Текст книги "Дороги судеб"

Глава 6

Проводив караван, который направился в сторону замка, мы тоже задерживаться у бункера не стали. Что могли, уже сделали, а все остальное пусть будет на совести тех, кто его окончательно драконить придет. Главное, чтобы Жека сюда Рэнди не отпустил, он ведь не покинет это место до тех пор, пока тут хоть что-то будет оставаться, по винтикам все разберет. А у него и других дел много.

У нас же своя дорога, и пока она пролегает по кромке леса, знакомого мне и Насте. Насте, правда, меньше, мы ее подобрали почти рядом с бункером. А вот я неплохо помню эти места, тем более с того момента, когда я тут бродил нагишом, прошло и времени-то всего-ничего, меньше месяца.

Интересно, а куда занесло Трифона? В зоне нашего внимания он больше не возникал, как, кстати, и многие другие персонажи из тех, кого мы в крепость не брали. Да и из рейдеров так никто и не объявился, что тоже было странно и непонятно.

Отряд шел не слишком быстро, но тем не менее вполне ходко. Шли по-умному, с внешним дозором, в котором были двое «волчат», и каждые два часа их сменяли другие.

– Нет, все-таки сильно мы зависим от благ цивилизации, – задумчиво произнес я, жуя травинку.

Теплый день, легкий ветерок и ощущение некоего внешнего комфорта сделали свое дело. Меня потянуло на размышления.

– Ты сейчас о чем? – откликнулся Голд. – Если о синтетическом кофе, то мне его и даром не надо. Это вы завывали тогда, когда мы пайки нашли: «Кофе, кофе!»

– А кто людей Жеки им поил, да еще и нахваливал? – возмутилась Настя.

– Это политика, – наставительно сказал ей Голд. – И потом, то, что я их поил, не говорит о том, что мне это безобразие понравилось.

– Двойные стандарты, – заметила Милена, идущая за мной. – Фу-фу-фу.

– Да я вообще о другом! – Ну что у меня за спутники? Даже не дослушают никогда. – Речь о том, что когда я тут очухался, то ходил босиком, от этого было мне зыбко и неуверенно. А сейчас топчу траву-мураву подошвой добротного ботинка, и мне славно. Всего-то вроде делов – пара ботинок. А какая смена душевного вектора!

– Это условно-подсознательное. – Голд глянул в сторону равнины. – Что босиком, что в ботинках – все едино. Но мозг противится беготне в босом виде, он знает: есть вещь, которая предназначена для того, чтобы ее на ноги надели. Отсюда и все остальное. Появилась вещь, ты ее обул, цепочка замкнулась, ты довольный, и улыбка до ушей. А я вот знаю, что где-то есть нормальный кофе…

– Застрелиться, что ли? – задумчиво пробормотала Настя. – Голд! Достал ты с этим кофе!

Да, у несгибаемого консильери появилось слабое место. Он хотел ароматного напитка, причем настоящего. И что с этим делать, я не знал. Тем более я кофе не люблю. Но появился у него такой пунктик, и он всех уже порядком достал.

Впрочем, кто знает этого хитрюгу? Он таким своим поведением запросто может нас отвлекать от чего-то более важного, чего нам видеть не надо. Но я пока не волнуюсь. Я точно знаю, что сейчас я ему нужен, а значит, опасаться нечего.

Вот так, за разговорами и спорами, мы потихоньку дошли до того холма, у которого я когда-то встретил Павлика. Причем наш головной дозор ждал нас аккурат на том самом месте, где я в свое время спас Трифона. Прямо по волнам моей памяти, по-другому и не скажешь. Собственно, ребята сделали так, как я им и сказал. Холм был ориентиром, заметив который, они должны были дождаться основного отряда.

– Там родник. – Я ткнул пальцем в холм. – Вода в нем вкусная и холодная.

– Это дело, – обрадовался Наемник. – И напьемся, и фляги наполним.

– Да можно и на ночевку тут встать. – Голд приложил руку ко лбу и глянул на небо, которое начало приобретать насыщенный темно-синий оттенок. Верный признак наступления сумерек. – Чего от добра добра искать? Ну отмашем мы еще километра три, что это изменит?

