Текст книги "Холод Малиогонта"

– Босс, – он говорил со сладкой вкрадчивостью. – Маципура только что подъехал. С ним один из учителей школы, как вы и велели.

– Кто именно?

– По-моему, Цой.

– Хорошо, – Лесник украдкой взглянул на Александра, – Проводи гостя к ним. Маципура знает, что делать.

– Кого выделить в сопровождение?

– Никого, – Лесник снова потянулся к горлу. – Они должны быть одни.

* * *

Несмотря на грузную комплекцию двигался Маципура удивительно быстро. Такая нервозная порывистость чаще встречается у худых людей. Потеющее лицо начальник охраны Лесника вытирал огромным цветастым платком. Кореец Цой, занявший водительское место, выглядел рядом с ним настоящим лилипутом, и для Александра было новостью узнать, что кроме вождения в функции этого малыша будет входить и их охрана.

– Не обращайте внимания на его габариты, – на лице Маципуры промелькнула горделивая усмешка. – В деле он будет похлеще гранаты.

– Еще один Джекки Чен?

– А кто такой этот Джекки?

Александр коротко объяснил. Начальник охраны не раздумывал ни секунды.

– Цой лучше, – убежденно заявил он. – Ни одна кинокамера за ним не уследит. Спорт и кино нашего малыша никогда не интересовали. Его учили драться, а не позировать.

– Чего же Лесник боится, имея таких мастеров?

– Чего боится? – Маципура прикусил нижнюю губу. Глаза его воровато забегали. С ответом он не спешил. Тем временем кореец невозмутимо завел двигатель, и машина двинулась по парковой аллее.

– Лесник обещал, что меня введут в курс дела.

– Да, конечно, – Маципура нервно шевельнул плечами, с видимым усилием проговорил: – Конечно, я расскажу все, что знаю, хотя сразу предупреждаю, звучит это неправдоподобно.

– Ничего, я человек привычный – выслушаю до конца.

Машина миновала чугунные ворота и выскользнула на городские улицы.

– Вероятно, вы представляете себе, что значит контролировать отель? Дело в общем нехитрое, если знаешь специфику…

– Девочки по вызову, левые номера, наводка на богатых клиентов и так далее, и тому подобное. О какой гостинице идет речь?

Маципура замялся. В голове у него, видимо, все еще не укладывалось, что воровскими проблемами он должен делиться с сотрудником внутренних дел.

– Это точно, что вы следователь?

– Точнее не бывает, родной. Так что там насчет гостиницы?

– Гостиница «Центральная», – Маципура кашлянул в кулак. – Еще год назад там хозяйничали ребята Подгорного. Но Подгорный загремел, а толкового наследника не оставил.

– Словом, вы воспользовались моментом.

– Почему бы и нет? Времечко подвалило подходящее, вот мы и стали рассаживать своих людей. То есть не сразу, конечно. Сначала они выплачивали нам проценты, а уж потом после открытия казино согласились на половинную долю. Все шло хорошо, фактически гостиница уже принадлежала нам, и тогда Лесник выставил этим парням ультиматум: либо работать в общей упряжке, либо убираться к чертям.

– И они заартачились…

– Нет, – Маципура удивленно вскинул голову. – Согласились. А что им было еще делать? 0ни понимали, что сила на нашей стороне. Лучше крыши не придумаешь.

– И тем не менее что-то произошло?

– Первое самоубийство… Это был Клоп, он занимался девочками. Почему он так поступил – совершенно неясно. Видите ли… У Клопа всегда все ладилось. И с клиентурой, и с девочками. 0н и с гостиничным персоналом сошелся довольно быстро: принял журнальные записи, распределил роли. А через пару дней его нашли в запертой ванной с перерезанными венами.

– Ванная была заперта изнутри?

– Само собой, изнутри. Ребятам пришлось взламывать дверь. Но это было только начало. Чуть позже исчезли двое его подручных. Сначала один, потом другой…

– 0ни пробовали замещать Клопа?

