Текст книги "Закон охоты"

Глава 5

В путь мы отправились налегке, оставив рюкзаки в той пещере, что нам отвели под жилье. Ну а какой смысл их с собой тащить? Что до сохранности содержимого – в чем в чем, а в том, что ничегошеньки у нас не пропадет, я ни на секунду не сомневался, по личному опыту зная, что в домах таких хозяек, как та, у которой мы сейчас в гостях, подобное не происходит никогда. Собственно, и другие дети Ночи, как Газван или, к примеру, Джума, в жизни до такого не опустятся. Да, при случае они непременно обведут тебя вокруг пальца, если ты позволишь им это с собой сделать, но тронуть добро гостя, переступившего порог их дома… Нет, никогда.

А мы именно гости. Мы сидели с Хозяйкой за одним столом, ели ее хлеб и соль, такие штуки связывают очень крепкими узами, даже несмотря на то, что сейчас мы вроде как у нее на службе оказались. Но – доброй волей, мы не стали при этом ее слугами, как были вольными людьми в статусе гостя, так ими и остались.

Вообще вся эта инженерия отношений в подлунном мире очень тонка и имеет массу граней. Я варюсь в данном котле уже не один год, и то до конца во всем не разобрался. Основное-то мне Мирослав растолковал, но осталась масса частностей, которые пришлось самому разбирать, без подсказчика.

Но оружие и я, и Светлана, разумеется, прихватили с собой. Я еще и пару фальшфейеров в карман куртки положил. Штука хорошая, себя уже зарекомендовала, так что пусть будет.

– Шустро чешут, – просопела позади меня Марина, – словно заводные!

Что да, то да, Глузд со товарищи с самого начала взяли высокий темп передвижения, который похмельной барышне, разумеется, давался нелегко. Да и не ей одной, тот же Аркаша, шедший за провожатыми первым, например, тоже уже дышал ртом, то и дело смахивая пот со лба. Плюс он пару раз успел приложиться головой о камни в пещерах с низким потолком, что при его росте и невнимательности чем-то необычным не являлось. Но, понятное дело, доброты и радости бытия подобные мелочи ему не добавили. Спасибо, что хоть до крови голову не рассек.

Хотя стоит отметить тот факт, что в целом дорога туда, где нам предстояло сослужить первую службу, была, если можно так сказать, вполне себе комфортна. Никаких тебе завалов, через которые надо перебираться, никаких «пузотерок» или затопленных штолен. Иди себе да иди, главное – не потерять из вида обтянутые кольчугами спины провожатых.

Да-да, Глузд и его люди сменили серые одежды, в которых мы их увидели при первой встрече, на старую добрую сталь, такую, которую там, наверху, теперь разве что в музее увидишь или на реконструкторах. Мечей – нет, не приметил, на изукрашенных драгоценными каменьями поясах у них висели лишь короткие кинжалы в ножнах, остроконечных шлемов «а-ля витязь» тоже не узрел, но в остальном возникало ощущение, что мы оказались в сильно далеком прошлом. Добавлял антуража и факел, который нес в руке один из воинов. Хотя сдается мне, им самим свет без надобности. Это они так заботу о нас проявляют.

– Отставать не советую, – произнесла Светлана, следовавшая как раз за Белозеровой. – Уверена: если мы такую глупость себе позволим, то навсегда тут останемся. Не знаю почему, но уверена в этом.

– Но если все же надумаешь, то меня вперед пропусти, – подала голос и Марго, которая замыкала наш отряд. – Я к темпу приноровилась, так что мне норм!

– Ой, блин! – остановился Стрелецкий, а после икнул: – Глядите!

– Что там еще? – недовольно проворчала Метельская, ткнувшаяся носом в спину Марины. – Чего встали? Команды «привал» не поступало!

– Тут мертвый! – заупокойным голосом сообщил нам Аркаша и направил луч фонарика влево. – Вон!

И правда, в небольшой нише, которую вот так сразу не углядишь, находился мумифицированный труп, выглядящий, правды ради, довольно жутко. Все атрибуты, которые охотно используются в фильмах ужасов, были при нем – череп, обтянутый пергаментного цвета кожей, разинутый рот, в котором уцелело некоторое количество зубов, впалые глазницы, руки-веточки, рванье вместо одежды и так далее.

