Текст книги "Это мой мир (сборник)"

Носок

– Папа, – сказал мне сын. – Ты знаешь, я сейчас очень занят, физику учу, некогда мне, постирай, пожалуйста, мои носки. Совсем ходить не в чем.

Постирать, так постирать. Тем более что сынишка действительно физику учит, закон Ома.

Налил я в тазик воды, сыпанул туда стирального порошка и грязные сынишкины носки бросил. Странно только, что количество носков было нечётным, пять штук. Зная способности сына разбрасывать свои вещи, пошёл я по квартире искать этот шестой носок. И там посмотрел, и этам, нигде носка нет. Тогда я обратился к сыну.

– Серёжа, – говорю, – ты куда шестой носок подевал? Нигде найти не могу. Помоги!

Сын подумал немного и ответил:

– Ты, папа, в грязном белье смотрел?

– Смотрел, – отвечаю, – нету.

– А в стиральной машине?

– И в стиральной машине смотрел, тоже нету.

– А в платяном шкафу?

– И там он мне не попадался.

Сын маленько задумался и снова спросил:

– А на кухонном столе нет?

– Смотрел, и там его нет!

– А в книжном шкафу?

– Нет, нету!

– А в духовке газовой плиты? Помнится, на днях я там что-то сушил!

– И в духовке смотрел, нигде носка нету!

– Ну, если он в школьном портфеле не лежит, тогда я уж совсем не знаю, – завершил свои вопросы сынишка.

Посмотрели мы в школьном портфеле, но там были только учебники и тетради.

Тогда я снова пошёл по квартире искать этот шестой носок. Уверен был я, что где-нибудь он валяется. И точно. За телевизором нашёл, причём совершенно случайно.

– Сын, – говорю, – ну, почему у тебя носок за телевизором оказался? Неужели нельзя было сразу всё в грязное бельё положить?

– Не знаю, – ответил Сергей, – лично я за телевизор носка не клал. Наверное, его туда мышка утащила.

– Знаю я эту мышку, – проворчал я. – Двуногая она и двурукая, и Серёжей зовут.

Стирал я сынишкины носки, а сам всё думал: ну, что это за безалаберная мышка. Никакого порядка у ней нету, никак её к этому я приучить не могу. Однако теперь знаю: если что – за телевизором искать нужно. Там любимое мышкино место!

21.08.02.

Воскресенье или нервная жизнь

Скажу прямо я, дорогие читатели, что выходные – суббота и воскресенье – вещь очень даже замечательная. Однако Света, если говорить откровенно, воскресенье не любила. Субботу любила, а вот воскресенье нет. Нервная жизнь у нее в воскресенье всегда начиналась. В субботу нет, а в воскресенье начиналась. Надо признать, Света боролась, чтоб этого не было, причем не внешне, а внутри себя, поскольку, в общем-то, понимала, что она не совсем права, но ничего у нее не получалось. А вот почему, сейчас я попробую объяснить!

В субботу, как я уже сказал, Света чувствовала себя дома комфортно, ведь суббота – это такой день, когда обычно все нормальные семьи наводят в квартирах порядок, отдыхают и ничем, в общем-то, другим не занимаются. Ну, а какая женщина не любит убираться в доме, чтобы были и порядок, и уют? А относительно отдыха, так это совсем хорошо. Это все тоже знают. Так что Светина семья в субботу убиралась, отдыхала, гуляла, читала книжки и смотрела телевизор. А вот в воскресенье начинался тихий ужас!

С утра, часов так с девяти-десяти, мужики Светины (муж ее Анатолий и сынишка Костя) впадали в детство. Ну, Косте это простительно, так считала Света, а вот Анатолию – не очень. Но мужики, как известно, как малые дети. А посему начинали они ползать по полу, катать машинки, паровозики, бегать и скакать по квартире, изображая лихих всадников времен Отечественной войны 1812 года. Я не хочу говорить, что это ползанье и скакание вредно отражались на одежде (протертые коленки), а лишь замечу, что от этого всего по квартире начинала летать пыль, с которой борись, не борись, а она всегда будет! И это Свете не нравилось, что вызывало внутри ее нервное возбуждение. Света понимала – она была неглупой женщиной – что в целом не права, мужикам тоже иногда в детство надо впадать, так уж они устроены, и поэтому молчала, но нервничала.

