Текст книги "На килограмм души (сборник)"

– Ага! Значит! – я кивнул. – Именно поэтому подарки на Эмме так редки. Тортик – диабетику, бутылку водки – язвеннику, змею – страдающему серпентофобией…

– Шакалы! – взвизгнул Макс. – Подлые шакалы! Шульц даже не представлял, как прав был, давая этой мерзкой планете собачье имя!

Я подождал, пока Макс закончит буйствовать. Свое же собственное состояние я бы определил как вялую меланхолию.

– Ладно… Мы-то куда идем?

– Как куда? – Макс недоуменно пожал плечами. – На корабль, естественно!

– А это? – я бросил взгляд через плечо. – Не думаю, что мы сможем запросто оставить их перед люком корабля.

– Почему? – спросил Макс.

Я уже говорил, что мой друг иногда бывает полным идиотом?

– А потому, Макс, – ласково проговорил я, – что как бы тупы ни были наши спутницы, завидев космический корабль, они могут усомниться, те ли мы, за кого себя выдаем… Особенно если сложить этот факт с нашим разговором на незнакомом языке. А чужаков здесь очень не любят, ты сам говорил.

– Что, и женщины тоже не любят? – жалобно спросил Макс.

– Хочешь проверить?

Сзади послышалось громкое сопение.

– Кирилл, ты любишь бегать по песку на длинные дистанции?

– Обожаю, – ответил я уже в пустоту и кинулся догонять стремительно удалявшуюся фигуру с мешком на голове.

С крупинкой перца

– Как ты относишься к контрабанде?

Это Макс. Мне даже не нужно отрывать взгляд от созерцания потолочных узоров, чтобы удостовериться в этом. Во-первых, он один из немногих, кто имеет право входить ко мне без стука… и без приглашения, если уж на то пошло. Во-вторых этот удивительно неприятный тембр голоса сложно с чем-либо спутать. В-третьих у кого еще имеется отвратительная привычка так по-дурацки начинать разговор? Приличные люди сначала хотя бы здороваются. Нет, это Макс.

Его не интересует ответ на свой вопрос. Да это и не вопрос вовсе, это – прелюдия. Когда у Макса в том месте, которое он по неизвестной мне причине именует головой, зарождается очередная гениальная идея, разве он начинает с того, чтобы в общих чертах разъяснить, в чем ее суть? Нет, нет и еще раз нет! Макс врывается ко мне – вот как сейчас примерно – и с порога задает идиотские вопросы. «Знаешь ли ты, что едят на завтрак комбуриане?» Или что-то в этом роде. И начинает ходить вокруг да около, пока не выведет меня из терпения. Это вообще-то непростая задача, но Макс, чаще всего справляется. Но только не сейчас. Я абсолютно спокоен и безмятежен. Меня не интересуют никакие авантюры. Ближайшие пару месяцев я намерен посвятить тщательному анализу потолка над моим диваном. Вот у того завитка, напоминающего сюрреалистический цветок, четырнадцать лепестков, а у соседнего – целых пятнадцать…

– Здравствуй, Макс, – говорю я со всем возможным радушием. – Прости меня, дружище, честное слово, мне очень неудобно.

– А? – В его голосе недоумение. Это мне нравится. – Простить? За что?

– Я не расслышал, как ты поздоровался, – сокрушаюсь я. – Надо будет сходить к этому… как его? Как называется врач, который копается у пациентов в ушах?

– Кретин! – Макс начинает раздражаться.

– Разве? – я изумлен. – Мне почему-то казалось, что как-то по-другому…

– Ты – кретин!

– Ах, вот оно что… – я вздыхаю с облегчением. – И ты спешил ко мне, чтобы поделиться этим радостным известием? Спасибо, друг, я тронут.

– Ты тронутый, это точно, – шипит Макс сквозь зубы. – Но мы говорили о контрабанде.

– Неужели? Склероз, склероз… Напомни мне, будь добр, что именно я говорил о контрабанде?

– Хватит кривляться, Кир!

Макс наконец взрывается, и я, довольный, перевожу взгляд в его сторону. Так и есть, рубашка расстегнута, волосы взъерошены, в черных глазах сумасшедший блеск. Все признаки внезапного озарения головокружительной идеей.