– Труп и труп, – возмутился я. – Эка невидаль! Тормозить-то зачем? Давай, давай, бегом, вон уже и факела не видать, одни отблески по стенам!

Аркаша еще раз кинул взор на покойника, что тут лежит невесть с каких времен, и выполнил мой приказ.

– Ты, может, такое каждый день видишь, а мне раньше не доводилось, – бросил он на ходу. – Жуть какая! Но есть в ней что-то такое, притягательное.

– Не догонишь милашку Глузда – сам таким станешь, – пообещала ему сзади Марго. – Причем даже без нашей помощи, сам по себе. Я Светкиному чутью доверяю, оно у нее работает как надо.

– И именно сейчас моя чуйка подсказывает, что в таком пиковом случае как раз Аркадий-то не сам таким станет, – рассмеялась Метельская. – Сомневаюсь, что ты в данном процессе не примешь участие.

– Поживем – увидим, – ушла от прямого ответа Марго.

– Видели, у него на руках чего? – вдруг спросила у нас Марина. – Железки!

– Браслеты от кандалов, – пояснил я, поняв, о чем девушка ведет речь. – Предположу, что бедолага был беглым каторжником. Тут в семнадцатом-восемнадцатом веке подобной публики хватало, те же Демидовы сюда лиходеев со всей России сгоняли, им на заводах рабочий люд был позарез нужен. Хоть какой, лишь бы побольше! Так что Урал тогда был, пожалуй, главной каторгой страны. Потом, правда, эту честь у него отняли, поскольку уголовную публику стали отправлять в Сибирь да на Сахалин, где условия были еще веселее. Ну а каторжники, в свою очередь, при первом же случае от такой жизни бежали.

– И их можно понять, – неожиданно заступилась за лишенцев трехсотлетней давности Белозерова. – Читала я про то, о чем ты говоришь. Там же ад был!

– А помирать в этой конурке не ад? – непривычным для меня тоном спросил у нее Аркаша. – В темноте? Без воды, без еды, без надежды…

– Это его выбор, – возразила девушка. – И, может, для него такая смерть большее счастье. Умер, да. Но – свободным!

– Самое время и место для философских бесед, – вздохнула Марго. – Был у нас один блаженный, теперь их двое. Беда…

– Не о том печалишься, – хмыкнула Светлана. – Не ровен час они на этой почве сойдутся. Дело-то молодое, опять же ситуация располагает. И социальной пропасти здесь нет, мы все в одной калоше сидим, все равны. Так что сначала взаимопонимание, потом обнимашки, а там, глядишь, и…

– Фу, какие ты гадости говоришь! – возмутилась Белозерова. – Я – и этот глист?

– Чего это я глист? – возмутился Аркаша. – Сама ты знаешь кто?

– По ходу, ты права, – хохотнула Марго. – Все к тому и идет!

Идущий последним воин обернулся, недовольно на нас глянул и укоризненно качнул головой.

– Молчим-молчим, – верно расценив его жест, сказал я, а после рявкнул на развеселившихся спутниц: – Хорош уже! Не будите лихо, пока оно тихо.

– Какое именно лихо? – уточнила Метельская.

– Не знаю, – я хлопнул ладонью по гладкой стене узкого тоннеля, – но подозреваю, что их тут много. Разных.

– Поняла, приняла, – мигом протараторила Марго. – Но совсем уж молча идти скучно. Свет, а чего ты еще про этот остров знаешь? Ну, тот, на который мы направляемся?

– В целом больше ничего, – помедлив, ответила ей оперативница. – Что могла – выложила. Да и сдается мне, что я про него, похоже, вообще ничего не знала. Про то, что там на самом деле происходит.

– Лучше бы про это и не узнавать, – невесело произнес Аркаша. – Мне кажется, нам там не понравится.

Ни согласиться с ним, ни возразить никто не успел, потому что в этот момент Глузд остановился, и при свете факела мы увидели, что дальше дороги нет. Тоннель, по которому мы шли, закончился, впереди находилась каменная стена.

