Текст книги "Край неба"

Глава 4

– Ого, как вы силенок набрались, – просипел я, дергаясь. – И подросли!

И это чистая правда. Нет, Морану и до того карлицей никак назвать было нельзя, благо ростом и статью ее Род (ну или кто там ее родитель) не обделил, но сейчас она еще выше стала. Метра два с половиной, кабы не больше. А глаза-то, глаза какие! Года три назад я бы наверняка струхнул, увидев гнев, что в них плещется. Сейчас – нет. Сейчас меня напугать стало куда сложнее.

– С такими слугами, как ты, только на себя надежда есть, – процедила богиня и перехватила меня другой рукой, причем теперь взялась за воротник. Прямо как нашкодившего щенка меня держала, того и гляди ткнет лицом в землю, приговаривая: «Кто это наделал, кто это наделал? Ешь, ешь давай!» – Правду говорил Даждьбог – с такими слугами враги не нужны!

– Морана, в нашем мире есть такой лекарственный препарат, называется «глицин», – протараторил я. – Вам бы его попить. Только вот не знаю, как сюда доставить.

– Зачем? – глубоко перед тем вздохнув, спросила богиня, а после легонько меня встряхнула.

– Так он для памяти полезен. Вы все время забываете очевидные факты, например такие, что я вам не слуга и даже не друг, а просто хороший знакомец, который из личной симпатии кое-что для вас делает. Потому подобные претензии не имеют ни малейшего смысла.

– Ведьмак, я и без того еле сдерживаюсь, чтобы тебя не придушить, – сквозь зубы процедила Морана. – Ты лучше радуйся, что не попал ко мне в руки парой-тройкой дней раньше. Никак я не могла до тебя дотянуться, вот только сегодня получилось.

Интересно почему? Не потому ли, что я нынче оказался в гостях у ворожей, которые к старым временам ближе, чем кто-либо другой?

– А что не так-то? – уточнил я. – Вроде все идет по плану. Души вы получаете регулярно, пусть не лучшие, но все же опять-таки…

– Ты с кем кровь свою смешал недавно? – очень истерично, непохоже на себя прежнюю да прямо-таки по-бабски взвизгнула богиня. – Ты что натворил?

Тьфу ты! Вот она чего бесится. А я-то уж подумал…

– С хорошим парнем, Хранителем кладов, – не стал скрывать я, а после немного подергал ногами. – Скажите, нельзя ли меня на землю опустить? Понимаю, что вы в гневе, но все-таки давайте придерживаться цивилизованных способов общения.

– Да пошел ты! – совсем уж по-простонародному сообщила мне Морана и разжала руку, после чего я снова брякнулся о землю. – Лучше бы я дальше спала себе и спала, все меньше мороки.

Она тяжко вздохнула, подошла к пню-трону, который, кстати, тоже изрядно увеличился в размерах, и уселась на него.

Изменения коснулись не только пня. Терем, который за те два года, что я отсутствовал, было расплылся и стал почти призрачным, опять обрел основательность и выглядел вполне пригодным для жилья. Мало того – близ него появилась еще какая-то постройка, не то маленький сарай, не то большая конура. Может, там моя сердешная подружка Мара проживает? А что, при ее дитячьих габаритах самое то.

Мало того – над островком, ставшим домом для богини, мерцали звезды! До того все вокруг него было затянуто серой мглой – и слева, и справа, и сверху, разве что иногда тусклый блин непонятного светила сквозь неизбывную муть себя покажет. А теперь вот небо можно созерцать.

И она еще чем-то недовольна!

– Я тебе что говорила, недотепа ты эдакий? – печально произнесла Морана. – Ты должен был убить слугу Полоза, а не дружбу с ним заводить. Слышишь ты меня? У-бить!

– Верно, говорили, – не стал спорить я. – Вот только ваши желания для меня, уж извините, не закон, о чем, кстати, я снова вам, выходит, напоминаю. Когда они с моими совпадают, то с удовольствием и со всем уважением вас порадую. А когда нет – поступлю так, как сам хочу. Хранитель кладов отличный парень, мы с ним плечом к плечу в драке стояли, мандрагыр многовековой добыли и стае оборотней хвост на нос натянули. Не хочу я его у-бивать, понимаете? И не стану. И он меня тоже.

