Текст книги "Цирроз совести (сборник)"

Часть четвёртая

Глава первая. Вена. 1981 год

Подавая паспорт на проверку, он еле заметно улыбнулся. Глядя на этого молодого парня, он был на сто процентов уверен, что тот сейчас задаст ему какой-то вопрос.

– С какой целью летите в Вену?

– Я турист! Давно хотел побывать на родине Штрауса!

Пристальный взгляд говорил только о том, что тот не верил ни одному его слову, но сделать ничего не мог. Не было оснований.

«И почему в «Ми 6» всегда дают поддельные документы с такими несуразными данными, – подумал он, пряча в карман паспорт, который ему вернули, – Клод Залевский! Даже специально такое выдумать сложно! Хотя с другой стороны, если даже этого мужчину, который проверял его паспорт, попросят вспомнить его имя и фамилию, то тот ни за что не сможет этого сделать».

Сев в кресло самолёта он сразу заснул. Уже много лет он привык засыпать быстро везде, где это было возможно. Инстинкт разведчика говорил ему о том, что с ним что угодно может случится. И даже где угодно, но только не в самолёте. Это слишком рискованно, поэтому спецслужбы всегда стараются избегать проводить свои операции в воздушных судах.

«Да и что, собственно, волноваться, – успокаивал он себя, – прошло уже столько лет после его исчезновения тогда, из пригорода Мюнхена. Меня уже давно похоронили». Думая так, он подсознательно ощущал, что пытаясь обмануть самого себя, ему это плохо удаётся. Потому что он знал: «Моссад» никогда ничего не забывает и не прощает.

Только изменённая до неузнаваемости внешность и прошедшие годы могли как-то его успокоить. Он заснул и до самой Вены не просыпался.

Такси быстро доставило его в офис нужной компании. Заходя в офис, он по привычке резко обернулся и внимательно всё осмотрел вокруг. Всё спокойно!

– Здравствуйте, господин Залевский! – не без труда выговорила его имя секретарша без талии.

– Здравствуйте! – ответил он и заметил, что помимо талии на теле этой худощавой женщины отсутствовала и грудь.

– Проходите! Господин Локамп ждёт вас.

За столом сидел пожилой мужчина и сквозь очки внимательно рассматривал документы.

– Честно сказать, господин Залевский, я думал, что это шутка. Здравствуйте!

– он встал и протянул руку.

Они поздоровались.

– Присаживайтесь! Вы не будете возражать, если при нашем разговоре будет присутствовать мой сын? Он руководит юридическим отделом нашей фирмы.

– Нет, я не против, – сказал он и стал удобно усаживаться в кресло.

«А он почти не изменился за эти годы, – подумал он, – только полысел немного».

Зашёл приятный молодой человек.

– Познакомься, Георг, это господин Залевский!

– Клод, – он протянул руку и заглянул в глаза молодого Локампа.

– Очень приятно, Георг!

– Садитесь, господа! – Пригласил их Хельмут. – Итак, с чего начнём?

– Видите ли, господа! Наш фонд является негосударственной структурой и я хотел бы многие нюансы наших сегодняшних договорённостей оставить без фиксации где-либо! Поэтому я предлагаю проехать куда-нибудь за город и, гуляя по улочкам какой-то деревушки, всё спокойно обговорить!

Сын с отцом переглянулись.

– Вы не волнуйтесь! Всё это законно! Просто некоторые наши меценаты желают остаться инкогнито. А для этого нужно исключить любую возможность утечки информации. Вот и всё! Вы, например, где живёте?

– Мы? – опешил Хельмут. – Мы живём в пригороде!

– Вот и прекрасно! Поехали в пригород. Там всё и обговорим.

Залевский встал, приглашая собеседников сделать тоже самое. В полном недоумении они вышли, сели в машину и поехали в Пайербах. Всю дорогу Залевский восхищался пейзажами и много рассказывал о Лондоне. Когда подъехали, он попросил остановиться возле небольшого кафе.

– Вы не возражаете выпить кофе? Ну и прекрасно! – сказал он, не дождавшись ответа.