– Верное решение, – согласился с ним я. – Парни, пока не стемнело, дров запасите. За холмом начинается настоящее Дикое поле, не то что наша степь. А ну как тут волки есть или еще кто?

Несколько человек из тех, в кого ткнул пальцем Наемник, зашуршали ветками, углубляясь в лес, остальные двинулись за мной.

Родник был на месте, он весело булькал там же, где мы его оставили. Вот только внешний вид этого места изменился.

– Вот тебе и раз! – удивленно глянул на Голда я. – Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

– Я так понимаю, раньше тут все было немного проще? – уточнил консильери.

– Раньше тут были только трава и родник, – подтвердил я. – А вот этой красоты не было.

Кто-то неизвестный основательно поработал над тем, чтобы было удобно запасаться водой, и соорудил что-то вроде поилки или даже примитивного колодца, совсем невысокого, в котором плескалась вода, мелодично переливаясь через добротно сделанный лоток.

Родник теперь был зажат в то, что я бы, наверное, назвал сруб. Изготовлен он был из толстых кусков дерева, искусно соединенных друг с другом. Гвоздей у неведомого мастера, судя по всему, не было, так он заморочился тем, что сделал пазы для соединения деревяшек.

– Знающий человек руку приложил. – Голд присел на корточки, оценивая работу. – Нам бы такого мастера заполучить.

– Понять бы, для кого он такое изготовил. – Я перекинул автомат на грудь. – Для одного человека такую работу не проворачивают. По крайней мере, если не хотят жить там, где это сделано.

– Не думаю, что ночлег прямо здесь – это хорошая идея, – вставил свои пять копеек в разговор Наемник. – В лесу будет спокойнее.

– Люди создавали, а не разрушали, вряд ли они агрессивны. – Милена зачерпнула воды и сделала глоток. – Холодная какая. Но правда очень вкусная.

– Можно подумать, что Чингисхан или Аттила только крушили. – Настя тоже явно насторожилась. – Наемник прав: мы не знаем, что за люди здесь отметились. Но если вложили в это дело свой труд, значит, они здесь бывают постоянно.

– Мастер и впрямь отменный. – Я присел на корточки около поилки. – Верно, Голд, нам бы такой не помешал. Ты глянь: он топором почти все делал, насколько я могу понять. Ай, молодец какой.

– Кабы не дела, можно было бы тут денек посидеть, подождать. – Голд глянул в сторону Дикого поля, которое было красиво озарено закатным солнцем. – Авось и наведались бы те, кто это сотворил. Милен, а ты что рукой черпаешь? Тут и чашечка есть.

И консильери показал нам ковшик, очень искусно сплетенный из бересты. Ковш находился за дальней стенкой сруба, на специально подложенной под него деревяшке. Чтобы не сгнил, значит. О как. Обо всем неведомый мастер позаботился.

Мы не стали задерживаться у облагороженного источника, набрали воды и вернулись в лес, там действительно нам было спокойнее. Ребята, собиравшие ветки, отыскали небольшую ложбинку, в которой разведенный костер был почти незаметен для пытливого глаза, если такой найдется. Отблески его уловить было можно, но не более того.

– В Диком поле есть жизнь, – глядя на огонь, произнес Голд, пошебаршил в костре палкой и пояснил: – Я не про биологическую жизнь вроде сусликов говорю, я про другое.

– Это не новость, – влезла в разговор Настя. – Еще когда Проф предположил, что жизнь там будет, и очень скоро. Кочевники там объединятся, так он тогда предрекал.

– Кочевники в большинстве своем не умеют так орудовать топорами. – Голд бросил быстрый взгляд на Настю. – Это не азиатский инструмент. Нет, японцы или малайцы – возможно, но… Плотничество не из их сказки, таковы законы ментальности. Да и ковшик этот тоже не монтируется с ними. Джебе?

– Я, – отозвался казах, сидящий рядом с Наемником.

– Скажи мне, – попросил Голд, – ты, или твой отец, или твой дед такую штуку, которая у родника, сделали бы?

