Текст книги "Гробницы пяти магов"

Глава 6

– Форсез, – удивленно протянул Гарольд. – Ты здесь какими судьбами?

– Привет, Виктор, – прощебетала Флоренс, а Луиза помахала рукой.

– Дамы. – Форсез сделал некий приветственный поклон. – Господа.

Я тоже привстал и изобразил нечто подобное, но никаких особых чувств при виде невесть откуда взявшегося бывшего соученика не испытал.

Да и с чего бы? Я с ним особо не общался, и когда он, устав от закидонов наставника и психанув, покинул Вороний замок, то мне от этого было ни жарко ни холодно. Да и когда позже Аллан на поединке нанес ему несколько ударов шпагой, мне тоже было все равно. Тем более что меня и в замке-то не было в тот день, о произошедшем я узнал потом из рассказов. Единственное, что у меня осталось в памяти об этом человеке, – так это то, что он, Виктор Форсез, является вторым сыном губернатора Макхарта, крупного портового города где-то на побережье Западного океана. Того самого, через который пролегал наш путь.

– Так ты как здесь? – Гарольд встал и подошел к нашему гостю. – Макхарт отсюда неблизко.

– Да я домой и не возвращался, что там делать? – засмеялся Форсез. – Сначала я отлеживался в Фрайштадте, все-таки три колотые раны – это не шутка, потом отправился на воды в Фротир, а уж оттуда подался сюда. У меня ведь в Талькстаде дядюшка живет.

– Так чего ты не у него отлеживался? – резонно спросила Фриша, намазывая толстый слой масла на кусок сдобы. – А во Фрайштадте?

Виктор вгляделся в лицо нашей спутницы, усмехнулся и ничего не ответил. Судя по всему, он узнал ее, но не снизошел до беседы с простолюдинкой.

– А у вас, я так понимаю, вакации начались? – Форсез хлопнул Гарольда по плечу. – Закончилась учеба?

– Есть такое, – ответил ему тот. – Вот, едем ко мне в замок, будем отдыхать и сил набираться перед следующим учебным годом. Мы теперь подмастерья, так что все будет куда сложнее, чем раньше. Ворон нам это даже пообещал, а он слово держит.

– Стало быть, вы все, кто прошел инициацию? – уточнил у него Виктор. – Негусто. А Орибье?

– Аллан мертв, – подала голос Аманда.

– Не скажу, что сильно печалюсь по этому поводу, – криво улыбнулся Форсез и потер бок. – Сами понимаете.

– Он тебя пожалел тогда, – сообщила ему Луиза. – Не хотел убивать. Хотя, замечу, имел на это все права после того, что ты ему наговорил.

– Я это тоже потом понял, – подтвердил Виктор. – Но все равно кое-какие его убеждения мне претили тогда, да и сейчас я их не слишком разделяю. Ладно, о мертвых либо хорошо, либо ничего.

Мы поняли, что он имеет в виду, да он и не особо это и скрывал, то и дело с неприязнью поглядывая на Жакоба, Флика и Фришу.

– Пойдем мы, – встала из-за стола Фриша. – Наелася я, от пуза просто.

И она сыто рыгнула чуть ли не в лицо Форсезу.

Аманда подавила смешок, а мне стало как-то неловко. Да и не мне одному, надо полагать. Не стоило так-то, демонстративно. Вот только это же Фриша.

– Гарольд, мы наверху будем. – Жакоб тоже поднялся из-за стола и дернул за шиворот Флика, который, вообще не обращая внимания на происходящее, знай наворачивал яичницу, заедая ее колбасой. – Вам поговорить ведь надо, вы же давно не виделись.

– А? – Флик поднял голову и понятливо кивнул. – Ага!

Он ухватил со стола пару ватрушек и направился за приятелем.

– Надо бы сказать прислуге, чтобы поменяли посуду, – заметил Форсез, когда наши спутники покинули трапезную. – Монброн, только не говори мне, что это отребье тоже едет в твой замок. Или ты решил дать им возможность подзаработать на вакациях? Садовники и пастухи всегда нужны.

