Текст книги "За последним порогом. Цена жизни"

Глава 5

Баварию Бернар не любил, и совсем даже не потому, что она не так давно доставила ему столько переживаний и хлопот. До этого ему лишь однажды случилось побывать в Баварии, а точнее, в Мюнхене, и тот ему совсем не приглянулся. Грязные рабочие предместья, общая неухоженность, множество битком забитых пивных и стойкий запах мочи из каждого тупичка. Создавалось впечатление, что целью существования мюнхенцев было высосать как можно больше пива, а затем расстаться с ним в каком-нибудь не предназначенном для этого месте. Примерно этого же Бернар ждал и от Регенсбурга, но действительность оказалась совсем иной, и город ему неожиданно понравился. Небольшие чистенькие домики, очень много зелени, никаких пыльных рабочих окраин и закопчённых промышленных зон. Даже пивные здесь были похожи скорее на семейные ресторанчики, чем на пролетарские забегаловки Мюнхена.

Когда Бернар получил личное приглашение на приём от герцога Баварского, изумлению его не было предела. Хотя формально приём был посвящён годовщине какой-то исторической даты дома Виттельсбах, ни для кого не было секретом, что на самом деле причиной праздника было возвращение в герцогство древней резиденции Виттельсбахов – Ландсгута с прилегающими землями Нижней Баварии. Возвращение Ландсгута в Баварское герцогство вряд ли было приятным для императора, и герцог Оттон просто не хотел раздражать императора празднованием по этому поводу. Однако истинную причину торжественного приёма знали все, и верные сподвижники герцога вполне обоснованно ожидали щедрых награждений. Каким боком к этому относилось семейство Арди, для Бернара было совершеннейшей загадкой. Их скорее можно было бы назвать противниками герцога, и присутствие Бернара на этом приёме выглядело не вполне уместно. Однако пренебречь личным приглашением значило оскорбить герцога, так что в Регенсбург он всё-таки поехал – в полном недоумении и без особой охоты.

– Прошу прощения, господин, – сходу заявил ему портье с глубоким, хоть и не совсем искренним сожалением в голосе, – но свободных мест нет. В городе праздник, все гостиницы переполнены.

– Я бронировал люкс, – ответил ему Бернар с лёгким удивлением. – Я Бернар Арди, бургграф Кохеме.

Портье заколебался.

– Я прибыл на герцогский приём по личному приглашению его высочества, – добавил Бернар, верно поняв причину колебаний.

– Разумеется, ваше сиятельство, – немедленно расцвёл портье. – Ваш люкс ожидает вас.

Очевидно, граф откуда-то из Рейнланда котировался в Баварии не в пример ниже любого гостя герцога. Впрочем, скандалить по этому поводу не имело никакого смысла, и Бернар оставил этот момент без внимания.

– А что у вас за праздник, уважаемый? – спросил он. – мне говорили, что это какая-то важная дата дома Виттельсбахов, но конкретных деталей мне не сообщили.

– Годовщина свадьбы Брунхильды Сварливой, дочери тогдашнего герцога Теодора Виттельсбаха, – охотно поведал ему портье. – Её выдали замуж в Штирийскую марку, и герцог повелел ежегодно праздновать это событие. Вот уже лет пятьсот и празднуем. Сегодня в Штадтамхофе проходит большая ярмарка, а вечером будет народное гулянье. А в конце чучело Брунхильды в лодке пустят вниз по Дунаю. Ну то есть, как бы отправят в Штирию. Красивая церемония, очень рекомендую посмотреть.

– К сожалению, не получится, – покачал головой Бернар. – Вечером я буду на приёме в замке. А в Штирии, кстати, это событие празднуют?

– Вряд ли, – с сомнением ответил портье. – Уверен, что не празднуют.

Что наводило на некоторые мысли о характере этой самой Брунхильды. Если расставание с ней народ празднует вот уже пятьсот лет, а прибытие нет, то, возможно, прозвище ей дали не на пустом месте.

