиях появились публикации, а государственное издательство «Судпромгиз» выпустило книгу В. П. Костенко «На ″Орле″ в Цусиме».

В 1977 году Институт военной истории выпустил в издательстве «Наука» серьезную работу о войне под редакцией И. И. Ростунова. Глава «Цусима» написана Ю. И. Черновым.

В 1990 году это же издательство выпустило монографию, непосредственно посвященную действиям флота.

В 2003 году издательство «ОСТРОВ» выпустило книгу известного историка В. Я. Крестьянинова «Цусимское сражение 14–15 мая 1905 г.». В этой книге В. Я. Крестьянинов рассказывает не только о Цусимском сражении, но и о причинах, породивших его. Автор анализирует действия участников сражения, имея на это право историка и морского офицера.

Характерно, что почти все выходящие новые периодические издания военно-морской тематики так или иначе в первых номерах освещают вопросы русско-японской войны на море, но, несмотря на это, о Цусиме не все сказано, не все выводы сделаны и осознаны. Попробуем добавить к этому еще что-нибудь, а именно: хотелось бы процитировать документы, в которых ход самого сражения изложен глазами очевидцев Цусимского сражения, а также выписки из Тактического и Исторического формуляров крейсера «Аврора».

Эти документы предоставлены Российским Государственным архивом Военно-морского флота.

Крейсер «Аврора» под флагом контр-адмирала О.А. Энквиста вскоре по приходу в Манилу

В ходе плавания в составе 2-й Тихоокеанской эскадры на крейсере «Аврора» не только полностью заполнялись угольные ямы, но и использовались под уголь свободные нижние помещения и верхняя палуба

Рапорт командира 6-го плутонга лейтенанта Дорна

РГА ВМФ, фонд 726, опись 1, дело 39, листы 39–41. ЦГАВМФ 726.1.39., Листы 39–41

Временно командующему крейсером 1 ранга «Аврора» От командира 6-го плутонга лейтенанта Дорн

РАПОРТ

Доношу Вашему Высокоблагородию, что неприятельскими снарядами были сделаны следующие повреждения.

