Текст книги "Замок на Вороньей горе"

Глава 5

Через день площадь для меня стала как родной, поскольку я перезнакомился почти со всеми ее обитателями, через три я уже был здесь своим, а через пять встречал новичков, которые въезжали в ворота замка, как когда-то и я сам, уже с ухмылкой ветерана.

Народ прибывал, причем активно. К концу моей первой недели, проведенной под открытым небом, наша компания насчитывала уже почти семьдесят человек.

Могло бы быть и больше, но как раз на пятый день поутру двор покинули сразу четверо соискателей знаний, на прощание плюнув в сторону массивной двери, ведущей во внутренние помещения замка, а также пожелав магистру Герхарду поскорее сдохнуть от горячки мозга.

Вечером того дня мы сидели под звездами и представляли, что именно сейчас эти четверо едят в корчме Кранненхерста.

– Гуся, поди, харчат, – причмокивал конопатый простолюдин, носящий имя Орвен. – С яблоками. Со шкварками. И еще с подливкой.

– Никакого полета фантазии, – подал голос кто-то с дальнего конца площади. – Дальше гуся и пива она не простирается.

– Точно, – огорчился Орвен. – Про пиво-то я и забыл!

– А я бы кабана заказал, – мечтательно произнес Фрай. – У батюшки в замке очень хорошо кабана готовили – со специями из Семи Халифатов и с медом. Ох, он и вкусен был! Корочка хрустящая, мясо сочное… И с терпким ватианским вином его, стало быть. Они очень хорошо сочетаются – кабанятина и старое ватианское.

– Думаю, что такими темпами мы вскорости до каннибализма дойдем, – заметила Миралинда. – Мне это не очень нравится.

– Само собой, ты из нас самая пухленькая, – одновременно сказало несколько человек, и это вызвало дружный смех.

Точнее, вторая часть предложения прозвучала у каждого по-своему – кто-то сказал: «Аппетитная», кто-то: «Упитанная», а невоспитанная Кассандра и вовсе употребила слово «жирная», но смысл был именно таков.

Кассандра эта была вообще девицей очень и очень странной, если не сказать – дикой. Вечно какая-то растрепанная, острая на язык и очень непосредственная в поступках. Она мне приятно напоминала моих знакомиц по кварталу Шестнадцати висельников.

Но, в отличие от них, у этой девушки были еще и принципы. Когда дважды в день, утром и вечером, высокий и худой как скелет обитатель замка (собственно, мы из местных жителей только двоих и видели за все это время – придурковатого Тюбу и этого дядьку) выносил корыто с кусками хлеба, то только три человека не бросались к нему и не выстраивались в очередь за вожделенной едой – она, Аллан и еще одна девушка по имени Гелла. И у Кассандры на губах всегда была чуть презрительная улыбка, когда она смотрела на то, как ее будущие однокашники спешат получить свою порцию.

Кстати, с ней все было понятно, Кассандра получала удовольствие от того, что дети знати теперь живут так, как всю жизнь жила она. С Алланом тоже вопросов не возникало, он вообще отличался от нас всех (Миралинда, которая все и про всех знала, по секрету шепнула мне, что, оказывается, его отец – родной брат короля, а он, Аллан – вообще первый сын в роду. По сути, он гипотетический наследник престола, так что графский титул, про который он всем говорит, – это так, для отвода глаз). Но вот почему к еде не бросалась Гелла, я так и не мог понять. Может, просто забывала?

Она вообще была не от мира сего – из вещей при ней находились только маленькая сумка с одеждой и мандолина. Я бы мог предположить, что она из мелкопоместных дворян, но, глядя на скакуна, которого повел в конюшню Тюба, присвистнул с завистью даже Аллан, а серьги и колье, которые были на ней надеты, так блестели под лучами солнца, что даже идиоту становилось ясно – эти камушки настоящие.

Но кто она, откуда – мы не знали. Она только имя нам назвала, и все.

Впрочем, она тут не одна была такая молчальница. У дальней стены группкой сидели шестеро ребят из Центральных королевств. У них там вообще народ спесивый проживает, а если спесь еще помножена на сословные предрассудки, так вообще ужас что такое. Общались они только друг с другом или, по необходимости, с кем-то из тех, чей титул не оспаривался, вроде Аллана. Я, к слову, им как собеседник не подходил – рылом не вышел. Простолюдинов же они и вовсе игнорировали.

