Текст книги "Пятеро против всех"

Глава четвертая. Док

Разбор полетов происходил в Центральном парке культуры и отдыха за столиком летнего кафе. Со стороны могло показаться, что это собрались страстные болельщики «Спартака» и спорят по поводу последней неудачи клуба.

– Нет, надо же додуматься до такого маразма – похитить официального представителя Чечни, да еще угрожать ему! – горячился подполковник Горобец.

– Никто ему не угрожал. Все было тихо-мирно, по-человечески. Зато теперь он понял, что представляет из себя его охрана и что можем мы, – тихо произнес Пастухов.

– Почему вы мне не сообщили, что он отказался от вашей охраны?

– Знаете, мы привыкли действовать самостоятельно, а согласовывать каждый свой шаг с начальством...

– Да, конечно, самостоятельно. Дорого нам обойдется ваша самостоятельность. Охрану разоружили и побили, – подполковник начал загибать пальцы, – ворота сломали, машину помяли. У водителя после всего происшедшего сердечный приступ случился.

– Конечно, будет приступ, если в его возрасте, как заяц по лесу бегать, – усмехнулся Мухин.

– Так он же от вас убегал, думал, вы будете Хусаинова мочить. А он, получается, единственный свидетель.

– Богатая у шофера фантазия, – сказал Артист. – А ведь он, поди, не просто водитель, а водитель-охранник...

– Ну вот что, все эти ваши шуточки дурно пахнут!..

– Я так понимаю, контора в наших услугах больше не нуждается? – спросил Пастухов. – Знаешь, подполковник, если уж честно, положа руку на одно место, все это самая настоящая подстава. Я пацанов с места сорвал, пообещал им выгодную работу, а оказывается, мы вовсе никому и не нужны! Вы бы сначала сами со своим чеченом договорились, а потом уж и нас бы с насиженных мест срывали!

– Некогда нам было с ним договариваться. Через полторы недели саммит, он обязательно должен быть там, иначе решение проблем с Чечней опять затянется черт знает насколько!

– Надеюсь, аванс мы можем оставить себе? Все-таки большая работа проделана... – Пастухов поднялся из-за столика. – Ладно, пошли, мужики, пускай они сами своих чеченов охраняют.

– Подожди, Пастухов! – Горобец так же решительно поднялся, встал на пути Пастухова. – Что ты воду мутишь?

– Кто мутит, интересно знать?

– Ису тоже понять можно. У него люди годами верной службы проверены, а тут ему подсовывают каких-то русских. Но в общем, положа руку на одно место, как ты говоришь, ваша дурацкая выходка его убедила. Он согласен выполнять все ваши инструкции, но работать вы будете не одни, а вместе с его охраной.

– Они хоть по-русски-то понимают? – поинтересовался Боцман.

– По-моему, намного лучше, чем вы, – сказал Горобец.

– Ладно, с охраной так с охраной, – кивнул Пастухов. – Лишь бы под ногами не мешались.

– Возвращайтесь в Архангельское и приступайте к исполнению своих служебных обязанностей! А за ворота и машину мы с вас все-таки вычтем, чтобы впредь неповадно было! – пообещал Горобец.

– Вы, вместо того чтоб копейки считать, лучше бы о бронированной машине для клиента позаботились, а иначе охранять его – бессмысленное занятие! – веско сказал Пастухов.

Генуэзский залив, 15 июня, 17.48

Следователь Адриано ди Бернарди и прокурор города Сержио Адамо сидели в шезлонгах на корме небольшой яхты. Сегодня был выходной, и прокурор предложил Адриано порыбачить. К палубе специальными металлическими скобами были прикреплены мощные спиннинги. Толстые лески, поблескивающие на солнце, были натянуты – яхта на малой скорости шла по заливу.

Тихонько пропиликал встроенный в удилище электрический звонок, оповестивший рыбаков о том, что на крючок попалась рыба.

Прокурор первым поднялся из шезлонга, не вынимая спиннинга из скобы, потянул его на себя. Удилище выгнулось.

– Кажется, на этот раз, крупная рыбешка, синьор Бернарди! – радостно произнес прокурор. Он начал водить удилищем из стороны в сторону, постепенно сматывая леску.