К герцогскому замку Бернар подъехал за час, как и положено по правилам этикета. Дежурный офицер у главного входа взглянул на его пригласительный билет и приветливо кивнул:

– Добро пожаловать, ваше сиятельство. Пожалуйста, не покидайте приём слишком рано – не исключено, что его высочество пожелает дать вам аудиенцию.

Бернар кивнул ему в ответ и проследовал в дверь, слегка сбитый с толку. Впрочем, после небольшого раздумья он решил, что как раз этого и следовало ожидать – очевидно же, что герцог хочет о чём-то с ним побеседовать. Какой-то иной причины для приглашения на чисто баварский праздник совершенно не просматривалось.

– Бернар Арди, бургграф Кохеме! – объявил церемониймейстер.

На Бернаре скрестилось множество любопытных взглядов – похоже, его имя в свете последних событий было достаточно на слуху у приближённых герцога Баварского. Он, в свою очередь, окинул взглядом присутствующих – в основном офицеров в мундирах, – и к своему глубокому сожалению, не заметил ни одного знакомого лица. Быть на приёме, где тебя некому представить присутствующим – это серьёзное, и довольно неприятное испытание, и Бернар про себя вздохнул.

– Граф Бернар! – вдруг услышал он и, повернувшись, увидел идущего к нему офицера в мундире оберфельдхойбтмана, лицо которого показалось ему смутно знакомым.

– Прошу прощения, – извинился Бернар. – Ваше лицо мне определённо кажется знакомым, но я совершенно не припоминаю, где мы встречались.

– Не только встречались, – засмеялся тот, – но и имели случай подраться. Я Пауль Ахамер, граф Ульма.

– Ах, это были вы! – тут же вспомнил Бернар. – Я за тот случай получил такую грандиозную выволочку от отца, что не забыл её до сих пор.

– Аналогично, – с улыбкой кивнул Пауль. – Отец тогда сказал мне, что наследнику графства даже в десять лет не подобает быть дураком. Я теперь говорю это сыну, ему сейчас как раз десять.

– Мой старше, – вернул ему улыбку Бернар, – но в десять лет я ему тоже что-то такое говорил.

– Мне кажется, каждый из нас в этом возрасте выслушивал что-то в этом роде, – усмехнулся Пауль. – Однако возвращаясь в настоящее время, полагаю, что мне стоит представить вас присутствующим. Не думаю, что у вас здесь много знакомых.

– Скорее всего, совсем никого нет, – признался Бернар. – Буду очень признателен вам, граф, если вы возьмёте на себя труд представить меня. Признаюсь, что я вообще чувствую себя здесь немного неловко. Всё-таки мы только что были врагами.

– Какими врагами, о чём вы, граф? – отмахнулся Пауль. – Никаких сражений не было, а чуть-чуть всё-таки не считается. Среди наших офицеров оборона Трира снискала вам истинное уважение, поверьте. Я вместе с офицерами штаба его высочества ездил осматривать ваши оборонительные линии и, скажу вам по секрету, мы все были рады, что до сражений дело не дошло. Мы, наверное, смогли бы взять Трир, просто за счёт численного превосходства, но нам это обошлось бы очень дорого.

– Всё же вы приписываете мне чужие заслуги, граф, – откровенно признался Бернар. – Обороняли Трир войска моего племянника, и скажу честно, они мне даже не подчинялись.

– Да, я слышал, что архиепископ оставил вас с десятком стражников, и вам пришлось просить помощи у родственников. И какое впечатление у вас сложилось об их войсках?

– Дисциплинированы, хорошо мотивированы, с серьёзным боевым опытом. Очень много техники, вплоть до сверхтяжёлых бронеходов, огромное количество разнообразной артиллерии, прекрасно поставленные воздушная разведка и корректировка. В дополнение к этому чуть ли не сотня боевых магусов. Добавьте к этому оборонительные сооружения, которые вы видели сами. Вероятно, у вас действительно получилось бы взять Трир, но это была бы чудовищная мясорубка.

– Вот и у нас сложилось такое же впечатление, – кивнул Пауль.

– Но, разумеется, это только в том случае, если бы мои сёстры не стали вмешиваться, – добавил Бернар. – Я даже близко не могу представить себе, к какому результату могло бы привести их участие.

– А они бы вмешались?