– Хватит, так хватит. – Я принимаю сидячее положение. – Но ты, между прочим, первым начал. Говори толком, что за мысли наведались в тихую пустоту твоего сознания?

Макс морщится.

– Ужасно!

– Что ужасно? – Теперь я удивлен непритворно.

– Твоя последняя фраза. О тихой пустоте. Она звучит отвратительно, как скрежет вилки по дну консервной банки.

Здесь я не решаюсь спорить. Макс – поэт, пусть и не слишком востребованный, и изящная словесность – его территория. Покривившись еще немного, он продолжает.

– Нет, правда, как ты относишься к контрабанде?

– Макс, – я вздыхаю. – Слишком общий вопрос. Притащи, пожалуйста, бутылочку джина из бара, и мы всесторонне обсудим с тобой эту любопытную проблему. С точки зрения закона, макроэкономики и морали.

– Конкретизирую, – с напором говорит Макс. – Как ты смотришь на то, чтобы самому немножечко побыть контрабандистом?

Я делаю вид, что задумываюсь.

– Ты знаешь, дружище, это вообще-то здорово. Насколько я слышал, дело весьма прибыльное. Работка опять же непыльная. В общем, все замечательно, за исключением одного малюсенького нюанса.

– Какого?

– Не могу сказать наверняка, откуда у меня взялась такая уверенность, но я почему-то считаю, что в тюрьме мне не понравится. Говорят, там плохо кормят.

– А что, если не попадаться? – голос Макса полон сарказма. – Такой вариант ты не хочешь рассмотреть?

Я набрал побольше воздуха.

– Иди к дьяволу, Макс! А когда придешь, иди куда-нибудь еще подальше. Ты мне друг, Макс, и, поверь, мне нравится работать с тобой. Это я говорю, чтобы ты не обижался. Но позволь мне отдохнуть от твоих идей, ладно? Месяц, хотя бы месяц, я ведь немного прошу.

– Ты расстроен, Кир, я понимаю, – затараторил Макс. – Последняя поездка вышла не слишком удачной…

– Не слишком удачной!? – Я встал на ноги и посмотрел на компаньона сверху вниз. – Да что ты говоришь? Потерю всего, что у нас было на банковском счете, ты называешь не слишком удачной поездкой? Теперь я понимаю, почему ты так легко говоришь о перспективе загреметь в тюрьму. Вероятно, это ты назовешь мелкими неприятностями, да?

– Брось, Кир, – Макс примирительно дотронулся до моего плеча. – Я сознаю, что та идея была сыроватой…

– Не скромничай, тебе это не идет! То была роскошная идея. Обменяться подарками с одним из султанов на Эмме!.. – Я зажмурился и причмокнул губами. – Тебе напомнить, как быстро мы делали оттуда ноги? Десять километров по пескам – это незабываемое удовольствие!

– Не надо!

Макса передернуло. Ему тогда больше моего досталось – в беге по пересеченной местности я более компетентен. Как выяснилось.

– А как все было просто, а, Макс! Блестящая идея без каких-либо изъянов. Нам просто некуда было деваться от миллионов, которые должны были посыпаться на нашу голову. Мы…

– Я тебя туда силой тащил, да!? – внезапно заорал Макс. При этом он встал на цыпочки, чтобы быть поближе к моему уху.

– Нет, – спокойно ответил я после нескольких секунд молчания.

И снова лег на диван, закинув руки за голову. Спокойствие и расслабленность – вот мой девиз на ближайшее время. Что бы там не выдумал этот сумасшедший.

Потоптавшись немного возле меня, Макс подошел к креслу и развалился в нем. Кресло было рассчитано на мои габариты, поэтому мой хлипкий компаньон напоминал расположившегося на массивном троне мелкого царька, страдающего одновременно манией величия и комплексом неполноценности.

– Сегодня я встретил одного своего старого знакомого, – вдруг начал он. – Витьку Краузе. Однокурсник, тысячу лет не виделись. Он только что вернулся с Палерры. Слышал о такой планете?

– Не слышал. И не хочу. – Я зевнул.

