Текст книги "Троица"

Отец сурово взглянул на девушку и подмигнул, чтобы делала как договорились и старалась сблизиться с этими завидными для его политических амбиций женихами дочери, а потом заботливым движением подтолкнул ее, неуверенную, вперед, к основной выставке и направившимся туда парням.

Длинные ряды экспонатов оставались закрыты от зрительских глаз, до открытия выставки вся эта международная красота предназначалась только для избранных. Трое новых знакомых начали обход с первого номера, следуя подготовленному организаторами маршруту. Впереди шел уверенный в себе Аристарх в черном костюме и белой рубашке без галстука, с вызывающе расстегнутыми верхними пуговицами, едва прикрывавшими волосы на груди. На ногах блестели лакированные черные туфли от китайского модного дома, в руках находилось будущее половины Москвы и хрупкая ладонь подгоняемой им девушки, едва успевавшей частить ногами, чтобы не упасть. Рядом с ними шел более скромный, весь в тени своего старшего брата Стас, одетый точно так же, только без кричащих следов нахальной брутальности. Они достаточно удалились от своих родителей и оставшихся в заграждении журналистов, но разговор никак не завязывался. Мария радовалась, что родилась девушкой и не должна ничего никому объяснять, пусть стараются другие, пока она занимается своими внутренними во всех смыслах проблемами. Но в компании двух парней, воспитанных для будущего управления корпорациями, не в своей тарелке чувствовала себя даже такая невозмутимая и безразличная ко многим вопросам девушка.

– Смотри, мы подарили эту скульптуру музею Прадо за возможность привезти их в Москву, – наконец сказал Аристарх, все еще держа руку девушки.

В его кругах было принято всем владеть.

– Молодцы, – ответила Мария, с чистой совестью выполняя просьбу отца попробовать сойтись характерами с этими молодыми людьми.

Они, особо не приглядываясь к экспонатам, хозяйским шагом обходили раскинувшуюся вдаль экспозицию. После первых номеров со скульптурами святых времен Торы, Библии, Корана и Вед пошли образы инопланетян, сильно контрастируя в общей линейке творений. Выдуманные диким разумом существа с несколькими руками, ногами и головами, с чудовищными пропорциями тел и непривычными органами в разных непривычных местах пугали и завораживали, вызывая злобу и восторг, разжигая такой нужный для массового внимания скандал. Вперемешку с ними громоздились скульптуры первых роботов и домашних помощников, образы наполовину построенных из кирпичиков телесной материи людей.

– А у тебя есть любимые произведения? – спросил Аристарх.

– Мне нравится Богородица Хавьера Гарсии.

– Древняя женщина, родившая Спасителя от божественного зачатия? – показал он свои знания через сарказм.

– Ну да, есть в ней что-то космическое, неподвластное нашему пониманию. И этот взгляд в никуда, в абсолютную пустоту, – ответила Мария. – Будто она сама не из этого мира и видит трансцендентные вещи, которые нам недоступны. Поэтому ее лицо и кажется отрешенным.

– Я вот не вижу ничего такого, – оборвал ее Аристарх, найдя поддержку во взгляде младшего брата. – Все эти высокопарные слова, просто чтобы казаться умнее?

– Нет, я действительно так считаю, – невозмутимо ответила девушка.

– Да брось ты это витание в облаках, – сказал парень повелительным тоном. – Мы же здесь, вершим свои дела на земле. Владеем больши́ми ее частями. А вместе сможем владеть вообще всем.

Девушка промолчала, поглядывая на руку в свой телефон, ожидая важного сообщения от старого друга. Ничего, кроме прогнозов различных событий и предложений сотрудничества от разных незнакомых организаций, захламивших ленту оповещений. Не нужно было так часто необдуманно оставлять свои данные кому попало. Не находя времени на смену аккаунта, девушка ограничилась только белым списком разрешенных контактов. И самый важный из них в этот вечер предательски молчал. Она уже не знала, что думать.

– Хорошо мы тогда отдохнули на Селигере, – разрядил обстановку младший из братьев.