Вот уже в пене за кормой показалась спина тунца средних размеров.

– Я подведу его к борту, а вы нажмете на педаль подсачека!

Прокурору действительно удалось подвести рыбу близко к борту.

– Жмите, жмите, Бернарди! – закричал он в азарте.

Адриано надавил на педаль в палубе, и большой автоматический подсачек вместе с рыбиной поднялся из воды. Теперь оставалось только оглушить тунца электрошокером и втащить на борт.

...Рыба была тут же разделана и отдана жене прокурора Марии.

– Скоро у нас будет прекрасный ужин, – улыбнулся прокурор и фамильярно похлопал Адриано по плечу. – Но я смотрю, рыбалка не доставляет вам особенного удовольствия.

– Ну почему же? Весьма увлекательное занятие, – неопределенно пожал плечами следователь.

– Ладно, ладно, не притворяйтесь! – Прокурор опять закинул в море блесну и уселся в шезлонг. – Почему у вас такой задумчивый вид?

– Дело Апполинаре никак не идет из головы. Ризотти был застрелен из той же снайперской винтовки, что и Марко. Экспертиза установила. Согласитесь, что это странно.

– Что ж тут странного? Очевидно, что киллер изящно убрал единственного свидетеля, который мог бы его опознать.

– Странно, что оружие не было оставлено на чердаке. Обычно снайпер бросает винтовку, потому что она уже побывала в деле. Более того, мы не нашли гильз. В том и в другом случаях точки, откуда велась стрельба, были нами установлены, но ни оружия, ни гильз там не оказалось.

– Гильзы он мог подобрать, – произнес прокурор, следя за леской.

– Я думаю, все намного проще. – Адриано подошел к борту и снова надавил на педаль автоматического подсачека. Подсачек взметнулся над водой, разбрызгивая воду. – Тот же самый принцип. Я видел такое на пулеметах в бронетранспортерах, когда служил в армии. Для того чтобы гильзы не разлетались в разные стороны, внизу прикрепляются мешки на защелках. Очень удобно. Вот и к снайперской винтовке можно приспособить такой же, только поменьше.

– Вы сейчас об этом догадались?

– Да, глядя на ваш подсачек. А оружие на месте преступления снайпер или снайперша не оставляет потому, что винтовка эта ему или ей очень дорога. Вполне вероятно, что она какая-нибудь особенная, ценная.

– Из золота, что ли? – рассмеялся прокурор. – Вы что, склоняетесь к тому, что стреляла женщина?

– Да, теперь я в этом почти уверен. Вы верно сказали, что киллер изящно убрал единственного свидетеля, но в том-то и дело, что Ризотти не видел никого, кроме белокурой женщины. Он предполагал, что это была шведка.

– Почему же именно шведка? Славяне тоже белокурые.

– Славяне? Да-да, может быть, – задумчиво произнес следователь. Он подумал о том, что между двумя убийствами прошло три дня. Снайперша должна была жить где-то рядом. Может быть, она останавливалась у родственников, может быть, была туристкой... – Мне нужны люди для работы в отелях. Может быть, портье или горничные сумеют вспомнить эту даму, ведь у нее абсолютно нетипичная для Италии внешность!

– Хорошо, я распоряжусь. Люди у вас будут.

– Как жаль, что у нас нет ее фоторобота!

– О, черт, кажется, опять!.. – Прокурор подскочил к спиннингу. – Адриано, хотите знать, почему у вас никогда не клюет?

– Почему?

– Потому что вы вместо рыбалки думаете о своей снайперше. И рыба это чувствует!

* * *

– Док! – Пастухов крепко обнял Ивана Перегудова. – Загорел-то – как индеец!

Действительно, обветренное лицо Дока было кирпично-красного цвета.

– С экспедицией ходил на Алтай, вот и поджарился, – усмехнулся Док. – Сейчас в законном отпуске. Пойдем хоть пивка хлебнем ради встречи, что ли...

– Во-первых, я за рулем, во-вторых, не просто так к тебе, а с интересом. Потолковать надо.

– Потолковать – это пожалуйста. – Док провел гостя на кухню, прикрыл дверь.