А тем и печали не было, они тоже в большинстве своем не стремились попасть к нам в друзья. Кроме общительного Орвена, да еще хохотушки Та-тианны (вот такое имя. А что вы хотели – в предгорьях Карда и не так детей называют), на постоянный контакт никто больше не шел.

Но и вражды в открытом виде не было. То есть с криками и хватанием за оружие, а вооружены тут были почти все, включая девушек. Хотя вынужденное безделье, жажда деятельности, присущая всем молодым, и сословная пропасть потихоньку делали свое дело.

От того, чтобы взять друг друга за грудки, нас, видимо, останавливало то, что все мы сейчас находимся в одной лодке, то есть попали в одинаковую ситуацию, и всем одинаково неясно, как жить дальше. Лето почти кончилось, по ночам мы дрожали от холода, костер Тюба разжигать не давал, и все это было уже совсем не смешно. Осень в этих местах короткая – листва облетает за пару недель, а в конце октября, бывает, вьюжит так, что света белого не видно. Голод – это не страшно, его можно пережить, по крайней мере, я не страдал от недоедания совершенно. Но вот холод…

А окна в замке ночной порой оставались темными – ни огонька. Я потихоньку начал склоняться к мысли о том, что, может, мага вообще, так сказать, нет дома? Вдруг он куда-нибудь уехал и забыл о том, что он теперь наш наставник? И в этих своих предположениях я был не одинок, к такой мысли склонялись многие.

И еще запах начал нас донимать, тот, который от отхожих мест. Их тут было целых три, но и нас – почти семьдесят душ. Чистить нужники никто из нас не собирался, двое жителей замка тоже себя этим не утруждали, а потому благоухало во дворе ого-го как, особенно во время дневного солнцепека. Кое-кто из благородных девушек начал даже поглядывать в сторону ворот именно по этой причине. Не привыкли чистенькие домашние барышни к таким запахам.

Из-за этого и полыхнул первый на моей памяти серьезный конфликт между нами. Собственно, причиной его могло стать все что угодно, поскольку в нас накопилось очень много злобы из-за неизвестности, вынужденного безделья и сидения на одном месте. Я-то ладно – и недели здесь не пробыл, а кое-кто полмесяца и больше на этом дворе уже кантовался.

– Как же там воняет! – Из одного из нужников буквально выскочила, зажимая нос, хохотушка Флоренс, дочка очень крупного землевладельца из Силении, голубоглазая и крутобедрая. – Ужас какой-то! Орвен, пойди туда и сделай так, чтобы там не воняло!

– А почему он должен туда идти и что-то делать? – немедленно и провокационно-громко спросила у нее Кассандра. – Он что, там сидит постоянно, и все это дерьмо – его? Или ему больше всех надо? Или потому что он – простолюдин?

– Потому что он мужчина! – Флоренс выставила перед собой холеные ладошки. – Ты хочешь, чтобы я это самое выгребала лично? Да я не держала в руках ничего тяжелее… Не знаю…

– Ложки, – подсказал ей нужное слово Мартин, еще один представитель неблагородных – высокий, крепкий и жилистый парень, который, несомненно, знал, как в этой жизни добиваться своего. От него всегда исходил запах агрессии, если можно так выразиться. – Это у вас у всех общее. Кроме того, чтобы есть и болтать, вы больше ничего в жизни не умеете. Но в целом ты права, куколка, мы – те, кто способен что-то сделать своими руками, мужчины. А вот твои приятели – они…

– А я все ждал, когда чернь скажет свое слово, – подал голос один из тех шестерых благородных, которые держались особняком. Был он высок, плечист, русоволос и вдобавок имел обаятельнейшую улыбку и ямочку на подбородке. Мечта всех женщин, от девочек до бабушек. Звали его, если не ошибаюсь, Гарольд Монброн. – Ну что, Аллан, ты убедился в моих словах? Не бывает таких мест в этом мире, где все равны, как я тебе и говорил. Мы – это мы. Они – это они. И твои слова: «Мы теперь все одинаковы, между нами нет различий», – просто смешны. Что ты там сказал, нищеброд? Ничего тяжелее ложки никто из нас в руках не держал? Ошибочка вышла. Не угадал ты.