– Про то ведаю, – усмехнулась богиня. – Слышал бы ты, как Полоз с той стороны реки орал, когда прознал про вашу выходку. И его частил по-всякому, и тебя, и даже меня. Как видно, решил, что это ты по моей воле так его уязвить надумал. Дескать, я чужого слугу к своим рукам прибрать решила. Хоть какая-то польза от твоей глупы вышла, змеюка эта на злобу исходит, от того мне немалая радость. Мало того – он два дня как чешуей у берега не скрипит, уполз куда-то. Небось в свой курган, на золоте нежиться, душой отдыхать да черные мысли тетешкать.

– Ну так и чем вы недовольны? – удивился я. – Вон как хорошо получилось. Раздражающий фактор устранен, пусть даже на время, плюс из зоны комфорта мы его выдавили.

– Вот вроде на одном языке мы с тобой говорим, а я половину слов не понимаю, – опять вздохнула Морана. – Что за «комфорт» такой? Что за «фактор»?

– Чем ему хуже, тем нам лучше, – решив, что филологическая дискуссия мне сейчас точно ни к чему, пояснил я. – Выходит, все верно мной сделано, правильно Хранителя кладов убивать не стал.

– Неправильно, – топнула ножкой в красном кожаном башмачке Морана и повторила: – Неправильно! Сегодня вы друзья, а завтра он тебе нож под лопатку воткнет! Враг в спину никогда не бьет, он всегда глаза в глаза стоит, если только ты бежать от него не вздумаешь. Ты, стало быть, умрешь, и как мне тогда быть? Снова в тумане сером сидеть, понимая, что это навсегда? Или ждать, пока меня чешуйчатые кольца обовьют? Не хочу так! Не желаю!

– Ну, так это меня и не он убить может, – хмыкнул я. – Знаете, сколько у меня заклятых друзей? У! Не сосчитаешь! И ведьмы, и волкодлаки, и вудуисты даже.

– Это кто же такие? – заинтересовалась Морана.

– Негры-каннибалы, – пояснил я. – Ну, они цветом черные, как головешки из костра, людей едят и живут в… э-э-э… Во франкских землях.

– Каких землях?

– Далеко отсюда, – рассудив, что и географическую тему затрагивать тоже не стоит, отделался общей фразой я. – Они Кащеевичу поклонялись, а он от моей руки пал, так теперь эти поганцы мне смертную войну объявили, хотят отомстить. Ну и пообедать заодно, причем мной же. Так что желающих меня прибить хоть отбавляй.

– Нашел чем гордиться, – сморщила носик Морана. – Врагами обзавестись – дело нехитрое, было бы желание. А вот сделать так, чтобы они, тебя ненавидя, даже пискнуть не могли, вздохнуть лишний раз боялись – это куда сложнее. Полоз в старые времена меня седьмой дорогой огибал, в Рудных горах отсиживался, лишь бы я про него не вспоминала.

Рудных – это, наверное, Уральских.

– Ничто, – ладони богини сжались в кулаки, – ничто, еще придет то время, когда он обо всем пожалеет. Придет!

– Даже не сомневаюсь в этом, – поддакнул Моране я и потряс кулаком в воздухе. – Вот мы его тогда!

– Скажи, а ты сейчас вообще где? – откинулась на спинку своего трона богиня. Что любопытно – она как будто снова стала меньше ростом. – Я нынче вечером к тебе посылала свою служанку, она вернулась ни с чем. Сказала, что она только слугу нашла, который весело там проводит время в компании домовых.

– В чем в чем, а в этом даже не сомневаюсь, – усмехнулся я. – Небось квас пьют и пиццу едят.

– Вот тоже непорядок, – поморщилась Морана. – В былое время это племя со двора носа не казало, пискнуть из подпечья не смело. А теперь что? Они мою служанку из твоего дома гнать надумали! За дреколье взялись!

Ну да, Вавила Силыч сотоварищи был готов смириться с визитами Мары (а именно про нее речь) тогда, когда я об этом его просил. Но когда меня нет, ни он, ни остальные подъездные представительницу Мораны на своей территории терпеть не станут, это уж точно.