– Если попрактиковаться, возможно, – невозмутимо сообщил Джебе. – Но в целом работа с деревом – это не наше. У нас деревьев и во времена моего прапрадеда особо не было, а теперь совсем не стало. Мы бы заказали такое, если бы оно нам понадобилось.

– Про что и речь. – Голд насмешливо взглянул на Настю. – Ну, мисс Скепсис, что скажете?

– Значит, это сделали не азиаты, – невозмутимо заявила та. – Значит, это сделали русские. Только они умеют блох подковывать и из топора кашу варить. И из бересты ковшики плести.

– Чушь, – вступил я в разговор. – Нет, ирония мне понятна, но если абстрагироваться от нее, то не обязательно это были русские. Это мог быть мастер из любой ветви славянских народов. Но не европеец.

– Почему? – Голд посерьезнел. – Европа за последние лет двести, конечно, порядком почернела и большей частью приняла ислам, но кое-где на местах еще осталось коренное население. Может, это был какой-то моравец или шотландец?

– Да нет. – Я щелкнул пальцами. – Я такую кладку уже видел. Давно, правда, но видел. В музее. Она называлась то ли «в лапу», то ли «в чашу», не помню уже точно. Избы так рубили наши пращуры, понимаешь? Шотландец или моравец – это другая культура, они бы по-другому сделали. И береста не их материал, сроду тевтоны и британцы в лаптях не ходили.

– Аргумент, – согласился Голд. – Да и сделано чистенько, аккуратненько. То есть с эстетической подачей, а для западной культуры в приоритете всегда не красота, а практичность. Главным тут был бы результат, а не оформление.

– Скажите, – поинтересовалась у нас до того молчавшая Милена, – а мы с какой целью все это обсуждаем? Просто чтобы заявить: «Эка невидаль, глянь-ка!» – или чтобы разыскать безымянного мастера – золотые руки?

Ее вопрос загнал меня в тупик. Я и сам этого не знал.

– Резонно, – с уважением посмотрел на магессу Голд. – Сват, собственно, она права. Мы получили исходную информацию. Где-то тут есть кто-то, кто обживает эти места. Будем искать их или двинемся туда, куда и шли?

– На самом деле этот сруб у ручья совершенно не показатель того, что тут кто-то рядом живет, – начал я превращать в слова мысль, которая вертелась в моей голове весь последний час. – Скорее это свидетельство того, что здесь у кого-то перевалочный пункт. Голд прав. Глупо предполагать, что люди сюда за пять верст за водой ходят. В этом случае они здесь бы поселились.

– Поддерживаю, – подал голос Наемник. – Здесь явно место привала или просто путевой колодец. Не исключено, что место ночевки. Кострища мы не нашли, но деревья в лесу кто-то недавно рубил. Может, как раз для колодца, а может, и для чего другого.

Как только мы расположились на ночлег, я тихонько попросил Наемника отправить пару «волчат» посмотреть, что вокруг холма творится, поискать следы присутствия других людей. Вот они срубленные деревья и заметили.

– А в чем тут ужас или трагедия? – снова вступила в беседу Милена. – По-моему, очевидно, что люди сбиваются в группы. Собственно, мы тому – яркий пример. Что всех это так напрягло?

– Милен, никого это не напрягло, – мягко сказал Голд. – Просто мы теперь наверняка знаем, что есть некая группа лиц, которая настолько серьезно подходит к вопросу выживания и заселения, что даже обустраивает места привалов многоразового использования, назовем это так. Какая именно это группа лиц, какова их политика, склонны ли они к экспансии – это вопросы, на которые мы получим ответы потом. А сейчас мы просто узнали, что они есть.

– Милк, только не говори это свое обычное: «А может, они хорошие?» – попросила модельера Настя. – Все знают, что ты пацифистка, но правда: сейчас не время и не место. Я, например, уверена, что мира ждать не приходится. У всех со всеми будет или война, или вооруженный нейтралитет, это в лучшем случае.

– Агрессивная ты, – грустно сказала Милена, с жалостью глядя на Настю.