– Я тоже не слышал раньше, – мою вторую фразу Макс решил проигнорировать. – Ничего особо примечательного, второсортная земная колония, если верить Виктору.

– Угу, – я несколько раз энергично кивнул. – Давай поверим Виктору.

– За исключением одного забавного факта, – как ни в чем ни бывало продолжал Макс. – Как-то в ресторане одно блюдо показалось Витьке пресноватым. Он попросил у официанта черного перца.

– Именно черного?

– Именно черного, – ровно сказал Макс. – Официант посмотрел на Виктора так, словно тот потребовал достать звезду и приготовить ее в горчичном соусе. Но буквально тут же улыбнулся и с уверенностью опознал в Викторе приезжего.

– И? – спросил я. Просто так спросил, мне было неинтересно.

– На планете нет черного перца. Практически вообще. Там он не растет, насколько я понял, а к ввозу запрещен. Категорически. Витька сразу не обратил внимания, а потом вспомнил, что на таможне…

– Почему? – удивился я. – Почему запрещен?

– А я знаю? – Макс развел руками. – Витька тоже этого не понял. Видимо, один из многочисленных бзиков местных властей.

Подумав, я кивнул. Бзиков у колониальных боссов на самом деле имелось предостаточно. Может, у местного президента аллергия на перец?

– Что из всего этого следует? – я знал, что из всего этого следует. Но мне было все равно. Я просто поддерживал дружескую беседу.

– Что значит «что»? – взвился Макс. – Где есть дефицит, есть высокая цена. Где большой дефицит, очень высокая цена. Когда Витька узнал, сколько стоит пакетик черного молотого перца на тамошнем черном рынке…

– Неинтересно! – отрезал я.

– Да как же неинтересно…

– Никак. Если хочешь, поговорим об этом через месяц, – великодушно предложил я. – Хотя я и через месяц откажусь.

– Но почему?!

Я с шумом выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы.

– Запрет на ввоз есть?

– Есть.

– Строгий?

– Строгий.

– А за нарушение строгих запретов и наказание строгое. И контроль на таможне, я думаю, о-го-го какой. Как, между прочим, ты собирался провозить перец?

– Не знаю, – с глубоким вздохом признался Макс. – Не придумал еще.

– Замечательно! – спокойно констатировал я, бросив на компаньона всего один иронический взгляд.

После этого мне бы хотелось считать тему исчерпанной, но у Макс не разделял мою точку зрения.

– Что я слышу! – Он скорчил презрительную гримасу. – Самый талантливый инженер из всех, кого я знаю, не может обвести вокруг пальца сонных провинциальных таможенников?

Люблю когда мне льстят. А вы?

– Ну, почему сразу «не может»? – Я пожал плечами. – Говорю же, неинтересно. Специями я еще на старости лет не торговал. Даже если они на вес золота.

Совершенно неожиданно с того кресла, на котором сидел Макс послышался раскатистый гомерический хохот.

– Ты наконец-то сошел с ума? – с надеждой спросил я. – Или внезапно вспомнил содержание последнего выпуска комиксов?

– На вес золота! – Макс еще раз хохотнул для порядка. – Чтобы вы знали, мистер Меня-это-не-интересует, один грамм черного молотого перца стоит у местных «жуков» от восьмисот до тысячи кредитов.

Я внезапно закашлялся. И приподнялся на локте.

– Галактических? Или каких-нибудь…

– Галактических.

– Так! – я вскочил с дивана и стал мерить шагами комнату. – Про таможню надо бы поподробней все узнать. С этим твоим Виктором где можно встретиться?

Макс, глядя на меня, улыбался во все тридцать три зуба.

– Че ты лыбишься? – я потряс руками перед его лицом. – Думаешь, если колония задрипанная, так и таможня у них обязательно никакая?

– Ага.

– Правильно, в общем-то, думаешь. – Я остановился. – Но готовиться будем к худшему. Если бы все было просто, перец не стоил бы штуку кредов за грамм. Каждый ушлый турист засыпал бы его себе за подкладку. Или еще куда… Надо все продумать до деталей.

– Справимся, Кир.