– Ну, в общем да.

– А почему не допустить возможность того, что ребята Подгорного обиделись на вас? Как ни крути, гостиница принадлежала все-таки им.

– Не думаю, – Маципура покачал головой. – Они были рады уже и тому, что их оставили у кормушки. Скажем, Мамонт – тот и церемониться бы с ними не стал, а Лесник – мужик не такой. Ценит профессионалов.

– Значит, говоришь, ценит? – Александр задумчиво обернулся к окну. Справа и слева мелькали стриженные под колобок деревья, какой-то прохожий, голосуя, поднял руку; в пальцах его был зажат червонец. – Словом, ребят Подгорного вы даже не проверяли…

– Почему же? Проверяли. И Мамонт с ними беседовал. Но они клянутся, что не знают чьих это рук дело.

– И вы им поверили?

– Сначала не очень. Но когда на место главного администратора, то самое, которое занимал Клоп, назначили какого-то Чолхана, мы сообразили, что во всех историях замешана третья сторона.

– А Чолхан, стало быть, не ваш человек?

Маципура энергично замотал головой.

– Его вообще никто не знает. Вроде бы он даже приезжий и сам поселился в этой гостинице. Каким образом и кто его назначил известно одному дьяволу. Вся документация проходила через наши руки, и все-таки он стал администратором.

– Может быть, звонок сверху?

– Кто его знает?… Может, и так. Лесник раскручивал этот вопрос через исполкомы, но так и не сумел ни до чего докопаться. Все кругом либо запуганы, либо сами ни в чем не уверены. Стали неожиданно пропадать бумаги, до которых сто лет никому не было дела.

– А люди?

– И люди тоже, – Маципура вздохнул. – Кое-кто пытался следить за гостиницей, но нас обскакали и тут. С ребятами происходила какая-то чушь, а самые ретивые и вовсе пропадали. Лесник рвал и метал…

– Минутку! Что значит – пропадали? И какая чушь с ними происходила?

– Разное… То ваши наезжали с каким-то штрафами, у одного обморок приключился, а второй провалился в канализационный колодец. А исчезали и того проще – уходили и не возвращались. Никто о них больше ничего не слышал, хотя мы перерыли весь город.

– А вмешательства спецслужб вы не допускали?

– Навряд ли… То есть я думаю, что это не они. КГБ действуют по-иному, без тумана, а тут… Мы ведь намеревались переговорить с Чолханом, но все получилось так странно.

– Странно?

Маципура в замешательстве провел пальцами по волосам.

– Видите ли… Это уже скорее какой-то гипноз. После того, что произошло, мы отправились с помощником Лесника на переговоры. Стало быть, с этим самым Чолханом. А он уже тогда значился главным администратором гостиницы. Вот мы и решили его навестить. Я и Поль Старший.

– Поль Старший? Кто это?

– Служба безопасности Лесника, – Маципура хмыкнул. – Теперь уже бывшая служба безопасности… Словом, когда надо было поговорить жестко и по делу, Лесник посылал его.

– Вам было поручено убрать управляющего?

Побагровев, Маципура полез в карман за платком.

– Предвидеть заранее как обернется разговор мы, понятно, не могли. Все зависело от того, что нам ответят.

– И что же вам ответили?

– Ничего. Абсолютно ничего, хотя беседа состоялась. Этот тип принял нас радушно, даже угостил пивом и импортными сигарами. Но самое шальное, что мы и словечком не упомянули о деле, с которым пришли. Поль Старший рассказывал о поездках за рубеж, о каких-то пошивных ателье и даже демонстрировал пиджак, который по его словам обошелся ему чуть ли не в две косых.

– А вы?

– Я?… – Александру показалось, что Маципура что-то лихорадочно старается придумать. – Я в общем не особенно там болтал. Цоя тогда с нами не отправили, так что мое дело было обеспечивать охрану – и не более того.

– И все-таки в конце концов разговорили и вас, верно?

