Текст книги "Колхозное строительство 6"

Интермеццо 5

Купил мужик крутой айфон. Кладёт его в задний карман, прыгает в автомобиль, вдруг слышит сзади хруст:

– Бл… Хоть бы позвоночник…

На дело пошли вдвоём. Лия не хотела, но Вика настояла. Договорились так: пока она звонит, девочка прогуливается вокруг и пытается заметить слежку. Обе волновались, но Вика даже прикрикнула на Тишкову, когда та, уже перед дверью, вдруг села на пуфик и сказала, что не пойдёт.

– Нам. Нужна. Информация. И без неё мы ничего придумать не сможем. А в Алма-Ате уже всё расскажем папе Пете.

– А они ведь и туда могут приехать!

– Всё, пошли. Хватит гадать.

Вышли. Лия первой, а через минуту, осмотревшись, вышла и Маша-Вика. Оглядываясь по сторонам, мама Лия шла к стоящему метрах в ста телефону. Медленно, словно на казнь. У телефона, как всегда, была очередь. Один звонил, и двое мужчин нетерпеливо переминались с ноги на ногу у стеклянной будки. Лия подошла и пристроилась за толстячком, почти лысым, в модной болоньевой куртке. Богатый! Женщина, что находилась в будке, совсем не спешила её покидать – болтала. Очередь начала волноваться, толстячок даже подошёл и постучал жёлтой монеткой в стекло. Женщина повернулась, махнула рукой и снова вернулась к разговору.

Вика посмотрела на это пару минут и начала осуществлять разработанный план. Она прошлась от одного угла дома до другого, обогнула небольшой скверик и снова вернулась к своему подъезду. Ничего подозрительного. У входа в магазин стояли двое мужчин, но когда Вика прошла мимо, то услышала, как они ругают своих жён, которые «заскочили на минуточку». И точно: на втором круге из магазина вышли две женщины, и вся группа удалилась. Начал накрапывать дождик.

Разговорчивая тётка покинула будку, и в неё протиснулся высокий худой старичок – но, видно, не дозвонился, так как сразу вышел. Пришла очередь обладателя модного прикида – но и ему, видно не судьба была. Тоже через минуту ретировался. В будку зашла мама Лия. Она сняла трубку, протёрла её носовым платком – та ещё чистюля. Медик! Бросила двушку. Вика подошла поближе. Тишкова говорила недолго, минуты три. Вышла с непонятным выражением лица – то ли облегчение, то ли недоумение.

– Ну и чего хотели?

– Ерунда какая-то. Ничего не понимаю.

Глава 7

Событие четырнадцатое

– Скажи мне, друг мой Волька, а кто это бегает у меня в штанах и свистит?

– А вспомни, Хоттабыч, куда ты вчера послал арбитра на футболе?

Тарасов перезвонил уже под вечер, Пётр как раз со всеми попрощался, пообнимался и хотел отбывать, а тут звонок.

– Пётр Миронович, что-то срочное у вас? А то игра ведь через час, – точно. Люди ведь не только делами товарища Тишкова занимаются, они ещё и живут свой жизнью. Вот на хоккей, например, ходят. Странные люди.

– Анатолий Владимирович, я тут Казахстаном рулить уезжаю, хочу там хоккей поднять. Конкуренцию вам составить. Не подскажете фамилии тренеров, что могут согласиться на такую дурь, как отъезд в Казахстан и поднимание команды с нуля? И ещё: не знаете, как мне найти судью или арбитра, не знаю уж, как это у вас правильно называется, Домбровского?

– А сможете приехать на матч. Оба ваших дела решу, – прикрыл трубку, забубнили там, а потом и порычали. Точно занят.

– Так матч ведь – не до меня будет.

– Обе искомые величины здесь будут.

– Тогда выезжаю.