Его шпага скрежетнула о ножны – Гарольд не собирался шутить. Он собирался убивать.

Мартин осклабился, подошел к тому месту, где лежал его скарб, и через секунду в руках у него оказалась укороченная двусторонняя глевия, которую я давно уже приметил. Оружие специфическое и очень серьезное, мне про него Агриппа рассказывал. И еще он говорил, что им запросто не поорудуешь, тут очень хорошая подготовка нужна. Но не просто же так Мартин ее с собой таскает?

Что примечательно – с ним плечом к плечу встали трое его приятелей, и тоже уже не безоружные. То ли под рукой все держали, то ли заранее к такому исходу готовились.

Но и друзья Гарольда не отставали, тоже решив принять участие в назревающем серьезном разговоре.

Народ, до этого хаотично располагавшийся на площади, начал менять свое местоположение – кто-то шел туда, где, ухмыляясь, умело крутил свое оружие Мартин, а кто-то направлялся в сторону Гарольда, который впервые на моей памяти вышел из тени на середину площади.

– Ребята, вы чего? – жутко перепугалась Флоренс. Она интенсивно вертела головой, глядя то на тех, то на других, и ее кудряшки цвета созревшей пшеницы, казалось, жили своей жизнью. – Не надо! Я же ничего такого…

– Это верно, – заметила Кассандра и крутанула два кинжала, причем очень и очень умело. – Что ты, что подруги твои. Хотя все даже хуже – вы не просто «ничего такого», вы вообще ничто.

– Давно хотела подрезать язык этой непромытой девке, – сообщила всем стоящая рядом со мной виконтесса Агнесс де Прюльи – высокая, волоокая, грудастая южанка родом из Анджана, стоящего почти на границе с Семью Халифатами. Мне она до этого казалась очень рассудительной и спокойной девушкой, совершенно не склонной к конфликтам. Недооценил я ее, надо признать. К конфликтам, судя по тону, она и впрямь не стремилась, а вот против смертоубийств ничего не имела. – Если уж пошло такое дело, надо этим заняться. Надоела она мне хуже смерти и воняет почище тех же туалетов.

Агнесс присоединилась к Гарольду и его соратникам (а их было уже больше десятка, похоже, что его слова и действия нашли отклик среди людей его круга), прихватив по дороге из своих вещей скимитар и кинжал с искривленным лезвием.

Забавно. А мне к кому идти, если начнется серьезная резня? С одной стороны, я барон, мне сами боги велели простолюдинам глотки резать. С другой… Три месяца назад я был таким же, как они. Я был даже хуже – эти хоть вон в приличной одежде, а не в том рванье, из которого когда-то состоял мой гардероб.

– Уникальная ситуация. – Мартин явно был доволен происходящим. – Я могу пустить кровь благородным, и мне ничего за это не будет. Только ради этого стоило сюда прийти.

– Хм. – Аллан прищурился. – Знаешь, у меня сейчас возникло ощущение, что ты за этим сюда и явился.

– Ну да, – даже не стал спорить Мартин. – За этим тоже, чего врать. И еще кое за чем – подучиться очень хочу, знания мне нужны. Знания – сила, так мне мои наставники говорили. А еще хочу пару-тройку ваших благородных девок обрюхатить, для забавы.

– Аллан? – Гарольд расхохотался, глядя на графа, по скулам которого ползли красные пятна. – Вот тебе и «мы все тут студиозусы». Девок он наших хочет, посмотри на него. Неужели ты думаешь, что они под тебя, чумазого, лягут?

– Фу, – сморщила носик Флоренс и глянула на подруг. Те тоже скривились.

Но не все. Парочка не кривилась, а смотрела на мускулистого простолюдина с плохо скрытой ненавистью. Да ладно!

– Надо убивать, – сказал Гарольд тем, кто стоял рядом с ним. – Тут по-другому нельзя. Или мы, или они.

А я все ломал голову, что же мне делать, если вдруг и впрямь дойдет до схватки? Хотя верный ответ я знал с самого начала, и мои метания были не более чем способом оправдать себя в своих же глазах. Ну а как иначе? По сути, я ведь собирался резать подобных себе людей из низов, которые были мне ближе, чем любой из благородных. Но я все равно буду их убивать, если прижмет.