– Они просто едут с нами, – ровно произнес Гарольд. – Дороги небезопасны, особенно в герцогствах, разбойников там развелось просто какое-то невозможное количество. Так что большим отрядом как-то спокойнее.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. – Виктор наконец сел за стол. – Что, из всей той оравы с замкового двора осталось только десять человек?

– Нет, конечно. – Флоренс подошла к двери, приоткрыла ее и крикнула: – Прислуга! Подайте еще один прибор. О чем я? Ах да. Нет, нас осталось тридцать четыре человека.

– Совсем странно выходит, – озадачился Виктор. – А остальные где?

– Кто где. – Де Лакруа коротко переглянулся с Гарольдом. – Все отправились в разные места. Мы вот приняли приглашение Монброна, почему нет? Что мне, что Эрасту, что Карлу до своих родовых гнезд далековато. А Аманда и Флоренс едут в гости к Луизе, так что мы их сопровождаем, благо нам по пути.

Флоренс удивленно захлопала глазами, но промолчала.

Ну и правильно, что правду ему никто не сказал. Зачем? Наш поход – внутреннее дело, предназначенное только для подмастерьев мастера Ворона. А Форсез – отрезанный ломоть.

– Не сильно-то и по пути, – заметил Виктор. – Где Силистрия – и где Форнасион?

– Мы мужчины. – Гарольд присел напротив Форсеза. – Что такое полтысячи миль, если речь идет о наших дамах? Тем более что кое-кто из моих друзей неровно дышит к одной из них. А я для друзей готов на все. Ты же в курсе этого, Виктор?

– Да? – Форсез заинтересовался – И кто у нас воздыхатель?

– Эраст, – показал на меня Гарольд. – Глаз с Флоренс не сводит!

Бедная Флоренс Флайт немедленно растерялась, в ее хорошенькой головке столько мыслей сразу не помещалось. Но при этом она тут же состроила мне глазки, а на ее лобике обозначилась морщинка. Она явно задумалась – может, что-то прозевала? Может, просто не разглядела?

– Шутка, – засмеялся де Лакруа. – Фло, выдохни, Монброн просто разыгрывает нашего приятеля.

– Да? – Флоренс нахмурилась, ей эта шутка не понравилась. И дело тут было не во мне, просто она любила, когда ею восхищались, а подобное за последний год происходило нечасто. Если не сказать, что не происходило вовсе.

Тем не менее шутка разрядила обстановку, тут еще и приборы Виктору принесли, так что мы еще минут сорок говорили о разном и всяком, не касаясь более цели нашей поездки.

Впрочем, не думаю, что Виктору было до подобных частностей дело. Просто здоровое любопытство – вот и все. В конце концов, он, пусть и не слишком долго, был одним из нас.

Мои предположения подтверждал и застольный разговор. Виктор с интересом расспрашивал нас о том, что происходило в замке после его ухода, и то и дело восклицал: «Смотри-ка», «Ох ты!» и «Надо же!».

Может, мы проговорили бы и дольше, но нашу беседу прервал стук в дверь.

– Открывайте, – громыхнул за ней грозный голос. Больше скажу – это был голос представителя власти, только у них бывают такие одновременно и повелительные, и барственные нотки. – Городская стража Талькстада!

– Боги всемогущие! – удивилась Луиза. – На что мы им понадобились?

– Не заперто, – громко крикнул посерьезневший Гарольд. – Входите.

Он поднялся из-за стола и положил ладонь на эфес шпаги, с которой не расставался с того момента, как мы покинули замок. Он, по-моему, даже спал с ней. Впрочем, от него не отставали и остальные, в том числе и я, ведь еще мастер Гай мне говорил, что шпага есть суть часть тела аристократа. Хотя к завтраку сегодня я ее брать не стал, может, и зря. Не люблю я стражников, потому что ничего хорошего я от них в своей жизни не видел.

Двери скрипнули, грохнули створками о стены, и в трапезную залу ввалилось человек десять, все как один усачи, одетые в камзолы пестрой расцветки и береты с перьями. В руках у большинства из них были алебарды, только двое, вошедшие в комнату последними, были вооружены иначе: один – длинной саблей, другой – кинжалом в отделанных золотом ножнах. Да и вообще они отличались от стражников. Один из них был высоченный детина в лазоревом камзоле с золотой вышивкой, громко топающий ботфортами, усы его торчали в разные стороны, как стрелки у часов. Второй же, напротив, был тщедушен, лицо имел бледное и унылое, а усишки – жиденькие, а неприятное впечатление усиливал серый плащ, скрывающий фигуру. Более всего он напомнил мне крысу, по недоразумению одетую как человек.

