Автор книги: Андрей Шолохов
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Научные работы Ломоносова выполнены в различных жанрах, и жанр часто обозначен в названии работы. Более полно специфика научного стиля у Ломоносова выражена в рассуждениях, не только прозаических, но и стихотворных. Его научным работам не чужда эмоциональность: он использует риторические вопросы и восклицания, обращения и другие приёмы, которые усиливают воздействие на читателя. Это можно объяснить характером самого учёного, его неустанным устремлением к науке, просвещению соотечественников. Не случайно обращение Ломоносова к научной поэзии, дающей возможность использовать яркие эпитеты и метафоры, вопросительные и восклицательные конструкции – все средства, передающие чувства учёного и поэта. Показательны его поэтические рассуждения в «Вечернем размышлении о Божием величестве при случае великого северного сияния» (1743):
Или описания неба, солнца в «Утреннем размышлении о Божием величестве» (1743):
В таких пламенных и вдохновенных размышлениях, одах Ломоносов нередко намечает проблемы, предвидит возможные результаты развития наук. Особого внимания заслуживает его стихотворное «Слово о пользе Стекла» (1752). Эта поэма страстная проповедь науки и её достижений. Образность, риторическая приподнятость, научная логичность и стройность в речевой ткани «Слова» взаимопроникают и сливаются воедино. Истинный патриот, В. М. Ломоносов работал во славу и величие своей Родины, воспевал её язык, который «велик перед всеми в Европе», им со всеми «говорить пристойно, ибо… в нём великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильная в изображениях краткость греческого и латинского языков»[163]163
Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 7. С. 391.
[Закрыть]. Поразительно глубоко подчёркнуты особенности «духа» языков, их сплав, слияние в строе нашего флективного языка.
Ломоносова занимали вопросы сходства, «сродства» языков. Представляя природу как постоянно изменяющуюся, он распространял идею исторического развития и на язык, «сочинил письмо о сходстве и переменах языков», «о сродных языках российскому и о нынешних диалектах», собрал «речи разных языков, между собой сходные». Подкрепив этимологически надежным сравнением самых Древних числительных (от одного до десяти), Ломоносов назвал «сродственными» языки русский, греческий, латинский, немецкий, а «несродственными» – финский, мексиканский, китайский. Он чётко установил группу славянских языков: от славянского произошли русский, польский, болгарский, сербский, чешский, словацкий, вендский – и предположил их деление на юго-восточные и северо-западные, подчеркнул сходство русского языка с языками за Дунаем у народов словенского происхождения, то есть с южнославянскими.
Ломоносов отличал русский язык от старославянского и указывал, что договоры русских князей с греками, «Русская правда», другие исторические книги были написаны на древнерусском языке. В материалах к «Российской грамматике» Ломоносов записал мысли и о давнем отделении современных европейских языков от своего древнейшего языка-источника, предвосхитив, таким образом, почти за полвека мысли англичанина Уильяма Джонса (1746–1794) и профессора берлинского университета Франца Боппа (1791–1867), практически обосновавшего эти мысли. Именно сравнительно-исторический подход к языку позволил Ломоносову создать такую нормативную грамматику, которая базировалась на функционально-стилистических и социально-речевых оценках.
Так филологические труды М. В. Ломоносова – учёного-естествоиспытателя, прежде всего, – открыли первую русскую филологическую школу. Ломоносов по праву занял положение главы научной школы. Страстный поборник русской науки, русского языка, просвещения русского народа, создатель первой русской грамматики, закрепившей нормы живого национального языка, раскрывший их стилевое разнообразие, Ломоносов и в филологии дал наукам, говоря словами А. С. Пушкина (1799–1837), «то направление, по которому текут они ныне». Философия и социология, психология и логика, теория коммуникации и семиотика, многие области современного языкознания решают в наше время намеченные Ломоносовым проблемы языка.
О. В. Алексеева
«Что вы, о позные потомки, помыслите о наших днях?»