А после скаканий и ползаний, начиналась протирка. А мужики они такие: старайся, не старайся, а протирают они все значительно хуже, чем женщины. Поэтому Свете все приходилось доделывать за своих мужчин. Это ей не нравилось, и нервничала она здесь очень даже сильно.

А после машинок-паровозиков, скаканий-ползаний у Светы вообще жизнь трудная начиналась. Мужики ее начинали пилить, сверлить, строгать, забивать гвозди и делать прочие мужские дела, без которых нормально существовать они, мужики, не могут. Что впрочем, естественно, так уж мир наш устроен. Ну, а какой порядок и уют в доме, когда пилят, сверлят, забивают гвозди и т. д.?

То, что все гремит и грохочет, это Света еще терпела, но вот то, что везде начинали валяться стружки, опилки, железки и гвозди, которые из кухни, где обычно пилили и строгали Светины мужчины, постепенно переходили на пол всей квартиры, Света спокойно переварить не могла. Она как женщина стояла на страже уюта и покоя в доме, а мужики ее переворачивали весь этот уют и покой с ног на голову. Что, впрочем, для мужиков вполне естественное и, можно сказать, любимое занятие.

Света понимала – я уже говорил, она была неглупой – что если она начнет «пилить» своих мужчин, то будет еще хуже. Мужики из принципа начнут греметь и разносить стружки по квартире еще интенсивней. Поэтому она молчала, но нервничала и ничего не могла с собой сделать, лишь вздыхая грустно-прегрустно, когда уж совсем ей было нехорошо.

После сверления, пиления и забивания гвоздей, мужики Светины все, естественно, прибирали, но хотят того мужики или нет, так уж мир устроен, впрочем, это я уже говорил, прибирают они, положа руку на сердце, хуже, чем женщины. Так что домывать все Свете приходилось самой! И при этом по всей квартире. Свете это, опять же не нравилось, и мужикам ее здесь доставалось. Но что поделаешь, мужики есть мужики! А это все нервы, нервы, нервы, которые в женском, хрупком теле имеют толщину совсем не канатную!

Поэтому Света здесь иногда и выговаривала своим мужчинам, что она про них думает, но мужики ее говорили здесь только что-то вроде «хи-хи-хи», целовали свою маму и жену, которую очень любили и обожали, и все оставалось по-старому.

Потом наступал обед, и здесь у Светы начинался отдых до четырех-пяти часов вечера, поскольку все ее мужики после обеда шли спать. Поспать в воскресенье – дело святое. Света отдыхала и наслаждалась покоем и тишиной. Она смотрела на кухне телевизор, иногда для полноты чувств при этом подкрашивая губки и глазки. Она знала, что подкрашенная очень нравится своим мужикам, и это была правда.

Однако после сна для нее, вообще, начинался кошмар. Мужики шли мыться в ванную. Сначала Костя, потом Анатолий. А дело тут заключалось в том, что вода, как ни странно, имеет свойство разбрызгиваться. И пусть в ванной у них была шторочка, которая, по идее, должна была защищать эту ванную от попадания воды на пол, но мужики есть мужики, и вода почему-то находила способы преодолеть эту шторочку. У Светы такого не случалось. У нее в ванне после ее мытья было сухо. А после мужиков был потоп. Света нервничала, потому что вода могла просочиться через стены и затопить соседей, и это была, в общем-то, правда. А соседей затапливать – дело суровое, если не катастрофическое.