С правой стороны у входного трапа на полубак разорвался снаряд, по количеству газов судя, большого калибра, этим взрывом убило одного матроса и ранило всех бывших в то время на полубаке, кроме меня, 1-го номера бакового орудия и моего ординарца, таким образом, орудие одно время обслуживалось моим ординарцем, 1-м номером комендором и мною; надо заметить, что уже через полчаса после начала боя приборы Гейслера отказывались действовать, так что приходилось расстояние и целик ставить по собственному уразумению, так как голосовой передачи не было почти слышно. Понятно, я имел желание определять расстояние своим плутонговым дальномером, но в этом дальномере ничего не было видно в такую туманную погоду. Вследствие всех этих причин, пришлось стрелять с весьма неточными установками целика и прицела. Для того чтобы стрельба была более действительная, когда дальномер Барра энд Струда был разбит, я со своим плутонгом стрелял все время по траверзу, установив на дальнее расстояние прицел и целик, и по-видимому, иногда довольно удачно, хотя вообще падение наших снарядов, начиненных пироксилином, почти невозможно увидеть. Так 6-й плутонг действовал в продолжение некоторого времени, пока второй снаряд не разорвался над коечной защитой между орудиями № 13 и № 15; вся прислуга обоих орудий была выведена из строя, причем 4 человека убило, остальных ранило весьма серьезно, остался после этого снаряда совершенно целым только один коммутаторщик; этот снаряд заставил порох, находившийся в поданных патронах, рассыпаться, а сами патроны – разбросаться, причем один из них впился в тело одного матроса, убив его наповал; палуба в этом месте была вся изрыта. Вообще, о многих взрывах наших собственных патронов мало что можно сказать, так как всякий близко разорвавшийся снаряд производил такое количество черного дыма, что ничего видеть было нельзя, и часто, в особенности один раз, мы втроем на баке, то есть бывшие там, едва спасались от удушения, выбежав на самый нос корабля. Особенно рельефно было ещё трехкратное попадание в мачту: по первому слетела брам-стеньга, по второму разорвались все штаги, сломался рей пополам и треснула стеньга, а по третьему слетела половина сломанного рея, стеньга и все штаги за борт, причем штаги выделывали над нашими головами большие круги и обернулись об дульную часть бакового орудия; если бы их не успели сейчас же отвернуть, то могла бы летевшая стеньга, удерживаемая этими штагами, не уклониться настолько, чтобы лететь прямо за борт, а слетела бы на палубу и, вероятно, послужила бы большой части прислуги этих орудий смертью. С левого борта убыли в людях не было, если не считать тяжело раненного боцманмата, но не вышедшего из строя во время боя; над орудием № 16 разорвался снаряд, но его осколки ранили только одного человека и легко; взрыв разразился в рострах, где произвел малый пожар, сам собой потухший. Вентиляторы и трубы имеют много отверстий и пробоин, но производившие эти повреждения снаряды не выводили прислугу из строя; здесь и на правом борту, где разбило баркас, оказались весьма полезными сети заграждения, протянутые над орудиями под шлюпками, в них было найдено бесконечно большое количество снарядных и шлюпочных осколков. Замена орудийной прислуги произведена была следующим образом: первых номеров комендоров орудий № 13 и № 15 заменили запасными, вызванными наверх из боевого поста; затем к каждому из этих орудий взяли по два человека от ближайших 75-мм орудий. Таким образом, оба эти орудия действовали с половинным числом прислуги и притом весьма успешно. Что касается бакового орудия, то по выведении из строя всей прислуги остались 1-м номером комендор, которого ранило, 2-м номером я, а 3-м номером мой ординарец, но через некоторое время появились 2 человека подачи, вытаскивавшие во время взрыва снаряды, и поэтому бывшие в то время под полубаком, и поэтому не задетые, затем насильно мною прогнанный на перевязку мой помощник и боцманмат, командующий орудиями № 13 и № 15; тогда 2-м номером орудия встал этот боцманмат, а подача подавала к орудиям патроны. Для передачи расстояния был поставлен мой помощник; вскоре мой ординарец был ранен, и я под угрозой застрелить его заставил его не подавать патронов, а меньше двигаться и идти в лазарет. В это время мой помощник, задетый, вероятно, летевшими штагами, упал на палубу без сознания и убран в лазарет. Вскоре ранило и боцманмата, который тем не менее не переставал работать, и остались опять способными к работе 1-й комендор орудия, 2 человека подачи и я; к нам на помощь пришел тяжело раненный боцманмат, заведующий левыми орудиями, и орудие продолжало так стрелять до самого конца боя. После трехчасового боя орудия так нагрелись, что уже потом около 70 % патронов не влезало и приходилось неустанно действовать ручным экстрактором; приходилось даже общими усилиями выталкивать не до конца вышедшие снаряды с дула, что в мирное время считается опасным, но здесь этот способ выводил часто орудие из затруднительного положения. Вследствие большой волны орудия моего плутонга все время обрызгивались водой, и иногда по открытии замка выходил пар из казенной части орудий. Прицелы на всех орудиях остались цельными, как и сами орудия. Бинокли скоро перестали действовать из-за отпотевания, и падение снарядов можно было наблюдать только через прицелы.

Электрическая подача действовала все время боя, как и рельсовая подача.

В конце боя у орудий собрались опять все раненые и начали работать очень хорошо, несмотря на боли, ощущаемые ими, а боцманмат мне помогал рассматривать неприятеля, держа в левой, тоже раненой, руке бинокль.

Вообще должен сказать, что прислуга носового 6-ти дюймового орудия 6-го плутонга вся без исключения действовала храбро и хладнокровно и ни один из матросов, несмотря на то, что с носа хорошо была видна гибель наших броненосцев, не падал духом. Из особо отличившихся считаю: комендора Жолнорковича, стоявшего все время раненым и видевшего все, что делалось вокруг, но до конца хладнокровно стрелявшего и распоряжавшегося; комендора Дмитриенко, дважды раненного и все-таки великолепно исполнявшего должность помощника плутонгового командира, пока он в конце концов не упал без сознания от летевших штагов, выметавших всё, что у них по дороге; боцманматов Мащикова и Наумова, тяжело оба раненных, самих перевязавших себе раны, вставших прислугой орудий, – только после изнеможения они ушли в лазарет; кочегара Иванова и матроса Епифанова, исполнявших после выбытия прислуги по три обязанности; моего ординарца матроса Епидеева, тяжело раненного и изнемогавшего от боли, но исполнявшего свою обязанность 30-го номера у орудия и только сошедшего в лазарет под моими угрозами, но потом опять пришедшего; дальномерщика Мальцева, пришедшего без требования на бак помогать подавать патроны и снаряды. Этих я считаю более всех достойными, так как им пришлось с бака все время действовать и притом видеть, как наши броненосцы тонули и как пронесли смертельно раненного командира. Из всего мною виденного должен сказать, что главное, поведшее японцев к победе, – это их стрельба и вследствие этого уже дальнейшее действие минами.