– Главное вот что, – сразу взял быка за рога Пастухов. – Мы с пацанами снова в более-менее настоящем деле. Помощь твоя нужна. – Он кратко рассказал Доку об Итоеве, о снайпере, о событиях последних дней. – А вот такое лекарство Итоев вместе с «Выбором» поставлял в Россию. – Пастухов по памяти написал на листочке из блокнота название препарата, который значился в документах.

– Это не лекарство, Сережа, – покачал головой Док. – Это вакцина. Гамма-глобулин. Против гепатита "А" и как укрепляющее имунную систему средство. Действует в течение полугода. Я вам в Чечне такой колол, чтоб не болели.

– Да? – Пастухов же вспомнил пневматический пистолет, приставленный к его плечу, шипящий звук выходящего под давлением воздуха, легкую боль, вытекающее из неглубокой ранки лекарство. – Получается, что Итоев с «Выбором» доброе дело делали – иммунитет русской нации повышали? Импортный гамма-глобулин – он, конечно, лучше отечественного?

– Конечно, – кивнул Док.

– Пятьсот коробок – это много или мало?

– Если брать Москву, то капля в море, а если – небольшой районный городишко, то можно все население привить.

– И документики по такой партии должны быть? – Пастухов упорно подводил Дока к мысли о том, что ему придется снова поработать в команде.

– Если вакцина проходила через границу и поступила в медицинские учреждения, должны быть соответствующие документы. Дело в том, что предварительно разрешение на применение партии должен дать Минздрав. Сертификация, или как это у них там называется...

– Слушай, Док, нам с пацанами некогда, надо чечена охранять. А ты – медик. Может, займешься этими документиками?

– Серега, ты охренел? Я сегодня только прилетел, и вообще – отпуск у меня, понимаешь?

– Вот я и говорю – отпуск. Времени свободного навалом. Не целый же месяц где-нибудь на даче торчать? Есть у меня, Иван, подозрение, что с Итоевым все не так просто. Дело не в политике. Политика – это просто прикрытие, чтобы внимание спецслужб отвлечь. Что-то тут другое. Давай, Ваня, включайся по старой дружбе... Деньжат заодно заработаешь. Плохо ли!

– Какой же ты зануда, командир! – покачал головой Док. Он потер переносицу: – Ладно, хрен с тобой – займусь. Только у меня два условия.

– Валяй! – кивнул Пастухов.

– Во-первых, ты даешь мне два дня, чтобы прийти в себя, во-вторых... мы сейчас же идем пить пиво. Ну прикинь, почти месяц на чистом спирту, всю глотку себе сжег.

– Ну ладно, пиво так пиво. – покорно согласился Пастухов.

Генуя, 18 июня, 16.45

Машина с мигалкой и воем неслась по генуэзским улицам, заставляя прохожих оглядываться. Она замерла около парадного входа отеля «Корона» на виа дель Соль, из машины выбрался следователь Адриано ди Бернарди, вошел в отель.

В фойе около регистрационной стойки его уже поджидал полицейский.

– Синьор следователь, – козырнул он, – пройдемте со мной, пожалуйста.

Следом за полицейским Бернарди прошел по длинным гостиничным коридорам, и скоро они очутились в небольшой комнате для отдыха горничных. За столом девушки в гостиничной униформе – белоснежная блузка и юбка выше колен – пили кофе и щебетали о чем-то своем. При виде мужчин они замолчали.

– Луиза, можно тебя на минуту?

– Да, синьор. – Из-за стола поднялась смазливая девчушка лет восемнадцати.

– Это следователь Адриано ди Бернарди. Расскажи ему, пожалуйста, то, что ты рассказывала мне по поводу той светловолосой дамы.

– Давайте мы с вами в другом месте поговорим, Луиза. Вы наверняка знаете здесь укромные уголки, – приветливо улыбнулся девушке Адриано.

– Да-да, конечно. Пожалуйста, идите за мной. – Девушка завела его в комнату, где стояли корзины с бельем.

Полицейский козырнул и прикрыл дверь с другой стороны.

– Итак, вы заметили что-то необычное?

– Да, синьор следователь. Это была высокая дама со светлыми волосами. Я слышала, как она говорила по телефону на непонятном языке. Он такой медленный и певучий.

