Текст книги "Михаил Ломоносов: учёный-энциклопедист, поэт, художник, радетель просвещения"

Э. Н. Осипова
У истоков русской филологической мысли

Дерзкий ум и неустрашимый характер Михаилы Ломоносова, исполинская личность учёного не могут не волновать каждого, кто знакомится с его жизнью, судьбой, научной деятельностью. Невозможно понять, как мог один человек – простой помор – охватить пытливым умом столь многие сферы познания природы, предвосхитить грядущее развитие наук. Изучение естества окружающего мира, его разнообразных проявлений вело М. В. Ломоносова к обобщению, общефилософскому осмыслению связи явлений, к пониманию единства мира, единства процесса познания. Энциклопедизм учёного, таким образом, был порождён внутренней потребностью. Широта и цельность миропонимания позволили Ломоносову ориентироваться в ключевых проблемах многих только зарождавшихся естественных наук и их практическом приложении.

Для него, учёного-естествоиспытателя, было естественно и понимание того, что наука, мысль, накопление знаний, просвещение народа невозможны без общенародного языка, его полного описания, развития и охранения. Русская мысль, русская наука должны развиваться на русском языке, было необходимо освободиться от засилья латыни, иностранных языков в научном общении. При всём уважительном отношении к великим предшественникам (Платону, Аристотелю, Горацию) и современникам (И. Ньютону, Р. Декарту, Г. В. Лейбницу, Л. Эйлеру, Б. Франклину), глубоком знании их трудов и даже восхищении ими, Ломоносов оставался самостоятельным, независимым, его не подавляли авторитеты имён, языков, дел.

Опыт учёного-естествоиспытателя вёл Ломоносова к накоплению языковых фактов, их сопоставлению, сравнению языков. Благодаря великолепной интуиции учёный смог предвидеть развитие почти всех областей русской филологической науки – от системной грамматики до функциональной стилистики, культуры речи, риторики, поэтики, лингвистики текста. И всё это он мыслил в неразрывной связи с русской культурой, пользой и славой Отечества, просвещением народа, его психологией и мышлением. Язык необходим для «согласного общих дел течения, которое соединением разных мыслей управляется». Без единого национального языка общество напоминало бы «махину», все части которой «лежат особливо» и бездействуют, «тогда всё бытие их тщетно и бесполезно», – этими мыслями начинает Ломоносов «Наставление первое. О человеческом слове вообще» своей знаменитой «Российской грамматики»[141]141
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. В 11 томах. М.-Л., 1950–1959, 1983. Т. 7. С. 394; см. также: Ломоносов М. В. Избранные произведения. В 2 томах. М, 1986. Т. 2. С 145–202.


[Закрыть] (1755).

Ломоносова отличало глубокое знание не только древних («первый латинист не в одной только России»), но и новых европейских языков. Пять лет (1736–1741) он провёл в Германии и первые три года учился в Марбургском университете, где по своей инициативе изучал и филологические науки. Родной русский язык он знал во всём его многообразии, с детских лет впитал чистую русскую речь северян, называл её поморским диалектом, наиболее близким к «старому славенскому языку», отмечал его величие и значение в изучении истории русского языка. Сопоставляя картину диалектов русских и немецких, Ломоносов пришёл к важному для того времени выводу о специфике русского языка: «Народ российский, по великому пространству обитающий, невзирая на дальное расстояние, говорит повсюду вразумительным друг другу языком в городах и в сёлах. Напротив того, в некоторых других государствах, например в Германии, баварский крестьянин мало разумеет мекленбургского или бранденбургский швабского, хотя всё того ж немецкого народа».