На фоне общей культурной ситуации России XVIII века М. В. Ломоносов может быть назван уникальной фигурой по широте научных интересов. Энциклопедичность знаний Ломоносова отмечалась лучшими представителями культуры страны уже в начале XIX столетия. Так, А. С. Пушкин, воссоздавая образ Ломоносова, писал: «Историк, Ритор, Механик, Химик, Минералог, Художник и Стихотворец – он всё испытал и всё проник»[164]164
Пушкин А. С. О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова//Пушкин А. С. Мысли о литературе. М., 1988. С. 59.
[Закрыть].
При этом собственно литературное творчество не расценивалось Ломоносовым как значимая сфера его деятельности, что, возможно, проявилось в малом объёме его поэтического наследия. Корпус художественных текстов, созданных Ломоносовым, состоит из 20 торжественных и 11 духовных од, чуть более четырёх десятков похвальных надписей, трёх посланий, одной идиллии, героической поэмы, двух трагедий и нескольких «разных» стихотворений. Явная диспропорция в соотношении литературного наследия Ломоносова с превосходящими по объёму литературными опытами его ближайших современников (М. М. Хераскова (1733–1807) и Г. Р. Державина (1743–1816), разительный контраст суммы художественных опытов Ломоносова с количеством его же научных трудов, а также соотношение ценности его научных открытий и поэтических достижений позволяют сделать вывод о том, что мы оказываемся свидетелями неожиданного парадокса: хотя Ломоносов не видел поэзию главным делом своей жизни и большую часть времени уделял научной деятельности – в литературном творчестве он оказался истинным гением.
Значимое место в поэзии Ломоносова занимает тема России, что и провозглашено в стихотворении «Разговор с Анакреоном». Написанное в поздний период творчества (между 1756 и 1761 годом) произведение может рассматриваться в качестве поэтического манифеста. Последний из четырёх составляющих стихотворение «диалогов» раскрывает представление поэта об идеальном облике России. Если Анакреон, желающий видеть портрет своей возлюбленной, любовно выписывает все прелести юной красавицы, не забывая по-мужски намекнуть на то, что скрыто под её одеждой:
то Ломоносов надеется лицезреть портрет не любовницы, но России, красота которой заключается в её зрелости и внутреннем – духовном – величии.
Предпочтение, отданное Ломоносовым России объясняется выбранной поэтом позицией гражданина, в соответствии с которой Родина должна позиционироваться как одна из главных жизненных ценностей. Провозглашённый ценностным ориентиром образ России действительно является одним из ключевых в его поэтическом творчестве.
И предпочтение отдаётся жанру торжественной оды. Как ситуативный жанр, ода пишется на «случаи» из жизни Императорской фамилии (каковыми являются, например, рождение наследника, тезоименитство, восхождение на престол того или иного члена царской семьи и т. п.), воспринимавшиеся как события государственного масштаба. Обязательная на придворных торжествах ода, как правило, писалась на заказ, что не могло не сказываться, во-первых, на степени внутренней свободы её автора и, во-вторых, на общем умонастроении поэтов-одописцев: успех одических сочинений во многом определял положение поэта в обществе, доставлял ему покровителей и прочее, что оказалось, как заметил А. В. Западов, одной из причин зарождения сервилизма как стиля жизни и мышления одописцев[167]167
См. Западов А.В. Проблема литературного сервилизма и дилетантизма и поэтическая позиция Г. Р. Державина//Итоги и проблемы изучения русской литературы XVIII века. Л., 1989. С. 56–75.
[Закрыть]. И если сервилизм был угрозой скорее для европейских, чем для русских поэтов, то определённая скованность в выражении мысли, ситуативная и жанровая предзаданность развития одических тем и образов длительное время рассматривались литературоведами как беда русских одописцев.
Сформировавшееся представление об ограниченности поэтов в рамках выражения одической мысли было опровергнуто Н. Ю. Алексеевой, убедительно доказавшей, что оды Ломоносова были написаны «по его доброй воле, а не по заказу»[168]168
Алексеева Н. Ю. Русская ода. Развитие одической формы в XVII–XVIII веках. СПб., 2005. С. 176.
[Закрыть], что, в свою очередь, «меняет устойчивое представление об их ритуальности, об обязательной их роли в придворных торжествах и вообще о бытовании русской торжественной оды в XVIII веке»[169]169
Там же. С. 179.
[Закрыть].