– Да куда мы денемся. Послушай, – сказал я после паузы слегка смущенно. – Про самого талантливого инженера… Это ты всерьез или просто, чтобы меня взъерепенить?

– Абсолютно серьезно, – Макс закивал головой. – Ты действительно самый гениальный инженер из всех, кого мне довелось знать.

– Ну… спасибо.

– Пожалуйста, – он снова улыбнулся. – Просто ты единственный инженер, с которым я знаком.

Ну, не скотина, скажите?..

Каркас идеи, ее, так сказать, общий контур, пришел мне в голову практически сразу. Не прошло и трех рюмок. Своими соображениями я не замедлил поделиться с Максом. Во-первых, чтобы лишний раз продемонстрировать свою гениальность, во-вторых, чтобы дать ему возможность принять участие в разработке деталей операции. Как это ни странно, Макс изредка способен выдать неплохие мысли.

– Ну что, дружище, – я окинул его снисходительным взглядом. – Сам ты, насколько я понимаю, не можешь ничего придумать? Хотя бы намеки?

– Ничего достойного упоминания. – Макс кисло улыбнулся. – Приходило на ум кое-что, но… Довольно тяжело спрятать…

– Неверно! – резко перебил я его.

– Что неверно?

– Ты не инженер, Макс, в этом все дело. – Я откинулся на спинку кресла, скрестив пальцы на животе. – Половину… нет, три четверти всех проблем в мире люди не могут решить из-за того, что нечетко формулируют задачу.

– Это ты к чему? – Макс озадаченно посмотрел на меня.

– Да все к тому же. – Я разлил по четвертой. – Ты говоришь: «тяжело спрятать». А наша задача совсем не в том, чтобы спрятать перец от таможни.

– А в чем же тогда?

– В том, чтобы его не смогли найти таможенники.

– Подожди… – Макс рассеянно выпил, поморщился и бросил в рот маслину. Терпеть не могу маслины, держу их дома специально для Макса. – Ты хочешь сказать, что видишь тут разницу?

– Разумеется! – Я сделал широкий жест бутербродом с ветчиной. – Спрятать… да как спрячешь? Какая бы отсталая колония не была, провести тщательный шмон таможня, думаю, в состоянии. Много ума не надо. Собаки опять же, наверное…

– Так что тогда? Не тяни!

– Кофе! – веско бросил я и посмотрел на Макса в ожидании эффекта.

– Что «кофе»? – раздраженно спросил он.

– Растворимый кофе, – пояснил я.

Макс оскалился в какой-то недоброй усмешке. В его выпученных глазах читалось непонимание. Мне пришлось тяжело вздохнуть.

– Подмешиваем перец к кофе. Провозим через таможню. На Палерре отделяем одно от другого…

– Как?! – Макс навис над столом. – Как отделяем? Зовем Золушку на пару с доброй феей?

– Извини, Макс. – Я вздохнул еще тяжелее. – Все время забываю, что родители забыли отдать тебя в школу. Их, конечно, можно понять, но с другой стороны… кроме школ для полноценных детей есть же специализированные учреждения…

– Будь добр, заткнись, – попросил Макс неожиданно спокойным голосом. – Просто скажи.

– Растворимый кофе, Макс! Он растворяется в воде, понимаешь? Черный перец в воде практически не растворяется. Дальше объяснять?

– Не стоит. – Он покачал головой. – И мы… и ты сможешь это сделать?

Я только презрительно посмотрел на него и разлил остатки бутылки по рюмкам.

Макс тут же предложил подмешивать к нашей смеси еще ванилин, утверждая, что это одна из самых пахучих вещей в мире. Я возразил, что кофе тоже штука не без запаха и, если не жадничать и смешивать в достаточно крупной пропорции, запах перца никто не учует. А собака? – спросил Макс, и я вынужден был признать, что в его словах что-то есть. Однако, кофе с ванилином – это нонсенс, сказал я. Но Макс парировал, что по сравнению с перцем, ванилин – это детские шалости. Разгорелся спор о том, растворяется ли ванилин в воде. Честно говоря, мы оба представления об этом не имели, но Максу очень хотелось, чтобы растворялся, а я возражал из чувства противоречия.

