Текст книги "Игорёк и его друзья. Юмористические рассказы для детей"

Ломать – не строить!

Вчера за ужином папа сказал:

– Вот думаешь тут, голову ломаешь, о чём-то мечтаешь. А в итоге у тебя ничего, а у других всё сбывается.

Но Игорёк твёрдо решил, что свою голову он, как папа, никогда ломать не будет. Хоть и говорит папа, если Игорёк, например, сломает очередную шариковую ручку: «Ломать – не строить!»

Прогуливаясь с другом Мишкой по району, проходя мимо старой пятиэтажки, которую разбирали рабочие, Игорёк решил ускорить воплощение в жизнь своих мыслей:

– Ломать – не строить!

А Мишка добавил:

– Вы сначала семь раз отмерьте, а потом ломайте!

Но рабочий, видимо, в детстве тоже был Игорьком или Мишкой, поэтому быстро нашёлся, что ответить:

– Пока я этот дом буду семь раз отмерять, обязательно найдётся кто-то, кто придёт и всё это быстрее меня развалит.

В переходе под Ленинградским шоссе друзья стали свидетелями, как по приказу мэра города сносились прошлогодние ларьки.

– Ломать – не строить! – изрёк Игорёк.

Дядечка рабочий, похоже, что приехавший только что из Грузии, оглянулся и, увидев Игорька, с акцентом ответственного руководителя страны спросил:

– Тебе жалко, мальчик?

– Конечно, – хором ответили друзья, – ломать – не строить!

Тогда грузинский дядя строго посмотрел на ребят и громко сказал:

– Молодцы! Ни шагу назад! Позади Москва! Да здравствуют такие ответственные дети, которые так любят свою великую Родину!

– Зачем же вы рушите ларьки нашей Родины? – удивился Игорёк.

Тут у разрушителя ларьков дяди грузина, как у фокусника, в руке появились две порции мороженого. Он улыбнулся, разгладил свои усы и, посмотрев на ребят добрыми отеческими глазами отца народов, заключил:

– Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живётся, работа спорится… Вот вам товарищи по мороженому.

Одновременно со словом «спорится», второй дядя грузин шандарахнул кувалдой по уже шатающемуся ларьку. И последнего предприятия торговли мороженым в переходе под Ленинградским шоссе больше не стало.

Игорьку в облике по-доброму улыбающегося рабочего с мороженым увиделся товарищ Сталин, а в его коллеге с кувалдой в руке он узнал товарища Берию.

– Иосиф Виссарионович, – волнуясь, сказал Игорёк, – у меня для вас есть идея: постройте взамен сломанных наши родные коммунистические ларьки.

И от сказанного Игорёк наполнился великой гордостью за себя и всю страну.

– Хорошая идея! А идея сильнее оружия! Но не будем ни на одну минуту забывать о врагах внутренних и внешних, – сказал грузинский вождь всех народов дядя Сталин. – Да здравствуют коммунистические сосисочные во всём мире!

С криками «ура!», с социалистическими лозунгами и призывами к лучшей жизни человечества из-под обломков и пыли перехода еле выбрались Игорёк с Мишкой.

Услышав звуки пилы и топора, друзья обратили внимание на то, что в их любимом парке вырубают деревья. В парке собрались две группы людей. Одни кричали, что не потерпят, что пожалуются, напишут… А другая группа, несмотря на табличку с надписью перед парком «Здесь будут посажены новые деревья!», возмущались беззаконной вырубкой. В парке действительно было много поломанных кустов сирени и жасмина. Игорёк узнал одну из тёть, служащую управы района. Это была та самая славная тётя, которую Игорёк по ошибке полил как-то холодной водой с балкона вместо цветка герани. Игорёк в этот момент думал о том, как бы поскорее стать космонавтом. И поэтому вылил на тётю из управы полную лейку.

Тётя из управы что-то горячо доказывала садоводу, а садовод в ответ непрестанно всё повторял уже известную Игорьку и Мишке фразу: «Ломать – не строить!»

– Вот, ребята, – увидев друзей, сказала тётя из управы, – лежат поломанные ветки сирени. Подарите их своим мамам.

