Текст книги "Перезвон. христианская лирика"

Перезвон
христианская лирика
Андрей Татур

© Андрей Татур, 2024

ISBN 978-5-0062-4103-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Паперть

 
читаем Библию и всё равно грешим,
у Бога просим Рая для души
и пьём вино, порой, не зная меры,
и детям подаём не те примеры,
измены стали блажью для супругов,
обманы в радость, сплетни друг на друга
и зависть точит изнутри, как червь,
к замкам добра не подобрать ключей,
не поделив – ломаем, рвём на части,
чужое горе стало нашим счастьем,
здесь брат на брата вновь идёт войною,
а там их жизни ничего не стоят;
вы ненависти дайте только волю,
как вмиг шкала взлетит до бесконтроля
и не помогут ни мольбы, ни слёзы —
восстанет гнев, как из анабиоза…
…
вот так живём – от «каюсь» и до «каюсь»,
и у порога церкви, спотыкаясь,
у Бога просим Рая для души…
А за порогом вновь и вновь грешим.
 

Открытые двери

 
    Грусть – плохая спутница в пути.
    Чтобы солнца луч рванул сквозь тучи,
    просто улыбайся и шути,
    даже если ты совсем измучен.
    Даже если ливни, как стеной
    от тебя отгородят дорогу,
    пережди спокойно и не ной,
    и не беспокой напрасно Бога.
    Верь в любовь, как в чудо в Судный день,
    верь в себя, не сомневайся в вере,
    на земле, на небе, на воде
    для тебя распахнуты все двери.
 

Пред иконой

 
Они появятся, засветятся огни,
твоя дорога станет легче и короче.
Спаси же Господи тебя и сохрани
туманным утром, ясным днём
и грешной ночью.
 
 
Неси заботливо любовь, не предавай
в унылых буднях, в надоевших километрах,
не растеряй все драгоценные слова,
поглубже спрячь, когда идёшь
навстречу ветру.
 
 
Присядь, хорошая, согрейся у костра
и разомлеет бесконечная усталость.
Ты верь, что завтра будешь ближе, чем вчера
и, что пройти ещё совсем чуть-чуть осталось.
 
 
Достань клубок и распусти – укажет нить,
где обойти, где скоротать хотя б немного…
Спаси же Господи тебя и сохрани.
Благослови твой путь!
Твою
ко мне
дорогу.
 

Новый день

 
       Ещё один ложится день
       на наковальню лет.
       В зеркально-радужной воде
       красуется рассвет.
       Зажглась и вспыхнула заря,
       а с ней – остатки сна
       через секунду догорят,
       простившись до темна.
       Встаю. Негромкий скрип пружин…
       Окошко отворю…
       Я каждый день за то, что жив,
       судьбу благодарю.
 

Голоса

 
       Чуть слышные голоса
       позвали опять в дорогу.
       Бушует ночная гроза,
       усилив в душе тревогу.
       Сквозь чёрное – молний свет —
       зигзаги их тьму пронзили,
       несётся к экватору век,
       столбом вековой пыли.
       В грохочущих небесах
       за тысячи километров
       летят лепестки-паруса,
       гонимые прихотью ветра.
       Замедлило время бег,
       ускорило ход событий,
       с дождями вода из рек
       рискнула на берег выйти.
 
 
       На свежей траве роса,
       как будто слезинки Бога.
       Чуть слышные голоса
       позвали опять в дорогу.
 

Перезвон

 
Заведён механизм с чьей-то лёгкой руки,
шестерёнки стучат аккуратно —
время плавно струится в изгибах реки,
утекает по ней безвозвратно.
 
 
Мне похвастаться нечем – ни смеха, ни слёз,
шумный век, безобразный и жалкий.
Я хотел бы воспринять всё это всерьёз
восприятием старой закалки.
 
 
Перезвон колоколен плывёт над землёй
от креста до креста звучным эхом
и щемящая боль ядовитой змеёй
лезет в душу сквозь брешь, сквозь прореху.
 
