Текст книги "Детонатор"

– А это точно поможет? – спросила Царевна Несмеяна, смачно затягиваясь косячком

Под градом сыплющихся с неба мелких осколков раскаленных камней Мигель выгнал из гаража внедорожник. Покинув двор, обе машины, не разбирая дороги, помчались к озеру, а затем свернули к табачным плантациям. И уже не мелкая шрапнель, а камни размером с грецкий орех лупили в лобовое стекло машины. Оно растрескалось, крыша, покрываясь вмятинами, стала дымить. Мигель выскочил из внедорожника и бросился к товарищам. Открыл дверь и со всего маху захлопнул ее за собой, падая на заднее сиденье «броненосца». На удивление, «черепахомобиль» пока противостоял камнепаду. Подпрыгивая на ухабах, беглецы уходили по полям вдаль от стихии. Изрыгнув мощную вспышку, вулкан тряхнул их машину, как шейкер с коктейлем, и затих. Затихли и внутри нее. «Самурай» остановился, как тягловая лошадь от разрыва сухожилий. Вроде сердце и легкие в порядке, а идти не может. Передние передачи не включались, и парни заглушили двигатель. Из-за сыпавшихся на машину раскаленных камней температура в ней стремительно повышалась, и минут через десять начала дымить обшивка потолка. К счастью, бомбежка прекратилась. Пассажиры открыли дверцы. Густой дым от тлеющих табачных листьев ударил в нос и наполнил легкие. Глеб, как единственный некурящий в этой компании, зашелся кашлем. Хотя и для других «сигарка» оказалась крепковатой. Мигель предложил намочить припасенной водой полотенца и прикрыть ими нос и рот. Дышать сразу стало легче. Беглецы быстрым шагом, переходящим в бег, удалялись от «самурая». Где-то в километре от него дыма не было вовсе, и раскаленные камни туда не долетали. Товарищи остановились перевести дух и, обернувшись, увидели горевший на склоне вулкана лес, в котором где-то затерялась вилла. Светало.

– Мигель, ты попадал в подобные ситуации? – спросил, покашливая, Глеб.

– Лично я – нет, но некоторые приемы выживания нам, живущим вблизи вулканов, приходится осваивать. Первое – бежать подальше. Второе – двигаться навстречу ветру. В противном случае, если не умрешь сразу, погребенный под пеплом, то загнешься позже от силикоза.

– Что же нас ждет? – спросил Феликс.

– Долгая и счастливая жизнь, если не пристрелят. Нам сильно повезло, что мы не нахватались вулканической пыли. Плохо, что надышались гарью, но это не смертельно.

Радует то, что клубы дыма и пепла идут параллельно нашему движению. Хотя ветер может поменяться. В любом случае путь к цивилизации нам отрезан полностью. Идти, огибая вулкан с другой стороны, да еще по джунглям, придется не один день.

– Какой твой план?

– Выжить!

– Это обнадеживает. Что для этого необходимо?

– Ждать! Если нас не засыплет пеплом, то подберут вертолеты. С рассветом начнут эвакуировать людей, – и Мигель пояснил: – Когда происходит извержение, служба контроля за сейсмоопасными районами обзванивает жителей, постройки которых находятся вблизи склонов. Если телефон не отвечает, посылают вертолет со спасателями.

– И попадем прямо в зубы полиции?! – выпалил спецназовец. – Этот вариант не устраивает. Возможно, нас объявили в международный розыск по Интерполу. Ты оставайся дожидаться вертолетов, а мы попробуем обойти вулкан. Встретимся на нашем запасном аэродроме. Вот телефон и адрес нашего помощника Путу. Ты только постарайся, чтобы за тобой слежки не было. А лучше до нашего появления вообще не встречайся с Путу. Мы сами тебе позвоним. И, кстати, просвети, что нас ждет в джунглях? – спросил о главном Глеб.