Мужики, Костя и Анатолий, со Светой соглашались, что затапливать соседей лучше не стоит, что это плохо, когда вода на полу, но на этом все кончалось и через неделю повторялось опять. Костя и Анатолий протирали пол в ванной и под ванной тряпкой, но делали это качественно лишь с мужской точки зрения, поэтому Света после них опять все протирала сама. Особенно под самой ванной. И сколько тут Света не билась, ничего не помогало. Биться, в конце концов, она перестала, но нервничать – нет.

И еще тут был один аспект. Под ванной стоял тазик, куда вся семья складывала грязное нательное белье: трусы и носки. Так вот, мужики-то складывать туда все складывали, а вот при этом тазик обратно под ванну почему-то не задвигали. Причем совершенно, со Светиной позиции, непонятно почему. Так и стоял этот тазик посредине ванной комнаты. А ведь убрать его под ванну, как сами понимаете, совсем нетрудно. Но ни Костя, ни Анатолий этого не делали, потому что просто с чисто мужской позиции этого не замечали. Бросили грязное белье, которое, кстати, стирали они сами, ну, и ладно. И опять Света с этим боролась-боролась и, в конце концов, видя бесполезность, бороться бросила, но нервничать по этому поводу – нет.

Вот, собственно говоря, и все. Думаю, дорогой читатель, теперь вам ясно, почему для Светы воскресенье было тяжелым днем, нервным, и почему это воскресенье она не очень любила. Субботу любила, а воскресенье нет. Но все течет, все изменяется, а посему, может быть, когда-нибудь это все и переменится. И мужики Светины в чем-то изменятся, и сама Света поймет, что это все нервничанье выеденного яйца не стоит. Мужчины ведь ее, несмотря на все свои недостатки, были мужиками настоящими, стоящими и работящими, а это очень многое в жизни значит.

24.06.2004 22:43

Лягушка

Лето, сад. Работаем мы с женой не покладая рук. Она что-то граблями разгребает, блезир, так сказать, создаёт, а я пилю доски для забора. Развалился он, зараза, вот и приходиться пилить. А настроение у нас прекрасное, только вот работать немного поднадоело, лето ведь. На озеро бы куда-нибудь, на природу.

Неожиданно ко мне подходит мой сосед по саду Анатолий и говорит:

– Знаешь, Андрюха, у нас в колодце завелась лягушка. Хочешь посмотреть?

– Хочу, – отвечаю. – Лягушка – это интересно. Пошли, посмотрим. А как она в колодец попала?

– Свалилась туда, наверное, от жажды, – ответил Анатолий.

Подошли мы к колодцу, смотрим вниз. Действительно, сидит внизу на приступочке большая такая лягушка и жалобно так квакает. Дескать, помогите мне отсюда выбраться.

– Надо помочь лягушке отсюда выбраться, иначе она помрёт, – сказал я.

– Что помрёт, это точно, – заметил Анатолий, – только вот как её отсюда, из колодца вытащить?

Закурили мы по вкусной папироске, стоим, думаем, как помочь этой несчастной лягушке. Долго стояли, курили и думали – минут двадцать. А женщины наши вовсю работают. У Анатолия жена полет, моя всё граблями чего-то гребёт.

– Давай, Толь, спустим в колодец ведро и спихнём в него лягушку, – предложил я.

– Давай, – согласился Анатолий и пошёл за ведром.

Опустили мы ведро в колодец, пытаемся спихнуть в него лягушку. А она, дурёха, брыкается и лезть в ведро не желает.

– Во, дура-то, – говорю я, – сама себе помочь не хочет!

Минут двадцать мы промучились, не лезет в ведро лягушка и всё тут. Ничего не получается. А женщины наши всё пашут. У Анатолия жена полет, моя с граблями управилась, вилы взяла, что-то таскать собирается. Навоз, например. Как раз женское занятие.

– Ладно, – думаю, – сейчас лягушку достанем, помогу я жене!

Лягушка же никак в ведро не лезет, видать боится.