– Ни малейшего представления не имею, – честно ответил Бернар. – У высших магусов какие-то свои соображения, и они редко кого-то в них посвящают.

Пауль задумчиво покивал.

– Но даже так эта история с обороной Трира заставила нас задуматься. Штаб его высочества уделил большое внимание этому вопросу. К сожалению, о силах князя Яромира практически ничего не известно, но судя по уровню войск вашего племянника, силы эти весьма серьёзны. Вряд ли войска князя заметно уступают войскам его дворян.

«При чём здесь вообще князь Яромир?» – озадаченно подумал Бернар, но говорить ничего не стал, ограничившись согласным кивком.

– Но пойдёмте же, граф, я представлю вас своим друзьям.

Друзья графа Пауля, которые в большинстве своём были штаб-офицерами, приняли Бернара весьма дружелюбно, да и сам он, после многих лет службы, чувствовал себя среди военных достаточно комфортно. Словом, этот час, отведённый этикетом на лёгкие закуски и общение, прошёл вполне приятно.

Наконец, ударил колокол, огромные двустворчатые двери в обеденный зал медленно открылись, и вся порядком уже проголодавшаяся толпа потекла к праздничному столу. Бернар опасался, что его посадят внизу стола с младшими офицерами, но с удовлетворением обнаружил карточку со своим именем не так уж далеко от возвышения со столом герцога – может быть, немного ниже, чем он мог бы рассчитывать, будь он баварским графом, но всё же достаточно высоко, чтобы это не выглядело унижением.

Наконец, все расселись, и шум затих. Напряжённое ожидание длилось недолго; церемониймейстер объявил: «Его высочество принц Оттон Двенадцатый, герцог Баварский». Из боковой двери вышел герцог, одетый в мундир генерал-хойбтмана, и быстрым шагом подошёл к столу. Все немедленно встали, и Бернар, естественно, тоже.

– Господа! – обратился к присутствующим герцог, взяв в руку бокал. – Сегодня мы с вами в пятьсот двадцать седьмой раз прощаемся с нашим сокровищем, нашей милой Брунхильдой, – послышались смешки, и герцог тоже улыбнулся. – Но в этот грустный праздник вспомним, что у нас есть поводы и для радости, а не только для печали. Господа! – воскликнул он, подняв бокал. – За Брунхильду!

– Хох! – рявкнули офицеры.

– За Ландсгут!

– Хох!

– За Баварию!

– Хох! – с каждым разом кричали всё громче и громче.

– Так выпьем же, господа! – и герцог молодецки опрокинул в себя бокал.

Торжественный обед начался и быстро покатился по тому пути, по которому обычно и проходят все офицерские обеды. Постепенно гости становились более раскрепощёнными, а голоса звучали всё громче. Бернар сидел в одиночестве с бокалом рислинга в руке, медленно потягивая вино и с интересом наблюдая за окружающими, некоторые из которых к этому времени уже изрядно раскрепостились. В один прекрасный момент, бросив взгляд на подиум, Бернар обнаружил, что герцог куда-то исчез. Почти сразу рядом с ним остановился лакей.

– Ваше сиятельство, следуйте за мной, – произнёс лакей, и не оглядываясь, направился прочь. Бернар сунул бокал ближайшему официанту и двинулся следом. Путь был недолог и окончился в небольшой гостиной, где и обнаружился герцог.

– Ваше высочество, – поклонился Бернар.

– Здравствуйте, граф, – приветливо поздоровался Оттон. – Прошу вас, присаживайтесь. Как вам понравился Регенсбург?

– Чудесный город, ваше высочество, – вполне искренне ответил Бернар. – Очень напомнил мне наш Кохеме, каким он был когда-то.

– Я знаю вашу историю, – кивнул герцог. – Уверен, что вы в самом скором времени наведёте там порядок.

– Во всяком случае, наша семья приложит к этому все силы, ваше высочество.

– А кстати, дорогой граф, удовлетворите моё любопытство – ваши сёстры в самом деле приезжали, или же это было всего лишь блефом? Я полагаю, сейчас это уже не секрет.