Как я ранее говорил, я никогда не повторяюсь

Путая слова всех известных ему языков, Мигель заговорил скороговоркой, донося до русских основной смысл:

– Вообще, для вас здесь все будет сплошным испытанием. От основания и на высоту полутора километров склоны гор покрыты гниющим гумусом. Выше – легче. На каждом шагу вам будут встречаться не только порхающие бабочки. В джунглях множество обезьян, летающих собак и диких кошек. Берегитесь муравейников. Красные муравьи страшнее очковой змеи. И главное, не путайте лианы со змеями. Если вас не съедят или не отравят, то сами с голоду вы не умрете. Есть можно все: слонов, быков, кабанов, буйволов. А еще остерегайтесь кишащих крокодилами водоемов. Здесь масса птиц, но для вас они не опасны.

– Из всего услышанного мне больше понравились птицы, – сказал Феликс.

– Мне тоже, – поддержал его Глеб.

– Я должен был предупредить, и я это сделал.

– В таком случае нам понадобится хоть какое-то оружие и спички, – констатировал Глеб.

– Ни того, ни другого у нас нет. Какие наши действия? – продолжал допытываться Феликс.

– Вернемся к «самураю» и заберем из него все, что уцелело и может пригодиться. В противном случае следующую ночь нам не пережить.

– Тогда, Мигель, помоги нам.

– Всегда готов, – услужливо отозвался управляющий.

Ополоснув полотенца в ручье и вновь соорудив из них маски, троица двинулась к «самураю»: впереди Мигель, за ним Глеб и Феликс замыкающим. Снова запахло гарью. Глеб то и дело кашлял.

«Господи, хоть бы он не отравился или, того хуже, не обжег легкие», – пустился в размышления Феликс, у которого запершило в горле, и он тоже стал подкашливать. Вскоре к кашляющему дуэту присоединился и Мигель.

К «самураю» они подоспели вовремя. Его обшивка местами тлела и могла вспыхнуть в любой момент. Из машины вытащили все припасы, и теперь возник вопрос, что взять с собой. Для начала решили затушить очаги возгорания и кое-что оставить в «бронемобиле».

Мигель попробовал завести машину, и она завелась. Включил первую передачу вперед – нет реакции, вторую – аналогично, третью – та же ситуация.

– Попробуй заднюю, – подсказал Глеб.

Мигель выжал сцепление и воткнул заднюю скорость. Машина обнадеживающе вздрогнула и, как только водитель отпустил сцепление, покатила задним ходом. Глеб с Феликсом запрыгали, словно малые дети, обрадовавшись, что не придется тащить на себе по непролазным джунглям килограммов тридцать. Освободив «задоход» от панциря, вернули в него все припасы, и облегченный «самурай», невзирая на то, что двигался задним ходом, быстрее лани помчал путешественников к кромке джунглей, виднеющихся километрах в десяти. Под колесами машины похрустывали листья табака.

Так удачно начавшееся путешествие внезапно окончилось, чуть-чуть не дотянув до намеченной точки. Пару раз «чихнув», «самурай» умолк навсегда.

Самые плохие соседи те, что сверху

Выйдя из машины, беглецы увидели в небе вертолет, летящий в их сторону, и их охватили одновременно и радость, и страх. Глеб с Феликсом поспешили спрятаться под машину, прикрытую со всех сторон кустами табака, а Мигель стал махать снятой с себя белой рубахой.

– Куда ты сейчас? – поинтересовался Феликс.

– В участок, оформлять заявления о наших возможных потерях от извержения и людских жертвах.

– А урожай и имущество застрахованы?

– Да, хозяин. Восполнят в полном объеме.

– Поступишь так, – вклинился в разговор Глеб, – сообщишь, что к тебе приезжали русские туристы. Кстати, сколько их было?

– Восемь.

– Глеб, ты попал в десятку! – восторженно воскликнул Феликс.