– Да, точно. Помнишь, как гоняли на коптерах по бездорожью? – поддержал тему Аристарх, обращаясь к Марии.

– Не знаю, я тогда сидела на семинарах.

– Да брось ты, учеба – это так скучно! Оглянись вокруг! Это все наше! Пусть учатся те, кому нужно что-то доказывать. Мы же должны лишь указывать, что им делать.

Парень надменно расхохотался и вальяжным движением перенес руку с тонкого запястья девушки через локоть и плечо на ее теплую спину, слегка приобняв. Так самоуверенно и цепко, что Мария не смогла увильнуть, она лишь почувствовала его властную хватку и многолетний опыт совершения таких развязных подкатов. Она чувствовала, что ее долг перед отцом выполнен, не желая больше становиться легкодоступной целью их примитивных желаний. Но властные парни, получавшие в жизни все, что желали, подобно зыбучим пескам золотой пустыни затягивали девушку сильнее с каждым ее неумелым движением.

– Хочешь сегодня вечером на гонки? – спросил Аристарх, ловко ведя Марию, словно в каком-то властном танце, уже с полноценным объятием за тонкую талию.

С другой стороны от нее, держа руки в карманах, шел Станислав.

– Я ими не увлекаюсь, – ответила девушка. – А кто соревнуется?

– Да мы! – рассмеялся старший. – Выберем быстрые тачки, соберем ребят с Селигера, перекроем какой-нибудь недострой и готово. Главное, чтоб с рулем.

– Самим, что ли, управлять?

– Ну да! В этом и прелесть. Никаких автопилотов. Сплошная дикость. Скорость и драйв.

– Я так на лошадях люблю кататься.

– Животные? Ну это совсем по-деревенски.

Вдалеке под защитным навесом разговаривали их отцы, решая дела государственной важности, поглядывали в сторону своих детей и одобрительно улыбались. Два парня с девушкой, которая против своей воли оставалась ведомой, завершили обход половины представленной экспозиции. Они уже не обсуждали скульптуры, смешавшиеся в голове похожестью своих повторявшихся образов. Солнце неуклонно стремилось упасть с небесной вершины, удлиняя многочисленные тени святых мучеников, роботов и инопланетян, выбитых в мраморе, напечатанных лазером или собранных из океанского мусора. Между ярким светом и мрачными тенями скульптур, его закрывающих, девушке было очевидно существование черно-белого мира добра и зла, помощи и коварства, скромности и высокомерия. Как полосы на зебре, сменялись они друг за другом, чередуясь, как в жизни. Контраст был особенно ярок, стоило ей отвлечься на мысли о своем внутреннем мире, полном спокойного уединения с частичкой древней природы внутри себя, либо открыть глаза и уши, слушая нахальные приставания двух нуждавшихся в истинном счастье парней. Две крайности мироздания чередовались в ее голове с мучительной быстротой.

– Значит мы пришлем за тобой в субботу? – предложил Аристарх, уже ощупавший все позвонки на спине девушки и каждую складку бантов ниже ремня ее вечернего платья.

Девушка растерялась, не понимая, пропустила ли она мимо ушей приличную часть разговора или же это очередная дерзкая выходка самопровозглашенных доминантных самцов, никогда не получавших даже намека на возможность им отказать.

– А что в субботу? Я прослушала, – с надеждой дала им девушка второй шанс.

– Не знаю еще, придумаем. Будет весело, ничего не планируй, – не сбавлял натиск увлекшийся Аристарх.

Его рука уже практически слилась с девичьей талией, постепенно обживая все более злачные южные области.