– Она реалистка, – вздохнул я. – Так и будет, я давно про это вам говорю. Ресурсов мало, у кого они есть, тот на коне. У кого их нет, тому беда. Пока этот баланс не придет в норму, будет происходить то, о чем говорит Настюшка. Сильные примутся одновременно и гнуть под себя слабых, и время от времени жрать друг друга, как пауки в банке. Потом останется несколько самых мощных групп, они и разделят зоны влияния, после чего возникнет шаткий мир на какое-то время.

– До той поры, пока кто-то не решит, что целое лучше, чем часть, – продолжил за меня Голд. – И тогда этот кто-то попробует создать первую в этом мире империю. Вопрос: выйдет ли…

– Лет через сто увидим, – ободрил я его. – Нам тут жить долго, если не сказать: вечность.

– Может быть и по-другому, – неожиданно для нас сказал Тор. – Может появиться сильный лидер, вроде того же Чингисхана. Человек, за которым пойдут все, веря в его могущество и его идею. Мы такое проходили в колледже.

– А вот это был бы самый паршивый для нас расклад, особенно если такое случится в ближайшее время, – ответил я ему. – Харизматичный вождь, который идет по миру с огнем и мечом, нам сейчас и на фиг не нужен. Нам надо этот мир сначала исследовать насколько это возможно. Все ресурсы близлежащие выбрать под ноль. Усилиться людьми – и воинами, и мастерами. В конце концов тот берег Большой реки разведать. А вот потом можно и о чем другом подумать. Если начнется большая война, хана нашим планам.

– И мы вернулись в конечную точку, – хихикнула Милена. – Этого-то мастера, что ручей декорировал, искать будем?

– Нет, – твердо сказал я. – У нас есть цель, мы идем к ней. Да и кто такого доброй волей отдаст? Представь, что у нас, например, попытался бы кто-то Рэнди со двора свести, так я бы нашему испанцу горы золотые пообещал, лишь бы он не сбежал.

– Ну-у-у… – Одессит погладил цевье автомата. – Это все – дело техники…

– А вот и нет, – жестко сказал ему я. – Как раз настоящих спецов-то силой я принуждать работать не буду. Хороший мастер должен работать не из-под палки, и речь не о гуманизме. Одно дело, когда он старается как для себя, и совсем другое, когда работает на того, кто лишил его свободы. Я не демократ и не филантроп, мне вообще плевать на подобные вещи. Я прагматик и точно знаю, что люди хорошо, по-настоящему работают только тогда, когда верят в полезность того, чем занимаются. И любой разумный лидер это тоже прекрасно понимает.

– Как все непросто, – пожаловался кому-то Крепыш и заворочался, укладываясь поудобнее.

– И то, – глянул я на него. – Утро вечера мудренее.

– Тихо, – сказал Голд и поднял указательный палец.

Все замолчали, насторожившись, и в наступившей тишине мы услышали далекий вой.

– Волки, что ли? – пробормотала Настя, кладя руку на кобуру.

– Может, и волки, – ответил ей Голд. – Может, кто другой. Я в тонкостях воя не разбираюсь. Сват, накаркал ты.

Существа, которые издавали столь протяжные и пугающие звуки, были далеко от нас, этот вой был где-то на грани слуха. Но его явно издавали не одна и не две особи.

– Если волки, еще ничего. – Крепыш привстал, опираясь на локти. – А вот если какие-нибудь варги, как в книжках… После скелетов ходячих я в них верю, да что в них – даже в хоббитов готов поверить.

– Они охотятся, – уверенно сказал Джебе, автомат лежал у него на коленях. – Дичь загоняют.

– Почем знаешь? – немедленно поинтересовался Одессит.

– Чую, – пожал плечами Джебе. – Не могу объяснить.

В чутье я верил, это дело такое. И еще я точно знал, что вряд ли захочу встретиться со стаей волков, когда они на охоте, даже при наличии огнестрельного оружия. Отбиться-то мы отобьемся, но вот ничего хорошего от подобного столкновения ждать не приходится.

– Наемник, пусть парни повнимательнее за равниной наблюдают, – приказал я бойцу, который тоже насторожился. – Кто знает, куда эту стаю занесет?