– Какой? Немецкий, французский, английский, шведский?

Девушка пожала плечами.

– Не английский и не французский. Непонятный.

– Что еще?

– Она редко выходила из номера и не разрешала убираться.

– Но когда уходила, вы все-таки убирались?

– Конечно, синьор, иначе меня выгонят. Здесь с этим очень строго. Ну вот, я пылесосила в гардеробной и нечаянно задела щеткой сумку, которая стояла в углу. Знаете, такая большая длинная сумка, ну как у теннисистов. Сумка упала, и я ее подняла. Она была очень тяжелой. Я сама люблю играть в теннис, знаете, ракетки столько не весят, они легкие. – Девушка замолчала.

– Когда уехала синьора?

– Я не помню. Кажется, тринадцатого.

– "Кажется" или тринадцатого?

– Я не помню, синьор, мне приходится убирать столько номеров каждый день!

– Все? – Адриано ди Бернарди нервно задышал. Он своим следовательским чутьем чуял, что напал на след. Национальность синьоры и дату ее отъезда он сейчас узнает у портье. А дальше? Дальше все просто! Раскрытие преступления такого уровня принесет ему повышение по службе и хорошую премию.

– Все, наверное. – Луиза пожала плечами.

– Пошли! – Следователь кивнул на дверь.

– Куда? – испуганно спросила девушка.

– В тот номер, куда же еще?

– Но там теперь живут другие люди.

– Ну и что!

* * *

Горничная несколько раз громко постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда девушка открыла номер своим ключом.

– Кажется, никого нет, – прошептала Луиза.

– Вот и замечательно, – подбодрил ее Адриано. – После отъезда синьоры тут, конечно, все мыли и прибирали?

– Конечно, синьор.

– Это плохо, – вздохнул следователь. – Давайте-ка сразу в гардеробную.

В спальне Луиза открыла глубокий стенной шкаф, который здесь называют «гардеробной». В шкафу висели костюмы, платья.

– Это нехорошо, синьор следователь, я должна поставить в известность администрацию отеля.

– Луиза, это не обыск. Я только посмотрю. – Адриано встал на четвереньки, вынул из кармана пиджака маленький фонарик и стал сантиметр за сантиметром изучать пол. – Где стояла сумка?

– Вот здесь, в углу.

Луч фонаря уперся в уголок картонки, торчащей из щели между плинтусом и полом. Следователь пинцетом осторожно вытянул картонку из щели. На картонке было что-то написано на иностранном языке. Кажется, это были буквы славянской письменности. «Кириллица» – так, кажется, она называется. Он видел такие, когда был по делам в Югославии. Неужели прокурор был прав? Адриано сумел прочитать только единственное странное слово «Макумар». Одно было очевидно: это картонка – ярлык от какой-то импортной вещи.

– Что скажешь, Луиза? – Он продемонстрировал картонку горничной.

– Не знаю, синьор, как так получилось? Обычно я хорошо убираю номера. Никаких замечаний не поступало.

– Лучше бы ты его вообще не убирала! – с чувством произнес следователь. – Ты помнишь, как выглядела эта синьора? Поможешь нам составить фоторобот?

– Конечно, синьор следователь, – кивнула Луиза.

* * *

Иван Перегудов долго не мог припарковать машину, потому что вся улица перед Министерством здравоохранения была запружена людьми. В основном женщинами. Слышался недовольный гул.

Док успел заметить несколько лозунгов в руках у митингующих, намалеванных аршинными буквами на кусках ватмана. «Врачи – убийцы!», «Нет всеобщей вакцинации детей!». «Наказать преступников от медицины!».

«Похоже, вопрос о вакцинации в нашей стране стоит очень остро!» – подумал Док, глядя на гудящую толпу.

Наконец ему с трудом все-таки удалось припарковаться в Звонарском. Перегудов выбрался из машины и пошел выяснять причины недовольства митингующих. Пожилая женщина, к которой он обратился с вопросом: «Что случилась?», – оказалась весьма словоохотливой, и уже через пару минут Перегудов знал, из-за чего весь сыр-бор. Оказывается, после вакцинации, проведенной в школах округа Лефортово, несколько детей в возрасте от восьми до десяти лет в тяжелом состоянии попали в больницу. По этому поводу и митинговали.