Ребята обрадовались, ведь они так давно не дарили цветов своим мамам. Поэтому быстро подхватили с земли поломанные ветки сирени и уже собрались было уходить. Но не тут-то было.

Садовник вдруг грозно им приказал:

– Немедленно бросьте сирень на землю! Это вещевые доказательства для полиции! Там есть отпечатки пальцев!

Но поздно дядя спохватился. Игорёк с Мишкой уже вбегали в трамвай и потом уже из окон наблюдали, как за ними гонится садовод.

Сама погоня, как известно, событие захватывающее. Игорёк с Мишкой уже давно раздали бабушкам и детям, с которыми ехали, всю сирень, сменили два маршрута трамвая, даже одну остановку проехали на электричке, а две на метро. А садовод всё гнался за ними. Но уже с милицией, машиной и даже служебной собакой. Последнее, что услышали друзья, отплывая от пристани Речного вокзала – это был отчаянный крик садовода и любителя сирени:

– Вы украли отпечатки пальцев! Отдайте!

Но и Игорёк с Мишкой тоже многое потеряли и даже очень устали от преследования. Перед электричкой Игорёк один раз упал в лужу, а Мишка искупался в лужах целых два раза. Разорванные рубашки и коленки на штанах красноречиво говорили об испытанных трудностях в победе друзей над собой и над судьбой. Но ведь, главное, что ребята не бросили друг друга. А остальное – «дело житейское», как говорит папа Игорька. И даже оторванный каблук Мишкиных ботинок не мог испортить им настроения.

Скорее всего, садовник с милиционерами и собакой решили, что ребята уехали в аэропорт, а оттуда улетели в Новую Зеландию или Бермуды. Почему именно в Новую Зеландию или Бермуды, Мишка сам объяснить не мог. Но думал определённо, что это именно так.

Когда поздно вечером друзья вернулись домой, их, конечно, никто не собирался ловить. И уж тем более наказывать. Ведь они только хотели подарить по веточке уже сломанной сирени своим любимым мамам. Лишь папа Мишки поинтересовался исчезновением каблука. А Мишка таинственно посмотрел на папу, вспомнил приключения сегодняшнего дня и своего лучшего друга Игорька, хитро улыбнулся и сказал:

– Ломать – не строить!

Зловерия

В классе Игорька появилась новенькая. Противная и нехорошая девочка. В общем, разбалованная, развинченная и разболтанная до неузнаваемости. Развинтили и разболтали её, конечно, родители.

Папа у неё был ЗАВПУПСЧЮПС, а мама ЗАВЧЮПСПУПС. Папу звали Громобой Горыныч, а маму Истерия Оровна. Соответственно, дочку их звали просто Зловерией. Да ещё была у них противная, препротивная и препрепротивная одна на всех бабушка. Звали её Язва Заспиновна. Она всегда не вовремя даже к своим детям и внучке подходила сзади из-за спины и говорила какие-нибудь интересные и новые гадости.

И надо же было так случиться, что новенькая заболела. И классная руководительница Клавдия Ивановна послала Игорька с Мишкой навестить Зловерию. Как бы друзья этого ни хотели, но звание одноклассников, понимаешь ли, обязывало.

– Вот вам новые домашние задания для больной одноклассницы, – сказала ребятам Клавдия Ивановна, – вы живёте рядом. Поэтому Зловерия от нас никуда не денется.

«Как это не денется? Значит, Зловерия может убежать?» – друзья посовещались и сразу же после уроков, не откладывая ответственное задание, начали звонить и тарабанить в дверь Зловерии. Испуганная и подозрительная бабушка Зловерии Язва Заспиновна дверь им не открыла. И долго разговаривала через дверь, подглядывая через глазок.

– Что надо?

– Мы из школы.

– Чего хотите?

– Чтобы Зловерия не сбежала, – сказал Игорёк.

– Куда сбежала?

– В Африку! – Мишка точно знал, что если куда сбегать, то только в Африку.

– Почему в Африку?

– Там тепло и уроков учить не надо! – сказал Мишка.

Мишка ещё хотел сказать, что в Африке хорошо, потому что там Зловерии нет. Но передумал.

– Ходят тут. А потом внучки пропадают и в Африку уезжают, – проворчала бабушка Язва. – Я сейчас полицию вызову, хулиганы!

