Текст книги "Приносящий счастье"

Глава 15

Следующим вечером я с интересом слушал допрос дядей Мишей дона Хулио, суперкарго[1]1
  Доверенное лицо фрахтователей судна.


[Закрыть] стоящего в бухте Сан-Хуан корабля. После имени у него шло «де», а дальше еще четыре слова, одно из которых было двойным, но майор посчитал их излишествами и прекрасно обходился без них.

Список вопросов у нас был готов заранее, а ответы тут же переводились на русский, поэтому я не терял нити беседы, несмотря на то что изучение испанского пока находилось в самом начале, – запомнились только слова, напоминающие русские нецензурные и сопутствующие им. Впрочем, таковых в испанском оказалось более чем достаточно. Куда больше, чем в том же английском.

В самом начале беседы дону пришлось объяснить, что Испания, оказывается, находится в состоянии войны с Океанией – так мы решили назвать себя.

– Четыре года назад испанский корабль «Сан Франсиско» совершил неспровоцированное нападение на мирный океанский остров, – внушительно сообщил дону дядя Миша. – Именно в силу того, что поселение было мирным, то есть не готовым к отражению никакой агрессии, бой с вашим кораблем, в результате которого он был уничтожен, сопровождался огромными жертвами с нашей стороны. Погибла замечательная женщина, в честь которой сейчас названа эта земля. Правительство Океании проявило выдержку и не стало немедленно принимать ответных мер, тем самым давая Испании шанс как-то объяснить и компенсировать свое выходящее за рамки допустимого поведение. Но ваша страна не воспользовалась этим шансом, поэтому вчера Высший совет Океании объявил, что с ноля часов сегодняшних суток Испания и Океания находятся в состоянии войны. То, что вы об этом не знаете, – ваши трудности, нас они не касаются. Вы уже имеете представление как о мощи нашего оружия, так и о возможности мгновенно преодолевать огромные пространства.

Тут дон непроизвольно потер здоровенный синяк под левым глазом. А вот нечего было тянуться к шпаге, когда рядом стоит сильно сомневающийся в своей фехтовальной квалификации Попаданец! Кстати, одним из следствий этого необдуманного действия явилось то, что испанец преодолел два межмировых перехода в полубессознательном состоянии и вряд ли мог разглядеть детали своего перемещения. Однако он уже убедился, что сейчас находится в Южном полушарии, – для этого ему хватило взгляда сначала на компас, а потом на солнце. Все-таки, в отличие от московских туристов, человек знал прикладную географию.

– Теперь вы и два сопровождающих вас матроса являетесь военнопленными, – продолжал дядя Миша. – А это означает, что кормить вас начнут не раньше, чем от Испании поступят средства на это. Или вы сами заработаете себе на пропитание, помогая нам разобраться в содержимом трюма. В принципе мы можем прекрасно обойтись и без вас, но все же хотелось бы сэкономить силы и не тащить сюда малоценные вещи, коих у вас там наверняка немало.

– А что станет с кораблем? – осторожно спросил дон Хуан.

– Опять же зависит от вашего поведения. Если оно будет правильным, то по завершении разгрузочной операции вас переправят туда, снабдив нотой нашего правительства вице-королю Испании маркизу де Вильяманрике. Если же нет, то вместо вас мы обойдемся ящиком аммонала – это взрывчатка, которая раз в пять сильнее пороха. Не думаю, что оставшиеся после взрыва щепки будут хоть сколько-нибудь крупными, – это я про корабль. Лично же вы будете валить лес, пока не сдохнете на этой каторге. Впрочем, в порядке утешения могу предположить, что данный процесс надолго не затянется.

Сидевший рядом со мной Попаданец вздохнул. Он уже озвучил пожелание насчет того, что пленника надо использовать в качестве учителя фехтования, и теперь воспринимал намеки дяди Миши про лесоповал как покушение на свою собственность. Впрочем, по виду дона было нетрудно догадаться, что он совершенно не склонен проявлять неуместный героизм, в силу чего мы вскоре лишимся удовольствия принимать у себя этого дорого гостя. Но кроме него оставались еще два матроса, которые тащили в трюм какой-то ящик, в процессе чего вся компания и была взята за хобот.