– Претор Силиус, – представился здоровяк. – Ведаю преследованием лиц, признанных преступниками и обитающих в нашем славном городе. Назовите ваши имена.

– Гарольд Монброн, второй сын маркграфа Алоиса Монброна Силистрийского, – с достоинством ответил ему мой друг. – А это – мои друзья.

И он последовательно аттестовал всех нас, включая Форсеза.

– Чем могу служить? – холодно осведомился он, закончив. – Что я или кто-то из моих друзей может сделать для властей вашего города?

– Ваша милость ничем не может мне помочь, – соблюдая приличия, но несколько развязно ответил ему Силиус. – Ни к вам, ни к вашим друзьям у нас вопросов нет, поскольку ваши имена и ваше положение говорят за вас.

– Отчего же? – пискляво остановил речи претора его спутник. – Есть вопросы. Назваться громким именем может кто угодно, а вот подтвердить его – не всякий. Откуда нам знать, что эти господа именно те, за кого себя выдают?

– Однако. – Гарольд не удержался от смешка. – Вы ведь должны понимать, что после того, как это будет сделано, в смысле – доказано мое право на ношение своего же имени – я непременно вас убью? Подобные вещи не остаются безнаказанными.

– Ничего у вас не выйдет, – с видимым удовольствием сказал писклявый. – Я забыл представиться. Клерик Август Туллий, верный слуга правосудия, выступающий от имени ордена Истины. Всякий, кто посягнет на мою жизнь, будет наказан как законом людским, так и силами горними. Да-да, высшие силы тоже на моей стороне, поскольку моя деятельность одобрена Храмом всех богов.

Это да. Не тронешь его, это правда. Надо же, клерик. Слуга Храма всех богов и адепт ордена Истины, имеющий право проводить светские расследования, связанные с преступлениями против официальной веры, и наделенный массой прав. По слухам, клерики могли даже венценосных персон опрашивать и смертные приговоры выносить. Нет, не королям-императорам, конечно, людям попроще, но могли же? И да, слуги Храма всех богов действительно неприкосновенны, по крайней мере, официально и при свидетелях. Хотя в темноте городских кварталов их резали так же, как и всех остальных, а то и охотнее. Неограниченная власть быстро приучает к наглости и вседозволенности, а потому клериков мало кто любил. Да и они населению Рагеллона платили такой же нелюбовью.

Но что им от нас-то надо? Мы веру не порицали, черную волшбу не творили.

– На жизнь, значит, – задумчиво сказал Гарольд. – Я запомню это, Август Туллий. И вас тоже запомню, не сомневайтесь.

– Итак. – Клерик разгладил свои жидкие усишки. – Хотелось бы увидеть документы, если они у вас есть. Если же их нет, то вам должно проследовать с нами.

– И это… – громыхнул басом здоровяк. – Кто еще тут проживает? Нам надо видеть всех.

Гарольд помрачнел, а у меня в животе что-то глухо ухнуло. Руку даю на отсечение – не просто так они сюда пришли. Кого-то конкретного ищут, и я даже догадываюсь кого. И Монброн сообразил, потому и посмурнел. Понятное дело – он за Ромула себя еще поедом ест, а тут снова выходит, что его вина. Он ведь вчера закрылся в номере и не уследил за этим идиотом Фликом, а тот не иначе как тот что-то стянул, вот за ним и пожаловала стража. А кто виноват? Тот, кто командует отрядом.

Но при чем тут клерик? Флик что, Храм всех богов обнес?

– Вот еще что, ваша светлость, – чуть сбавил громкость Силиус и покосился на Августа Туллия. – Я вам так скажу: у меня по поводу вашей личности сомнений нет. Я в страже два десятка лет служу, научился отличать дворянина от простолюдина, мне никакие документы не нужны.

Ага, стало быть, навязали ему этого клерика, придали ему его. Или наоборот – клерика усилили стражей, от греха. Совсем я перестал понимать, что происходит, одно ясно – история выходит очень паскудная.