Выделив «малороссийский» (южный) и московский диалекты, Ломоносов указал на говор московский не «для важности столичного», а «для своей отменной красоты»: «Великая Москва в языке столь нежна,/Что А произносить за О велит она». Такой представлял Ломоносов будущую образцовую русскую речь: «О» не должно звучать в безударных слогах. Ломоносов верно представлял и основы русского правописания, которые в XIX веке назовут морфологическим принципом, основным в современной русской орфографии, называемым в результате более глубокого понимания его сущности фонематическим. Письмо же «по звонам» (т. е. по звучанию – фонетическому принципу), которое предлагал В. К. Тредиаковский (1703–1769), Ломоносов определил как средство звукозаписи для исследования фонетики русского языка и в своих работах дал первые образцы русской фонетической транскрипции, которая совершенствовалась следующими поколениями русских учёных-фонетистов как главный научный инструмент исследования живого звучания речи.

Руководящий ум М. В. Ломоносова проявился во всех филологических начинаниях, учёный поистине стал, по меткому определению А. Н. Радищева (1749–1802), «насадителем российского слова»[142]142
  Радищев А. Н. Слово о Ломоносове//М. В. Ломоносов в воспоминаниях и характеристиках современников. М.-Л., 1962.


[Закрыть]. На протяжении всей жизни Ломоносов принимал деятельное участие в лексикографических работах Академии наук, собирался составить лексикон корневых, «первообразных» слов русского языка. В рецензиях на словари учёный сформулировал многие положения о качестве и объёме «собраний слов», позднее учтённые составителями «Словаря Академии Российской, производным порядком расположенного» (1789–1794).

Изучая науки и языки, Ломоносов понял необходимость выяснения и описания собственных общеупотребительных форм русского языка, осмысления стилистической природы слова, «…российский язык изобилен… собственное и природное употреблять надлежит», – утверждал он в «Письме о правилах российского стихотворства», которое послал в 1739 году, будучи студентом, из Германии (Фрейберг) членам Российского собрания при Академии наук (впервые было напечатано в посмертном собрании его сочинений, вышедшем в Москве в 1778 году). «Первое и главнейшее мне кажется… российские стихи надлежит сочинять по природному нашему языка свойству, а того, что ему весьма несвойственно, из других языков не вносить»[143]143
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 7. С. 9.


[Закрыть]. Стих должен строиться на упорядоченном чередовании ударных и безударных слогов, но кроме канонической двухсложной стопы (ямба и хорея), Ломоносов вводит в оборот и трёхсложную, допускает возможность менять длину стиха. Так Ломоносов определил основу классической системы русского стихословия и в полном соответствии с этой силлабо-тонической системой написал «Оду блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года»[144]144
  Ломоносов М. В. Избранные произведения. Т. 2. С. 204–212.


[Закрыть], которую и приложил к своему трактату. В сущности, Ломоносов предложил реформу русского стихосложения и понимал её значение. Позже с законной гордостью он писал: «Будучи ещё в Германии послал в Россию правила стихосложения, по которым и ныне все российские стихотворцы поступают с добрым успехом, и российская поэзия пришла в доброе состояние»[145]145
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 10. С. 339.


[Закрыть].

Ломоносов ввёл русский язык и в систему образования, в том числе университетского. Фактически первым начал читать лекции на русском языке по естественным (экспериментальной физике, химии) и филологическим наукам (в частности, стихотворству).