Мария начала вскипать, стоя в лучах майского солнца между растекшимися от жары тенями статуй нового Аполлона и инопланетного захватчика с мультяшной планеты Омикрон Персей 8. Она с надеждой смотрела на свой телефон, отображавший какие угодно ненужные сообщения и рассылки, кроме одного самого важного. Долгие секунды тянулись одна за другой, в один прекрасный момент нарисовав долгожданный значок с портретом ее друга Саши. Под ним высветилось короткое сообщение: «Варшавское ш., 170, сегодня в 8 вечера», – и несколько противоречащих друг другу смайликов. Девушка радостно выдохнула, будто избавилась от висевшего за спиной тяжелого груза, ее плечи расслабились при мысли о скором спасении от неловкости этого общества, лицо расслабилось под вздох чудесного облегчения.

– Ну так что насчет субботы? – переспросил Аристарх Филев.

– Извини, дружок, очень много дел. – Она постаралась обескуражить парня хотя бы на несколько драгоценных секунд.

Пока он вспоминал, что такое отказ и как на него реагировать, Мария выпуталась из жестких объятий фантастически цепкой руки, сделала несколько шагов в сторону и полностью обезопасила тыл.

– Простите, только что пришло сообщение, – сказала она парням. – Дела государственной важности, надо бежать. Рада была с вами позависать.

Девушка зачастила ногами в туфлях на высокой платформе к выходу с максимально возможной для этого скоростью, стремительно удалялась, не оборачиваясь назад. Два оставшихся стоять посреди неподвижных скульптур и полные такой-же сковывающей растерянности парня смотрели ей вслед, уверенно потирая ладони, давали друг другу пять, обсуждали что-то похабное и улыбались. При виде идущей от них по дороге длинноногой Марии в светло-зеленом платье с соблазнительным ремешком они самодовольно облизывали губы, предвкушая скорую победу, потому что ничего другого предвкушать не могли. Чтобы не ухудшить свое шаткое после побега девушки положение, старший из братьев показал большой палец двум беседовавшим вдалеке отцам. Они приветливо улыбнулись, кивнув ему безмолвно в ответ.

Майский ветер колыхал каштановые волосы девушки, блестевшие в теплых лучах весеннего солнца. Они прыгали волнистыми переливами от спешки, с которой она преодолевала пустые перед открытием выставки, широкие просторы ВДНХ. Никого, кроме охранников и знакомых людей. Журналисты, запертые в специальном загоне, в страхе сделать лишний шаг в сторону, смотрели за происходящим издалека. Одни лишь жужжащие фотодроны немного нарушали границы отведенного им пространства и то и дело залетали на запретную территорию неоткрывшейся выставки. Их сразу же хватали металлические когти электронных коршунов блюстителей правопорядка и заглатывали в свои внутренние емкости для расщепления неправомерно заснятых изображений на атомы. Так оберегалась анонимность в мире людей. Но жужжалок от этого меньше не становилось, журналисты проносили на каждое мероприятие десятки, а то и сотни этих дешевых африканских устройств. Пройдя по касательной мимо этого облака насекомых и толпы аккредитованной прессы под отдаленными деревьями парка, Мария заскочила в переговорную к отцу, закрытую от посторонних глаз рядами официальной охраны. Решила придумать глупую отговорку и быстрее свалить по делам. Не тратя времени на лишние церемонии, неделикатно схватила его за руку, чтобы скорее привлечь внимание. Но вместо того, чтобы перебить разговор двух важных персон, сама оказалась сбита с толку внезапным обращением к ней.

– Представь, дорогая, завтра объявят голосование за кресло премьер-министра, – сказал отец не успевшей открыть рот девушке, будто она все время стояла рядом.

– Ого, – только и смогла она, запыхавшись, выдавить из груди. – Это то, о чем я подумала?

– Именно это, – ответил отец. – Мы сейчас обговорили последние детали с господином Филевым и сошлись по многим пунктам. С такой мощной поддержкой бизнеса с одной стороны, – он сделал отсылку в сторону своего партнера по переговорам, – и с гарантиями принять законы партии гуманистов с другой у нас есть все шансы на успех.

– Это те, что запрещают рожать детей?

– Да, милая, мы ведь уже обсуждали это. Никаких старомодных рождений – значит никаких смертей, болезней, горечи и боли утраты. А главный лидер и гарант исполнения этих законов – я. – Он торжественно сделал упор на словах «гарант» и «я». – Задвинем этого выскочку-гуманиста Старковского на второй план его же оружием.