Потом дона, попросившего немного времени на раздумья, за неимением специальной тюрьмы отвели в сарай, предназначенный для переходов в случае большой разницы давлений, а мы занялись допросом первого матроса. Ничего интересного про содержимое трюма он нам не сказал. Более того, лично у меня сложилось впечатление, что этот тип вообще никогда и никому не скажет ничего интересного, потому как подобное явно выходит за пределы его скромных возможностей. И вообще допрос чем-то неуловимо напоминал рассказ Чехова «Злоумышленник». Вскоре дядя Миша с облегчением выгнал интервьюируемого на улицу, приказав ждать там, и приступил к беседе с последним гостем.

Этого звали Хосе Мария. Причем дядя Миша объяснил мне, что «Мария» – не отчество по матери и не фамилия, а просто второе слово имени – у испанцев, мол, и не такое бывает. Почти сразу выяснилось, что парень немного знает английский, ибо начал свою морскую карьеру с должности мальчика на побегушках именно на английском корабле. Узнав это, дядя Миша хмыкнул и спросил, так ли уважаемого Хосе тянет возвращаться на родной корабль.

«Уважаемый», услышав такое обращение, примерно на полминуты впал в ступор, а потом заявил, что его туда совершенно не тянет. Потому как за пропажу двух сундуков, кои мы уже перетащили сначала в гараж на даче, а потом в Форпост, накажут обязательно и очень больно. А у нас, хоть он видел совсем немного, ему нравится. Попаданец тут же сбегал за пивом и копченой кенгурятиной, после чего допрос быстро превратился в задушевную беседу.

Парень оказался наблюдательным и сразу рассказал, какие именно ящики были загружены вместе с тем, в котором находился интересующий нас большой шар, и где они сейчас лежат. Потом поделился воспоминаниями, что из груза было тяжелее всего тащить при не очень большом объеме. Описал общий план трюма и рассказал, где расположены оба ведущих в него люка. Про второй, кстати, мы были не в курсе. В общем, беседа получилась очень содержательной, в силу чего дону пришлось скучать в сарае не полчаса, как поначалу планировалось, а почти полтора.

Войдя, дон Хулио сразу сообщил, что он готов принять наши предложения, после чего начал рассказывать о содержимом трюма. Но благодаря Хосе дядя Миша уже имел неплохое представление о предмете, поэтому, выслушав несколько фраз, он встал и рявкнул по-русски:

– Врешь, доходяга!

После чего без замаха оформил собеседнику строгий выговор с занесением в печень.

– Класс! – восхищенно шепнул Попаданец. – У меня так красиво не получилось бы.

Когда дон смог разогнуться, майор объяснил уже по-испански, что по нем плачет дальняя роща, где мало того что эвкалипты диаметром в метр и больше, так еще и полно змей.

Испанец оказался понятливым и больше в своих ответах бросающихся в глаза неточностей не допускал. Он поведал, где малый и средний шары, причем оказалось, что Хосе Мария уже упоминал этот ящик. Подтвердил, что в трюм ведут всего два люка, и нарисовал подробный план. После чего был отправлен обратно в сарай. Дядя Миша сел инструктировать пришедших с ним двух мангареванцев, а мы с Попаданцем отправились в мастерскую, где надо было срочно изготовить четыре стальные полосы с дырками. Операцию по изъятию с галеона всего лишнего было решено начинать через час.

И вот вся наша команда заняла свои места в гараже на даче неподалеку от райцентра Пруды. Дядя Миша сидел на раскладном стульчике, периодически утирая платочком пот с лысины – на улице жарко, солнце, а гараж железный, да к тому же закрытый во избежание чего-нибудь, так что тут была просто парилка. За спиной майора застыли два его гвардейца, им жара нипочем. Я настраивал аппаратуру на трюм. Рядом стоял Попаданец. Свою саблю он снял, так что на ремне висела только кобура с револьвером. В руках он держал только что изготовленные нами стальные полосы и два шуруповерта.