А если там еще и Кузьмич присутствовал, то вообще у-у-у-у-у…

– Так именно домовые сейчас являются самым, пожалуй, массовым видом существ, которые уцелели со старых времен, – предположил я. – Русалок – и тех меньше, думаю. А если их больше всех, с чего им под печью сидеть? Они сами кого хочешь под нее загонят. Тем более что у нас в домах централизованное отопление.

Ничего мне на это богиня не ответила, только недовольно губы поджала.

– А я сам сейчас в гостях у ворожей. Это наследницы берегинь, они по их заветам по сей день живут.

– Вон что! – Морана после этих слов оживилась. – Теперь ясно, почему я так легко до тебя сумела дотянуться. А что у тебя с ними? Дело какое общее или как?

– Не то чтобы… – я повел плечами. – Одной из них услугу небольшую оказал, не даром, разумеется, приехал плату забрать. Плюс попросил из мандрагыра зелье сварить для одной своей знакомой, которое ее на ноги поставит. Там девчонке жить осталось всего ничего, жалко ее. Вот только не получилось у нас договориться, их старшая такую плату заломила, что я сразу «нет» сказал.

– Какую плату? – немного вкрадчиво осведомилась богиня.

– Где-то там есть курган, – я ткнул пальцем в туманы, пеленой стоящие на той стороне Смородины. – В нем покоится некая Ладимира, их прародительница.

– Была такая, помню, – кивнула богиня. – С веснушками, смеялась бесперечь. Ей палец покажи – она сразу в хохот, аж в животе булькает. Лель ей отчего-то особенно благоволил, они часто по весне вместе в лугах бродили. И?

– Они хотят, чтобы я нашел тот курган, где она покоится, и полил деревце, на нем растущее, водой из Смородины. Нормально, да? Мне в ту сторону смотреть-то жутко, а эти кошелки желают, чтобы я там бродил и курган с деревом искал.

– Ну, найти его задача не самая тяжкая, – задумчиво произнесла Морана, закидывая ногу на ногу. – Знаю я, где стоят те курганы, под которыми покоятся сестры-берегини, все одиннадцать. Они ушли сюда, в Навь, одними из первых, раньше, чем я или Полоз. Уж не знаю, чего у них больше, глупости или трусости, но только увидев, как наш мир рушится, как люди рубят топорами наши изваяния, жгут их, бросают в реки, они сорвали с себя нашейные цепи с оберегами, в которых хранилась их сила, и доброй волей ушли сюда, в Навь, спать вечным сном. А чуть позже на них деревца выросли, у кого ольха, у кого березка. В то время тут еще все по-другому обстояло, в ту пору Навь в серую погибель еще не превратилась.

– Постойте, вы сказали одиннадцать, – потер лоб я. – Что-то арифметика не сходится. Вроде их, берегинь, двенадцать было. Или я чего путаю?

– Все так, двенадцать, – кивнула богиня. – Молодец, ведьмак, от знаний не бегаешь. Желана, что первой на белый свет явилась, за сестрами своими не пошла, осталась там, в Яви. Оберега лишилась, Перун с нее его сам сорвал, но и только. До сей поры, поди, белой голубицей где-то порхает.

– Прямо сам Перун? – впечатлился я.

– Кто ковал – тот и сорвал, – подтвердила Морана. – Говорю же – в тех оберегах вся сила берегинь содержалась, они им власть над травами да деревьями, полями да лесами давали. Не такую, как тамошним хозяевам, но все равно немалую. А перед тем, как в Навь уйти, они с себя их сняли, да и побросали кто куда. Небось до сих пор где-то в вашем мире те обереги обретаются, может, даже кто ими пользуется. Сила в них немалая осталась, Александр. Попади такой к опытному колдуну, например, так он через него много пользы поиметь сможет. Да тех же волкодлаков на службу себе поставит или водяного примучит, чтобы тот ему золото да жемчуга со дна реки таскал.

Стоп. А ведь на шее у Яромилы цепочка поблескивала. Ни у кого из ее соплеменниц ничего такого я не приметил, более того, меня немного удивил тот факт, что у них даже перстней или колец на пальцах не имелось. А вот у нее точно цепочка была – искусного плетения, червонного золота, уходящая под белое платье. Может, на ней и оберег болтается, а?