– А мне нужны, – скучающим голосом сообщил клерик. – Я жду… Скажем так, господа. И… кхе-кхе… Дамы.

Последнее слово было сказано таким тоном, что де Лакруа сузил глаза и, заведя руку за спину, взялся за рукоять даги, которая была при нем. Фальк глухо заворчал и стал подниматься со стула.

– Робер, Карл, не надо, – попросил Гарольд. Было видно, что ему непросто дались эти слова, его пальцы, сжатые на эфесе шпаги, были белее мела. – Хорошо, господин клерик, вы получите доказательства сей же час. Друзья, принесите ваши бумаги. Мои всегда при мне.

Спасибо тебе, мастер Гай, за то, что ты подумал о всем и не доверял никому, храня бумаги покойного барона при себе. Отдельное спасибо за то, что ты отдал их мне. Есть у меня убежденность в том, что если бы я их этому крысюку не предъявил, то ничего хорошего меня сегодня не ждало бы.

– И потрудитесь привести тех, кто сейчас находится на верхнем этаже, – приказал претор.

– Не так. – Из-под серого плаща вынырнула белая рука и помахала длинным указательным пальцем. – Это сделают стражники, чтобы исключить попытку сговора. Они пойдут первыми, а уже потом, за ними – вы.

Гарольд достал из кармана платок, посмотрел на Августа Туллия, улыбнулся и завязал на платке узел. Ну все, клерик, не жить тебе. Я своего друга знаю, он не остановится ни перед чем, ему ни боги, ни орден Истины не указ.

Охранники, подчиняясь движению длинного пальца с острым ногтем, потопали по лестнице, за ними направились мы.

– А вы, юноша? – услышал я вопрос, который клерик, несомненно, адресовал нашему гостю – Почему вы остались здесь?

– У меня нет при себе документов, – невозмутимо ответил Форсез. – Я пришел повидаться со своими друзьями по учебе, вот с этими господами и дамами, и не предполагал, что кто-то может поставить под сомнение мою личность.

– Вы живете здесь, в Талькскаде? – уточнил клерик.

– Я здесь гощу у своего дядюшки, – доброжелательно ответил Виктор. – Его имя – Кассиус Флойт, должность при дворе – первый советник короны.

– То-то я думаю, откуда мне ваше лицо знакомо! – громыхнул бас Силиуса. – Точно. Это же вы две недели назад с маркизом Лердом изволили драться из-за его сестрицы? Знатный был поединок, как же, так вы его разделали! Это мой наряд вас и останавливал, вердикт королевский о запрете поединков из-за дам никто не отменял пока. Штраф-то в казну уплатили?

– Уплатил, – подтвердил Виктор. – Ну что, клерик, ко мне еще вопросы есть?

Не знаю, что ему ответил Август Туллий, я зашел в комнату, пропустив мимо себя стражников, которые вели вниз побледневшего и испуганного Флика. Держали они его деликатно, если это можно так назвать, но крепко.

Бумаги и кошелек с деньгами, врученные мне в свое время мастером Гаем, лежали у меня в специальном чехле на перевязи, который в походе я надевал под камзол, не доверяя седельным сумкам. Лошадь могут убить или украсть, где мне потом мое добро искать? А чехол можно только с моего бездыханного тела снять, но тогда мне будет уже безразлично.

Собственно, и сейчас, не зная, как оно все сложится дальше, я, сняв колет, надел эту перевязь на себя, предварительно достав баронскую грамоту. Так оно надежней будет. Застегнув крючки, я прихватил и шпагу. Кто его, Гарольда, знает? Если все пойдет совсем плохо, он может и силой расчистить себе путь, с него станется. Но не хотелось бы. Нам тогда в городах будет долго нельзя показываться. Патриархи всех богов, может, и закроют глаза на это дело, особенно если им некую сумму пожертвовать на строительство новых храмов, но вот орден Истины – точно нет.