Затем, когда вторая бутылка была наполовину пуста, он направился на кухню с намерением провести научный эксперимент. Я шел за ним, уговаривая одуматься – я закоренелый холостяк, откуда, черт побери, в моем доме ванилин?

В конце концов, единственным выходом остался поход в магазин – сделать заказ нам почему-то не пришло в голову. Кроме ванилина мы купили черного перца и растворимого кофе. По дороге домой мы пришли к единодушному мнению, что растворимый кофе сам по себе такая жуткая гадость, что сделать его хуже при посредстве всего-навсего перца и ванилина просто невозможно.

А потом мы встретили двух девушек, знакомых Макса. Все время забываю как-нибудь задать ему вопрос, есть ли в нашем городе девушки, с которыми он не знаком? Его популярность у особ противоположного пола навсегда, пожалуй, останется для меня загадкой.

Наши своеобразные покупки вызвали живейший интерес у милых барышень, но мы хранили суровое молчание, бросая друг на друга таинственные взгляды. В общем, производили впечатление не то засекреченных ученых, не то обычных придурков.

Обсуждение плана кампании мы благоразумно отложили на завтра. Лишь изредка, к месту и не к месту, вдруг начинали обсуждать вещества, отличительной особенностью которых является сильный запах.

* * *

– Господин Штерн и господин Ковальски?

Таможенник в смешной желто-красной униформе смотрит в наши документы. Интересно, он не уверен в своем умении читать или просто жаждет получить подтверждение информации из первых рук?

– Да, офицер!

Я лучезарно улыбаюсь, а Макс стоит с важным и скучающим видом.

– Компания «Ковальски & Штерн»?

– Точно так! – я улыбаюсь еще шире.

К моменту, когда пришла пора придумывать имя для нашей фирмы, фантазия у нас истощилась полностью. Поэтому мы просто озаглавили фирму нашими фамилиями. Замечу, настоящими фамилиями. Настоящую фирму. На ее срочную регистрацию ушло все то немногое, что мы смогли наскрести после фиаско на Эмме. Легальность – лучшее оружие контрабандиста.

– Ваша декларация выглядит на удивление скупо.

Непонятно, не то осуждает, не то приветствует наше решение не ввозить на планету практически ничего.

– Разумеется, офицер, разумеется. – Я рассыпаюсь бисером. – Мы ведь всего на пару-тройку дней, едва ли дольше. Проведем малюсенькую, – я показываю двумя пальцами насколько малюсенькую, – рекламную акцию нашего замечательного кофе «КирМакс» и сразу домой. Компания у нас молодая и работы – непочатый край. Иначе непременно задержались бы на вашей замечательной планете подольше. Мы столько слышали о вашем знаменитом курорте Бранча! – я закатываю глаза.

– Да, неплохое местечко, – с притворной скромностью соглашается таможенник, всем своим видом показывая, что на этот Богом забытый закуток и впрямь валом валит народ со всей галактики.

Говорят, космопорт – лицо планеты. И это один из тех штампов, что в точности соответствуют действительности. Разумеется, есть планеты многоликие, первым представителем коих является, конечно же, Земля. Стоит только сравнить ультрасовременный, роскошный порт в Виннице и древнюю развалину в Риме, которой давно уже пора занять место среди памятников старины в одном ряду с Колизеем. И все же, если не брать во внимание такие крайности, первому впечатлению о планете можно верить.

Космопорт на Палерре вызывал у меня лишь одну ассоциацию – уныние. Впрочем, когда я позже спросил об этом у Макса, он назвал слово «тоска». Здание было старым, но не настолько, чтобы породить в душе сентиментальные мысли. Не то, чтобы очень грязным, но и никак не чистым. Что же касается архитектуры… Взгляд решительно не желал останавливаться ни на чем в этом шедевре архитектурного убожества.

На этом сером фоне работники таможни в своих ярких аляповатых мундирах выглядели более чем неуместно. Напоминали то ли клоунов, то ли петухов. В хорошем, конечно, смысле слова… Хотя, чего уж тут хорошего.

С одним из представителей цирковых войск мне и приходилось сейчас вести непринужденную задушевную беседу. Макс полностью самоустранился, что я ему, конечно, еще припомню.