Вернувшись из Германии летом 1741 года и получив наконец должность «адъюнкта физического класса» (более чем через полгода!), Ломоносов вступает в длительную борьбу с И. Д. Шумахером (1690–1761) и ложноучёными академиками. Он ратует за развитие подлинной науки – физики, химии – на русском языке. Открытия в науке – это осознание существующих в природе законов, а осознание вне отражения в словах родного языка невозможно. Эту тесную связь сознания и языка мы отчётливо понимаем в XXI веке. В 1743 году М. В. Ломоносов представил в академию написанное на русском языке «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия». Обращение Ломоносова к риторике неслучайно: ораторское искусство – показатель богатства, развитости языка и одно из главнейших средств просвещения и воспитания. Рукопись была отвергнута: чужеземные учёные-академики требовали книгу на латинском языке. Тогда Ломоносов задумал написать полную «Риторику», состоящую из трёх частей: общего учения о красноречии, оратории и учения о стихотворстве. Он подготовил рукопись первой части, и эта новая «пространная» «Риторика» была написана также на русском языке – доходчиво, обстоятельно, образно. В 1748 году (почти через пять лет!) она была опубликована в Санкт-Петербурге под названием «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочинённая в пользу любящих словесные науки», а затем переиздавалась девять раз (два раза при жизни Ломоносова: в 1759 году – Московским университетом и в 1765 году – Академией наук, а последние восьмое и девятое издания – в 1805 и 1810 годах). Книга была востребована общественными задачами просвещения употребления живого русского слова в преподавании, науке, законодательстве, а также развитием общей культуры отечественной словесности, как подчеркнула Л. К. Граудина в докладе «М. В. Ломоносов и развитие русской риторики»[146]146
  Граудина Л. К. М. В. Ломоносов и отечественная риторика//«М. В. Ломоносов и развитие русской риторики»: материалы конференции. М., 2004. С. 15.


[Закрыть] на одноимённой международной конференции, прошедшей в Москве 24 ноября 2004 года.

В 2008 году факультет журналистики МГУ к 300-летию со дня рождения М. В. Ломоносова, отмечаемому в 2011 году, издал сборник статей «М. В. Ломоносов и современные стилистика и риторика», первую часть – с 9 по 197 страницу – которого составляет третье прижизненное издание 1765 года «пространной» «Риторики» Ломоносова. Таким образом, в настоящее время есть два полных издания «Риторики»: в седьмом томе полного собрания сочинений Ломоносова[147]147
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 3. Труды по филологии 1739–1758 гг.


[Закрыть] («Труды по филологии 1739–1758 гг.») и в названном сборнике.

Ломоносов ставил своей задачей обучение тому, как строить текст, а не исследовать его – в этом дидактико-педагогическая актуальность его труда. При этом учёный создал прочную базу современной науки о красноречии: в основе его «Риторики» – научная система, в которой выступают в единстве теория и практика речевой деятельности. Как истинный филолог, он осознавал принцип соотношения языка и речи. Это было не просто новаторством – все риторики до Ломоносова (Макария XVI века, М. Смотрицкого XVII века и другие начала XVIII века), следуя латинской учёности и античной традиции, не расчленяли теоретические положения и практическое их применение в разных жанрах. У Ломоносова это было предвидением развития лингвистической мысли, постепенно, но неуклонно шедшей к различению языка, как системы заложенных в ней средств, возможностей, и речи, как использования этих средств в различных речевых ситуациях. Именно поэтому научная система ломоносовской «Риторики» раскрывала и новую стилистическую систему русского языка, обозначила её становление и развитие на основе различения языковых и речевых признаков.

Позже новаторские идеи «Риторики» Ломоносова рассматривались в языкознании, прежде всего в плане развития стилистики, лексикологии и теории литературы. Сама риторика к середине XIX века выпала из культуры. К счастью, оказалось не навсегда. С середины XX века риторика бурно возрождается. Как и в ломоносовское время, это было обусловлено общественными задачами. Если в первой половине XVIII века складывалось и развивалось книгопечатание, происходило становление научной, художественной литературы, публицистики, то в XX веке обозначился переход к новому роду словесности, востребованной средствами так называемой массовой коммуникации (теле– и радиовещанием, мобильной связью, интернетом). К настоящему времени написаны десятки риторик: учебных пособий для школ, вузов, специальных риторик – для социально-экономических, юридических факультетов, для делового человека, речевика-имиджмейкера и т. д.

Именно со второй, «пространной» «Риторики» Ломоносова начинается научная риторика в России. В творческом процессе «изобретения» речи Ломоносов выделил «правила трёх родов», то есть практически впервые вычленил три действа-этапа в создании речи, текста: «Первые показывают, как изобретать оное, что о предложенной материи говорить должно; другие учат, как изобретение украшать; третьи наставляют, как оное располагать надлежит»[148]148
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 7. С. 99.