 
Жизнь свою соберу по кускам, по частям,
отделю от ненужного хлама,
я пройду осторожно по древним костям
и укроюсь за стенами храма.
 

Крещение Иисуса

Заблудшие

 
довольно непросто вспомнить нам
и не найти ответ,
где можно купить беспошлинно
выигрышный билет.
судьба разыграет по-своему —
хоть проси, не проси,
и включит услуги в стоимость,
а также счёт за такси.
 
 
мы будто слепые странники,
сбившиеся с пути,
лазурных небес избранники,
ты, Господи, нас прости.
не дай в лабиринтах запутаться,
от нечисти огради.
мы просто слепые путники
с беспутьями позади.
 

Пришествие

 
      ждём стремительных взлётов,
      ждём первых седин
      и ещё ждём кого-то,
      говорят, Он один.
 
 
      Он внимательно слушал,
      что пели дожди,
      по воде, как по суше,
      говорят, Он ходил.
 
 
      роковой, тяжкий жребий
      судьбы – позади,
      на земле и на небе
      говорят, Он один.
 
 
      ждём того, кто был скверно
      и подло судим,
      этот кто-то был первым,
      говорят, Он един.
 

Игра

 
      Клином в небе птичья стая
      душу песнями ласкает
      и напомнит, улетая, —
      живы до поры.
 
 
      Мокрый лист ногой пиная,
      в Рай иду, или от Рая,
      по дороге вспоминая
      правила игры.
 
 
      Медное и золотое,
      камни, деньги – всё пустое,
      только с тем, что за душою
      пустят на порог.
 
 
      Та, что называл судьбою,
      что шутила надо мною,
      перестанет быть игрою,
      подведёт итог.
 

Поворот

 
Измождённую грудь под лохмотьями
греет распятье,
перекрёсток дорог – выбор сделан
по воле судьбы.
Я однажды свернул не туда и, казалось,
что спятил,
а обратной дороги найти я не смог,
я забыл.
По пути совершал миллионы
досадных ошибок
и за них обещался до смерти
платить по счетам,
я ночами не спал, чтобы высечь
на каменных глыбах
безмятежно-задумчивый праведный
образ Христа.
 
 
Мне себя пожалеть бы, но жалость
презренно убога,
впереди не мираж, а костры,
над кострищами – дым…
Отвернувшись, я дальше шагаю
своею дорогой,
на которой тотчас превращаются
в пепел следы.
 

Вера

 
       что такое, чего ты грустишь?
       подойди и присядь рядом,
       если Бог нас с тобою простит,
       ничего больше и не надо.
       будет время водою течь,
       будет сыпаться снегопадом,
       если сможет нас Бог сберечь,
       ничего больше и не надо.
       так давай же встанем на край
       опьяняющего водопада,
       если Бог обещает нам Рай,
       ничего больше и не надо.
 

Улыбка

 
Жизнь с утра в тисках очередей —
хмурые задумчивые лица,
как всегда – обычный, новый день
будет только бесконечно длиться.
 
 
На кого не погляди, у всех —
понедельник, впрыснутый под кожу,
и уже давно не до утех —
прошлое не делает моложе.
 
 
Только бы не кончился заряд —
день, как день, не лёгкий и не сложный,
жизнь у нас одна, как говорят,
впрочем, ошибаются, возможно.
 
 
На вопрос: «А можно ль, статус-кво
изменить, минуя все ошибки?»
Тот, кто создал Всё из Ничего —
расплывётся
в искренней
улыбке.
 

Самогипноз

 
    взамен густых садов Эдема —
    нам пустыри,
    взамен единственной проблемы —
    все тридцать три.
 
 
    нам тишина пронзает уши,
    забыт покой,
    и ничего не греет душу,
    сквозит тоской.
 
 
    взамен пророческого Царства —
    валун на дне,
    и ограничено пространство —
    стеной к стене.
 
 
    не разгораясь, гаснут спички,
    встаём с колен,
    рабы наследственной привычки
    без перемен.
 
 
    подчинены самогипнозу —
    ведь неспроста
    мы вновь цитируем Спинозу,
    взамен Христа.
 