– Мне и самому было бы интересно это узнать, ваше высочество, – ответил Бернар. – Я задавал этот вопрос племяннику, но он отказался отвечать. Сказал, что он вполне доверяет моему умению держать язык за зубами, но меня может спросить об этом кто-нибудь, кому я не смогу не ответить.

– Кто-нибудь вроде меня, – хмыкнул Оттон. – Какой, однако, продуманный юноша. И какое впечатление сложилось у вас о вашем родственнике?

– Если коротко, то он, безусловно, человек чести, – твёрдо сказал Бернар. – Его простому «да» я доверюсь больше, чем письменным обязательством многих знакомых мне дворян.

– И он использует вас для продвижения интересов княжества в империи, не так ли, граф?

– Не совсем так, ваше высочество, – вежливо возразил тот. – Я не продвигаю интересы княжества, а представляю их – это очень разные вещи. Наша семья – верные подданные империи, и продвижение интересов иностранной державы для нас совершенно неприемлемо. Это во-первых, а во-вторых, это взаимно – Кеннер точно так же представляет в княжестве интересы империи. Наше родство просто делает нас удобными посредниками.

– Верные подданные империи, говорите… – задумчиво сказал герцог. – Если мне доложили верно, он помог вам совершенно бескорыстно?

– Именно так, ваше высочество, – подтвердил Бернар.

– Но что вы сделаете, если вам потребуется вернуть услугу? И как это будет сочетаться с вашей вассальной присягой?

Бернар недоумевающе посмотрел на герцога, а потом вспомнил оговорку графа Пауля о князе Яромире, и до него начало медленно доходить.

– Вы имеете в виду… Ваше высочество, но это же совершенно невозможно!

– Отчего же невозможно? – усмехнулся Оттон. – Такой вариант рассматривается. Сказать по правде, мне он тоже не нравится, и я бы предпочёл направить наши силы на муслимов, но у племянника есть довольно веские соображения и в пользу восточного направления.

– Император всерьёз надеется победить? – неверяще спросил Бернар. – Один мой племянник мог доставить вашему высочеству немало хлопот, а ведь у него всего лишь маленькая дворянская дружина. Он, разумеется, не обсуждал со мной военные возможности княжества, но из нескольких крохотных оговорок я сделал вывод, что эти возможности весьма велики и, что важно, гораздо больше, чем кажутся с первого взгляда. Я уверен, что шансы на победу будут крайне малы.

– Я тоже так думаю, – согласно кивнул герцог. – Но дело в том, что императору победа и не нужна.

Он посмотрел на непонимающее лицо Бернара, вздохнул и пояснил:

– Императору важнее зачистить внутреннюю оппозицию, понимаете? Отправить их в крестовый поход, чтобы они никогда не вернулись назад.

До Бернара начала доходить суть проблемы. Императора ни в коем случае не устраивало, чтобы дворянские части победили, а потом, как победители, потребовали себе новых льгот и привилегий. Они ему были нужны в роли позорно проигравших, а ещё лучше – бесславно погибших.

– Первоначальным планом было завоевание Сицилии, – продолжал герцог, – но проблема в том, что муслимы в данный момент слишком слабы. После смерти Нашми Великого у них там чехарда с престолонаследием, они вряд ли смогут оказать действительно серьёзное сопротивление. Император хочет вернуть Сицилию, конечно, но его совершенно не устроит, если войска вернутся назад в целости.

– Ах, вот как! – Бернар, наконец, уловил суть проблемы. – Но этот план всё же основан на допущении, что отсутствие победы не превратится в поражение. Вряд ли императора устроит, если русские княжества в результате захватят какие-то имперские земли.

– Верно, граф, – поощрительно кивнул Оттон. – Однако советники императора уверены, что русские смогут отразить нападение, но на что-то большее сил у них не хватит. После того как они перемелют первую волну, империя подтянет регулярные части, и дело кончится миром. Им придётся пойти на какие-то уступки в плане свободы христианства в княжествах, и в результате всё это будет объявлено победой империи и церкви.

Бернар потрясённо молчал, не зная, что сказать. Ему стало кристально ясно, почему герцог всё это ему рассказывает. Очевидно, войскам Оттона придётся идти в первой волне, и его эта ситуация категорически не устраивает. Дальнейшие слова герцога окончательно развеяли последние сомнения.