[Закрыть]. Отсюда три части его «Риторики»: «О изобретении», «О украшении», «О расположении». В современных риториках эти части обычно выделяются в ином порядке и называются «Инвенция», «Диспозиция» и «Элокуция», в соответствии с правилом Цицерона: «Риторы должны изобрести, расположить и украсить».

«Изобретение», или сочинение, речи Ломоносова остаётся актуальным для методики развития речи, обучения построению текста. Учёный представляет поэтапный, последовательный процесс развития темы («предложенной материи»): обозначение «простых идей», их «сложение» (периоды, предложения) и составление больших отрезков текста (с распространениями, доказательствами, «витиеватыми речами» – замысловатыми словами и острыми мыслями). Называя «идеями» «представления вещей или действий в уме нашем», Ломоносов группирует их как «места риторические»: «1) род и вид, 2) целое и части, 3) свойства материальные, 4) свойства жизненные, 5) имя, 6) действия и страдания, 7) место, 8) время, 9) происхождение, 10) причина, 11) предыдущее и последующее, 12) признаки, 13) обстоятельства, 14) подобия, 15) противные и несходные вещи, 16) уравнения»[149]149
  Там же. С. 102.


[Закрыть]. Любая тема может быть раскрыта по этим шестнадцати признакам, и Ломоносов в собственных примерах изобретения речей обращается к ним, подчёркивает их значение для развития темы, её многостороннего освещения. Современные учёные, например, Л. К. Граудина и Г. И. Кочеткова – авторы «Русской риторики», изданной в Москве в 2001 году, придерживаются именно «этого разумного числа риторических мест». Естественно, что с развитием лингвистики текста развилось и учение о топах. В одних пособиях их указывается всего четыре, в других – двадцать шесть, в зависимости от детализации. Например, топы «время» и «место» у многих авторов выделены как самостоятельные из топа «обстоятельство» (как? где? когда?).

Для первой части «Риторики» характерно постоянное взаимодействие идей логики и грамматики. Ломоносов подчёркивает, что логика «после грамматики есть первая предводительница ко всем наукам», раскрывает главные элементы логики как науки, разъясняет её законы, учит строить силлогизмы, рассуждать, доказывать, делать умозаключения. При этом даёт языковые характеристики, соответствующие «духу языка» – внутренним законам его, а также нормам живого употребления. В сущности, это истоки, основы русской логико-грамматической школы, отличавшейся от западного логицизма гибкостью и широтой, увязавшей язык не только с общечеловеческой логикой мышления, но и культурой народа, как утверждает Ф. И. Буслаев.

Ломоносов раскрывает важность лексикона ритора, лексического и понятийного наполнения речи. Он требует от оратора не только логической последовательности и органической связи идей, но и эмоционального воздействия на слушателя. Оратор должен быть знатоком психологии, учитывать (учёный прямо указывает!) возраст, пол, воспитание и образование. Ломоносов даёт описание «страстей» – чувств, «мягких и нежных», «жестоких и сильных», и показывает на примерах, как нужно их возбуждать, как уменьшать их воздействие. В современных риториках об эмоциональной стороне речи упоминается в разделе, посвященном средствам словесного выражения мысли, а о психологическом воздействии речи, к сожалению, не пишется вообще. А без анализа психических и эстетических реакций невозможно глубоко изучить механизмы воздействия слова, отметила Л. К. Граудина.

Учение о предложении в «Риторике» сливается с учением о периоде. Период, как стилистическая категория, это не только сочетание или сцепление предложений, но и одно предложение, составленное сопряжением идей («Добрый конец всё дело венчает»[150]150
  Там же. С. 121.


[Закрыть]). Ломоносов различает три типа структурно-стилистических периодов в зависимости от объёма членов периода, семантики и строения групп подлежащего и групп сказуемого в них. Оценивая употребление сложных предложений и периодов, учёный рекомендует на логику развития мысли и выразительность обращать внимания больше, чем на эффектность формы. Он иронически характеризует формальное построение сложных предложений при помощи союзов. Эту часть риторического учения Ломоносова в первую очередь освоила и развила русская синтаксическая наука.