Матч был дербийный. Две московские команды и два непримиримых соперника: ЦСКА – «Динамо» (Москва). Пётр приехал, когда игра уже была в разгаре, и даже счёт армейцы успели открыть. Сел недалеко от скамейки и попытался вникнуть в игру. Не шло. Тут надо к отъезду готовиться, буквально считанные часы до самолёта – а он хоккей смотрит. Катаются, кричат, люди свистят. Как тут о важном думать? Перед самым концом первого периода Тарасов почувствовал у себя на затылке взгляд Петра и обернулся. Поднял руку в приветствии. Потом указал этой рукой на табло – полторы минуты оставалось, и тут динамовцы счёт сравняли. Вот крику-то было! Чуть не оглох.

Понурив головы, армейцы шли в раздевалку. Пётр отметил, что коньки у всех с высокими задниками и язычками. Не зря прогрессорствовал. Анатолий Владимирович хлопнул по ладони и на ходу буркнул:

– Домбровский судит встречу, а тренер – помощником у динамовцев. Виктор Тихонов. Его тут сослать в Ригу хотят, там клуб второй лиги «Динамо». Вот туда. Ну, у тебя лапа волосатая – динамовские боссы передумают.

– Да я и сам ещё та ещё «лапа». Спасибо, товарищ Тарасов, Родина вас не забудет. Ну, дайте там им нагоняй.

– Не переживай, сейчас хвостики накручу.

Домбровского Виктора Николаевича уговаривать не пришлось.

– Школу хоккейных арбитров возглавить? А где такая?

– Нет такой.

– Тогда – конечно. Тогда – согласен.

– Вы и создадите в Алма-Ате. А я помогу. Деньги, жильё, форму. Да всё, что надо, добудем. Из НХЛ завезём.

– Деньги? – недоумённо смотрит.

– А сколько, если не секрет, вы за судейство матча получаете?

Будущий директор первой в стране школы хоккейных арбитров как-то натянуто улыбнулся и выдал:

– В судейской бригаде – за столиком, у бокса, за воротами – платят по 2 рубля за матч. Если судил в поле, то имея 1-ю категорию, получаешь 5 рублей, республиканскую категорию – 10 рублей, всесоюзную – 18 рублей. Плюс командировочные – 2 рубля 60 копеек.

– Стало быть, вон тот товарищ, – Пётр указал на здоровущего мужика в полосатой футболке, – получит сегодня целых четыре рубля шестьдесят копеек. Мда, немного желающих будет в школу записаться.

– Да отбою не будет! Сколько хоккеистов каждый год играть заканчивают, а с любимой игрой расставаться жаль. Наберём. Сколько нужно?

– Понятия не имею. Пятьдесят?

– Общежитие, питание, форма, зарплата?

– Конечно.

– Тогда без проблем. Да даже без всего этого, и то пятьдесят найдётся. Пётр Миронович, а можно вопрос? Почему я?

Да, а почему? Фамилию Цинев назвал? Немец?

– Вы же немец?

– Интересно, а вы откуда знаете? – как-то насупился. Ну да – не любят в СССР немцев. Такая война. «Немец» на русском звучит как «враг». Фашист. И с этим придётся ещё не раз столкнуться.

– Сказали. Вот есть решение в Северном Казахстане немецкую республику создавать. Попросил фамилии заслуженных немцев подобрать – вот ваша и всплыла, – всегда в скользких ситуациях нужно говорить правду.

– Немец. Рассказать один случай из недавнего прошлого?

– Успеете?

– Короткий. В 1961 году я должен был впервые выехать в Польшу на судейство, и у нас в Челябинске был такой секретарь обкома партии по идеологии, нынешний секретарь ЦК ВЛКСМ Евгений Михайлович Тяжельников – большой поклонник хоккея. И вот когда он пришел в Москве на игру челябинского «Трактора», руководство Федерации хоккея СССР обратилось к нему, чтобы он помог меня послать в Польшу. А с ним был начальник «Трактора». Он ему сказал: «Скажи Домбровскому, что я позвоню в выездной отдел, и пусть он перезвонит такому-то товарищу, они ему помогут». И тогда Зиновий Борисович позвонил мне из Москвы, я перезвонил в обком партии, мне сказали куда прийти. Я пришёл, тот дозвонился то ли МВД, то ли в КГБ, тоже хоккейному болельщику: мол, есть такой судья, которому завтра утром нужно ехать в Польшу, и следует дать телеграмму, что по вашей линии он может выезжать. Вот так получилось. А потом узнали, что я немец. Хватились – и я даже слышал кое от кого, что низшие ранги начали давить, а сверху говорят: «Вы проспали, теперь сами и разбирайтесь». Так что в этом плане мне повезло.