– Надо ещё мужиков позвать, – говорит Анатолий. – Вдруг у них идея возникнет относительно того, как лягушке помочь.

Позвали мы всех соседей. Пять нас теперь мужиков. Стоим, курим, про лягушку, что естественно, рассуждаем. А женщины наши всё работают. У Анатолия жена полет, моя вилы в сторону отложила, тоже полоть начала.

– Ладно, – опять думаю, – сейчас лягушку достанем, тогда и помогу жене! А пока лягушку спасать надо, она, в отличие, от жены подождать не может!

Долго мы стояли с мужиками. Ничего путного, окромя ведра, не придумали. Только не лезет в ведро лягушка. Что же делать? И спихнуть её в это ведро неудобно, палкой не достанешь, и сам в колодец не полезешь, так как он воды полон.

Часа полтора у нас ушло на изучение лягушки, измаялись мы все, а лягушку так и не достали.

Вдруг смотрим, идут к нам наши женщины, и вид у них весьма грозен. Сейчас, думаем, шум будет. Это, собственно говоря, и произошло.

Здорово нам досталось, что и говорить. Не понимают просто наши женщины всяких там мышек, лягушек. Отогнали нас от колодца, хотя мы и говорили им, что вот душу живую спасаем, как господь велел. Но жёны наши нас почему-то не поняли и сунули в руки кому что из инструментов. Мне, например, лопата досталась. Копай – не хочу, правда, только что – не очень понятно; главное чтоб ерундой, как женщины сказали, не занимались.

А лягушку бедненькую мы так и не достали. Не хватило нам ума мужского для этого. Наверное, она там, в колодце, с тоски померла. А жаль, симпатичная была лягушка, зелёненькая! По крайней мере, больше мы её в колодце и не видели.

27.04.01.

Встречный план

Что такое сад – никому объяснять не нужно. А уж про то, какую он иногда тоску навевает – и подавно. Особенно у мужиков. Это не гараж, где так хорошо и привольно, и главное – жены рядом нет. Тут тебе, понимаете, баобабы всякие, которые, мать их за ногу, ухода, как ни странно, требуют.

И вот как-то субботним утром мы, значит, с женой в этот сад собрались. Я потихонечку чертыхался по этому поводу, а жена моя пыталась меня подбодрить, что вот, дескать, придёт зима, и сам рад будешь. Но до зимы было далеко, а поэтому про неё я не думал, а думал про то, что мы целый день будем полоть, копать, собирать и, что самое главное, по этому поводу с женой переругиваться (я в саду всё делаю не так, за меня всё надо переделывать, и вообще, я во всём виноват).

Но тут раздался телефонный звонок. Звонил мой тесть, которого мы звали просто деда Толя, и вот что он нам, на радость некоторым, не будем уточнять кому, хотя это мне, сообщил:

– Мы тут с бабой Машей (это тёща моя) приготовили окрошку, причём целую бадью. Так что приходите в гости. Фуфырика вот только не будет, потому что этим всем женщинам, мать их за ногу, надо в сад тащиться, на который я лично уже глядеть не могу! А после фуфырика лично я в саду не работник!

Нас, естественно, причём главным образом меня, дважды по этому поводу уговаривать было ни к чему. Я в душе возликовал, бог, он всё-таки есть, но супруга моя при этом заметила:

– Мы, конечно, пойдём, но ты там особо не наедайся, веди себя хорошо, в саду работать надо, а с полным животом это тяжело.

– Очень даже и хорошо, что тяжело, – с некоторым злорадством я по этому поводу подумал.

В общем, пошли. Ну, всё как полагается. Окрошечка, квасочек, огурчик, колбаска, сметанка, только вот фуфырька нет. Однако раз нет, значит, нет, не такие уж мы и алкаши!!!