– Работа такая, – спокойно ответил Глеб и вернулся к разговору с Мигелем.

– Назовешь время визита русских. Скажешь, что они пили много водки, а когда началось извержение, были мертвецки пьяны, не смогли выехать со двора и сгорели заживо.

Вертолет, зависший недалеко от машины, выбросил лестницу, подобрал Мигеля и улетел.

Чем лучше вам с деньгами, тем хуже без них!

– Значит так, Феликс, – начал свой поучительный монолог Глеб, – я к таким ситуациям готов. А ты вряд ли. Потому будешь четко выполнять мои команды и никакой самодеятельности. Берем пистолет, арбалет, лук и стрелы. У каждого из нас при себе должен быть нож, компас и по сто метров веревки. В непромокаемый пакет складываем спички, мини-аптечку и провианта не более трех килограмм. Воду на первое время, по три литра. Одну палатку, два спальника, смену белья. И главное орудие джунглей секач-мачете, у местных жителей он называется паранг. У него рукоять равна длине лезвия и позволяет делать двойной хват, а лезвие остро заточено и загнуто в сторону удара, что препятствует соскальзыванию.

– Как много ты знаешь! – не скрывая восторга, произнес Феликс.

– Учил способы выживания в джунглях.

– Так для чего нужен в джунглях мачете-паранг? – шутя, спросил Феликс Глеба, надевая портупею для пистолета. – Дров нарубить, кол затесать и дорогу расчистить. Последнее особенно актуально, когда приходится идти с рюкзаком, который, как известно, маневренности не добавляет, – пояснил Глеб и одним махом разрубил ветку толщиной с руку. – И еще, крути башкой по сторонам, прежде чем ступить или что другое сделать.

– Вас понял, командир, – отчеканил Феликс, сортируя стрелы для своего лука.

Сложив вещи в два рюкзака, прикинули вес экипировки. Получилось килограмм двадцать. Как для армейского марш-броска.

– Осталось только плотно позавтракать и пообедать одновременно, – скомандовал Глеб.

Разложив продукты, не вошедшие в рюкзак, «туристы» стали поедать то, что было невыносимо жалко оставить.

Высоко поднявшееся солнце осветило последствия извержения. Весь северо-восточный склон, еще вчера такой зеленый, выгорел дотла и теперь представлял собой лысую поверхность, усыпанную светло-серым пеплом, похожим на снег. Следы «снега» тянулись километров на двадцать. Кое-где продолжали дымиться остатки крупных скоплений деревьев.

– Поверни ветер в нашу сторону, и мы сгорели бы заживо, – отметил Глеб, и они с Феликсом пошли в южном направлении.

Пройдя километров десять-пятнадцать, путешественники должны были повернуть на запад и преодолеть еще сорок и лишь затем, повернув на север, выйти к местам цивилизации. Там, под видом туристов, они планировали добраться в назначенную точку встречи с Мигелем и Путу.

Все чаще и чаще на пути беглецов встречались доселе невиданные звери. Многие из них были ранены. Всепожирающий пожар согнал их с насиженных мест, и они шли, видимо, к воде. Хищники и травоядные шли буквально бок о бок, не обращая внимания друг на друга. Животные были так измучены, что плелись еле-еле, тяжело дыша и часто останавливаясь. Некоторые ложились и больше не вставали.

За час Глеб с Феликсом прошли не менее шести километров и остановились на берегу неширокой, метров в пятьдесят, спокойной реки. Бессчетное множество зверья пило воду, купалось и зализывало раны. Утолившие жажду отходили назад, а их место занимали вновь прибывшие. На людей они не обращали никакого внимания, разве что расступались при их приближении.

Свинья и выводок выстроившихся по ранжиру поросят окунули мордочки в реку, оставив на поверхности только дырочки пятачков, жадно пили воду.

