Текст книги "Свободный пленник. Шансон"

Свободный пленник
Шансон
Андрей Татур

© Андрей Татур, 2024

ISBN 978-5-0064-4824-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Извозчик

День весенний тёплый и погожий,

Солнце топит в спину, я пою песни,

Мне повозка с лошадьми дороже,

Чем постель удобная с девчонкой вместе.

Милый мой извозчик может помнишь,

Как по мостовой катал нас ночь с нею,

И сегодня ты залётных гонишь,

Жаль что я один – с ней было б веселее.

 
Звонко пусть стучат копыта
По извилистой дороге,
В жизни было много пыток,
В жизни ведь везёт немногим.
Погоняй коней извозчик
И в деньгах нужды не будет,
Я сегодня отдыхаю,
Ну а завтра – будь что будет.
 

Заплутал извозчик, загулял я,

Но о том, что было, не забыл всё же,

Ведь моложе, как и ты не стал я,

Вот всё вернуть назад, да невозможно.

Ну, так погоняй лошадок милый,

Я тебя извозчик не обижу, знаешь,

Что ж ты так поник, и сдали силы,

Неужели сам по тем денькам скучаешь?

 
Звонко пусть стучат копыта
По извилистой дороге,
В жизни было много пыток,
В жизни ведь везёт немногим.
Погоняй коней извозчик
И в деньгах нужды не будет,
Я сегодня отдыхаю,
Ну а завтра – будь что будет.
 

Беспокойные птицы

Снился сон: на опушке стою,

И доносится шёпот берёзок,

На ветвях звонко птицы поют,

Напылили цыгане обозом,

А я знаю, что это лишь сон,

Те места далеко от столицы,

Плачут сотнями голосов

Надо мной беспокойные птицы.

 
И летят, и летят, и летят,
И поют свои песни на птичьем,
А мне бы с вами по сто пятьдесят,
Да поболтать по душам, как обычно,
Так вы ж далёко, мои земляки,
Затоскую, опять мне не спится,
И летят, и летят, и душа на куски…
Беспокойные птицы.
 

Снился дом на опушке лесной,

Где всё детство скакал я беспечный,

Там его дед мой поставил с душой,

Так с тех пор, будто целая вечность,

Как тогда пацанёнком балдел,

И ловил забияку-синицу,

Долго в небо стоял и глядел,

Как летят беспокойные птицы.

 
И летят, и летят, и летят,
И поют свои песни на птичьем,
А мне бы с вами по сто пятьдесят,
Да поболтать по душам, как обычно,
Так вы ж далёко, мои земляки,
Затоскую, опять мне не спится,
И летят, и летят, и душа на куски…
Беспокойные птицы.
 

Еду к вам я, мои земляки,

Так готовьте же стол на поляне,

Исходилась душа от тоски,

Извелася по дому, по маме…

Но исчез так внезапно мой сон,

Вновь завыла душа, вновь не спится,

Вижу только вдали, за окном,

Всё летят беспокойные птицы.

 
И летят, и летят, и летят,
И поют свои песни на птичьем,
А мне бы с вами по сто пятьдесят,
Да поболтать по душам, как обычно,
Так вы ж далёко, мои земляки,
Затоскую, опять мне не спится,
И летят, и летят, и душа на куски…
Беспокойные птицы.
 

День матери

Снова ложится рука моя на телефон,

Линия вновь занята, отступать я не стану,

Знаю, сегодня все дети Земли в унисон

Женщин поздравить торопятся

С праздником мамы.

Пусть в этот день вас коснётся

Поток нежных слов,

Пусть от цветов в вашей комнате

Станет вдруг тесно,

И для тебя, моя мама, на всё я готов,

Пусть далеко ты сейчас —

Для тебя эта песня.

 
Я по тебе заскучал,
Я по тебе заскучал,
Я без тебя не дышал бы
На этой планете,
Кто-то в окно постучал,
Кто-то в окно постучал,
Это ведь я к тебе, мам,
Прилетел, будто ветер.
 