Если честно, мне было страшно. Я не знал, как поступит Гарольд, и эта неизвестность пугала. Но одно понимал точно – я пойду за ним до конца. До того, как я попал в Вороний замок, была у меня уверенность в том, что поступать надо лишь так, как выгодно лично мне, но что-то поменялось за этот год в моем восприятии мира. И если мои друзья надумают сцепиться с теми, кто держит весь Рагеллон за глотку, я последую за ними, даже если эта дорога приведет меня на эшафот. Хотя если Гарольд распорет брюхо этой крысе в сером, то другой дороги у нас и не будет. У всех. Ордену Истины законы не писаны, и на положение родителей моих друзей им плевать.

Ладно еще, если эшафот. Коли всплывет то, кто мы и чему учимся, как бы на костер не попасть. Эшафот – что? Топор свистнет – и все, отмучился. А вот костер – это другое дело. Это долго, мучительно и больно.

За такими делами и мыслями я пришел к самому финалу унизительного действа.

– Госпожа де ла Мале. – Клерик протянул свиток Луизе. – Рад знакомству.

– Не могу сказать того же, – холодно произнесла Лу.

– Какой в этом смысл, господин служитель храма? – поинтересовался Гарольд. – Ведь если мы, с ваших слов, присвоили имена благородных, то могли и бумаги подделать, не так ли?

– Поверьте, смысл есть, – заверил его Август Туллий. – Я никогда и ничего просто так не делаю. Молодой человек, остались только вы.

Он обратился ко мне, я, не слишком торопясь, спустился вниз и протянул ему бумагу.

– Назовите себя, – потребовал клерик.

– Барон Эраст фон Рут из Лесного края, – твердо и громко произнес я. – Третий сын барона Йохима фон Рута.

– Прекрасно. – Клерик поднес бумагу к глазам. – Прекрасно. Спасибо, барон, к вам вопросов больше нет.

И соврал, подлец. Оказались у него вопросы.

Когда я забирал документ обратно, он заметил у меня на пальце перстень, подаренный Рози.

– Мм, – прищурился Август Туллий. – Перстень двух душ. Как интересно.

– Не запрещено, – ответила вместо меня Аманда. – Данный ритуал разрешен как Храмом всех богов, так и орденом Истины.

– Сей ритуал разрешен, но не поощряется, – поправил ее клерик. – Это ваш перстень, мистресс Грейси? Вы подарили его барону фон Руту? Почему тогда я не вижу у вас на пальце парного к нему предмета?

– Нет, не мой, – не стала врать Аманда.

– Кто вам подарил это украшение? – буквально просверлил меня глазами клерик.

– Это вас не касается, – медленно и членораздельно сказал я ему, не отводя взгляда от его лица. – Вы хотели выяснить, кто я? Вы это узнали. Не стоит переходить границы дозволенного, господин клерик.

– Границы дозволенного мне знаю только я, – мягко, почти по-отечески, сказал клерик. – И поверьте, фон Рут, они таковы, что узнай вы их, то сейчас вели бы себя по-другому. Так кто та, кому вы присягнули на верность?

Не скажу. Вот из принципа – не скажу.

– Эраст, да выдай ты ему эту тайну, – посоветовала вдруг мне Луиза. – От этого господина воняет псиной, мне скоро уже дурно станет от этого смрада.

– И то, – поддержал ее Гарольд, в его голосе почему-то была толика злорадства. Клерик не мог ее распознать, но я-то провел с ним бок о бок целый год. – Скажи – и пусть он выметается.

– Парный перстень носит на своей руке мистресс Рози де Фюрьи из Асторга, – неохотно сказал я.

– Ай да барон! – присвистнул Форсез и, судя по звуку, хлопнул себя ладонями по ляжкам. – Однако! Эраст, не забудь прислать приглашение на свадьбу.

– Дочь Гастона де Фюрьи? – уточнил Август Туллий, дождался моего кивка и кисло произнес: – Мои поздравления. Вы выбрали себе недурственную партию, молодой человек. Если еще точнее, вам крайне повезло.

– На этом, надеюсь, все? – уточнил Гарольд. – Наша беседа закончена?

– С вами – да, – улыбнулся, показав желтоватые мелкие зубы, клерик. – Но вот с этими людьми – нет.

Его палец указал на трех наших спутников, не имеющих документов и стоявших за спиной Монброна.

– Они с нами, – пояснил Гарольд. – И все, что вы хотите узнать о них, вам скажем мы.