Игорёк с Мишкой поспешили скрыться в лифте.

– Смотри! – Мишка указал Игорьку глазами на объявление, прикреплённое жевательной резинкой к стенке лифта. Объявление гласило:

Собственно, с этого объявления всё и началось.

На следующий день Игорёк с Мишкой долго объясняли классной учительнице Клавдии Ивановне, что там злая бабка, что от жвачки скоро слипнутся двери. И что они сами вчера чуть не прилипли к стенке этого лифта.

Занятая Клавдия Ивановна наконец прервала совместное бурное повествование друзей и сказала:

– Во-первых, не бабка, а бабушка Язва. А во-вторых, хотя я ничего и не поняла, как хотите, но вы должны проникнуть к больной Зловерии и передать ей новый учебник.

Было бы сказано.

Пройдя пару кругов для отвода глаз вокруг дома Зловерии, друзья стали думать, как им проникнуть в квартиру Зловерии.

Водосточная труба отпадала сразу. На то она и водосточная труба, чтобы по ней вода стекала. А не лазали кому придётся. Пожарная лестница тоже не подходила. Слишком высоко начиналась. Со второго этажа. По верёвке спуститься с девятого этажа было неинтересно. Потому что квартира Зловерии находилась на первом этаже.

Для отвода посторонних глаз Игорёк и Мишка пару раз прошлись перед квартирой Зловерии. И несмотря на то что форточка в окне была открыта, в квартире было темно.

Тем не менее надо было что-то делать.

Вечерело и смеркалось.

Смеркалось и вечерело.

И Игорёк придумал. Из-за угла дома показался дворник с метлой. Он подметал двор и направлялся к друзьям. Когда дворник поравнялся с окном Зловерии, Игорёк незаметно кинул на землю монетку. А Мишка всплеснул руками, будто нашёл сундук с золотом, и, изобразив удивление, воскликнул:

– Ой, смотрите, деньги!

Дворник надел очки и до земли согнулся в пояснице в поиске острова сокровищ.

Но, подобрав монетку, разогнуться он уже не смог. Сказался застарелый поясничный радикулит.

Воспользовавшись временной заминкой, Мишка быстро вскарабкался на спину дворника и засунул голову в форточку окна Зловерии.

– Ау?!

Навстречу Мишкиной голове из кухни со сковородой в руке выбежала бабушка Язва.

– Воры! Полиция! – противно кричала бабушка Язва.

– Хулиганы! – препротивнейше визжала Зловерия.

Мишка еле успел засунуть в форточку учебник от Клавдии Ивановны. И отдёрнуть свою руку, в которую уже готова была вцепиться зубами зловредная Зловерия. От визга Зловерии Мишка чуть было не скатился кубарем со спины дворника. А перевернувшись два раза в воздухе, просто шлёпнулся на землю.

Шлёп!

Зловерия, недолго думая, схватила учебник и начала рвать его на мелкие кусочки. И выкинула порванные страницы в форточку вслед убегающим от криков бабушки Язвы и Зловерии друзьям.

На дворника, как снег, как обрывки разорванных знаний, медленно опускались мелко порванные школьные страницы.

Игорёк с Мишкой убегали. А им вслед неслось:

– Хулиганы! – противно кричала бабушка Язва.

– Я папе из ПУПСЧЮПСа и маме из ЧЮПСПУПСа пожалуюсь! Они вас в тюрьму арестуют! – ещё противнее, чем бабушка, пищала Зловерия.

Игорёк с Мишкой решили, что завтрашний день принесёт больше положительных результатов. Поэтому на слова бабушки Язвы и её внучки Зловерии, чтобы не привлекать внимания, друзья не отреагировали. И разыграли полное безразличие. И сделав вид, что ничего плохого не слышали, Игорёк и Мишка пошли домой. К своим самым хорошим и совсем не злым папам и мамам.

Воспитатели

На третий день Игорёк и Мишка снова отправились к Зловерии. Хороших людей на Земле больше. Но дети должны знать, что есть и злые, нехорошие дяди и тёти. Их, конечно, меньше. Ну такая маленькая злая капелька плохих дядь и тёть в огромном океане. Лучше, конечно, чтобы и этой злой капельки не было. Ведь добро в мире всё равно победит! Правда? Поэтому Игорёк и Мишка решили злую одноклассницу Зловерию перевоспитать. По-быстрому! А чего тянуть?! По дороге к Зловерии друзья рассуждали.