Счастье и слёзы приносят вам дети всегда,

Слёзы веселья пускай на щеках, но не горя,

Пусть вас обходит по жизни любая беда,

Этот бокал я за вас подниму, выпью, стоя.

Нет ничего для меня

В этой жизни милей,

Чем беззаботный малыш

У неё на коленях,

Дети, молю вас, любите своих матерей,

Ваша любовь, будто воздух

Для них, без сомнений.

 
Я по тебе заскучал,
Я по тебе заскучал,
Я без тебя не дышал бы
На этой планете,
Кто-то в окно постучал,
Кто-то в окно постучал,
Это ведь я к тебе, мам,
Прилетел, будто ветер.
 

Двадцать пять слёз

О тебе мысли все, сохну я от тоски,

В моей памяти лишь фотоснимки,

Одного же цветка мы с тобой лепестки,

С одного лепестка мы пылинки,

Наизусть твои письма все знаю, как есть,

Но без милой улыбки не хочется жить,

Я же помню, сегодня тебе двадцать шесть,

А твои двадцать пять мне вовек не забыть.

Год назад, этот день, я с цветами в такси,

Твой подъезд, в нём темно, ну да ладно,

Поднимаюсь и вижу, тебя я без сил,

Ты молила подонков: «Не надо…»

Я букет поменял на стальной выкидной,

Вот и всё, на колени встал рядом,

И когда уводили менты за собой,

Ты шептала: «Пустите, не надо…»

 
Двадцать пять твоих слёз на ладонь упадут,
К ним добавлю немного дождинок,
Двадцать пять твоих слёз тают в этом году,
Уступаю судьбе поединок.
Двадцать пять долгих лет,
Двадцать пять лет тоски,
Мне плеча твоего не коснуться,
Двадцать пять долгих лет намотали волки,
И до губ твоих не дотянуться.
 

В этот день падал дождь, капли слились в поток,

Освежая мне память опять,

Ровно год, как судья опустил молоток

И отмерил мне срок – двадцать пять,

Но последнее слово своё не к суду,

А тебе я с любовью сказал:

«Ты не плачь, эта осень оплачет беду,

Не жалей, за тебя наказал…»

 
Двадцать пять твоих слёз на ладонь упадут,
К ним добавлю немного дождинок,
Двадцать пять твоих слёз тают в этом году,
Уступаю судьбе поединок.
Двадцать пять долгих лет,
Двадцать пять лет тоски,
Мне плеча твоего не коснуться,
Двадцать пять долгих лет намотали волки,
И до губ твоих не дотянуться.
 

Плачет дождь, то ли капли его,

То ли слёзы твои на щеках… Привет…

Двадцать пять долгих лет ты ждала,

Для тебя из далёкой тайги букет,

Годы вспять, ожиданья и боль

Пусть подхватит с собой ветер, унесёт…

Двадцать пять твоих слёз на ладони моей,

Ну, не плачь, слышишь, вот и всё…

Страницы

Белая страница – зима

Снегом замела всё поместье,

То, что написала сама,

Будем мы читать с нею вместе,

А когда ручьи побегут,

И слетятся к дому все птицы,

В памяти её сберегу

И коснусь зелёной страницы.

Всё на ней цветёт и поёт,

И любовь в сердцах оживает,

Ласковый, степной ветерок

Дальше потихоньку листает,

Жёлтые страницы горят,

Солнце слепит, чайки играют,

Синие страницы – моря,

Буквы-корабли уплывают.

Чистая страница – тоска,

Осень – золотая страница,

Серебро дождей облака,

Льют, не могут остановиться,

Алая страница – любовь,

Иногда без слов и картинок,

Иногда с названием«Боль»,

Где сюжет, как сеть паутины.

В каждой книге есть свой конец,

Музыка играть перестала,

Белая страница – зима,

Но она ещё и начало.