– Но мы с вами что-то заболтались, – легко сказал герцог, махнув рукой. – Собственно, я пригласил вас с определённой целью: хочу попросить вас съездить к вашему племяннику в качестве моего представителя. У нас с ним были предварительные договорённости насчёт поставок золота, а главное, поставок боевой техники. Я бы хотел превратить эти предварительные договорённости во что-то реальное.

«А главное, объяснить Кеннеру, что его ждёт», – мрачно подумал Бернар.

– Но как поставки боевой техники могут сочетаться с тем, что вы мне только что рассказали, ваше высочество? – недоумевающе спросил он.

– Я уверен, что ваш племянник решит эту проблему, – улыбнулся Оттон. – Он обязательно что-нибудь придумает. Весьма разумный юноша, весьма.

Глава 6

У ворот поместья Тириных меня, как обычно, встречала Анета. Она тепло улыбнулась мне, и её эмоции ясно показывали, что она и в самом деле рада меня видеть. Я ей по-прежнему нравился, и это меня немного печалило – если бы она, наконец, влюбилась в кого-нибудь другого, это сильно упростило бы наши отношения.

– Вспомнил про нас всё-таки, – укоризненно заметила она, мимолётно коснувшись губами моей щеки.

– Да я про вас всегда помню, Анет, – немного виновато сказал я. – Просто, как обычно, всяких дел навалилось. Хорошо ещё, что хоть князь никуда пока не посылает.

– Что-то князь за тебя всерьёз взялся, – покачала головой она.

– Да не говори, – с досадой ответил я. – Сказал, что доучиться мне даст, а потом сразу начальником какого-нибудь приказа поставит. Говорит, придётся, мол, тебе послужить, мечным налогом не отделаешься.

– Переходи к нам в род, и князь от тебя сразу отстанет, – с улыбкой предложила она, игриво на меня посмотрев.

– Соблазнительно, – засмеялся я. – Подумаю над этим.

– Думай, – кивнула она. – Кстати, ты знаешь, что у нас тебе провожатые не нужны? Ты можешь свободно ходить по поместью. К источнику приближаться не стоит, конечно, а так ограничений нет. Лена вот без провожатых ходит.

– Ну, она у вас часто бывает, к Алине постоянно же ездит. А я всё-таки гость, мне как-то неловко бродить по чужому дому без хозяев. Да к тому же мне просто приятно, когда ты меня встречаешь.

Анета слегка порозовела, и я обругал себя – не стоит провоцировать её комплиментами.

– Извини за вопрос – давно хочу тебя спросить, но как-то подходящего случая не было… что у тебя с замужеством? Есть хорошие варианты?

– Да появился недавно один неплохой вариант, – вздохнула она, немного погрустнев. – В смысле, относительно прочих не такой плохой. Вроде нормальный парень. Присмотрюсь к нему ещё – если не вскроется за ним чего-нибудь этакого, то, наверное, соглашусь на него. Но я бы лучше за тебя пошла, конечно.

– Я бы с удовольствием взял тебя в нашу семью, Анет, – мягко сказал я. – Да и Лена, мне кажется, на тебя согласилась бы. Но ты же понимаешь, что я к вам в род не пойду, и тебя из рода тоже никто не отпустит.

– Может, и отпустят, – возразила она без уверенности в голосе.

– С твоим умом и способностями? Никаких шансов.

– Да какой там ум? Какие ещё способности? – с досадой сказала Анета.

– Знаешь, я тебе скажу честно и безо всякого кокетства: есть только два человека, рядом с которыми я иногда чувствую себя слабоумным – это ты и Лена. Правда, есть ещё и князь, но там я и должен чувствовать себя дураком, так что князя не считаем.

– Ну что ты говоришь… – смутилась она.

– А что касается способностей, то я полностью уверен, что ты закончишь Академиум с шестым рангом, а это, знаешь ли, далеко не рядовые способности. А после посвящения Аспекту у тебя будет сразу как минимум восьмой ранг. И это ещё пессимистичная оценка – я бы, пожалуй, скорее поставил на девятый.