– Да, пап, я понимаю, – нервно ответила торопящаяся Мария. – Надеюсь, все пройдет хорошо.

Из высоких черных платформ вечерних туфель будто торчали иголки и впивались ей в ноги, такое нетерпение охватывало ее с каждой минутой. Эта затея, смелая в исполнении и дерзкая в желании остаться анонимной, никак не терпела дальнейшего промедления.

– Пап, мне надо срочно уехать по учебе, – решила она специально солгать, потому что внезапное исчезновение на несколько часов вызвало бы гораздо больше подозрений.

– Хорошо, дорогая. Береги себя в такой важный для нас момент, – ответил отец и, немного подумав, добавил: – Я отправлю с тобой своего охранника.

– Ну паааап! – испугавшись, заныла Мария.

Она понимала, насколько сложнее будет исполнить план с совершенно чужим человеком. В отличие от ставшего почти родным телохранителя Алексея, отцовский охранник приносил с собой целую уйму ненужных проблем.

– Мы же с тобой уже обсуждали!

– Я знаю, Маш! Твоя свобода превыше всего, для меня это высшая ценность, но именно в эти важные дни все должно быть идеально, понимаешь? Потерпи ради меня и ради всего святого!

Девушка, ничего не сказав, лишь нахмурив брови и сжав кулаки от досады, направилась к выходу из парка, за которым стояла машина. За ней последовал стройный желтоволосый охранник в черном, старавшийся держаться в метре позади. Под складками его костюма ручного пошива находился целый арсенал летальных средств обороны и уничтожения всего живого в радиусе сотен метров. Марию это безумно нервировало всякий раз, когда ее пытались усиленно охранять. По ее скромному мнению, лучшую безопасность можно было создать внимательным и обдуманным поведением, нежели армией обвешанных бомбами головорезов. Такие, наоборот, привлекают к себе излишнее внимание и разжигают первобытный азарт соперничества и желания их уничтожить, хотя бы из спортивного интереса. Ведь на любую армию найдется армия посильнее. К тому же ее личного водителя обучили всевозможным приемам самообороны, чего Марии казалось достаточно.

Она вышла с территории выставки и, миновав тень высоких деревьев парка, отгороженного от остального города стройными рядами охраны, запрыгнула в свою машину, готовую по первому указанию ехать куда угодно. Рядом сел приставленный к ней стройный блондин. Между ними оказалось меньше метра пространства. Маша оглядела своего нежданного спутника с ног до головы, но не нашла никакого повода для сарказма, так сильно сковали ее тяжелые мысли. Водитель спросил нужный адрес, но девушка в присутствии лишних глаз, ушей и мышц назвала другой, находящийся по пути к нужному. Автомобиль выскочил на дорогу и с трудом заняв платную полосу, понесся на юг.

– Мы едем в Царицыно? – спросил ее новый охранник, услышав названный адрес.

– Да, а что такого?

– Просто пытаюсь спланировать вашу безопасность, госпожа, не подумайте ничего такого.

– У нас там семинар по основам гражданского права и реформам Александра Второго, если вас смутило место.

– Еще раз извините, это просто моя работа.