Пора

 
            упрямые стрелки часов
            опять приведут в порядок
            смешение мыслей и слов,
            желаний и смутных догадок.
 
 
            упрямые стрелки часов
            размеренно и методично
            впиваются в левый висок,
            совсем не заботясь о личном
 
 
            пространстве… и хор голосов
            заплачет под куполом храма
            в то время, как стрелки часов
            и сердце застынут упрямо.
 

Зрелище

 
    про жизнь и смерть, про душу и грехи
    на площади вещал Поэт стихи,
    и плакала толпа от умиления,
    почтительно внимая слову гения.
    а мимо них, стараясь не мешать,
    вели Христа, чтоб на горе распять.
 

Пригвождение к кресту

Послание с небес

 
ты ищешь, ждёшь, пытаешься понять,
ты шепчешь, что не можешь без меня,
а я фантом, я пыль, я тень, я свет,
я тот, кого на свете больше нет,
я дождь, я снег, бегущая вода,
я сон навек, я небо навсегда;
пойми же, наконец, когда я здесь,
я тот, кто я на самом деле есть,
я весть твоя о том, что всё пройдёт,
я песнь без слов, я музыка без нот,
в моменты те, когда я – тишина,
я выше жизни, выше, чем она,
теперь я весь из света и любви,
а ты живи, пожалуйста, живи.
 

Чистота

 
           не молись ты за нас в храме
           не вини никого
           сами
           в небесах мы не видели света
           не жалели не каялись в этом
           надоело от прошлого бегать
           жду я лишь одного
           снега
           знаю стану другим
           смелым
           как окрасится мир
           белым
           я к тебе подойду
           снова
           я тебе покажу
           новый
           мир
           где звёзды совсем не прячут
           то, что ты для меня
           значишь
 

Левиафан

 
в людях куда-то исчезло добро.
в людях давно не видно людей.
это клинический острый синдром
офисов, улиц, домов, площадей…
 
 
пусто в глазах, пусто в душе.
ярость без повода, как ураган
рвётся наружу и требует жертв,
чтобы насытился Левиафан.
 
 
в людях исчезло добро без следа.
люди безлики, люди пусты.
их равнодушие топит суда,
их безразличие рушит мосты.
 

Мираж над бездной

 
      Над бездной стоим (так тихо),
      и молча решаем вопрос:
      ты думаешь – это выход,
      я – мысленно строю мост.
      Ты прошлое отпустила,
      но мне-то не всё равно,
      скажи мне, какие силы
      толкают тебя на дно?
      Какое же это искусство
      стремительно падать вниз?
      Вперёд посмотри, почувствуй —
      за горизонтом – сюрприз
      и, может быть, там ответы,
      ну ладно, не в этом суть —
      ведь скоро наступит лето,
      осталось совсем чуть-чуть.
 
 
      А только ли мне показалось
      над бездною той, аккурат,
      Голгофа, гора возвышалась
      и там кто-то снова распят?
 

Часть правды

 
          Безумные люди,
          безумные нравы,
          время пустых поколений…
          Неважно,
          правы мы или не правы —
          не вздумай, вставать на колени!
 
 
          Сегодня похвалят,
          а завтра сплюнут —
          миг сомнительной славы.
          Помни,
          удача играет на струнах
          всегда
          лишь для забавы.
 

Memento mori

 
Жизнь быстротечна, хрупка, а любовь
борется с гордостью, только вот вновь
будет ничья – так каждый раз,
жить я хочу не потом, а сейчас.
 
 
Что вдруг устала? Присядь, отдохни.
Слышишь, как ветром летят наши дни?
Видишь, как тают они в небесах?
Вечность и миг на огромных весах.
 
 
Смерть и любовь давят на газ,
надо любить не потом, а сейчас.
Право любить – это жизни цена.
Помни о смерти, – там тишина.
 

Приглашение

 
нуждаюсь в немедленной терапии —
взглянуть в глаза
и вспомнить, как мы шампанское пили
столетья назад.
 