Маципура не знал куда деть глаза.

– Так, о чем вы там рассказывали?

– О рыбалке, – Маципура захрустел стиснутыми кулаками. Видно было, что ему тягостно вспоминать о той встрече. – Иногда я действительно балуюсь рыбной ловлей. Ну а Чолхан каким-то образом об этом пронюхал. Ну, и начал, стервец, подкатывать: где и что клюет, какую приманку лучше использовать и так далее.

– Словом, беседа получилась содержательной, – Александр кивнул. – Чем же все завершилось?

– Тем, что мы встали и ушли. То есть, перед этим мы, конечно, попрощались, но никто из нас так и не вспомнил о цели визита. Я же говорю! Это был натуральный гипноз!

– Где теперь Поль Старший?

– Не знаю. То ли на Кавказе, то ли в Крыму. После этих чертовых гостей у него что-то случилось. Какое-то нервное расстройство. Я видел, как он плакал в кабинете у хозяина. Целовал руку Регине, умолял отпустить на пару месяцев.

– Регина это?…

– Подружка хозяина. Лесник прислушивается к ее советам, и кое-кто из наших предпочитает обращаться прямо к ней.

– Ясно… Ну а что удалось узнать об этом Чолхане?

Маципура сдержанно пожал плечами. Как выяснилось, узнать удалось немного. Чолхан Марат Каримович оказался уроженцем города Котласа, преподавал физику и математику. Семьи гость из Котласа не имел, по паспорту значился русским, хотя и имя, и внешность говорили несколько об ином. Маципура также сообщил, что учителю сорок девять лет от роду и что в недавнем прошлом он награждался степенью учителя-методиста, а в настоящее время находится в отпуске без содержания и назад его ожидают никак не раньше следующего месяца.

– Не густо, – Александр поджал губы. – Впрочем, справки мы о нем наведем, это проще простого. Проблема в другом. Судя по вашему рассказу, к этому гипнотизеру не подступишься.

– Не то чтобы не подступишься, но… Словом, будет лучше, если вы побеседуете с ним лично. Я же видел, как вы меня слушали. И видел, какими глазами смотрели наши ребята на Поля Старшего. Я не дурак и понимаю, что подобные вещи на веру не принимаются.

– Но о чем я буду беседовать с вашим администратором?

– О чем угодно. Главное, что у вас сложится впечатление. Одно дело – мы, и совсем другое – прокуратура.

– Сейчас я не представляю ни следственные органы, ни прокуратуру.

– Неважно. Вы свежий человек и обязательно что-нибудь приметите.

– Да уж…

– О тылах можете не беспокоиться, мы вас прикроем.

Это произнес сидевший впереди кореец. За всю дорогу он заговорил впервые, и оттого сказанное прозвучало весомо.

– Польщен и почти успокоен, – Александр покосился на его коротко стриженный затылок. – А если ничего не получится? Если ваш Чолхан покажется мне добрым и симпатичным?

– Тем лучше. Тогда следом за вами зайдем мы, и диалог наконец-то состоится.

– Хорошо. Вы меня убедили.

– Вы, главное, не робейте, – Маципура усмехнулся. – Как говаривал Лаврентий Павлович: попытка – не пытка. Вас они так сразу не тронут.

– Они?…

Ему никто не ответил. Александр же не преминул про себя отметить, что ухмылка у начальника охраны вышла какой-то кислой. Его качнуло вперед. Машина притормаживала возле здания гостиницы.

Глава 4

– Какой бесконечный тоннель!

– Это волшебный тоннель. Он подарил нам ночь.

– А если что-то случилось?

– Но мы до сих по живы. Значит, все обстоит благополучно.

Женщина потерлась носом о его плечо.

– Как тебя зовут, кудесник?

– Не знаю. Забыл и не желаю вспоминать. Если хочешь, мы можем выбрать себе новые имена.

– Разве это разрешается?

– Это не может быть запрещено.

– Но мы привыкли к старым именам, разве не так?