– Из-за чего началось-то, приятель? – спросил у меня кто-то сзади. – Прозевал начало, понимаешь.

– Одна в вонючем сортире слабиться не хочет, говорит, что пахнет там невыносимо, другая ей вроде все как и верно сказала, но больно по-хамски. Остальные просто пар хотят выпустить, – пояснил я, не оборачиваясь. – Ну и сословные предрассудки свое дело сделали, не без этого.

– Ишь ты, – присвистнул мой собеседник. – А ты с кем?

– Надеюсь, что ни с кем, – честно ответил я. – Воевать никакого желания нет, я сюда учиться пришел, а не шпагой махать. И потом – куда трупы после этого девать будем? За ворота не выбросишь, здесь хоронить придется. А что на это хозяин скажет?

– Тоже верно, – согласился он. – О, гляди-ка. Сейчас схлестнутся.

Точка кипения достигла верхней планки, за которой возможна только кровь и нереально примирение. По крайней мере, до той поры, пока кто-то не умрет, это точно.

– Не верьте, что у них кровь голубая. – Острие глевии Мартина было направлено в грудь Гарольда. – Красная она, такая же, как у всех. И никакой жалости. Чем их меньше, тем нам дальше будет проще. Мы – никто, а за ними деньги. Маг-то этот, поди, из благородных тоже, а значит, для него монета первее всего. Перебьем всю эту погань, расчистим себе дорогу.

– Стратег, – сказал тот, кто был у меня за спиной. – Нахватался по верхам, паршивец такой, а смысла слов не понимает.

– Просто убивайте, – сказал свое слово Гарольд и посмотрел в сторону тех, кто не взялся за оружие. – И вы бы не сидели в стороне. Это в ваших интересах. Сейчас у нас есть шанс перебить их в открытом бою и быстро. Потом это будет делать куда сложнее.

– Тебе ничего делать не придется, – заорал на всю площадь невысокий простолюдин, который сжимал в руках боевой топор на достаточно длинном древке, Агриппа такой называл «бардка». Насколько я помню, имя у этого типа было неребское – Матиуш. – Мертвым ничего не нужно.

– Огромная ошибка, – очень громко сказал тот, кто стоял за моей спиной, и я почувствовал его руку на своем плече. Он отодвигал меня с дороги. – Ты просто не знаешь, сколько всего нужно мертвым и как трудно отвадить их от той цели, которую они себе наметили. Некромантия – один из самых трудных для изучения разделов практической магии.

Да ладно! Я понял, кто стоял у меня за спиной, и обернулся как раз в тот момент, когда этот человек шагнул вперед.

Так вот ты какой, Герхард Шварц по прозвищу Ворон.

Не такой уж он и высокий. Нет, повыше меня, но я-то думал, что он вообще великан просто. Нет, фигушки, ошибся. Обычный у него рост, немного выше среднего. Еще он был худ, но при этом ощущалось, что силы в его теле немало, настоящей силы, неподдельной. Резкие черты лица, длинный нос с горбинкой, который, видимо, и стал причиной прозвища. Еще никак было невозможно не заметить шрам – он пересекал почти все лицо – от уголка правого глаза до подбородка. Крепко его кто-то припечатал.

Возраст назвать я бы затруднился, это было невозможно, хотя я точно знал, что лет ему сильно немало. Как-никак он враждовал с моим нанимателем довольно давно. А уж мастеру Гаю годов было как ворону. Забавно звучит, надо запомнить.

Впрочем, одна примета возраста была – седые волосы. Они были собраны в косицу и стянуты черной лентой. Хотя у магов и это не показатель, я так думаю.

Одет он был скромно, не то что мастер Гай, который абы какую вещь на себя не натянет. Он даже меня одевал у лучших портных. Да, представьте себе, он озаботился и вопросом моего гардероба, так что в седельных сумках у меня лежало около дюжины отличных сорочек, несколько пар штанов и камзолов. Даже кюлоты[5]5
  Короткие, застегивающиеся под коленом штаны.