Сзади за событиями напряженно следили два испанца – дон Хулио с письмом для вице-короля и матрос, которого допрашивали первым. Им, собственно, только и оставалось, что смотреть, потому как люди были надежно связаны и аккуратно прислонены к стенке. Причем с северной стороны, хоть тащить туда их было метра на два дальше. Ничего не поделаешь – гуманизм, мы же не собирались никого поджаривать.

Я вывел генераторы на режим и открыл малый переход для уточнения, туда ли мы попали. Оказалось – туда, но для удобства разгрузки тамошние координаты окна лучше поднять сантиметров на двадцать и сдвинуть вперед на полметра. Так, новый переход – теперь уже видно, что получилось в самый раз, можно развертывать его до полного размера. Есть!

Попаданец передал мне две полосы с шуруповертом, нырнул в трюм и сразу свернул налево. Я пролез за ним, но мой путь лежал направо. После нас в трюм просунулись мангареванцы и потащили в гараж ящик с большим шаром. Я тем временем вскарабкался по крутой лестнице без перил и оказался под люком. Сейчас он был закрыт, но запереть его можно было только снаружи, что нас категорически не устраивало. Так что я приложил к люку полосу наподобие засова и быстренько ее пришурупил. Затем – вторую, это уже для очистки совести. И, спустившись по лестнице, встал около ящика, в котором, как утверждал дон Хулио, были золотые слитки. Через несколько секунд рядом образовался Попаданец, тоже заблокировавший свой люк. Затем подошли гвардейцы дяди Миши, и мы начали корячиться, ибо чертов ящик при весьма небольших размерах весил, пожалуй, даже побольше двухсот кило.

В трюме было мало того что ничуть не холоднее, чем в гараже, так еще и довольно мерзко воняло, поэтому мы порядком упарились со своей ношей. Но отдыхать было некогда, ибо по планам переноске подлежали шесть ящиков.

– Работай давай, отдыхать потом будешь! – вовсю подбадривала меня жаба. – Ты же парень здоровый, Попаданец вообще лось, да и дядя Миша привел нормальных мужиков, хоть и немного мелковатых. Что вам шесть ящиков? Подумаешь, золото только в них. Серебро тоже пригодится, и украшения, с инковских храмов ободранные, лишними не будут, а уж статуэтки из императорского дворца тем более. Ни к чему все это испанцам – у них, не приведи господь, еще от избытка драгоценностей инфляция разыграется! Ты же сам про такое читал в детской энциклопедии.

– Цыц, земноводное! – ответствовал я, вновь ныряя в вонючую полутьму трюма. Хотя, если хорошо подумать, в чем-то моя подруга права…

Кажется, у Попаданца тоже произошел подобный внутренний диалог, потому что он согласился с моим предложением сразу, и мы в хорошем темпе вперли в гараж еще и здоровенный сундук со статуэтками. Но тут сверху послышался шум голосов, вскоре сменившийся звуками ударов по крышкам люков. И чего, спрашивается, колотить, когда они открываются наружу, думал я, надрываясь над какой-то замотанной в полотно тяжеленной хреновиной. И, пропихнув ее в гараж, объявил:

– Шабаш! А то как бы переход сам собой не закрылся.

Мангареванцы подтащили к окну испанцев. Дядя Миша перерезал связывающие дона веревки, вручил ему крестовую отвертку и объяснил, в какую сторону следует отвинчивать шурупы. Затем, вздохнув, добавил светодиодный фонарик за сто рублей, после чего испанцы были выпихнуты в свой трюм. Я закрыл переход. Потом перенастроил аппаратуру и вскоре с наслаждением подставил лицо прохладному ветру, подувшему в гараж из Форпоста. Там уже стоял наготове Марик во главе бригады грузчиков, так что нам, и так вымотанным только что завершившейся работой, не пришлось корячиться еще раз.