Не коснётся пыль тех страниц,

Вечно их листать будут руки,

И на белой радостных птиц

Нарисуют дети и внуки.

Душа хрустальной вазочки

Душа хрустальной вазочки пуста,

В ней нет, увы, ни радости, ни горя,

Лишь внешне неземная красота

Заметна в этом сказочном узоре.

И как бы ты её не называл,

Какими бы стихами не прославил,

Ромашки, что ты в поле собирал

В объятьях этой вазочки завянут.

И даже если вазу разобьёшь,

Её душа останется прозрачной,

Осколки будут резать, словно нож,

Но не от боли, от утрат заплачешь.

Судный день

Ступай осторожно по грязной земле,

Как будто по тонкому льду,

Бутылка вина на кухонном столе,

Часы всё куда-то идут,

Дышать стало нечем, лишь газ и бензин,

И счётчики все на нуле,

Ты жить будешь вечно, оставшись один,

Пойдёшь вдаль по грязной земле.

 
Не оставляй меня земля,
Погибнешь ты – погибну я,
Угаснет свет чужих планет,
Ты вся измучена дождём,
Слезами, болью и вином,
И в небе солнца больше нет.
 

Нет больше дорог, но на месте не стой,

Сядь в лодку, плыви на закат,

Ты думаешь, кто-то остался живой,

Но всюду лишь кости лежат,

Ты тысячи лет им могилы копал,

Но нет больше места в земле,

Тогда за собою костры покидал —

Останки пылали в огне.

 
Не оставляй меня земля,
Погибнешь ты – погибну я,
Угаснет свет чужих планет,
Ты вся измучена дождём,
Слезами, болью и вином,
И в небе солнца больше нет.
 

Как долго ты шёл вдаль по грязной земле,

Из рек вся вода утекла,

Ты думал, что это конец, но во мгле

Увидел – она к тебе шла,

И вот вы вдвоём, и тоска позади,

Пусть счётчики все на нуле,

Вы будете вместе отныне бродить,

Скитаясь по грязной земле.

 
Не оставляй меня земля,
Погибнешь ты – погибну я,
Угаснет свет чужих планет,
Ты вся измучена дождём,
Слезами, болью и вином,
И в небе солнца больше нет.
 

В дороге

Уже привыкли быть вдвоём

И забывалось понемногу,

Как был я лёгок на подъём,

Как жадно я любил дорогу.

Как тесно было мне всегда

Средь дней и дел однообразных

И потому любой отъезд

Был для меня, как лучший праздник.

 
А на перроне, как всегда,
Жена и дочь меня встречают,
Ведь их любовь и доброта
Меня в дороге согревает.
 

И мне казалось самому,

Что за далёкою верстою

Я что-то важное пойму,

Я что-то новое открою.

Посёлок, город, уголок…

А там – случайная попойка,

И снова тысячи дорог

Мне не давали жить спокойно.

 
А на перроне, как всегда,
Жена и дочь меня встречают,
Ведь их любовь и доброта
Меня в дороге согревает.
 

Живётся тяжко одному,

Живётся плохо, хоть просторно.

Опять в пути, и не пойму —

Ну, нет обычного восторга!

 
А на перроне, как всегда,
Жена и дочь меня встречают,
Ведь их любовь и доброта
Меня в дороге согревает.
 

Рисунок

За окном непроглядная тьма,

Эта ночь убаюкала всё вокруг,

Сколько лет, сколько зим мы с тобою

Не виделись, вот и столкнулись вдруг.

Ведь когда-то с тобой я за партой одной,

Рисовала ты мне голубка,

А потом в лагерях, где урок – это срок,

Я сидел от звонка до звонка.

 
Но листок тот храню возле сердца,
Голубок из золотого детства,
Он со мной, всегда со мной.
 

