Текст книги "Файролл. Два огня"

– Но все равно ты поумнее этой дурочки будешь, – старуха кивнула в сторону совсем уже белой Вики. – Ты-то напоказ свою новую личину не кажешь, а она ее как флаг на демонстрации несет. Потому у тебя этот шанс будет, а у нее нет. Хотя он ей и не нужен вовсе, ей и так хорошо.

На самом деле это все было уже не смешно, да и старуха, похоже, не так и безумна была, как мне сначала показалась. То, что она несет, здорово похоже на бред, вот только больно этот бред похож на кое-что другое.

– Бабуля, – вкрадчиво сказал я, намереваясь задать один вопрос, который давно меня мучал. А вдруг старушка и впрямь из тех, которые знают больше, чем человеку положено?

– Бабуля, бабуля, – старушка прищурилась и внезапно показала мне толстый шершавый язык. – Все, что хотела, я тебе уже сказала, большего не жди. И того-то говорить не стоило, как бы мне теперь это там не аукнулось. Но напоследок надо же чего-то доброе сделать? Да и знак вы мне явили, так что – квиты.

В комнате уже явно никто ничего не понимал, на лице Илюшки Шишкуна гуляла блаженная улыбка, Светка и остальные девушки знай хлопали глазами.

– Один вопрос, – попросил я старуху. – Только один.

– Отстань, пора мне, – отмахнулась та и поманила пальцем ту девчонку, что предлагала санитаров со смирительными рубашками позвать. – Иди-ка сюда, чего дам!

В руке у бабки невесть откуда появился золотой перстень с тускло блеснувшим камнем.

– Ба, с чего это ты ей собралась чего-то отдавать? – возмутилась было Светка, но ее подруга оказалась шустрее и, лихо сиганув через два стула, попыталась цапнуть украшение с ладони старухи.

В этот же момент Павлючиха неожиданно ловко ухватила ее ладонь, крепко сжала, глаза ее закатились под лоб, дыхание участилось.

– Отпусти! – взвизгнула девчонка, пытаясь освободиться, но это было тщетно – старуха держала ее крепко, очень крепко.

Светка, то ли перепугавшись за подругу, то ли за перстень, подскочила к парочке и было собралась чего-то сделать, но тут бабка громким басом рявкнула несколько слов на неизвестном мне языке, ее вместе с девушкой тряхнуло так, как будто через них пропустили электрический ток, и рухнула на пол. Рядом с ней упала и девушка, чью руку она так и не отпустила.

– Ё! – ошарашенно выдохнул Шишкун. – Экшн, твою мать! До серьезного недотягивает – но все же!

– Она, по ходу, не дышит, – одна из тех девушек, что сидела за столом ткнула пальцем в Павлючиху, не спеша, впрочем, вставать со стула. – Померла, кажись.

– А Ленка? – встрепенулся парень, который сидел рядом с ней. – Свет, глянь!

– Чего я-то сразу? – хозяйка дома опасливо встала на колени рядом с девушкой, все еще лежащей на полу, и поднесла ладонь к ее лицу. – Вроде жива. А бабка, точно, окочурилась. Вот же блин, теперь еще на похороны тратиться.

День был испорчен окончательно. После всей той чепухи, которая произошла в этом доме и которая давала большую пищу для раздумий, нам еще пришлось поучаствовать во всех официальных процедурах, сопутствующих внезапной кончине человека не в присутственном месте, сиречь – больнице. Нас опросила полиция, на нас таращились санитары труповозки и пьяненький социальный работник. После, между прочим, мне еще пришлось объясняться и с моей охраной, на лицах которых было написано одно: «Господи, ни дня без приключений!».

– Саша, потом заедешь в местный участок, пусть протоколы перепишут, – приказал старший охраны водителю. – Чтобы никаких упоминаний о Харитоне Юрьевиче и Виктории Евгеньевне в них не было, понятно? Денег дашь, сколько скажут. Знаю я эти дела, неровен час чего, так начнут их дергать сюда, просто так, для забавы.

– А обо мне? – вроде как обиделась Эля.

Арсентий повернулся ко мне и вопросительно поднял брови. Я утвердительно кивнул.