– Итак, друзья мои, – начал он, приглашая их пройтись после кафе, – речь идёт двадцати пяти миллионах долларов.

Глаза у Хельмута и Георга выкатились в изумлении.

– Не удивляйтесь, господа.

Залевский подвёл их незаметно к памятнику советским солдатам. Он пристально стал вглядываться.

– Слепнёв Андрей Никитович, – прочитал он на чисто русском, глянув на Хельмута и Георга.

– Откуда вы… да кто вы такой, в самом деле? – Хельмут покраснел.

– Тише, господа, тише! Я знаю эту историю с вашим чудесным спасением. Мало того, я прекрасно знаю его жену. Елену Денисовну Слепнёву. А также его сына и дочку.

– Господин Залевский! Вы могли бы перестать говорить загадками?

– Да, господа! Я бы мог вам всё рассказать, но не имею права. Прошу вас выслушать меня внимательно и не перебивать. Всё, что можно – я вам расскажу. Присядем?

После того, как они спокойно присели, он продолжил.

– Я не знаю Георг, рассказывал ли вам отец, но вы являетесь внуком Адольфа Гитлера!

– Да, я знаю об этом. Но в нашей семье предпочитают об этом не вспоминать.

– Понятно, но дело, видите ли, в том, что ваш отец, Хельмут, попросил одного господина, позаботится о вас. И озвученные мной двадцать пять миллионов долларов и есть та забота, которую мне нужно каким-то образом вручить вам.

– Нам ничего от него не нужно. Это кровавые деньги! Мы их не возьмём! – Георг встал.

– Сядьте, молодой человек! И не кричите! Вы не на митинге. Тем более что я очень сильно рискую, согласившись встретиться с вами. Я может быть никогда и не предложил вам эти деньги, но судьбы переплела всё таким образом, что я помимо этого обещания, я дал обещание ещё одному человеку. Жена Андрея Слепнёва меня очень попросила узнать судьбу её мужа. И я согласился! Кто мог знать, что выполнение этих двух просьб будет связано между собой! Мне даже в голову не могло такое прийти. И когда я распутал историю Андрея Слепнёва, то просто онемел от того, что именно он спас сына и внука Гитлера от пули фашиста!

– Да, вы правы, Клод! Или как там вас на самом деле зовут.

– В те годы я был Куртом.

– Так как вас называть?

– Называйте меня по паспорту – Клодом.

– Да, очень странно всё это. И вы себе не представляете, как мы сожалеем о том, что Андрей погиб. Но что мы можем сделать теперь? – Хельмут задумался. – Дать денег семье Андрея?

– Они не возьмут, узнав кто вы на самом деле! – Залевский тоже задумался. – Знаете что? У русских есть такая традиция: поминать умерших на могиле выпитой водкой с хлебом. Давайте и мы его так помянём?

Прохожие оборачивались на трёх мужчин, которые пили русскую водку из стаканов, прямо посреди городка. Ещё больше недоумения у них вызывал стакан, наполненный водкой, который стоял у подножия памятника погибшим советским солдатам. Сверху стакан был прикрыт куском чёрного хлеба.

Глава вторая. Орёл. 1992 год

– Вадим Андреевич, вас к телефону, – сказала секретарша, заглянув в мой кабинет.

– Да, Слепнёв у телефона! Когда? Завтра к десяти в главное управление? Хорошо! Буду!

– Лена! – крикнул я в полураскрытую дверь. – Главбуха и главного инженера ко мне!

Когда оба приглашённых зашли и присели я закурил.

– Завтра меня вызывают в Москву, так что, Виктор Степанович, утром планёрку проведёшь без меня. Валентина Сергеевна! Подготовьте командировку и выпишите мне аванс. И пошлите кого-то купить мне билет на вечерний поезд.

– А по какому вопросу вызывают? Не знаете?

– Ничего не сказали! Уж во всяком случае не хвалить! Это точно!

На следующее утро, заходя в кабинет управления, я не был уверен, что меня не снимут с должности. Все эти годы, руководя различными подразделениями министерства, я был уверен в том, что всё делаю на благо страны. После того, как министерство ликвидировали, я не был уверен уже ни в чём.