Ты не плачь, я тебя не обижу, всё так,

Не туда повернул штурвал,

Я ж не знал, что ты здесь проживаешь,

Когда эту дверь в тишине вскрывал.

И застыла рука со стволом у виска,

Замелькали года, я узнал

Одноклассницу ту, что любила меня,

Вот попал, так попал!

 
А глаза твои, как и в школе,
На меня смотрели с любовью,
Вопреки, всем годам вопреки.
 

За столом мы на кухне с тобой

До утра пили кофе, а город спал,

О тебе, обо мне говорили, о том,

Кто и как по земле шагал,

Я бомбил и сидел, я чинил беспредел,

Уголовник и лютый зэка,

Ты вела первый класс и в раздумьях не раз

Рисовала в тетрадь голубка.

 
Твой листок я храню возле сердца,
Голубок из золотого детства,
Он со мной, и ты теперь со мной.
 

Когда-нибудь

Грустный день превращается в ночь,

Дождь всё также стучится в окно,

Мысли все разлетаются прочь,

Забирая из сердца тепло,

Унося его струйкой воды,

Собирая из капель дождя,

Где-то там тихо плачешь и ты,

Осуждая во всём лишь меня.

 
Когда-нибудь настанет ясный день
И чистотой заполнит жизнь навеки,
Не будет зла, вся грязь исчезнет в тень,
И сладкий сон закроет твои веки,
Когда-нибудь.
 

Смотришь с грустью на слёзы небес,

Утирая небрежно свои,

Ищешь в жизни каких-то чудес,

А находишь лишь беды одни,

Прячешь мысли и чувства от всех,

Убиваешь тоску и печаль,

Не забыть о мгновениях тех,

И в душе всё равно тебя жаль.

 
Когда-нибудь настанет ясный день
И чистотой заполнит жизнь навеки,
Не будет зла, вся грязь исчезнет в тень,
И сладкий сон закроет твои веки,
Когда-нибудь.
 

Герой

На одной ноге, вдоль обочины,

Он на костылях, он герой войны,

Эх, война-чума, стёрла дом родной,

Так куда ж теперь ты пойдёшь, герой?

А страна с колен поднимается

И героям всем улыбается,

У сырых могил материнский вой,

Был когда-то сын, да в земле герой.

 
Только этому геройству,
Ой, как велика цена,
Позвала и покалечила людей война,
Нацепила за увечья им ордена,
Да похлопала героев по плечу страна.
 

Колокольный звон заглушает плач,

Это был не сон, а война-палач,

Слёзы по щекам и ковёр венков,

Здесь – победный марш, там – кресты сынков.

На груди медаль, да рукав пустой,

Ты поплачь, солдат, ты живой герой,

За своих родных бился на войне,

Ты был там, а здесь их сожгли в огне.

 
Только этому геройству,
Ой, как велика цена,
Позвала и покалечила людей война,
Нацепила за увечья им ордена,
Да похлопала героев по плечу страна.
 

На одной ноге, и рукав пустой,

Потягался он с лютою войной,

Как поставить дом? Помоги, страна,

От дождя ведь не укроют нас ордена.

Небо синее да мирное над головой,

А над братскою могилой слёзы льёт герой,

Позвала и покалечила людей война,

Нацепила за увечья им ордена.

 
Только этому геройству,
Ой, как велика цена,
Позвала и покалечила людей война,
Нацепила за увечья им ордена,
Да похлопала героев по плечу страна.
 

Подарок родным

Я возьму гитару и запою,

Может стану ближе к вам с песней этою,

Ничего от вас в ней не утаю,

Может, даже что-то новое поведаю.

 
Глаза в глаза посмотрим мы друг другу,
Закружатся слова над нами,
Будто ласточки перед дождём над лугом,
Звени, струна, звени, моя подруга,
И нежный твой мотив, пьянящий,
Пусть эхо разнесёт на всю округу.
 