Вдруг возле крайнего, самого маленького поросеночка вода словно взорвалась, и из нее «выстрелила» голова крокодила. Раскрытая пасть, похожая на гигантские зазубренные щипцы, в одно мгновение сомкнулась, и из нее донесся пронзительный визг поросенка. Звери застыли на месте, и только свинья с выводком отпрянула от воды. Крокодилья пасть погрузилась в воду, и снова наступила тишина.

– Воистину, кому война, а кому мать родна. У всех зверей перемирье, а у этих пир! Придется нарубить кустарника и сделать из него подобие корзины-щита, – сказал Глеб.

Углубившись в заросли, мужчины стали выбирать заготовки для большой корзины. Феликсу приглянулись пышные побеги бамбука за хитросплетеньем лиан. Воодушевленный ловкостью, с которой Глеб перерубил ветку, он со всего маху рубанул по лиане, висящей над его головой. Лиана, находящаяся в состоянии растянутой пружины, разделилась на две части и нижним концом очень сильно, до искр в глазах, треснула рубаку по лбу. Неожиданный сокрушительный удар сшиб Феликса с ног, и на него обрушилась собиравшаяся годами в переплетении лиан целая куча мусора. И, что самое неприятное, это дерьмецо кишело полчищами муравьев, жучков и паучков. Лишившись по вине Феликса жилья и жаждая мести за подобный вандализм, они мгновенно расползлись по нему, проникая к самым нежным, сокровенным частям распластанного на земле тела и непрерывно истязая его болезненными укусами. С дикими воплями он вскочил на ноги. Яростно махая руками и стряхивая с себя мусор с жучками-паучками, рванул на открытую местность. Для полной ликвидации агрессоров ему пришлось раздеться догола и, как обезьяне, ногтями вычесывать мелких паразитов из своей буйной «растительности».

Только при диарее смех не приносит пользы

Привлеченный его воплями, Глеб расхохотался.

– Человеку плохо, а ты смеешься! – с обидой в голосе сказал Феликс.

– Тебя предупреждали, лошара паркетный, прежде чем рубить, надо башкой вертеть, – с издевкой произнес Глеб. – Хорошо, что это не очковая змея на тебя свалилась, а то пришлось бы ампутировать детородный орган.

С этого момента Феликс стал более внимательным.

Нарубив приличную кучу прутьев, они сплели из них и веревки нечто похожее на корзину, ощетинившуюся наружу листьями и мелкими ветками.

– Этот «крокодиложилет» защитит нас от рептилий.

– Ловко придумал, – похвалил товарищ Глеба.

– Давай свою веревку, – сделав вид, что не заметил похвалы, сказал Глеб и прикрепил один ее конец к тяжелой стреле арбалета, а на другой наступил ногой.

Выбрав самое толстое дерево на другом берегу, он натянул тетиву и выстрелил. Стрела устремилась на противоположную сторону реки, унося за собой веревку, но не долетела и шлепнулась в воду.

– Боюсь, из этой затеи ничего не выйдет, – высказал сомнение Глеб и предложил другой вариант. – Поступим так. Я надену «крокодиложилет» и спущусь в воду, а ты по мере моего удаления будешь стравливать веревку. Перейдя на тот берег, я закреплю ее там. Если глубина не позволит или меня сорвет течением – ты вытащишь меня назад.

Он прикрепил мачете к бамбуковой палке длиной в два метра, а палку привязал к запястью правой руки.

Ножны с ножом повесил на шнурке на шею, как Маугли. Веревку-фал прикрепили к корзине без дна. Находясь внутри нее, он стал походить на розовую сосиску в зеленом тесте. Немного присев, он полностью мог спрятаться в своем убежище. Первопроходец вошел в воду и смело начал форсирование водной преграды. Дно оказалось твердым, но приличная глубина усложняла движение, так как почти двухметровый Глеб едва доставал до дна ногами. Ближе к середине водоем стал мелеть, и он ускорил продвижение вперед.