– Присаживайся, Вадим Андреевич!

– Судя по тому, как ты меня по имени отчеству назвал, разговор будет неприятный, – попытался я провести разведку боем.

– Ты знаешь, наверно впервые тебя интуиция подвела. Мы с тобой прошли весь Север, и ты никогда не ошибался. И только твой взрывной характер виноват в том, что в этом кресле сейчас сижу я, а не ты!

– Ладно тебе, Сергей Анатольевич! Вспоминать будем вечером! Если конечно пригласишь домой!

– Приглашу! Вале уже сообщил! Она нас ждёт к семи!

– Ну, а вызывал зачем? Не для того, чтобы водки попить?

– И для этого тоже! Не поверишь – выпить не с кем! Так чтобы по душам поговорить! Как-то изменились все с этой перестройкой и ускорением.

– И всё-таки, что звал? Не тяни!

– Если коротко: одна австрийская компания хотела бы поучаствовать в разработке месторождений в Азербайджане. Там пока неспокойно, но скоро, как все уверяют, Алиев придёт и порядок наведёт. Поэтому капиталисты проклятые зашевелились. У них разведка тоже работает «будь здоров»! Так вот, зная твой опыт работы, они приглашают тебя в качестве консультанта для изучения вопроса строительства трубопроводов и разработки месторождений.

– А почему меня?

– А хрен его знает! Я сам сначала удивился. А потом прикинул – ничего удивительного. Ты у нас и Ухту, и Вуктыл стоил. Потом Уренгой, Таймыр, Ямал. Орденоносец, в конце концов! Кого, как не тебя? Так что иди сейчас к моему заму, берите переводчика, созванивайтесь и чеши в Вену!

– В Вену?

– А ты забыл, что столица Австрии – Вена?

– Я думал в Азербайджан лететь, а тут Вена! У меня же там отец погиб в сорок пятом! Понимаешь, Серёга! Неужели я смогу попасть туда?

– Сможешь, если анкета пройдёт! Ладно, давай занимайся, а вечером встречаемся дома!

В голове стучало так, как будто началась артподготовка перед наступлением. «Срочно звонить! Срочно звонить!» – только это теперь звучало в голове. Только это теперь было главное.

Уже ночью, во сне, ко мне пришла мама.

«Ну, вот, сынок, поезжай! А то отец тебя заждался! Только землицы не забудь!»

Глава третья. Вена. 1993 год

Переговоры шли очень сложно. Представители западных компаний настаивали на заключении соглашения о разделе продукции до 2024 года. Представители Алиева из Азербайджанской Государственной нефтяной компании пытались добиться снижения этого срока. Никто не хотел уступать. Аргументы по окупаемости проекта и приведённые расчёты не помогали. Меня отозвал в коридор глава делегации и через переводчика попросил подумать о том, как можно придти к компромиссу, чтобы все стороны были удовлетворены. Я объяснил ему, что единственным путём для заключения соглашения участниками образовывающегося консорциума «Азербайджанская международная операционная компания» является принятие концепции создания «Южного коридора».

– Но ведь это утопия! – возразил мне он.

– Да, это утопия! Но с этой идеей Азербайджан получит в руки рычаги воздействия на членов консорциума. Пусть эти рычаги будут для них как бонус! Мы то с вами знаем, что этот проект практически невыполним!

Он задумался и потом похлопал меня по плечу.

– Хорошая мысль! – сказал он и зашёл в зал переговоров.

– Объявляется перерыв для консультаций, – объявил он.

Все стали покидать зал. Я подошёл к представителю австрийской компании и объяснил, что мне надо съездить в Пайербах.

– Там могила моего отца! Он погиб…

– Я знаю, – ответил он через переводчика. – Мы знаем эту историю. Мало того, вам будет сейчас предоставлена машина и переводчик, чтобы вы туда съездили. Только скажите одно: что вы сказали председателю?

– Я ему сказал, то, что восточный менталитет нуждается в том, чтобы чувствовать себя в роли победителя. Вот я ему и предложил возродить химеру «Южного коридора». Пусть они почувствуют себя главными. А вы сделаете то, что даст вам возможность более четверти века качать деньги из этой страны.

