Текст книги "Созерцание Ристики"

Окончательно съехав от родителей в пустующую квартиру напротив квартиры Сергея, сначала он целыми днями только и делал, что смотрел телевизор. Потом к нему в руки попали кисти и краски – он стал рисовать.

Прошло около полугода. Юра вновь стал прикладываться к бутылке. Мечта уехать в Красноярск, чтобы начать новую жизнь поблекла, превратившись в несбыточную. Его мама вновь стала регулярно приезжать, чтобы убираться в квартире, где Юра жил почти безвылазно. Сергей к тому времени с утра до вечера пропадал в университете, поэтому виделись соседи редко. От происшествия с дверью и дальнейшего пробуждения всего-то хорошего и осталось, как желание рисовать. Новых же происшествий в жизни не почти не выходившего из квартиры Юры не происходило.

– Интересно, – подумалось Сергею, – Сколько раз нужно отрубать человеку по пальцу, чтобы он добрался наконец до своей мечты?

К тому времени как размышления закончились, он уже добрался до своего рабочего места. Ничего впечатляющего трудовые будни, занятые преимущественно перекладыванием бумаг, не сулили, разве что случайно встретить в коридоре менеджера из соседнего отдела – Анжелику, отдающую предпочтение блузкам с глубоким декольте. Назвать этот интерес влюбленностью будет неправильно. Если бы Сергей задумался, например, над цветом глаз Анжелики, то вряд ли бы он их припомнил.

С Анжеликой он ни разу не решился заговорить, поскольку с любыми людьми он находил общий язык с трудом, особенно с красивыми девушками. Многие сотрудники лаборатории ходили в белых халатах, что еще больше затрудняло знакомство и нормальное общение, поскольку Сергей, обычно сосредоточенный на своих мыслях, никак не мог запомнить: с кем уже здоровался сегодня, а кого видел впервые. Чтобы не попасть в неловкую ситуацию, здороваясь с одним и тем же коллегой по несколько раз за день, он вовсе опускал глаза, делая вид, что не видит человека. Зато довольно скоро нашелся неожиданный выход: смотря под ноги, Сергей стал легче, чем по лицам запоминать с какой парой обуви он уже здоровался. В такой комичной ситуации люди ему казались каким-то неудачным приложением к собственной обуви.

Сегодняшний день являлся серым и не запоминаемым, кроме двух моментов. Во-первых, при выходе из подъезда дома, он встретил непривычно рано проснувшегося Юру, который стоял около почтовых ящиков с задумчивым видом. После приветствия тот показал вытащенную из ящика короткую записку.

– Помнишь Катю? – унылым голосом спросил Юра, – Мы с ней летом дружили. Думал, вот-вот отношения станут серьезными. Две недели назад поссорились, а теперь – вот.

Сергей окинул взглядом записку: уезжаю, если и вернусь, то зимой 2006 года.

– Всё, конец мечтам. Куда она уехала? Полтора года ждать нереально – она наверняка кого-нибудь встретит за это время.

Сергей понимал, что художественная натура соседа обязательно обратится за помощью к бутылке, чего не хотелось наблюдать вновь. Поэтому ему пришла в голову идея: поведать о своем давнем наблюдении.

– Ждать осталось недолго. Ты в курсе, что в каждом году две зимы: январская и декабрьская?

Юра удивленно посмотрел на соседа.

– Мне кажется, Катя не могла надолго уехать, поэтому написала тебе, что вернется через четыре месяца – январской зимой 2006. Я замечал, что в серьезных книгах обычно не пишут: зимой такого-то года. Всё потому, что зимы в году две!

Сергей сам не до конца разобрался с вопросом двух зим, но ему очень хотелось выглядеть перед соседом всё понимающим психологом, поэтому он, играючи, однозначно интерпретировал записку девушки. Юра сразу повеселел и поблагодарил Сергея, на чем они и распрощались.