Одним словом, мы ели, ели, тестя с тёщей нахваливали-нахваливали, и в результате, не знаю как кто, но я про сад подзабыл. А посему наелся от пуза, хотя меня моя ненаглядная под столом ногой попинывала, дескать, хватит жрать, в саду будет тяжело работать! Сижу и пыхчу. Жизнью доволен, аж на сон потянуло.

Но, как оказалось, окрошка, как, впрочем, и всё на свете, имеет свойство кончаться. Бадья опустела. А раз бадья опустела, то женщины наши, тёща моя и жена, начали нам с тестем про сад намякивать. А надо сказать, что сады наши (что мой, что тестя) друг от друга всего-то на сотню метров отстоят, так что нам по дороге (кстати говоря, и с женой-то я из-за близости садов наших познакомился).

Однако нам с тестем, как вы сами понимаете, и так-то в сад не хотелось, а тут после окрошки вообще все нервные связи в голове, которых и так-то было с гулькин нос, относительно этого сада, порассосались. Сидим мы на стульях и откровенно так в дремоту приятную впадаем.

А женщины наши шумят, дескать, вот – бездельники, вся ваша мужицкая сущность такая, что вам бы только жрать да дрыхнуть, а там помидоры, огурцы и прочие баобабы гибнут, можно сказать, а вам – хоть бы хны!

И надо сказать, шум этот нас с тестем из дремоты слегка вывел, да причём так, что у меня даже мысль в голове появилась.

– В сад – это, конечно, хорошо, – так я женщинам сказал. – Но баобабы там в виде помидор, огурцов не погибнут, ничего им не сделается, так как их мы десять дней назад полили, причём кипяченой водой (почему именно надо было их поливать кипячёной водой, я не знаю, но так мне в тот раз жена велела, а жену слушаться надо, особо – в саду).

И ещё при этом всем добавил:

– Есть, дорогие мои, «встречный» план!!!

Видя, что мы с тестем встрепенулись, да даже так, что и дар речи после обжорства обрели, все наши женщины на меня посмотрели и спросили:

– Какой?

Интересно им, значит, стало.

– А вот такой, – отвечаю, – берём фуфырёк и в сад не идём!!!

– …?!!!

И что тут после этого …?!!! началось поначалу – и словами не передашь, а уж пером – и подавно!

В общем, мы во всём виноваты, зачем мы только когда-то Еву с пути истинного сбили (хотя как я помню там было всё с точностью до наоборот), зачем вот эту окрошку дурацкую сегодня сотворили, вам, мужикам, на радость, ну и так далее…

Гроза бушевала минут семь. Но, в конце концов, всё-таки кончилась. А когда кончилась, то наступила тишина.

– Ладно, – сказал тесть, – вот вам всем моё мужское слово! Сейчас пойдём в сад, спасём там ваши баобабы, посмотрим, что к чему, а там видно будет!

И надо сказать, мне он при этом подмигнул. Ну, а раз он подмигнул, то я всё понял сразу, что мой «встречный» план очень даже ему по душе пришёлся.

В общем, пошли мы в сад, до которого нам от тестя моего идти-то пять-семь минут. А в саду – всё как всегда. Работы непочатый край, не знаешь даже, за что взяться.

Я на это всё посмотрел и в результате этого ни за что не взялся. Пропади всё пропадом. В голове моей мысли мелькали, связанные только со «встречным» планом, а посему помидоры, огурцы, ну, и так далее, в голове не умещались.

А день-то, надо сказать, жарким был. Солнышко припекает, пот течёт, пить хочется, работать – нет. И тут ко мне супруга моя подходит, грабли в руке держа (надо же вид сделать, что вот работница она в саду, в отличие от меня), да так тихонечко мне и говорит:

– Чего-то сегодня жарковато. Испить бы чего холодненького, да с пеной!

– Ага, – мелькнуло у меня в голове, – раз с пеной, знать, не зря я про «встречный» план говорил!

А сам в слух сказал:

– Намёк понял. Сейчас к деду Толе сбегаю и ситуацию проясню!