– Значит, задумали наследницы до пращурицы своей достучаться. – Богиня сплела руки на груди. – Занятно, занятно… А ты, значит, отказался им помогать?

– Само собой, – сказал я. – Мне жизнь пока не надоела. Да и потом – знаю я эти фокусы. Положим, доберусь я до нужного места, полью дерево, а после изнутри кургана хрень какая-нибудь выползет и меня сожрет. Нет, не надо мне такого счастья.

– Никто тебя там не сожрет, можешь не бояться. По дороге к кургану – очень даже просто, а там нет. Берегини всегда несли в мир добро и вряд ли сейчас изменились, – заметила Морана. – А что ты про слова не упомянул?

– Какие слова?

– Между «доберусь до кургана» и «полью дерево» какие-то слова надо будет сказать наверняка. Заклятие или призыв… Не знаю точно. Но без них не обойтись. Вода Смородины сильна, но для того, чтобы разбудить берегиню, ее мало. Нужны правильные слова, и непременно сила извне.

– Ничего такого Яромила не упоминала, – произнес я, подумав о том, что богиня совершенно права. Странно, что мне самому это в голову не пришло. Однако вон чего эти хитрюги задумали – берегиню пробудить. – Это старшую у ворожей так зовут.

И еще – что за «сила извне»?

– Ну, может, потому что все и так понятно? – предположила Морана. – Только впустую они суетятся, нет Ладимире отсюда пути в ваш мир что спящей, что проснувшейся. Хотя… Может, они и не желают ее к себе забирать? Может, они просто что-то у нее вызнать желают? Берегиням было многое открыто, причем такое, о чем даже боги не ведали.

– Да пофиг, – отмахнулся я. – Им надо, пусть сами и суетятся, без моего участия. В этих гиблых местах есть только один позитивный момент – вы. Вот к вам я всегда рад наведаться в гости, особенно с учетом того, что тут все краше и краше становится. И дом вон для проживания совсем пригоден.

– А мне кажется, ты поспешил, – глянула на меня богиня. – Не торопись отказываться от того, что добром предлагают, ведьмак. Сам же говорил – врагов у тебя вдосталь, а вот друзей почти нет. Может, как раз потому, что ты их от себя сам отталкиваешь?

– Даже не начинайте, – заявил я, мигом поняв, в какую сторону моя собеседница разговор загибает. – Не полезу я на ту сторону Смородины ни для них, ни для вас, ни даже для себя. Или вы думаете, что я забыл о том, что где-то там есть и другие курганы, в которых теперь уже мои пращуры лежат, причем вместе со своими мечами? Само собой, за такой клинок можно много на что пойти, только у меня даже мысли подобной не возникало, потому как знаю, что живым оттуда не вернусь.

– Змей иногда покидает Навь, – бесстрастно сообщила мне Морана. – И я чую, когда его тут нет. Да, там хватает и других напастей, спора нет. И ты на самом деле не доберешься до места последнего упокоения дружинников Вещего князя, так как почти наверняка сгинешь по дороге. Но вот последнее пристанище Ладимиры – с ним все куда проще, оно совсем рядом с нами. Вон там.

Морана встала и, вытянув руку, показала мне на серое марево. Что уж я там должен был увидеть – поди знай.

– Шагов пятьдесят от берега, не больше, до ее кургана, – продолжила богиня, снова садясь на пень. – На нем ивушка растет.

– Очень трогательно, – покивал я. – Ивушка, все такое. Но давайте уже о чем-то другом поговорим, пожалуйста. Например, еще меня за дружбу с Хранителем кладов поругайте. А еще лучше – давайте вернемся к вопросу о вашем доме. Внутри-то все восстановилось? Комната с сундуком как, доступна уже для посещения?

Ну а что? Она меня только раз до своей волшебной книги допустила, да и то я тогда оттуда знаний почерпнул всего ничего. А хотелось бы побольше.

– Желаешь еще моих знаний заполучить? – усмехнулась богиня. – Вижу, вижу. Ан нет, не сегодня. И знаешь отчего?

– Догадываюсь.