– Ой, ну кто бы говорил про способности, – поморщилась она. – Давай сравним меня с тобой или с Леной.

– Давай не будем, – отказался я. – В общем, ты представляешь для рода огромную ценность. Если ты попытаешься заговорить с Алиной о том, чтобы уйти из рода, она тебя даже слушать не станет.

– Я пыталась, – вздохнула Анета. – Не слушает.

– И не будет слушать, – кивнул я. – Тем более, ты официальная наследница.

– Нет, – покачала головой она.

– Что нет? – не понял я.

– Я не официальная наследница, – объяснила она.

Я смотрел на неё с непонимающим видом, и она, вздохнув, объяснила:

– Род меня ещё не принял. Да и вообще, роды редко официально объявляют наследниц. Даже мы редко, а многие вообще никогда. Вот, например, скажи – кто наследница у Ренских? Которые, кстати, твои близкие родственники.

Я задумался – и в самом деле, кто?

– Стефа? – предположил я.

– Стефа и Ольга – это одно и то же, – отрицательно покачала головой Анета. – Они правят вместе, так что Стефа точно не наследница.

– Тогда, возможно, Ханна?

– Ханна наследницей быть не может, – уверенно сказала Анета. – Ханна, конечно, тоже потомок Кеннера Ренского, но она из линии Златы. Наследницей у них может быть только кто-нибудь из главной линии, потомок Асты. Вот ты мог бы стать у них наследницей, – смешливо фыркнула она.

– Ну тогда не знаю, – растерянно ответил я. – Кто?

– Не знаю, – пожала плечами она. – Если уж даже ты не знаешь, то мне откуда знать?

Наверное, неоткуда. Но всё же есть здесь любопытный момент – я до недавнего времени вообще не знал, кто такая Ханна Ренская, а вот Анета знает. И не просто слышала про неё, а даже знает, из какой она линии. А вот интересно – кого она ещё там знает?

– Анета, а ты помнишь Эльму с Нельмой Ренских? В нашей школе они учились.

– Помню, конечно, ещё бы я их не помнила, – она поморщилась, и от неё явственно повеяло раздражением.

– Что с ними не так? – удивился я. – Ты с ними как-то пересекалась?

– Пересекалась, – неохотно ответила Анета. – Они же вечно со всеми дрались и до всех докапывались. Вот и до меня как-то начали докапываться. А я ведь никогда драться не любила и не умела, только в Академиуме драться начала. В общем, они меня здорово достали – не знаю, до чего бы это в конце концов дошло, но Алина попросила за меня Лену. Та их как следует избила, сначала по очереди, а потом обеих вместе. Они сразу успокоились и с тех пор не обращали на меня внимания, демонстративно так игнорировали.

А я ведь помню, как Алина при нашем первом знакомстве попросила Ленку помочь её правнучке. Но я тогда толком и не понял, с чем помочь – точнее, просто не задумался над этим, а Ленка ничего мне не сказала. Видимо, здорово меня выбило из колеи знакомство с Алиной, раз не задумался. Хотя это и неудивительно – я ведь был всего лишь школьником, который в первый раз встретился с Высшей. И в этот момент мне в голову пришла ещё одна интересная мысль: а может, Алина подошла к нам тогда на пляже как раз из-за этого? Она сама ведь Анете никак помочь не могла – разве что попросить Ренских унять сестричек, но это было бы изрядным унижением, да и для Анеты позором.

Дело, конечно, старое, и сейчас уже неважно, из-за чего наше знакомство началось. Но вообще это здорово отрезвляет и заставляет задуматься: а не слишком ли я себя переоцениваю? Я-то был уверен, что заинтересовал Алину из-за того, что был такой весь из себя крутой и перспективный. А на самом деле ей нужна была Ленка – и не потому, что та сама по себе её интересовала, а потому что её правнучку взяли в привычку избивать школьные хулиганки.

– Хм, это я к чему спросил – ты знаешь, кем они мне приходятся?