– Пришли, – сообщил нам ближник Хозяйки. – Дальше нам пути нет.

– Так и нам тоже. – Я глянул на камень, выглядящий монолитным. – Тупик.

Нет, конечно, я догадывался, что все это обманка, что сейчас нам откроют проход, но чего бы и не подыграть этому суровому типу? Мне несложно, ему приятно. Наверное.

– Еремей, Фома. – Глузд взмахнул рукой, два воина уперлись в стену и потихоньку, помаленьку начали сдвигать ее в сторону. Та неохотно, с зубодробительным скрежетом, но начала отходить в заданном направлении.

В спертую атмосферу тоннеля в тот же миг проник свежий вечерний воздух, показавшийся нам если не райским наслаждением, то чем-то вроде того.

– Ка-а-а-айф! – выдохнула Марина. – Чего только в моей жизни не было, но такого счастья – никогда!

– Чего ты повидать-то успела, зассыха малолетняя? – мягко, по-отечески, осведомилась у нее Метельская. – В жизни! Сколько тебе? Восемнадцать? Меньше?

– Сколько лет ни есть – все мои, – насупилась девушка. – Раз говорю – значит так и есть.

– Ступайте. – Глузд неторопливо указал нам рукой на выход. – Дело к полуночи, самое время. Как выполните волю владычицы – возвращайтесь, мы станем ждать вас тут до рассвета. Не придете – ваша вина и ваша беда.

– А если подробнее? – уточнил я.

Мне, естественно, не мог не прийти в голову крайне простой и незамысловатый вариант, как выпутаться из всей этой истории. Теоретически ведь можно просто взять да и затихариться на острове до рассвета, не приближаясь при этом ни к каким мегалитам и вообще не отсвечивая. Ну, разве что за это время удалить из нашей компании потихоньку Аркашу, как лишнее звено, к примеру, скормив его Марго, а с рассветом податься куда подальше от гор и поближе к людям. Дальше же все вообще очень просто – аэропорт, самолет, Москва.

Вот только это, увы, не мой путь. Мне необходимо попасть в Навь, это та главная цель, к которой я иду не первый год, и путь к ней проходит под этими горами. Значит, я должен туда вернуться, со щитом, на щите – но должен. Только вот кроме меня тут еще люди есть, и у них на этот счет могут быть совсем другие соображения, причем ни винить их в этом, ни тем более осуждать не собираюсь. Может, оно так даже и лучше. Время бессмысленного скитания по горам прошло, в происходящем появилась некая ясность, и большой отряд мне уже не столько подмога, сколько в каком-то смысле обуза. Например, та же Белозерова мне даром в нем не нужна. Да что там – лично мне для спокойствия хватит одной Марго, чтобы было кому спину прикрыть.

Потому если есть шанс вернуться не всем, то его неплохо бы использовать. Вот только кажется мне, все не так просто, как хочется. Как, впрочем, и всегда в жизни.

– Если сгинете там – то беда. – Палец Глузда показал на выход, за которым уже виднелось темное небо и деревья. – И жизнь потеряли, и службу не исполнили. Погано то.

– Погано, – согласился я. – А в каком случае сработает вариант «вина»?

– Если надумаете обмануть нашу владычицу, – спокойно объяснил воин, – и дела не сделаете, и возвращаться до первых лучей солнца не восхочите. Мы на остров не ходоки что ночью, что днем, да и будь по-другому, все одно искать вас не пошли бы. На что оно нам? Не пришли – стало быть, либо сгинули, либо предали. Если мертвы – честь вам и хвала, ушли как воины. Если нет, если сподличали – за нас все сделают горы.

– В смысле? – тряхнула головой Метельская.

– Обмануть нашу владычицу – все одно что самому себя проклясть, – пояснил Глузд. – С того момента каждый камушек, каждая скала, каждая осыпь будет знать, что вы враги. Даже не враги, а хуже – клятвопреступники. И поступать с вами сообразно. А еще знайте: неважно, один слово преступил или же все. Ответ станете держать общо.

– Весело, – еле слышно произнесла за моей спиной Марго.

– Тут на острове власти госпожи нет, предатель может обитать без боязни, – равнодушно отметил воин. – Там, в долинах, в городах – тоже. Но путь отсюда туда все одно лежит через горы. Даже если озеро переплыть – и то. Смекаете?