Во-вторых, сегодня Сергею приснился хорошо запомнившийся набор ощущений. Он очутился на далекой, жаркой, чужой земле, полнившейся ненавязчивым трепетом, словно добраться сюда стало возможным только через суровые жизненные испытания. Вчера закончилось последнее из них, даровавшее дальнейшую безграничную свободу. Кроме того, в этом первом дне новой жизни ощущалось присутствие кого-то еще, трогающее, создающее восторженную ломоту в сердце.

В целом, содержание сна оказывалось настолько далеким от реальности, что Сергею оставалось только расстроено вздохнуть и вернуться к своей несвободно серой и незаметной жизни одинокого, подрабатывающего студента из мало обеспеченной семьи в маленьком сибирском городке. Ничто из его настоящей жизни не могло пробудить в нем настоящий интерес. Он жаждал проснуться, но пока не понимал как.

Учеба в этом году только началась, и нерегулярное расписание еще позволяло Сергею посвятить два-три дня в неделю работе по договору в лаборатории – преимущественно сортировке медицинских документов с анализами – основному нерядовому событию его замкнутых на учебу будней. До событий, вынудивших его ум вступить в контакт с внешним миром, оставалось около двух недель.

Глава 2. Неприкасаемая помеха

Начиная с определенной точки, возврат уже невозможен. Этой точки надо достичь.

Франц Кафка

Шла третья неделя осени. После занятий в институте, Сергей, как чаще всего и случалось, один побрел в сторону автовокзала. Путь был не близкий, но он никуда не спешил.

Периодически он оглядывался по сторонам, ненадолго выходя из привычного для него состояния отчужденности. Когда что-нибудь достаточно сильно привлекало его внимание – он тянулся в карман за блокнотом. Доставал его и небольшой карандаш, а потом спеша, словно стесняясь прохожих, что видят его за этим занятием, делал краткие заметки. Из-за спешки почерк получался мало разборчивым даже для него самого. Причиной же новоявленного хобби стал интерес к несуразности поведения или разговоров людей, к любой мелочи, выходящей за общепринятые, ожидаемые рамки. Признаться, примечательного попадалось мало.

Дорога пролегала мимо небольшого продуктового магазинчика, при котором был кондитерский отдел. Там Сергей покупал эклеры с взбитыми сливками. Студенческие финансы многого не позволяли, но, к счастью, желания совпадали с возможностями.

– Один эклер, вот этот, пожалуйста, – важно сообщил Сергей продавщице, чуть полноватой женщине средних лет.

– Спасибо. Да, – воскликнул он, вспомнив про просьбу мамы – по дороге домой купить сахар, и начал оглядывать полки за спиной женщины, – У вас сахар-песок есть или только кубиками?

– Только такой.

– А насколько он дороже песка, подскажите?

– Ой, кажется рублей на десять, – ответила женщина и чуть более грустным тоном добавила, – А вообще, не знаю: сахар не ем, мне нельзя…

– М… бывает, – только и нашелся, что сказать Сергей.

Он вышел на улицу и первым делом записал в блокнот только что состоявшийся диалог. Другой человек, скорее всего, вовсе не обратил бы внимания на него, но для Сергея это и было хобби.

Когда прошедшим летом он начал впервые систематизировать свои заметки, то он даже дал название подобным диалогам – короткие пути к душе. Ведь некогда ему уже приходилось с удивлением обнаруживать их.

Как тот сумбурный разговор длинной в минуту с одногруппницей Валентиной, среди студенческой пирушки в знак окончания второго или третьего курса.

– Привет еще раз! Всё хотел спросить, а вот что тебе нравится? – улучив минутку, он отвлек её от всеобщего весёлого возлияния.

– Дай подумать… Стихи, природа, дельфины, – почти не задумываясь, ответила она.

– Дельфины? – словно почувствовав нечто скрытое за её словами, он решил спросить именно об этом. – Интересно! Может быть, ты видела, касалась их?