– Знаю, конечно, – она посмотрела на меня с удивлением. – Они тебе четвероюродные сёстры. Ну, наполовину сёстры – они тоже праправнучки Кеннера, но от Златы, а не от Асты. Они ведь как раз внучки Ханны.

Однако неплохо проинформирована эта самая не наследница! Я вот с большим трудом только недавно узнал, кто мне кто у Ренских, а она уверенно рассуждает про их линии и точно знает, кто кому кем приходится. Правда, они ведь и ей родственники, может, дело в этом?

– А скажи, пожалуйста, Анета: ты это знаешь потому, что они твои родственницы, или потому, что Алина заставила тебя выучить всех значимых людей в родах?

– И то и то, – призналась она. – Но вообще Ренские к потомкам Кеннера на стороне относятся очень плохо и родственниками нас не считают. Эти ведь потому меня и били, что я правнучка Кеннера.

– Ну, у нас с Ренскими отношения раньше тоже были не безоблачными, – хмыкнул я. – Сестрички ведь и со мной дрались. Но я тебя спросил об этом, потому что удивился, что ты знаешь Ханну, и захотел понять – это просто случайность, или же Алина всё-таки готовит тебя в наследницы? Как оказалось, готовит – официальная или нет, но ты наследница.

– До тех пор, пока я не стала Высшей, это звание никакого смысла не имеет, – пожала она плечами. – Поэтому мы редко объявляем официальных наследниц – до возвышения это просто гадание.

– Не гадание, а скорее декларация намерений, – возразил я. – Но в целом я согласен – с возвышением слишком много неопределённости.

– И ещё, Кеннер, ты плохо понимаешь, что такое род, – добавила она. – Мать решает, как род видит вещи, которые находятся вне рода. Она решает, кто друзья, а кто враги, и как нужно реагировать на то или иное событие. Но внутри рода она ничего не решает сама. Поэтому я никогда не стану наследницей, если родовичи это не примут. Род – это родовичи, а Мать – всего лишь их голос. Если кто-то из Матерей и забыл об этом, то вы с Ренскими всем напомнили.

– Мы с Ренскими напомнили? – с недоумением переспросил я.

– Ольга изгнала Милославу из рода, хотя у неё не было никаких провинностей перед родом. Род был недоволен, но Ольга сумела изгнание продавить. Этим она сильно подорвала свой авторитет, потому что даже Матери не позволено решать за счёт рода свои личные проблемы. Потом была история с твоим похищением, и люди начали открыто задавать Ольге вопросы. Стефа сумела как-то успокоить народ, но к Ольге отношение сильно ухудшилось. А потом Милослава возвысилось, и у Ренских случился практически открытый бунт. Стефа там уже ничего сделать не могла. Алина тогда сказала, что если бы ты отказался мириться с Ренскими, то Ольгу род, скорее всего, низложил бы, а это немыслимый позор для Матери. Ты её тогда фактически спас – Ольга со Стефой сумели показать родовичам, что исправляют старую ошибку и восстанавливают с вами отношения. Но всё равно у Ренских с тех пор многое изменилось, и власть Ольги уже далеко не такая абсолютная, как была когда-то. В общем, все сделали выводы, как ни в коем случае нельзя поступать.

– Надо же, – пробормотал я. – Сколько лет уже прошло, а я до сих пор узнаю что-то новое.

* * *

– Ну всё, Кеннер, дальше сам.

Мы стояли возле дверей дома Алины. Дом блестел свежей краской – не удивлюсь, если Алина сама его и красила. Во всяком случае, у Тириных мне не приходилось замечать эксплуатации детского труда. Впрочем, мне сложно судить – с внутренней жизнью рода Тириных я знаком довольно слабо, может, и эксплуатируют понемногу.

– А ты не будешь заходить? – удивился я.

– Меня не приглашали, – покачала головой Анета. – К тому же мне Алина надавала кучу поручений, и лучше сделать их побыстрее, а то она никогда не забывает проверить. Так что я побежала, пока, Кеннер!

Я проводил её взглядом и вошёл в дверь.

– Тук-тук, кто в домике живёт? – громко спросил я.

Из открытого проёма кухни-гостиной выглянула Алина.