– Верно. Просто не хочу. – Как видно, женское ехидство не знает временных рамок, поскольку сейчас и голос богини, и ее интонации невероятно напоминали мне некоторых моих знакомых, в разных ситуациях произносивших ровно ту же самую фразу. – Не ты один такой упрямый, ведьмак.

– Не упрямый, а рациональный, – буркнул я и чуть потише добавил: – А вы вредная. Тьфу.

– Еще раз тебе советую: подумай над тем, что тебе предложили наследницы Ладимиры, – топнула ногой Морана. – И про остальное не забывай. Помни, кто есть я и кто есть ты!

Я-то помню, даже не сомневайся. Ты вот ко мне два дня пробиться в сон не могла? Ну, до того, как я на экоферму отправился? И очень хорошо. Мало того – я не поленюсь, заморочусь, такое зелье найду, которое еще мощнее блок у меня в голове против всяких разных гостей из прошлого поставит. Вот и кукуй тут одна, смотри на туманы, пытайся в них ивушку разглядеть!

Потому что жадничать не надо. Раз запрягаешь, хоть корми, как говорила одна моя знакомая по банковской сфере. Я ей души одну за другой подгоняю, а она мне кукиш вместо древних знаний под нос сует. Это очень неравноценный обмен. Так дела не делаются.

– Думай, – пригрозила мне пальцем богиня, а после я провалился в привычное уже марево, то, которое похоже то ли на липкий кисель, то ли на жаркую перину.

– Вставай! – гаркнул мне в ухо звонкий девичий голос. – Соня-соня-соня! Смотри, всю жизнь свою так продрыхнешь!

– Не дождетесь, – проворчал я, но глаза открыл и увидел перед собой улыбающееся лицо Добронеги, той шустрой девчонки, что учуяла моих призрачных спутников.

– Умывайся и за стол, завтракать будешь, – велела мне она. – Я тебе щавелевых щей принесла. Они как раз настоялись, вкусные!

– Ох, – я икнул, – какой завтрак, какие щи? Мне давешнего гуся переварить бы! Куда я его вчера столько съел?

– Как раз самое оно, – со знанием дела сказал Добронега. – Давай-давай, не спорь. Это наш дом, ты в нем гость, так что слушайся.

– Не твой это дом, а Вереи, – огляделся я. – Кстати – она где?

– По делам ушла, – бойко ответила девушка, подходя к столу, на котором стоял чугунок, прикрытый крышкой, и миска с белоснежными куриными яйцами. – А Ильмера сегодня в магазине работает, ее очередь.

– Она же немая. Как?

– Ну так не безрукая же? – резонно ответила Добронега, одной рукой берясь за нож, другой – за круглый полукаравай серого хлеба. – Деньги принять может, товар отдать тоже, а большего от нее и не требуется. Ну, а мне велели тебя обихаживать – кормить, поить и развлекать до той поры, пока у Яромилы время не появится. Она с тобой напоследок еще разок поговорить желает.

Неприятное какое слово «напоследок». Понятно, что убивать гостя никто не станет, но, похоже, видеть в своем доме ведьмака ворожеи больше не желают.

А щи-то оказались отменные, большая у Добронеги мамка мастерица по этой части. Я был уверен, что в меня и трех ложек не влезет, а в результате чуть ли не полчугунка в одиночку выхлебал. Если бы еще не любознательная юная ворожея, которая меня разными вопросами безостановочно тюкала, все было бы совсем замечательно.

– Саш, а мертвые у тебя чего-то просят?

– Саш, а мертвые тебе навредить не пытались?

– Саш, а мертвые чего-то боятся?

– Саш, а у тебя девушка есть?

С какого-то момента я на вопросы стал отвечать механически, используя только «да» или «нет», поскольку заподозрил, что ответы Добронеге не так уж и нужны, но вот последний меня выбил из седла, причем настолько, что я даже закашлялся.

– Так есть или нет? – Девушка встала с табурета и несколько раз крепко ударила своим кулачком мне по спине.

– С какой целью интересуешься? – просипел я.