– Понятно всё. Вот и нужно сделать так, чтобы при слове «немец» в СССР не вздрагивали.

– Пётр Миронович, вы про деньги заговорили, а можете из Канады пригласить на пару месяцев человека? Заплатить ему?

– Из Канады? А что за человек?

– Там есть такой легендарный арбитр НХЛ Фрэнк Удвари. Он родом откуда-то из Югославии, а по национальности венгр, но с детства жил в Канаде. В 66 году закончил активную карьеру, вышел на пенсию. Говорят, что он вёл курсы для судей в США и Германии, а сейчас собирается в Финляндию. Вот его бы к нам и заманить, а финны переживут. Будет делиться секретами, как НХЛовских быков успокаивать. Тогда это будет настоящая школа, её даже можно будет разбить на категории – для начинающих и для международников.

– Завтра улетаю. И завтра же позвоню в Канаду. А идея замечательная – считайте, он уже в Алма-Ате. Жду вас через недельку. Билеты и прочую ерунду оплачу. Приезжайте с намётками – обсудим и приговорим. Стоп, стоп! Вот в блокнотике запишите свои данные и этого канадского югослава венгерского происхождения, а то забуду.

С Тихоновым в этот перерыв уже не пообщались. Начался второй период.

Сидел как на иголках – что-то тревожило. Да и домой надо. Еле высидел. Кто-то кому-то забивал, чего-то болельщики прямо в ухо голосили. Ушёл с трибун, прохаживался мимо двери в динамовскую раздевалку. Затопали, тишина наступила – значит, второй период закончился. Виктора Тихонова узнал сразу, хоть и молодой совсем – лет тридцать пять. Блин, а сам-то. Старик. Сорок.

– Виктор Васильевич, можно вас на минутку?

Не получилось на минутку. Весь перерыв. Уговорил. Там команда второй лиги. Тут алма-атинский «Автомобилист» – тоже второй. Благ всяких наобещал выше крыши, и даже подполковничьи погоны.

– Горазды вы на посулы, а вот что динамовское руководство скажет? – серьёзный товарищ, за всё время разговора и не улыбнулся ни разу.

– Решу. Как нового министра назначат, так и решу. Ждите вызов через несколько дней.

– А, была не была. Чем Алма-Ата хуже Риги! – вот теперь улыбнулся.

– Лучше. Там восточное гостеприимство.

Событие пятнадцатое

– Хочу предложить вашему предприятию последнее своё изобретение. Это автомат для бритья. Клиент опускает монеты, просовывает голову в отверстие, и две бритвы автоматически начинают его брить.

– Но ведь у каждого человека индивидуальное строение лица…

– В первый раз да!

Только переступил порог квартиры, как звонок телефонный. Да что же это! Восемь вечера! Бесконечный день позади. Кого опять нечистая принесла?

– Ало, Петья, ти в тюрьма? – Бик! Давно не виделись.

– В тюрьма!

– Тебе в тюрьма разрешьяйт звоньить?

– Марсель, привет, ты же домой звонишь. Значит, я дома. Всё у меня нормально, повысили. Теперь член Политбюро и Первый секретарь ЦК компартии Казахстана.

– Ти комьюнист? – ржёт, чёрт нерусский. – У нас тут болтать, газеты пугайют, все комьюнист в тюрьма. Власть, как в Греции, полковничка. Хунта. Правда?

– Врут ваши газеты. Просто Брежнев сильно болен – инфаркт. – ну, весь расклад объяснять не стоит. Тем более, что и сам ещё не всё до конца понял – кто останется, кого куда переведут.

– Петья, мы хотим стать богатьеми?

– Богатыми? Дак, и так не бедные.

– Не, не богатий. Богатия.

– А понял. Богатеями.

– Да, богатия, – и не ржёт. Ой, чего-то будет.