– И о сестре Виктории Евгеньевны тоже, – дополнил свою команду он. – Верно, если убирать упоминания, так обо всех сразу. И еще – предупреди их там, чтобы с остальными поработали, чтобы все, кто в доме был, о них забыли.

– Арсентий, – окликнула Вика старшего. – Мы завтра с утра уезжаем отсюда, ты тогда часам к девяти машины к дому подай.

– Еще одно верное решение, – кивнул старший. – И праздники заканчиваются, да и вообще… Сестра с нами поедет?

Эле явно не нравилось, что о ней говорят в третьем лице, да еще так, как будто ее вовсе тут нет, но и на электричке ехать ей явно тоже очень не хотелось, потому никаких язвительных реплик не последовало.

– Ты с нами? – устало поинтересовалась у неё Вика. – Или выпендриваться будешь, как всегда?

– Не буду, – буркнула Эля. – С вами.

Тете Свете мы про все происходящее рассказали, конечно. И, естественно, она нам выдала порцию фраз вроде «Никогда мать не слушаете» и «У них вся семья такая». Правда, под конец она, успокоившись, задала Вике вопрос, который меня немного удивил:

– Значит, перед этим она Ленкину руку ухватила?

Как выяснилось, девицу, руку которой перед смертью схватила Павлючиха, звали Еленой, и приходилась она семейству Травниковых дальней родней, троюродной племянницей с чьей-то стороны. Впрочем, тут, похоже, все были родня, в той или иной степени.

– Ну да, – подтвердила Вика. – Да сильно так!

– Жалко девку, – вздохнула тетя Света. – Ох, жалко. Ну да ладно, главное, что не вам сила досталась.

Мне стало жутко интересно, что она имела в виду, но тетя Света наотрез отказывалась говорить на эту тему. После же она узнала, что мы завтра уезжаем и совсем уж расстроилась, видимо окончательно выбросив все эти новости из головы.

Впрочем, возможный ответ на свой вопрос я все-таки нашел, правда, уже потом, ночью, в сети, когда покопался в наладоннике. Но он был настолько абсурден, что я, плюнув на все произошедшее, попросту уснул, рассудив, что утро вечера мудренее.

Глава третья
в которой герой только и делает, что удивляется, и не всегда приятно

– Чего происходит-то? – такой вопрос задала мне Вика, когда мы вошли в здание «Радеона» (подвезли нас к главному входу). – А?

И впрямь, в холле происходила какая-то нездоровая движуха – куча народу, причем самого разного, то есть и уборщицы, и охранники, и даже красотки с ресепшн таскали какие-то папки с бумагами, жужжали шредерами, скармливая им бумагу из этих самых папок, то и дело при этом кидая малопонятные нам с Викой фразы, адресуя их людям в серых костюмах, которые ходили между ними:

– Июнь двенадцать.

– Сентябрь шесть и девять.

– Отметьте, что май десять офф.

Люди в костюмах заносили услышанное в планшеты, которые держали в руках.

Это все неприятно напомнило мне спешную эвакуацию одной фирмешки, которая в свое время арендовала полкрыла в здании редакции. Перед тем как к ним УБЭП нагрянул, они суетились точно так же, бумаги разве только что зубами не рвали и жутко нервничали. В результате, правда, всё равно не успели все следы замести, и их генеральный на пару с главбухом отбыли из здания в некрасивой машине с крепкими нагловатыми операми, а Мамонт с тех пор зарекся кому-то площади сдавать – они ему, оказывается, аренду за полгода просрочили, кормя «завтраками».

– Слушай, как-то мне неуютно стало. – Вику, судя по всему, посетили сходные с моими мысли. – Мы с тобой часом не стали за эти дни безработными и бездомными, а? Не хотелось бы.

– Насчет бездомности – это спорное утверждение, – я цыкнул зубом. – Где кости кинуть у нас есть.

– Есть, милый, на попе шерсть, да и то преимущественно у армян, – усмехнулась Вика. – Не забывай, что последние наши визиты на твою жилплощадь ничем хорошим не заканчивались.

– Подозрительно хорошие знания особенностей кожно-волосяного покрова у жителей отдельно взятой закавказской республики, – немного обиделся я за свою жилплощадь. – Хотелось бы знать – они получены умозрительным путем или же эмпирическим?