[Закрыть] он мне справил, уж не знаю, зачем, ведь я такое не надену. И все они были куда вычурней простого черного колета и широких штанов, в которые был одет магистр Герхард.

Люди, которые только что собирались убивать друг друга, тоже замерли, догадавшись, кто перед ними.

– Вы вовремя, магистр, – прозвучал в тишине совершенно спокойный голос Аллана. – Эта куча идиотов чуть не залила вам весь двор кровью.

– Кровь – это не самое неприятное в том, что могло случиться, – отозвался маг, вышедший на середину площади и внимательно оглядевший сначала одну противоборствующую сторону, потом другую. – Вот трупы – это да. По идее их пришлось бы выносить из замка, потом закапывать. Но это по идее.

Ворон показал на меня, как ни странно. Надо же, запомнил мои слова. Хотя я только-только их произнес, что странного?

– Да закопали бы сами, ничего. – Тип с топором никак не мог успокоиться. – Делов-то!

– Все, угомонись. – Мартин, видимо, сделал для себя какие-то выводы. – Не вышло, значит, не вышло.

– Планы составлять умеет, а язык за зубами держать еще не научился, – колокольчиком прозвенел над моим ухом голос Геллы, которая, оказывается, теперь стояла рядом. – Это его и погубит в результате.

– Дурь его погубит, – возразил я ей. – И скверный характер.

– И это тоже, – согласилась со мной она и сообщила: – Я – Гелла.

– Я знаю, – удивился я. – Ты же назвалась тогда, когда на площадь приехала.

– Всем говорила, но все вместе – это значит никто в частности, – резонно заметила она. – Мы беседуем, при этом не зная имен друг друга. Это совершенно неправильно.

Странная она какая-то.

– Эраст фон Рут, – представился ей я и шикнул, пресекая ее следующую реплику: – Погоди ты. Вон, смотри. Эти недоумки никак не угомонятся.

Впрочем, тут я был не совсем прав. Разошелся только тот самый Матиуш.

– Ваше счастье, – крикнул он своим несостоявшимся противникам, которые уже убрали оружие в ножны, понимая, что теперь нам не до поединков, и не сводили глаз с мага. – А то бы…

– Что – «а то бы? – спросил внезапно Герхард у простолюдина. – Вот что бы ты с ними сделал?

– А? – не понял вроде бы простого вопроса тот. – Как – что?

– Ну что? – без тени иронии переспросил магистр. – Конкретно? И сразу же поясни, за что именно ты хотел это с ними сделать. По пунктам. Ну, знаешь, за то, за то и за то. Я хочу знать мотивы того, что тебя толкает на этот шаг. Давай, мы ждем.

Врать не стану – у большинства из нас подобные вопросы вызвали немалое удивление, которое было буквально написано на наших лицах. Ладно бы он на нас наорал: мол, не успели приехать, уже глотки друг другу рвете. Или просто вышвырнул за порог зачинщиков. Даже Гарольд, похоже, опасался подобного развития событий. Но вот варианта, что маг захочет узнать причины обычного в принципе поступка, почему один человек хочет убить другого, мы предвидеть не могли. Сама мысль об этом казалась абсурдной.

В нашем мире убийство не такая уж необычная вещь. В моем – точно. До того как я стал бароном, правда, мне убивать не доводилось, но смерть всегда ходила рядом. А уж как у меня титул появился, так я и сам стал заправским душегубом. Но мне бы в голову даже не пришло копаться в себе, чтобы найти мотивы этого деяния. Мастер Гай сказал: «Убивай, чтобы освоить это дело и не оплошать в будущем». Я убивал. Все просто и понятно.

– Так это… – Парень показал топором на Гарольда. – Они благородные.

– И? – Ворон отогнул один палец. – Дальше.

– И все. – Простолюдин явно не понимал, что от него хотят. – Этого мало, что ли?

– Понятно. – Маг вздохнул. – На самом деле все проще. Ты не слишком-то и думал над тем, чем конкретно тебе насолил этот человек. Ты считаешь, что вправе его убить, но не задумываешься над тем, зачем это нужно. Или над тем, кому это нужно.

По лицу Мартина пробежала тень беспокойства.