Слишком уж как-то все шло чересчур гладко, а за неполные две недели Феликс настолько привык чувствовать себя на передовой, что появление крокодилов за спиной Глеба его не только не удивило, но и не испугало. Кровь, перенасыщенная адреналином на протяжении длительного времени, помогла мозгу воспринять ситуацию весьма спокойно, а главное – действовать правильно.

– Глеб, сзади крокодилы, – не медля ни секунды, крикнул он с берега.

– Спасибо, я в курсе. Они с самого начала погружения тычут в меня мордами, не понимая, что это за ерунда такая. Видимо, впервые встречают мясо под овощами. Боюсь, как бы у них не появилось желание попробовать меня на вкус. К тому же стало тяжело идти, дно илистое. – Глеб снова вернулся в глубокую воду и озвучил свои планы. – Пройду по течению вверх, до изгиба реки. Там течение сильнее и берег должен быть тверже.

Стая рептилий устроила междоусобную потасовку, и вода закипела, как в котле. Если бы не корзина, спецназовец послужил бы им обедом, но ему удалось благополучно выбраться на берег. Однако самый назойливый крокодил пополз за ним, тыча мордой в корзину. Крупное животное метра четыре в длину мотнуло головой и так сильно ударило по корзине, что Глеб упал вместе с ним. Извиваясь, крокодилы засеменили к дыре, из которой торчали ноги. Глеб стремительно выскочил из корзины, а хищник вскочил в нее и там застрял. Глеб резко крутанул корзину, и «малыш», вдвое превосходящий его размером, оказался повергнутым на лопатки. Махина замерла, впервые очутившись в таком непривычном положении. Воспользовавшись моментом, Глеб в одну секунду перерезал крокодилу глотку от края до края. Нежно-желтая, мягкая складчатая кожа разошлась, как молния, в распираемой продуктами хозяйственной сумке, оголив белоснежную мякоть. Тело «машины смерти» забилось в конвульсиях, непрерывно щелкая челюстями, издавая булькающие звуки, хватая воздух и изрыгая кровавую пену. И все же крокодил нашел в себе силы встать на лапы. Глеб попытался удержать корзину, но упустил. Спасаясь от раненого хищника, он пулей метнулся к ближайшему дереву, влез на него, как обезьяна, и с высоты пяти метров оценил ситуацию. Кровавый след тянулся не к нему, а к воде. Умирающее животное инстинктивно устремилось в родную стихию. Учуяв кровь подранка, не менее двух десятков крокодилов бросились к нему и принялись рвать на куски бывшего лидера. Роскошный пир так увлек крокодилов, что они не обратили внимания на Глеба, возвращающегося к берегу.

Он подтащил к себе еще часть веревки, стравливаемой Феликсом, и, обвязав ее вокруг дерева, скомандовал подтянуть корзину к себе и загрузить в нее скрепленную веревками поклажу. Корзина с грузом отправилась к Глебу, а затем вернулась назад. Феликс залез в нее, спустился в воду, и Глеб мощными рывками потянул напарника на свой берег. Рептилии проигнорировали летящую, как торпеда, корзину, и через десяток секунд Феликс благополучно закончил переправу.

Напарники разложили намокшие вещи подальше от воды и только теперь почувствовали, что усталость и напряжение последних суток дают о себе знать. Глеб предложил разбить лагерь прямо здесь и отдохнуть до завтра. Спать решили по очереди, сменяя друг друга каждые два часа. Пусть крокодилы им здесь и не грозят, но дикие кошки представляют немалую опасность. Глеб выбрал открытое место неподалеку от деревьев и взял первое дежурство на себя. Феликс мгновенно провалился в сон, а во сне пришли воспоминания…

Талант не передается по наследству, даже если купить нотариуса

«Стоя на вершине холма и разглядывая каскад озер, высматриваю, на каком из них появятся утки. Рядом бегает мой пес Рой.