Можно было замечать, как они, например, стреляют в «Олега», затем, при излюбленном в нашем флоте повороте последовательно, огонь в «Олега» прекращается, но остается на точке поворота, и все корабли на точке поворота подвергаются сосредоточенному огню в течение 6–10 минут…

У нас главное то, что, во-первых стрельба медленная (у японцев часты попадания почти в одну точку нескольких снарядов, а это значит, что каждое их орудие страшно быстро стреляет, так как в одну точку подряд несколько раз может бить только одно орудие); во-вторых, плохое маневрирование наших броненосцев и притом малым ходом и в одной кильватерной колонне, всегда повороты последовательно, а не вдруг, и в данную туманную погоду окраска наших кораблей и полное незнание комендоров и офицеров планов адмирала и совершенно неразработанная стрельба в том отношении, куда и когда стрелять.

20 мая 1905 г. Великий океан. Подписал лейтенант ДОРН.

Материалы о бое с японской эскадрой в Цусимском проливе

(скорее всего, за подписью старшего офицера крейсера «Аврора» капитана 2 ранга А. К. Небольсина)

РГА ВМФ, фонд 726, опись 1, дело 39, листы 22–26. ЦГАВМФ 726.1.39., Листы 22–26

Обстоятельства, предшествовавшие бою

14 мая наша эскадра шла в походном порядке в Цусимском восточном проливе. Погода ясная, но с пасмурным горизонтом. Ветер южный, 2–3 балла. Сомнений не было, что мы выслежены японскими разведчиками с раннего утра и что главные японские силы находятся недалеко от нас.

В 10 часов 45 минут на левом траверзе показались 4 японских крейсера и начали вызывающе идти рядом с нами.

По сигналу командующего флотом было сделано перестроение в боевой порядок с левой стороны, и в 11 часов 25 минут утра был открыт огонь из крупных орудий броненосцев и с нашего крейсера. Японские суда круто повернули в сторону и скрылись во мгле.

Первый период боя

В 1 час 45 минут из того же туманного горизонта с левого траверза вырисовались главные японские силы. По счёту было 6 или 7 броненосных судов, из них 3 броненосца – во главе. Огонь был открыт японской эскадрой в 1 час 50 минут дня и на 4–5 минут раньше, чем с нашей стороны. Первые полчаса японские снаряды ложились худо; наши суда стреляли довольно энергично.

Повреждения в носовой и центральной частях правого борта крейсера «Аврора», полученные в Цусимском сражении

Один из броненосцев типа «Бородино» вышел из строя, но снова вошёл в строй около броненосцев «Сысой» и «Наварин». Наш броненосный отряд, идя кильватерной колонной в 12 судов, всё растягивался больше и больше. «Наварин» и «Сысой» делали попытки сблизиться с неприятельским флотом. По прошествии получаса японский флот прекрасно пристрелялся, кругом «Суворова», в особенности «Осляби», море кипело от снарядов и их разрывов. За «Ослябей» все, видевшие этот сосредоточенный огонь, начали бояться, и скоро он, имея дифферент на нос, вышел из строя и лег на обратный курс. Прошла ещё одна минута, и «Ослябя» начал крениться и лёг всем лагом, а затем в 2 часа 50 минут пошел ко дну на глазах у всех. (Говорят, что кормовая башня «Осляби» была совершенно сбита). Почти мгновенное исчезновение броненосца поразило всех, но никто не оставил своего дела, и бой по всей линии продолжался, как прежде.

Второй период боя

Японские главные силы имели явное намерение отжать наше движение на север, что им удалось сделать, так как головные суда от севера начали уклоняться вправо и перешли к острову Котсусима. В это время «Суворов» получил серьёзные повреждения: обе мачты были снесены, затем снесена задняя труба, все задние мостики и шканечные надстройки. Впоследствии свалилась передняя труба, и столбы густого черного дыма стелились вдоль всего судна. В носу, в пределах боевой рубки, говорят, был сильный пожар.

Действия крейсерского отряда

Крейсер «Аврора» действовал соединённо с крейсером «Олег», на котором находился младший флагман контр-адмирал Энквист. Крейсера в первый период боя не стреляли, так как, прикрывая транспорты, они находились вне выстрелов неприятеля.