– Вакцина, конечно, импортная? – поинтересовался Док.

Лучше бы он этого не спрашивал! Женщина разразилась пятиминутной тирадой по поводу качества импортных лекарств – будто бы нас, русских, намеренно травят, чтобы потом, когда все помрут, захватить все российские богатства безо всякой войны. Док поблагодарил ее и уже собирался отойти в сторону, но женщина поймала его за рукав и затараторила, суя ему под нос какие-то листочки:

– Мы собираем подписи против всеобщей вакцинации наших детей! Если вам небезразлично будущее нашей страны, подпишитесь!

– В лефортовских школах, говорите? – задумчиво спросил Перегудов, ставя свою подпись на листке. – Какую вакцину-то детям вводили?

– Как – какую? Тифозную!

Это была полная чушь. Док невольно рассмеялся и подумал: «Есть еще женщины в русских селеньях!..»

Генуя, 19 июня, 11.18

Следователь прокуратуры Адриано ди Бернарди сидел в своем кабинете и изучал бумаги, которые ему предоставила для ознакомления фирма «Ричина». В этих бумагах так или иначе фигурировало имя Марко Апполинаре. Почти все они были изъяты из его рабочего стола. Договора, распоряжения, платежные документы. Бумажная работа – самая муторная. Впрочем, Адриано знал, что именно благодаря этой муторной, невидимой на первый взгляд работе удается находить зацепки, которые подталкивают начавшее вдруг пробуксовывать следствие.

Вдова покойного сообщила следователю, что в день своей смерти он собирался заключить какую-то крупную сделку и даже собирался, если она состоится, подарить ей новенький автомобиль, но в «Ричине» только развели руками – они об этой сделке даже не слышали.

Неужели менеджер Марко Апполинаре имел левый доход и обстряпывал свои делишки за спиной у хозяина «Ричины»? Выходит, что так.

В дверь постучали.

– Да-да!

На пороге появился невысокий синьор с зачесанными назад редкими волосами.

– Синьор следователь, я переводчик. Меня зовут Мельвиль Пупо. Прокурор сказал, что вам нужна моя помощь.

– Да, пожалуйста, садитесь. Извините, вы знаете славянские языки? – осторожно поинтересовался следователь.

– Синьор следователь, Пупо знает очень много языков. Я эксперт-лингвист. Албанский, чешский, фламандский, болгарский...

– Нужно перевести вот это. – Адриано выложил на стол найденную в номере картонку.

Переводчик поднес ее к глазам, смешно зашевелил губами.

– Это описание какой-то вещи.

– Об этом я и сам догадался, – усмехнулся Адриано.

– Хорошо, слушайте перевод, – сказал Мельвиль с обидой в голосе. – Фирма производитель «Масимар», торговая марка – «Стар». Сертификат номер А-35030. Футболка. Артикул лс 3-4. Размер 46-48. Состав: 100% хлопок. Турция. Поставщик – частное предприятие Поворовой.

– Турция? – удивленно переспросил следователь.

– Турция – это производитель. А написано здесь по-русски. Из России вещица. Частное предприятие мадам Поворовой.

– Мадам Поворова? Какая интересная фамилия. Вы не могли бы оформить перевод надлежащим образом?

– Конечно-конечно.

Переводчик сел за компьютер, Адриано снова взялся за бумаги фирмы «Ричина». Он пытался вникнуть в их содержание, однако его мысли крутились вокруг «мадам Поворовой». Неужели русский след? Весь мир боится русской мафии. А вдруг Апполинаре был как-то с ней связан. Тогда понятно, откуда левые доходы. Словно подтверждая догадку следователя, из договора на поставку катетеров выпал вчетверо сложенный листок, на котором было написано следующее:

«10.VI в 18.00 в ресторане отеля „Корона“. Предполагаемая партия поставки – двести пятьдесят коробок. Сухогруз „Иван Сусанин“. Получатель груза „Выбор плюс“, Москва».

Следователь звонко хлопнул ладонями по столешнице, так что переводчик даже вздрогнул:

– Что с вами синьор?!

– Мне срочно нужен прокурор Адамо!