– Папа говорит, что в Китае до пяти лет детей вообще не трогают, – сказал Игорёк.

– А потом как начинают сразу по попе ремнём хлестать! – поддержал друга Мишка.

– Папа говорит, что в Японии до семи лет не трогают, – продолжал Игорёк.

– А потом как начинают! – сказал Мишка.

– И в Корее, папа говорит, что не трогают.

– А потом как!.. – и Мишка руками на собственном примере показал как.

– А мама говорит, – и Игорёк представил себя строгим воспитателем, – что в Африке ребёнок до двух лет уже сам умывается, зубы чистит и за собой посуду моет, – похвастался знаниями Игорёк.

– Это на севере Африки, – подхватил Мишка, – а на юге Африки ребёнок уже с пелёнок картошку чистит, квартиру пылесосит и за кефиром бегает.

– А мама папе говорит, – не сдавался Игорёк, – что в Индии только ребёнок появится, как сразу же вместе с папой начинает уделять маме больше внимания.

– А моя мама папе говорит, – сказал Мишка, – что в России во всех нормальных семьях ребёнок ещё не успел на свет появиться, как папа не только ухаживает за мамой и готовит ей обед, но ещё и заботится о ней с утра и до вечера. Дарит ей там цветы и водит во всякое кино.

– А вот мой папа маме говорит, – Игорёк нахмурился, – что ребята, которые моложе меня чуть ли не в десять раз, уже давно самостоятельно умываются, укладываются вовремя спать и делают покупки в супермаркетах!

– Это что! – сказал Мишка. – Мой папа говорит, что в Европе до семидесяти лет все жители до сих пор ещё остаются детьми.

За разговорами друзья не заметили, как подошли к дому, где жила Зловерия. Зайдя в лифт, Мишка обратил внимание Игорька на то, что под объявлением, которое они уже в прошлый раз читали, висело новое объявление. То есть первое объявление было такое:

А второе объявление было таким:

А когда Игорёк с Мишкой уже будут уезжать вечером на этом лифте от Зловерии, то они исправят ошибки, вот так:

А потом ещё припишут:

«Ещё раз бросишь жвачку – получишь!!!»

И как Сухомлинский11
  Сухомлинский В. А. (1918—1970) – выдающийся советский педагог-новатор и писатель.


[Закрыть] (Игорёк) и Макаренко22
  Макаренко А. С. (1888—1939) – выдающийся советский педагог-новатор и писатель.


[Закрыть] (Мишка), как великие воспитатели, уставшие, но не побеждённые, выбегут из подъезда.

А пока Игорёк и Мишка стоят у двери злой и нехорошей девочки Зловерии и надеются на её перевоспитание. Мишка прислонился ухом к двери. А с другой стороны двери прислонились другие уши. Одно ухо Зловерии. И одно ухо её бабушки Язвы.

Так бы они все простояли час, два, а может быть, и целый год. Но Игорёк прокричал:

– Молочко, свежее молочко!

Мишка ещё хотел добавить:

– Из-под свежей коровки!

Он бы этой своей «свежей коровкой» всё бы испортил. Но дверь вовремя открылась, и, не давая опомниться хозяевам, Игорёк и Мишка как великие воспитатели гордо прошагали в комнату Зловерии. Потом они уселись на диван и с воспитательной целью решили сначала понаблюдать, что же это за фрукт33
  Фрукт – сочный съедобный плод какого-нибудь дерева.


[Закрыть] такой – девочка Зловерия.

– Нас обманули! – закричала вредная бабушка Язва.

– Нас предали! – перекрикивала её ещё более вредная девочка Зловерия. – Хочу птичьего молока!

Тут пришедшие папа – целый ЗАВПУПСЧЮПСом Громобой Горыныч и мама – целая ЗАВЧЮПСПУПСом Истерия Оровна закричали, затопали ногами на Игорька с Мишкой:

– Кто это такие? Что они тут делают? Хулиганы!