Прибежал я в сад к тестю (а сад, как я уже сказал, в ста метрах от моего сада), смотрю, а там – дым коромыслом.

– Чего случилось? – спрашиваю.

– Да вот, понимаешь ли, – ответил мне тесть в сердцах, – день жаркий, особо не поработаешь, а посему тёща твоя, жена моя, мне, не успев в сад придти, про пиво намякивать стала. Дескать, оказывается, очень даже было бы неплохо. Оказывается, и ей «встречный» план понравился. Зачем только нас с тобой в эти сады тащить надо было!!!

– Да, – подумал я, – действительно, зачем? Впрочем, женщины они все такие…

Дальше особо никому ничего пояснять не надо. Быстренько мы все собрались, быстренько сады с этими чёртовыми баобабами в виде помидор и огурцов покинули, и быстренько в магазин за фуфырьками пошли.

Ну, а поскольку всё-таки действительно жарко было, так чего-то крепкого брать мы не стали, а взяли шесть бутылочек пива, со всеми отсюда вытекающими выводами!

Одним словом, в этот день про сад больше не было сказано ни слова. Мы сидели у тестя с тёщей, пили пиво, потом, когда оно кончилось, сбегали ещё, потом ещё, ну, и так далее…

А дома вечером, лежа в кровати, жена мне так нежненько руку поглаживая, сказала:

– А ты сегодня молодец! Здорово ты про «встречный» план придумал. Замечательно было. Давно я так не отдыхала!!!

Так что вот, дорогие мои читатели: работа, конечно, работой, да ведь всё-таки мы человеки, а не автоматы какие. А раз не автоматы мы, то и «встречные» планы там всякие очень нам всем нужны. Ну, вот сегодня мы отдохнули, а завтра, глядишь, и веселей в саду работать станет. Веселей станет поливать помидоры, огурцы и прочие баобабы. А посему рекомендую я всем вам: устраивайте вот такие «встречные», ничего такого от них плохого не будет, если, конечно, не каждый день!!!

07.02.2005 19:22

Непонятливый доктор

У Кости, ученика десятого класса, военная медкомиссия случилась. Ну, случилась и случилась, ничего тут такого-энтакого страшного нет. Все знают, что крушить и ломать мужики ох, как любят, а уж пострелять да повоевать – их хлебом не корми. Любимое это, можно сказать, мужское занятие (здесь главное при этом, чтоб тебя не убили, а так всё трын-трава). Вот и, значит, военная медкомиссия.

А перед этой самой медкомиссией надо было сдать ребятам анализы крови и писи-каки, а так же пройти флюорографию и ЭКГ своего сердечка.

И вот эта самая костина ЭКГ на комиссии чего-то докторам не понравилась. То ли хорду там какаю-то дополнительную они узрели, то ли максимум с минимумом сердечной деятельности перепутались. Непорядок, одним словом. Доктора попытались всё это Косте объяснить, но выражались они, как водится, латинскими понятиями с греческими уклонами, а посему Костя наш ничего не понял (ему бы по-русски да с фразами народного фольклора, тогда, может быть, до него бы и дошло, хотя тоже маловероятно).

Одним словом, пришёл Костя домой и сообщил родителям:

– В сердце у меня непорядок, чего-то там лишнее нашли, а вот чего – я не понял. То ли хорда с буквой «пи», то ли экспонента с буквой «е»!

Ну, родители Кости, особенно мама Света, от такого сообщения пришли, как вы сами понимаете, в неописуемый восторг, а посему спросили:

– Ну, и что же теперь надо делать?

– К врачу надо идти подростковому, предварительно сдав ещё раз электрокардиограмму, чтобы уж точно знать, есть ли там буква «пи» с хордой или буква «е» с экспонентой! – ответил Костя.

– Ну, а хоть что это такое, они тебе объяснили, и можно ли с этим воевать? – спросил отец Кости Анатолий.