– Да? – обрадовался клерик. – А кто они вам?

– Слуги. – Гарольд пожал плечами, как бы говоря: «Ну а кто же еще?»

– Чудно, – потер ладони Август Туллий. – Вон тот – чей слуга?

Он указал на Жакоба.

– Мой. – Я уверовал в магию имени моей нареченной. Глаза у меня есть и чутье – тоже, этот крысюк если и не струхнул при упоминании фамилии Фюрьи, то точно преисполнился почтения. Чего-то я еще не знаю про семейку моей невесты. – Я нанял его в Центральных королевствах, все честь по чести.

– Хорошо, – покивал клерик и указал на Фришу. – А это чья служанка? Явно же не ваших спутниц, не носят горничные мужских нарядов.

– Горничные – нет, а девки – да. – Фальк поднялся со скрипнувшего стула. – Это моя служанка, назовем ее так. У меня, господин клерик, мужской силы хоть отбавляй, а девок в лесах да на горах не всегда сыщешь. Вот я и подрядил эту, чтобы, значит, ее…

Он облапил Фришу и начал мять ее груди. Та все поняла верно, залилась смехом и начала тереться об него спиной.

– Ну, предположим, – усмехнулся Август Туллий. – А этот, стало быть…

– Мой слуга. – Гарольд прекрасно понимал, что лезет в ловушку, но уступать это право никому не собирался. Если к кому из нашей компании и могут быть вопросы, то только к нему.

– Ваш, – обрадовался клерик. – Так-так. А вчера он весь день при вас был?

– Да, – коротко ответил Гарольд.

– Значит, весь день, – повторил клерик и скомандовал Силиусу: – Давай сюда скупщика.

Минутой позже два стражника ввели в трапезную невысокого курчавого человека с расквашенной физиономией.

– Ну. – Август Туллий подошел к нему. – Что, Софрус, память тебе освежили?

– Да, господин клерик, – пробормотал человек и сморщился, видно, от боли.

– Вот и хорошо, – потрепал его по щеке Август Туллий. – Так кто тебе вчера продал тот предмет, который мы у тебя нашли? Посмотри на этих людей – кто-то из них? Но помни – орден Истины всегда видит ложь. Тебя и так ждет незавидная судьба, так что не усугубляй. Если этот человек здесь есть, укажи на него. Если его нет, не вздумай показать на невиновного.

– Да есть он тут, – пробормотал курчавый. – Есть.

– Который? – цепко спросил клерик и отдал приказ стражникам: – Отпустите его, пусть пальцем покажет, чтобы никакой ошибки не было.

– Вон тот. – И палец скупщика указал на Флика.

Ну, что и требовалось доказать.

– Что и требовалось доказать, – тут же, дублируя мои мысли, удовлетворенно произнес Август Туллий. – В каком часу это было?

– Вечером, перед закатом, – вновь сморщился кучерявый. – Я лавку закрывал уже.

Флик стоял ни жив ни мертв.

– Не сходится, – довольно повел носом клерик.

– Все сходится, – подала голос Аманда. – Его светлость виконт Монброн сказал, что слуга был с ним весь день. Про вечер речь не шла.

– Все так, – неожиданно отмер Флик. – Весь день я находился при хозяине. Да и как по-другому – мы были в дороге. А вечером он отпустил меня город посмотреть.

Не ожидал. Выгораживает он Гарольда, а себя, по факту, топит.

– Мистресс Грейси, не следует оправдываться перед этим господином, – рявкнул Монброн. – Наше право крови…

– Пусть будет так, – как будто не слыша его, клерик запустил руку под плащ. – Так, значит, ты отправился в город?

– Да, – пробормотал Флик.

– И продал там нашему славному Софрусу вот эту вещицу. – Жестом фокусника Август Туллий извлек из-под плаща руку с блеснувшим в ней перстнем.

Какой идиот! Боги, сколько там вас всех есть, какой же Флик идиот! Продать вещь, взятую у разбойника, в ближайшем городе! А главное – незнакомому скупщику! Это просто верх глупости!

– Да, – еле слышно произнес Флик.

Еще и признать свою вину! Надо было в отказ идти – не знаю, не видел, не я, не мое. Нет, далеко еще ворам из Центральных королевств до профессионалов из квартала Шестнадцати висельников.