Ну вот и все. Похоже, наша компания окончательно стала похожа на попугайчиков-неразлучников – мы теперь друг без друга никуда. Ну разве что только на тот свет.

– А если мы поручение не выполним, но сюда до рассвета как положено придем – тогда как? – уточнил я. – Мало ли как оно на острове получится?

– В эту ночь не исполните – следующая наступит, – равнодушно пояснил воин. – За ней еще одна. Ну а если вы и головы не сложите, и такого простого дела сладить не сможете – тогда не знаю. Тут госпожа наша решать станет, что с вами, лядащими, делать. Все, ступайте. Да помните – до первого луча солнца тут быть должны, потом мы дверь затворим и хода сюда вам уже вовек не будет! Прощения – тоже.

– Ага, – кивнул я и двинулся к выходу, следом за чуть ли не побежавшим вперед Аркашей.

Мир за пределами тоннеля, вход в который воины Глузда закрыли сразу после того, как последний из нас вышел наружу, и в самом деле показался мне раем. Небо, звезды, деревья, шумящие листвой, напоенный влагой воздух.

И – луна. Висящая, кажется, прямо над нами, огромная, уверенно идущая к полнолунию. Сколько там со слов Хозяйки осталось до крайней точки? Шесть ночей? Очень похоже на то.

Вот только как я ни вглядывался, никакой особой красноты в ночном светиле не разглядел. Как видно, для этого не обычный человеческий глаз нужен. Для этого надо быть тем, кто под луной живет.

– Видно, дождь недавно прошел, – с блаженством выдохнула Светлана. – Ох, хорошо-то как!

– Ага, – подтвердил я и глянул на часы, ожидая, что на циферблате будет все как обычно – никаких признаков жизни, только черные палки, оставшиеся от замерших еще невесть когда цифр.

Но нет! Прямо на моих глазах циферблат мигнул раз, другой, а после на нем начали менять друг друга разные экраны, сообщавшие мне о температуре воздуха, состоянии моего пульса и, наконец, оповестившие о том, что до полуночи осталось где-то полчаса.

– О как! – проникся я, мигом залез в карман и достал оттуда спутниковый телефон. – Ну-ка, удиви меня и ты!

Увы и ах, но второго чуда не случилось.

– Мой тоже мертв, – сообщила мне Метельская, мигом сообразив, что мне пришло на ум. – Даже не включается. А ведь аккумулятор точно не разряжен, я в этом уверена. Тьфу.

Она поводила лучом фонарика влево-вправо, заприметила какое-то поросшее мхом бревнышко и уселась на него, доставая из кармана сигареты.

– Знаю я, где мы, – сообщила она мне, чиркая зажигалкой. – Вон там, совсем рядом, тропа, по ней мы дойдем до перешейка, который остров с сушей связывает. Ну а дальше все просто. Сначала через соснячок, где раньше староверы обитали, ну а потом в горку полезем, к мегалитам.

– Звучит оптимистично, – я присел рядом с ней, – считай, что ты меня приободрила.

– Как думаешь, что ждать? – затянувшись, тихонько спросила она. – У тебя в этих фокусах-покусах опыта все же побольше. Сам понимаешь, у меня профиль-то другой. Колдуны, вурдалаки, оборотни – тут все просто и ясно. Ну, не так просто, конечно, но… Ты понял, короче. А здесь не знаешь, чего ждать.

– Хочешь верь, хочешь не верь – без понятия, – признался я. – И даже не думаю об этом. Сколько в голове ни верти разные варианты, вводных настолько мало, что даже наткнувшись на нужный, ты этого не поймешь. Потому просто пойдем и будем действовать по ситуации.

– Еще раз – девку в жертву приносить не дам, – еле слышно прошептала оперативница, показав на Белозерову, которая опять о чем-то спорила с Аркашей. – Если на то пошло, лучше в самом деле твоего лодыря этим древним скормим.

– Что слышу? – без тени иронии отреагировал я на ее слова. – Слуга закона все же расставил приоритеты? А как же беспристрастность и непредвзятость?