– Так понравился, – без тени смущения сообщила мне юная ворожея. – Что в годах разница – не страшно, женщины стареют быстрее мужиков, со временем сровняемся. Главное, что ты с той стороной ладишь, сама видела. С такой силой и сам не пропадешь, и те, кто рядом, голодными спать не лягут. А то, может, меня чему подучишь? Вместе мы куда больше разного сможем. Не захочешь – не беда, все равно вдвоем в этом мире быть лучше, чем одному.

– А как же мамка? – Я вытер слезы, которые от кашля выступили на глазах. – Остальная родня? Заругают же.

– Не по нраву я Яромиле, знаю точно, – очень по-взрослому насупилась Добронега. – Не нравится ей, что я мертвых чую, а больше ни к чему не способна. Что Яромила, мне мамка несколько раз уже пеняла на то, что я вот такой никчемной родилась. Так что мне что с тобой, что без тебя – все одно придется отсюда уезжать. Знаю я, чем все закачивается для тех, кто старшей не по душе пришелся.

– А чем? – мигом поинтересовался я.

– Тем. – Девушка продемонстрировала мне розовый язычок. – Забирай с собой, тогда все расскажу. Ну а что деток у нас с тобой быть не может – не беда. Не сильно они мне и нужны, особенно при твоем ремесле. Что им за радость в доме расти, где бесперечь мертвые околачиваются?

– Тебе лет сколько, чайлдфри с экофермы? – усмехнулся я. – Шестнадцать-то есть?

– Аккурат шестнадцать и есть, в том месяце исполнилось, – независимо ответила Добронега. – А, ты про условности и все такое? Могут посадить, ай-яй-яй? Это моя забота и моя печаль, сделаю так, никому до нас дела не будет.

И я как-то сразу ей поверил, больно уверенно ее слова звучали. Эта сможет и сделает.

А что, может, и правда забрать ее в Москву? Ну да, скороспелка, но по ней так и не скажешь, особенно если снять с нее сарафан и одеть нормально. Ну и обувь еще купить, чтобы не босиком по городу бегала. Сниму квартиру, в институт какой-нибудь на платное отделение определю, пускай учится. Интересно, а она вообще в школу ходила, у нее аттестат есть? Хотя это не проблема, через того же Стаса ей любые документы можно выправить, причем настоящие и с нормальным именем.

Да и на фиг она мне не нужна с интимной точки зрения. Зато сколько всего интересного она рассказать сможет, и не только про внутреннюю кухню ворожей. Последняя, признаться, меня как раз меньше всего интересует, многое мне и так уже предельно ясно. Эта девочка с рождения живет в месте, где старое время, по сути, не заканчивалось, оно тут живо, пусть не полной мере, но все же. Я это почуял сразу, с первой минуты, но увы, меня не то что дальше порога не пустили, мне не дали даже на крыльцо взойти. А она – другое дело. Она шестнадцать лет тут была своя, та, от которой никто ничего не прятал. За полгода-год я из нее все, что она знает, выжму, а там, глядишь, природа свое возьмет, она с каким-нибудь ровесником шуры-муры разведет и свалит с ним строить счастливое современное будущее, в котором нет экофермы, сарафана и мамки, которая щавель отправляет в пойму собирать. Я ей даже денег на дорогу дам.

– Если ты про старших и родню – они тебе ничего не сделают, – по-своему истолковала мое молчание Добронега, извечным женским чутьем отчасти верно уловив мои сомнения. – Вина на мне, к тебе какие вопросы? Только я все равно никому тут не нужна, так что меня просто забудут.

– Это как?

– Так, – развела руки в стороны девушка. – Словно и не было никогда. Я ж по-тихому отсюда свалю, не как дурачок Истома. Не испугай он тогда Ильмерку и деньги не своруй, так и его бы вовсе не искали. Сбег и сбег, туда ему и дорога.

Ой, боюсь, малая, ты все же неправа. Не сойдет твой побег тебе с рук, да и мне он может неслабо так аукнуться. Как возьмет твоя мамка, как напишет на меня заяву о том, что я ее дочку любимую растлил, и все, привет, пожалуйте в камеру с веселой статьей, той, которую в местах лишения свободы очень не любят, а ее обладателей, наоборот, в каком-то смысле очень жалуют. Отмазаться, я, конечно, отмажусь, тот же Носов меня вытащит из любого каземата быстро, но оно мне зачем? Больно уж паскудный изначально инфоповод, потому и должок перед ним появится неслабый.