 
в отсутствии мыслей, слов и моралей
срываюсь на бред
и вижу, как мы до утра не спали
укутавшись в плед.
 
 
бесцельно слоняюсь один по квартире,
сутки живу
в каком-то нелепом, игрушечном мире —
не наяву.
 
 
теряю людей и теряюсь в пространстве,
схожу с орбит,
я сам виноват в этом непостоянстве
и с толку сбит.
 
 
не хочется строить воздушные замки,
не хочется в Рай,
пока что, не весь я ещё наизнанку,
давай, приезжай.
 

Огонь

 
         Это я нарисован кистью,
         поздней осенью у костра,
         где кружатся ошмётки листьев,
         как развеянный по ветру прах.
         Под завалами вечных вопросов,
         где нет выхода изнутри,
         не нашёл я доступный способ
         и гори всё огнём, гори!
         Голова усыпана пеплом —
         отвергаю тоску и грусть
         не хочу из полымя в пекло,
         не продамся, не продаюсь!
         Тихо съёжился бледный город,
         он устал от беспутных забав,
         здесь никто не придёт к собору,
         не приложит к иконе лба.
         Я остался один, последний,
         поздней осенью у костра,
         чтоб увидеть, как напоследок
         превращается город в прах.
 

Сириус

 
Не бойтесь запутаться, сбиться с пути,
ведь так легко поддаться испугу
и верной дороги тогда не найти —
не выйти к центру, бродя по кругу.
 
 
Следы затеряются в волнах песка,
пейзаж одинаковый слева и справа,
и станет ещё зеленее тоска
по многолетним зелёным травам.
 
 
Не бойтесь запутаться, сбиться с пути,
взгляните на небо, не бойтесь ночи,
звезда подскажет, куда идти,
звезда, чей ярче других, огонёчек.
 

Иисус и самаритянка

Предсказание

 
         Что-то страшное случится
         в этом лучшем из миров.
         В тучах с плачем тонут птицы,
         воют тысячи ветров.
 
 
         Переполнен кубок неба —
         хлещет, хлещет через край,
         под таким потоком, где бы
         ни укрылся – отступай,
         потому что будет хуже —
         наша участь решена,
         потому что в этих лужах
         нет ни берега, ни дна.
 
 
         Мы черту переступили,
         согласись теперь, скажи,
         мы ведь сами не ценили,
         не ценили нашу жизнь
         и её простых даров
         в этом лучшем из миров.
 

Уходим…

 
уходим в небеса, но оставляем память
для тех, кого душа не устаёт любить,
для тех, кто нас почтит
молчаньем и слезами,
для тех, кому нас не дано забыть.
 
 
уходим в небеса, но всё ж напоминаем
дождями в поздний час и шёпотом листвы
для тех, кто каждый знак
из тысячи узнает,
для тех, кто не опустит головы.
 
 
уходим в небеса, но оставляем память
для тех, кому она мила и по ночам,
для тех, чья грусть-тоска
тоскливее с годами,
для тех, в чьём доме теплится свеча.
 

Голос

 
Выгони мысли – крепче спится,
встань и задёрни на окнах шторы,
и перестань ворошить страницы,
что перечёркнуты все, без разбора.
 
 
Пусто в кувшине и пусто в колодце.
Жажда минувшего мучает память
и ничего больше не остаётся —
лишь с неба капли ловить губами,
глядя, как падают бледные листья
и под ногами шуршат устало,
их тихий шёпот, как голос истин,
что предрекает конец началу.
 
 
Нужно желание, чтобы выжить
и помолиться за чью-то душу,
но никогда мы не станем ближе,
если молчание не разрушим.
 

Путь в никуда

 
Я и раньше не мог без тебя, не хотел.
Очень быстро
расставил точки.
И оставил горы бессмысленных дел —
хватит ждать
и жить в одиночку.
 
 
Но дорога темна, горизонты пусты.
Привкус страха
разбавлен слюною.
Чтобы стало светлее, я жгу мосты,
пусть сгорают
дотла за спиною.
 