– Мы привыкаем ко многому. Гораздо важнее то, о чем мы мечтаем. Итак, если ты не против маленького перевоплощения…

– Оно обязательно должно быть маленьким?

– Разумеется, я оговорился! Оно будет большим, глобальным – можно сказать, стратегическим!

– Тогда я выбираю имя Терезы! Тебе оно нравится?

– Смешной вопрос! Имя чудесное! От него пахнет розами и гвоздикой… А как мы назовем меня?

– Принц датский – это не слишком грустно?

– Это величественно! Даже чересчур.

– Но ты действительно похож на принца. Ты родился не здесь. Твоя страна – край замков и вечной радуги.

– Принимается. Хотя подобное имя ко многому обязывает.

– Зато я впервые побеседую с живым Гамлетом!

– Ты уже с ним беседуешь, Тереза. Там на полу мои королевские одежды. Можешь проверить. Это тончайший шелк, парча и бархат.

– Знаю. Кожаный пояс и длинная черная шпага… По-моему, я начинаю тебя видеть. Ты высокий, сильный и тебе ничего не стоит поднять меня одной рукой.

– Я готов сделать это прямо сейчас. На какое небо тебя доставить?

– На седьмое, мой Гамлет. Я слышала, такое еще существует.

– Оно уже здесь, в нашем купе.

– Но как?…

– Очень просто. Ты должна понять, мы ВНЕ сюжета, и такое тоже временами случается. То есть просто должно случаться. Без этого нет жизни, нет самого сюжета.

– Ты так красиво говоришь. Хотя, наверное, я мало что понимаю.

– Главное, что ты чувствуешь! Жизнь в сущности – ожерелье чувств, и помним мы прежде всего самые красивые из бусин, хотя и держатся они, казалось бы, на одной нитке.

– Я поняла! Мы – Вне сюжета!

– Правильно, родная!..

– Боже мой, как же мне хорошо сейчас!

– Значит, хорошо и мне.

– Но объясни, каким образом ты сумел разыскать меня? – Тереза прижала ухо к его груди. – Ты услышал биение моего сердца?

– Конечно. Оно излучало сигналы бедствия. Я не мог его не услышать.

– Но Дания, средние века – это так далеко!

– Напротив, это совсем рядом. Ближе, чем купе с юбиляром… Но опустим технические подробности. Главное – что я здесь.

– И ты не жалеешь об этом?

– Нисколько! О подобном я мог только мечтать. Кстати! Я еще не говорил, но у тебя волшебная фигура, чарующий голос органолы и к тому же… Подожди! Чему ты смеешься?

Женщина в самом деле смеялась.

– Я спрашиваю себя, что лучше? Сладкий обман или убогая правда?

– Но я не лгу!.. На лице твоем выражение, по которому я так часто тосковал. Эти губы не похожи ни на чьи другие! Они не приучены к жадности и умеют источать нежность. Я схожу с ума от твоей кожи, твоего запаха…

Она провела ладонью по его лицу, легкими щипками прошлась по груди и шее.

– А может быть, мы несем чушь? Отступи на шаг и прислушайся к тому, что ты говоришь.

– Это не чушь, это серьезно! И шагов назад делать нельзя. Ни в коем случае! Еще более глупо отступать, когда счастлив. Какая действительность людям еще нужна?

– Но это так необычно! Слова из сказок, из восемнадцатого века…

– Пусть! Не вздумай стесняться слов! Лапидарность и косноязычие отравили людей, но противоядие вот оно – под рукой. Его я и предлагаю тебе. Для чего же еще придуманы сотни красивых и добрых слов, как не для того, чтобы повторять их по возможности чаще?

– Ты сумасшедший, – она ласково поцеловала его в подбородок. – И я очень хочу стать такой же.

– Ты такой уже стала. Ты приняла ночь, как ее следует принимать любителям сказок. Им всем нужен свет, но зачем – они не знают. Ты не поверишь мне, но в этом поезде лишь семеро неиспугавшихся – и все они дети.