И они вновь погрузились в молчание. Оба мужчины в автомобиле беспрекословно слушались девушку, ничем ей не перечили и уж тем более не наглели. Идеальные попутчики, в отличие от увиденных ранее в парке, этих богатых и всевластных золотых сыновей, едва не взявших Марию в свою собственность. Кладезь хамства, высокомерия и дерзости, в чьей тесной компании пришлось провести полчаса, контрастировал с выдержанностью и порядочностью ее водителя и охранника. Но такая напускная идиллия в салоне автомобиля лишь пугала мощью нависшей над ней тяжести. Те полные низменных наклонностей парни из парка хотя бы источали человеческое тепло, безудержную энергию своих предков, дошедших до такой богатой жизни, возможно, не самым честным путем, но зато природно живым. Эти же искусственные создания, ехавшие с Марией в одной машине, хоть и были задуманы как идеальное сочетание генов и хромосом, хоть и были выращены в полном цикле биологического производства, но все же пугали своей полой бездушностью. Ведь их сконструировали и вырастили с нуля, только на основе расчетов, без какой-либо сохранившейся в ДНК долгой истории бытия. Шестое чувство девушки подсказывало, что за их жизнями не стоят миллионы лет безумной борьбы за существование, пронесшей заряд неугасаемой энергии души через мириады живых существ, передававших искру духа от одного тела к другому, погибавших лишь после выполненной задачи. А жизнь, которую они смогли донести до бьющегося сердца девушки, оставалась бессмертной, отметившей уже добрый миллиард земных лет. Она, как вершина волны, бегущей по бескрайнему океану всего мироздания, несущая на своем гребне бессмертие. Молекулы воды под ней сменяют друг друга подобно живым существам, опускаясь в темную бездну небытия, их место занимают другие и несут по просторам времени на своих руках, передавая друг другу этот неумирающий сгусток души, никак не уходящий ко дну.

Жизнь – это высочайшая точка мощного гребня волны, рассекающего пространство и время четырех измерений.

А сидевшие возле нее два молодых человека были всего лишь отличным результатом воссоздания ученым умом себе подобных. Настолько блистательным итогом человеческих знаний, что пугали Марию до глубины души. Но все-таки в них отсутствовал анахронический ген многолетней борьбы за существование миллионов разных существ. Девушка считала душой и чувствовала сильнее всего либо его наличие, как в случае с наглыми наследниками богатства Филевых, либо отсутствие, как в случае со скучными охранником и водителем.

От одного из них нужно было скорее избавиться, высадить где-нибудь по дороге и быстро свалить, пока тот не почуял неладное. Пока девушка утопала в волнах своих таинственных мыслей, автомобиль уже миновал Садовое кольцо, пролетев мимо дымящихся обломков каких-то обугленных транспортных средств. Из-под искореженных автомобилей доставали уцелевших людей, картина пугала Марию, подавала какой-то заветный знак. Пока она с ужасом смотрела в окно, машина проехала через оцепление сотрудников дорожной службы, полностью перегородивших место происшествия, но без промедления пропустивших машину с правительственным маячком. Девушка мысленно похвалила их за расторопность и вновь посмотрела на своего охранника, пытавшегося управиться со служебным планшетом движениями пальцев в трехмерном невидимом тачпаде над ним. Электронное устройство вытягивалось прямо из тонкого стилуса и могло занять любую площадь на столе или между руками, в зависимости от необходимой задачи.

– Сколько способов убийства этой штукой ты знаешь? – Мария через силу вернулась к своему любимому сарказму.

– От трех до четырех, госпожа. В зависимости от времени года, – не задумываясь, ответил охранник, испугав девушку своей прямотой.

Его желтые волосы красиво лежали на грубом прямоугольном лице. Украшали его и настоящие, насколько это слово было уместно, голубые глаза, а белая кожа фантастически правдоподобно сочеталась с черным костюмом. Сейчас это редкость, но в древности, как рассказывала Машина бабушка, такая внешность была самой распространенной. Видимо, биологи в дань памяти этим историческим временам настроили некоторое количество рождений на такой внешний вид.

– А как тебя зовут, если не секрет?

– Дмитрий, – ответил охранник, деликатно повернувшись к девушке и уважительно опустив голову.

– Какое у тебя красиво и редкое имя, – проговорила она тонким и нежным голосом. – А ты ведь тоже не женат, не замужем? Как и я…

– Нет, Мария Сергеевна, – ответил он, стараясь сохранять ровный тон, и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Такие красивые глаза, тебе, наверное, отбоя не дают поклонницы. – Девушка коснулась рукой его крепких жилистых пальцев.

– Ну, на самом деле есть одна такая, – ответил он с уже нескрываемым волнением. – Но ничего у нас не выходит.