Тезис о внутренней свободе Ломоносова в процессе создания од оказывается значимым в рамках осмысления одного из центральных образов творчества поэта – образа России. В соответствии с её пространственными масштабами, Россия в «Оде на день восшествия на Всероссийский престол Её Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года» изображается Ломоносовым как богатая земля, необъятная в своей горизонтальной и вертикальной протяжённости:
Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течёт:
Богатство, в оных потаённо..?
При этом Ломоносов стремится не столько перечислить неисчислимые богатства России (о многих из них, скрытых в земных «недрах», поэт лишь догадывается, что и создаёт в его одах пафос предчувствия будущих научных открытий), сколько, как в «Оде на день восшествия на престол Её Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1748 года», дать своеобразный «портрет» России как грандиозного в своих масштабах тела земли:
Коль ныне радостна Россия!
Она, коснувшись облаков,
Конца не зрит своей державы;
Гремящей насыщенна славы,
Покоится среди лугов.
В полях, исполненных плодами,
Где Волга, Днепр, Нева и Дон.
Своими чистыми струями
Шумя, стадам наводят сон,
Седит и ноги простирает
На степь, где Хину отделяет
Пространная стена от нас;
Весёлый взор свой обращает
И вкруг довольства исчисляет,
Возлегши локтем на Кавказ[170]170
Ломоносов М. В. Избранные произведения. С. 125.
[Закрыть].
Пятая часть земли, соединяющая Европу и Азию, разнообразная по своим ландшафтам, с богатейшими природными ресурсами, Россия позиционируется Ломоносовым как универсальная модель мира, причём не только в синхронном его срезе, но и в диахроническом развороте. На этот вывод работает и стремление Ломоносова сакрализировать российское пространство. Так, текст «Оды на день брачного сочетания Их Императорских высочеств Государя Великого Князя Петра Феодоровича и Государыни Великия Княгини Екатерины Алексеевны 1745 года»[171]171
Там же. С. 100.
[Закрыть] развивает образ райского сада и его жителей, с которыми ассоциируются молодожёны:
Не сад ли вижу я священный,
В Эдеме вышним насажденный,
Где первый узаконен брак?
Эпитет первый в образе первого брака выполняет смыслопорождающую функцию: обозначая порядковое положение четы Адама и Евы в истории человечества, он позволяет соотнести настоящее страны с инициальным прошлым всего человечества. Россия, по Ломоносову, хранит в себе память о мифологическом первоначале. Восшествие на престол Елизаветы Петровны, сопоставляемое поэтом в «Оде на день восшествия на Всероссийский престол Её Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны самодержицы Всероссийския 1746 года»[172]172
Там же. С. 106–107.
[Закрыть] со светом, пришедшим на смену ночи (доелизаветинский период), отсылает к космогоническому состоянию дотварной тьмы и сотворенного Богом света:
Но Бог, смотря в концы Вселенной,
В полночный край свой взор возвёл,
Взглянул в Россию кротким оком
И, видя в мраке ту глубоком,
Со властью рек: да будет свет.
И быстъ!..
Накладываясь на современную ситуацию, субстанциональные тьма и свет сакрализуют современную поэту Россию.
Так территориальное величие России мыслится Ломоносовым как итог достижений предшествующей эпохи – радость, испытываемая «ныне» «покоящейся» Россией, тесно связана с прошлым: причастие «насыщенна» («насыщенна славой») несёт в себе значение законченности, завершённости действия к моменту речепорождения, тем самым позволяя расценивать настоящее как результат прошлого. Изображаемые отдых и благоденствие страны тем значимее, что в контексте произведения они стали возможными лишь после насыщения России «гремящей славой», то есть после свершения многих военных действий.