Через пять минут перетаскивание было закончено, и я, убедившись, что вся команда благополучно покинула двадцать первый век, шагнул за ней – как капитан, последним покидающий свой корабль.

Естественно, что, чуть отдохнув, мы принялись изучать добычу. Первым делом я убедился, что средний и малый шары находятся именно там, где говорил дон. Надо же, не соврал! Зря дядя Миша так пожадничал, такого хорошего человека можно было снабдить фонариком и за двести рублей. Теперь у нас пять кристаллов. Но, кстати, где же шестой, и почему его вообще не видела моя аппаратура? Ладно, с этим еще будет время разобраться, подумал я, а пока следует продолжить инвентаризацию.

Золото оказалось в виде слитков, то есть испанцы уже переплавили свою добычу, и было его чуть меньше тонны. Неплохо, даже если продавать в десять раз дешевле официальной цены!

Статуэтки в сундуке, захваченном сверх плана, были в основном серебряными. Правда, две совсем маленькие, помещающиеся на ладони, все-таки из золота. Все они были отлиты довольно грубо и представляли собой вариации на тему голого бомжеватого мужика со ступнями как у лягушки, непропорционально большой головой и столь же непропорционально узкими плечами и маленьким членом. В общем, если до переплавки золото из ящиков было чем-то вроде этого, то я вполне понимал испанцев.

Оставалась еще хреновина, завернутая в парусину. Развернув ее, я испытал глубокое разочарование. Тот же бомж, только совсем тощий! И, главное, даже не серебряный, а фарфоровый. Зачем, спрашивается, он нам нужен?

Однако стоп, больно уж эта статуя тяжелая, я ведь над ней чуть пупок не надорвал. А раз она явно не представляет никакой художественной ценности, то, значит, самое время взять в руки кувалду.

Четырех ударов вполне хватило. Статуя действительно оказалась не цельнофарфоровой, а на довольно массивном каркасе, скорее всего, из серебра, но главным было то, что внутри она содержала все три недостающих шара. Теперь понято, почему моя аппаратура видела только одну точку в пространстве, а финальная настройка всегда получалась со сдвигом! Вот они, родимые. Большой в голове, средний в верхней части груди, малый в районе диафрагмы. От пупка и ниже статуя пока оставалась целой, и я не видел причин продолжать молотобойные упражнения. Лучше аккуратно вытащить шары, а то мало ли.

Когда я их извлек и упаковал в пузырчатую полиэтиленовую пленку, подошел Попаданец с электроножовкой в руках.

– Больше нам от этой бижутерии ничего не нужно? – уточнил он. – Даже если каркас из серебра, его тут кот наплакал.

Получив подтверждение, Александр быстро перепилил балку, на которой держалась вся конструкция, – она выходила из нетронутой нижней части статуи наподобие позвоночника. Затем поставил получившийся огрызок вертикально.

– Гляди-ка, вполне даже ничего! – сообщил он, обойдя результат своих усилий кругом. – Очень, я бы сказал, напоминает произведение искусства. Прямо почти Венера Милосская, только другого пола и обломанная в несколько ином ракурсе. Ты не против, если я это возьму себе? Давно мечтал в прихожей поставить что-нибудь этакое, а тут оно само подвернулось.

Пока я соображал, чем таким ядовитым надышался в трюме Попаданец, что хочет утащить совершенно явный артефакт в двадцать первый век, он уточнил:

– Не в Волжский, разумеется, я еще не совсем рехнулся. Пусть стоит здесь, в Форпосте.

– Ты же живешь в палатке!

– Вот именно, все никак руки не доходили заняться строительством, а тут вон какой удобный повод образовался. В общем, пора обустраиваться – сам ведь говорил, что здесь скоро начнется зима.