– А мы?

– Мы – ВНЕ сюжета…

* * *

– Да успокойте, кто-нибудь, женщин! Геннадий Васильевич, вы меня слышите?…

– По-моему, он уже на полу. Тут на столе что-то течет, – разлили вино, черти!

– Да плевать на ваше вино! Мы ослепли, понимаете? Ослепли!..

Федор Фомич в очередной раз потянулся к лицу, осторожно потрогал глаза. Никакой рези, никаких слез, но что же тогда стряслось? Опустившись на корточки, он зашарил руками по полу и не сразу отыскал свою зажигалку. Справа торопливо и жадно чавкал Семен. Похоже, он единственный еще не сообразил что к чему.

– Федор Фомич, вы здесь?

Чужая рука ткнулась в щеку, и Федор Фомич невольно отпрянул.

– Это я, Марковский.

– Ах, да, конечно. У меня тут, в некотором роде, зажигалка – так что пытаюсь экспериментировать…

– Давайте отойдем в сторону. Этот шум и гам еще не скоро успокоится. Вот сюда… Надеюсь, вы способны рассуждать здраво?

– Вероятно, да…

– А ощущения?… То есть, я имею в виду зрение. Видимо, то же самое, что у всех?

Федор Фомич кивнул, но, вспомнив, что собеседник не в состоянии что-либо разглядеть, поспешил поддакнуть.

– Самое странное, я не понимаю, что могло послужить причиной. Говорят, таким же образом слепнут от метанола, но ничего подобного на столе не было.

– Это во-первых. А во-вторых, отравление сказалось бы на общем самочувствии. Значит, дело в другом.

– В чем же? Вы можете объяснить?…

Что-то снова посыпалось со стола, испуганно ругнулся Семен.

– Мужики! Вызывайте бригадира! Надо чинить проводку.

– А может, это все-таки тоннель?

– Какой, к дьяволу, тоннель! Полчаса – один тоннель? Нет здесь таких тоннелей и никогда не водилось. Я, извините, восьмой раз уже катаюсь этим маршрутом.

– Вы что, видите собственные часы?

– Да ни хрена я не вижу.

– Почему же вы решили, что прошло полчаса?

– Ну… это так – приблизительно…

– Нечего тогда и путать людей! Приблизительно…

– Увы, Федор Фомич, придется прервать нашу приватную беседу, – Марковский возвысил голос. – Товарищи! Обращаюсь ко всем. Толку не будет, если мы не прекратим спорить и ругаться. И для начала, чтобы уяснить обстановку, попрошу ответить на некоторые мои вопросы…

– Кто бы ответил на мои!

– Мальчики! – тоненько проскулил женский голос. – Включите же наконец свет!

– Мда… Так у нас порядка не выйдет, – Марковский гулко прокашлялся. – Итак, спрашиваю. Есть ли в ресторане кто-нибудь, кто в состоянии еще видеть? Пусть самое слабое свечение, какие-нибудь контуры и тому подобное?

Немедленно вспыхнула разноголосица. В сущности говорили одно и то же, но отчего-то старались перекричать друг друга. Ниночка и Аллочка продолжали плакать, где-то под ногами с медным звоном перекатывались бутылки.

– Делаю вывод, – выкрикнул Марковский, – что все мы в одинаковом положении.

– Я же говорю, надо вызывать бригадира!

– Причем тут бригадир? Чем он нам поможет?

Федор Фомич по-ученически поднял руку и, встав, добавил от себя.

– Меня тревожит не темнота, а ее физическая первопричина. Кто-то зажигал спички, я высекал искры из зажигалки. Результат более чем подозрительный…

– Стало быть, электричество тут ни причем! Я и сам чувствовал пламя от свечки, чуть даже не подпалил брюки.

– И кроме того напоминаю: таких тоннелей здесь не водится.