– Плохо не то, что ты не думал над такими вопросами. Плохо то, что и остальные этого не сделали, – невесело произнес Герхард и снова обвел глазами так и не разошедшихся поединщиков. – Почти три десятка человек. Половина потенциальных учеников. И из такого количества неглупых на вид ребят осознали, что происходит на самом деле, только два-три человека. Остальные были готовы просто махать сталью, думая, что это просто и весело. И еще есть те, кто собирался на это глазеть.

– Это ж чистюли, что они о жизни знают? – как-то по-свойски ухмыльнулся простолюдин, полагая, что задушевный тон мага дает ему некоторую свободу действия.

– А ты что про нее знаешь? – В голосе мага я услышал сожаление. Именно сожаление, которому здесь вроде не место. – Ты крестьянин, сын крестьянина. Не знаю, где ты взял это оружие, но пользоваться ты им не умеешь. И настоящей смерти ты в глаза не видел. Ты вообще смерть не видел, кроме той, что всегда находится рядом с людьми, которые заканчивают свой век и уходят в мир иной под плач ближних своих.

Раздалось несколько смешков. Матиуш, опешивший от таких слов, теперь выглядел придурковато.

– Что смеетесь? – Ворон сам усмехнулся. – Думаете, вы больше видели? И что-то поняли? Вот уж нет.

– Эх, магистр! – Недалекий Матиуш никак не мог угомониться. – Вы просто пришли не вовремя!

– Это да, – признал маг. – Тут ты угадал. Значит, хочешь железом позвенеть?

– Еще бы!

Я бы на месте этого обалдуя уже давно покаялся, сказав, что и в мыслях ничего подобного не держал, а после затерялся в толпе. Даже дураку было бы понятно, что не просто так Ворон с ним разговоры ведет.

– Зря все боялись, что он кого-то выгонит, – доверительно сообщила мне Гелла. – Все попадут к нему в ученики.

– С чего ты взяла? – прошипела бледная Магдалена, тоже почему-то оказавшаяся рядом со мной. Ух, какие у нее глазищи зеленые, я до этого их и не видел – она все время сидела, уткнувшись в книгу, и переставала читать только с наступлением темноты. Не думаю, что это тяга к знаниям у нее такая сильная, она, скорее всего, так заглушала ненужные мысли, а, может, и голод.

– Занятия уже начались, – пожала плечами Гелла. – Это же первый урок. Вы такой простой вещи не осознали до сих пор?

– Насколько я понял, именно ты был одним из инициаторов столкновения? – обратился магистр к Гарольду.

Надо заметить, что он сразу со всеми перешел на «ты». Хотя он наставник, ему все можно.

– Да, – коротко ответил тот.

– Этот юноша не сможет заснуть, если не помашет своим оружием, а значит, и не даст ночью спать остальным. – Маг был очень серьезен. – Это плохо. И потом, вы все теперь мои ученики, фактически – одна семья. Выходит, должны помогать друг другу, как это и водится в больших семьях. Окажешь ему такую услугу?

– Магистр, я не любитель учебных… – начал было Гарольд.

– Я ничего такого не говорил, – покачал головой маг. – Он хочет драться – пусть его. Ты – тоже. А уж как вы будете это делать, вам виднее. Как я понял, он думает, что поединок – это очень просто. Да и не только он – почти все здесь думают, что это все как игра. Позвенели клинками, потоптались на месте, а потом пошли обедать. Вот мы и глянем, так это или нет.

– Другое дело. – Гарольд вновь достал из ножен шпагу и вопросительно взглянул на нашего нового наставника. – Значит?..

– Дело ваше. – Маг отступил на несколько шагов назад и приказал: – Расступитесь, только не отходите очень далеко. И еще – всем смотреть. От начала до конца.

– Пугает, – убежденно заявила Магдалена. – Не даст он Гарольду этого убогого убить.

– Может, и так, – неуверенно ответил ей я.

Селянин, широко улыбаясь, шагнул вперед, лихо крутя топор, и именно по тому, как он это делал, я понял: оружием он и в самом деле владеть не умеет. Это больше напоминало балаган, где жонглеры любили показывать зевакам подобные штуки. Я тоже не умел орудовать таким оружием, но Агриппа, помимо всего прочего, научил меня, как отличить серьезного противника от дилетанта. «Это тоже часть тактики», – так он мне говорил. Да и потом – с топором, пусть боевым, против шпаги? Даже не смешно.