– Очень хорошо, – обрадовался я, – действительно, прямо завтра начинай строить, причем с хорошим таким подвалом.

– Ты что, прямо под моим жилищем хочешь устроить тюрьму?

– Вот еще, это пока не к спеху. А вот золото надо где-то хранить, ведь моя резиденция подвалов не имеет. Так что пусть твой дом будет по совместительству еще и Форт-Ноксом, статуя же пойдет в качестве авансового подарка на новоселье. И, кстати, зови дядю Мишу, Поля и Женю, будем отмечать успешное окончание операции и твое будущее новоселье заодно. Пиво доставай, кенгурятину тащи, а я пока сбегаю за кока-колой, водкой и еще одним подарком, чтобы, не откладывая, вручить тебе все сразу.

Глава 16

Как и ожидалось, уже следующим утром Попаданец прибежал ко мне с вопросами по поводу второго подарка – винтовки здешнего производства. Она была сделана под нарезной ствол калибром 7,62, коих я в свое время купил в Штатах семь десятков. К ним у нас имелось около десяти тысяч калашниковских патронов-семерок, приобретенных частью мной в тех же Штатах, а частью дядей Мишей в Хорватии во время его вояжа за деньгами. Собственно говоря, это была третья моя попытка создать простое и эффективное оружие, пригодное для тиражирования в наших условиях, но две предыдущие дядя Миша забраковал по результатам испытаний. Однако сейчас он вернул мое изделие, сказав, что придраться не к чему, – в рамках техзадания, понятое дело. Ну а я решил подарить винтовку Попаданцу, который последнее время увлекся охотой.

– Спасибо, конечно, но почему она барабанная? – вопросил Саша, даже не выпив предложенного чая из местных цветов. – Ведь история однозначно показала, что это тупиковая ветвь развития. И почему к ней прилагаются только холостые патроны – кого тут надо пугать?

– Мне история ничего такого не показывала, – возразил я. – Насчет патронов объясню чуть позже, а пока давай разберемся с самой винтовкой. Все правильно, конкуренции с магазинной она не выдержала. Во-первых, потому что барабанка всегда будет чуть тяжелее. А во-вторых, ее дольше перезаряжать. Промышленность же к концу девятнадцатого века была вполне готова массово производить и магазинные винтовки, и, главное, патроны к ним – десятками и сотнями миллионов штук. У нас же все не так. Конкурировать этому изделию предстоит не с магазинными винтарями, а с аркебузами и мушкетами, в самом крайнем случае с фузеями. Зато тот факт, что она выходит проще самой простой магазинки, для нас очень важен. Ну не осилить тут сейчас никому, кроме меня, изготовление даже мосинки! А эту сделали, причем я руками почти не вмешивался, просто раздавал указания. Но это все-таки не самое главное. Оно в удивительной всеядности барабанной схемы в отношении патронов. Например, у твоей барабан сделан под калашниковский патрон. Которых я тебе не дал, потому как это стратегический запас, у нас их даже немного меньше десяти тысяч штук. А стволов почти семьдесят, и у каждого заявленный ресурс – десять тысяч выстрелов! Реальный, я думаю, будет даже больше. И где прикажешь добывать миллион патронов?

А то, что я тебе приложил к подарку, – это, строго говоря, не холостые, а монтажные, называются МПУ-3. Во второй коробке – пули. Значит, сначала суешь в барабан пулю, потом патрон, и так шесть раз подряд. После чего можешь стрелять – получится ничуть не хуже, чем с боевыми. Которые стоят в десять раз дороже, это если покупать их в Америке, куда еще надо сначала попасть. Этих же МПУ я без всякого геморроя купил два ящика и заказал еще пять, причем за смешные деньги. И чего ты чай-то не пьешь? Я, между прочим, почти час сидел в Интернете, пока нашел, как выглядит здешнее чайное дерево. Да потом еще полдня ездил по острову, его разыскивая. В общем, бери сахар и слушай дальше. Возможность переходов не вечная, она когда-нибудь кончится, причем может сделать это и довольно скоро – года через полтора по времени того мира. И если мы расстреляем все притащенные из двадцать первого века патроны, а делать своих в достаточных количествах еще не научимся, то барабаны можно будет просто заменить на безгильзовые и набивать их дымным порохом. Согласен, получится не фонтан, но все же лучше здешних мушкетов. И уж всяко намного лучше, чем просто ничего, а с магазинными винтовками, тем более с автоматами, именно так и выйдет.