– Исключительно умозрительным, – заверила меня Вика, хихикнув. – Я на втором курсе в общаге с одной девчонкой жила, так она как-то притащила к нам в комнату армянина. Точнее, она поначалу думала, что он итальянец, а этот хитрован то и дело говорил «Си» да «Белиссимо». Ну, я, как водится, освободила комнату, пошла к соседкам, а минут через двадцать такой тарарам начался!

– Ну-ну, – я люблю истории о пройдохах и хитрюгах. Я сам такой, а потому с удовольствием перенимаю опыт. – И чего?

– Чего-чего! Того! – тихонько засмеялась Вика. – Видать, сильно Маринка хотела ему понравиться, так, чтобы он ее в Неаполь увез или там в ПизУ…

– Ударение на первый слог, – поправил я ее на автомате.

– Что? – не поняла Вика.

– В этом названии ударение идет на первый слог, – щелкнул пальцами я. – И? Чего дальше было?

– Ну да, – у Вики на щеках появились ямочки, от улыбки. – И она для него так расстаралась, что он в очень важный момент не выдержал и заорал: «Вай, мама-джан»!

– Н-да, – я тоже засмеялся. – Какой шок для Маринки!

– Что ты! – Вика даже руками замахала. – Она все поняла сразу, его пинками за дверь, сама матерится, отплевывается, этот «ара» с голым задом бегает, шапито! Так вот – ох, он и волосат был!!!! Как есть – дикий человек.

– Все, подозрения сняты, – согласился я. – А что до жилищного вопроса, да и всех остальных – смотри, кто у колонны стоит. Сейчас все узнаем, из первых рук.

Я как-то сразу Азова не приметил, между тем он находился на противоположной от нас стороне фойе. Привалившись плечом к колонне, он наблюдал за слаженными действиями персонала и жевал большое краснобокое яблоко.

Ухватив Вику за руку, я двинулся в его сторону, старательно огибая трудолюбивых сотрудников, которые мне сейчас напоминали муравьев. Они даже двигались похоже – в одну сторону шли люди с полными папками, в другую – уже с пустыми. И даже шредеры делали «жжжж» в унисон. Впечатляет.

– Привет, Илья Палыч, – мы приблизились к Азову, который знай похрустывал яблочком.

– О, путешественники, – обрадовался тот, вытер правую руку о жилетку, которая виднелась под пиджаком, и протянул ее мне. – А чего через центральный вход? Непорядок.

Я засмеялся, Вика покраснела.

– А ну-ка, ну-ка, – Азов наклонил голову и хитро глянул на нас. – Прямо заинтриговали.

– Да все очень просто, – я непроизвольно снова фыркнул, за что немедленно получил локтем под ребра. – Тетя Света, Викина мамка, нам столько всего насовала в багажник, что это в один заход даже не перенесешь. А Вике с этим баночным изобилием… Ну, в общем, ей не очень комильфо с ним по коридорам ходить.

Это все было чистой правдой. Боги мои, какую бешеную деятельность развела тетя Света при нашем отъезде. Банки с огурцами, помидорами, компотами и всем таким загружались в «геленд» десятками. Все это сопровождалось двухголосым аккомпанементом:

– Мам, накой нам это в городе?

– Это – витамины, это – свое, с огорода.

– Ма-а-а-а-ам!

– Не ори, нам все равно это все не съесть. Вон варенье еще позатого года!

– МА-А-А-А-АМ!!!

– Друзей своих угостите. А что такого – домашнее все любят!

Кстати, этой фразой она Вику окончательно вырубила из действительности. Я так думаю, она представила себе картину, где сестра Зимина пальцами из банки огурец вылавливает, а Валяев, дергая кадыком, рассол из другой жадно пьет. Хотя в последнее я, пожалуй, мог и поверить.

Что до меня – я против ничего не имел. Варенья, правда, мне были до фонаря, я не большой их любитель, а вот огурцами похрупаю, почему нет? Милое же дело!

Да и к тому же самое главное уже лежало в багажнике. Дядя Женя мне полдюжины поллитровок своей настойки от всего сердца подогнал, за что я ему был очень благодарен. Вещь!