Как художник, я рисую черты,

На моих холстах слова в ноты сложены,

Вы – речные берега, я – мосты,

Что меж вами, берегами, проложены.

 
Летят года, летят без сожаления,
И с каждым днём приятней слушать
В городском саду простое птичье пение,
Горит огонь и в нём пылает молодость,
А у камина каждый вечер
Одиночество со мной дрожит от холода.
 

Я возьму гитару и запою,

В этой песне каждый что-то своё найдёт,

Что люблю, я вам с душою дарю,

С каждой нотой, продвигаясь на шаг вперёд.

 
Гитарный вальс, аккорд неповторимый,
Мелодия прошедших лет,
Прошедших так давно и где-то мимо,
Пусть тишину волшебный звук разбудит,
И несколько минут сплетутся в вечность
Там, где этот вальс никто не позабудет.
 

В поле васильков

Последняя капля слезы твоей чистой

Неслышно упала росой на лугу,

Последнее слово под ивой ветвистой,

И вот ты уходишь,

А я тебя остановить не могу.

 
Куда-то всё плывут седые облака,
В неведомую даль течёт река,
А я стою один в том поле васильков,
Где за тобой ходил я по пятам, где так легко.
Замолкли соловьи, что пели нам с тобой,
Осталась от любви такая боль,
И я стою один в том поле васильков
Ушла и ветер подхватил
Такой знакомый звук шагов.
 

Последний твой взгляд заплаканных глаз

Надолго останется в сердце и в памяти,

Последний вопрос ответа не даст,

И вот ты уходишь,

А я за тобой не могу пойти.

 
Куда-то всё плывут седые облака,
В неведомую даль течёт река,
А я стою один в том поле васильков,
Где за тобой ходил я по пятам, где так легко.
Замолкли соловьи, что пели нам с тобой,
Осталась от любви такая боль,
И я стою один в том поле васильков
Ушла и ветер подхватил
Такой знакомый звук шагов.
 

Последний вагон исчезнет из вида

И с ним навсегда мой исчезнет покой,

Последние чувства со вкусом обиды,

Увозит тебя скорый поезд

Но только, увы, не со мной.

 
Куда-то всё плывут седые облака,
В неведомую даль течёт река,
А я стою один в том поле васильков,
Где за тобой ходил я по пятам, где так легко.
Замолкли соловьи, что пели нам с тобой,
Осталась от любви такая боль,
И я стою один в том поле васильков
Ушла и ветер подхватил
Такой знакомый звук шагов.
 

Прощение

Простила, я бы не простил,

Простила и дала надежду,

А я любовь и страх винил,

И остальное всё, что между.

Тупая боль от пустоты,

Забудь, не придавай значенья,

Великий символ доброты

И несравненный дар прощенья.

Простила, с пеною у рта

Кричу, взываю, обижаюсь,

Меня пугает доброта,

Меня страшит такая жалость.

Простила, стой, не горячись,

Да можно ль жить так нараспашку,

И вновь пытаться эту жизнь

Собрать и склеить, словно чашку?

Сумела, я бы не сумел,

Стою, лицо белее мела,

Я знаю, должен быть предел,

Но вижу, вижу, нет предела.

Простила, брось ненужный пыл,

Но ох, как жутко сердце бьётся,

А где я был, а как я жил,

Я из какого пил колодца?

Девочка-цветок

У продмага на скамейке

Греют кости старики,

Пьяный грузчик сам себе бубнит в усы,

Солнце плавит бочку с квасом,

Продавщица курит «Астру»

И бычки бросает в банку от камсы.

Ножки стройные на шпильках,

Платье в розовых тонах,

И походка легче пуха тополей,

Загляделся толстячок,

А супруга тычет в бок:

– Ну, давай, кобель, шагай вперёд, живей!

Засвистели у пивнухи

Рядовые алкаши,

И хвостом виляя, к ним метнулся пёс,

У цветочного киоска

Паренёк, на вид неброский,

Ей, краснея, подарил букетик роз.