Я отхлебнул чая и продолжил:

– Но это еще не все. Предположим, кончились у нас те самые семь десятков стволов. Так у барабанки замена ствола занимает пять минут! Отвернул гайку на цанге, вытащил старый ствол, вставил новый, затянул гайку – и можно идти пристреливать винтовку. Нарезать стволы я уже кое-как научился. Правда, у моей продукции кучность получается хуже и ресурс всего полторы тысячи, но зато труб-заготовок уже сейчас куплено две тонны. Остальное же можно ковать хоть вручную из металлолома.

– Кстати, а гайка с внутренним конусом для цанги – очень непростая в изготовлении вещь, – заметил Попаданец. – Я как-то раз пытался такую сделать в школьной мастерской, полдня мучил станок, а получилось все равно хреновато.

– Резцом небось маялся? Тогда ничего удивительного. Я использовал конусную развертку один к десяти, ею получается за один проход и без хоть сколько-нибудь заметных трудностей. Ну а внешний конус на ствольной коробке – это вообще ерунда, его у меня ученики уже через две недели точат.

Потом Александра заинтересовало – а почему все-таки там продольно-скользящий затвор, неужели обычный курковый механизм намного сложнее?

– Действительно, сложнее, – подтвердил я, – хотя и не намного. Но главное тут в другом. Если зазора между барабаном и стволом никак не герметизировать, то оттуда в момент выстрела будет прорываться часть пороховых газов. И чем мощнее патрон, тем это явление неприятней. Те барабанные винтовки, что делались в конце девятнадцатого века, по сути своей были просто револьверами с очень длинным стволом и прикладом. В них использовались маломощные револьверные патроны. Есть, правда, система, когда прорыву газов препятствует соответствующим образом сделанное дульце гильзы, заходящее в проточку ствола при движении барабана вперед. У нагана, например, такая конструкция. Но тут свой недостаток – отдачу воспринимает не рамка, а рычажок-толкатель, который по определению особо прочным не сделаешь. То есть схема годится только для патронов с энергией до трехсот джоулей. У меня же обтюрация, то есть недопущение прорыва газов, достигается тем, что барабан, двигаясь вперед, насаживается цековкой соответствующей каморы на выступ ствола, – конструкция простая в изготовлении и дубовая в эксплуатации. Сзади же барабан подпирает массивный затвор, при повороте рычага фиксирующийся в ствольной коробке тремя выступами. Я проверял – он без повреждений выдерживает даже выстрел полноценным винтовочным патроном, а не промежуточным, как у нас.

К концу чаепития явился дядя Миша, и вскоре мы втроем отправились к ангару, где три дня назад была закончена сборка первого из двух заложенных самолетов – «Шаврушки». Сухопутного аэродрома в Форпосте пока не было. Правда, в полукилометре от поселка имелся довольно ровный луг длиной метров двести, но я не хотел рисковать и взлетать с него на ни разу не поднимавшейся в воздух машине. С воды тоже не очень хотелось, потому что до сих пор как-то не приходилось. Однако дядя Миша уже приобрел опыт взлетов с воды и посадок туда же, да к тому же он уже испытывал один самолет нашего производства. И теперь согласился опробовать второй, после чего по-быстрому показать мне, как взлетать и садиться в лагуне.

Наш путь пролегал мимо объекта, носящего гордое название «механический завод». Как и положено нормальному промышленному гиганту, он был вынесен за городскую черту, и довольно далеко, почти на двести метров.