Изображая современную ему Россию, Ломоносов таким образом хранит в сознании память о её историческом прошлом. Идея связи настоящего и прошлого проводится Ломоносовым на различных структурных уровнях оды. Тема преемственности власти получает дальнейшее развитие в творчестве А. П. Сумарокова (1717–1777), М. М. Хераскова и других поэтов-одописцев XVIII века. Современный Ломоносову правитель оценивается как потомок, наследник предшественников, причём и в социально-политическом, и в генетическом значении данного слова, например, как в «Оде на день тезоименитства Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Петра Феодоровича 1743 года»:
Особенно настойчиво поэт форсирует идею родственной связи царствующей особы с его (её) великим:: предшественниками. Так, о Великом Князе Петре Фёдоровиче Ломоносов отзывается как о внуке Петра I:
Выражение «Петрова дщерь» становится перифрастическим эквивалентом Елизаветы: Ломоносов в «Оде на день восшествия на Всероссийский престол Её Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года» характеризует Императрицу исключительно посредством её отнесённости к великому российскому императору. По замечанию А. В. Западова, Ломоносов видит «сквозь» Елизавету образ Петра[175]175
Западов А. В. Поэты XVIII века (М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин). М., 1979. С. 47.
[Закрыть]:
Или в посвященной этому же событию оде 1752 года:
Характерно, что даже пришлая немка Екатерина не вызывает никаких проблем с обозначением её связи с российскими самодержцами. Ломоносов, в течение двадцати лет восхвалявший Елизавету, объявляет Екатерину в «Оде торжественной Её Императорскому Величеству всепресветлейшей державнейшей Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, самодержице Всероссийской, на преславное Её восшествие на Всероссийский Императорский престол июня 28 дня 1762 года, преподнесённой в изъявлении истинной радости и верноподданного усердия искреннего поздравления от всеподданнейшего раба Михаила Ломоносова», воскресшей Императрицей:
Апофеозом идеи преемственности царствующих особ и, соответственно, связи времён, является культивируемый в одах Ломоносова образ генеалогического древа Императорской фамилии. Впервые он был создан в оде Ломоносова на случай бракосочетания Петра Фёдоровича и Екатерины Алексеевны:
Затем эта формула была подхвачена И. И. Дмитриевым (1760–1873) в «Песни на день коронования Его Императорского Величества Государя Императора Александра Первого» уже с поправкой на Екатерину:
Образ древа Императорского рода метафорично разрастается в оде Ломоносова на день брачного сочетания до вечного мирового древа, существование которого выступает гарантом продолжения жизни страны в её райском благополучии:
Помимо темы наследования престола и обязательной связи современных правителей России с их непосредственными и (или) более отстоящими во времени предшественниками, образ России как концентрата исторических эпох, а подчас и библейского времени, питается характеристиками её географических границ. Так, в оде, посвященной взятию Хотина, Пётр I и Иван IV вспоминают о своих военных завоеваниях:
Но прославление территориальной экспансии, совершённой в XVI–XVII веках двумя великими самодержцами, изображается неполным, неоконченным и, соответственно, ожидающим логического завершения в настоящем. Это предназначение и выполняет Анна Иоанновна, обратившая военный взор на нетронутый её предшественниками юг:
Современная Ломоносову Россия наследует прошлому, продлевает его в будущее. Будучи соотнесено с прошлым, настоящее позволяет высветить дополнительные смысловые оттенки, имманентно присутствующие в авторской речи, но не могущие быть выражены вслух. Яркий пример опосредованного изображения настоящего времени мы встречаем в оде Ломоносова 1748 года, написанной на день восшествия на престол Императрицы Елизаветы Петровны. Данное произведение отличается обилием обращений поэта к прошлому (приобретение Россией новых земель от эпохи Петра I до середины XVIII столетия), которое может быть истолковано двояко: как прославление былых побед и приобретений и как завуалированный укор по поводу их утраты в настоящем. Так, поэт вспоминает Азовские походы, давшие России выход к Азовскому морю и власть над самим Азовом, который Россия была вынуждена срыть в 1741 году по договору с Турцией:
Западное побережье Каспийского моря – результат персидского похода 1722–1723 годов, которым Пётр чрезвычайно дорожил, в годы бироновщины было передано Персии:
Упоминание о былых победах России значимо для Ломоносова не столько в качестве средства прославления военной мощи страны, сколько в качестве всеобъемлющей оценки настоящего – в его достижениях и утратах – по отношению к прошлому.