Впрочем, я мог бы этого и не говорить, он сам знал, что делать.

Несмотря на все треволнения, народ уснул быстро. Скоро и меня сморил сон. Спать было нужно, ресурсы организма не бесконечны, особенно здесь, где это четко лимитировано.

А вот проснулся я первым, как только солнечный шар встал над равниной, все такой же пустынной.

Все еще сопели носами, досматривая последние сны, кроме постовых, разумеется. Сейчас вахту несли Тор и Дергач.

– Все тихо? – негромко спросил я у последнего, подойдя к нему. Он расположился на верхней части ложбинки, где мы заночевали, и внимательно мониторил окрестности, которые с этой точки просматривались как на ладони.

– Тихо, – подтвердил Дергач. – Никого, ничего. Олень только пробежал вон там час назад. Хороший олень, крупный. Но я так подумал: чего его убивать? Пока разделаем, пока закоптим, полдня пройдет.

– Верно рассудил, – одобрил я. – Буди всех, пора собираться.

Дергач кивнул и скатился на заду в ложбину, я же остался наверху.

А ведь отсюда до точки моего появления в этом мире – несколько часов ходьбы. И еще меньше – до той полянки, где я припрятал тючок с отменной афганской наркотой. Прямо скажем, соблазн забрать ее немал, вопрос в рациональности этого поступка. С одной стороны, будет это дело у меня под рукой, с другой… Очень уж много народу о зелье будет знать. Да и неизвестно еще, чем поход закончится, может выйти так, что мы из него и не вернемся. Хотя в этом случае моя наркота мне все равно не достанется, я про нее попросту забуду, так что этот аргумент сомнителен.

Ну и основной фактор – время. Нет, у нас оно не лимитировано, мы не на встречу спешим, но все-таки полдня убьем точно.

В результате я все-таки рассудил, что пусть героин пока лежит там, где и лежит. Пусть он все-таки будет моим неприкосновенным запасом на тот случай, если случится что-то совсем экстраординарное. В этом мире я пока наркотиков не видел, а значит, у меня в руках будет суперэксклюзив. И, возможно, неплохой аргумент для спора или торга.

Хотя я не удивлюсь, что в какой-то момент кому-то в руки попадет рецепт, который позволит изготовлять такую сказочную дурь, по сравнению с которой героин покажется детским лакомством вроде сладкой ваты.

– Волки убежали? – Фира вскарабкалась ко мне и опасливо осмотрела горизонт. – Не видать их?

– Утро. – Я показал ей на вставшее солнце. – Они спать пошли.

– Зря я с вами увязалась, – пожаловалась мне еврейка. – Я смелая, но вчера мне реально жутко стало. Я людей не боюсь, но всякие там волки, скелеты… Не мое это.

– Тебя никто насильно с нами не тащил, – назидательно произнес я.

– Я про это и говорю. – В голосе Фиры послышались раздраженные нотки. – Сама виновата. И обратно не уйдешь теперь, вас одних не бросишь.

– Это не развлекательный поход, – добавил в голос стали я, уловив в ее словах некую вопросительную интонацию. – Что это вообще за закидоны? Захотела – пошла, захотела – обратно вернулась. У нас тут, конечно, не армия, но и не бейт-сефер[6]6
  Еврейский аналог слова «школа», «кружок».


[Закрыть]. Так что, Эсфирь, чтобы я таких разговоров больше не слышал.

– Как скажете, господин начальник, – обиделась на что-то в моих словах еврейка и отправилась вниз, где Наемник заливал водой угли и без того почти погасшего уже костра.

Надо заметить, что пейзаж был на редкость однообразен. Лес и Дикое поле – вот и все, что мы видели по дороге. Причем и то и другое – абсолютно однотипное. Дикое поле – пустынное от края до края, только трава под ветром гнется, лес же как будто под копирку посажен – ни буреломов, ни прогнившей техники, ни хотя бы разнообразия растительности.

Причем это удивляло не только меня. Часа через три Фира не выдержала, надоело ей молчаливое сопение идущих затылок в затылок людей.

– А где все? – довольно громко спросила она. – Ну что, голые люди перевелись? Второй день идем и ни одного не видели.