– Бесит он меня, – призналась Светлана. – Даже не поведением своим, тут ладно. Мутный слишком, а я этого больше всего не люблю. Да ты же и сам все видишь?

– Вижу, – не стал скрывать я. – Просто вида не подаю. Он так – и я так. И ты бы тоже особо свое «фи» не выпячивала. Толку ноль, понимаешь? Аркашка от твоей обструкции даже не почешется, а зло дополнительное затаит.

– И что с того?

– Ничего. Просто чем больше дрязг в группе, тем мы слабее. Мы не кулак, мы растопыренные пальцы, причем один из них охотно подставит под удар другого, подвернись такой случай. Не поможет, а подставит. Разницу чуешь?

– Чую, – вздохнула Метельская, выпустив облачко дыма.

– Вот. Раз уж мы теперь как мушкетеры, где один за всех, то и держаться надо соответственно. – Я щелкнул ее пальцем по носу, после чего она удивленно выпучила глаза. Как видно, давно никто ничего подобного с ней себе не позволял. – Но и это не все. Ты смекни – Хозяйка нам первое задание выдала какое? Пойти к каким-то реликтам из допотопных времен и отнять у них артефакт. Что ж дальше она учудит, если все уже так жестко? Я вот даже думать на эту тему боюсь.

– Там огоньки какие-то, – сообщила нам Марина, подходя. – За озером.

– Само собой, – усмехнулась Метельская, делая еще одну затяжку, а после туша сигарету. – Там цивилизация. Там жизнь! Пляж «Золотой песок», дайвинг, вейкбординг, яхтинг, кафе с шашлыками, многозвездочный коньячок и даже школа Федора Конюхова.

– Кого? – опешила Белозерова.

– Ну, Конюхова. – Светлана сначала руками обвела вокруг своего подбородка, как видно обозначая бороду, а после свела их над головой, надо полагать, имитируя воздушный шар. – И вообще – чего ты удивляешься? На Тургояке это не самое большое диво. У нас тут, например, медузы есть. Южноамериканские.

– Господи, а они-то откуда? – изумился Аркаша. – Вода же пресная? Да и холодная наверняка, знаю я такие озера.

– Рядом с Тургояком еще одно есть, Инышко называется, – пояснила оперативница и свела указательные пальцы рук вместе. – Они вот так друг с другом. Инышко куда мельче и теплее, там даже в начале лета купаться можно. А еще, по слухам, Пугачев в него бочку с золотом при отступлении сбросил, думая, что после ее легко найдет – мелко ведь. Только он не знал, что дна там два – одно торфяное, другое настоящее, природное. А между ними – вода. Вот поэтому там дайверы нырять любят – и на диво дивное глянуть, и золотишко поискать. Один такой, рассказывают, на своем снаряжении личинку медузы из Южной Америки привез, а та возьми да и приживись. Вот так и стало на Урале одной изюминкой больше.

– Воистину – чудны дела твои, Господи, – поднялся я с бревна. – Ладно, пошли. Чего ждать-то?

– Хочу туда, – показала Марина на дальние огоньки и тоскливо продолжила: – Хочу в душ, шашлыки, апероль и песню про горький вкус большой любви спеть. Ну или просто водки.

– С аперолем и шашлыком никак, – протянул ей Аркаша барбариску. – Всё, что могу предложить.

– А нам прямо всем надо возвращаться? – глянула на меня девушка. – Нет, я разговор ваш слышала, но…

– Всем, – подтвердил я. – Такие правила.

– Да ты не спеши, малая, – хлопнула ее по плечу Марго. – Может, мы до рассвета еще и не дотянем. Тогда грустить не о чем станет.

– Очень оптимистично, – прошуршала фантиком Белозерова. – Просто невероятно.

Мы двинулись вперед по той тропинке, наличие которой предсказала Метельская, пересекли перешеек и оказались на острове.

– По ходу туда. – Повертев головой, оперативница двинулась вперед. – Давайте-ка развалины стороной обойдем. От греха.

– Нам уже начинать бояться? – опасливо, но все же немного саркастично осведомилась Марина. Кстати, она теперь все время старалась держаться поближе ко мне, как видно решив, что в этом случае ей ничего не угрожает.