Но друзья, конечно, в воспитательных целях дрожали от ужаса, закаливались в борьбе, терпели и наблюдали.

Громобой Горыныч вынул из своего важного портфеля бутылку птичьего молока.

– Нет! – закапризничала разбалованная, развинченная и разболтанная девочка Зловерия. – Не хочу молока птичьего, а хочу молока крокодильева!

И Громобой Горыныч вынул из портфеля бутылку крокодилового молока.

– Нет! Хочу молока попугаичьего! – закапризничала Зловерия.

– Фу, какая капризная девочка! – сказал воспитатель Игорёк.

– И очень противная-препротивная, – добавил воспитатель Мишка.

– А-а-а!!! – заревела ещё больше, как сирена скорой помощи, Зловерия. – Не хочу молока попугаичьего, не хочу быть противной-препротивной! А-а-а!!! А хочу икры ореховой, взбитой, малиновой и сиреневой в полосочку! А-а-а!

– Уа-уа-уа! – это мама Истерия Оровна присоединилась к дочке.

– Ува-ува-ува!!! – к всеобщему ору добавились всхлипывания бабушки Язвы. – Внучке икры не дают! Пожалели! Разве это родители? Ува-ува-а-а-а!!!

– Ой! У меня живот болит! Мне икры не дают! – вдруг перестала плакать Зловерия.

– Ой-ой! – причитала Истерия Оровна. – Моя Зловерия заболела! Скорее принесите икры ей! Ложись, моя дорогая доченька Зловерьюшка.

– Ой-ой-ой! – кричала как две сирены скорой помощи бабушка Язва. – Ой, внучка! Ой, заболела! Ой, врача! Ой, грелку! Ой, клизму! Ой, скорую! Ой, скорей операцию! Ой, убивают!

– Это аппендицит! – сказал воспитатель Игорёк.

– Это очень сложный аппендицит, – добавил воспитатель Мишка.

Тут в комнату вошёл папа Громобой Горыныч. Да как ногами затопает, да как заорёт! Да так, что всех перекричал. Как будто в комнату заехали сразу три пожарные машины. Или даже десять. А гром продолжал греметь:

– Всех уволю! Да куплю я тебе, бабушка Язва, новый телевизор.

А тебе, Истерия Оровна, новую машину. А тебе, доченька Зловеричка, новую школу, новую учительницу, новых одноклассников и новые оценки. Одни большие и жирные пятёрки куплю. Но только не язвите, не орите и не зловредничайте!

Когда родители и бабушка выбежали из комнаты, чтобы найти аспирин, анальгин, термометр, барометр, грелку, клизму, валерьянку, йода банку… Зловерия, как ни в чём не бывало, а если и бывало, то давно и пропало, вскочила со своей кровати, подскочила к друзьям и со всей своей злостью и зловредностью облила ребят, а заодно и себя зелёнкой.

– Получите! Вот так вам! – злым и зловредным голосом пропищала Зловерия.

– Ты – вредная! – сказал воспитатель Игорёк.

– Ты – зловредная! – добавил воспитатель Мишка.

– Ой! – сказала Зловерия.

– Ты – разбалованная! – строго сказал воспитатель Игорёк.

– Ты – развинченная и разболтанная! – ещё строже добавил воспитатель Мишка.

– Ой! Ой! – сказала Зловерия.

– Ты – тунеядка44
  Тунеядец – человек, который ничего не делает.


[Закрыть]! – просто сказал педагог Игорёк «Сухомлинский».

– Ты – бездельница! – ещё проще добавил педагог Мишка «Макаренко».

– Ой! Ой! Ой! – сказала Зловерия.

Что тут началось!

Зловерия кричала, что это будто Мишка держал её за ноги. А Игорёк будто лил ей зелёнку на голову!

На самом деле мы-то знаем, что это было неправдой. Но родители и бабушка так забаловали свою Зловерию, что их любовь превратилась в сплошные разбалованности, развинченности и разболтанности.

А для Зловерии все, даже родители, кроме неё самой, были плохими. И она как застучит по паркету ногами, как стукнет об стол кулачком, как закричит своим противным голосом:

– Школьного врача мне! Врача!

А мама Истерия Оровна как заорёт ещё более противным голосом:

– Скорую! Скорую помощь ей, мне и нам!