– Да! И плавала с ними.

– Почувствовала что-нибудь?

– Их язычки. И… душе лучше, – произнеся это, она вдруг почти перестала улыбаться.

– Еще бы! Такое необычное, мудрое животное, – не зная, куда выведет нить столь странного разговора, осторожно добавил он.

– Да. Они меня спасают, – вокруг было шумно, но она уже, казалось, слышала только его голос.

– Веришь в их силу? – сказал он, как ему показалось в полной тишине.

– Когда умерла мама, они меня спасали. Мы ведь с ней часто вместе к ним ходили.

– Понял… Ей они тоже нравились? – окончательно серьезным голосом спросил он.

– Да.

– И если станет плохо, то, – он сделал паузу, подбирая нужные слова, – То ты знаешь куда идти. Я понял тебя, – он помолчал еще немного. – Желаю, чтобы не стало.

– Спасибо!

Разговор не привел к более близкому знакомству, но на тот вечер оба чувствовали смущение и неожиданно возникшее доверие к почти не знакомому человеку.

Пока Сергей перебирал в памяти подробности того необычного разговора, он свернул на аллею, где корни тополей постепенно превращали асфальтированную дорожку в лесную тропинку.

– Удивительное дело: вот так спросишь у человека безделицу, а узнаешь о нем нечто серьезное, – раздумывал Сергей, на ходу с аппетитом поглощая свое сокровище со сливками.

– Эй, чувачек! Сиги44
  Т.е. сигареты.


[Закрыть] есть?

Он так глубоко задумался, что даже не сразу услышал, как к нему обращаются проходящие мимо парни.

– Что? А, нет, – Сергей поскорее отвернулся от них и ускорил шаг.

– Смотри, какой чудила! – засмеялись позади него парни, верно почувствовав, что он их побаивается.

Чувствуя спиной, что молодые люди еще могут смотреть ему вслед, Сергей решил пойти другой дорогой и свернул в первый попавшийся переулок.

* * *

Пожалуй, в каждом городе России хоть в одном месте на проезжей части есть помеха движению в виде постороннего предмета, находящегося здесь «с начала времен».

Люди, которых упомянутый факт должен касаться, даже не задумываются о нем, потому что помеха находится словно вне поля их зрения.

Водители всех мастей, дорожные службы, постоянные прохожие воспринимают это излишество как часть пейзажа.

Даже советские времена, нависавшие над различными учреждениями и предприятиями тёмной тучей ответственности за участки автодорог и трасс, не смогли полностью избавить нас от этих баловней судьбы, пред которыми иные должны преклоняться – сторониться и объезжать.

Они остаются незамеченными, словно неприкасаемыми.

Остаются таковыми до особых событий.

* * *

Когда Сергей вышел из переулка на улицу Ударников, он увидел, что по левую сторону, на перекрестке толпится народ.

Трудно было не поддаться соблазну и не разузнать – что там произошло. Мимо проехал эвакуатор, увозя на себе останки красного легкового автомобиля. Банальность произошедшего стала Сергею ясна.

– Авария, – без выражения констатировал он.

Однако он не особо спешил домой, да и мужское любопытство к около автомобильным происшествиям взяло над ним верх, и он решил подойти поближе.

Оказалось, что и женскому любопытству здесь нашлось место.

– Вы видели? – женщина в фирменном зеленом фартуке обратилась к случайной соседке по толпе, – Такая молодая женщина вела машину.

– Что вы говорите! – сразу поддержала разговор та.

– Да! И главное, ведь никто ей не мешал, – затараторила первая, – Я на мороженном работаю: мне всё было видно.

И для убедительности она показала рукой в сторону холодильника на колесах под зонтиком. Сергею же оставалось лишь не закрывать уши, чтобы узнать всё из первых уст.

– Ехала она, мне показалось, не очень быстро, – сходу дала экспертное заключение продавец мороженого, – Просто на пустом месте – раз! – и уже в столб втемяшилась.