– Кстати, почему вы так уверены в этом? В сталинские времена, я читал, строили секретные дороги. Скажем, в той же Москве прямо от Кремля и до Лондона, чтоб с Черчилем во время войны якшаться…

– Здесь не Москва и не Кремль, не забывайте.

– А если подземный оборонный завод? Или что-нибудь в этом роде?

– Проклятие! – в голосе Марковского прорвалась петушиная нота. – Выкиньте из головы эти тоннели! Факт заключается в том, что мы не видим ни пламени, ни ламп накаливания. Будь за окном ясный день, мы не разглядели бы и его.

– А у меня на часах стрелки с фосфором.

– Вот-вот! Об этом и речь. Рассуждая логически, все мы ослепли, и прежде всего…

Снова зарыдала Аллочка и так громко, что полностью заглушила оратора. Кто-то раздраженно принялся ее успокаивать.

– Черт знает что происходит, – заругался Марковский. – Еще немного, и я сорву голос.

– А вы не кричите. Кому надо, тот услышит.

– Разумно, – Марковский шумно вздохнул. – Ну-с? У кого какие версии?

– Жратва! – предположил Семен. – Не иначе, как химии туда подсыпали.

– Это кто же подсыпал? Мы что ли?… Да я здесь шестой год работаю. Ни разу такого не было!

– Тише, друзья! Тише, – Федор Фомич на всякий случай коснулся плеча Марковского. Так он чувствовал себя увереннее. – Прошу заметить, что ЭТО началось у всех одновременно. Так что о пищевом отравлении говорить более чем сложно.

– Может быть, какой-то особый газ?

– Откуда ему здесь взяться?

– Выброс какой-нибудь, утечка… У нас все газопроводы дырявые.

– Но это же совсем иной газ! И запаха нет.

– Тогда объясните, в чем дело?

– Ну, если настаиваете, пожалуйста! Даю версию похищения! Всех нас похитили и временно ослепили.

– Ага! Ослепили и оскопили!.. Договорились! Еще немного, и до НЛО дойдем…

– Но поезд-то катится! Слышите? Тот же грохот и та же тряска.

– И что с того? Вполне возможно, что мы имеем дело с искусной имитацией?

– Ну это вы загнули!

– Предлагаю следующее! – вмешался Марковский. – Так или иначе, но положение подопытных кроликов нас не устраивает, так? А потому есть идея провести разведку. Выясним масштабы случившегося, а заодно попытаемся найти и выход. Для этого двое человек отправятся в конец поезда, а еще двое в сторону локомотива. Если удастся, найдем бригадира и машинистов. По пути переговорим с другими пассажирами.

– Можно проверить заодно и версию насчет тоннеля.

– Каким образом?

– Очень просто, изготовим щуп и вытянем наружу. О стены тоннеля он, конечно же, обломается.

– Если придет в соприкосновение…

– По-моему, вы рискуете ошибиться. Вы забыли про деревья, светофоры и телеграфные столбы. И потом кто-то здесь упоминал об НЛО. Разумно ли вообще открывать окна?

– Не волнуйтесь. Возможность космоса за окном совершенно исключается.

– Это почему?

– Потому что вакуум!

– Значит, щели надо заделывать. Уйдет ведь кислород! А береженого Бог бережет…

Аллочка взвизгнула так, что на мгновение все оглохли.

– Огонь! Здесь рядом со мной огонь!

– Точно, и запах появился…

– Вот еще не хватало беды. Надо же было следить за спичками!

– Как?! Не видно же ни черта!

– Воду, мужики! – засуетился Марковский. – Иначе так все вслепую погорим. Эй, кто тут из буфетчиков, бегом к крану!..

Пространство вокруг Федора Фомича пришло в суматошное движение. И снова, как в прошлый раз, он ощутил необыкновенную слабость. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы покрепче вцепиться в стул. И хотя в этом не было никакого смысла, он прибег к средству, к которому зачастую прибегают дети. Продолжая держаться за стул, Федор Фомич зажмурился и втянул голову в плечи.