– Но если акция пройдет успешно, а мы в этом нисколько не сомневаемся, нам еще всенепременно предстоит сюда вернуться и, возможно, даже основать здесь филиал. Вот тогда… – я красноречиво умолкаю.

– Что ж вы образцы продукции всюду сами возите? – таможенник прищуривается с легкой подозрительностью.

– Да что вы такое говорите, офицер! – Я всплескиваю руками. – Всюду! Наши служащие сейчас проводят аналогичные акции на полутора десятка планет. Но Палерру мы считаем наиболее перспективным рынком, поэтому не рискнули доверить первоначальное знакомство с потребителями персоналу. Мы просто не имеем право допустить ошибку! – я строго гляжу ему в глаза.

– Понятно… – Таможенник полностью удовлетворен моим объяснением. – Вижу, люди вы серьезные, но вынужден спросить. Не везете ли вы с собой оружие, сильнодействующие медицинские препараты, наркотические вещества, микроэлектронную аппаратуру, перец?

– Перец, офицер? – я удивляюсь совсем слегка, чисто символически.

– Да, черный перец входит в число веществ, запрещенных к ввозу на Палерру. Вы можете ознакомиться с документом…

– О, прошу вас, офицер! – я умоляюще вскидываю руки. – Я просто спросил. Нет, мы не везем ничего запрещенного. Как вы сами видите, только минимум личных вещей и образцы продукции.

– Я должен осмотреть ваши вещи, – он разводит руки, словно извиняясь. Служба, мол…

– Конечно, конечно! Это ваша работа, офицер.

Осмотр был, скажу я вам, отнюдь не формальный. С активным использованием аппаратуры, людей и, как мы и предполагали, собаки. Милый такой песик, фокстерьер, что ли, обнюхал все, включая нас самих. Когда он равнодушно отвернулся от банок с кофе, я испытал громадной облегчение, хотя вида, само собой, не подал. Теория теорией, а на практике нам провести эксперимент возможности не представилось. Нам как-то не довелось обзавестись собакой, натасканной на перец.

Личный досмотр тоже имел место быть. Я просто констатирую этот факт, и давайте не будем касаться интимных подробностей, ладно? Я человек застенчивый. Скажу лишь, что провести нечто запрещенное на себе было бы исключительно глупой затеей.

Затем таможенник долго колебался, но чувство долга все же возобладало.

– Мне придется провести экспресс-анализ вашего кофе.

– Пожалуйста, офицер.

Я подкатил к нему поближе тележку с расположенными в пять рядов двухсотграммовыми банками и мысленно вновь скрестил пальцы.

Но все-таки мы явно произвели на таможенника благоприятное впечатление – он небрежно вытащил банку из верхнего ряда.

Впрочем, и второй сверху ряд также содержал «неперцесодержащий» кофе. Однако все прочие пахучие ингредиенты присутствовали, дабы создать некую защитную оболочку от собачьего носа. Риск, конечно, был, но не слишком большой.

Анализ был действительно «экспресс» – не прошло и пяти минут, как бдительный борец с контрабандой вернулся из соседнего помещения, неся в руках нашу банку.

– Все в порядке, господа! Добро пожаловать на Палерру! Надеюсь, ваше пребывание на нашей планете будет приятным.

Я радостно закивал.

– Спасибо, спасибо, офицер! – Видя, что он имеет намерение поставить банку на место, я мягко отвел его руку. – Это подарок. Возьмите, и вы будете первым человеком на Палерре, попробовавшим восхитительный вкус кофе «КирМакс».

– Не уверен, что могу…

– Ну что вы, офицер! Это самый обычный подарок. Ведь наша рекламная акция, по существу, именно в этом и состоит.

– За что ты его так? – спросил меня Макс, когда мы вышли на пыльную площадь перед космопортом.

– А, так ему и надо. – Я пожал плечами, вспоминая в первую очередь личный досмотр. – Потом, там ведь нет перца.

– Зато есть ванилин и прочая вонючая гадость.

Я снова пожал плечами.

– Вот увидишь, ему понравится. Он еще будет рыскать по всем магазинам, в поисках чудесного кофе «КирМакс».