– Она тебя, что ли, не возбуждает? – загадочно подняла одну бровь девушка, уже полностью повернувшись к парню.

– Нет, госпожа, – замялся парень.

Чувствовалось, что он скрывал длинную историю, на которую просто боялся потратить львиную долю столь неожиданно приятного времени, поэтому обошелся лишь одним «нет».

– А я тебе как? – прямо спросила девушка, опустив бровь и прищурив накрашенные черной тушью зелено-коричневые глаза.

– Выы… выыше всяких похвал. – Дмитрий окончательно размяк в горячем слое проступившего пота, его красивое белое лицо заметно покраснело.

Теперь он походил на актера из старых фильмов про индейцев.

– Прикинь, у меня как раз сегодня свободный вечер, – продолжала раскручивать не подозревающего подвоха парня девушка. – Вот сразу после семинара. Буквально через час. Ты сегодня не занят?

– Нет, Мария. Сергеевна. Я свободен, – с предвкушением ответил парень, особо не сверяясь с планами.

– Я знаю одну гостиницу, как раз возле Царицыно. Мы там частенько зависаем с подружками… если ты понимаешь, о чем я… – Рука девушки поднялась к плечу парня, ощупывая упругости его мышц.

– Понимаю, госпожа, – на всякий случай ответил тот, отложив раздумья до лучших времен.

– Давай я сейчас пойду на этот коротенький семинар, буду изнывать там вся в предвкушении, а ты сними пентхаус в Екатерининском на свое имя, – сказала девушка и, поняв, что зашла слишком далеко, уточнила: – Сам понимаешь, мне нельзя лишний раз светиться.

Охранник пылал, как забытый на походном костре чайник. Он перестал задумываться, погруженный в сплошное непреодолимое желание выпустить пар. Старался запомнить инструкции Марии Сергеевны и разом убить двух зайцев, вторым из которых, менее очевидным, могло быть продвижение по карьерной лестнице. Девушка сказала заплатить за гостиницу и высыпала из сумки завалявшиеся купоны.

– Тут, конечно, нет стикеров на отели, – сказала Мария, – но они должны компенсировать все затраты.

Парень молча собрал выданные купоны, лишних средств после фитнес-клубов и занятий борьбой у него действительно не оставалось. Он расстегнул еще одну пуговицу, охлаждая свою распаренную красную грудь. Толстые жилы тянулись по ней вниз, к спрятанным под рубашкой кубикам накачанных мышц. У него действительно был повод поверить в возбуждение девушки, она выбрала идеальную цель и прикрытие, все выглядело очень правдоподобно. Красавчик нежно дотронулся до ее выглядывающей из-под легкого платья коленке.

– У-у, – покачала она головой, уверенно отодвинув его руку обратно. – Через полтора часа в гостинице. Приведешь пока себя в порядок после рабочего дня.

Черный лимузин остановился у главного входа в музей-заповедник Царицыно. За кирпичной аркой, окутанной ветвистым плющом, виднелись старинные элементы дворцов с большой зеленой лужайкой вокруг. На траве сидели различные компании людей, занимавшихся каждый своим делом этим погожим весенним вечером.

– Но я обещал охранять вас все время, – сказал Дмитрий, когда двери машины уже раскрылись с обеих сторон.

– За час ничего не случится, – ответила Мария. – Посмотри сколько тут народа, нечего бояться. Везде дроны, камеры и полиция.

Охранник успокоился и вышел со своей стороны, немного постоял, посмотрев на девушку, но та, не оборачиваясь, ушла в арку якобы искать свою учебную группу. Повертелся на месте и, едва соображая, что ему делать в отсутствие отхлынувшей от мозга крови, направился по указанному направлению снимать номер в гостинице.