Главный производственный корпус имел размеры пять на десять метров, то есть по площади превосходил даже мою резиденцию, не говоря уж о прочих постройках Форпоста. Второй его отличительной особенностью являлись окна во все стены, сделанные из поликарбоната. Потому как работа на станках требует хорошего освещения, и желательно, чтобы оно было естественным. Рядом стояло странное сооружение, больше всего похожее на русскую печь под крышей, но без стен. Из боковой стенки печи торчали трубы, идущие к трем большим стальным бакам. Это была электростанция, совмещенная с химзаводом. Так как вряд ли кому доводилось видеть подобную комбинацию или даже читать о ней, то тут лучше объяснить поподробней.

Итак, вы собираетесь поставить в большом сарае несколько станков и работать на них, что подразумевает немалый расход электроэнергии: ветряками тут не обойдешься. Правда, рядом протекает речка, на которой можно построить плотину и небольшую ГЭС, но на это нет ни ресурсов, ни свободных рабочих рук. Зато лесопилка работает вовсю, и с дровами нет никаких проблем. Сделать паровую электростанцию? Поначалу я так и собирался, но, когда прикинул объем работ по изготовлению паровика, большую часть которых нельзя будет спихнуть даже на Попаданца, передумал. Потому как вспомнил, что обычный бензиновый двигатель может работать и на дровах, для этого нужен не такой уж сложный газогенератор. Однако, вникнув в проблему, я решил не копировать сделанных кем-то образцов, а разработать свой. Который будет давать не только газ, но и много других полезных вещей, получающихся при нагревании древесины без доступа воздуха, именуемом пиролизом.

В обычном газогенераторе сразу происходят и горение, и восстановительные реакции, и пиролиз древесины. Я же решил разделить эти процессы. Потому как на КПД мне было начхать – дров более чем достаточно. Размеры меня тоже не волновали, мастерские стоят на месте. А вот возможность помимо газа получать еще и древесный уголь, а кроме него – еще много чего полезного, оказалась очень кстати. Так что основой моего генератора стала кирпичная печь, нагревающая трехсотлитровый бак с дровами, которые к концу реакции превратятся в древесный уголь. Из средней части бака выходила полуторадюймовая труба, изогнутая змейкой и охлаждаемая вентилятором. Тут конденсировалась древесная смола.

Из верхней части бака тоже имелся отвод, ведущий к дистиллятору с тремя рабочими зонами. В первой при температуре сто пять градусов конденсировался толуол. Вторая имела градусов девяносто, оттуда помаленьку тек раствор уксусной кислоты с добавлением бутилацетата. Наконец в последней зоне поддерживалась температура порядка семидесяти пяти градусов, там осаждалась смесь метанола с ацетоном. Газы же, пройдя все три дистиллятора, охлаждались настолько, что их уже можно было подавать в переделанный бензогенератор. Правда, качество газа получалось так себе, там было слишком много двуокиси углерода, поэтому движок развивал примерно треть своей паспортной мощности. Но нам этого вполне хватало. Именно этот завод в результате недельных усилий, произведя не меньше полуцентнера всякого брака, выдал винтовку, недавно одобренную дядей Мишей и только что подаренную Попаданцу. Я надеялся, что выход на плановую мощность не затянется больше чем на квартал, после чего наш арсенал начнет пополняться пятнадцатью – двадцатью винтовками в месяц.

Четыре ангара из тех же теплиц, что и на Хендерсоне, стояли у самого берега лагуны. Как уже говорилось, «Шаврушка» была готова. Второй самолет, двухпоплавковый бомбардировщик, в первом приближении тоже, но вообще-то, если по уму, его следовало немного переделать. Ибо я уже испытал его фюзеляж в режиме глиссера, с ветерком прокатившись по лагуне, и обнаружил весьма неприятную вибрацию моторамы. У копии же Ша-2 ничего подобного не было.