– Возможно, и перевелись, – заявил Голд. – Не забывай: прошел месяц с гаком, как мы оказались здесь. Думаю, что все уже куда-то да пристроились, ну, по крайней мере, подавляющая часть. Есть, наверное, те, кто все еще бродит в одиночку, есть. Но даже они уже выбрали оптимальную для себя форму существования, правда, при этом, возможно, немного одичав.

– Еще может быть какой-то процент погибших. – Настя вытерла вспотевший лоб. – Но за ними могут отправлять поисковые группы, как это у нас запланировано, и все такое.

– В конце концов, здесь может быть просто такое место, где никто не появлялся, – добавил от себя я. – Мы не знаем механизм переноса оттуда сюда. В какие-то места, может, кучно разбрасывали народ, в какие-то – одиночно.

– Ну ты посмотри! – Настя сделала несколько шагов в сторону. – Опять неизвестный вид. Сколько же их тут?

Она имела в виду грибы. Под большой березой притулилась целая семейка пузатых зеленошляпочных красавцев.

– Внешне – болетовые. – Настя, нагнувшись, сорвала один из них. – Но почему такие зеленые? Как трава, честное слово.

– Жареные грибочки – это объедение, – погладил живот Одессит.

– Никто тебя за язык не тянул. – Настя злорадно улыбнулась. – На тебе, балаболе, их и испытаем вечером. Надо же знать, съедобные они или нет.

Одессит фыркнул и подошел к Насте, открывая рот для ответа, и в этот момент я уловил в лесу движение. Да и не я один.

Какая-то фигура метнулась за деревьями. Тут же меня прикрыл собой Тор, а Настю Одессит, не особо церемонясь, задвинул себе за спину.

– Взять, – скомандовал Наемник, и Дергач с Джебе немедленно метнулись по следу того, кто убегал, треща ветками кустов. Они и впрямь напоминали волков: бежали чуть пригнувшись, в их движениях была неотвратимость и какая-то жестокая радость.

– Что за… – Я погрозил пальцем Тору и поискал подходящее слово.

С одной стороны, приятно, что обо мне заботятся. С другой – весь обзор перекрыл, дылда датская.

– Выполнял приказ, – невозмутимо сообщил мне наследник викингов.

– Приказ, – проворчал я. – Ничего такого я не приказывал.

– Я приказывал, – отозвался Наемник. – Сват, это не обсуждается.

Хотел я сказать, что тут обсуждается, а что нет, но не стал. Не до того было уже – «волчата» возвращались, таща за собой замурзанную голую женщину со спутанными волосами и осунувшимся лицом.

– Ну вот, – сказал я Фире. – А ты говоришь: никого. По лесам они прячутся, вылезать не хотят.

– Ну, вот видите: одичали, – пожал плечами Голд.

– Я бесполезная, – заплакала женщина в голос. – Нет от меня толка, отпустите меня.

Я удивился. Разное говорили люди, когда выходили на ночной костер или попадались на пути маневренных групп, но вопросы полезности вот так, с ходу, никогда не обсуждались. В основном найденные люди требовали вызвать полицию, представителей администрации или попросту просили еды.

– Мадам, – по возможности галантно сказал я женщине, которая все так же бессвязно бормотала и плакала, – если не секрет, вы бесполезны для чего?

– Для всего, – выдавила сквозь рыдания она. – Для того чтобы греть постель, стара уже, а как рабочий скот… Я слабая, я не выдержу.

Голд присвистнул и пожевал губами. Явный признак, что он до чего-то уже додумался и это что-то ему не слишком по душе.

Да и я заподозрил неладное. «Греть постель». «Рабочий скот». Слова не из женского лексикона.

– Мы не рассматриваем вас ни в той, ни в другой ипостаси, – по возможности мягко сообщил я женщине, присаживаясь на корточки рядом с ней. – Но было бы любопытно знать, кто именно разделяет людей по такому признаку? Явно же вы не с потолка это взяли?

– Что за ерунда? – раздался рык Наемника, от которого женщина вздрогнула и сжалась в комочек. – Как вы проглядели ее? Вы дозор, вы все должны видеть, на сто метров в любую сторону!