Непосредственно для развития стилистического учения большое значение имела глава «О изобретении витиеватых речей». Предложения, части которых соединяются необыкновенным образом, производят впечатление на слушателей, оживляют и возвышают слово. Ломоносов высказал актуальное и по сей день наблюдение: «…ныне не имеющее острых мыслей слово уже не так приятно кажется, как бы оно впрочем велико и сильно не было»[151]151
  Там же. Т. 7. С. 205.


[Закрыть]. Ломоносов называет четырнадцать риторических приёмов: соединение и разделение, включение и выключение, увеличение и уменьшение и т. п., раскрывает механизмы этих приёмов, показывает, какие из них служат и к составлению вымыслов. Если витиеватая речь «состоит в мыслях тонких и рассуждениях», то вымыслами называются «предложения, которых действительно на свете не бывало или хотя и были, однако некоторым отменным образом». Они служат не только для возбуждения «страстей», но и являются средством украшения речи. Ломоносов подразделяет вымыслы на чистые и смешанные, прямые и косвенные, особенно целесообразным считает использование чистых вымыслов в силу их дидактических функций. Современная когнитивистика связывает типологию вымыслов Ломоносова с таким приёмом, как мотивированное отклонение от нормативной языковой картины мира. В современных учебных пособиях по риторике теория вымыслов Ломоносова не нашла отражения; видимо, их авторы не увидели её практической значимости – факт, который свидетельствует о том, что наследие Ломоносова нельзя считать полностью освоенным.

Вторая часть «Риторики» Ломоносова – «О украшении» – содержит положения, более известные и традиционные для риторик и поэтик. «Украшение есть изобретённых идей пристойными и избранными речениями изображение. Состоит в чистоте штиля, в течении слова, в великолепии и силе оного»[152]152
  Там же. С. 236.


[Закрыть]. Ломоносов разделяет тропы (метафора, синекдоха, метонимия, аллегория, гипербола и др.) и стилистические фигуры (определение, изречение, вопрошение, умолчание – всего 32), выделяет среди них тропы и «фигуры речений», тропы и «фигуры предложений». Обилие «фигур предложений» у Ломоносова объяснимо: лишь с развитием стилистики от них отделили речевые тактики, речевые жанры, риторические (стилистические) приёмы, но структурный аспект типологии фигур сохранился и широко используется в современных пособиях по риторике, так как в отличие от функционального аспекта позволяет обнаружить их различия, отделить от других риторических приёмов. Правда, в некоторых пособиях тропы охарактеризованы очень бегло (совсем не рассматриваются стилистические фигуры, как якобы обладающие меньшей воздействующей силой и потому мало употребительные) или же даются вне классификации, даже без разделения на тропы и фигуры. Есть, однако, риторики, в которых предлагаются авторские классификации приёмов, представляющие интерес для науки[153]153
  См.: Волков А. А. Курс русской риторики: Учебник. М., 2001; Клюев Е. В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): Учеб. пособие для вузов. М., 1999; Хазагеров Г. Г., Лобанов И. Б. Риторика: Учебник. Ростов-на-Дону, 2004; Хазагеров Г. Г., Ширина Л. С. Общая риторика: Курс лекций; Словарь риторических приемов. Ростов-на-Дону, 1999.


[Закрыть].

Для Ломоносова важна взаимосвязь изобретения и украшения: выбор языковых средств зависит от темы и идеи произведения и изобретённого материала, поэтому часть «О расположении» в его «Риторике» – третья. Она была особенно новаторской. Сформулировав общее определение: «Расположение есть изобретённых идей соединение в пристойный порядок, – Ломоносов подчёркивает значение правил такового: —…ибо что пользы есть в великом множестве разных идей, ежели они не расположены надлежащим образом?»[154]154
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 7. С. 292.