 
Убеждаю себя: «Будет всё хорошо.
Просто нужно
поверить в чудо».
Но, как только чувствую я, что пришёл —
вьётся дальше
мой путь-иуда.
 

Начало

Там, где кончается страх – начинается жизнь,

но не забудь только вырвать и сжечь страницы,

те, на которых заметно твой почерк дрожит,

чтоб не хотелось, однажды, к ним возвратиться.

Жизнь постепенно начнёт выставлять счета,

как ни крути, но по ним заплатить придётся,

нет ничего и не будет за просто так

хватит тешить себя, что вдруг всё обойдётся.

Можешь любить и не ждать хоть чего-то взамен,

принципиально молчать, объясняя на пальцах,

можешь не верить в разительность перемен,

и продолжать свой путь одиноким скитальцем.

Но пустоту не наполнишь теплом до краёв,

зря не расходуй, ведь будет дорога длинной,

там, где закончится спуск, начнётся подъём,

так, ты однажды и выйдешь

к бескрайним равнинам.

Письмо

 
               просыпаюсь утром,
               на исходе лета,
               сквозняком чихнуло
               старое окно.
               я забыл, что снилось,
               растворились где-то
               тонкой паутиной
               нити зыбких снов.
               я проснулся в прошлом
               или настоящем —
               не могу, не знаю,
               как мне объяснить…
               может хоть немного
               приоткрою ящик,
               если на бумаге
               мысли изложить.
 
 
               тянутся наклонной
               вереницей строчки,
               мне письмо сегодня
               нужно дописать,
               (но не знаю точно,
               где поставить точку)
               чтобы завтра утром
               Богу отослать.
 

Вдали от дома

 
       Поезд тронулся и засвистел,
       набирая скорость,
       задрожали вагоны,
       стуча и качаясь едва.
       Поезд мчится туда,
       где застыли высокие горы,
       а на гордых вершинах
       лежат облаков кружева.
       Там вода набегает,
       со скалами чёрными спорит,
       там молчат горизонты,
       скрываясь в тумане седом
       и не важно, в каком я
       сегодня приветливом море,
       важно лишь, у каких берегов
       остаётся мой дом.
       Я умею молчать и не стану
       хвалиться чужому
       о своём сокровенном,
       что запросто – не обрести.
       Ты молись за меня!
       Нарисуй мне дорогу к дому.
       И не дай мне свернуть
       в темноте
       с моего пути.
 

Несение креста

Оптимизм

 
       то, что я тебе не нужен —
       ничего, переживу.
       капля в море, капля в луже,
       капли падают в траву.
 
 
       то, что без тебя мне душно —
       ничего, долой нытьё,
       храм разрушен равнодушно,
       не моё, так не моё.
 
 
       то, что путь затянут смогом —
       ничего, я неспеша,
       всё равно дорогой к Богу
       озаботится душа.
 
 
       поживёт она, устанет,
       помолчит, передохнёт,
       жить тобою перестанет
       и на Родину махнёт.
 

Мечтатель

 
промелькнул этот день и оставил осадок,
в голове – без вопросов чужие ответы,
может быть, отвечать мне на них и не надо,
чтоб ещё, не дай Бог, не сочли за советы.
 
 
и не пахнут цветы под нетронутой пылью,
и в лохмотья давно превратилась одежда,
я почти завершил бесполезные крылья,
чтоб мечтам подарить хоть какую надежду.
 

Ангел в чёрном

 
       Куда мне до тебя,
       мой добрый ангел в чёрном,
       ведь между нами льют
       осенние дожди
       сквозь толпы облаков.
       В твоём краю просторном
       достаток и уют,
       и вечность впереди.
 
 
       А я лишь мотылёк
       в незримой паутине
       и, кажется, конец,
       но не проигран бой.
       Ты смотришь на меня
       из поднебесной сини
       и говоришь: «Мой друг,
       не бойся, я с тобой,
       а вместе с нами Бог
       и он же – между нами,
       да здесь недалеко,
       прислушайся, трубят!»
       Но я ещё не весь,
       не изошёл стихами.
       Ты слишком высоко,
       куда мне до тебя.
 