Гарольд двигался легко, как будто танцуя, и с легкостью увернулся от неуклюжей атаки простолюдина. Как по мне, тут бы он мог все и закончить, но нет, он с видимым удовольствием чиркнул клинком о бок противника (рубаха селянина моментально окрасилась красным), оказался у Матиуша за спиной и отвесил ему пендель.

– Чего заснул? – весело спросил он у простолюдина. – Давай, давай. Ты же хотел моей крови?

Селянин махал топорам так, будто колол дрова, а Гарольд все не спешил, явно красуясь. На белой рубахе появлялось все больше красных пятен.

Так продолжалось минуты три. Матиуш сопел, потел и, несомненно, очень жалел, что был так несдержан на язык.

И он явно ждал того момента, когда Ворон скажет:

– Ну все, довольно.

А Ворон смотрел на это и молчал.

В какой-то момент Гарольд запустил руку за спину, и в его ладони матовой сталью блеснула дага.

– Вот и все, – шепнула мне Гелла, и я, обернувшись к ней, изумился.

Впервые за все время в ней не было отстраненности, она вся была там, где звенела сталь и алела кровь.

И именно поэтому я пропустил тот момент, когда Гарольд вбил дагу прямиком под ребро Матиуша.

Простолюдин взвыл, крутанулся на месте, открывая Гарольду спину, и аристократ немедленно ударил, да так, что острие шпаги вышло из живота.

Гарольд резким движением дернул клинок, раздался мерзкий хрустящий звук, и вой сменился хрипом.

Гарольд даже не собирался извлекать шпагу из тела противника, которого, скорее всего, еще можно было бы спасти. Напротив, он делал все, чтобы тот умер, сознательно наполняя его последние минуты невыносимой болью.

Еще один доворот – и Матиуш сначала шатается, как пьяный, а после ничком валится на землю. Его тело подергивается, изо рта льется черная кровь.

– Магистр, глотку ему перерезать? – деловито спросил у Ворона Гарольд, с чмоканьем извлекая клинок из тела умирающего человека. – Или пусть так подыхает?

– Мне все равно, – пожал плечами тот. – Это твой поединок.

Гарольд носком ботфорта перевернул тело на спину и острием даги чиркнул по горлу Матиуша.

Это вызвало неоднозначную реакцию у зрителей – сразу несколько человек согнулись в приступе рвоты, причем среди них были не только девушки.

– Вот так и выглядит смерть, – спокойно сообщил нам Герхард. – Вы хотели ее увидеть? Вы ее увидели.

– Ничего такого нам не надо было, – сказала красавица Ромея из Силистрии, вытирая рот.

– Не советую врать. – Ворон скривился в ухмылке. – Ладно еще соврать мне, но себе… Вы хотели этого. Участвовать – нет, по разным причинам. Но видеть – да. И все потому, что почти никто из вас не знает, как выглядит смерть, для вас она – часть страшных сказок из детства. Вы все понимаете, что она есть, но наивно полагаете, что она где-то далеко и точно за вами не придет. А она всегда рядом, и почти всегда ее лицо очень и очень неприглядно.

– Теперь я знаю, как она выглядит, – хмуро заметила Ромея.

– Ты ничего не знаешь, – очень дружелюбно сказал Ворон ей. – Ты думаешь – это конец для вон того бедолаги? Нет. Это только начало. Тюба!

К нам подошел привратник, на ходу жующий краюшку хлеба.

– Тюба, – сказал ему Ворон. – Труп – в ледник. Придет время, когда я некоторым из них буду рассказывать об основах некромантии. Вот тогда он нам и пригодится. Да и ребятам будет в радость старого приятеля повидать.

На этот раз вырвало человек десять, не меньше. Да я и сам понял, что абсолютно не голоден, впервые за последние дни.

И что значит «некоторым из них»? Тем, кто захочет? Или все-таки тем, кто доживет?

– Ну, идемте в замок, – хлопнул в ладоши Ворон. – Прочту вам вводную лекцию о том, как мы дальше жить будем. А потом – практикум. Тюба, приготовь инвентарь для ребят.