В 2 часа дня с правой стороны у острова Котсусима показался японский крейсер «Идзуми», который открыл огонь по нашим транспортам. Крейсер «Владимир Мономах» и крейсер «Аврора» несколькими выстрелами отогнали «Идзуми», и он скрылся за Котсу-симу.

Когда наши броненосцы прошли конткурсом с крейсерским отрядом, с правой стороны острова Котсу-сима показались последовательно два отряда японских крейсеров в 4 и 5 судов, которые начали жестоко обстреливать наш правый борт, так же и транспорты. Со своей стороны мы открыли по ним беглый огонь на дистанции 50–60 кабельтов. Японские крейсера скоро пристрелялись, и снаряды начали ложиться в наш правый борт один за другим. Одним осколком 75-мм снаряда был убит наповал находившийся в рубке командир крейсера капитан 1 ранга Егорьев. Осколок пронзил голову нашего доблестного командира спереди назад – насквозь, и он скончался, не произнеся ни одного слова. Следующим снарядом вывело из строя прислугу двух 6-ти дюймовых орудий и тяжело ранило в ногу мичмана Яковлева, затем загорелись гильзы. Я побежал на шкафут к месту пожара, где серьезно был ранен в голову и ногу, но остался на ногах, тушил пожар и положил временную головную повязку. Пославши к доктору узнать, свободен ли он, я спустился на перевязочный пункт в батарейную палубу в церковном отделении, где на операционном столе увидел командира. Я спросил доктора: какая рана? Он ответил: в голову – смертельная, тогда я, поднявшись в боевую рубку, вступил в командованием крейсером.

Продолжение эскадренного боя было следующее: «Суворов» находился вне строя в дыму. Русские броненосцы описывали круги около него, при этом задние суда, сокращая свои промежутки, на поворотах оставались почти без хода. Сзади концевых броненосцев оказались крейсерский отряд и тесная группа транспортов. Двигаться вперед мы не могли, а между тем японский броненосный флот открыл по нам огонь слева, а японские крейсера – справа. Количество снарядов, попадавших кругом, и число попаданий сильно увеличилось, но, как только мы увеличивали ход до полного, все попадания прекращались.

Третий период боя

Картина третьего периода боя около 5,5 часов была следующая: «Суворов» в прежнем положении подбитого судна.

Все корабли, имея во главе «Бородино», начали вытягиваться в кильватерную колонну по направлению W или NW. За «Бородином» шел «Орел», «Николай», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Сысой», «Наварин» и «Нахимов». «Александр III» в это время шел обратным курсом к «Суворову», но скоро повернул от него и вернулся к эскадре, имея большой крен на правый борт.

Японские главные силы точно так же развернулись в том же направлении с правой стороны, и, по видимому, общий план их был опять тот же: зайти с N-да и заставить повернуть эскадру на юг, для чего огонь броненосного отряда был сосредоточен на головном корабле «Бородино». Сначала это не казалось опасным, но по прошествии получаса «Бородино» был взят на прицел, снаряды начали врываться в него один за другим и поднимали громадные столбы черного дыма от мелинита, и возможно, что от угольных ям. Вдруг на заднем мостике «Бородина» показался пожар, обыкновенно такие пожары кончались через несколько минут, то есть пока не выгорят патроны бездымного пороха, но этот пожар был страшно упорен и как будто разгорался все сильнее и сильнее. Конечно, японцы начали обстреливать несчастный броненосец «Бородино» еще сосредоточеннее. По прошествии нескольких минут на «Бородине» по правому борту появился густой черный дым, и вдруг этот броненосец лёг на правый борт и пошел ко дну не долее как в полминуты времени. Солнце в это время село. Исход боя выяснился в пользу японского флота, так как русский флот потерял 3 корабля, японские же суда по наружному виду серьёзных повреждений не имели.

По линии крейсеров прошел «Алмаз», держа сигнал: «Адмирал передает свое командование адмиралу Небогатову».

На крейсере «Олег» был поднят сигнал: «Крейсерскому отряду вступить в кильватер».

Как только солнце село, мы увидели сзади японских броненосцев два отряда миноносцев, которые приготовились к атаке русского флота. Этих миноносцев было около 17 штук.