Ответом мне было невнятное хрюканье.

В гостиничном номере, который по местным меркам, наверное, считался приличным, у нас вышел небольшой спор. Макс полагал, что нам таки стоит сделать хотя бы видимость этой самой рекламной акции. Из соображений конспирации, как он заявил. То есть, выйти на улицу и раздать прохожим оставшиеся тридцать девять банок кофе, в котором не было перца.

Я возражал, загибая пальцы на руке. Это было бы отступление от первоначального плана – раз. Привлечение лишнего внимания нельзя считать самым умным ходом – два. На улицах города полным полно всякого сброда, с которым мне неохота сталкиваться без необходимости, – три. У нас нет на это времени – четыре. И, в конце концов, это просто негуманно – пять. Не стоит забывать, что не все из наших «фирменных» добавок относятся к пищевым продуктам.

Так я сидел, держа полностью сжатый кулак перед носом Макса и ожидая его аргументов. Он не спеша пожал плечами и сказал, что именно отсутствие запланированной рекламной акции может вызвать подозрение. Я ответил, что просто-напросто не стоит сидеть на заднице, а нужно как можно скорее толкнуть товар и незамедлительно отсюда сваливать.

К обсуждению этого пункта программы мы и перешли, отложив на время вопрос о рекламной компании. Это может показаться нелепым, но при разработке плана мы совершенно не уделили внимания этому аспекту. Собственно, мы считали операцию завершенной, едва мы сможем покинуть таможню. Продать товар нам казалось чем-то само собой разумеющимся. Сейчас мы так не считали.

Подумайте сами, контрабандный, больше того, запрещенный товар. Его не отнесешь в магазин и не предложишь первому встречному. Даже если мы найдем этот самый черный рынок, о котором говорил Виктор, то что дальше? Стоять там и продавать полтора килограмма перца, расфасованного в граммовые пакетики?

Мы задумались. Мы крепко задумались. А потом мы ничего не придумали и решили, за неумением работать головой, немного поработать ногами. То есть найти какого-нибудь подпольного толкача и уже у него попробовать разведать ситуацию.

* * *

Пакет с перцем мы, после продолжительных споров, решили все же взять с собой. Не то, чтобы рассчитывали сбыть его немедленно, просто опасались оставлять в гостинице. То, что здесь считалось дверным замком, я, не особо напрягаясь, открыл бы за три минуты. Причем, прошу учесть, я не имею никакого отношения к квартирным ворам… Да и к каким-либо иным тоже.

Чуточку помявшись у гостиничного крыльца, мы взяли курс на запад. Нам показалось разумным покинуть центральные улицы города, которые еще пытались претендовать на респектабельность и некоторую даже изысканность, и поискать счастья в более бедных районах.

Долго идти нам не пришлось – и респектабельность, и изысканность таяли с каждым кварталом быстрее, чем кусок сахара в стакане горячего чая. Улицы становились все уже и грязнее, дома приземистей и неказистей, прохожие, встреченные нами, опускались, очевидно, все ниже и ниже по социальной лестнице.

В конце концов, нам стало совсем не по себе. Едва ли не каждый третий человек был одет во что-то вовсе непотребное, грязен и неопрятен. Встретившись взглядом с одним из них, я поспешно отвел глаза, увидев совершенно бессмысленное выражение лица.

– Неужели тут столько алкоголиков? – почти жалобно спросил Макс.

– Не знаю. – Я поморщился. – Это, в общем-то, не так уж страшно.

– Ну, одного тебя я еще могу терпеть, но их тут столько…

– Сомневаюсь, чтоб дело было в алкоголе.

– А в чем?

– Да… – Я махнул рукой. – Надо бы заглянуть одному из них в глаза.

– А-а, – протянул Макс. – Загляни.

– Не хочу!

Помолчали. Косвенное подтверждение моим мыслям не заставило себя долго ждать. Какой-то юркий субъект с неприметной внешностью, одетый получше многих, но неброско, подошел к нам и, глядя куда-то в сторону, предложил купить пару «джипов». Несмотря на мое незнание местного сленга, развитая интуиция подсказала мне, что имел в виду он вовсе не автомобили для езды по бездорожью. Мы вежливо отказались.