Кстати – Эльвира попыталась одну у меня свистнуть, когда мы ее у дома высаживали, как она сказала – «для растираний». Может это и проявление жадности, но я не отдал ей этот нектар, эту амброзию. Она меня и так не любит, так что этим отношения уже не испортишь.

Хотя одна вещь меня обеспокоила. Проиграв битву за спиртное, она нехорошо прищурилась и ехидненько спросила, совершенно не в тему развернувшейся минутой раньше словесной баталии:

– Стало быть, по служебной надобности в «Файролл» ходишь? А говорил – не по работе. Ну-ну.

Уже в машине, прогоняя эти слова в голове, я понял, что она имела в виду – неосторожно брошенную Викой в ту веселую ночь фразу. Хотя… мы вроде и тайны из этого никакой не делали. Но все равно – зная ее неплохую думалку, да еще и помноженную на нелюбовь ко мне, теперь можно ожидать любые сюрпризы.

Нет, надо форсировать события, вскрывать печати, выпускать на вольную волюшку богов и рвать когти из этой игры. Ну ее совсем.

Правда, сначала надо понять – а она еще есть, игра-то? Вон, народ бумагу пачками режет, и лица у них тревожные.

– Банки? – тем временем спросил у нас Азов, и посерьезнел. – Огурчики-помидорчики?

– Ну да, – совсем запунцовелась Вика – Мамка эта…

– Мне баночку подарите? – Азов скорчил жалобное лицо. – Смерть как домашние соленья люблю. Магазинные не то, а кустарные боюсь покупать – кто его знает, что за огурцы, где росли, кто солил. А тут-то – проверенная продукция. И от варенья, если отжалеете баночку, не откажусь.

– Илья Палыч, – всплеснула руками Вика. – Да хоть все забирайте!

– Все не надо, – хрупнул яблоком Азов. – Но часика через три зайду. Киф, а больше ничего не привез оттуда? Ну, тоже домашнего, только…

– Так заходите, – подмигнул ему я. – Вот мы под огурчики!

– Забились, – ткнул мне пальцем в грудь Азов. – Как мальчики мои, нормально все?

– Молодцы они, – искренне ответил ему я. – Отработали на пять с плюсом. Слушай, Илья Палыч, а чего такое тут происходит? Переезд, ремонт или еще чего? Может, это, обыск ждем?

– Да тьфу на тебя, – Азов трижды сплюнул и постучал костяшками пальцев по голове, причем по моей. – Какой обыск, да и с чего бы? У нас вся эта шелупонь прикормлена – и менты, и налоговики, и повыше слуги народные на жаловании тоже есть. А это традиционное посленовогоднее уничтожение документов.

– Эммм? – я все равно ничего не понял.

– У Старика, как и у любого руководителя, есть свои «пунктики», – вздохнув, начал объяснять Азов. – В том числе – связанный с бумагами. Он часто говорит: «Всегда уничтожайте архивы, все ненужное – в огонь». Поэтому каждый год, восьмого января, мы уничтожаем документы, которые превысили срок хранения, а именно – пятилетний ценз. Вот и сейчас происходит именно это. Правда, огня у нас нет, точнее – не палить же нам его тут, потому сначала используем шредеры. Обрезки потом отправятся в подвал, там мы их спрессуем в блоки и вот оттуда уже отвезем на сожжение.

– Надо же – все в точности с пожеланием, – заметила Вика.

– Любое его пожелание для нас приказ, – флегматично ответил Азов и снова куснул яблоко. – Для вас, кстати – тоже.

– А вообще? – поинтересовался я у него. – Все спокойно? Так, в мировом масштабе?

– Да вроде, – кивнул Азов. – По крайней мере, по твоим вопросам и здесь. Чего в игре – не знаю. Ну, и если еще не упоминать старушку, которая померла в Касимове…

Как всегда, все знает.

– Будто это мы ее угробили! – возмутилась Вика. – Она сама окочурилась!

– Не знаю, не знаю, – глумливо ответил ей Азов. – Пока вы в ее доме не нарисовались, она жила себе поживала, мне доложили ее возраст. Вы – всадники Апокалипсиса, два из четырех. Куда бы ни приперлись – везде после вас хаос и разрушения остаются. Вы – страшные люди.

– Настоечки-то мне твой батя мало дал, – посетовал я, прерывая поток его юмора. – Вик, как бы не побились бутылки-то в дороге, помнишь, что-то звякнуло в багажнике, когда мы на кочке подскочили?