* * *

...В школе было пустынно – каникулы. Док подергал ручку медкабинета и пошел искать школьное начальство. Но до директорского кабинета дойти ему не дали.

– Вы к кому, мужчина? – окликнули Перегудова. Он оглянулся. На пороге класса стояла молоденькая учительница – на вид ей было не больше двадцати. Несмотря на столь юный вид, голос у нее был вполне начальственный и солидный.

– Извините, я медиков ищу.

– Какие сейчас медики? Детей в школе нет. Медсестра в санатории подрабатывает. Знаете, наверное, какая у них зарплата. Подождите, вы из...

– Да-да, из прокуратуры. – Перегудов издали продемонстрировал учительнице красные корочки с гербом, в которых у него было ветеранское удостоверение. – По поводу вакцины.

– Вы знаете, у нас много всяких комиссий было. Из прокуратуры тоже. Всю вакцину, которая оставалась, изъяли! Знаете, эти министерские хотели на наших медиков всю вину свалить. Они-то в чем виноваты, интересно знать? Им банки закрытые приходят. А что там в них – одному Богу известно!

– Я могу взглянуть на кабинет?

– Как же я без медиков вам его открою? – покачала головой учительница. – И директрисы, как назло, сегодня нет.

– Вы уж, пожалуйста, помогите расследованию.

– Ну ладно, так и быть. От физики, по-моему, ключ к медикам подходит. Пойдемте в учительскую.

Ключ действительно подошел. Перегудов оглядел кабинет и принялся изучать надписи на банках, стоящих за стеклом в шкафу. Учительница терпеливо ждала на пороге.

– А пневматический пистолет, которым делали вакцинацию, тоже изъяли? – поинтересовался Док.

– Не знаю? Наверное. Что, как всегда, вышли на след преступников, но не хватает улик? – В голосе учительницы послышалась издевка.

– Улик-то как раз хватает. А пустые банки или хотя бы крышки не могли остаться? – Док заглянул в мусорную корзину. – Ваша медсестра – она что, по банкам за использованную вакцину отчитывается?

– Откуда я знаю? Что вы меня-то спрашиваете? Поезжайте к ней в санаторий да и расспросите обо всем. В «Искорке» она работает. Это по Ленинградке, а потом направо к озеру Круглому свернуть.

Док попытался выдвинуть ящик стола, но оказалось, что ящик закрыт на ключ. Иван достал из кармана перочинный нож, сунул лезвие в щель между ящиком и столешницей.

– Ловко это у вас получается – чужие ящики вскрывать, – язвительно заметила учительница. – Что я потом хозяйке скажу?

Иван замер, увидев на дне ящика две крышки от банок. Крышки лежали резиновыми уплотнителями вверх. Док взял одну из них, повертел в руках. В резине был заметен едва видимый след от катетера. На дне ящика лежала и этикетка от банки, наверное отклеилась. Док прочитал название по-латыни. «Так, и здесь тоже гамма-глобулин. Итальянская вакцина. Все как-то уж очень ловко завязывается в один узелок. Однако вечер перестает быть томным...»

– Я возьму эти крышечки?

– Берите, мне-то что? – пожала плечами учительница.

Генуя, 19 июня, 18.11

Следователь Адриано ди Бернарди в волнении расхаживал по кабинету прокурора.

– Все следы ведут в Россию: сухогруз, ярлык в отеле, имя женщины, которая жила в «Короне». Я должен немедленно туда ехать!

– Адриано, что вы забыли в этой России? Мы можем просто направить запрос в отделение Интерпола, и нам помогут.

– Какой запрос? Неужели вы думаете, что русские будут искать какую-то снайпершу по фотороботу? Не будьте так наивны – им не до наших проблем! У них своих хватает.

– А по-моему, вы несколько драматизируете ситуацию.

– Нет-нет, мне нужно ехать самому. Другое дело, что мы должны поставить в известность Прокуратуру Санкт-Петербурга. Боюсь, что я не успею в Россию к приходу сухогруза в порт. У этих русских всегда столько формальностей с оформлением документов!

– Вот поэтому нам и нужен Интерпол!