– Рассказывай, богатей.

– Ми разорилья «Жильет»!

– Ну ни хрена себе. Хорошее известие. И что? – и на самом деле ведь хорошее. Фактически, в реальной истории Шик с Жиллеттом потом Бика забьют.

– «Жильет» проситься к нам. Егоние двадцать процьентов, наши восемьдесьят.

– Это с «Лего» и «Сессной»?

– Без.

Там, в 2000-х, The Gillette Company поглотит «Проктер энд Гэмбел». За огромное количество миллиардов. Сам Жиллетт давно разорился и помер, ещё до войны. Там совет директоров. Да и в принципе – какая разница?

– А как у них состояние заводов?

– Говорьят, что нужьно новии оборудованиья.

– А у нас на это деньги есть? – Блин, а ведь ему скоро точно деньги понадобятся. Столько людей сгоношил.

– Немьного есть. Возьмьём кредит. Они черьез неделья будуть в Париж. Давай прильетай. Подписьать надо. Докумьент много.

– Марсель, а без меня нельзя? – ёшкин по голове, могут ведь и не выпустить.

– Нельзья. Большьии деньги. Ти член совьета директоров. Нельзья. Ти точно не в тюрьма?

– Хорошо, Марсель, я попробую. Ещё новости есть?

– Есть. В «Лего» ругьяються. Нет новий рисунок.

Елки-палки – и забыл совсем об этой своей почётной обязанности. Чего бы придумать? А чего думать. Где сейчас были? Правильно. Хоккей. А куда едем? В Казахстан. А там чего? Отары овец и стада верблюдов. Вот это и нарисуем. Вон в самолёте два часа делать нечего будет. А потом ещё часов пятнадцать из Алма-Аты с пересадками до Парижа добираться.

– Скажи им, что прилечу с двумя комплектами новых эскизов.

– Хорошо, будьют довольны.

– Марсель, дело есть. Тут летал мучался с чемоданами и сумками, таскал эту тяжесть. Представь чемодан на колёсиках. Выдвигаешь ручку, наклоняешь и катишь. Потом ручку сложил и снова обычный чемодан. Так же и у сумки, только ручка – это лямки, просто два колёсика. Представил?

– Я представьил, а ты представьил, сколько нужьно деньег? Это ведь придьётся строить новий завод, или покупьять уже действующьий за дорёго.

– Наверное. Главное – запатентуй и изготовь образцы к приезду директоров «Жиллетта». Покажем. Пусть осваивают.

– Корошо. Жду через неделья, пошёл в констрьюкторский отдел.

Интермеццо 6

Брежнев вызвал группу космонавтов.

– Товарищи! Американцы высадились на Луне. Мы тут посоветовались и решили, что вы полетите на Солнце!

– Так сгорим ведь, Леонид Ильич!

– Не бойтесь, товарищи, партия подумала обо всем. Вы полетите ночью.

Мама Лия стояла, оглядываясь на телефонную будку. Вика дёрнула её за рукав. Какие-то сто метров надо пройти, а она вся извелась – хотелось побыстрее узнать, чего это ворогам нужно. Вообще, может, нужно было сказать Петру Мироновичу – он бы привлёк КГБ, они и того, кто на телефоне сидит, нашли бы, и этого товарища с акцентом.

Зашли в подъезд, прошли мимо вахтёра в лифт – и там, наконец, Цыганова потребовала:

– Ну, говори, чего им нужно было?

Лия Тишкова вынырнула из своих мыслей, осмотрелась. Потом нажала на кнопку их этажа и произнесла:

– Они хотят, чтобы я узнала, где сейчас режиссёр Стэнли Кубрик, и какое задание господина Тишкова он выполняет. Ты чего-нибудь понимаешь? А ещё я только вот сейчас поняла. Тот вчерашний был не иностранец. И акцент у него ненастоящий.

– Это из чего такие выводы? – Маша-Вика нажала на кнопку следующего этажа лифта, когда он остановился на их этаже.

– Акцент был, а фразы человек строил как русский. Иностранцы падежи, склонения путают, а этот только изображал акцент.