– Все-все, – замахал руками Азов. – Идите уже и ждите меня вечером. Да, Киф. Не забудь Зимину позвонить, сказать, что ты прибыл. Субординация, понимать должен.

– А Валяеву?

Ничего мне Азов не ответил, только усмехнулся да снова привалился плечом к колонне. Мол – тут сам решай, а мне пофигу. Да, как видно, здорово коса на камень нашла.

– Илья Павлович, ну мы тогда вас ждем, – Вика прихватила меня за локоть. – Все, пошли, я в душ хочу сходить и еще кое-куда.

– Ты уверена, что всем это очень интересно? – поинтересовался я у нее, правда, уже на ходу.

– А тебе очень надо знать, что там у них произошло с Валяевым? – шепотом спросила у меня Вика. – Ну их нафиг, вместе с их разборками.

Прозвучит странновато – но хотел бы это знать. Это та ситуация, когда информация лишней не будет. Мне в этом котле еще какое-то время вариться придется, а потому хорошо бы знать, кто откуда и куда идет и чем дышит. Интересно, а Лика нынче не на дежурстве? Сдается мне, что эта девочка много чего видит и слышит, а значит, и знает.

На посту я ее не увидел, зато меня неслабо улыбнула гора сумок и банок у нашей двери. Около нее топтались два охранника, и еще там обнаружилась привычно сонная в это время суток Генриетта Зимина, которая, присев на корточки и склонив голову набок, рассматривала трехлитровую банку с вареньем.

– Вик, это же клубничное? – вместо приветствия спросила она у моей жены и потыкала пальчиком в стекло. – Да?

– Клубничное, – чуть порозовев, ответила Вика. – Ты понимаешь…

– Угостишь? – не дала ей договорить Генриетта. – Сейчас настоящего варенья, домашнего, не встретишь. На банках пишут: «Как у бабушки» или там «Вкус, знакомый с детства», а почитаешь, из чего оно сделано – волосы дыбом встанут. Всякие Е 214 или Е 442, это же страшно есть. Это еще страшнее, чем жить! А я варенье люблю.

Господи, как есть паноптикум. Богатые люди, могут просто для забавы без рычага планету крутануть вокруг своей оси – а варенья у них нет. И огурцов соленых тоже.

– Да бери, – Вика, похоже, тоже удивилась. – На здоровье!

– Вот эту, – показала Генриетта пальчиком на банку, и охранник мигом ее подхватил. – И еще вон тот компот яблочный, я его тоже очень люблю. Вика, милая, ты же не против?

Вика изобразила на лице нечто, что означало: «Ты еще спрашиваешь?».

Генриетта, проходя мимо, чмокнула ее в щеку, подмигнула мне и неторопливо удалилась, шурша шелковым халатом.

– Ничего я в жизни не понимаю, – сообщила мне Вика, проводя карточкой по считывающему устройству замка. – Думала, что более-менее в ней разобралась, но, как видно – нет. Алеша, заноси все в коридор и ставь там, я потом разберусь. И да, можешь тоже взять себе банку варенья. Литровую.

Как мне показалось, охраннику совершенно не нужно было варенье, по крайней мере, на его лице я не увидел безумной радости от того факта, что теперь он стал обладателем литра сладкой благодати. Но он вежливо поблагодарил Вику, подхватил подаренную ему емкость, особо не глядя с чем именно, попрощался и захлопнул за собою дверь.

– Вот же, – Вика уже скинула шубку с сапогами и надела тапки. – Никак не могу успокоиться – как же люди отвыкли от простых земных вещей, а? Кому расскажешь – не поверят.

– Кому расскажешь? – пожал плечами я и тоже снял пуховик. – Про наше житье-бытье и окружение никому не расскажешь. И нельзя, да и особо некому. Не гамадрилам же?

– Нет, им никак нельзя, – согласилась со мной Вика. – Они все Шелестовой расскажут, а эта зараза все так переиначит, что только держись. А то еще и в блоге своем выложит. У нее наверняка есть блог! А то и не один.