Она очень незначительно отличалась от первого экземпляра, и эти отличия заключались в моторах. Оные были сделаны на базе тех же китайских джи-иксов, но карбюраторы имели не переделанные родные, как в первый раз, а жигулевские. И они уже были перенастроены под работу на спирту. Мы не собирались мешать его со скипидаром, как российские умельцы, или с бензином и бензолом, как бразильцы. Ведь все это делается исключительно для уменьшения гигроскопичности топлива – вода отлично растворяется в спирте, вот он и сосет ее из атмосферы. То есть если вы перенастроите топливную систему своего автомобиля и зальете в бак спирт, то поначалу мотор будет работать прекрасно. Но на следующий день – заметно хуже, а потом и вовсе встанет. Потому как в топливе может быть уже до десяти процентов воды, особенно в местах с высокой влажностью воздуха. Но выход есть, и он очень прост – после каждой поездки досуха сливать спирт из бака в герметично закрывающиеся канистры, а перед следующей вновь его заливать. Такое абсолютно неприемлемо для автомобиля или мотоцикла, но вполне допустимо для самолета, в силу чего я решил не портить топливо всякими ненужными добавками, к тому же снижающими мощность. Кроме, разумеется, примерно полутора процентов касторки, которые в любом случае не помешают движку, созданному для наземного применения, но установленному на самолет.

После заправки бака дядя Миша занюхал рукавом, удовлетворенно крякнул и сообщил:

– Вещь! Ты и мне как-нибудь сделай спиртовые комплекты, переставить карбы я смогу сам, а гнать есть из чего и на Хендерсоне, и на Питкэрне. Кстати, у меня там бензина осталось не так уж много, неполные двести литров. Подбросишь? Дизеля пока не надо, его хватает.

Получив подтверждение, майор снял кроссовки, закатал штаны и прошлепал по воде до покачивающейся у самого берега «Шаврушки». Там опять обулся, запустил движки, и вскоре наш «борт номер два» ушел в свой первый, совсем короткий и низкий полет. За ним последовал второй, уже подальше и повыше. Потом третий, продолжавшийся минут пятнадцать и закончившийся посадкой на том самом лугу, про который у меня были сомнения. Когда я подбежал туда, дядя Миша прокомментировал:

– Отлично! Говоришь, прибавилось двадцать процентов мощности? Никогда бы не подумал. Совсем стала другая машина, просто сказка, а не аэроплан! Садись, покатаю, ему теперь и половины такого поля хватит для взлета.

– И меня не забудьте, я второй в очереди! – счел нужным напомнить Попаданец.

Вечером мы с майором и двумя его гвардейцами отправились в двадцать первый век. Пока я маялся с открытием мини-перехода на Хендерсон, потом ждал, пока к месту подплывет лодка с дежурным, чтобы вручить ему шест с кристаллом, дядя Миша написал несколько писем. Причем не электронных, а допотопных бумажных, в конвертах с марками. Из молодого поколения мало того что их уже почти никто не видел – так небось многие вообще не подозревают о наличии такого сервиса, считая, что связь может осуществляться только по Интернету или сотовому телефону. Мне предстояло проехаться в Тверь, где и бросить их в ящик на ближайшей почте.

В этих цидулях майор обращался к тем своим знакомым, которые, по его мнению, могли помочь с нелегальной продажей большого количества золота – естественно, в завуалированных выражениях, до конца понятных только отправителю и адресату. Потому как продать испанцам взятое у них же золото было бы неплохо, но что они за него могут дать? Их инструменты не выдерживают никакой критики, оружие еще хуже, ткани несуразно дороги и отвратительны по качеству, а корабли требуют экипажа такой численности, до которой всему населению Форпоста еще расти и расти. Хотя, конечно, на безрыбье и рак рыба, и в письме вице-королю содержалось и предложение о торговле, но мы решили все-таки сначала попытаться реализовать свои трофеи в двадцать первом веке. По дешевке, само собой, потому как хоть сколько-нибудь убедительно легализовать такое количество золота невозможно.