Шла и сердце замирало

От безумной красоты,

А она как будто и не при делах,

Ей сигналят иномарки

В этот день июльский жаркий,

И шпана похабно ржёт из-за угла.

Зря стараются паршивцы,

Эта девочка-цветок

От рождения глухонемой была,

Не растает от признаний,

Не расплачется от брани,

Ведь в звенящей тишине она жила.

Вечер звёзды зажигает

Над отелем «Интурист»,

Здесь приезжий гость запал на пару ног,

Молчаливую путану

Купит папик иностранный,

Сбросит платье на пол девочка-цветок.

Драгоценные сны

Я засыпаю и свет твоих глаз

Уводит меня в лабиринты снов,

Но шёпот сук, топот ног, стук замка…

Боже, десять лет, десять лет наедине с тоской

И ещё столько же впереди…

На столе твои письма, слезами омытые,

Столько лет нас с тобою терзает тоска,

Ты прости, моя женщина, горем убитая,

Я живу, я люблю, хоть и просто зэка.

Где-то там далеко у берёз

Ты не можешь сдержать горьких слёз,

Где-то здесь среди ночи во тьме

Снится сон, как идёшь ты ко мне.

 
Засыпаю, за решёткой опять плачет дождь,
И вдоль берега тихой реки
Ты со мною, ты рядом идёшь,
Я целую твои губы и чувствую дрожь…
Засыпаю, а проснусь – нет тебя,
Только дождь.
 

Улетит моя молодость битая,

Ты прости, мне сидеть от звонка до звонка,

На столе твои письма слезами омытые,

Шёпот сук, топот ног, стук замка…

Где-то здесь на холодный цемент

С ног сбивает меня снова мент,

Где-то там далеко у берёз

Закрываешь глаза свои полные слёз.

 
Засыпаю, не хочу возвращаться из сна,
Здесь берёзы, и твой смех, и под небом весна,
Я не знаю, как увидимся скоро с тобой,
Засыпаю, а проснусь —
Слава Богу, живой.
 

Ты не плачь, я верой в тебя живу,

Памятью о тебе дышу,

Но шёпот сук, топот ног, стук замка…

Боже, десять лет, десять лет на грани безумия,

Но я выстою, ты только жди…

Не боли, душа

На закате дня

В мой дом без стука вновь вошла тоска,

Что ж, не повезло,

Обернулись в небе тучами седые облака,

Дождь обжёг стекло,

И на душе темно и больно

Наедине с тоской опять сейчас напьюсь.

 
Не боли, душа, не боли, без того забот полно,
Но не стану слёзы я лить,
Плачет дождь пусть за окном,
Не боли, душа, не боли, успокойся и забудь,
Той далёкой чистой любви
Через годы не вернуть, мне не вернуть.
 

Мысли путаются

И воспоминанья жгут огнём,

Как мне уснуть,

Скачет жизнь моя

По свету необузданным конём,

Долгий и тяжкий путь,

А на душе темно и больно,

Наедине с тоской опять сейчас напьюсь.

 
Не боли, душа, не боли, без того забот полно,
Но не стану слёзы я лить,
Плачет дождь пусть за окном,
Не боли, душа, не боли, успокойся и забудь,
Той далёкой чистой любви
Через годы не вернуть, мне не вернуть.
 

На закате

Пенье беззаботных птиц, цветущий луг,

Что ж, бывай, тоска,

Подготовлю стол,

Быть может, навестит сегодня друг,

Вдруг, издалека,

И оттого душе спокойно,

И годы неважны, смогу вновь полюбить.

 
Не боли, душа, не боли, без того забот полно,
Но не стану слёзы я лить,
Плачет дождь пусть за окном,
Не боли, душа, не боли, успокойся и забудь,
Той далёкой чистой любви
Через годы не вернуть, мне не вернуть.
 