На лексико-семантическом уровне идея связи времён проявляется в модификациях слова «день», посредством которого обозначается событие, стоящее в центре одического текста. Лексема «день» («сей день» и т. п.), с одной стороны, концентрирует внимание слушателей на воспеваемом торжественном событии, а с другой стороны, сужает временной поток до конкретного дня, в который это событие произошло, – дня восшествия на Всероссийский престол Елисаветы Петровны в оде 1746 года:
«День», в свою очередь, может подвергнуться дальнейшей конкретизации, вплоть до точечной фиксации времени (здесь и далее в цитатах выделения Оксаны Алексеевой. – Примеч. ред.) как в «Оде на прибытие Её Величества Великия Государыни Императрицы из Москвы в Санкт-Петербург 1742 года по коронации», где говорится о рождении Елизаветы Петровны:
«Ступенчатое сужение» времени используется поэтом как сознательный художественный приём, позволяющий придать воспеваемому событию особую значимость. Но при этом Ломоносов незаметно включают описываемый день в более широкий временной отрезок. Имеющая своим значением единичный суточный интервал лексема «день» может заменяться более многозначными словами «ныне» и «днесь», актуализирующими значение расширенного настоящего времени:
Лексемы «ныне» и «днесь», в отличие от более конкретного дня, являются маркированными в темпоральной парадигме: их употребление включено в обязательную оппозицию «ныне (днесь) – раньше, в прошлом» либо «ныне (днесь) – позже, в будущем». В результате одописец включает современную ему действительность в различные временные пласты и характеризует правителя и его время посредством сравнения его настоящего с не его эпохой: историческим прошлым и проекцией на желаемое поэтом (Россией) будущее.
Причина мощного исторического контекста од Ломоносова коренится, скорее всего, в имперском характере его сознания: он воспринимает Россию как великую державу, управляемую идеальными правителями. Обращённость же поэта к будущему заложена не только в его «историческом мышлении»[189]189
Успенский В. А. История и семиотика. Восприятие времени как семиотическая проблема//Успенский В. А. Этюды о русской истории. СПб., 2002. С. 976.
[Закрыть], но и в жанровых возможностях торжественной оды.
Ориентированность ломоносовской оды на будущее получила различные объяснения в исследовательской литературе. А. В. Западов заметил, что ода в принципе ориентирована не на настоящее, а на будущее в силу того, что несёт в себе некую положительную программу. Одический автор не столько изображает реальную ситуацию, сколько моделирует желаемый образ благоденствия России, в результате чего «ода стала программным общественно-политическим произведением, говорившим о положении страны в настоящем и о задачах на будущее»[190]190
Западов А. В. М. В. Ломоносов//Западов А. В. Поэты XVIII века (М. В. Ломоносов, Г.Р. Державин). М, 1979. С. 32.
[Закрыть]. Н. Ю. Алексеева определила состояние одописца как вневременное: поэт «оказывается как бы над пространством и временем, или вне времени и пространства»[191]191
Алексеева Н. Ю. Указ. соч. С. 192–193.
[Закрыть]. Выводы исследователей при кажущемся их несходстве не противоречат друг другу. Причастность поэта в момент сотворения и артикуляции произведения метафизическому времени и пространству позволяет ему легко менять своё времянахождение, не только переходить из настоящего в прошлое и (или) в будущее, но и значительно раздвигать границы малого исторического фрагмента, наполняя его аллюзиями прошлого и перспективами будущего.
Историческое прошлое, настоящее и будущее России связаны в одах Ломоносова в плотный узел. Скрепляющим началом такого темпорального единства в одах Ломоносова становится идея эманации прошлого на последующие века. В контексте заявленного утверждения представляется необходимым остановиться на способе представления будущего в одах Ломоносова. Потенциальность, нереализованность будущего не являются для Ломоносова препятствием в изображении оного: композиционный канон оды, например, на день брачного сочетания Петра Фёдоровича и Екатерины Алексеевны, как поздравительного жанра имеет в качестве своей константы пожелания на будущее:
или на день восшествия на престол Елисаветы Петровны 1746 года:
Пожелательно-комплиментарная часть в оде обязательна, шаблонна и потому невыразительна, малоинформативна для уяснения характера переживания будущего. Более ёмко оно представлено не в содержании пожеланий, а в способе их выражения, в частности, в обобщённом образе «потомства», должного принять эстафету истории. Одические «потомки» не имеют конкретной временной закреплённости, раздвигая рамки будущего до временной бесконечности. Именно так описываются они в одах ближайших современников Ломоносова – А. П. Сумарокова:
А наши оттого потомки,
Как мы, пребудут миру громки…
Прострутся в самы поздни веки…
Или М. М. Хераскова:
Лишённое темпоральной ограниченности, будущее «потомков» приобретает абсолютный характер, сопоставимо с вечностью. Рассказ о будущем соотносим с описанием вечности: оно представлено в виде «завесы», иногда открывающейся поэту:
Завеса вечности открылась.