– Эй, Кирилл, давай уже куда-нибудь приткнемся. Мне совершенно не хочется проверять, что будет через пару кварталов.

Тут я был полностью солидарен со своим компаньоном. Сам уже несколько минут шарил взглядом по сторонам, высматривая какое-нибудь заведение, в котором мы наконец сможем задать свои щекотливые вопросы. Бар, название которого сложно было прочитать из-за того, что большинство букв не горело, показался мне подходящим местом.

– Пошли! – Я указал рукой на вывеску.

– Ты уверен? – Макс не был переполнен энтузиазмом.

– Разумеется. Это – предприятие общественного питания, если можно так выразиться. Где еще будет естественно поговорить о специях?

– Не думаю, что в этой забегаловке нам будет уютно.

– А что ты хочешь? – Я пожал плечами. – Вернуться в гостиницу и спросить о перце у портье?

– Еще немного, и я начну склоняться к этому варианту…

Чтобы избежать лишних споров, а заодно и собственных сомнений, я приобнял друга за плечи и твердым шагом направился к входу.

Бар оказался паршивым, впрочем, сложно было ожидать чего-либо иного. Полумрак, созданный не для интимной атмосферы, а оттого, что из четырех ламп горела только одна. Десяток грязных столиков, тесно жавшихся друг к другу, только два из которых были заняты. За одним парочка молодых подонков целеустремленно вливали в себя алкоголь, за другим мирно спал мужчина неопределенного возраста, одетый в джинсовый костюм, который следовало выбросить на помойку лет десять назад. Впрочем, возможно, именно там бедолага его и подобрал.

За стойкой стоял парень лет двадцати пяти, выглядевший неожиданно прилично для этого заведения. Гладко выбрит, коротко стрижен. Одет в почти новую жилетку и даже некое подобие бабочки на шее. При взгляде на нас его лицо отразило мимолетное удивление, как видно и мы не вполне вписывались в здешнюю атмосферу. Однако бармен тут же нацепил дежурную улыбку.

– Что желают господа?

– Поговорить, – вполголоса бросил я.

– И только-то? – парень криво усмехнулся. – Боюсь, разговоры – не слишком прибыльный бизнес.

– Когда как. – Я осклабился. – Это смотря о чем говорить.

– Да? – бармен продемонстрировал отсутствие интереса. – И о чем же?

– Ну… – Я сделал неопределенный жест рукой, словно подбирая тему для разговора. – О черном перце, например.

Парень мгновенно изменился в лице.

– Кто вас ко мне послал, ребята?

После этого вопроса стало ясно, что мы зашли по нужному адресу.

– Джо, – наугад сказал я.

– Какой еще Джо? – бармен вытаращился на меня.

Ну, не попал. Но разве я должен страдать оттого, что у этого жука нет агента по имени Джо? Может, они вовсе не имеют имен и различаются только порядковыми номерами.

– Брось, парень! – решительно сказал я, чуть повысив голос. – Неужели у тебя не найдется пары-тройки граммов?

Бармен втянул голову в плечи.

– Тише вы! – зашипел он.

– Хорошо, – прошептал я, наклоняясь к нему вплотную. – Так что насчет нескольких грамм перчика для двух старых друзей?

– А разве мы старые друзья?

– Имеем все шансы стать ими.

На лице бармена явственно отразились следы душевной борьбы. Жадность боролась со страхом. Как обычно в подобных случаях страх был вынужден капитулировать. Очевидно, этому способствовало то обстоятельство, что мы, видимо, не слишком напоминали местных полицейских.

– Пройдемте со мной, парни, – решился наш новый друг.

Собственно говоря, именно этого мы и добивались. Обойдя стойку, мы вслед за барменом прошли через облупленную дверь в какое-то отвратительно грязное помещение. По-видимому, здесь было все: подсобка, склад, кухня… В дальнем углу за фанерной перегородкой стыдливо прятался унитаз. Да… Здорово, что нам не пришло в голову заказать в этом баре что-либо для поддержания разговора.

Плотно прикрыв за нами дверь, бармен повернулся к нам. Его лицо вдруг приняло заботливо-плаксивое выражение.