Самое западное озеро, по форме напоминающее слегка разогнутую букву «Г», было не более пятидесяти метров в длину и не более шести в ширину. В тени камышей, где берег более крут, неподвижно стоит серая цапля.

«Ага, – думаю, – это хорошо. Цапля утке не помеха. И еще это говорит о том, что здесь давно не было людей. А вот и уточки!»

Утки сделали круг, приводнились и развернутым фронтом двинулись в сторону цапли. То ли они цапле не понравились, то ли еще что, но она, взмахнув крыльями, оттолкнулась от земли. Завернув буквой «S» шею, прижала ее к туловищу, сделала правую «бочку», ушла на север и приземлилась метрах в трехстах на склон.

Воспользовавшись моментом, Глеб в одну секунду перерезал крокодилу глотку от края до края.

Почему улетела цапля? Да потому, что если есть утка, жди беды, то есть охотника. И каждая цапля знает, надо держаться от него как можно дальше, а значит и от уток тоже.

– Ну что, Рой? Пришло наше время. Давай, иди рядом, – обратился я к собаке, как к единственному собеседнику.

И мы пошли в обход озера, на которое сели утки. Высокий камыш прикрывал нас от птиц. Приблизившись к озеру, я остановился и, держа наготове ружье, пошел к воде. Селезень, заметив меня, крякнул и пошел на взлет. Дистанция до него не более пятнадцати метров. Первый патрон семерка, второй пятерка и оба контейнерные. На такой дистанции это как стрельба пулей, скорее не попадешь, а если попадешь, то трофей превратится в раздавленный помидор, то есть будет испорчен. Селезень уходит вправо, на камыши. Слева с шумом поднимаются еще три утки.

«Молодцы! Взлетайте стаей. У вас есть вероятность, что охотник начнет метаться и упустит всех», – веду мысленный разговор с птицами, держа на прицеле своего селезня.

Двадцать метров, двадцать пять… Желание нажать на курок настолько сильное, что даже Рой не то гавкнул, не то выругался в мою сторону: «Чего, мол, тянешь? Стреляй!» Тридцать метров. Стреляю. Бах! Селезень падает. Рой помчался напрямик в его сторону. Я с разворота ловлю в прицел второго и в азарте стреляю. Видно, как с уходящей утки слетело несколько перьев, но она, даже не качнувшись и крепко стоя на крыле, удаляется. Рой, услышав хлопок второго выстрела, повернул ко мне, забыв, куда и зачем бежал.

«Ох, нехорошо! – подумал я. – Сбил собаку с поиска!»

Рой заметался и побежал догонять улетевших уток. «Рой, ко мне!» И в этот момент собака подняла из камышей еще трех уток. Выхватываю из нагрудного патронташа перепелиную дробь, спешу зарядить нижний ствол. Время, время! Каждая десятая секунды – это удаление утки не менее чем на полтора метра. Прицеливаюсь, стреляю – мимо! Собака напрочь забыла о первом и единственном трофее и как угорелая носится по камышам. А трофей надо искать. Охотник не вправе называться охотником, если не подбирает дичь.

Я взял ружье наперевес и… Тут бы мне остановиться, поразмыслить и пойти в обход. Идти-то не более трехсот метров. Но я, как «нормальный герой», не ищу легких путей и иду кратчайшим. Грязь твердая, держит хорошо. Иду уверенно. Раз, два, три… И тут одна моя нога проваливается, а другая, поднятая для максимально широкого шага, опускается в густую, цвета паровозной сажи грязь, воняющую гнилым болотом. Я попал!.. Сапоги загрузли, как в бетоне, не шевельнуть. Двинуться не могу. Только упасть. Но моя цель не упасть, а дойти. Подергав ногами, затихаю в раздумье. Рой наблюдает за мной, наклонив голову, и в его карих глазах читается: «Хорошо сидишь, хозяин».