– Потом это прочтут люди, работающие в «Радеоне», и доложат кому следует, – продолжил ее мысль я. – А кто следует придет к нам, и…

– Прострелит голову, – мрачно закончила возможную событийную цепочку Вика. – Так что – и впрямь некому. Что у нас за жизнь – даже не посплетничаешь.

– Зато на всем готовом, – не без сарказма ответил я и обвел рукой прихожую. – И по-богатому.

– Вещи не разбирай, я потом сама, – Вика, судя по всему, решила мне не отвечать. То ли не знала, что сказать, то ли просто согласилась с моими словами. – Все, я в душ.

– Хорошее дело, – одобрил я ее намерения. – Богоугодное. Помыться – оно никогда лишним не бывает.

Я стянул свитер и прошел в комнату. Капсула стояла на своем месте и заманчиво блестела своими хромированными боками.

– Да ну, – было отмахнулся я от мысли «А не сходить ли?»

Задумчиво глядя на ванну-искусительницу, я достал телефон и набрал номер Зимина.

– Максим Андрасович, мое почтение, – гаркнул я в трубку, услышав «Да», произнесенное знакомым до боли голосом.

– А, вернулся? – Зимин явно был сегодня в духе, он даже хохотнул. – А я уже знаю, мне сестрица позвонила, похвасталась добычей.

После этого до меня донесся крик, изданный не менее знакомой глоткой: «Спроси, он первача привез?».

– Ну, ты слышал, – прокомментировал этот вопль души Зимин. – Ответь ему уж.

– Настойку привез, – вздохнул я, понимая, что теперь меня непременно раскулачат.

– Настойку он привез, – чуть приглушенно сказал Зимин, как видно, не в трубку. Секундой позже он вернулся к разговору со мной. – Все, жди в гости.

– Вы – и настойка? – не поверил я.

– Не меня, – Зимин снова рассмеялся. – Я такое не пью. А вот наш с тобой алкогольно-зависимый приятель употребляет все, где есть хоть какие-то градусы. Если бы ты знал, чего он только не пил!

До меня донесся вопль: «Сам алкаш».

– А тебя я жду завтра у себя, – посерьезнел голос Зимина. – Во второй половине дня. Побеседуем кое о чем.

Я бросил трубку на диван, стянул свитер и снова глянул на капсулу.

Мысль, которую я пару минут назад шуганул из головы, оказалась на редкость настырной и зашла с другого края: «Да только глянуть – как там чего. И все, и назад».

Она искала все новые и новые подходы, приводила аргументы – и победила.

Сдавшись, я приник ухом к двери ванной, послушал плеск воды и неразборчивое пение, после чего пообещал этой самой двери:

– Я только на минуточку! Правда-правда! – и полез в капсулу.

Больше всего я опасался, что сразу после входа в игру меня порадуют уведомлением о том, что ко мне применены штрафные санкции. Я ж в результате так и забыл детально поговорить с Валяевым на предмет того, что мой социальный квест, связанный с кланом, не предполагает длительного отсутствия.

Но – обошлось. Ничего такого мне не сообщили. То есть штук пять сообщений вывалились одно за другим, но это были типовые уведомления, скажем так – массовая рассылка. Я узнал о том, что могу поучаствовать в охоте на снежных троллей, поскольку моя репутация с народами Севера прокачана до нужного уровня, о том, что на Востоке, на главном базаре Селгара, пятого и шестого января будет проводиться огромная выставка-продажа товаров народного потребления, сделанных руками игроков (а я бы сходил и глянул, по ходу – интересный мог выйти репортаж для еженедельника. Жаль, что все закончилось уже, хотя… Можно Костика попросить, у них наверняка все фиксировалось, так что фотки будут), ну и все такое прочее. Спам, одним словом.

А вокруг все было как всегда, что меня даже порадовало. Небо было серое, крепостная стена была целая, без свежепоявившихся брешей, по ней разгуливали караульные, где-то орал на молодняк надсаженным голосом какой-то гэльт – ничего не изменилось. И это очень хорошо, любые перемены – они к худшему.

– Вас долго не было, – а вот и еще один столп стабильности. Как он узнает, что я появился в Файролле?

– Привет, Назир, – я повернулся к ассасину, который бесстрастно мне кивнул. – И я тоже рад тебя видеть.