Сравните:
Или:
В своём знании вечности торжественная ода смыкается с одой философской, но, в отличие от неё, не стремится постичь вечность, а выражает идею включённости каждого конкретного момента истории в трансцендентное, абсолютное время. Именно это и обеспечивает неразрывную связь времён, перетекание настоящего в прошлое, превращение мечтаемого будущего в настоящее, каждое из которых оказывается пронизанным «эхом» прошлого, в какой-то степени обусловлено им.
Но при этом переживание развития времени не носит характера обречённого детерминизма. Напротив, осознание последовательной смены времён актуализирует в сознании Ломоносова идею ответственности настоящего перед будущим: авторское желание указывать монарху на «задачи на будущее»[197]197
Западав А. В. Поэты XVIII века (М. В. Ломоносов, Г.Р. Державин). С. 32.
[Закрыть] основывается на твёрдой уверенности поэта в том, что история не только механистически повторяет прошлое, но и творится здесь и сейчас. Настоящее творится перед лицом будущего, и поэтому Ломоносов развивает в своих одах мотив ответственности настоящего перед абсолютным будущим. Неведомые настоящему потомки важны поэту хотя бы тем, что их судьба напрямую зависит от современного Ломоносову настоящего. Наиболее ярко этот мотив выражен в вопрошающих пассажах автора в оде на день восшествия на престол Елисаветы Петровны 1746 года: Что вы, о позные потомки,
Кроме того, будущее мыслится Ломоносовым не только в виде наследников, потомков, но и верховным судьёй, которому ещё предстоит оценивать современность поэта, как упоминается в оде 1942 года на прибытие Елисаветы Петровны в Петербург:
Что ж будущие скажут роды?
Покрыты кораблями воды
И грады, где был прежде лес,
Возвысят глас свой до небес:
Великий Пётр нам дал блаженство,
Елисавета совершенство[199]199
Там же. С. 95. В творчестве позднейших поэтов этот мотив приобретёт черты откровенной комплиментарности, утратив заданный Ломоносовым заряд ответственности настоящего перед будущим. См., например, А. А. Майков: «Отныне все потомки поздны/Почувствуют драгий покой» («Ода на всерадостный день восшествия на престол Её Величества июня в 28 день 1768 года»; по: Майков В. И. Избранные произведения. М. 1966, С. 203); «Твои дела в России громки/Узнают поздны их потомки/И слава славе пойдёт вслед» («Ода на случай избрания депутатов для сочинения проекта нового уложения 1767 года»; по: Майков В. И. Избранные произведения. С. 199).
[Закрыть].
Хотя единичная вопрошающая строка в цитируемом примере приглушена толщей последующего дифирамба, всё же именно она несёт основную смысловую нагрузку и отражает чувство ответственности поэта за всё, ныне совершающееся, и в социальном, и в метафизическом плане.
Развиваемая Ломоносовым тема пересечения, встречи трёх времён основывается на коренном чувстве ответственности поэта перед будущим. Кроме того, вопрошание Ломоносова о будущих оценках его эпохи звучит глубоко лично, как вопрос о собственном значении в жизни России. Если сам поэт мог лишь пытливо запрашивать будущие времена, то уже ближайшие его литературные «потомки» уверенно определили значение и место Ломоносова в истории русской литературы: «…с Ломоносова начинается наша литература, что он был её отцом и пестуном; он был её Петром Великим»[200]200
Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. В 13 томах. М., 1953–1959. Т. 1. С. 42.
[Закрыть]. И никто иной, как А. С. Пушкин, чьё имя стало знаковым для судеб всей русской литературы последних двух столетий, увидел основоположника новой русской словесности и культуры именно в Ломоносове.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