– В меру бояться никогда не вредно, – назидательно ответила ей Марго. – Моя бабушка, например, подобное поведение называла предусмотрительностью и даже благоразумием, ничего позорного ни в том, ни в другом не находя. А я, дура, не слушала умную женщину, потому как-то раз вместо того, чтобы сдать назад и уйти туда, где играет музыка, полезла куда не следует. В результате умерла и теперь вот таскаюсь с вами по этой темноте.

– Зато у тебя шансов выжить больше, чем у любого из нас, – отметила Метельская. – Даже если по горам выбираться.

– Почему? – заинтересовалась Марина.

Марго повернулась к ней, ее глаза сверкнули красным, а клыки приподняли верхнюю губу.

– Твою-то мать! – вскрикнула Белозерова. – А я думала – показалось тогда, что она кровь из пакета пьет. Думала – примерещилось спьяну. Мне и не такое доводилось видеть тогда, когда я… Ну, еще употребляла разное.

– На коксе сидела, – охотно подсказал ей Аркаша. – Ты про это?

– Именно, – зло выплюнула ответ Марина.

– Она вурдалачка, – пояснил я девушке. – И да, именно поэтому у нее живучесть больше, чем у нас всех. Только вот вряд ли и ей удача улыбнется, пойди она через горы.

– Солнце, – пояснила Марго. – Оно меня просто сожжет, потому что я, уж поверьте, ни одной пещеры и ни одного укрытия найти не смогу. Уверена в этом.

– Ну, если прямо сейчас переплыть озеро, а после… – начала было Метельская, но договорить не успела, так как ее перебил Аркаша, спросив:

– А там чего? – Он ткнул рукой в сторону берега. – Те самые развалины? Смотрите, около них какой-то движ присутствует.

И верно, там, где на фоне подсвеченного луной неба темнел какой-то бесформенный громоздкий силуэт, то и дело, то появляясь, то пропадая, мелькали лиловые огоньки, а через минуту к этом всему еще и некий унылый звук добавился.

– Поют, – недоуменно констатировал Стрелецкий. – Точно говорю – поют. Вроде как церковный гимн. Или что-то в этом роде.

– Желаешь уточнить, что именно? – осведомилась у него Метельская, в голосе которой появились нотки беспокойства, из чего я сделал вывод – что-то она нам про тот староверский скит недоговорила. – Если да – сходи проведай. Но мы ждать не станем.

– Что ты сразу на него нападаешь? – поинтересовалась у оперативницы Марина. – Он просто сказал.

– А я просто ответила, – парировала ее выпад Светлана. – Ладно, чего встали? Пошли уже в лес. От греха.

И я с ней согласился. Огоньков стало значительно больше, да и развалины подсветились каким-то зеленоватым пламенем, похоже, полыхавшим у них внутри. Не знаю, как Аркаша, но я точно не желаю знать, кто что там жжет и поет. И очень хорошо, что Хозяйке не понадобились какие-нибудь староверские фолианты, которые нужно добыть непременно в ночи. Не знаю, как там у мегалитов все сложится, но тут нам точно мало не показалось бы. Спинным мозгом чую! Вон даже рефлекторно отстегнул петельку от ножен, а после к пистолету потянулся.

– Как же тут эта женщина одна жила? – шепотом спросила у нас Марго. – Как ей не страшно было?

– Вере вера, наверное, помогала, – предположила Метельская, шустро двигаясь среди сосен. – Уверена, она ей сильна была крайне. Кстати, насколько я знаю, исследователи разные, что тут часто ошиваются, до темноты стараются на тот берег отплыть. Мол – рабочая смена окончена, пора отдыхать. А на деле – кто знает? Они, конечно, все скептики, как научникам и положено, но, думаю, все же судьбу испытывать не хотят. Мощное место силы, знаешь ли, из любого агностика верующего сделает.

Чем дальше, тем сложнее становилось идти. Нет, тропа тут была, и хорошая, широкая, но все равно мы то и дело оступались, спотыкались о камни, выпиравшие из земли тут и там, а непутевый Аркаша каким-то образом умудрился лбом в дерево врезаться.