– Синьор прокурор, если мы хотим погубить это дело... Знаете, я уже начал учить русский язык ускоренным методом. Базовый словарный запас за семьдесят два часа. Хотите, что-нибудь скажу?

– Не надо, не надо, Бернарди!.. Вы знаете, какие там жестокие морозы?

– Но сейчас лето, синьор прокурор.

– Знаете, мой дед воевал с русскими во время Второй мировой. Он мне рассказывал, что Россия представляет собой огромное болото. Достаточно в него только ступить – завязнешь, и все! Ладно, черт с вами, поезжайте в свою Россию! Но только командировка вам будет оформлена из самого минимального расчета.

– Да что вы, у них там все очень дешево!

– И учтите, я снимаю с себя всякую ответственность за вашу безопасность, – раздраженно произнес прокурор.

– Об этом можете не беспокоиться. Безопасность я обеспечу себе сам!

* * *

Пастухов и Док договорились встретиться на Чистопрудном ровно в шесть. Пастухов прождал Дока минут двадцать, но он так и не появился, что было весьма странно. Док человек обязательный – если пообещал, что придет, то придет в любом случае, даже если Москва провалится под землю. Во всяком случае, до сегодняшнего дня он никогда не подводил. Именно поэтому Пастухов так забеспокоился, что сел в машину, поехал к нему домой.

* * *

Дурные предчувствия его не обманули. Бронированная дверь, которую Док в целях безопасности поставил всего два месяца назад, оказалась незапертой. По квартире гулял сквозняк.

– Док! – позвал Пастухов, войдя в прихожую. – Док, ты дома?

Док не отозвался. Пастухов осторожно двинулся дальше. Обследовал комнаты, ванную, туалет, кухню – никого. Честно сказать, он облегченно вздохнул, потому что уже боялся обнаружить труп друга.

В квартире все было перевернуто вверх дном: пол на кухне усыпан крупой и сахаром, вспороты подушки на софе, даже паркет кое-где вскрыт. Что же искали те, кто здесь побывал?

* * *

Сегодня утром Док позвонил, сказал, что откопал кое-что интересное по поводу вакцины, и предложил встретиться. И вот пожалуйста – самого его и след простыл, а в квартире все вверх дном: искали что-то ценное, или это тоже связано как-то с находкой Дока?.. Пастухов боялся думать о том, что могло случиться с другом.

Его внимание привлекли бурые пятна на полу около балкона. Похоже на кровь. Он присел на корточки, перочинным ножом осторожно соскоблил одно из пятен на обрывок газеты. Выяснить, чья это кровь, можно быстро. Пастухов знал, что у Дока первая группа, резус отрицательный.

Телефон зазвонил до того неожиданно и пронзительно, что Сергей вздрогнул. Немного помедлил и снял трубку:

– Слушаю!

– Ты слушай, слушай! Пока есть чем! Если еще будешь нос в наши дела совать, я тебе его отрежу! И уши отрежу! – У звонившего был кавказский акцент.

– Слушай ты, мудила! – остановил его Пастухов. – Где Док?

– Док твой далеко. Вряд ли ты его живым увидишь!

Телефонная трубка запиликала короткими гудками. Сергей бросил ее на рычаг аппарата. Вот черт, только этого еще не хватало!

Он не любил, когда с ним разговаривают вот так, с позиции силы. Угрожают, насмехаются. Это всегда приводило его в бешенство. Солдат должен быть солдатом: если уж ты начал войну, то уважай своего врага!

Итак, судя по всему, Дока похитили. Почему – это понятно. С расследованием по делу Итоева мы кому-то из чеченов наступили на хвост. Вот они и засуетились. Сейчас Пастухова мучил другой вопрос – кто?

К ментам в данной ситуации обращаться было бесполезно. Они только навредят. Надо действовать самостоятельно. Выяснить кто – и предпринять ответный шаг! Они еще у нас станцуют, суки!

В прихожей на зеркале он отыскал запасные ключи и закрыл квартиру Дока.

* * *

"Экземпляр единственный

ИНСТРУКЦИЯ

по правилам безопасности для охраняемого лица

1. Охраняемое лицо не имеет права носить головных уборов (папах), выделяющих его из толпы. В данном случае папаха не часть национального костюма и не символ власти, а демаскирующий признак, по которому снайпер может легко вычислить свою жертву. Кроме того, костюм охраняемого лица не должен резко отличаться от костюмов охраны.