А папа Громобой Горыныч как прогремит, извергая огонь, препротивным своим голосом:

– Пожарных мне! Где мои пожарные?

А бабушка Язва как подкрадётся сзади Игорька и Мишки, да как съязвит, да как крикнет своим препрепротивнейшим голосом:

– Это вы во всём виноваты! Хулиганы! Ходят тут, ходят, всякие! А потом внучки болеют и пропадают! Арестовать! Судить! Полиция!!!

Но для друзей все формы, виды и направления воспитания уже были исчерпаны. «Пусть воспитается без нас!» – уже давно решили Игорёк с Мишкой, спускаясь вниз на лифте подальше от квартиры Зловерии (они ещё и ошибки Зловерии в объявлении в лифте успели исправить!), и выбежали на улицу.

– Ух! – сказал Игорёк.

– Уф! – сказал Мишка.

– Ну что, довоспитывались? – спросил Игорёк.

– Подожди, – Мишка посмотрел на Игорька, – мысль пришла.

– Какая мысль? – спросил Игорёк.

Мишка задумался:

– Сильная мысль!

– Какая сильная мысль? – спросил Игорёк.

– Забыл какая, – огорчился Мишка. А потом посмотрел на окна Зловерии. – Вот! Вспомнил.

И безнадёжно махнув рукой в направлении квартиры Зловерии, воспитатель Мишка поставил диагноз:

– Больная!

– Воспитание больных, как говорится, продолжается! – сказал, улыбнувшись, Игорёк.

Солнечный зайчик

Как всегда, после ужина папа усаживал перед собой Игорька и после традиционных «Что сегодня получил?» и «Когда родителям опять приходить в школу?» – начинал читать сыну что-нибудь интересное. Про газ, нефть, звёзды, разные сказки и истории. Сегодня настала очередь прочитывать газеты. И папа зачитал Игорьку историю о герое лётчике, протаранившем в Великую Отечественную войну целых два фашистских самолёта. К сожалению, лётчик был фашистом ранен в ногу. И теперь, в мирное время, тяжело передвигался.

Но сбить целых два вражеских самолёта! Да ещё и протаранив их. «Нет, – думал Игорёк, – я бы так, наверное, не смог. Летит на тебя этакая махина. Ты из пулемёта „тра-та-та…“ Не получается! И тогда я на фашиста лоб в лоб направляю свой самолёт! Брр! Страшно. Но если надо, для Родины ничего не жалко. Эх, поздно я родился!» – решил Игорёк и отправился во двор гулять.

У нас во дворе Игорька недавно стали звать «солнечным зайчиком». Наберёт он дома из коллекции пластмассовых цветных стёклышек самые тёмные и не острые стёклышки и долго смотрит сквозь них на солнце. А если солнца нет, то Игорёк долго смотрит на небо и думает: «Ну, что мне с этим солнцем делать? Где оно? Надо же, чтобы всем людям на Земле было светло и тепло». И солнце действительно иногда появлялось на небе.

Однажды Игорёк долго смотрел на солнце. Пока не заметил, что за кустами сирени, на лавочке, происходит какое-то движение. Он прислушался и услышал:

– Иди отсюда, старый! Твоё время уже ушло. Молодым теперь у нас дорога!

Потом компания противно и злобно рассмеялась.

Когда Игорёк подошёл к лавочке, то увидел дедушку с палочкой, который еле приютился на самом краю лавочки, а рядом, на большей части скамейки, с ногами забрались одна девушка и трое молодых парней. Они громко смеялись, показывали пальцем на старика и говорили:

– Уходи домой, старый! Пусть тебя внучки покормят манной кашкой, если у тебя ещё зубы остались.

И опять смеялись.

Игорёк растерялся только на секунду. Он сначала никак не мог понять, зачем четверым здоровым ребятам надо смеяться над немощным и слабым дедушкой. Может быть, он их чем-нибудь обидел? Нет, не обидел. Может быть, он что-нибудь им сказал обидного? Нет, не сказал. И так Игорьку стало жалко дедушку, что он от обиды за несправедливое отношение к пожилому человеку и что сам он не может силой прогнать эту зарвавшуюся компанию, решился дать отпор обидчикам. Он глубоко вздохнул. И сказал так громко, ясно и чётко, что его услышали все во дворе:

– Сейчас как пойдёт дождь. Да ещё и с градом. Сразу попрячетесь по своим домам! – неожиданно для себя сказал Игорёк и посмотрел на небо, где в гордом одиночестве в синеве сиротливо парила одна тучка.