[Закрыть] Учёный рекомендует типы расположения, которые в современных риториках представлены иной терминологией, разделяет расположение на натуральное и художественное, подробно описывает композиционные особенности рассуждений, описаний и повествований, даёт нормативно-стилистические характеристики различных жанров его времени. Так, популярным в XVIII веке был жанр хрии – краткой нравоучительной речи, и Ломоносов так разработал структурное описание хрии, что оно до сих пор служит основой при характеристике композиционных частей речи-рассуждения (сам Ломоносов гордился главой, посвященной хрии).

Так, выражая языковые идеалы своего времени, Ломоносов заложил фундамент для многих будущих исследований русского языка, русской речи. Его риторическое наследие сыграло огромную роль в развитии синтаксиса, стилистики, культуры речи, методики обучения, становлении языка художественной литературы и его изучения. Исследователи учения М. В. Ломоносова не спешат объявлять его «Риторику» культурно-историческим памятником, полагая, что она сохраняет свою актуальность для науки Г. А. Копнина в статье названного сборника МГУ, сопоставляя «Риторику» Ломоносова с современными отечественными риториками, отметила целый ряд намеченных у Ломоносова, но пока нерешённых перспективных направлений: выделение и классификация топов, взаимосвязь топики и аргументации, теория речевых эмоций, принципы построения риторических приёмов, классификация тропов и фигур, критерии их целесообразного употребления, взаимодействие (контаминация, конвергенция) риторических приёмов, особенности композиционного построения речей различного функционально-смыслового типа, системность риторической терминологии и др.[155]155
  Копнина Г. А. «Краткое руководство к красноречию…» М. В. Ломоносова и современные отечественные риторики: опыт сопоставительного анализа//М. В. Ломоносов и современные стилистика и риторика: Сб. статей. М., 2008. С. 259–282.


[Закрыть]

Работая над «Риторикой», Ломоносов собирал материалы для «Грамматики» и далее в 1748–1755 годах работал над фундаментальной «Российской грамматикой». Практически обозначив задачи науки о языке – уяснить словарный состав русского языка, учесть источники его обогащения (один из них – церковнославянский язык), стремиться к чистоте стиля, Ломоносов не мыслил их разрешения без грамматики. «Особливо для того выдаю на свет, что уже Риторика есть, а без Грамматики разуметь трудно»[156]156
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 7. С. 844.


[Закрыть], – писал он в черновой заметке, обдумывая предисловие к «Российской грамматике». Значение этого замысла для развития русского литературного языка невозможно переоценить, так как язык письменных текстов первой половины XVIII века был чрезвычайно пёстр, языковые средства употреблялись бессистемно, контуры русского литературного языка лишь намечались, он остро нуждался в упорядочении и нормализации.

Выход «Российской грамматики» в 1757 году был воспринят современниками как национальное торжество. Глубокая и проницательная оценка функционирования грамматических средств, систематизация их сделали труд Ломоносова до самого начала XIX века главным руководством к изучению и описанию звуковых и морфологических норм русского языка, правил составления конструкций и их употребления. По «Грамматике» Ломоносова не только училось несколько поколений русских, но на её основе были написаны многие последующие грамматики, в том числе и «Российская грамматика», изданная Академией наук в 1802 году.

Подход Ломоносова к описанию грамматического строя имел исключительное значение для всей последующей лингвистики, так как содержал оценку грамматических форм с трёх позиций. Во-первых, с точки зрения внутренних тенденций развития языка – его «духа», как тогда называли. Во-вторых, с точки зрения правильности употребления, нормы, соответствующей законам русского языка (а не французского, например, как это было принято в XVIII веке для ряда синтаксических конструкций, или же давно омертвевших, непонятных архаических форм). И в-третьих, со стилистической точки зрения Ломоносов понимал, что однородность стиля, особенно в связи с определённым жанром, не может существовать в развитом, богатом языке.