2. Самовольный выход из охраняемого помещения категорически запрещен, в том числе и на даче в Архангельском. Вся территория дачного участка легко простреливается из крон деревьев. Всякий выход охраняемого лица на улицу осуществляется только под надежным прикрытием.

3. Ношение бронежилета вне охраняемого помещения обязательно.

4. Период нахождения охраняемого лица вне машины и охраняемого помещения должен быть минимальным.

5. В случае начала обстрела на открытом пространстве или в охраняемой машине следует немедленно лечь на пол или на землю и закрыть голову руками.

6. Окна в домах и квартирах проживания всегда должны быть плотно зашторены. Подходить к ним близко категорически запрещается.

7. Немедленно и неукоснительно выполнять все приказания охранников, находящихся рядом с Вами. Это позволит им в полной мере исполнить свой служебный долг в минуты опасности.

Помните, что ваша безопасность во многом зависит только от Вас.

Инструкция составлена

начальником охраны Пастуховым С.С."

* * *

Было раннее утро. Утренняя роса ослепительно блестела на солнце. Лесные птахи весело и громко щебетали. Но вот послышался шум моторов, и птицы на время примолкли.

На проселочной дороге показался «шевроле-блейзер». Он выехал на небольшую поляну и замер. Из машины выбрались трое: Пастухов, Артист и Боцман. У каждого в руках было по охотничьему винчестеру.

– Думаешь, приедут? – с сомнением в голосе спросил Артист.

– Если не приедут, пускай на себя пеняют, – грозно пообещал Пастухов. – Я им устрою небо в алмазах!

– Слушай, Пастух, чего ты кипятишься раньше времени? Вдруг это не они? Разве тот, кто тебе звонил, представился?

– Ежу понятно, кто это сделал. Как только мы начали копать против итоевской банды, они и прорезались. Им нужен реванш за гибель своего шефа. А тут возможность представилась.

* * *

Послышался рев двигателей. Боцман с Артистом отошли за машину и зарядили винчестеры.

Чеченцы приехали на двух джипах. Их было восемь человек. Вперед вышел молодой высокий парень, которому было поручено вести переговоры. Боцман сразу взял его на мушку. Парень распахнул полы пиджака, показывая, что оружия при нем нет. Пастухов отдал свой винчестер Артисту и подошел к чеченцу.

– Какие у тебя к нам претензии? – спросил парень.

– Мне нужен мой друг Док. Живой и невредимый.

– Не знаем мы никакого Дока, – пожал плечами чеченец.

– Ты это кому другому скажи. Не знают они Дока! Перегудов Иван Григорьевич, капитан медицинской службы – слыхал?

Чеченец кивнул. Еще бы он не слышал!

Док был легендой в первую чеченскую. Он с того света не только наших солдат вытаскивал, но и баб чеченских, и детей. Даже раненых боевиков лечить приходилось. Однажды на полевой госпиталь, где он работал, «чехи» напали. Он как раз к операции готовился. Ворвались они в палатку с оружием наперевес, увидели его, пробормотали «салам алейкум» и вышли. Не решились убивать доктора, который их жен и матерей лечит.

– Ну так вот, орлы, даю вам ровно сорок восемь часов. После этого срока я принимаю адекватные меры.

– Подожди, зачем сразу угрожаешь? Нам подумать надо.

– Думать некогда! – возразил Пастухов. – Сорок восемь часов, и ни минуты больше.

Чеченец отошел к своим посоветоваться. Вернулся минуты через три.

– Мы твоего Дока не трогали. Кто-то другой это сделал, – заявил он твердо. – Но мы тебе поможем. Найдем кто.

– Хорошо, послезавтра я позвоню. Чеченцы уехали первыми.

– Значит так, мужики, ровно через сорок восемь часов начинаем действовать. Ты, Артист, хвастался, что всех ваххабитов в Дагестане по именам знаешь.

– Погоди, Пастухов, что значит – действовать? На нас Иса Мирзоевич Хусаинов висит. Его-то кто охранять будет? – напомнил Злотников.