– Вот и славно, – расплылся в улыбке клерик. – А теперь потрудись рассказать нам всем, каким образом к тебе попал именной перстень верного служителя ордена Истины, отца-наставителя Стрампа, который был зверски убит месяц назад.

Вот теперь и вправду беда. Теперь ясно, чего он так улыбается. Взять убийцу служителя ордена, да еще и отца-наставителя, – это, знаете ли, сильно. За такое награждают небось будь здоров как.

– Это трофей, – заявил Гарольд, опередив Флика. – Вчера в лесу, почти на границе герцогств и Центральных королевств, в десяти минутах езды до парома через Стийю у нас случилась небольшая заварушка с разбойниками. Их, знаете ли, в лесах герцогств немало, но этим не повезло, они нарвались на нас, да там, на лесной дороге, все и остались. Данный перстень мой слуга снял с пальца убитого разбойника, с моего дозволения, разумеется.

А у меня наверху еще и шпага лежит. Лучше бы я ее не брал, честное слово. С ней ведь тоже все непросто может быть. С одной стороны – свидетельство того, что мы и впрямь брали трофеи с трупов, с другой – так можно вывернуть, что я сыном Хромого Ганса окажусь. Нет, надо будет ее продать, что ли. А может, просто в ближайшую канаву выкинуть, от греха.

– Вот как. – Клерик сочувственно покивал. – Звучит правдоподобно, но…

– Вы подвергаете мои слова сомнению? – Терпение Гарольда подходило к концу, это было хорошо заметно.

– Я подвергаю сомнению даже свои слова, – холодно объяснил ему клерик. – Да, это похоже на правду, но в том, что это правда, мне надо еще убедиться.

– Факт схватки может подтвердить паромщик, – сказала Луиза. – И еще там есть могила, свежая. В ней лежит наш друг, он погиб в лесной схватке.

– Паромщик, друг… – усмехнулся клерик. – Один ничего не видел, только от вас о произошедшем слышал, другой вообще уже труп.

Флоренс, которая все это время сидела молча, вдруг встала, подошла к Августу Туллию и отвесила ему звонкую пощечину.

– Наш погибший друг был смелый и добрый, – сказала она ему. – Не смейте!

– Вот тот идет с нами, – бросил клерик, потирая щеку. – Остальных не задерживаю.

И он покинул комнату, вслед за ним ушел претор и стражники, которые увели с собой Флика.

– Хлестко вышло, – нарушил тишину Форсез, его почти игривый тон звучал неестественно. – Флоренс, удар был нанесен за дело, но при этом ты зря это сделала.

– Правильней всего было бы его убить. – Гарольд шумно выдохнул. – Не знаю, как я удержался от этого шага.

– И правильно сделал, что удержался, – уже абсолютно серьезно произнес Виктор. – В этом случае вам пришлось бы покинуть не то что это королевство, но и континент. Орден не прощает смерть своих служителей. Да вы и сами это знаете, что я вам прописные истины объясняю.

– Да отвяжись ты! – взвизгнула Фриша, хлопая по лапищам Фалька, который так ее и не отпустил. – Скажите лучше, что с Фликом будет?

Форсез с неудовольствием глянул на нее, но соизволил дать ответ:

– Да все с ним будет нормально. Я про этого Августа Туллия слышал, он один из лучших клериков-дознавателей ордена Истины. Про Храм он так, для солидности добавил, он к ним относится постольку-поскольку. Так что если бы он даже просто заподозрил, что вы причастны к убийству этого отца-наставителя, то вряд ли отсюда увели бы только этого… Флика. Все он прекрасно понял, просто вы повели себя с ним высокомерно, а такое не прощается. Он же в клерики из простонародья наверняка выполз, гонору у него – о-го-го сколько. Им приятно потоптать родовитых, почувствовать их страх. Все они такие, поверьте. Да, грязнуля? Если бы ты могла вон ту же де ла Мале унизить, ты ведь непременно бы это сделала?

– Что будет с Фликом? – как будто не слышала его Фриша.

– Виктор, в самом деле, – поддержал ее Гарольд. – Что значит – «нормально»?