Опять же – что, если это все подстава? Немудреная, но действенная? Скажем прямо – соблазн-то велик, не всякий перед таким устоит. Сами посудите – вот так, запросто, по щелчку пальцев, можно заполучить молодую девку с крепким телом, которая хоть прямо сейчас готова на все, да еще знающую много всякого разного интересного о том, о чем ни в одной книжке не пишут. И снова все та же заява, все так же камера, только уже с простым и понятным условием – не хочешь, чтобы тебя употребляли всяко десять, а то и больше лет где-нибудь в Мордовии? Тогда давай, ведьмак, ступай в Навь деревце поливать. Выбор за тобой. И сразу уясни – никому нет дела до того, что у тебя есть принципы и что ты эту девку на самом деле даже пальцем не трогал. Правильно составленная бумага любые слова всегда перевесит.

Короче, вариантов масса. И все они, скажи я «да», предполагают не самое веселое развитие событий. Вывод? Надо в обязательном порядке сказать сейчас «нет». Тем более что последние дня два я только тем и занимаюсь, что всем «нет» говорю.

– Я хоть сегодня вечером могу сбежать, – сдвинув брови, сообщила мне Добронега. – Ты меня в городе, главное, подожди. На автовокзале.

– Бежать можешь, – разрешил я. – Но без меня, малая, уж не обессудь. Ты девчонка симпатичная, неглупая, но рядом со мной тебе делать нечего.

– Почему? – спросила Добронега и зло прищурилась.

– Ведьмаки вообще предпочитают одиночество, – миролюбиво пояснил я. – Мы не коллективные создания. Ну а с моей профессией компания вообще ни к чему. Сама же сказала – вокруг меня всегда мертвые, стало быть, живым тут не место, особенно таким юным, как ты.

– Я так думаю, дело не в этом, – вскочила из-за стола девушка. – Просто ты…

– Стоп-стоп-стоп! – остановил я ее. – Только не начинай рассказывать мне о том, что кое-кто просто струсил, что он не уверен в себе и том, что ему под силу отношения с такой, как ты, и так далее и тому подобное. Я все это уже слышал, и не раз. Мой ответ «нет». Все, разговор окончен. И спасибо за завтрак, было вкусно.

– На здоровье, – фыркнула Добронега и выскочила из горницы, только дверь за ней хлопнула.

Интересно, какой из вариантов все же верный? Подстава это или нет?

Додумать эту мысль я не успел, поскольку в кармане задергался телефон, который еще вчера был поставлен на виброзвонок. Звук я от греха отключил. А ну как еще и его сдать заставят, прировняв чудо китайской техники к мертвым душам?

О, Маринка. Очень кстати, у меня к ней один серьезный вопросик имеется.

– Сашк, привет! Ты чего дверь не открываешь? Я же слышу, что ты дома! – протарахтела моя соседка. – Давай живее! Мне кофе нужен, я без него проснуться не могу.

– Нет меня дома, я еще вчера в область уехал. Так что извини.

– А кто тогда у тебя в квартире? – озадачилась Маринка. – Слышно же, что люди там есть. Вон говорят.

– Может, телевизор забыл выключить? – внутренне обещая выдрать Родьке ноги из задницы, предположил я.

– Точно нет. В нем же датчик стоит, если три или четыре часа никакую кнопку не нажимать, он выключится. Саш, давай я Стаса вызвоню. Может, там воры? Приедешь, а там квартирка вынесена. Стой! Все, теперь там тишина. Точно говорю, что-то не так.

– Не суетись, – попросил ее я. – Скоро приеду, сам гляну. Ты мне, подруга, лучше вот на какой вопрос ответь.

Снова хлопнула дверь, и в горницу одна за другой вошли Верея и Яромила. Ну вот и ответ на мой вопрос, теперь можно даже не гадать.

Я улыбнулся ворожеям, скорчил рожицу из серии «Извините, важный разговор» и ласково спросил у собеседницы:

– Марин, роднуля, скажи: кто вам дал право продавать фотки со мной за границу, а?