– Не зря нам вас рекомендовали, Вадим! Машина и переводчик в вашем распоряжении. Вечером деловой ужин. Это на ваше усмотрение.

Дорога показалась вечностью. Мне даже не хотелось рассматривать всё вокруг. Главное было скорее доехать. Мои спутники видимо чувствовали это и даже не пытались со мной разговаривать. Когда мы подъехали к памятнику, у меня пересохло в горле.

Возле плиты лежал большой букет гвоздик. Я подошёл и стал жадно вчитываться в список павших. Знакомая фамилия имя и отчество подкосило мои ноги. Я опустился на колени, а затем упал к подножию памятника.

– Папа! Боже мой! Папочка! Вздрагивая, я не стеснялся своих слёз. Только потом, когда слёзы закончились, я оглянулся и увидел, как вокруг меня собрались люди. Все стояли молча и вглядывались в моё лицо.

Я встал и подошёл к выбитым на камне именам. Указав на фамилию Слепцов, я громко сказал:

– Майн фатер! Майн либе фатер хир!

Достав из кармана платок, я вытер слёзы. Вспомнив о матери, достал из кармана пакет с землёй. Земля с могилы матери падала на землю могилы отца. Так они встретились.

Я отошёл и присел на лавочку. Рядом со мной присел пожилой мужчина в шляпе.

– Наконец ты, Вадим, смог выполнить волю матери! – сказал он.

Я не сразу понял, что он сказал. Я только кивнул, и вдруг меня осенило, что я знаю этот голос. Посмотрев на него, я пытался вспомнить кто это, но не смог. Он протянул мне бутылочку с водой и стакан.

– Это вода! Попей! – сказал он мне.

Я выпил и тут же вспомнил. Он был совсем другим. Но голос!

– Курт?

– Да, это я! Но называйте меня, пожалуйста, Клод! Что сильно изменился?

– Да!

– Это пластическая операция. С тех пор, как я покинул ваш дом, мне пришлось много пережить, Вадим. Прошу прощения, Вадим Андреевич!

– Как вы здесь? И откуда… Господи! – я закрыл лицо руками. – Фотография! Как же я не догадался! Мама рассказала нам всё перед смертью. И теперь эти переговоры… Это всё вы?

– Я пообещал твоей маме! Теперь я спокоен. Ты вполне достоин своего отца. Я выполнил все свои обещания. Ты знаешь, Вадим, почему-то именно в конце пути возникает желание выполнить то, что ты пообещал сделать. Ты не поверишь, но это ещё не всё!

– Что не всё?

– То, что ты принёс родную землю на могилу отца – это ещё не всё! Я должен познакомить тебя ещё кое с кем.

– Кто же ещё?

– Только давай, чтобы у тебя не было потом никаких вопросов, мы отпустим твоих сопровождающих и машину. А я тебя потом отвезу в гостиницу.

– Ладно!

Я подошёл к переводчику и сказал, что встретил соотечественника, который меня доставит в гостиницу. Они уехали. Подойдя к скамейке, я увидел, что возле неё стоят два человека и пристально смотрят на меня.

– Познакомься, Вадим! Это Хельмут, а это Георг!

Глава четвёртая. Пайербах. 1993 год

– В тот день мы спрятались в пустом брошенном доме. Кругом шли бои. Из Вены мы ушли, так как наша квартира оказалась разбитой. – Хельмут вытер пот со лба и продолжил. – Сначала нас подвезли на попутной машине, а потом пришлось идти пешком. Здесь было тихо, и мы решили переждать весь этот кошмар. Вечером приготовили покушать на костре и расположились на ночлег. Дом был большой. Хозяева видимо спешно бежали, поэтому в доме было всё: и постель, и одежда, и даже немного еды. Забравшись в погреб, я нашёл две бутылки вина. Рано утром я вышел во двор и тут же почувствовал, как в спину упёрся холодный ствол автомата. Мне закрыли рот и ввели в дом. Вся семья оказалась под прицелом этих скотов. Они ударили меня и мою жену. Дети заплакали. Они чуть нас не убили. Потом, видимо, решили нас оставить в живых, как заложников. Они сказали принести им еду и вина. Когда раздались на улице голоса русских солдат, они направили на нас автоматы и заставили молчать.