Сняв с плеча ружье, бросаю его как можно дальше. Затем вынимаю содержимое брючных карманов, растыкиваю по жилетным и рубашечным. Рубашку с жилетом тоже швыряю на сушу. Вынуть какую-либо ногу и не упасть не представляется возможным. Поэтому, не задумываясь, вытаскиваю ту, что сама дернулась, и заваливаюсь на спину. Есть! Вынул! Лежу и спиной ощущаю твердое покрытие. Это воодушевляет. Пытаюсь выдернуть себя из второго сапога, упираясь локтями, лопатками и головой. Упереться освободившейся ногой не во что. С большим трудом, но удалось вызволить и вторую ногу. Выбрался!!! Обрадованный первой победой, я взялся вытаскивать из грязи сапоги. Нет, чтобы нарезать ножом камыша да настелить толстым слоем! Я просто стал на колени, уперся левой рукой в корку засохшей грязи на краю трясины, а правой, взявшись за голенище сапога, потянул. Сапог помалу «пошел». Вот и тяни себе потихоньку. Так нет! Я потянул сильнее… Левая рука потеряла опору, и я со всего маху ляпнулся лицом в грязь. Ощущение неописуемое! Звук от падения какой-то не водяной, а такой глухой. Уши и ноздри мгновенно словно пробками заложило. Звуков никаких, а запах, проникающий через слизистую носоглотки вглубь сознания, идентифицируется мной, как запах преисподней. Руки залипли в грязи, как лапки паучка в янтаре, – красиво и бесполезно. Попытался дернуться, напрягая пресс и ноги. Куда там! Сижу мертво. А сколько так можно просидеть? Как аквалангист с многолетним стажем, я могу удержать воздух в легких при минимуме движений чуть более двух минут. В теперешней ситуации важно не паниковать и не сделать выдох-вдох: это верная смерть. Пробую, согнув руку в локте, придвинуть ее к лицу. Голова при этом слегка углубилась в жижу, но рука вышла на поверхность. Придвигаю ладонь к уху и приподнимаю над головой. Быстро, но не резко, провожу раскрытой ладонью вниз по лицу, словно смахивая назойливую муху, при этом поворачиваю голову вправо. Вокруг щеки образовался кратер. Сплюнув, ощущаю ртом воздух. Осторожно пытаюсь вдохнуть. Получилось. Теперь могу смело дышать. Если бы я находился в воде, то, выдыхая воздух, потерял бы плавучесть и погрузился бы в воду, а лежа в грязи, даже не шелохнулся.

Отдышавшись, смахнул грязь с глаза и приоткрыл его. Хорошо, что она густая и не растеклась по глазному яблоку, хотя немного попало и щиплет! Потекли слезы.

«Небо! Синее небо! – возрадовался я, поморгав. – Видать, не пришло мое время. Рой, ко мне!» – позвал собаку.

Пес встал передними лапами мне на спину и, как он это умеет, тихим «Гав!» выразил свою радость.

– Ну, что, брат, выручай, – сказал я и протянул к нему правую руку.

Пес наклонил голову над трясиной, и я ухватил его за ошейник. Команда ему не понадобилась, сработал инстинкт самосохранения. Собака что есть мочи попятилась, и этого было достаточно, чтобы я вытащил свое тело на берег. Очухавшись, я продрал левый глаз и двинулся вдоль берега к месту, где ранее стояла цапля. Умылся, продолжил обход озера и подобрал селезня. Увидев возле дамбы скамейку, я оторвал от нее доску, и мы с Роем вернулись к месту грязевых ванн. Кинул доску вдоль прорвы и достал сапоги.

«Хорошо, что не снял перед охотой ошейник с собаки», – думал я, уходя с озера грязный, уставший, но не побежденный, удивляясь тому, что совершенно не запачкал одежду. А метрах в трехстах сидела цапля, и весь ее вид красноречиво говорил: «Вот озерцо и свободно…»