– Я вот сейчас, пацан, как дам тебе! – пригрозил Игорьку толстый хулиган с рыжей чёлочкой, подкрашенной зелёнкой. – И ты сам убежишь! Да и дождя не будет!

– А вот спорим, что будет? И вы все, как трусы, попрячетесь. А дедушку больше не смейте обижать!

И Игорёк посмотрел на небо. И ему показалось, что облачко за смелость даже ему подмигнуло.

– Чего-чего? Это я-то трус? Это я-то спрячусь? – рыжий и самый нахальный хулиган сказал это так, как будто он на свете ничего не боялся.

И ватага хулиганов очень нехорошо засмеялась, можно сказать, загоготала. Так обычно гогочет стая диких гусей, когда их вовремя не покормили. Да и то у последних бы получилось посимпатичней.

– Если дождь будет, – продолжал защищать честь дедушки Игорёк, – мы с дедушкой пойдём ко мне домой чай пить, а вас быстро всех ветром сдует!

– Ха-ха! – смеялся толстый. – Ну и уходите, хоть сейчас, старый Бармалей и сопливый Незнайка! Ха-ха!

– Сам ты сопливый, толстый и рыжий! – рассердился Игорёк. – Я солнечный зайчик!

– Ой, зайчик! Зайчишка! – хохотала компания.

Игорёк помог дедушке встать, опереться на палочку. Потом взял старика под руку и бережно повёл к себе домой обедать. Тем более что мама только что сварила его любимый суп с фрикадельками.

– Ага, сбежали! – кричала, улюлюкала и смеялась им вслед компания хулиганов.

– Ну если вы такие умные и наглые, то и оставайтесь, – сказал на прощание Игорёк.

– Да я никогда отсюда не уйду. Я ничего не боюсь. Не то что вы – трусы! – крикнул толстый.

– А ты на небо посмотри! – ответил ему Игорёк, заходя с дедушкой в подъезд.

А на небе одна туча уже налетала на другую. Мгновенно стало темно, почти как ночью.

Девушка первая встала со скамейки:

– Пойду-ка я домой. Вот ещё, под дождём тут с вами сидеть!

И ушла.

Вдруг подул сильный ветер. И дождь полил как из ведра или даже как из бочки. Как начал хлестать! Компания вмиг разбежалась. На скамейке остался сидеть один только толстый рыжий хулиган. Но недолго и он наслаждался своей гордыней. Пошёл сильный град.

Облако как будто специально устроило бомбометание двора крупными градинами. Несколько таких больших градин попали прямо в темя толстому. И рыжий не выдержал. Быстро вскочил и бросился бежать. Он бежал, шлёпая промокшими ногами по лужам, испуганно поглядывая на небо, и вздрагивал от раскатов грома. Его хамство моментально в дожде растворилось.

– Как же твоё слово? – кто-то ещё пытался остановить его.

– Ой, я грома и молнии боюсь! – крикнул рыжий, скрываясь в подъезде дома.

Мама Игорька с удовольствием накормила дедушку. А когда дедушка-фронтовик, поблагодарив маму с сыном, ушёл, Игорёк вдруг вспомнил:

– Мама, так это же тот самый лётчик, о котором вчера папа читал мне из газеты. Вот здорово!

Вечером папа, устраивая разбор полётов, сказал:

– Ну, Игорёк, как мне рассказали соседи, ты даже героя фронтовика отыскал. Да ещё и прикрыл его в бою своей маленькой грудью. Что же ты дедушке – герою Отечественной войны такое сказал, что он проникся к тебе таким доверием?

Игорёк был очень скромным мальчиком. Поэтому от такого количества навалившихся на него комплиментов он готов был провалиться или хотя бы ненадолго улететь к своим любимым облачкам и солнышку. И Игорёк папе ответил просто:

– Я ничего дедушке не сказал, я просто его обнял и помогал ему плакать.