Хельмут вздохнул, и на его глазах выступили слёзы. Через минуту он продолжил.

– Ваш отец ни на секунду не раздумывал, когда стало понятно, что фашисты всех расстреляют. Он накрыл своим телом всех нас и в последний момент затащил под себя Георга. Когда бандитов убили, Андрей ещё был жив.

– Он даже спросил у меня по-немецки как меня зовут. – Георг глянул на меня.

– И я ему сказал, что меня зовут Георг. После этого он улыбнулся и умер.

– Мы похоронили его здесь! – Хельмут показал на место возле памятника. – Потом пришли солдаты и стали выгружать здесь трупы солдат, погибших в округе. Набралось около ста тел. Наш главный переписал фамилии тех, кого опознали и у кого были документы. Документы Андрея забрал командир, но мы успели узнать его имя.

– В конце сорок пятого мы были на приёме у военного коменданта. Он пообещал вам всё сообщить. Мы попытались узнать ваш адрес, но почему-то нам никто не мог его дать. Генерал всё-таки нашёл нас и тихонько сообщил, где жил Андрей. Так мы узнали о вас. – Георг достал из кармана пачку аккуратно сложенных бумажек.

– Это квитанции об отправке писем вам. – Хельмут посмотрел на меня. – Вы получали их?

– Нет! Мы не получили ни одного. – Я взял и прочитал адрес отправки. Всё было правильно написано. – До нас не дошло ни одно письмо.

– Мы так и думали. Я не знаю почему, но ещё в конце сорок пятого, нам показалось, что с вашим отцом связан какой-то секрет. Я пытался узнать, но ничего не получилось. – Хельмут смотрел на меня, ожидая объяснений.

– Я ничего не могу вам объяснить. Не потому, что не хочу. Мы тоже ничего не знаем до сих пор.

– Позвольте мне! – впервые в разговор вмешался Курт. – Я узнал почти всё об этой истории. Особого секрета здесь нет. Просто при представлении Андрея Никитовича к награде, документы почему-то попали к Лаврентию Берия. Видимо он выяснил, что спасённые советским солдатом люди оказались наследниками Гитлера. Именно поэтому герою не дали награды, а семья ничего не могла узнать.

– Это настолько чудовищно! – Хельмут снова стал вытирать пот. – Это страшное клеймо постоянно преследует нашу семью. Вадим, мы ничего общего с диктатором Гитлером не имеем! Я ни разу его даже не видел. Только этот господин сказал нам, что Гитлер приказал Мюллеру заботится о нас. Через господина Залевского нам даже предлагали деньги! Много денег!

– Но мы не взяли себе ничего! – Георг глянул на памятник. – Мы договорились с Клодом, что на проценты от той суммы мы будем еженедельно возлагать к этому памятнику сто красных гвоздик. Многие годы мы делаем это.

– Если вы хотите, – Хельмут повернулся ко мне, – заберите эти деньги себе!

– Да, Вадим! – подтвердил Курт. – Я смогу это устроить!

Я посмотрел на них и опустил глаза.

– Нет! Конечно, я не возьму эти деньги! Мама уже умерла, а мы все живём нормально. Да и сама мысль о происхождении этих денег не дала бы мне жить спокойно. Нет! Мне эти деньги не нужны! А цветы – это хорошо! Спасибо вам!

– Вам спасибо! – Хельмут и Георг встали. – Что мы можем сделать для вас?

Я тоже встал.

– Вы ни в чём не виноваты. Не надо себя корить, что так получилось. Отца уже не вернуть, а время лечит всё! Единственное, что я вас попрошу – это принять моего сына, когда он приедет на могилу к деду. Сейчас, наверно, это сделать будет проще. Я вам напишу!

– Конечно! Мы всегда будем рады вас видеть. Приезжайте!

Мы расстались, и я вскоре уехал.