Вечная борьба

Кто-то теряет, а кто-то находит,

Кто-то боится, а кто-то заходит,

Кто-то бьёт мимо, а кто-то до боли,

Кто-то заплачет, а кто-то доволен.

 
Я устал искать там, где темно и пусто
Я устал бояться там, где совсем не страшно,
Я устал, я устал уставать.
 

Где-то погибли, а где-то родились,

Где-то наелись, а где-то напились,

Где-то приплыли, а где-то тонули,

Где-то под поезд, а где-то под пули.

 
Я узнал окно, ведь свет оттуда льётся,
Я узнал, как жить, когда мне не живётся,
Я устал, я устал узнавать.
 
 
Я убил свой гнев, он был темнее ночи,
Я убил тоску, но знать никто не хочет,
Я устал, я устал убивать.
 

Облака

Будто в кошмарном сне,

Нож у меня в спине, яд в моём вине,

Только судьба-рука вдребезги бьёт бокал,

Бьёт бокал.

Но не смогла достать

Скользкую рукоять, не хватит сил устоять,

В тело вонзилась сталь и никому не жаль,

И никому не жаль.

 
Так постелите, ангелы, мне в небе облака,
Я так устал, я к вам спешил,
Спешил издалека,
Белыми, белыми, белыми,
Мягкими хлопьями, белыми,
Душу мою укутайте в облака.
 

Будто чужой для всех,

Слышу ехидный смех, пугало для потех,

Я закрывал глаза, чтоб ни одна слеза,

Не утекла слеза.

Звуки фальшивых нот

Мне затыкали рот, тело в холодный пот,

В спину вонзила нож ваша гнилая ложь,

Не успокоить дрожь.

 
Так постелите, ангелы, мне в небе облака,
Я так устал, я к вам спешил,
Спешил издалека,
Белыми, белыми, белыми,
Мягкими хлопьями, белыми,
Душу мою укутайте в облака.
 

Будто бы всё во сне,

Боль подошла ко мне тенью на стене,

Выход закрыл туман, в ваших глазах обман,

Ваши слова – обман.

Мне не хватило сил,

Я всё давно простил, но души вам не спасти,

В тело вонзилась сталь и никому не жаль,

И никому не жаль.

 
Так постелите, ангелы, мне в небе облака,
Я так устал, я к вам спешил,
Спешил издалека,
Белыми, белыми, белыми,
Мягкими хлопьями, белыми,
Душу мою укутайте в облака.
 

Вдова

По весне освобождается трава

И, глотнув свободный воздух, зеленеет,

Над могилою исплакалась вдова,

И весенний солнца луч совсем не греет.

Ведь ждала и всё ходила к поездам,

Кто – домой, а кто – далёко по этапу…

Заросла тропинка, утекла вода,

А сынок чужого дядьку кличет папой.

 
Этап, тюрьма… Как выжить,
Как здесь не сойти с ума?
Замок, конвой… Невыносимо
Хочется домой.
 

По весне и птицы заспешат домой,

Да не все, ведь кто-то сгинет по дороге,

Вспыхнет новая свеча за упокой,

И вдова сынишке на ночь моет ноги.

Не забыть ей те прощальные слова,

Мал ещё сынок, рисует что-то папе,

Он пока ещё не знает, но молва

Донесёт – отца убили на этапе.

 
Письмо, слеза… И пусто,
и темно в глазах.
Венки, кресты… Ну почему,
любимый, это ты?
 

По весне освобождается трава

И, глотнув свободный воздух, зеленеет,

Над могилой поседевшая вдова,

И весенний солнца луч совсем не греет.

Ведь ждала и всё ходила к поездам,

И давно уже поведала о папе…

Заросла тропинка, утекла вода,

А сыночек тоже сгинул на этапе.

 
Цветы весной… На фото
он такой смешной.
Свеча, венок… Ты где-то там,
ты с папой, мой сынок.
Свеча, венок…
За что же это мне, сынок?..