Это он распекал Крепыша и Флая, «волчат», которые шли впереди отряда. За дело, конечно, но так орать все же не стоило. Мне эту бедолагу нужно разговорить.

– Наемник, не шуми, – цыкнул я на него. – Человека перепугал совсем!

– Вы… не… охотники? – удивленно, по слову, выдавила из себя замарашка.

– Мы не охотники, – вступила в разговор Милена и, присев, положила руку на невероятно грязное плечо женщины. – Мы из Сватбурга, что стоит на Большой реке.

Надо будет с ней поговорить, чтобы она все-таки так не откровенничала со всеми, кого на пути встречает. Может, сказку ей рассказать, что было с девочкой, которая с волком в лесу поговорила. Надо же понимать, что к чему.

– А что за охотники? – Милена поглаживала плечо женщины, которая перестала наконец плакать. – Кто это? За кого вы нас приняли?

– За охотников. – Как бы удивляясь нелепости вопроса, женщина наконец впервые подняла голову, и мы увидели, что она и вправду немолода и не слишком красива. – За кочевников. Тех, кто ловит людей.

Она посмотрела на Милену, на меня, на Голда. После ей на глаза попался Джебе, с сочувствием смотрящий на Флая, потиравшего затылок после затрещины Наемника. Джебе перевел взгляд на женщину и улыбнулся, отчего его глаза превратились в две щелочки.

Лицо незнакомки исказила судорога то ли страха, то ли отвращения. Она коротко вскрикнула и свернулась в клубочек.

– Ну вот, сразу все и встало на свои места. – Голд потянулся. – Эх, сейчас бы…

– Чашечку кофе, – закончил я его фразу. – Стало быть, Дикое поле и впрямь обитаемо.

– Да еще как. – Консильери нехорошо усмехнулся. – В нем не только живут, в нем уже даже бизнес делают, и какой славный. А прав был Проф, азиатов сюда как магнитом тянет.

– Я ничего не понимаю, – пожаловалась Насте Фира. – А ты? Хотя… кого я спрашиваю!

– Ладно, надо убедиться в том, что мы правы. – Голд отстранил Милену, что-то шепчущую на ухо снова разрыдавшейся женщине, рывком поднял незнакомку на ноги и несколько раз крепко тряханул.

– Ты чего? – возмутилась Милена, да и Одессит буркнул что-то вроде: «Ну это ж дама!»

– Вы в состоянии меня слушать? – не обращая внимания ни на кого, спросил у замершей в его руках женщины Голд.

– Д-да, – ответила та.

– Отлично. – Голд тряханул ее еще раз. – Верно ли я понял, что вы были объектом охоты неких людей?

– Они меня поймали, – пробормотала женщина. – Но я сбежала. Они хотели меня продать кому-то, кого называли «люди из-за Гряды». Я так поняла, что туда продают тех, кто ни на что другое не годен, и что в тех местах меня ждала смерть.

Судя по всему, эта бедолага еще не в курсе, что смерть здесь далеко не самое страшное.

– Кто такие те, кто вас поймал? – требовательно спрашивал у женщины Голд. – Сколько их? Где они живут?

– Они такие же, как вон тот. – Женщина мотнула головой в сторону Джебе. – Там, правда, и другие есть. Были еще пакистанцы, я их язык знаю, я работала в Исламабаде. Но в основном они все монголоиды. Их много, очень много.

– О как! – удивился Джебе. – Сват, я тут ни при чем.

– Ничего глупее ты сказать не мог, – хмыкнул я и обратился к женщине: – Как вас зовут?

– Полина, – помолчав, ответила та. – Мокрищева.

– Полина, вы мне не ответили. – Голд не отпускал женщину, которая висела у него на руках, как куча грязного белья. – Где они? Вы можете сказать, где их лагерь?

– Там. – Полина вяло махнула рукой в сторону степи. – Только у них там не лагерь.

– А что? – немедленно спросил у нее я. – Что там у них?

– Они называют это место «каганат», – пробормотала еле слышно женщина и окончательно сомлела.