– Почти на месте, – вытирая когда-то белым, а теперь серым платком пот, уведомила нас Светлана минут через пятнадцать. – Макс, сколько там натикало?

– Почти полночь, – глянул я на часы.

– Ясно. – Луч фонаря, находившегося в руке оперативницы, осветил очередное нагромождение камней. – Так, это гробница. Значит, нам надо брать левее.

– Еще и гробница? – напряженно спросила Марина. – Чья?

– Фиг знает, – пожала плечами Метельская. – Она очень старая, точных данных нет. Может, вообще ничья. Так, припас себе кто-то последний приют, но до него так и не добрался.

– И ведь островок-то размером всего ничего, – отметила Марго. – А сколько разного на нем понапихано!

На нашу удачу никто в той гробнице не шебуршал, не скребся и выбраться из нее не пытался, потому мы абсолютно спокойно миновали ее, а после еще какое-то время шли вверх до того момента, пока Светлана не остановилась и не сказала:

– Все, мы почти на месте. Мегалитов на Вере несколько, но речь, уверена, шла именно об этом. Только отсюда луну хорошо видно, остальные либо в низинах, либо в лесу. И еще почти целый он, с менгиром, как раз самое то, чтобы артефакты раскладывать.

И я с ней согласился, хоть и не видел другие мегалитические площадки. Луна – вот ключевое слово. Она местных обитателей пробудила, и без нее все остальное для них не имеет смысла.

– Тушите фонари, и не шуметь никому, – велел я. – Будем ждать.

– А если все-таки не здесь? – усомнилась Марго. – Вдруг ошиблись?

– Значит, завтра к другой пойдем, – ответил я, устраиваясь под сосной так, чтобы видеть площадку, залитую лунным светом, всю целиком. – Понадобится – и к третьей сходим. Вот и все. А если ты про разделиться – сразу нет. Это очень хреновая идея.

– К третьей не надо, – качнула головой Метельская. – Менгиры есть только тут и еще в одном месте. Оно недалеко отсюда, в распадке.

Время шло, луна светила, с озера потянуло холодком, издалека, как видно от тех самых развалин, что мы миновали, время от времени до нас доносились то ли стоны, то ли какие-то сильно невеселые песни. И только на площадке, что находилась шагах в пятидесяти от нас, ничегошеньки не происходило.

– Все-таки, выходит, не туда мы… – начала было шептать мне на ухо Метельская, но тут же осеклась. – Макс! Гляди!

Могла бы и не говорить, я же не слепой? И да, я тоже увидел сначала одну тень, выскользнувшую из-под земли, потом вторую, третью… Всего их выбралось восемь, ни больше ни меньше. Они совершили что-то вроде круга почета по площадке, а после каждая из них застыла на месте, причем, что интересно, имея за спиной по небольшому прямоугольному грубо отесанному камню. Я, признаться, на них и внимания-то не обратил, таращась на массивные мегалиты, а зря. Похоже, эти камни лежат здесь сильно не просто так.

Тени вытянулись в струнку, будто поднимая руки, которых у них не было, к ночному небу, и в какой-то момент я осознал, что лунный свет перестал проникать через них. Там, внизу, стояли уже не тени, бесплотные и безмолвные. Но и людьми фигуры в глухих черных одеяниях я, пожалуй, назвать не рискну. Было в них нечто, что не позволяло мне это сделать, причем сформулировать, почему именно, не возьмусь. Просто осознавал каким-то шестым чувством, что если когда-то в этих существах и имелось нечто человеческое, то эта суть людская покинула их давным-давно и навсегда.

Тем временем восьмерка бывших теней вскинула руки, которые были больше похожи на сухие ветки, вверх, и они были не пусты. Они демонстрировали луне некие предметы, наверняка из числа тех, о которых вела речь Хозяйка. Один держал кривой кинжал, рукоять которого тускло посверкивала золотом, другой – гребень, вроде как медный, третий – кубок, отделанный рубинами.

– Вон, – еле слышно шепнула мне на ухо Метельская, – слева от менгира. Смотри!

Что «смотри». Я и без тебя вижу, как серые, скрюченные, неестественно длинные пальцы сжимают черный кругляш, который наверняка является головой пантеры.