В 7 часов 15 минут вечера наступила темнота. Броненосный отряд минут через пять после гибели «Бородина» одновременно повернул с W-ста на S и пошел самым полным ходом на S. Крейсерский отряд тоже повернул на S и начал прибавлять ход. Впереди шел «Олег», затем «Аврора» и крейсер «Жемчуг». Позади крейсерского отряда видны были транспорты и наши миноносцы. Затем слышны были отдаленные выстрелы, можно полагать, что это отстреливался броненосный отряд от неприятельских минных атак.

Идя в общем на SW, впереди идущий флагманский крейсер «Олег» делал две попытки повернуть на N, но в первый раз видны были силуэты миноносцев, а во второй раз на горизонте было 5 слабых белых огней, которые, вероятно, держали японские суда для отличия от русских.

В течение боя в крейсер «Аврора» попало 18 снарядов, из них 13–8-ми и 6-ти дюймовые, 3 – калибром 12-мм и 2 – калибром 75-мм. Затем попала масса осколков от недолетов. Число пробоин от осколков определить нельзя, оно выше нескольких сот. Из указанных 18 снарядов 16 попало в переднюю часть судна с правой стороны, 1 – с левой и 1 – в кормовую часть. Снаряды рвались на очень мелкие куски и причиняли многочисленные повреждения вокруг себя.

Пожар был на правом шкафуте два раза.

Потери личного состава

Поражения личного состава следующие.

В самом начале боя 75-мм снаряд ударился в железный трап мостика и мелкими осколками осыпал внутренность боевой рубки, несмотря на то, что на ней имелся отвод и сделано было тросовое добавочное прикрытие. Одним из осколков этого снаряда был убит наповал командир крейсера капитан 1 ранга Егорьев, другими осколками легко ранены находившиеся в рубке лейтенант Прохоров, лейтенант Лосев и лейтенант Старк-3-й. Следующее сильное поражение причинил снаряд, попавший в баркас, – выведена из строя прислуга двух 6-ти дюймовых орудий. Затем крупное поражение произвел снаряд над орудием № 7–3 убито и 1 тяжело ранен. Затем – снаряд, попавший в 37-мм орудие, стоявшее на заднем мостике: 2 убито и 3 тяжело ранено; и снаряд, попавший в кранец бакового орудия, – 1 убит, 8 ранено.

Всего потерпевших оказалось:

гг. офицеров:

убито: 1 человек (командир крейсера капитан 1 ранга Егорьев);

тяжело ранено 2: мичман Яковлев – в ногу, с оторванием мягких частей; лейтенант князь Путятин – в правый бок;

ранено серьёзно 1: старший офицер капитан 2 ранга Небольсин – в голову и ногу;

легко ранены 5: лейтенан Прохоров, лейтенант Лосев, лейтенант Старк-3-й, мичман Шаховской и прапорщик Берг – мелкие осколки в разных частях тела.

Нижних чинов: убито 9; умерло от ран 5; тяжело раненных 32; легко раненных 42 человека.

Ведомость убитых, раненых и умерших от ран при сём приложена. Из этой ведомости видно, что потери исключительно в строевой части команды и главным образом в орудийной прислуге.

Как во время боя, так и после него в тяжелом напряжении минных атак команда и господа офицеры провели 12 часов бессменно на своих постах: прислуга у орудий и боевая вахта в машине. Все работали безукоризненно и вкладывали всё от них зависящее для успеха дела.

Около 4 часов дня я обходил обе батареи с артиллерийским офицером, благодарил прислугу и спрашивал, хорошо ли им, они весело отвечали, и, конечно, если бы были в состоянии, то нанесли бы вред нашему неприятелю, не пожалев себя.

Все механизмы и жизненно важные органы судна работали без отказа. Наибольший ход достигал 19 узлов. Посетивши перевязочный пункт, я был поражён, что это место страдания людей было в безусловной тишине, порядке и спокойствии, больных подавали, перевязывали, уносили, и не слышно было ни одного слова, кроме ободряющего голоса доктора Кравченко и причащавшего священника отца Георгия. Совместная и дружная работа этих людей сделала то, что, несмотря на смерть и страдания, нас окружавшие во время боя и впоследствии его, не печаловались.

Повреждения крейсера

Главные повреждения крейсера были:

1. сбита фор-стеньга и фор-марса-рей;

2. сбит дальномер Барра и Струда на боевом марсе;

3. разбит командный гальюн;

4. разбиты баркас, гребной катер, шестёрка и один паровой катер;

5. поврежден камбуз;

6. пробита передняя труба, отверстие 40 кв. фут. Пробита средняя труба, отверстие 24 кв. фут.; 7. сбита атмосферная труба;