– Да, чего-то объясняли, но я ничего не понял! Термины там всё какие-то латинские, а нам латынь в школе, к счастью, не преподают! А вот насчёт воевать это даже запросто, здесь буква «пи» и буква «е» не мешают!

– Понятно, – отреагировал папа Толя, – придётся самому мне или маме нашей идти к докторам и выяснять, что там такое нашли у тебя.

– Лучше нам с тобой, Толя, – сказала мама Света, которая от слов сына впала в нервозное состояние, – сходить вдвоём. Одна голова хорошо, а две – лучше.

– Вот только куда идти сейчас не очень понятно, к какому врачу, – заметил папа.

– Так прямо и сходим в военкомат! – подумав, заявила мама Света. – Карточка медицинская костина там, доктора сейчас все детские там, так что туда и идти нам.

– Ну, что ж, – ответил Анатолий, – ты, дорогая моя, права, вот завтра, чтоб в долгий ящик не откладывать всё, и сходим.

На следующее утро, поскольку Анатолий работал во вторую смену, мама Света была вообще в отпуске, а Костя был рад пропустить все уроки, вся семья отправилась в военкомат.

Однако врачам в военкомате было не до них. Медосмотр там был в самом разгаре, и поэтому подростковый врач уделил нашим героям всего пять минут. Он опять начал бросаться латинскими терминами с греческим уклоном, а посему ни мама Света, ни папа Толя, ни тем более сам Константин, ничего не поняли.

– Вы нам на пальцах объясните, что, где и почему, – попросил Анатолий.

Подростковый врач начал было объяснять на пальцах, загибая их, но сначала ему не хватило пальцев одной руки, затем пальцев двух рук, и всё на этом кончилось. Конечно, оставались ещё пальцы ног, но тут надо было снимать ботинки, что, естественно, доктор делать не стал, так как делать это на медкомиссии было не очень прилично и этично.

– Знаете что? – сказал доктор, – вот через недельку медосмотры кончатся, и тогда приходите ко мне на приём в детскую поликлинику. Там и поговорим!

Так что вся семья покидала военкомат в тревожном состоянии за исключением, пожалуй, лишь Константина. Ему с позиции своих молодых лет было ровным счётом наплевать на дополнительную хорду в ЭКГ с буквой «пи» и на экспоненту с буквой «е». Он здесь рассудил так, что будь то хоть греческая буква «ро», главное, чтоб это не мешало игре на компьютере и смотрению телевизора, и очень даже мешало бы деланью уроков. А компьютеру и телевизору это не мешало, что и требовалось.

Но родители Кости волновались. Мама Света даже попивать валерьянку стала, чтобы спокойно до конца медкомиссий дожить, а папа Толя целыми вечерами на диване полёживал и ничего не делал, что тоже было признаком нервозности.

И вот через неделю военные медкомиссии кончились. Поскольку мама Света вышла из отпуска, то к врачу пойти не могла, за неё пошёл Анатолий, который, как я уже сказал, работал во вторую смену.

– Ты там главное всё выясни, – давала ему наставления Света. – Костя хоть и взрослый уже, но всё равно всё понять ему будет сложно. Главное – выясни, можно ли со всем этим идти в армию!

(Как вы сами понимаете, мама Света была совершенно не в восторге от перспективы служения своего сына в наших доблестных войсках).

Ну, а врач в кабинете в детской поликлинике опять стал объяснять, что же такое у Кости всё-таки в организме. И опять посыпались латинские названия с греческим уклоном. Тогда папа ещё раз доктора попросил:

– Вы нам, пожалуйста, на пальцах!

Доктор начал было на пальцах, но быстро понял, что опять же этих самых пальцев рук ему не хватит, да и ног тоже. Поэтому он перестал загибать свои пальцы и сказал:

– Да в принципе ничего такого ужасного нет у вашего сына. Эта дополнительная хорда встречается у каждого второго подростка. Можно сказать, что это просто возрастное. Однако для успокоения я бы посоветовал вашего сына положить в больницу на обследование. Тогда уж всё всем будет ясно. Ну, а что касается армии, то служить можно, ведь в нашей доблестной армии можно служить вообще с чем угодно. Так, по крайней мере, все наши военные считают.