Девушка зашла за угол и сразу набрала номер Алексея, оставшегося ждать на переднем сидении автомобиля, убедила его следовать своему хитрому плану и стала ждать на другом выходе из парка, потрясающего отличной от неонового мира приятной архитектурой. Никакого буйства кислотных цветов и агрессивной рекламы, никаких бескрайних стеклянных джунглей, раскинутых не только по видимым сторонам, но еще и на сотни метров вверх. Лишь несколько малоэтажных дворцов на огромной площади, занятой абсолютно ничем. Такой наполняющей энергией земли пустотой. Марии нравилось, как жили раньше, в полном единении с природой. Не создавали всюду собственные бетонные миры, а лишь аккуратно внедряли свои бренные жизни в огромные пространства природы, занимая на одну душу безмерную площадь земли, способную без вреда для себя прокормить человека и переработать его отходы. Не то что сейчас.

Девушка размечталась и не заметила, что возле нее уже стояла вызванная машина. Она быстро запрыгнула внутрь, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание. В салоне вновь оказалось уютно – почти никого лишнего, только водитель-охранник на переднем сидении за толстым черным стеклом. И то лишь для экстренных ситуаций, машины ведь едут сами без чьей-либо помощи. Так что он просто сидел впереди и сковывал свободу девушки, так ревностно к ней относившейся. Но совсем без присмотра оставаться действительно было нельзя, поэтому она свыклась со своим рулевым без руля и старалась получше с ним подружиться, чтобы иметь общие секреты, без которых юной особе не обойтись.

– Варшавское шоссе, дом 170, – скомандовала Мария. – Лёш, там нужно быть через десять минут.

Автомобиль ринулся с места, как космический аппарат. Платных дорог поблизости не оказалось, но в восемь часов вечера пробки на окраине Москвы особо не донимали, и лимузин смог разогнаться до приемлемой скорости. Наконец-то, вожделенная цель была рядом. Такое простое, но верное действие и никаких последующих проблем. Один маленький аборт и душевным переживаниям придет конец. Ненавистная тяжесть отхлынет от сердца и головы. Клиника, найденная Сашей, в тайне оказывала такие услуги, гарантируя полную анонимность. Девушка винила себя за поспешность принятого решения, подготовка к которому заняла меньше дня, но в мире тотальной осведомленности и в век прогнозируемости всего и вся дольше тянуть было нельзя. Возможно, ее секрет уже стал известен внимательным наблюдателям, но аборт все равно решал львиную долю связанных с этим проблем. Пошумят в новостях и успокоятся, никакого креста на хрупкой карьере отца, тем более уязвимой в преддверии парламентского голосования. Промедление же подобно смерти политических амбиций гаранта будущего гуманистического закона, направленного против рождений.

Браслет на запястье Марии пиликнул новым сообщением от Саши, приправленным фотографией его местоположения для лучшей ориентации. Вокруг парня виднелись деревья и большой парадных вход в клинику «Парацельс». Девушка предвкушала новое, такое нежданное свидание с Сашей, отношения с которым не хотели строиться под напором всех стихий мира, постоянно мешавших и сбивавших молодых людей с толку. И те редкие встречи, которые все-таки проходили, оказывались окутанными такой неловкой предысторией и неудачным итогом, что лучше бы их вообще не случалось. Однако на контрасте этих противоречивых эмоций Мария ощущала радость от рандеву с таким старым и близким сердцу другом, всегда понятным и безгранично живым, в отличие от многих других. Если любовью можно назвать неуемную тягу к гармоничным в своем несовершенстве созданиям старой природы, то девушка его безумно любила. Впрочем, чувство это в ней пылало ко многим живым существам, не ограничивая Марию в чем-то одном.

Она снова поймала себя на погружении в бескрайние дебри собственных мыслей. Огляделась по сторонам через прозрачные с внутренней стороны автомобильные окна. Внезапно ей стало не по себе, какой-то подозрительный зуд проникал из груди в голову, растворяясь в обширных областях мозга. На мигрень это не походило.

– Возьми управление, – сказала она водителю, не понимая, чего именно от него хочет.

– Все в порядке, Мария, – ответил голос с переднего сидения. – Работает автопилот и предсказатель событий.

– Возьми это гребаное управление на себя! – закричала девушка.