Глава пятая. Хохфильцен. Февраль 2017 год

Небольшой отель Вармингерхофф был заполнен до отказа. Перед стойкой Андрея ждал Георг.

– Привет! Ты – Андрей?

– Привет! А ты – Георг?

– Да!

Они пожали друг другу руки.

– Пойдём! Я уже положил свои вещи в комнату. Кушать хочешь?

– Сейчас приму душ и с удовольствием что-то перекусил бы. А ты совсем неплохо говоришь на русском!

– Я всю жизнь его учу! Жаль практики маловато! Но ничего! Пока ты будешь здесь – буду разговаривать только на русском.

Через полчаса в уютном кафе сыр и пунш растопили напряжённость в общении.

– Завтра мужская эстафета! Пойдём?

– Конечно! Я впервые на чемпионате мира по биатлону.

– Я тоже! Хотя у нас здесь в Австрии часто бывают подобные соревнования, всё равно предпочитаю смотреть это по телевизору!

– У нас на Украине такого вообще не увидишь вживую!

– Как там у вас?

– Плохо! Всё плохо! Но жить как-то надо!

– Да! Подумать только – двадцать первый век! А людей продолжают убивать на войне!

Георг поймал на себе пристальный взгляд Андрея.

– Что? Что-то не так?

– Нет! Всё нормально!

– Ах! Да! Ты наверно ищешь сходство?

– Угадал! Как-то непроизвольно получилось!

– Ничего! Папа предупреждал меня когда-то, что это неизбежно!

– Я соболезную. Как это случилось?

– Сердце! Умер во сне!

– Странно как-то!

– Что странно?

– Мой отец умер в двухтысячном и твой тоже!

– Да, но твоему было всего шестьдесят четыре! А мой прожил почти на двадцать лет больше!

– Жаль, что я не знал твоего отца!

– Жаль! Он всю жизнь помнил, что твой дед спас нам жизнь! Даже когда уже не мог ходить, всегда просил нас отвезти его к памятнику. А тринадцатого апреля каждого года он поминал его на могиле по русскому обычаю: полстакана водки и кусочек чёрного хлеба!

– Сколько лет прошло! Семьдесят три года!

– Да! Мне в следующем году будет восемьдесят! А я всё помню, как будто это было вчера!

На следующий день, 18 февраля, мы вместе праздновали победу российской сборной!

– Ты же украинец? – не унимался Георг.

– Я и украинец и русский! Мама русская, а папа украинец. Кто я по-твоему?

– Не знаю! Я видел, как украинские болельщики скрипели зубами, когда русские выиграли.

– Это не украинцы! Это нацисты!

– Как нацисты? Опять?

– Да, Георг, да! Дело в том, что кому-то очень хочется поссорить русский и украинский народ. Но у них ничего не получается! Две трети жителей Украины и почти все жители России считают друг друга братьями. И так есть на самом деле. А то, что верещат всякие недоумки с экранов телевизоров – это просто смешно. Все смеются, а они верещат, как кастрированные коты. Ну, да бог с ними. Это ненадолго!

– Жаль, что опять гибнут простые люди!

– Да! Вот это конечно жаль! Но придёт время, и они ответят за это! Даже если смогут избежать справедливого суда здесь, то там, – Андрей показал наверх, – придётся за всё ответить! Давай не будем об этом?

– Давай, Андрей! Через час приедет мой сын за нами, я вас познакомлю, и мы поедем к нам в Пайербах. Сходим на могилу моего отца. На могилу твоего деда!

– Как это всё странно! Подумать только! Офицер НКВД своим телом спас от пули власовца – сына Гитлера!

– Звучит как бред какой-то! Если бы мы с тобой не знали, что это чистейшая правда, то в это поверить просто было бы невозможно!

– Мы с тобой, Георг, сейчас спокойно сидим и рассуждаем об этом. И это правильно! Память о том времени тем и хороша, что её забыть невозможно!

– Да, Андрей! Ты прав! Сейчас многим очень хочется переписать историю! Но не получится! История не прощает забвений!

– История не терпит инсинуаций, так как тогда неизбежно наступает цирроз совести.