Названные принципы, методологические подходы, основания Ломоносов применил к анализу обширного языкового пласта. В подготовительных материалах он собрал огромное количество лексических, фразеологических, фонетических, морфологических и синтаксических примеров, форм, опираясь на историю языка, оригинальные памятники древнерусской письменности, народную разговорную речь, устную народную поэзию – песни, былины, сказки, которыми так богат Архангельский край. Систематизация позволила Ломоносову сделать обобщения, закрепляющие живые нормы, отметающие всё устаревшее и бездумно заимствованное. Именно Ломоносов – а не другие «нормализаторы» того времени (В. К. Тредиаковский, А. П. Сумароков, 1717–1777) – наиболее верно определил тенденции развития нашего литературного языка.

Шесть «наставлений» (частей) «Грамматики» представляют собой стройную систему, науку об устройстве языка – грамматику. В наставлении первом «О человеческом слове вообще» Ломоносов излагает свои взгляды на теорию и историю языка, характеризует его внешнюю, звуковую форму, слоговую динамику речи, показывает морфологическую специфику знаменательных слов и возможности их соединения. И далее в «наставлениях» последовательно излагает орфоэпические и орфографические основы русского языка, характеризует именные части речи («части человеческого голоса»), глагол, «служебные части слова» и, наконец, «сочинение», то есть основы синтаксиса. И здесь, внимательно относясь к предшествующей грамматической традиции (александрийской, русским грамматикам, прежде всего к «Грамматике» 1618 года М. Смотрицкого), Ломоносов опирался на живое употребление форм языка, его народную основу и историю развития.

Более всего Ломоносов сделал в систематизации и описании морфологического строя русского языка, именных частей речи, представил стройное учение о глаголе. Синтаксис в «Российской грамматике», как и в «Риторике», представлен также в нормативно-стилистическом аспекте: освобождение от устаревших конструкций, обращение к речевой практике, к «лутчему, рассудительному употреблению языка». Профессор В. И. Чернышёв (1867–1949) в своё время отметил, что грамматист в духе Ломоносова не может быть «безучастным наблюдателем, утверждающим существующие факты языка». Под влиянием «Российской грамматики» В. И. Чернышёв создал свой фундаментальный труд «Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики» (1911)[157]157
  См.: Чернышёв В. И. Михаил Васильевич Ломоносов и его «Российская грамматика»//Русский язык в школе. 1940. № 2; он же. Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики//Чернышёв В. И. Избранные труды. М., 1970. Т. 1.


[Закрыть].

Ломоносов различал хорошие, нормальные и «худые» употребления, давал вариантам стилистическое обоснование и применение.

Образцом для описания норм может служить только лучшее употребление, которое он видит в «общем употреблении» или в «повседневном употреблении».

«Худые примеры – не закон» – такова позиция учёного, совпадающая, как видим, с современной. Учёный видит диалектику взаимосвязи употребления (узуса) и нормы, отражённой в грамматике. Построенная на изучении речевого опыта, речевой практики, обогащенная ими, грамматика возвращает говорящим лучшее употребление в виде норм, правил и рекомендаций и таким образом становится важнейшим средством развития общества, совершенствования речевой культуры.

Академик В. В. Виноградов (1894–1969), отметивший, насколько увлекала В. И. Чернышёва «Российская грамматика» Ломоносова, её нормативно-практический, стилистический характер, также высоко ценил вклад Ломоносова в развитие русской грамматической традиции, в частности синтаксиса: «Синтаксис Ломоносова не только составил целую эпоху в истории русской грамматической мысли, но не потерял своего значения и для нас»[158]158
  Виноградов В. В. Вопросы синтаксиса русского языка в трудах М. В. Ломоносова по грамматике и риторике//В. В. Виноградов. История русских лингвистических учений. М., 1978. С. 38 48.


[Закрыть].