– Может наркоманка? – предложила её новоиспеченная подруга. – Нынче молодежь – безголовая. Накупят дорогих машин, а потом людей на них сбивают.

Экспертных заключений стало уже два.

– Это не дорогая машина, – немного помолчав, парировала продавец. – У моего зятя похожая…

Сергею даже не пришлось расспрашивать зевак о случившемся. Даже наоборот: чтобы услышать свои мысли ему пришлось подальше отойти от говорливых собеседниц.

Побродив пару минут вокруг, Сергей присмотрел свободную скамейку. Он устроился на краю и достал блокнот.

– Машина. Женщина. Перекресток, – попытался нагнать на себя волну вдохновения он.

Прислушавшись к себе, он с сожалением обнаружил лишь чувство голода. Ни одной стоящей мысли в голову не шло. Чтобы не держать без дела на весу карандаш, он принялся штрихами изображать перекресток. Сначала он очертил деревья и дома, затем дошла очередь и до более мелких деталей: скамеек, ограждений тротуара и мелких обломков, оставшихся на проезжей части.

Тем временем уличное движение вступило в свою силу. Машины, скрепя шинами по осколкам, уже прокладывали себе дороги на все четыре стороны. По своим делам отправились и зеваки. Событие исчерпало себя.

Когда листок оказался весь покрыт штрихами и всё еще не получил ни одного слова, блокнот был захлопнут. Мысли у Сергея остались только про ужин. Встав, он начал заталкивать блокнот обратно в карман.

События нескольких следующих минут, разворачивающиеся на перекрестке, оказались особыми.

На только-только затихшем перекрестке послышался визг тормозов. Сергей рефлекторно вскинул глаза и увидел красную машину, вошедшую в юз. Всё что он успел разобрать – это сверкнувший лучами заходящего солнца метал и крик продавщицы мороженого. К тому мгновению как он смог воспринимать и другую информацию, он понял, что машина уже лежит на боку. Сам же он стоит на полусогнутых ногах.

Два-три мужчины побежали к перевернувшейся Тойоте. Поддавшись разуму толпы, Сергей тоже выбежал на перекресток. Там самые активные из подоспевших уже доставали водителя. Им оказалась молодая женщина. На её светлых волосах проступила кровь. Она была без сознания.

Несколько женщин вокруг то и дело кричали и причитали на все лады. Ничего нельзя было толком разобрать. Вдруг один крик заглушил все остальные. Это была женщина в фартуке. Сергей подошел ближе и узнал разговорчивую мороженщицу. Она выглядела как помешавшаяся: глаза её расширились и остекленели. Она прикрывала рот руками, поэтому было видно, что её руки дрожат.

– Её ведь уже увезли, – твердила она. – Её уже увезли…

– Женщина, вы о чем? – недовольно вставил солидно одетый мужчина в очках с чёрной оправой.

Он только что помог перенести пострадавшую на газон и теперь стоял в раздумьях: идти ли ему дальше по своим делам или дождаться какой-нибудь развязки.

– Ох, мать, здесь ведь только что была авария, – спохватился пожилой мужчина, стоящий позади них.

Затем он присмотрелся к разбитому автомобилю.

– Розовая эта, как её. Тойота! – на этих словах он замер, – Так, на этой же легковушке!

– Она не розовая, а алая! – ответили ему из другой части толпы.

– Какая разница?

– Кто-нибудь уже вызвал Скорую? – вопрошали тем временем вокруг сердобольные зеваки.

– Точно, она тоже была красная, – констатировал вслух, но скорее сам для себя, Сергей, – Вот так совпадение.

По толпе послышался шелест пересудов.

– Не понял, – сказал мужчина в рубашке-поло, оторвавшись от сигареты. – Она ведь уже минут двадцать назад разбилась. Её что, до сих пор не увезли?