Летящая по дальней от них полосе на такой же высокой скорости грузовая фура перестраивалась в соседний поток. Непривычно резким движением она проводила маневр, даже не думая его завершать. Многотонная махина стремительно приближалась, но аппарат управления никак не реагировал на происходящее, уверенно полагая, что фура останется на своей полосе. Когда результат происходящего на дороге стал очевиден водителю, он резким движением руки отключил автопилот и прильнул к панели управления перед собой, но было уже поздно. В этот момент грузовик с испуганно схватившимся за лицо экспедитором на переднем сидении протаранил их лимузин с заднего левого бока на скорости в сто километров в час. Сильно ударив машину, он полетел дальше, по следующим полосам широкой дороги, а черный Аурус, получив неимоверный заряд инерции, развернулся боком и кубарем полетел по дороге, совершая безумные обороты, как финалист конкурса «Танцы на льду» по ТВ-шоу с бесплатными талонами на курсы вождения всем усидчивым зрителям.

Мария больше не успела ничего сказать, подлетев в салоне автомобиля, внезапно начавшем симулировать настоящую невесомость. Только неприятные удары о надувшиеся в доли секунды шары безопасности говорили о чем-то плохом. Все пространство вокруг девушки заполнили эти мягкие, но прочные пузыри. Она чувствовала себя камешком, случайно попавшим внутрь стиральной машины, запущенной на тысячи оборотов в минуту, наедине с бескрайней мутной пеной из лопавшихся мыльных шаров и возникавших на их месте новых. Голова кружилась, будто из нее удалили мозг, свернули его гармошкой и вернули обратно. Она, как игрушка в руках обезумевшего ребенка, билась о мягкие стенки машины, отлетала от одной в другую и третью, продолжая кружение между надувавшихся с каждой секундой все новых пузырей безопасности.

Искрящимся болидом автомобиль летел по дороге. Разлетаясь длинным шлейфом осколков стекол и декоративной пластмассы, описывал дугу, как комета на поверхности неба в глазке телескопа. С каждым ударом от него отлетали не относящиеся к каркасу безопасности части, оголяя изуродованный скелет лимузина. Идеальные кувырки для мечтавших снять дешевое кино режиссеров попали на десятки дорожных камер. Пылящий осколками болид отсек кривую диагональ оставшейся до поворота проезжей части, подлетев на поребрике технической полосы, и с лязгом космических масштабов удара молота о наковальню вонзился в опору уличного экрана, показывающего разные видео для проезжавших автомобилей. Сочная реклама пошла полосами, неоновые вспышки на его поверхности сначала изуродовали блестящее изображение многочисленными помехами, а затем и вовсе превратили его в звездный дождь горящих разноцветных кристаллов, лившихся прямиком на обломки машины.

Под треснутым экраном, врастая в его наклонившуюся опору, навечно замер кузов классического автомобиля с ушедшим в историю огромным хвостом из своих бывших электронных систем пилотирования и предсказания, ставших теперь лишь длинной кучей безобразного мусора. Из дымящегося салона начала медленно вылезать шокированная Мария. Девушка не понимала ничего, наблюдая лишь размазанную сюрреалистическую картинку. Голова безумно болела, а вестибулярный аппарат превратился в тренировочную центрифугу для будущих космонавтов. Желудок хотел выплеснуть содержимое, но мозг этого не понимал, посылая команды непослушным рукам и ногам вылезти из машины. Она искала неострые края изуродованного кузова лимузина, чтобы схватиться за них и выбраться на свободу. Тем же самым занимался Алексей, выталкивая свое тело наружу. Никто не понимал, откуда взялся цветной дождь светящихся кристаллов рекламы. Они падали сверху, как конфетти, погасая через секунду своего самого свободного последнего полета, едва успевая коснуться земли или волос девушки и мужчины, вылезших наконец на свободу из спасшего их жизни салона автомобиля. Черный лимузин сделал самое главное, для чего был задуман, и теперь годился лишь для переработки.