Так «Российская грамматика» Ломоносова с успехом выполнила свои задачи, стала первой научной грамматикой, в которой точно и чётко, с разнообразными и продуманными примерами, стилистическими наблюдениями, были описаны законы и правила изменения и сочетания слов русского национального языка. Её автор понимал значение своего труда. «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики», – заметил он в предисловии[159]159
  Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 7. С. 392.


[Закрыть].

Всё последующее развитие теории и практики нормализации русского литературного языка шло «под знаком» Ломоносова. Вопросы практической стилистики, культуры русской речи последовательно развивались в трудах В. И. Чернышёва, С. И. Ожегова, К. И. Былинского, Д. Э. Розенталя и других. В трудах виднейших учёных XX века изучаются грамматические и стилистические системы русского языка в единстве. Это классические работы «Современный русский литературный язык» и «Очерки по стилистике русского языка» А. Н. Гвоздева, «Русский язык. Грамматическое учение о слове» академика В. В. Виноградова и др. В них пульсирует мысль Ломоносова, теория не оторвана от живых употреблений, тонких и глубоких наблюдений за функционированием форм, жизнью языковых категорий.

Самая поздняя, и в определённом смысле обобщающая филологическая работа Ломоносова, – «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» (1758). Трудно найти в истории лингвистики другой пример подобного филологического труда – столь же краткого и столь же выдающегося по своей значимости. Можно сказать, Ломоносов подвёл итоги своего неустанного радения о русском языке, русском слове и окончательно утвердил литературные права русского языка. Да, язык «славенских книг церковных» нам близок и понятен, «через употребление» их язык «по приличности имеет разные степени», но употребление славенского не должно искажать «собственную красоту нашего языка». Русский язык неоднороден, он «в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку не подвержен», «старательным и осторожным употреблением» утвердится.

Ломоносов выделяет три рода «речений» (слов) и показывает уместность каждого в определённом «штиле»: высоком, посредственном (среднем) и низком. Эмоциональная окраска стиля должна соответствовать теме и жанру произведения. Каждый стиль служит определённым жанрам, сфере использования и целевому назначению. Так Ломоносов не только разграничил русский и старославянский языки, показал роль старославянизмов в русском языке, но и раскрыл сущность стиля как соответствия речи изображаемому: «сильному изображению идей важных и высоких», или «описанию дел достопамятных и учений благородных», или же «описанию обыкновенных дел». В этом, прежде всего, заключается методологическое значение ломоносовского учения о стиле. И хотя в процессе развития стилистики содержание стиля менялось, его принципиальное понимание как формы организации языкового материала остаётся неизменным[160]160
  Cм. подробнее: Солганик Г.Я. М.В. Ломоносов и современная русская стилистика//М. В. Ломоносов и современные стилистика и риторика: Сб. статей. М., 2008. С. 304–311.


[Закрыть]. До настоящего времени сохраняется в стилистике понимание стилистической окраски языковых единиц как высоких, так средних (нейтральных) и низких, сохраняется их связь с соответствующими текстами употребления.

Язык научных трудов Ломоносова формировал и собственно научный стиль, то есть нормы, правила изложения научных идей на русском языке. В его научных трактатах осознанно воплощены такие стилеобразующие черты, как логичность, точность, обобщённость. Ломоносов понимает, что точности невозможно достичь без развитой терминологии, и он определяет дефиниции, разрабатывает системы терминов для естественных наук, описания картины мира, даёт названия физическим явлениям и состояниям, химическим элементам, приборам, наукам и научным приёмам. Прочно вошли в научный обиход такие понятия и термины, как атмосфера и горизонт, барометр, манометр и термометр, микроскоп, оптика, квадрат, диаметр, промышленность, метеорология и многие другие. Учёный ищет и находит для терминов средства русского языка, русские слова и словосочетания: маятник (вместо перпендикул), чертёж (вместо текен), наблюдение, опыт, упругость, частицы, явление, плавные звуки, предложный падеж, воздушный насос, земная ось, северное сияние, удельный вес, преломление лучей, равновесие тел и т. д.