– Вам же сказано: мы только что её вытащили! – продолжая сердиться на глупые реплики окружающих, ответил ему мужчина в очках.

– Позвольте, у меня отличная память – это профессиональное, – похвастался он, однако не удосужился назвать род занятий. – Я выходил в прошлый раз покурить и видел её лежащей на этом газоне.

– И машина не там стоит, – через секунду сообщил он.

Люди возбужденно заговорили на повышенных тонах.

– Песочного цвета костюмчик, волосы до плеч, да и лицо – это она, говорю вам! – не унимался поло.

– Сейчас приедут медики. Сначала не хотели – говорили, что только что съездили на этот вызов, – громко объявил кто-то.

– Слушай, Макс, подходи сюда, если можешь, – говорил по телефону парень в светлой кепке. – Тут клёвый крэш, так еще и что-то странное с кровавой Тойотой.

Старушка в тяжелых грязных кедах перекрестилась, держа в другой руке за спиной полупустую холщовую голубоватую сумку. Уже давно не имея интересных занятий, она ссутулилась пуще прежнего и осталась стоять вместе со всеми, чуть покачиваясь взад и вперед.

Сергей, как и многие другие, уже несколько раз проделал путь от женщины, лежащей на газоне до машины и обратно. Он прокручивал в памяти события последних минут. Но ничего не мог сообразить, даже чувство голода к нему не взывало.

* * *

На расстоянии одной улицы от перекрестка человек в сине-серой форме четким шагом подошел к серому, неприметному зданию. Затем он привычно быстро взобрался на крыльцо и зашел внутрь. Скрипучие пружины тут же плотно закрыли за ним дверь. Внутри, Алексей Степанович приветливо поздоровался с охранником и перекинулся с ним парой шуток. Потом менее бодрым шагом побрел по коридору вглубь необъятного здания. Совсем уже вялым движением открыл дверь своего кабинета, и устало подошел к своему столу. Кинул форменную куртку на стул у стены. Затем он плюхнулся на свой рабочий стул, который выглядел чрезвычайно неудобным. Тут же ослабились несколько шурупов и креплений, и, скрипнув, он принял форму тела своего хозяина.

В кабинете находилось еще два стола, и за одним из них сидела сутулая фигура.

– Куда ходил? – без выражения произнес молоденький лейтенант, не отрываясь, однако, от пасьянса на пузатом экране компьютера.

Алексей зажмурился и потер правое веко, в надежде уменьшить усталость. Прошла, должно быть, целая минута, прежде чем он ответил. Лейтенант впрочем, похоже, не заметил паузы – он неистово щелкал мышью.

– Тойота, красный металлик, убралась в столб.

– Прикольно. А мы здесь при чем?

– На границе нашего участка. Пришлось протокол писать.

– Алконафт?

– Нет. Баба. Блондинка, – всё еще не открывая глаз, ответил Алексей.

– Жива? – так же без интереса спросил лейтенант.

– А? Вроде да. Скорая увезла.

– Пойдем курить.

Вновь прошла минута.

– Ты же знаешь: я не курю, – он сделал небольшую паузу, – Свои.

– Вот ты жлоб! Ладно, угощаю. Пошли.

Алексей на ощупь сгреб связку ключей со стола и лишь затем открыл глаза. Одновременно встав, через секунду они вышли.

В курилке как всегда царила невесть откуда бравшаяся даже в жаркие дни прохлада. Через пыльные, засаленные оконца Алексей в тысячный раз смотрел на не богатый пейзаж за окном – какой-то дворик. Причем у него не было ощущения, что он смотрит наружу. Стекла были слабопроницаемыми для света. Их поверхность словно сама напиталась сизым дымом. В сущности, он смотрел на само окно, как смотрят на картину. Заоконный пейзаж казался изображенным на самом стекле.