Папа Толя тут подумал, что это маму Свету вряд ли обрадует (опять надо будет в аптеке покупать валерьянку), а у доктора он спросил:

– И когда же нужно будет лечь на обследование?

Доктор на вопрос ответил вопросом, обращаясь к Константину:

– В стационар ляжешь?

– С удовольствием, – ответил Константин, поскольку перспектива замены школы на больницу его очень даже вдохновляла. – Только вот когда?

– Ну, сейчас мест в стационаре нет, – заметил доктор, – мы поставим тебя на очередь и думаю, что летом, где-то так в середине июня, это и произойдёт.

Константин маленечко о чём-то подумал и ответил:

– Не, в середине июня не могу!

– Почему? – удивился доктор.

– В середине июня сад, а моим родителям там надо помогать. Без меня они в саду никак.

Тут настала очередь удивляться папе Толе, поскольку он не ожидал такой любви сына к саду. Насколько он знал, летом Костю и пряниками в сад не затащишь, а тут тебе, пожалуйста!

А доктор заявил:

– Ничего страшного, это всего на три недели, так что сад твой никуда не денется!

– Всё равно не могу, – продолжил Константин. – Летом надо к институту готовиться, да и книжки, заданные по литературе, читать надо!

– Вот и будешь лежать в палате, готовиться к институту и читать книжки, – так ответил доктор.

А папа Толя опять же удивился, откуда у сына такая любовь к занятиям и к знаниям, и вообще к литературе.

В общем, доктор и Костя препирались на счёт стационара минут десять и ни к какому консенсусу не пришли. И тут до папы Толи дошло!

– Доктор, – сказал он, – ну, какой же вы непонятливый! Ну, какой нормальный школьник будет ложиться в больницу в каникулы! Это очень даже несерьёзно. Вы ему, сыну моему, в апреле или даже лучше в мае предложите больницу. Вот тогда нам и сад мешать не будет, да и подготовка к институту тоже будет ни при чём!!!

Доктор внимательно посмотрел на папу Толю, потом на Костю и как-то удивлённо сказал:

– Да!? Я об этом как-то не подумал! Действительно, непонятливый! Надо же так! Ладно, чёрт с вами, в мае ляжешь на обследование?

– Лягу, – ответил Константин, у которого от такого вопроса доктора аж искринки брызнули из глаз. – Вот уж я тогда точно к институту готовиться буду, а садом в июне займусь!!!

– Ну, давай-давай, – заметил Анатолий, – посмотрим, как это у тебя получится. Даже интересно!

В общем, доктор записал Костю в очередь в стационар в мае (понял он всё), и в результате этого все были, так сказать, удовлетворены состоявшимися переговорами.

По дороге домой Константин заметил:

– Ну, надо же какой доктор непонятливый попался! Хорошо, что ты, папа, на путь истинный его вывел. А то, понимаешь ли, в больницу в июне! Как такое вообще могло в голову прийти!

В общем, полежал Костя в стационаре три недели в мае, пообследовался, и ничего такого страшного у него не нашли. А хорда дополнительная с буквой «пи» и экспонента с буквой «е» действительно возрастными оказались. Ну, а что касается занятий для подготовки в институт, то какие тут занятия, если в больничной палате никто ничего не делает, только кровать «давит», да и к тому же май очень тёплым оказался.

И в результате всего этого Константин был очень благодарен своему отцу за то, что он на путь истинный доктора непонятливого вывел. Всё-таки обследование обследованием, а психологию школьников понимать всяким там докторам очень даже надобно, со всеми отсюда вытекающими последствиями!!!

24.11.2004 9:42