– Мастер приказал мне беречь вас, но я не могу это делать в том случае, если вы все время будете куда-то пропадать, – учтиво и безлично попенял мне Назир. Елки-палки, в любом из миров одно и то же – я виноват.

– Я больше так не буду делать, – по возможности искренне пообещал ему я. – Правда-правда.

– Хотелось бы верить, – почти по-человечески вздохнул Назир.

– А где кто? – решил я выяснить диспозицию. – Где король, где Кролина, где Гунтер?

– Кто где, – неожиданно иронично отозвался ассасин. – Король в замке, Гунтер и этот бородатый дурнопахнущий неряха отбыли куда-то в холмы, с ними, к слову, отправилось немало ваших воинов… И пара чернецов тоже ушли с ними.

– Каких воинов? – перебил его я.

– Ваших воинов. Из вашего клана – пояснил ассасин.

– Думай, что говоришь, – меня чуть на смех не пробило. – Откуда у меня в клане много воинов? Стариков, детей и баб – много, это да. А воинов полноценных десятка два от силы. Это – не много.

– Так было, – Назир явно начал очеловечиваться, в его голосе появилась ирония. – До последнего времени. Но три дня назад ваш клан серьезно пополнился людьми, их привела мистресс Кролина.

О как. Это и в самом деле новости.

– А сама мистресс? – по возможности спокойно спросил у него я. – Она с ними отбыла или здесь осталась?

– Здесь, – порадовал меня Назир. – Насколько я понял, она ожидает вашего появления. Она даже у меня несколько раз спрашивала – не видел ли я вас.

– Это хорошо. – Нельзя сказать, чтобы я уж очень сильно разозлился, так, маленько. Я понимаю – заместитель, я понимаю – тянет на себе весь клан, все так, все верно. Но, елки-палки, так же не делается? Прими одного человека, прими пять, но… Да нет, я на самом деле сильно разозлился, настолько, что прямо сейчас не буду ее искать, чтобы дров не наломать.

– Назирушка, – вкрадчиво спросил я ассасина, стоящего передо мной. – А много – это сколько?

– Я видел около сорока воинов, – немедленно последовал ответ. – Но, вполне вероятно, что я увидел не всех.

При лимите в сто рыл! Елки-палки! Это сколько ж у меня мест в клане для игроков осталось?

Я открыл меню управления кланом, добрался до статистики и нецензурно выругался.

«Игрок Хейген.

Вы получаете первое устное предупреждение за использование ненормативной лексики.

Помните – чем слабее доводы, тем крепче выражения. Учитесь держать себя в руках, а стало быть – держать удар

Данное ограничение введено по требованию Министерства культуры РФ».

Морализаторы хреновы! Я ругаюсь не потому, что сделать ничего не могу! Хотя да, я ругаюсь как раз потому, что сделать ничего не могу. Не убивать же мне эту… Вербовщицу, прости Господи мою душу грешную!

– Ладно, – глубоко вдохнув и выдохнув раз пять, снова обратился я к Назиру. – Какие еще новости?

– Большой отряд ушел в тыл к Мак-Праттам, – ассасин прищурился. – Мне жаль, мастер, но там все очень плохо.

– Там – где? – не понял я. – В большом отряде?

– У Мак-Праттов, – пояснил Назир. – Гнусный старец, которого мы тогда не добили, очень сильно взбаламутил Пограничье. По слухам, он проклял нас всех, провозгласил себя Верховным годи и поднял сине-зеленое знамя священной войны. И многие ему верят – наше войско покинуло два клана. Маленьких – но покинуло.

Однако. Интересно, а почему знамя сине-зеленое? Впрочем, какая разница. Плохо то, что люди бегут. Пусть пока два клана – но это симптоматика, и очень скверная. Елки-палки, мой косяк, упустил время – и вот результат. Надо было удавить этого старого хрыча сразу после того, как я узнал о том, что он примкнул к Мак-Праттам, тогда на это никто особо внимания не обратил бы. Ну, поорали бы гэльты немного о политических заказных убийствах – да и все.

И это если говорить только об убийстве. А мне ведь еще надо ему посылочку с того света передать, что теперь тоже сделать будет очень сложно. Не усомнюсь, что люди у Раньена свое дело знают, вот только работать они будут в спешке и про мой мешочек с землицей из-за грани могут попросту забыть, а это ведет к очень и очень неприятным последствиям. Не пойдет такой расклад, надо это все переигрывать.