Он выпустил дым прямо в стекло и почувствовал себя художником, добавившим штрих к своей картине. Тем временем в курилку подошла еще пара сослуживцев. Завязался незатейливый разговор. Алексей делал вид, что слушает. На самом же деле он витал мыслями далеко: на пятьдесят километров восточнее и на четыре дня в будущем. Он улыбался шуткам, сам же представлял, как на следующей неделе приедет к отцу готовить дом к зиме. А вечером они затопят баню, выпьют пару стопок водки и его, наконец, отпустит эта непомерная осенняя усталость.

Он еще грезил горячим банным паром, когда в комнатушке появился начальник.

– Здравствуйте, товарищи. Как я смотрю, все на своих рабочих местах, – оскал Константина Петровича блеснул золотым зубом, и по две звезды блеснули с каждого его плеча.

Лейтенант исчез первый, а через минуту в курилке осталось двое.

– Степаныч, как в отделе обстановочка? – улучил момент разведать обстановку подполковник. – Всё путем?

– Под контролем, Константин Петрович.

– Что-то ты вялый какой-то. Кофе бы лучше выпил, чем здесь у окна куковать.

Они сделали по паре затяжек.

– Я только с совещания приехал, – Константин Петрович кивнул на багровую папку в своей левой руке. – А тут такое!

Алексей не почувствовал, что должен как-то отреагировать на слова начальника и продолжал смотреть на стену перед собой. Константин Петрович нахмурился.

– Мне что, теперь лично все аварии на участке разгребать? – неожиданно закончил подполковник.

Алексей рефлекторно выпрямил осанку и непонимающе уставился на начальство. Кофе уже не требовалось.

– Видел что натворила красная Тойота? – спокойно продолжил подполковник.

– Так точно, знаю. Мы с двадцать минут как убрали машину…

На этих словах Алексей Степанович встретился взглядом с начальником и недоговорил, поскольку увидел, как у того от удивления расширяются глаза.

– Чего вы убрали? – грозно процедил Константин Петрович. – Вон она раскрошена на пол улицы!

Теперь настал черед удивиться Алексею.

– Быть не может! Товарищ подполковник, у меня протоколы в кабинете лежат: сорок минут назад Тойота красного цвета обняла столб на перекрестке Советской и Ударников. Гражданка Патрушева отправлена в ближайшее отделение скорой помощи. Машину увезли, чтобы восстановить движение.

– Послушай, я не сон вчерашний рассказываю. Я только что проехал через перекресток. Там всё еще лежит потерпевшая, светленькая такая.

У Алексея по спине пробежал холодок. Было от чего – ведь он собственноручно помогал погрузить пострадавшую в Скорую и даже проводил удаляющуюся автомашину взглядом.

– Капитан, разберись. Потом сразу доложишь.

Через секунду, вслед за сослуживцами, из комнаты для курения исчез и Алексей.

Очень скоро они с лейтенантом Васильевым широкими шагами уже приближались к перекрестку. Издали невозможный гомон напоминал ни что иное как птичий базар. Мельком взглянув на искореженный красный металл, Алексей непроизвольно выругался: начальник оказался прав. Дьявольски красная машина вновь раскидала свои части по всему перекрестку, даром, что сегодня он уже проконтролировал его уборку.

– Граждане, да расступитесь же, – с нетерпением протиснулся он к женскому телу и словно окаменел.

– Васильев, это она, – не привычно слабым голосом выдохнул капитан.

Лейтенант заглянул в папку с документами, которую держал в руках.

– Патрушева? – уточнил он и получил в ответ утвердительный кивок.

Не успели они толком прояснить подробности произошедшего, как следом приехали медики. Алексей, совершенно ошарашенный, второй раз за день подал в карету скорой помощи упавшую туфлю молодой, светловолосой женщины в песочном костюме. Этой случайной гостье его участка, чье бессознательное молчание и закрытые глаза приковали к себе столько внимания.

– Черт возьми, интересно, а какого цвета у нее глаза? – вдруг подумалось ему.