– Заходи, Кеннер, – улыбнулась она. – Мой руки, сейчас обедать будем. Ты не обедал, надеюсь?

– Нет, конечно, – решительно опроверг я. – Давно уже понял, что к тебе надо приходить голодным.

– Правильно понял, – засмеялась она и опять скрылась на кухне.

Обед, как всегда, оказался выше всяких похвал.

– Просто потрясающе, – наконец сказал я, когда не смог впихнуть в себя больше ничего, и с утомлённым вздохом откинулся на спинку дивана. – Как у тебя получается так готовить? Я никогда ничего вкуснее не ел. У тебя есть какой-то тайный ингредиент или это просто талант?

– Надо всего лишь использовать хорошие продукты и класть всё вовремя, – наставительно сказала она. – И точно соблюдать рецепт. Тогда у любого не хуже получится.

– Да-да, у любого, – понимающе покивал я. – Если ты откроешь свой ресторан, то просто неприлично разбогатеешь.

– Зачем мне богатеть? – усмехнулась она. – Это тебе зачем-то надо, а мне ни к чему.

– У меня в семье женщины с большими запросами, – развёл руками я. – Маме надо клинику, жене – дирижабль. Вот и приходится вертеться.

– Ну-ну, вертись, – фыркнула она. – Построили твой дирижабль, наконец?

– Вроде уже вот-вот обещают, какие-то последние доделки у них. Строительство хуже ремонта, и ещё дольше тянется. Я раньше думал, что это только с домами так, а оказалось, что и с дирижаблями то же самое.

– Ну-ну, – повторила она. – Любопытно будет посмотреть, что там тебе построили.

– Моей жене построили, а не мне, – поправил я. – Мне тоже интересно будет посмотреть. Кстати, раз уж мы заговорили о жёнах – Анета сказала, что ты ей всё-таки нашла хорошего мужа.

– Ну, хорошего – это только по сравнению с другими, – вздохнула Алина. – Дар средний, зато сам симпатичный и без заскоков вроде. Вот только слишком уж мягкий, Анете надо бы кого-нибудь потвёрже характером, чтобы покрепче её в руках держал. Ты сам представь, как это – весь день она родом командует, а вечером возвращается домой, и там ей надо ещё и мужем командовать. От такого любая озвереет. Но выбирать особо не из кого, все уже заняты. Вот ты своей девице Старшего нашёл – неужели не мог мне вовремя шепнуть?

– Это я Ладе мужа нашёл?! – я вытаращил на неё глаза в полном изумлении. – Ты это сейчас всерьёз сказала? Да у меня и мысли не было кому-то мужей подыскивать. Для меня самого это был сюрприз ещё тот.

– Да неважно, кто ей нашёл, – она с досадой махнула рукой. – Просто обидно – тут не можешь даже для наследницы никого приличного найти, а кому-то с неба падает.

Ну ясно дело – обидно, когда что-то хорошее не тебе достаётся. Даже если ты там вообще ни при чём, и никаких прав на это хорошее не имеешь.

– Анета, кстати, действительно наследница? – я на всякий случай решил сменить тему. – А то она сказала, что род её, как наследницу, не принимает.

– Род не принимает, – презрительно фыркнула Алина. – Род как раз принимает, просто есть тут такие, кто путает себя с родом. Ты же знаешь, что мы не всех девочек в Академиум посылаем, только самых способных?

– Я об этом как-то не задумывался, но звучит логично. С расценками Академиума никаких денег не хватит всех там учить.

– Вот именно, – кивнула она. – А некоторые требуют отправить туда своих внучек, которые и для домашнего-то обучения еле-еле подходят. И при этом намекают, что тогда вопрос с Анетой сразу решится.

– Вот так у вас бывает? – удивился я.

– А ты как думал? Люди везде одинаковые – всегда находятся такие, для кого свои личные интересы гораздо важнее интересов рода. Ты просто с таким не сталкивался, потому что у вас семья очень маленькая, и ты для своих абсолютный авторитет. Никому и в голову не придёт оспаривать твои решения. А как семья разрастётся, так обязательно появится балласт. И если этот балласт ещё и в старейшины пролезет, вот тогда и узнаешь, как оно.