Так что лоханулся я, чего уж. Ладно, хоть на одно умное дело в этой связи у меня ума хватило.

– Назир, ты навестил своего наставника? – мягко спросил у ассасина я. – Помнишь, я тебя об этом просил?

– Конечно, – кивнул тот. – Мастер готов принять вас в любое время, кроме ночного.

– Отлично, – потер руки я. – Тогда сейчас я все-таки найду Кролину, мы поорем друг на друга, потом я ее убью, а вот после этого мы отправимся к нему.

– Я думаю, что вам сначала надо посетить короля, – вот здесь я удивился. Ассасин никогда ничего не предлагал, ну, может, кроме того раза, когда он посоветовал прибить пьянющего в хлам Флоси. – Насколько я понял, он как раз сейчас беседует с Раньеном о том же вопросе, что вы будете обсуждать с моим господином. Боюсь, что выполнение данной работы людьми инквизитора будет более грубым, чем наши методы, и это может усложнить положение короля. Да и моим братьям помешать, если вы договоритесь с мастером. Когда двое пытаются сделать одну работу не сговариваясь друг с другом, то, как правило, ничего путного не выходит.

– Да ты стратег, – восхитился я. – И все по делу сказал.

Если сработать грубо и тем самым из чертова годи сделать великомученика, то все станет совсем плохо. Не поймут дикие гэльты такого поступка, и тогда дело наше – табак. Или в партизаны уходить, или в политэмигранты. Ни то, ни другое меня не устраивало – всем кланом не сбежишь, потери будут неминуемо. А если даже и сбежишь – мы ж не цыгане, по Югу в кибитках кочевать?

– Откуда информация? – полюбопытствовал я у ассасина и получил в ответ полуулыбку. Ну да, не удивлюсь, если он знает даже, какого цвета панталоны у моей сестрички Эбигайл.

– Надо поспешить, – ненавязчиво подтолкнул меня Назир. – Если король все-таки примет решение устранить Талиена, то Раньен немедленно возьмется за это дело, а стало быть, покинет замок. Он скор на подъем и не любит раздумывать.

Вам предложено принять задание «Взять все на себя».

Данное задание является стартовым в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие – добиться того, чтобы именно вам было поручено устранение годи Талиена.

Награды:

1000 опыта;

500 золотых;

Получение следующего квеста в цепочке.

Награды за выполнение всей цепочки заданий:

6000 опыта;

5000 золотых;

Легендарный предмет из арсенала короля Лоссарнаха, соответствующий классу игрока;

Титул «Разрушитель конфессий».

Внимание!

Данное задание пересекается с квестом «Билет в один конец», полученным вами ранее. В случае если оба задания будут выполнены, вами может быть получена дополнительная награда. В случае если будет провалено хотя бы одно из заданий, второе будет провалено автоматически, что нежелательно скажется на вашей игровой репутации.

Принять?

Вот тебе и раз. Еще и цепочка квестов, впрочем, судя по скудности наград – не слишком-то и длинная. Но зато спараллелившаяся с другим квестом.

– Так пошли, – не стал спорить с ассасином я. – Давай, давай, веди. Я тут так и не навострился ориентироваться. Хотя – погоди минуту.

Надо было посмотреть предметы, которые я получил за совершенный мной удар по мирозданию. Забавно – название квеста можно было использовать и так, и эдак.

Зелья меня особо не удивили – шесть фиалов с разноцветными жидкостями, добавляющие жизни, маны, силы и всего такого прочего. Впрочем, порадовало зелье с забавным названием «Дыхание Насса». Судя по описанию, если его употребить, то запросто можно целых десять минут под водой дышать. Хорошая штука.

А вот меч и особенно свиток оказались очень недурственными.

Драконий коготь

Этот одноручный меч сделан из стального когтя дракона Ил Лу, который некогда свирепствовал в землях Востока. Герой древности Теш смог победить его, не без хитрости – но смог. После того, как чудище было убито, он вырезал его когти, числом восемь, которые и отдал лучшему кузнецу Востока для того, чтобы он сковал из них мечи. Все они сгинули в безднах времен, все, кроме этого.