– Да то и значит, – махнул рукой Форсез. – Подержат денек в миссии ордена, пока с паромщиком не поговорят. Тот все подтвердит, я уверен, что в этом вопросе ты вряд ли спектакль устраивать стал бы, а потом передадут вашего Флика в королевскую тюрьму. После – суд. И отправится он лет на пять в каменоломни, вот и все.

– В каменоломни-то за что? – охнула Флоренс.

– Найдут, – пожал плечами Виктор. – Может, за то, что краденую вещь продал скупщику, может, еще за что. Все одно, Август этот за вас на нем отыграется. Судьба такая у Флика. А вот вам, господа и дамы, надо очень-очень быстро покидать прекрасный город Талькстад. Самое позднее – сегодня вечером, а лучше – и того раньше, то есть прямо сейчас.

– Почему? – в один голос спросили Фриша и Аманда.

– Я же сказал: вы вели себя высокомерно, – как детям, объяснил нам Форсез. – Но это еще ладно, ничего. А вот то, что ты, Флоренс, дала ему пощечину – уже серьезно. И совсем плохо, что ты сделала это при свидетелях, клерик такое не простит и не забудет. Ваше счастье, что он не знал, кто вы и чьи вы ученики. Но очень скоро он это узнает, как только увидит на груди вашего приятеля знак инициации. И вот тогда он вернется за вами. Всех не утащит, не та у него должность, но тебя, Флайт, пожелает забрать с собой, он найдет, к чему придраться. К тому же ты, уж извини, из всех здесь присутствующих единственная дворянка с купленными титулом, не по праву крови полученным.

Отец Флоренс был богатым землевладельцем, и титул свой он действительно купил. Как это называют в Центральных королевствах, «сомнительное благородство».

– Монброн тебя не отдаст, и тогда начнется резня, – продолжал Форсез. – Возможно, вы убьете полтора-два десятка стражников, но это сомнительная победа, поскольку вы станете врагами короны и отправитесь в увлекательное путешествие на эшафот. Так что покидайте город немедленно, пока есть время. Монброн, это не бегство, это отступление, позора здесь нет.

– У них человек, за которого я отвечаю, – глухо сказал Гарольд и повернулся ко мне. – Эраст, я остаюсь. Дальше, до Форнасиона, отряд поведешь ты.

– Боги, знал бы, даже не заходил бы сюда, – вздохнул Форсез. – Ладно уж, вытащу я вашего Флика из узилища. Мой дядя – лучший друг королевского прокурора, так что самое позднее через три дня он будет на свободе. Монброн, нечего тебе тут делать. В трущобах ты прятаться не сможешь, а потому уже завтра будешь в миссии ордена объяснять, почему твои спутники скрылись. И все придет к тому же знаменателю, я тебя знаю, ты не сдержишь себя, будет много крови. Стражников и клерика мне не жалко, а вот тебя – есть немного. Так что даю тебе слово дворянина – вытащу я вашего воришку.

– Скорее всего, понадобятся деньги. – Гарольд снял с пояса пухлый кошель. – Виктор, это не плата тебе, не подумай. Это на расходы – подкуп, что-то еще.

– Справедливо. – Форсез принял у него кошель. – Потом, мне же ему еще лошадь покупать, на своих двоих он до Форнасиона будет долго добираться. Хотя…. Я его к одному каравану пристрою, туда сейчас многие направляются.

– Я твой должник. – Монброн положил Виктору руку на плечо. – Ранее между нами не было ни дружбы, ни вражды, но отныне и навеки дом Монбронов должен тебе.

– Может, и не зря зашел, – засмеялся Форсез. – Да и потом – приятно помочь бывшим соученикам. Ладно, вам пора в путь, а я пойду к дяде, нечего время терять.

– Спасибо тебе, – прощебетала Флоренс, по-моему, порядком испугавшаяся.

– Бросьте. – Виктор помахал нам рукой, в которой был зажат кошель, и вышел вон.

– Чего стоите? – поинтересовался Фальк. – Сказано же: пора отсюда ноги уносить! А нам еще лошадей надо купить!

– Верно, – подтвердил Гарольд, задумчиво смотрящий на закрывшуюся за Форсезом дверь. – Поспешим.

И мы поспешили.