Ещё один день

 
          за пеленой дождя,
          за облаком из ваты
          с утра увидел я
          рассвет, чуть бледноватый.
 
 
          но в комнате темно
          и воздух, как из печи,
          я распахнул окно,
          вдохнул, и стало легче.
 
 
          а кто-то там, не я,
          за серой пеленою,
          ушёл из бытия
          на встречу сам с собою.
 

Несправедливость

 
        льётся с небес дождь,
        в городе вечная ночь.
        ты терпеливо ждёшь,
        ты не уходишь прочь.
 
 
        здесь, на распутье лет,
        судеб, мирской суеты,
        кто-то, как горсти монет,
        всем раздаёт мечты.
 
 
        кажется, что вот-вот
        (зря ли ты столько ждала)
        очередь подойдёт —
        очередь подошла.
 
 
        тянешь ладони ты,
        дождь измотал, исколол.
        тот, что дарил мечты
        только руками развёл.
 

Последний закат

 
Отыщу тихий, сказочный берег,
и воскликну, встревожив Луну,
заблестит призывающе ерик,
лодку на воду ловко столкнув,
заскольжу я таинственно, плавно,
под опять задремавшей Луной,
и русалки, плескаясь забавно,
тут же пустятся следом за мной.
 
 
Ничего, что маршрут не изучен,
не страшусь темноты, глубины,
и под вкрадчивый шёпот уключин
преткновения мне не страшны.
Надо мною колышутся ивы,
вторя тихому плеску реки,
тянут тонкие ветви игриво,
дуновения ветра легки.
 
 
А звезда полыхнула так ярко
напоследок – сгорела дотла,
как Патриция, что у Ремарка,
в «Трёх товарищах» умерла.
 
 
Я дрейфую в сиянии лунном,
Боже, как тишина хороша!
Нет, не трону гитарные струны,
хоть и музыки просит душа.
Красота! Будто вовсе и не жил,
я безмерно, я искренне рад,
что смиренно и так безмятежно
уплываю в последний в закат.
 

Отречение

 
     Если хочешь, мы прыгнем вместе
     и коснёмся самого дна.
     Я с тобою открыт и честен,
     не подумай, что ты должна
     безотказно молчать и слушать,
     и покорно кивать головой —
     мне не станет от этого лучше.
     Я начну ненавидеть свой
     монотонный скрипучий голос,
     заполняющий пустоту,
     и как будто бы сотни иголок
     хаотично пронзают во рту
     мой язык и охрипшее горло,
     боль взаимно питает страх
     и дыхание в лёгких спёрло,
     кислород превращая в прах.
 
 
     Отрицай, отрекайся от лести
     и на равных со мною дыши.
     Если хочешь, поднимемся вместе
     и коснёмся самых вершин.
 

Секрет

 
Немного отрываюсь от земли
и вновь расценено – попытка к бегству,
в руках – синица, в небе – журавли,
в альбоме старом – выцветшее детство,
на верхней полке книга, в ней – секрет,
я расшифрую древние страницы,
пускай похоже на полнейший бред,
поверю, не пытаясь усомниться.
 
 
Осталось сбросить цепи и хомут,
чтоб прозвенеть на самой верхней ноте,
ведь небо не достанется тому,
кто остро не нуждается в полёте.
 

Вознесение

Поиск

 
           Взад-вперёд шатаюсь
           по распятьям улиц.
           Пропитался пылью,
           пропитался грязью.
           Мы с тобой, однажды,
           где-то разминулись
           так неосторожно,
           будто кто-то сглазил.
           Каждый шаг даётся
           мне с трудом и болью.
           В кровь разбиты ноги,
           сердце кровоточит.
           В голове бушуют,
           посильней прибоя,
           мысли друг о друга
           бьются и грохочут.
 
 
           Знаю, нужно вырвать,
           растоптать твой образ.
           Сжечь дотла и пепел
           по ветру развеять.
           Но плетусь, как прежде,
           по пустым, недобрым,
           по распятьям улиц,
           продолжая верить.